Текст книги "Реальная угроза"

Автор книги: Том Клэнси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 58 страниц)

– Вот как? – Наступила её очередь усмехнуться и его – покраснеть.

– Нет, Мойра, это совсем иное. Я – когда был молодым, в то время считалось, что... считалось, что это не имеет значения, но... теперь я умудрён опытом и не могу оставаться... – Смущение. – Если ты не возражаешь, мне хотелось бы побольше узнать о тебе, Мойра. Я часто бываю в Вашингтоне и хочу... я устал от одиночества. Я устал от... мне хочется быть ближе к тебе, – произнёс он наконец голосом, полным убеждения. Затем, запинаясь, с надеждой и одновременно страхом, что будет отвергнут:

– Если ты позволишь...

Она нежно поцеловала его в щеку.

– Позволю.

Вместо того чтобы крепко обнять её, Кортес облегчённо вздохнул и расслабил мышцы, причём это облегчение не было таким уж притворным. И опять тишина, прежде чем он заговорил снова.

– Тебе тоже нужно больше узнать обо мне. Я состоятелен. Мои предприятия выпускают инструменты и запасные детали для автомобилей. Они находятся в Коста-Рике и Венесуэле. Мой бизнес сложен и... нет, не опасен, но... иметь дело с крупными производителями непросто. У меня два брата, оба моложе меня и оба работают вместе со мной. А ты... чем ты занимаешься?

– Я вот уже двадцать лет работаю личным секретарём.

– Вот как? У меня тоже есть секретарша.

– И ты гоняешься за ней по кабинету, пытаясь завалить на...

– По возрасту Консуэла годится мне в матери. Она работала ещё с отцом. У вас в Америке что – боссы гоняются за своими секретаршами? – Намёк на древность.

Ещё одна усмешка.

– Я бы не сказала. Я – личный секретарь Эмиля Джейкобса. Он является директором ФБР.

– Это имя мне незнакомо. – Ложь. – ФБР, я знаю, это ваша федеральная полиция. И ты, значит, там главная секретарша?

– Не совсем так. Моя работа в основном состоит в том, чтобы вести дела мистера Джейкобса. Ты не поверишь, какой у него загруженный рабочий день – одни совещания и встречи, а я должна следить за распорядком. Иногда приходится прямо-таки жонглировать временем.

– Да, Консуэле тоже приходится заниматься этим. Если бы она не помогала мне... – Кортес рассмеялся. – Возникни необходимость выбирать между ней и одним из братьев, я выбрал бы её. В конце концов, нанять управляющего не так и трудно. А что он за человек, этот Джейкобс – так его зовут? Знаешь, в детстве я хотел быть полицейским, носить револьвер и разъезжать на машине. Наверно, это очень интересно, занимать пост самого главного полицейского.

– Его работа заключается большей частью в чтении бумаг. Мне приходится много печатать и подшивать документы. На такой должности, как у него, заниматься приходится главным образом вопросами финансирования, а также присутствовать на совещаниях.

– Но ведь не обходится и без... без интересных вещей? Самое интересное в полицейской работе заключается в том, что ты знаешь вещи, не известные никому больше. Знаешь, кто преступник, и преследуешь его.

– Не только это. ФБР занимается не только полицейскими проблемами. На них возложена задача преследовать шпионов – контрразведка, понимаешь?

– Но ведь шпионами занимается ЦРУ?

– Нет. Конечно, я не могу говорить об этом, однако контрразведка относится к сфере деятельности ФБР. Впрочем, это то же самое – совсем не похоже на телевидение. Почти всегда скучно. Я читаю отчёты всё время.

– Поразительно, – произнёс Кортес удовлетворённо. – Сколько у тебя женских талантов, и ты ещё учишь меня. – Он ободряюще улыбнулся, надеясь, что Мойра будет продолжать. Этот идиот, который навёл его на эту женщину, вспомнил Кортес, посоветовал предложить ей деньги. Бывший полковник подумал, что инструкторы в академии КГБ могут гордиться им и его способностями. КГБ всегда неохотно расставался с деньгами.

– Он заставляет тебя много работать? – спросил Кортес после минутного молчания.

– Иногда приходится задерживаться на работе, но обычно он хорошо относится ко мне.

– Если он заставит тебя работать слишком много, придётся поговорить с этим мистером Джейкобсом... Что, если я приеду в Вашингтон и не смогу встретиться с тобой, потому что ты занята?

– Ты действительно хочешь...

– Мойра. – Тон его изменился. Кортес знал, что для первого раза он расспрашивал её слишком много. Она отвечала слишком охотно, и потому он задал слишком много вопросов. В конце концов, независимо от того, испытывает эта женщина чувство одиночества или нет, она интеллигентна и умна. В то же время Мойра чувствительная и страстная женщина. Кортес шевельнулся. На её лице он прочитал вопрос: снова? И улыбнулся в ответ: да.

На этот раз он не был таким терпеливым, теперь он не исследовал неизвестное. Теперь её реакция была ему знакома. Поняв, как возбудить её, Кортес приступил прямо к делу. Десять минут спустя Мойра забыла о всех вопросах. В её памяти останется только запах его кожи и нежность ласкающих её тело мужских рук. Она будет наслаждаться вернувшейся молодостью. Мойра станет задумываться над тем, куда все это приведёт, но даже не вспомнит, как это началось.

Любовные свидания принято хранить в тайне. Вскоре после полуночи Кортес отвёз Мойру туда, где стоял её автомобиль. И снова она изумила его своим молчанием. Она держала его за руку подобно школьнице, но это прикосновение хранило бездну чувств. Последний поцелуй перед тем, как она вышла из машины, Мойра не захотела, чтобы он провожал её.

– Спасибо, Хуан, – тихо прошептала она. Следующую фразу Кортес произнёс совершенно искренне:

– Мойра, ты возродила во мне мужчину. Я так тебе обязан. Когда я снова приеду в Вашингтон, мы должны...

– Обязательно...

Следуя за машиной Мойры, Кортес провожал её почти до самого дома – ему хотелось продемонстрировать свою потребность заботиться о ней, и он остановился лишь недалеко от порога, чтобы не привлечь внимания детей, которые, несомненно, не ложились спать. После этого Кортес вернулся в свой отель. На лице его была улыбка, лишь отчасти объяснимая успехом операции.

Сотрудники в штаб-квартире ФБР сразу все поняли. Проспав чуть больше шести часов, Мойра впорхнула в здание, облачённая в костюм, который не надевала с год. Её глаза сияли, и эту радость было невозможно скрыть. Даже директор ФБР Джейкобс обратил на это внимание, но никто не обмолвился ни словом. Джейкобс все понял. Он похоронил жену всего через несколько месяцев после того, как овдовела Мойра, и скоро узнал, что работа не способна заполнить такую пустоту в человеческой жизни. Как я рад за неё, подумал он. У Мойры все дети ещё дома. Не следует перегружать её работой. Она заслуживает, чтобы ей предоставили ещё один шанс на настоящую жизнь.

Глава 8
Развёртывание

Просто удивительно, как гладко все прошло, подумал Чавез. В конце концов, все они были сержантами, но тот, кто занимался организацией этого дела, был, несомненно, знающим и умным человеком, потому что все обошлось без слепых поисков, кому какие обязанности поручить. В их отделении были сержант, что помогал капитану Рамиресу в оперативном планировании, санитар, превосходно подготовленный в подразделении сил спецназа, уже прошедший курс владения оружием. Джулио Вега и Хуан Пискадор были раньше пулемётчиками, и сейчас им передали лёгкие бельгийские пулемёты. То же относилось и к радисту. Каждый член группы сразу вписался в отделение, занял отведённое ему место. Все прошли достаточную подготовку и потому с уважением относились к опыту и навыкам другого, а дальнейшая подготовка, при которой каждый овладевал дополнительными навыками, чтобы в случае необходимости заменить товарища, ещё больше заставила их уважать друг друга. Напряжённый режим подготовки усилил чувство гордости, с которым они прибыли в лагерь, и спустя две недели группа действовала, как хорошо оглаженный механизм. Чавез, прошедший обучение в школе рейнджеров, занимался разведкой и шёл впереди. Его задачей было прощупать обстановку, беззвучно передвигаться с одного места на другое, наблюдать и прислушиваться, а затем докладывать капитану Рамиресу.

– О'кей, где они? – спросил капитан.

– Двести метров отсюда, за тем выступом, – прошептал в ответ Чавез. – Пятеро. Трое спят, двое охраняют. Один сидит у костра, второй ходит с автоматом.

В горах было прохладно даже летом. Где-то вдалеке койот выл на луну.

Иногда слышался шорох – это олень пробирался среди деревьев, и единственным звуком, принадлежащим человеку, был отдалённый гул реактивных самолётов. В ясной ночи видимость казалась удивительной, даже не требовались очки, повышающие остроту зрения в темноте, которые имелись у каждого. В разреженном горном воздухе звезды на небе не сверкали, а просто светились, напоминая отдалённые сияющие точки. При обычных условиях Чавез обратил бы внимание на красоту ночи, но сейчас он думал только об операции.

Рамирес и сержанты были одеты в четырехцветные маскировочные комбинезоны, сделанные в Бельгии. Их лица тоже были соответственно раскрашены косметическими палочками (разумеется, в армии их так не называли), причём настолько умело, что люди слились с тенями подобно уэллсовскому человеку-невидимке. Но самое главное – они чувствовали себя в темноте как дома. Ночь была их лучшим и самым надёжным союзником. По своей природе человек дневной охотник. Все его органы чувств, все инстинкты, а также все изобретения лучше всего работают при дневном свете.

Первобытные ритмы сковывают его по ночам, если только он не прошёл подготовки, направленной на преодоление этого. Даже американские индейцы, казалось, растворившиеся с природой, боялись ночи и почти никогда не вели по ночам боевых действий; больше того, у них не принято было охранять ночью свой лагерь, что позволило американской армии разработать свою первую действенную стратегию ночных операций. В темноте человек разжигает костры не только для того, чтобы обогреться, но и для того, чтобы увеличить поле обзора, однако тем самым уменьшает этот обзор до нескольких футов, тогда как человеческий глаз, подготовленный должным образом, способен достаточно хорошо видеть в темноте.

– Всего пять?

– Я насчитал только пять.

Рамирес кивнул и сделал знак ещё двум солдатам приблизиться к нему.

Шёпотом отдав несколько приказов, он вместе с этими двумя двинулся вправо, чтобы подняться над лагерем. Чавез вернулся вперёд. В его задачу входило снять часового и солдата, что сидя дремал у костра. Двигаться в темноте, не нарушая тишины, труднее, чем видеть. В темноте человеческий глаз легче распознает движущиеся предметы, чем стоящие на месте. Чавез осторожно переставлял ноги, чтобы что-то не хрустнуло или не выскользнуло, нарушив тишину, – не следует недооценивать возможности человеческого слуха. При дневном свете этот способ передвижения мог произвести комическое впечатление, но имел явные преимущества.

Правда, красться так довольно медленно, а Динг, как всякий молодой мужчина, не отличался терпением. Это было его слабостью, от которой он стремился избавиться. Пригнувшись, держа наготове оружие, готовый к любой неожиданности, Чавез ощущал, как обострены все его органы чувств, – словно по телу протекал электрический ток. Он медленно поворачивал голову то в одну сторону, то в другую, а глаза его никогда не замирали на одном предмете – ведь стоит только остановить взгляд на чем-нибудь в темноте, как этот предмет через несколько секунд начинает исчезать, словно растворяясь во мраке.

Чавез ощущал беспокойство, но не мог понять отчего Он замер, осмотрелся, секунд на тридцать обратив все свои органы чувств на поиск слева от себя.

Ничего. впервые за сутки ему захотелось надеть очки ночного видения. Динг отогнал от себя эту мысль. Белка или другой ночной грызун. И уж, конечно, не человек. Никто не может передвигаться в темноте беззвучнее, чем ниндзя, улыбнулся он. Через несколько минут он достиг намеченной позиции и под прикрытием карликовой сосны опустился на колени. Сдвинув крышку с зелёного циферблата своих электронных часов, он наблюдал, как цифры мелькают одна за другой, приближая момент нападения. Часовой ходил по кругу, огибая костёр. Он не удалялся от него больше чем на тридцать футов, стараясь глядеть в сторону, чтобы не нарушить ночное зрение. Но пламя костра отражалось от камней и сосен вокруг, и отражённый свет не мог не влиять на ночное зрение часового – он дважды взглянул прямо на Чавеза, но не увидел его. Время.

Чавез поднял свой МР-5 и выстрелил в грудь часового. Тот вздрогнул от резкого удара, схватился за место попадания и, удивлённо застонав, свалился на землю. Выстрел сопровождался лишь едва слышным металлическим щелчком, похожим на удар одного скатившегося камушка о другой, однако в сонной ночной тишине он показался необычным. Солдат, дремавший у костра, шевельнулся, но не успел закончить движение, повалившись от второй пули Чавеза. Все развивалось отлично.

Чавез прицелился в одного из спящих, когда услышал характерный звук пулемётной очереди Джулио, напоминающий треск разрываемой ткани. Трое спавших вскочили на ноги и упали, не успев выпрямиться.

– Откуда ты взялся, черт побери? – недовольно произнёс «мёртвый» часовой.

Место на груди, куда подала восковая пуля, болело, и досада от неожиданности нападения усиливала боль. К тому моменту, когда он встал, Рамирес и остальные уже вошли в лагерь.

– Парень, а ты молодчина, – раздался голос позади Чавеза, и на плечо его опустилась рука. Сержант едва не подпрыгнул – мимо прошёл незнакомый мужчина и остановился у костра. – Иди сюда.

Ошеломлённый Чавез подошёл к костру. По пути он вынул обойму – при попадании в лицо восковые пули могут нанести нешуточные ранения.

– Итак, признаем результат успешным, – заметил мужчина. – Пятеро убитых, причём они даже не успели опомниться. Капитан, ваш пулемётчик немного перестарался. Я бы чуть повременил с очередью – пулемётная стрельба разносится очень далеко. Кроме того, я попытался бы подобраться поближе – впрочем, эта скала была наилучшим прикрытием. Ладно, забудем об этом. Моя ошибка. Не всегда удаётся выбрать подходящую местность. Мне понравилась дисциплина вашего отделения во время подхода, а само развёртывание было превосходным. Ваш разведчик, капитан, производит прекрасное впечатление. Он едва не заметил меня.

Последняя похвала показалась Чавезу сомнительной.

– А вы кто такой, чёрт возьми? – тихо спросил Динг.

– Парень, я занимался такими операциями в боевой обстановке, когда ты бегал с игрушечным пистолетом. К тому же я смошенничал. – Кларк поднял руку с очками ночного видения. – Я осторожно пробирался вперёд и замирал всякий раз, когда ты поворачивал голову. То, что ты слышал, было моим дыханием. Ты едва не раскрыл меня. Мне даже показалось, что учебную операцию из-за меня придётся отменить. Извини. Между прочим, меня зовут Кларк. – Он протянул руку.

– А меня – Чавез. – Сержант пожал протянутую руку.

– У тебя это здорово получается, Чавез. За последнее время мне не приходилось встречаться с таким искусством. Особенно мне понравилось, как ты передвигаешься. Мало у кого хватает терпения. Ты мог бы пригодиться нам в третьей группе спецназа. – Это была самая высокая похвала Кларка, которая звучала очень редко.

– Что это за группа?

Кларк ухмыльнулся и покачал головой.

– Нечто, чего никогда не было, – не забивай себе голову.

Кларк подошёл к тем двоим, которых «застрелил» Чавез. Оба потирали одинаковые места на бронежилетах, у самого сердца.

– Да, ты умеешь стрелять, парень.

– Из этого кто угодно попадёт в цель.

Кларк повернулся и взглянул на молодого человека.

– Имей в виду, когда начинается настоящая схватка, всё становится другим.

Чавез почувствовал подлинный смысл в этих словах.

– А что именно становится другим, сэр?

– Вот тут самое трудное, – признался Кларк; отделение капитана Рамиреса собиралось вокруг костра. Кларк обращался к Чавезу, как учитель к талантливому ученику:

– С одной стороны, ты должен относиться к этому как к учебной операции, с другой помнить, что здесь всякие ошибки исключены. Ты должен учитывать и одно, и другое. У тебя отличное природное чутьё, парень. Положись на него. Оно сохранит тебе жизнь. Если тебе что-то кажется подозрительным, скорее всего так оно и есть. И не путай это чувство со страхом.

– Почему?

– Тебе будет страшно в бою, Чавез. Мне всегда было страшно. Приучи себя к этой мысли, и она будет помогать тебе, а не мешать. Ради Бога, не стыдись страха. Половина трудностей, с которыми сталкиваются солдаты, возникает оттого, что люди боятся показать свой страх.

– Сэр, а для чего нас готовят?

– Этого я не знаю. Подготовкой занимаются другие. – Кларку удалось скрыть свои опасения на этот счёт. Солдат готовили как-то необычно, не в соответствии с той операцией, которую, как полагал Кларк, им предстоит осуществить. Должно быть, Риттер снова решил перехитрить всех. Ничто так не беспокоило Кларка, как умный начальник.

– Но ведь вам придётся работать с нами в поле.

Удивительно точное замечание, подумал Кларк. Он сам попросил, чтобы его направили сюда; но он, конечно, понимал, что Риттер сделал все, чтобы заставить Кларка обратиться с такой просьбой. В ЦРУ он был самым квалифицированным специалистом по операциям такого рода. Вообще в США мало кто обладал подобным опытом, а те, кто относился к этой категории, становились слишком старыми для оперативной работы. Может быть, всё дело в этом? Кларк не знал, хотя и подозревал, что Риттер любит скрывать такие операции, особенно если хочет проявить осторожность. Умные и осторожные люди часто кончают тем, что обманывают самих себя, подумал Кларк, и Риттер тут не составлял исключения.

– Может быть, – неохотно ответил Кларк. Не то чтобы он не хотел общаться с этими парнями, он боялся к ним привязаться, не зная, что произойдёт дальше и сможет ли он им помочь.

* * *

– Итак? – Директор ФБР Джейкобс повернулся к Мюррею. Мюррей протянул руку за чашкой кофе. – Но доказать будет нелегко. Он умён и хитёр, да и вся команда придёт на помощь. Если вы читали его досье, то поймёте почему. Настоящий морской офицер. В тот самый день, когда я прибыл в Мобил, он спас команду с горящего рыболовного судна – говори после этого про удивительное совпадение. Он так близко подвёл свой фрегат, что на борту выгорела краска. Разумеется, можно изолировать всех членов команды и допросить по одному, но вот как это сделать? Ведь сначала нужно определить, кто принимал участие. Мне очень не хочется говорить это, но скорее всего затраченные усилия не оправдают себя, особенно если принять во внимание, что его несомненно поддержит член сената США, да и прокурор федерального округа вряд ли проявит особый интерес. Все это Брайту не понравилось, но мне удалось убедить его. Между прочим, у этого парня большое будущее.

– А насколько убедительной является защита у двух арестованных? – спросил Джейкобс.

– Их положение почти безнадёжно. Вещественные доказательства очень убедительны. Данные баллистических испытаний показывают, что пуля, извлечённая полицией Мобиля из палубы, была из пистолета, найденного на яхте, и на пистолете обнаружены отпечатки пальцев обоих подозреваемых – в этом нам здорово повезло. Группа крови на краях пробоины в палубе – АВ, резус положительный, это совпадает с группой крови жены владельца яхты. Кровяное пятно на ковре в трех футах подтверждает, что у неё были месячные, а это вместе с пятнами семенной жидкости, обнаруженными тут же, даёт все основания подозревать их в изнасиловании. Сейчас в лаборатории ведётся анализ по ДНК – сравнивают семенную жидкость, пятна которой были найдены на ковре, – хотите, заключим пари, что результаты окажутся положительными? Мы сняли полдюжины кровавых отпечатков пальцев, совпадающих с отпечатками пальцев подозреваемых не меньше, чем по десяти точкам сравнения. У нас очень много вещественных доказательств, гораздо больше, чем нужно для того, чтобы выиграть процесс, – уверенно произнёс Мюррей, – а парни в лаборатории ещё не добрались даже до половины собранных материалов. Федеральный прокурор будет требовать смертной казни. Думаю, он своего добьётся. Вопрос заключается лишь в том, давать ли нам согласие на смягчение Приговора в обмен на информацию, которую могут дать Подозреваемые. Впрочем, не я веду это расследование.

При последней фразе Мюррея директор ФБР Джейкобс улыбнулся:

– Предположим, дело поручено вам.

– Примерно через неделю нам станет известно, нуждаемся ли мы в информации. Чутьё подсказывает мне, что нет. Мы, наверно, сможем определить, на кого работал убитый владелец яхты и, следовательно, кто распорядился его убить, – а вот почему, нам пока неизвестно. Однако маловероятно, что подозреваемые знают имя этого человека. Думаю, нам в руки попали два на-емных убийцы – sicarios, которые надеялись, выполнив задание, получить доступ к более выгодной сфере бизнеса. На мой взгляд, эти двое – мелкая сошка, рассчитаны на одноразовое использование. Если так, то они не знают ничего такого, что мы сами не сумеем узнать. Пожалуй, стоит дать им последний шанс, но я бы возражал против смягчения приговора. Четыре убийства, причём с отягчающими обстоятельствами. У нас существует закон о применении смертной казни, а за такое преступление они, безусловно, заслуживают электрический стул.

– Сколько злости у тебя накопилось к старости, – заметил Шоу.

Это была ещё одна шутка, понятная лишь полицейским. Билл Шоу являлся сотрудником ФБР и отличался незаурядным умом. Он выдвинулся на борьбе с внутренним терроризмом и достиг немалых успехов, радикально перестроив систему сбора и анализа информации в ФБР. Этот высокий худощавый мужчина, блестящий шахматист, спокойный и собранный, был в прошлом хорошим оперативником и, приводя разумные и убедительные доводы, отстаивал необходимость применения смертной казни. Здесь мнение полицейских было едва ли не единодушным. Чтобы встать на их сторону, достаточно было увидеть место преступления со всеми его ужасными подробностями.

– Федеральный прокурор согласен, Дэн, – произнёс директор ФБР – Эти двое больше никогда не станут перевозить наркотики.

Будто это имеет какое-то значение, подумал Мюррей. Самым важным для него было то, что убийцы заплатят жизнью. Поскольку на борту яхты был найден достаточно крупный груз кокаина, федеральный прокурор мог прибегнуть к закону, предусматривающему высшую меру наказания за преступления, связанные с наркотиками. В данном случае взаимосвязь, может быть, и являлась несколько натянутой, но для трех руководителей ФБР это не имело значения. Убийства четырех человек – зверского и заранее подготовленного – было достаточно. Однако будет циничной ложью утверждать – как это сделают и они, и федеральный прокурор Южного округа Алабамы, – что ведётся борьба с наркомафией.

Мюррей получил классическое образование тридцать лет назад в Бостонском колледже. Он всё ещё мог читать наизусть по-латыни отрывки из «Энеиды» Вергилия или пламенную обвинительную речь Цицерона против Катилины. Греческий язык он изучал, лишь чтобы читать, – иностранные языки для Мюррея представляли собой одно, а вот различные алфавиты – совсем другое, тем не менее он помнил легенду о Гидре, мифическом чудище с семью или даже больше головами. Каждый раз, когда отрубали одну голову, на её месте вырастали две. То же самое относилось к торговле наркотиками. Слишком уж колоссальные деньги связаны с ней. Деньги, при обладании которыми исчезает понятие жадности, деньги, которые позволяют купить все, что только может пожелать человек с достаточно простыми запросами, – а большинство баронов наркомафии относились к их числу. Только одна успешная сделка могла обогатить человека на всю жизнь, и потому было немало тех, кто охотно и сознательно рисковал жизнью ради одной такой сделки. Решив поставить на карту собственную жизнь, разве могли они думать о жизни других? Ответ был очевидным. Поэтому убивали они с таким же равнодушием и жестокостью, как и ребёнок, топчущий муравейник. Они убивали соперников, потому что не хотели их иметь. Они убивали семьи соперников, поскольку боялись, что через пять, десять или двадцать лет вырастет сын, желающий отомстить, а также потому, почему государства вооружаются ядерным оружием: важную роль играл принцип сдерживания и устрашения. Ведь даже тот, кто готов поставить на карту собственную жизнь, может дрогнуть при мысли о жизни своих детей.

Итак, в данном случае у Гидры удалось отрезать две головы. Месяца через три материалы расследования поступят в федеральный суд округа. Процесс продлится около недели. Защита будет стараться изо всех сил, но, если федеральный прокурор проявит осторожность при представлении суду вещественных доказательств, он выиграет процесс. Защитники попытаются опровергнуть улики, представленные береговой охраной, однако нетрудно предвидеть точку зрения прокурора: присяжные заседатели, глядя на капитана Уэгенера, увидят героя, а посмотрев на обвиняемых, увидят подонков. Единственная тактика, которую может выбрать защита, почти несомненно принесёт обратные результаты. Далее, судья должен вынести своё решение – но процесс будет проходить на Юге, где даже у федеральных судей представление о правосудии простое и ясное. Как только обвиняемых признают виновными, начнётся этап вынесения приговора, и снова это произойдёт на Юге, там, где население читает Библию. Присяжные заседатели примут к сведению отягчающие обстоятельства: убийство всей семьи, состоящей из четырех человек, вероятность изнасилования, убийство детей и провоз наркотиков.

Да, но на борту яхты было спрятано много денег – миллион долларов, возразит защита. Убитый глава семьи связан с наркобизнесом. А какие у вас доказательства? – благочестиво спросит прокурор. Кроме того, какова вина жены и детей? Присяжные заседатели выслушают все это внимательно, трезво, едва ли не с благоговением, получат рекомендации от того же судьи, который посоветовал с самого начала признать обвиняемых виновными. Затем присяжные удалятся на заседание, проведут там достаточно времени, обдумывая своё решение, делая вид, что взвешивают доказательства «за» и «против», и придут к заключению, принятому несколько дней назад. После этого вернутся в зал суда и объявят приговор: смерть. Преступники, больше не являющиеся обвиняемыми, будут переведены в федеральную тюрьму. Без сомнения, приговор будет автоматически обжалован, однако, если судья не допустил никаких серьёзных ошибок во время процесса, отмена приговора маловероятна – слишком очевидны вещественные доказательства.

Потянутся годы обжалований. Представители общественности станут возражать против смертной казни из философских соображений – Мюррей не был согласен с такой точкой зрения, хотя и уважал подобных людей за их настойчивость. Рано или поздно Верховный суд примет решение по этому вопросу, однако верховники, как звала их полиция, отдавали себе отчёт в том, что, несмотря на прошлые решения, отвергающие смертную казнь, в конституции ясно предусматривалась её неизбежность, а воля народа, выраженная через представителей в конгрессе, недвусмысленно требовала смертной казни при определённых преступлениях, связанных с наркотиками. Большинство конгрессменов выразили эту точку зрения сухим и точным языком. Таким образом, лет через пять, после того как все обжалования будут рассмотрены и отклонены, обоих убийц посадят на деревянный стул, пристегнут электроды и включат рубильник.

Это удовлетворит Мюррея. Несмотря на весь опыт и обширный кругозор, он оставался прежде всего полицейским. Было время, после выпуска из академии ФБР, когда он считал, что вместе со своими однокашниками – большинство их уже ушли на пенсию – действительно сумеет изменить мир. Судя по статистическим данным, они добились немалого, однако статистика – наука слишком сухая, слишком удалённая от простых людей. Для Мюррея борьба с преступным миром состояла из множества маленьких схваток. Жертвы преступления всегда оказывались в одиночестве – их грабили в одиночестве, похищали, насиловали и убивали в одиночестве, и все они являлись отдельными личностями, которых могли спасти или отомстить за них – жрецы-воители из ФБР. И здесь его взгляд на мир определялся ценностями католического образования, поскольку бюро оставалось цитаделью ирландско-католической Америки. Может быть, он не сумел изменить мир, зато спас немало жизней и отомстил за многих погибших. Как всегда, появятся новые преступления, но все битвы Мюррея заканчивались победами, и в конечном итоге, верил он, наступит перемена для его общества, и эта перемена принесёт положительные результаты. Он верил в это так же твёрдо, как верил в Бога, каждый схваченный преступник означал скорее всего спасённую жизнь когда-то в будущем.

И в данном случае он ещё раз способствовал торжеству справедливости.

Но это отнюдь не повлияет на торговлю наркотиками. На своём новом посту Мюррей получил возможность заглядывать далеко вперёд, о чём рядовые агенты ФБР говорят лишь после окончания рабочего дня, сидя за коктейлем. Хотя им и удалось отрубить две головы, арестовав этих убийц, у Гидры уже выросли две новые, а может быть, их уже и больше. Ошибка Мюррея заключалась в том, что он не следовал развитию мифа до его логического завершения, как сделали это до него другие. Геракл убил Гидру после того, как изменил тактику. Один из людей, помнивших это, находился в кабинете рядом с ним. Но Мюррею ещё не было известно, что, достигнув того уровня, на котором ты получаешь возможность принимать решения, открывающаяся панорама постепенно меняет твою точку зрения.

* * *

Кортесу тоже нравилась открывающаяся перед ним панорама, хотя на высоте этой крепости атмосфера была достаточно разреженной. Его новый босс отлично владел примитивными способами демонстрации своего могущества. Массивный письменный стол с креслом был повёрнут по отношению к широкому окну так, что сидящие напротив не могли рассмотреть выражение его лица. Он говорил спокойным, тихим голосом, в котором ощущалась недюжинная сила. Жесты его были сдержанными, речь мягкой. На самом же деле это был человек исключительной жестокости и, несмотря на все своё образование, гораздо менее интеллектуальный, чем он себя считал. Но именно поэтому ему и понадобились услуги Кортеса. Тем временем бывший полковник кубинской секретной полиции, получивший подготовку в Москве, устремил свой взгляд на зелень раскинувшейся перед ним долины. Он не возражал против того, чтобы Эскобедо занимался играми, давая своему посетителю зримое доказательство своего могущества. Кортес играл в подобные игры с намного более опасными людьми, чем этот.

– Итак?

– Я завербовал двоих, – ответил Кортес. – Один будет снабжать нас информацией за деньги, другой – по иным причинам. Кроме того, я познакомился ещё с двумя потенциальными кандидатами, но счёл их неприемлемыми.