Текст книги "Борстальские подонки (ЛП)"

Автор книги: Том Грэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 5 – ТЮРЬМА ДЛЯ ДЕТИШЕК

Борстал располагался на самом выезде из города, где-то в суровых болотистых равнинах к северу от Гептонстолла. Джин давил педаль, и "Кортина" несла их с Сэмом по окраинам Манчестера, через Рочдейл и Литлборо, в обход Тодмордена, пока асфальт не начал уступать место широким открытым равнинам, а здания не стали попадаться все реже, скоро превратившись лишь в отдельные каменные фермерские домики под мрачным, гнетущим серым небом.

Джин съехал с главной дороги, безрассудно мчась дальше по проселкам, становящимся все уже и уже, пока, наконец, они не вылетели на отдаленно напоминающую грунтовую дорогу тропку, змеящуюся по равнине. Сэм краем глаза замечал одинокие деревья, рисующие скорбные картины на фоне облаков. Видел тут и там разрушенные стены и покинутые сараи, ржавые, заросшие травой остовы давным-давно позаброшенной сельскохозяйственной техники. Вдалеке по горизонту медленно катилась серая завеса дождя.

Когда они, наконец, увидели Фрайерс Брук, он предстал перед ними скопищем приземистых, недружелюбных строений, надежно отгороженных от окружающей местности. Запертые ворота поперек дороги и колючая проволока, размотанная по их верху, заставили Сэма тут же вспомнить о концлагерях.

– Все так уныло, – сказал он. – Будто смотришь "Список Шиндлера".

– А какой у Шиндлера список? В какие турбазы лучше не лезть? Я останавливался в местах и похуже.

– Все тут выглядит слегка угрюмым, тебе не кажется? В смысле, совсем не для детей.

– Да что с тобой такое, Тайлер? Чего ты киснешь? Это ж тюряга, тут и должно быть угрюмо.

– Да половина парней отсюда, могу поспорить, никогда и не знали ничего в своей жизни, кроме "угрюмости".

– Жизнь не пикник, не каждому везет.

– Могу поспорить, они никогда и не знали, как это – быть в безопасности, тепле и под присмотром, – задумчиво пробормотал Сэм, разглядывая сквозь высокий забор закрытые окна и надежно запертые двери. – Какие у них шансы? Родители не заботятся, дома насилие, в школе насилие, никаких шансов на работу, никакого образования, никаких примеров для подражания.

– Ну, я-то все сделал, как надо, – настороженно заметил Джин.

– Я не про тебя веду речь, Шеф.

– И брось уже эту чушь про "никакого образования". Я ходячая энциклопедия, Тайлер, как бы ты ни удивлялся. Давай, спроси меня – как пишется слово "силуэт".

Но внимание Сэма все еще было приковано к этому скопищу невысоких, невзрачных домишек и к погребенным в них жителям, пока не увиденным ими. – Подумай только обо всех загубленных талантах, о дарованиях, которые просто сгниют в подобном месте. Там внутри ребята, которые могли бы стать врачами, архитекторами, пилотами авиалиний, родись они несколькими милями в стороне, там, где у детей есть какие-то шансы. Художники, писатели, даже будущий премьер-министр, кто знает?

– Будущий премьер-министр? Это отсюда-то? Да там скорее девчонка окажется, чем какой северянин, – проворчал Джин.

– Может, и девчонка когда-нибудь будет. И кто-нибудь с севера. Подумай об этом, Шеф.

Джин презрительно фыркнул и покачал головой. – Я знаю, что творится в твоих жалких презренных мозгах, Тайлер. Единственная девчонка с севера, которую ты хочешь видеть на вершине – это твоя вероятная сожительница.

– Полагаю, этот оскорбительный эпитет относится к нашей коллеге, детективу-сержанту Картрайт? Шеф, почему ты и остальные ребята из отдела не можете просто свыкнуться с тем фактом, что у людей порою наблюдается то, что взрослые называют отношениями?

– Не отвлекайся, мы сюда не за этим пришли, – огрызнулся Джин. – Если мы найдем зацепку, что смерть Энди Корена не была несчастным случаем, и что он закончил свою жизнь в той дробилке не только лишь потому, что они с братом были парочкой бесполезных недоумков, тогда Энни навела нас на верный след. И она заработает свое очко за этот день. Это должно ослабить ее трусики – и ты будешь на один шаг ближе к долгожданной партии в старый добрый пинбол.

– Господи, Шеф, ну что у тебя за образ мыслей.

– Не слишком отличается от твоего, Тайлер, за исключением того, что во мне есть кое-что, делающее меня старшим детективом-инспектором.

– У меня тоже есть!

– Вполне вероятно, ты им и будешь, когда постареешь и поседеешь. Но до тех пор, Тайлер, ты всего лишь моя маленькая дрессированная мартышка. А теперь – веди себя примерно. Мы приехали.

Джин подогнал "Кортину" к главным воротам и погудел. Они подождали.

– Будто на свиданку собрались, – заметил он.

– Если здесь у нас свидание, Шеф, то добро пожаловать, – сказал Сэм, когда у ворот появился охранник, одетый в черную надзирательскую форму и жесткую фуражку. Лицо у мужчины было суровым и угловатым, с плоским сломанным носом и маленькими недружелюбными глазками.

Блеснули полицейские значки, ворота отворились. Как только "Кортина" проехала внутрь, Джин высунул из окна голову.

– Что там произошло? – спросил он, указывая на скопище разрушенных строений без крыш в восточном крыле. – В вас что, попала "Фау-2"?

– Под снос пустили, – сердито проговорил охранник. – Разбирают старые кухни и котельную.

– Вот откуда весь тот хлам, очутившийся на свалке у Керси, – сказал Сэм. – У Энди Корена был неплохой план побега, Шеф. Увидел подходящую возможность и воспользовался ею.

– А потом ее запорол, – пробурчал Джин. – Если только запороть ее не постарался кто-то другой.

Джин припарковал машину снаружи здания, где располагалась приемная, и вылез. Сэм последовал за ним. Под побитой непогодой вывеской, гласящей "ТЮРЬМА ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА ФРАЙЕРС БРУК", находилась тяжелая дверь, которую охранник начал шумно открывать еще одним ключом из связки.

Я не хочу заходить внутрь, подумал вдруг Сэм. Он почувствовал леденящий панический страх, будто что-то ужасное подстерегало его за этими грязными серыми стенами.

– Что такое, Тайлер?

– Ничего, Шеф.

– Чего заёрзал? Надо было сходить, пока мы еще не отправились.

– Я сказал, все нормально, Шеф.

– Если тебя пугает какая-то тюрьма для детишек, Тайлер, тебе не следовало здесь появляться. Лучше бы я пошел с Рэем.

– Шеф, просто отстань от меня.

Охранник погремел ключами, и тяжелая дверь с грохотом открылась, обнажая коридорчик с вымощенным плиткой полом и побеленными стенами. Это напомнило Сэму общественный туалет.

– Готовься, Тайлер, – пророкотал Джин, энергично потирая ладони. – Если думаешь, что зловещий мрак начался уже отсюда, подожди, пока не вдохнешь воздух здешних камер. Борстальский парфюм. Крепкий аромат пота, спермы и забитых сортиров. И это только от местных работничков.

Охранник недобро взглянул на него из-под форменной фуражки. – Ты поосторожнее, констебль.

– Старший детектив-инспектор! – парировал Джин, похлопав по воображаемым звездочкам на рукаве и протиснувшись мимо. Сэм поспешил за ним. Дверь позади них со стуком захлопнулась, настолько сильно и бесповоротно, что у Сэма вдоль хребта побежали холодные мурашки. Как будто бы он сам был заключенным, прибывшим в эти кошмарные застенки, обреченным никогда уже не увидеть мир за их пределами.

Возьми себя в руки, Тайлер, ради бога, жестко сказал он сам себе и последовал за неповоротливым силуэтом, важно выступающим впереди.

Охранник повел Сэма и Джина вдоль нескончаемого коридора. Воздух вовсе не вонял отбросами и потом, он был насыщен резким запахом какого-то моющего средства. Все кругом было начищено и отшлифовано, до одержимости.

Впереди они увидели одного из заключенных. Хилый рябой паренек, одетый в брезентовый рабочий комбинезон. Он апатично тер шваброй пол. Но, заметив приближение охранника, тут же изобразил старательную работу.

Сколько ему лет? подумал Сэм. Четырнадцать? Пятнадцать? Что за жизнь привела его в это страшное место? И какое будущее он в итоге получит?

Приблизившись, Сэм заметил оборванный клочок ткани, неловко пришпиленный спереди на рубашку мальчика. Но когда Сэм попытался разглядеть его поближе, мальчишка отвернулся, отводя глаза и уткнувшись лицом в стену.

– Вам сюда, джентльмены, – произнес надзиратель, указывая на обитую дубом дверь. Надпись на ней гласила: "ДЖ. У. ФЕЛЛОУЗ, НАЧАЛЬНИК ТЮРЬМЫ"

– Полагаю, лучше постучаться, – сказал Джин, сразу, без предупреждения, толкая дверь.

Мистер Феллоуз, начальник борстала, сидел за большим столом. Он вздрогнул и поднял глаза. Это был лысеющий мужчина, полный и с нежной кожей, которому, пожалуй, среди гражданских служащих было бы куда комфортнее, чем среди матерых уголовников.

– Не обмочись, это всего лишь мы, – сказал Джин, показывая свой полицейский значок. Он вызывающе втянул носом воздух. – По крайней мере, в твоем кабинете не разит деттолом.

– Что здесь происходит? – с запинкой произнес Феллоуз. – Вы меня арестовываете, или что?

– Я приношу извинения за поведение моего старшего офицера, – сказал Сэм, выдвигаясь вперед Джина и пытаясь оттеснить его. – Это старший детектив-инспектор Хант. Меня зовут инспектор Тайлер, Отдел уголовного розыска Манчестерской полиции, подразделение "А".

Позади него раздался сдержанный, отрывистый голос с сильным шотландским акцентом. – Впечатляющее прибытие, господа. Причудливое, непрофессиональное – но впечатляющее, это я допускаю.

Сэм и Джин повернулись и увидели горделивого, подтянутого надзирателя, стоящего в дверном проеме. Его черная униформа была безукоризненна. На талии висели две цепочки, одна – серебряная со связкой ключей, вторая – золотая, с прицепленными к ней броскими часами, засунутыми в кармашек. Это по какой-то причине привлекло внимание Сэма. Он почувствовал, что по его телу пробежала леденящая дрожь.

Мистер Феллоуз облегченно вскочил на ноги и произнес: – Это наш главный надзиратель, старший воспитатель МакКлинток.

Значит, это и есть МакКлинток, подумал Сэм. Он вовсе не заключенный – он главный надзиратель. Это тот человек, за которым мне нужно следить? Прав ли был Бартон, советуя не спускать с него глаз?

МакКлинток шагнул в комнату и закрыл за собой дверь. И Сэм снова обнаружил, что разглядывает золотые часы на цепочке у него на талии. В чем их значение? Почему они так привлекли его внимание?

– И чему же мы обязаны иметь удовольствие вашей компании, господа? – спросил мистер МакКлинток, подозрительно разглядывая их обоих.

– Мы только что выудили одного из ваших ребят из дробилки на свалке, – сообщил Джин, ответно сверля глазами МакКлинтока. – Энди Корена. Ловкача Энди. Его имя ни о чем не говорит вам?

Феллоуз и МакКлинток коротко переглянулись.

– Очень даже говорит, – сказал Феллоуз. – Я признаю с сожалением, что мы... оплошали не так давно, и Эндрю Корену предоставился удобный случай сбежать. Мы, тем не менее, надеялись, что он будет пойман снова без особых хлопот. Он не опасный, просто скользкий тип.

– У нас здесь прекрасные показатели безопасности, – произнес МакКлинток категоричным тоном. – Никому из нас не хочется, чтобы они оказались запятнаны.

Джин пожал плечами. – Ваша репутация, может, и не запятнана, Джимми, а вот сам Энди Корен – определенно. Окончательно и бесповоротно размазан по груде старых печей в большой и мощной дробилке. Смят в лепешку. Сплющен, раздавлен так, что половина его внутренностей вылезла через задницу. Могу расписать еще более детально, если пожелаете.

Феллоуз медленно сел и положил руки на стол. – Вот как. Он забрался в одну из печей. Как мы и думали.

– Этого больше не произойдет, – пообещал МакКлинток. – Я обеспечил еще более жесткую охрану.

Феллоуз поднял взгляд на Джина и Сэма и произнес: – Спасибо, что приехали сюда, чтобы сообщить мне об этой трагедии – хотя я и не вижу причин, почему для этого следовало присылать двух опытных офицеров лично, когда можно было обойтись телефонным звонком.

– Мы приехали сюда, мистер Феллоуз, потому что со смертью Корена связаны определенные несоответствия, – сказал Сэм.

– Какого рода несоответствия?

Сэм беспокойно поглядывал на МакКлинтока, хотя старший воспитатель был неподвижен и молчалив и сохранял ровное, нечитаемое выражение лица.

Мне не нравится этот человек. С ним что-то неладно.

– Ну же, детектив-инспектор? Какого рода несоответствия?

– Сложно сказать на данный момент, – проговорил Сэм, с трудом переводя внимание с МакКлинтока обратно на Феллоуза. – Проводится расследование. Мы получаем обрывки информации. И мы очень хотим разобраться в этих обрывках.

Феллоуз испытующе посмотрел на МакКлинтока и пожал плечами.

– Очень хорошо, – произнес он. – Мы поможем вам всем, чем сможем – если сможем.

– Кухонный блок и котельная, – сказал Сэм. – Они разбираются. Почему?

– Там было небезопасно, – сказал Феллоуз. – Котлы древние, их просто необходимо убрать. И кухня долгие годы была в плачевном состоянии. Мы справлялись с этим, но потом произошел ужасный несчастный случай с одной из газовых плит. Она взорвалась, как бомба.

– Убило мальчика, я ведь прав? – спросил Сэм.

– Боюсь, что да. После этого у распорядителей не было выбора, кроме как назначить нам денежные средства для ремонта. Возможно, вы бы хотели взглянуть на наши новые кухни?

– Не могу подобрать слов, как бы мне хотелось взглянуть на ваши новые кухни, – проворчал Джин. – Но прежде чем вы восхитите меня и моего коллегу этим небывалым эмоциональным аттракционом, мне бы хотелось побольше узнать о том мальчике, которого здесь поджарило. Что он был за человек?

Феллоуз начал было что-то бормотать, но его опередил МакКлинток. – Молодой человек по имени Крэйг Тулс. Мерзкий маленький жулик. Любитель подерзить. Недисциплинированный. Постоянный источник проблем для меня и наших надзирателей.

– То есть – избавиться от него было облегчением? – произнес Джин. Держался он вызывающе.

МакКлинток одарил его очень холодным взглядом. – Мальчик умер. Сгорел. Ужасно.

– Могу поспорить, так и есть. А что насчет другого парня, который удавился пару недель назад? Еще раз, как его звали, Тайлер?

– Таннинг, Шеф.

– Да, Таннинг. А с ним что за история приключилась?

– Таннинг повесился в своей камере, – сказал Феллоуз. – Такие вещи, к сожалению, случаются. Но позвольте отметить, что показатели самоубийств у нас ниже, чем в среднем по местам заключения.

– Мы не бросаем на вас тень, мистер Феллоуз, – сказал Сэм.

– Ну, мы могли бы, – проворчал Джин.

– Нет, не могли, – прервал его Сэм. – Мы просто стараемся разобраться во всем. Мистер Феллоуз, как вы думаете, есть какая-то связь между самоубийством Таннинга и смертью Энди Корена?

Феллоуз пожал плечами и посмотрел на МакКлинтока, ища поддержки.

– Они оба были заключенными в этом заведении, – безучастно проговорил МакКлинток. – Какие еще могут быть связи?

– То есть, две смерти за две недели – это просто совпадение? – сказал Сэм. – Это если не брать в расчет смерть Тулса месяцем раньше.

МакКлинток вздохнул. – Неисправные печи, подлежащие замене. Самоубийство. Неудачная попытка бегства. Вот и все, господа.

– Вы в этом уверены? – спросил Сэм.

– Вы только что сказали, что не собираетесь бросать на нас тень, детектив-инспектор, – сказал МакКлинток. – Тон вашего голоса предполагает противное.

– А твой тон предполагает, что ты чего-то скрываешь, – огрызнулся Джин, не сводя с него глаз. – Что в твоей меховой сумке, МакЧудик? Что-то мерзкое, что ты не хочешь показать миру?

– Старший детектив-инспектор, я сильно подозреваю, что вы сказали это всего лишь для того, чтобы вывести меня.

– Ты прав. Я так и поступаю с Джоками. Как только пересекусь с таким, как ты, так просто вынужден бываю довести его.

– Могу я тогда сберечь ваши силы, оповестив вас, что от меня вы такого удовольствия не получите?

– Все исправительные учреждения будут иметь какую-то долю от общего числа несчастных случаев, самоубийств и попыток бегства, – вставил Феллоуз, желая разрядить напряжение. – Мы улучшаем наши показатели, сводя такое к минимуму, но, как вы и признали, мы не можем полностью предотвратить их.

– Я недавно беседовал с вашим бывшим заключенным, – сказал Сэм. – Он намекнул, что здесь были... какие-то нарушения. Как вы думаете, что он мог подразумевать?

– Я очень удивлен вашими словами, детектив-инспектор, – сказал МакКлинток. – Человек с вашим опытом – и доверился сплетням преступника. Заключенные всегда будут жаловаться. Это у них в крови.

– Верно, – сказал Сэм. – Но иногда это имеет смысл.

– Не в этот раз, – ровно произнес МакКлинток. – В этом месте существует система. Система. И мальчики в этих стенах будут считаться с этой Системой. Никаких обсуждений. Никаких компромиссов. Система – и все, разговор окончен.

– Возможно, как раз немного обсуждений и компромиссов и нужно этим мальчишкам, – предположил Сэм. – Обходись с ними, как со взрослыми, и, может быть, они и начнут вести себя, как взрослые.

Мистер МакКлинток пригвоздил его безжалостным взглядом. – По душе вам это или нет, молодой детектив-инспектор, но мальчики здесь не смогут избежать Системы. Они могут убежать, обмануть себя, одержать несколько мелких побед, убедить себя, что в конце концов выиграют...

Сэм оцепенел. Он уже слышал эти слова раньше. Но где?

– Но это не так, – продолжал МакКлинток, вытащив часы на цепочке и протирая их блестящую крышку безупречно белым носовым платком. – Все здесь закреплено, поставлено на место, неизменно – как и сам ход времени. Вам проще будет поменять порядок часов в сутках, детектив-инспектор Тайлер, чем переделать Систему.

Я уже слышал эту речь и раньше – во сне – во сне про звезды и космос...

На мгновение Сэм почувствовал головокружение, мысли его поплыли.

Я всего лишь коп – я выполняю свою работу.

Он оторвал взгляд от золотых часов в кармане на талии МакКлинтока. Их натертая поверхность засверкала, и Сэм почувствовал мощное, головокружительное желание дотянуться и сорвать их с цепочки.

Он изо всех сил сосредоточился.

– Что вы можете сказать об этом? – спросил Сэм, сдерживая дыхание и выкладывая на стол Феллоуза письмо от Энди Корена.

Феллоуз посмотрел, пожал плечами и передал его МакКлинтоку.

– Ну же? – настойчиво повторил Сэм.

– Вся корреспонденция между заключенными и внешним миром проходит через мой стол, – горделиво произнес МакКлинток. – На письме моя личная печать. Следовательно, я его одобрил.

– Оно было написано Эндрю Кореном и отправлено его брату Дереку, правильно?

– Нет, детектив-инспектор, не правильно.

Джин навострил уши. – Объясни-ка, что ты имеешь в виду, Джимми.

– Как и у многих других заключенных, словесные возможности Корена не дотягивали до написания даже такого вот простенького письма, как это, – сказал МакКлинток.

– Он был неграмотный? – спросил Сэм.

– Нет, не то чтобы. Просто не ладил с письменным словом. Это письмо, джентльмены – я сужу по почерку – было написано парнем по имени Доннер. Он здесь в заключении, хотя мог бы избежать этого, с его-то мозгами. Он слишком умен, чтобы быть втянутым в преступный мир. Возможно, со временем он образумится и перерастет свои криминальные побуждения.

– Так значит, этот парень, Доннер, – сказал Джин. – Он написал это письмо за Корена?

– Доннер оказывает такие услуги, – сказал МакКлинток, отдавая письмо обратно. – Многие здешние мальчики пользуются этим. Несомненно, они и расплачиваются подобным образом. Хотите поговорить с ним?

– Да, мистер МакКлинток, хотелось бы, – сказал Сэм.

– Тогда, с вашего позволения, мистер Феллоуз?

– Не имею возражений, мистер МакКлинток, – произнес Феллоуз, перебирая бумаги в ящике стола. – И прошу меня извинить, мне нужно заняться одним важным делом. Сбежавший заключенный – та еще головная боль. К тому же мертвый.

– Ладно, компания озлобленного Джока всегда будет нам в радость! – ухмыльнулся Джин, надвигаясь на МакКлинтока. – Вперед, МакЖопник.

МакКлинток сощурил глаза. – Неплохо вам будет увидеть Систему в работе. И, как нарочно, Доннер на дежурстве в новом кухонном блоке. Сможете допросить его и в то же время окинуть взглядом наши новые удобства.

– Тресните меня по башке, пока я не обосрался от счастья, – воскликнул Джин.

ГЛАВА 6 – ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ

МакКлинток показывал им дорогу, изящно шагая впереди – иссиня-черная прямая фигура в сияющих туфлях и фуражке, преподносящая себя с самоуверенностью Наполеона.

Он мне не нравится, подумал Сэм, следуя за МакКлинтоком. Выскочка, заносчивый любитель покомандовать. Готов поспорить, он еще и агрессор – мелкий начальник, царек в своей личной империи, строящий из себя господа бога перед заключенными. И все же – это не его сущность так на меня действует. Есть что-то еще, от чего мне скрутило живот.

Ему в глаза опять бросился отблеск света от золотых часов на поясе у МакКлинтока. По каким-то причинам внимание Сэма то и дело переключалось на них.

Какого черта эти часы так мне досаждают? И о чем это он только что говорил, о том, что систему сменить невозможно? Не о том же я слышал совсем недавно во сне? Или я совсем теряю самообладание?

Нет, он не терял самообладания. Он слишком хорошо знал, что существует поблизости нечто темное, неприглядное и невыразимо злобное, что шаг за шагом приближается к нему. Чем бы оно ни было, его безжалостный взгляд направлен на Энни, до которой оно пытается добраться через Сэма. Оно находило способы известить о себе, раз за разом воплощаться в жизни Сэма, и каждый его образ был на шаг ближе, на шаг плотнее к нему, пока однажды, уже скоро...

Скоро им предстоит встретиться лицом к лицу.

Голос эхом отозвался в его памяти: – Это мое дело – знать, как зовут моих соперников. Я буду рядом с тобой, проклятый обманщик. Буду рядом с тобой, пока не верну мою жену... мою жену... мою.

Сэм стиснул кулаки. Еще посмотрим, засранец. Посмотрим.

Свернув в следующий коридор, они с Джином внезапно оказались перед нарисованными ярко-красной краской буквами метровой высоты, четко нанесенными вдоль стены.

МОЛЧАНИЕ – УВАЖЕНИЕ – ДОЛГ

– Вот уж, – провозгласил Джин, останавливаясь и пристально разглядывая их, – чего мне точно никогда не добиться от моих подчиненных.

– И это именно то, чего я ожидаю от каждого отдельно взятого заключенного в этом заведении, – сказал МакКлинток. – Безотказно.

– Значит, вы написали это на стене, – сказал Сэм.

– И мальчики видят это каждый день. Возможно, со временем эти добродетели осядут в их преступных умах.

– Лозунги на стенах? Не думаете, что это как-то слишком по-оруэлловски?

Джин обратил на Сэма взор, полный абсолютного непонимания напополам с крайним презрением. – Что он как-то не думает?

– Мы как будто в "1984", – сказал Сэм. И добавил, повернув голову к Джину: – Это известная книжка, Шеф.

– Я знаю, что это, – огрызнулся Джин.

Коротким сдержанным движением МакКлинток указал на красные буквы, царившие на стене. – Каждый мальчик здесь должен уяснить, что молчание – золото. Затем, он должен научиться уважению – к надзирателям, к своим сокамерникам, к себе самому, и прежде всего – к Системе. А затем – возможно – он начнет постигать и понятие долга.

МакКлинток дотронулся до золотой цепочки на поясе, пробежался по ней пальцами, пока не добрался до часов в маленьком карманчике. Похлопал по ним.

Эти часы – как же я их ненавижу! подумал Сэм. Почему? Почему мне хочется выдрать эту чертову вещицу у него из кармана и разломать на куски?

– Молчание, уважение, долг, – сказал практически сам себе МакКлинток. – Три благодетели.

С этими словами он продолжил свой путь по коридору, а Сэм и Джин зашагали следом.

– Вы глубоко верите в вашу Систему, мистер МакКлинток, – сказал Сэм, пока они шли.

– Конечно. Система держит это место сплоченным. Именно она стоит между порядком и хаосом.

Джин кивнул. Несмотря на его безотчетное отвращение ко всему шотландскому, между ним и МакКлинтоком было довольно много общего.

– Немного драконовские методы, нет? – заметил Сэм.

Джин раздраженно запрокинул голову. – Ой, задвинь ты уже подальше свой доктор-ктошный лексикон, Тайлер, сделай одолжение.

– Руководить этим местом по железным правилам, – продолжал Сэм, – развешивать огромные лозунги по стенам. Разве это не усиливает давление? Я бы сказал, мистер МакКлинток, что если вы не будете осторожны, то можете превратить это место в пороховую бочку, готовую в любой момент взорваться.

МакКлинток презрительно хмыкнул. – Система и держит крепко это заведение под контролем, молодой человек. Здесь не будет беспорядков, не будет волнений, только не при мне.

– Я вот что скажу вам, мистер МакКлинток. От этого места разит напряженностью. Я почувствовал ее сразу, как мы приехали.

– Это тюрьма, детектив-инспектор, в ней та же атмосфера, что и в остальных тюрьмах. Именно это вы и почувствовали.

– Думаю, вы не правы.

МакКлинток остановился у тяжелой двери и подождал, пока надсмотрщик ее откроет. Он воспользовался удобным случаем, повернулся к Сэму и произнес: – Меня не волнуют ваши методы, детектив-инспектор.

– А меня не волнуют ваши, господин старший воспитатель.

– Вы еще подеритесь, – предложил Джин.

МакКлинток не отводил глаз от Сэма, но Сэма это не испугало. Он тоже стал в ответ пристально смотреть, стараясь ни разу не моргнуть.

– Что у вас на уме, а? – спросил МакКлинток низким угрожающим голосом. – Выкладывайте.

Что у меня на уме? Почему этот человек так сильно действует мне на нервы?

МакКлинток сверлил взглядом Сэма.

Сэм сверлил взглядом МакКлинтока.

Джин хохотнул.

Но момент был нарушен лязгом двери, которую открыл надзиратель.

– Думаю, нам троим стоит встретиться неофициально, – вдруг объявил Джин, взволнованно потирая руки в предвкушении такой перспективы. – Выпить вместе, может, выбраться на какой-нибудь мальчишник. Между нами сквозит настоящая химия.

МакКлинток медленно и непринужденно отвернулся от Сэма и шагнул в открытую дверь. Сэм вдруг обнаружил, что старается сдержать дыхание.

Джин подмигнул ему. – Прекрасно, Сэмми. Мне понравилось, как ты выводишь из себя этого Джока. Не думал, что тебе это по плечу.

– Мне не нравится этот человек, – прошептал Сэм.

– Ну да, он же шотландец.

– Нет, он мне не нравится совсем не так, как он не нравится тебе, Шеф, в смысле... я имею в виду, он мне не нравится потому... потому что он...

Он попытался объяснить, но не смог бы этого сделать даже самому себе. Невозможно было облечь эти глубокие, бессознательные эмоции в слова.

Джин двинул его локтем.

– Ты слишком много думаешь, Сэм. Тебе не нужно анализировать все подряд. И знаешь что? Это нормально – ненавидеть шотландцев. Это хорошо. Это естественно. Это никакой не расизм, ничего такого. Патриотический долг, и все?

Он подтолкнул Сэма к дверям, чтобы он шел следом за МакКлинтоком. Они оказались снаружи, в огороженном со всех сторон дворике, под хмурым небом, готовым прорваться дождем. На одной стене во дворе огромными буквами было написано слово МОЛЧАНИЕ, на другой УВАЖЕНИЕ, и на третьей – ДОЛГ. В окружении этих лозунгов стояла металлическая рама с перекладиной в двух метрах от земли. На ней подтягивались двое заключенных в казенных штанах, будто бы пришедшие на тренировку в спортзал. Их лица были напряжены от боли и блестели от пота. Очевидно было, что они на самом пределе своей выносливости, но все же продолжают тянуться вверх, понукаемые рявканьем и воплями приглядывающего за ними надсмотрщика.

– Упражнения? – спросил Джин.

– Наказание, – откликнулся МакКлинток. – Эти два охламона учатся тому, что драки не допускаются ни мною, ни Системой.

Приглядывающий за мальчиками надзиратель рявкнул на них, будто инструктор по строевой подготовке: – Говорите! Что такое Система! Что такое Система, вы, маленькие засранцы!

И мальчики, подтягиваясь на перекладине, в унисон выдавили из себя: – Молчание.

Потом стали тянуться второй раз: – Уважение.

И в третий. Их лица были так искажены от мучительных усилий, что они могли только хрипеть.

– Что такое проклятая Система! – взвизгнул надсмотрщик, голос у него сорвался. Он саданул по металлической раме дубинкой. – Говорите!

– Долг, – у мальчиков получилось вымолвить и это слово.

– Правильно! Еще раз! С самого начала! Молчание, уважение, долг, давайте еще раз! Начали! Подняли свои ленивые задницы!

– Что это за кусочки коричневой ткани на их униформе? – спросил Сэм. – У паренька, который мыл пол в коридоре, тоже был такой.

МакКлинток кивнул. – Все мальчики здесь носят их. Я на этом настаиваю. Я называю это "клеймом". Я заставляю их пришить эту метку на одежду в тот же день, как они поступают сюда.

– "Клеймо"? – недоверчиво спросил Сэм. – То есть, вы заставляете ребят носить этот знак, чтобы отметить их, как – что? Как испорченных? Как развращенных?

МакКлинток кивнул.

У Сэма отвисла челюсть. – Мистер МакКлинток, здесь же исправительное учреждение, а не Бухенвальд.

Джин закатил глаза, в очередной раз запутавшись в словаре Сэма.

Сэм открыл рот, чтобы продолжить разговор, но его прервал крик. Один из мальчиков – поджарый, с узкими косящими глазами – не совладал с собой и в изнеможении свалился на землю.

Надсмотрщик тут же взорвался бранью: – Кэппс! Оторвал свою ленивую задницу от земли! Живо! Живо! Встал, грязный подонок!

Другой парень – высокий, рыжеволосый, с мощными плечами – все еще ухитрялся висеть на перекладине, глядя вниз.

– Не смотри на него, Прист! – заорал надсмотрщик, ткнув его дубинкой под ребра. – Продолжай подтягиваться! Что такое Система! Говори! Говори, черт бы тебя побрал!

Прист снова зажмурил глаза и мучительно попытался дотянуться подбородком до перекладины. Его лицо было пунцовым. Надсмотрщик ударил дубинкой по металлической раме, заставив ее зазвенеть.

– Нельзя так издеваться над мальчиками! – возмутился Сэм.

– Они издеваются друг над другом куда хуже, – возразил МакКлинток.

– Для того-то здесь и находитесь вы и ваши надсмотрщики, чтобы подавать пример. У кого из этих парней были стоящие примеры для подражания?

– Мои надзиратели здесь для того, чтобы наказывать и исправлять, а не заменять отца толпе малолетних преступников.

– И это, значит, ваша "Система"? Муштровать их, отмечать, как испорченных, кричать на них весь день напролет, наказывать?

– Ну да, юный детектив-инспектор, что-то вроде того, – сказал МакКлинток, глядя свысока на Сэма. – Очевидно, вы один из этих новоявленных благотворителей. Воскресные лагеря и раздача сладостей, такие у вас рекомендации?

– Выказать немного уважения, показать этим ребятам хороший пример для подражания, вот и все, – откликнулся Сэм. – Ваша драгоценная Система не делает ничего, мистер МакКлинток, только лишь загоняет мальчишек в порочный круг из побоев и вражды.

– Если это хулиганье попадет в такой круг, то винить они смогут только себя, – сказал МакКлинток. Он высокомерно показал в их сторону. – Вон тот парень, висящий на перекладине. Его зовут Прист, как священника, хотя вы не найдете никого менее святого, чем он, в этих стенах. Он пытался ослепить другого мальчика самодельным оружием. Отверткой, если быть точным, стянутой из столярной мастерской.