Текст книги "Борстальские подонки (ЛП)"

Автор книги: Том Грэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Он беззвучно прикрикнул на тело, в котором был заточен – двигайся! Двигайся, черт бы тебя побрал! Мне нет никакого смысла быть здесь, если я не смогу ничего изменить!

Но он по-прежнему оставался все там же.

Маяча в темноте, поднялись по ступенькам два вышибалы, которые охраняли вход в кабинет Гулда. Они угрожающе встали по обе стороны от МакКлинтока, окружив его, будто надзиратели заключенного.

Перри вежливо их поприветствовал: – Чарли. Льюис. Добрый вечер вам обоим.

Вышибалы не ответили. Они стояли с бульдожьими лицами, безжалостные и убийственно серьезные. Один из них почти неуловимо кивнул Перри. Это был сигнал.

– Очень хорошо, – сказал Перри, похлопав МакКлинтока по плечу. – Мистер Гулд готов принять тебя. Будь так добр, следуй за мной.

МакКлинток замешкался. Вышибалы придвинулись ближе и подтолкнули его вперед, но он по-прежнему не шевелился.

– Не переживай, мистер МакКлинток, – подбодрил его Перри. По тону его голоса становилось ясно, что он наслаждается сам собой, смакует возможность показать, что он может сделать, как он умеет справляться с запутанными деловыми вопросами, как он может раздавать приказы и держать все под контролем. Мистер Гулд еще услышит о нем. Мистер Гулд посодействует его продвижению. – Ты все сделал правильно. Все проходит гладко, если каждый ведет себя должным образом. Картрайт раскачивал лодку. Он был опасен. Теперь уже нет. – Перри заглянул глубоко в глаза Сэму. – Ты не предал сослуживца – ты доказал свою преданность мистеру Гулду. И спас себя от такого же завершения пути, как у Картрайта. Ты бы разделил с ним его тяжелую участь, если бы не стал подыгрывать нам, как хороший мальчик.

Трус! в злости подумал Сэм. МакКлинток всего лишь вонючий трус, продавший своего коллегу, чтобы спасти свою шкуру!

МакКлинток двинулся, покорно следуя за Перри, по темному переулку, вышибалы медленно шли рядом с ним.

Сэм изо всех сил старался подчинить себе тело МакКлинтока, преодолеть его, заставить действовать, как полицейский, броситься вниз по ступеням и вызволить товарища из беды. Он пытался влить энергию в тело МакКлинтока, в его конечности, захватить над ним контроль, втиснуться в это тело, как будто оно было доспехами. Эти усилия истощили его. В глазах у Сэма затуманилось и потемнело. Он почувствовал внезапную боль, как при мигрени, и ощущение тошноты, а потом ему показалось, что он падает назад в чернильную темноту, полностью окутывающую его. Он крепко ударился обо что-то, о стену или о пол, он не мог сказать точно, споткнулся, запутался, уперся руками в твердую поверхность, рядом лязгнуло что-то тяжелое и металлическое, потом на него неожиданно упал свет, и раздался мужской голос.

– Что? Вы что-то сказали?

В открытом дверном проеме исправительной камеры стоял и смотрел на него надзиратель. Сэм замер возле покрытой граффити стены, так близко, что уперся носом в ее грязную, черную поверхность.

– Я вернулся, – сбивчиво выдохнул он.

– Вы свихнулись, – поправил его надзиратель.

ГЛАВА 10 – ОБЫЧНЫЙ КОП

Сэм, спотыкаясь, шел по отмытым до блеска коридорам Фрайерс Брук, будто контуженный. Он чувствовал себя сорванным с места, заблудившимся, сбитым с толку. Неустойчивость Времени – внезапность, с которой он мог переместиться из 2006 в 1973, а потом из 1973 в какую-то точку из начала шестидесятых – приводила его в смятение. Он был будто человек, который только что пережил землетрясение, ошарашенный тем, что твердь под его ногами, которую он всю жизнь принимал как должное, перестала быть незыблемой.

Он прислонился к стене, остановившись под огромным девизом, требующим с него огромными красными буквами – МОЛЧАНИЕ – УВАЖЕНИЕ – ДОЛГ.

– Трус, – пробормотал он. Он почувствовал, как внутри него поднимается раскаленная волна злости. – Жалкий вонючий трус.

Теперь он видел все четко. Клайв Гулд был крупным преступником шестидесятых, и денег у него было достаточно, чтобы скупить всю полицию. Тони Картрайт погряз в коррупции и взяточничестве, но только лишь из страха. Он знал, какие будут последствия у попыток вести себя, как единственный хороший человек в гнилом городе. Но его совесть взяла над ним верх, и он воспротивился, рассчитывая изобличить Гулда и заставить его признать свою вину. Но он не мог сделать этого в одиночку, ему был нужен сообщник – и таким сообщником стал МакКлинток, который в то время, должно быть, как и сам Картрайт, служил в полиции.

Он доверял МакКлинтоку. Он вверял ему свою жизнь. Но он полагался совсем не на того человека. У МакКлинтока не хватило духу выступить против Гулда. Он испугался последствий разоблачения. Поэтому он продал своего коллегу, чтобы спасти свою собственную шкуру.

Именно это вероломство и почувствовал Сэм, когда только приехал сюда, во Фрайерс Брук. Даже не успев пройти за ворота, он чувствовал, что сердце рассказывает ему о чем-то подлом и продажном, что располагается в этих стенах. И потом, при первом же взгляде на МакКлинтока, его моментально накрыло чувством отвращения и ненависти. Интуитивно он знал, что МакКлинток прогнил до самой своей сердцевины.

Он предал Тони Картрайта, отправив его на смерть от рук Клайва Гулда. Энни осталась без отца...

Перри ясно дал понять, что, убрав Тони с дороги, Гулд положил глаз на Энни. Едва отмыв свои руки от крови ее отца, он протянул их к самой Энни, для своего личного удовольствия.

Сэма окатило холодной волной отвращения.

Энни была еще так молода, почти ребенок – она была просто ребенком...

Он попытался продолжить свой путь по коридору, но споткнулся и чуть не упал. У него закружилась голова. Проблески того ужаса, что показывала ему Девочка с Заставки, начали приобретать кошмарный смысл. Все, что он видел, складывалось в историю, что Энни вышла замуж за дикаря, который унижал и оскорблял ее, который ее избивал, пока однажды не зашел слишком далеко.

Теперь я знаю, кто эта тварь, кто этот убийца. Это Гулд. Он убил ее, и она оказалась здесь, в 1973. Она мертва – как и я, она мертва. Как каждый из тех, кто здесь, она мертва. Мертвы, мы все мертвы, каждый из нас!

Он почувствовал тошнотворное головокружение – в его мозгу начала выстраиваться в какое-то подобие порядка мозаика его жизни.

Я умер, сказал он себе. Я знаю, что я мертв. Я спрыгнул с крыши в 2006. Я разбился. Я умер.

В этом была суровая правда его ситуации, о которой он постоянно избегал слишком глубоко задумываться. Сэм уворачивался, уклонялся от этих мыслей, прятался за нарочитым равнодушием и своей мантрой, что это все слишком сложно для понимания, что он всего лишь коп, обычный коп.

Но теперь его голова трещала по швам, и отмахнуться от этих мыслей не получалось.

Мертвы, мы все мертвы. Энни мертва. Рэй мертв. Крис, и Филлис, и все остальные – и Шеф тоже. Шеф мертв, все мы мертвы, и каждый из нас мертв!

Так что же это за место?

Сэм огляделся вокруг – унылый коридор борстала, решетки на окнах, тяжелые запертые двери. Ему в ноздри ударил резкий запах хлорки. Он поднял глаза на огромные красные буквы: МОЛЧАНИЕ – УВАЖЕНИЕ – ДОЛГ.

– Это небеса...? – пробормотал он себе под нос. – Или это...?

Он яростно помотал головой, разгоняя поток мыслей.

Не усложняй, приказал он себе. Не усложняй, а то свихнешься. Ты здесь – это 1973 год – и какой-то старый убийца по имени Клайв Гулд хочет забрать у тебя Энни. Он убил ее, и теперь он снова пришел за ней, желая навсегда завладеть ею. Он тянется к ней, подбираясь все ближе и ближе. Ты должен его остановить. Только об этом и стоит думать. Это вся история, которая касается тебя. Все остальное дерьмо. Оно не имеет смысла и не поможет тебе, даже если этот смысл и был бы. Ты просто коп. Жизнь, Смерть и все, что посередине, тебя не касаются. Не обращай внимания. Не думай. Сосредоточься. Не усложняй.

Все взаимосвязано – Гулд, МакКлинток, угрозы Энни. Их стягивает вместе какая-то линия событий, будто нить в ожерелье. Девочка с Заставки видит в этом Судьбу, МакКлинток видит режим поведения в борстале – но оба они называют это одним и тем же словом.

– Система, – сказал он себе. Он зашагал вперед, вознамерившись отыскать Джина, собравшись и сосредоточившись, решившись окончательно. – Я должен разрушить Систему... За смертями здесь стоит МакКлинток со своей Системой – и я могу сломать эту Систему, я могу поспорить с Судьбой, постановившей, что у меня заберут Энни. Бог знает как, но эти две вещи связаны друг с другом – это место и будущее Энни. Я не должен понимать этого – я всего лишь обычный коп – но я могу это изменить. Я могу все изменить. Систему, будущее Энни – я могу изменить это навсегда!

Он добрался до дверей кабинета мистера Феллоуза и ворвался внутрь. Феллоуз испуганно подскочил. Джин и МакКлинток обернулись к нему. Сэм стоял перед ними, задыхаясь и сверкая глазами, распахнутая им дверь все еще покачивалась.

– Всем тонкостям драматичного выхода на сцену он научился от меня, – объяснил Джин.

Сэм опустил глаза на руки МакКлинтока, покрытые шрамами и обезображенные ожогами, полученными много лет назад. Эти розовые, неестественно гладкие ладони раздражали его. Он был рад, что МакКлинток пострадал, и что он до сих пор носит на себе следы этих страданий. Это было меньшим из того, что он заслуживал.

– Это был ты, – сказал Сэм, указывая прямо на него.

– Прошу прощения, юный детектив-инспектор? – переспросил МакКлинток, проведя пальцем вдоль золотой цепочки своих часов.

Сэм пересек кабинет, встав перед ним лицом к лицу.

– Я знаю, – выдохнул он. – Я знаю, что ты сделал.

– Вы переутомились, – холодно откликнулся МакКлинток. – Вас что-то расстроило?

Сэм ткнул пальцем в грудь МакКлинтока: – Я не такой, как ты. Я не предаю своих коллег. Я знаю, что ты сделал, трус.

МакКлинток посмотрел на Джина. – Ну же, старший детектив-инспектор Хант, вы не намереваетесь вмешаться?

Джин нахмурился: – Не знаю. Я не знаю, что происходит. Что такое, Тайлер? Ты обвиняешь его, или что это?

Но Сэм больше ничего не сказал. Он набросился на МакКлинтока. Он не мог остановиться. Но МакКлинток оттолкнул его. Сэм бросился на него снова. Завязалась драка.

– Я знаю, что ты сделал, ублюдок! – завопил Сэм. – И ты за это поплатишься! Я разрушу твою проклятую Систему и я уничтожу тебя, Иуда!

Потом неожиданно он обнаружил, что Джин оттаскивает его в сторону. Он сопротивлялся, но Шеф крепко сдавил его руками.

– Что происходит, Тайлер? Утомился и перевозбудился? Тебе нужно вздремнуть? У малыша был тяжелый день?

Сэм открыл рот, чтобы что-то выкрикнуть, но мощный удар в живот выбил весь воздух из его легких. Задыхаясь, он плашмя рухнул на пол. МакКлинток и Феллоуз стояли и молча глазели на него.

– Молчание, уважение, долг – самый быстрый способ, – сказал Джин, поднимая распростертое по полу тело Сэма. – В любом случае, что-то подсказывает мне, что нам уже пора. Спасибо за гостеприимство. Мы оба славно провели время.

Они сели в "Кортину" и помчались обратно в сторону Манчестера. Джин угрюмо сутулился за рулем, выжимая педаль газа в пол. Сэма донимали тяжкие мысли. Снаружи над болотами оседал сырой безотрадный вечер.

– Ну ты и опозорился, Тайлер, – проворчал Джин. – И что еще важнее, опозорил меня. Что за ересь ты там устроил, распалился, как сучка в период течки? Ты хуже девки, честное слово.

Сэм разглядывал убогую местность за окном. Свет поблек, небо стало темным и грозным. Он смотрел на тяжелые серые облака и размышлял о том, что находится за ними. Может, там солнечная система – планеты, звезды, вся необъятная вселенная, растянувшаяся до немыслимых пределов? Или что-то другое: Небеса, Ад, ангелы, черти, и все остальные странные вещи, которые Сэм даже не сможет представить.

Я просто коп, еще раз сказал он себе. Эти вопросы слишком сложны для меня. Я всего лишь обычный чертов коп...

Но теперь он знал, что такие мысли – это всего лишь отрицание. Он может уклоняться от серьезных вопросов, но лишь какое-то время, потому что, рано или поздно, эти серьезные вопросы настигнут его. Что бы там ни было, отрицать этого нельзя. Однажды – уже скоро – Сэму предстоит столкнуться лицом к лицу с суровой правдой его существования. Дьявол во Тьме был настоящим. Он был так же реален, как "Кортина", в которой сейчас сидит Сэм, так же реален, как Энни, Крис, Рэй или любой из них. И теперь этот дьявол близко. Очень близко.

– Почему ты не можешь просто вести себя по-нормальному? – продолжал Джин. – Всегда одно и то же – несешь всякий бред, ведешь себя, как психопат, придумываешь такую чушь, на которую нормальные парни не способны. А потом приходишь и кидаешься на всех, как гомик, у которого свербит в заднице, и заставляешь меня выглядеть полным придурком. Зачем? Ради бога, зачем?

Сэм вздохнул. Глубоко внутри он желал, чтобы все было просто. Ему нужна была Энни, 1973 год, его работа в Отделе уголовного розыска. Со всеми их недостатками, со всеми проблемами, которые они приносили ему, это было именно то, что ему нужно. Это было простым. Это было хорошим. Это было его жизнью.

Но вместо этого все становилось до невозможности сложным. Где он? Кто он? И чем, черт возьми, все это закончится? Проходит ли время? Меняются ли здесь годы? Превратится ли 1973 год в 1974 и дальше, в следующие года? Или снова начнется все тот же год? Может, он застрял в вечном 1973, в бесконечном цикле, идущем и идущем по кругу? А что, если с ним здесь что-нибудь случится? Что если его убьют при исполнении служебных обязанностей, или "Кортина" прямо сейчас слетит с дороги и загорится? Что станет с ним? Он просто прекратит существовать? Его перебросит в какое-нибудь другое место, так же, как перебросило сюда? Какие ставки для него здесь разыгрываются? Сможет ли он в самом деле спасти Энни, арестовав МакКлинтока? А если не сможет – насколько все может стать плохо? Какова цена неудачных попыток защитить Энни от дьявола, который пришел за ней?

– Я всего лишь коп, – произнес он слабым голосом.

– Ты – что, Тайлер?

– Я всего лишь обычный коп. Все это для меня чересчур.

– Ясно, – кивнул себе Джин. – Значит, вот так? Ты сходишь с ума, Сэмми. У тебя один из этих приступов, сечешь? Как у Дуги Девона из подразделения "Д". Помнишь, когда он пришел в платье для беременных и с пастью, обмазанной губной помадой, как у Дэнни Ля Ру?

Сэм почувствовал, как сердце у него в груди тревожно забилось. Его охватила ужасная, не имеющая названий паника. Удушающее чувство клаустрофобии – не физическое, более глубинное, будто сама Судьба заковала его, и он не может вырваться.

– Хотя, у Дуги было оправдание, – продолжал трепаться Джин. – У него были проблемы. Я видел его женушку, я знаю, с кем ему приходилось уживаться дома. С натуральным слонопотамом, говорю тебе. Но у тебя-то, Тайлер, какие причины для недовольства? Одинокий парень, свой угол имеется, вдобавок есть и теплое местечко под боком у одной девицы, здоровье имеется – поверь уж, это само по себе многого стоит – и к тому же у тебя есть дядя Джини, который за тобою присмотрит. Что тебя не устраивает-то?

Сэм чувствовал, как по его лицу и шее бегут струйки пота.

– Ты должен быть счастлив до безобразия, а не нести всякое дерьмо и не изображать чокнутого.

Внутри "Кортины" было тесно, как в гробу. Небо над ним было твердым и тяжелым, как свинец.

– Мне нехорошо, – пробормотал Сэм.

– Тебе никогда и не было хорошо, Тайлер, с той самой минуты, как ты прискакал ко мне в отдел.

Сэм обхватил голову руками. – Мне в самом деле нехорошо. Мне нужно... немного воздуха...

– Тебя же ведь не тошнит, правда?

– Я... Мне...

Джин свирепо взглянул на него. – Не смей блевать в моей машине! Пошел вон! Сейчас же!

Джин ударил по тормозам. "Кортина" резко остановилась, и Сэм тут же распахнул дверь и вывалился наружу. Он вслепую рванул прочь от дороги и пустился бежать по неровной земле, разбрызгивая во все стороны воду и жидкую грязь. Перед ним тускло светилась широкая линия горизонта, над которой нависала масса хмурых облаков. Серый занавес дождя беззвучно хлестал по отдаленным холмам. Мир казался холодным и мертвым, будто промозглая тюрьма, в которой нет стен, вечная тюрьма, удерживающая его в бесконечном кошмарном сне.

– Куда ты свалил, чтоб тебя, недоумок? – услышал он недовольные вопли Джина. – Если уж хочешь проблеваться, то ни к чему переться на самую вершину чертова Бен-Невиса[11]11
  Бен-Невис – наивысшая точка Британских островов, гора в Шотландии.


[Закрыть]! Тайлер! Иди давай сюда!

Сэм смотрел на все безумными глазами. Мир, казалось, вертится вокруг него – колыхалось небо, вздымалась земля. Все непрочно. Все иллюзорно.

Он упал на колени, погрузив руки в жидкую слякоть. Он чувствовал холод, влажность, жесткую траву, липкую грязь.

– Это реально! – завопил он. – Я это вижу! Я это чувствую! – он зачерпнул полную горсть грязи и припал к ней ртом. – Я могу это попробовать! Это реально! Это настоящее!

Все только выглядело настоящим.

Сэм повалился вперед и закричал куда-то в землю: – Я не понимаю!

Его накрыло тенью. На плечо ему опустилась рука в кожаной черной водительской перчатке.

Тихо и мягко Джин произнес: – Все в порядке, сынок. Я это и раньше видел. Я дам тебе отгул. Ничего страшного. Со всеми случается, даже с самыми лучшими.

– Я не понимаю, Шеф, – Сэм повернул к Джину измазанное грязью лицо. – Я просто... я просто не понимаю.

– Да, – сказал Джин. – Но я понимаю.

– Ты?

– Да. Я знаю, что тебе нужно.

– Что, Шеф? Что мне надо?

– Что тебе нужно, так это чуть-чуть отдохнуть, выпить крепкого пива и вволю потрахаться. И будешь как огурчик.

По выражению лица Джина Сэм понял, что тот говорит всерьез. Никакого сарказма, никакого издевательства. Он говорил с ним, как мужчина с мужчиной.

Сэм опустил плечи. Он чувствовал себя заблудившимся, потерянным и предельно одиноким.

Пока они ехали обратно в город, Сэм оттер от лица и рук большую часть грязи, и вернул себе самообладание – по крайней мере, внешнее. Но Джин настоял на том, что его надо временно отстранить от службы.

– Что тебе нужно прямо сейчас – так это промочить горло стаканчиком пива, – сказал он, останавливая "Кортину" возле "Railway Arms".

– Я не хочу пива, Шеф.

– Хочешь-хочешь. Выпить, потом домой, в постельку, и если получится – с девочкой. А если уж тебе совсем одиноко, посмотри на них по телевизору. Это твой восстановительный режим, пока не поставишь мозги на место. И отставить споры. Приказ доктора Ханта.

– Мне не нужно ставить мозги на место, Шеф, я в порядке, честно. Я просто... на секунду сошел с ума.

– Да ну! И зачем, черт возьми, надо было это афишировать? – и Джин поднял руку, прекращая дальнейшую дискуссию. – Соберись с мыслями и разберись в себе, Сэм. Возьми несколько дней, сколько тебе потребуется. Мы справимся. Наш отдел не вертится вокруг тебя.

– Сделай милость, Шеф. Не рассказывай остальным, почему я ушел. Скажи им, что я...

– ...Свалился с лихорадкой. Конечно, скажу. За кого ты меня держишь? – Джин пристально посмотрел на него, прищурив серьезные глаза. – Разберешься сам, так ведь, Тайлер?

Сэм кивнул: – Буду как огурчик, Шеф. Честное скаутское.

– К этой клятве нельзя отнестись несерьезно.

Он ткнул пальцем за дверь, показывая Сэму, что тот может убираться к черту.

– Спасибо, Шеф, – сказал Сэм. – Ну, знаешь, за понимание.

– Я надеюсь, это не прелюдия перед ласками, Тайлер, я совсем не такой. Вали уже в паб и нажрись в стельку. Я бы выпил с тобой разок по-быстренькому, но если честно, Сэмми, я за сегодня уже достаточно насмотрелся на твою рожицу. Поговори с Нельсоном. У него работа такая – выслушивать жалобных мудаков вроде тебя, мычащих о своих бедах в кружку с пивом.

Сэм выбрался из машины, испытывая неожиданно теплые чувства к Джину, что вообще-то случалось крайне редко. Зарычал мотор "Кортины", шины взвизгнули, и машина исчезла в ночи.

Сэм стоял на темной улице, глядя в пустое небо. Он был благодарен тому, что там не было звезд. От звезд у него бы снова закружилась и поехала голова.

Он пощупал свою грудь. Настоящая, твердая. Он посмотрел, как в оранжевом столбе света от уличного фонаря мерцает пелена мелкого моросящего дождя, ощутил холодное покалывание от его капель на руках и лице. Посмотрел, как через дорогу крадется кот, его изумрудные глаза сверкнули ярко-зелеными точками, когда он ответно бросил взгляд на Сэма. Посмотрел, как мимо проезжает машина, рассекая поверхность лужи над забитым канализационным стоком.

Детали. Нескончаемые детали. И все до одной совершенны.

В дальнем конце улицы он разглядел маленькую фигурку – девочку, наполовину освещенную уличным фонарем. Она стояла неподвижно, пристально, не моргая, глядя из ночной тьмы на Сэма. Он уже так много раз видел этот пронзительный взгляд.

Она никогда не оставит меня в покое. Она вечно будет преследовать меня, угрожая и намекая на что-то. Зачем? Ради бога, зачем?

Окна "Railway Arms" светились в темноте, еще более заманчиво и тепло, чем обычно. Преследуемый холодным взглядом Девочки с Заставки и не готовый пока вернуться в свою пустую заброшенную квартиру, Сэм толкнул дверь в паб, будто мотылек, неодолимо летящий на свет.