Текст книги "За пригоршню кулаков (ЛП)"

Автор книги: Том Грэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА 9
ПАУК

Разум и сознание все еще не до конца вернулись в идущую кругом голову Сэма, когда он понесся вниз по лестнице в погоню за Пауком. В челюсти пульсировала кровь. Всего-то один проклятый удар – настоящий боксерский удар, ломающий кости.

Паук промчался вниз по бетонным ступеням, резко развернулся и бросился вдоль одного из балконов.

– За ним! – просипел Джин, согнувшись пополам и ловя ртом воздух. Его лицо побагровело, глаза налились кровью. Диета из четырех пачек сигарет в день, залитых бутылкой скотча, давала о себе знать.

Сэм рванул по балкону. Паук огляделся, остановился и поднял кулаки, готовый к драке.

– Не будь идиотом, Паук, – сказал Сэм, придвигаясь ближе. – Мне нужно поговорить с тобой, вот и все.

Паук напрягся. Он был серьезен.

– Прекращай, Паук. Мы не схватим О'Риордана, если ты нам не поможешь!

– Вы не хотите брать О'Риордана, вы хотите взять меня!

– Не хотим! Не обращай внимания на Шефа, он просто пытается тебя запугать.

– Я знаю, что он делает!

– Паук, пожалуйста, поверь мне – я знаю, что это тяжело, но поверь!

Внезапно дверь рядом с ними распахнулась, и оттуда выглянул сонный парень в майке и трусах. – Что такое?

Паук оттолкнул его и рванул внутрь квартиры.

– Эй!

Сэм махнул значком перед носом мужчины в трусах – "Полиция!" – и припустил за Пауком, раскидав по пути пирамиду пустых пивных банок, выстроенных в прихожей. Он вломился в дверь в конце коридора и увидел раскиданную по полу одежду, кровать, женщину в постели, натягивающую на грудь одеяло и визжащую, поскольку Паук перебирался через нее, чтобы добраться до окна.

Сэм бросился к Пауку – но уже слишком поздно, тот выбрался в окно. Женщина в постели заорала.

– Полиция! – проговорил Сэм, снова помахав значком, и высунул голову в окно, глядя, как Паук, цепляясь за крошечный подоконник, выискивает точку опоры для своих ног, чтобы спускаться дальше.

– Бога ради, ты убьешься!

Паук ловко соскользнул с одного подоконника и ухватился за другой. Он был проворным, как насекомое. Может, поэтому его и прозвали Пауком?

Женщина в постели по-прежнему визжала Сэму прямо в ухо. В этот раз Сэм со всей злости пихнул ей в лицо полицейский значок: – Полиция! Я полицейский, твою мать! – и бросился прочь из комнаты. Парень в трусах шаркал обратно по коридору, Сэм хотел промчаться мимо, но тот схватил его и начал такую неуместную сейчас возню.

– Попался!

– Да вбей ты себе в голову – Я ЧЕРТОВ ПОЛИЦЕЙСКИЙ! – он с силой пихал свой значок прямо ему в лицо, пока парень не упал, споткнувшись о пивные банки. – И приберитесь в своей чертовой квартире, народ!

Сэм выскочил за дверь и рванул обратно по балкону. Он почти что врезался в Джина, который громыхал вниз по лестничному пролету, пыхтя, как паровоз.

– Шеф! Шеф! Он с той стороны, лезет по стене!

– Арестуй его, Тайлер! Меня не волнует, как ты будешь это делать! Просто арестуй!

– Во всем этом не было никакой нужды! – бросил через плечо Сэм, спрыгнув и убегая вниз по ступеням. – Это твоя вина, что он удрал, Шеф!

– Он напал на моего офицера! – хрипло заорал Джин.

– Это ты его вынудил! – закричал в ответ Сэм.

Добравшись до первого этажа, он рванул на другую сторону дома. Там не было балконов, только оконные балки, ряд за рядом. И Паук, в десяти метрах над землей, проворно спускающийся вниз. Он бросил взгляд на Сэма и попытался вскарабкаться обратно.

– Паук, это бессмысленно! – крикнул ему Сэм. Он потер челюсть – господи, как она горела! – Слезай, пока не сломал себе шею.

– Ублюдки, вы хотите меня подставить! – выкрикнул Паук, его пальцы нащупывали твердую опору на крошащемся карнизе над ним сверху.

– Мой Шеф натуральный говнюк, Паук, это просто его стиль. Но я не такой.

– Ты коп!

– Да! Я коп! Порядочный!

– Не смеши! – фыркнул Паук. Он соскользнул, секунду вслепую ощупывая стену вокруг себя, потом снова ухватился за что-то. – Для таких сволочей, как вы, это ничего не значит, но я бы сто раз умер, если б это могло вернуть Денни!

Он говорил всерьез. Стелла не преувеличивала – у Паука и Дензила не было больше никого в этом мире. Со смертью Дензила жизнь Паука развалилась; он мог бы добраться до того, кто убил его, мог бы отомстить – и что дальше? Он все равно остался бы в одиночестве. Его мир все так же был бы разбит вдребезги. Глядя, как он карабкается по стене мрачной серой бетонной многоэтажки, Сэм мысленно подвел итог всего существования Паука – неустойчивость, безрадостность, охота, цепляние за жизнь кончиками пальцев.

Это же я, неожиданно подумал он. Я тоже вишу, зацепившись ногтями. Про это и говорит чертова Девочка с Заставки – и мои сны продолжают говорить – и мое сердце продолжает говорить...

– Этому есть причина, – проговорила Девочка с Заставки, возникая из ниоткуда и просовывая свою маленькую холодную руку в ладонь Сэма. – Сказать тебе, что я знаю? Рассказать тебе по секрету про Энни?

– Меня тошнит от всего этого, – сказал Сэм, выдергивая руку из ледяного захвата девочки. Он потер глаза. – Меня тошнит от этого! Слышишь? Тошнит! ТОШНИТ!

– Да, – раздался прямо над ним голос Паука. – Нас обоих тошнит, дружище.

Паук мягко спрыгнул на землю. Его лицо побледнело, а плечи тяжело опустились. Вся его энергия испарилась. Он выглядел расстроенным.

– Тошнит от этого, – проговорил он. – От всего этого.

Сказав эти слова, Паук рухнул на землю и спрятал лицо в ладонях.

Сэм огляделся, но уже знал, что девочки не будет нигде. Она испарилась в какой-то темной глуши, откуда внезапно появилась.

Сэм подошел к подножию многоэтажки, куда рухнул, беззвучно плача, Паук, и присел рядом с ним. Он устало вздохнул.

– Это непросто, да, – сказал он.

Паук помотал головой, не поднимая глаз.

– Иногда чувствуешь себя... прямо как будто спрыгнул с крыши.

Паук, не поднимая глаз, кивнул.

– Говорю тебе, Паук – я не знаю, что сделал бы, если б потерял того, кто мне дороже всех.

– Надеюсь, никогда и не узнаешь, – произнес Паук.

Он всхлипнул, всего лишь раз, подавив рыдание, татуировка на его шее шевелила чернильными лапками, выглядя слишком уж уязвимой и жалкой, чтобы служить отметкой для крутых парней.

– У меня челюсть ноет, – сказал Сэм.

– Прости, – засопел Паук.

– Все в порядке. Ты не виноват.

– Ты собираешься арестовать меня?

– Не.

Они немного посидели рядом, каждый в своих мыслях, пока, наконец, не появился Джин Хант в своем верблюжьем пальто, не прекращая изрыгать угрозы и хитроумные остроты.

– Подожди нас в машине, Шеф, – не пытаясь ничего приукрасить, сказал Сэм. Голос его был утомленным. Прямо сейчас он был не в настроении видеть Ханта. – Просто... подожди в машине.

Джин примолк, прищурившись и с неподдающимся описанию выражением лица уставившись на Сэма и Паука. Потом, не произнеся ни слова, повернулся и зашагал прочь, сердито раскуривая по пути сигарету.

Они вернулись обратно в участок. После всех разбирательств у многоэтажки Паук, наконец, успокоился. Сэм проводил его к "Кортине", где необычайно тихо сидел Джин. Сэм напомнил Пауку – а возможно, заодно и Джину – что никто здесь не арестован, никого ни в чем не обвиняют, что от Паука ожидается лишь, что он поможет им, дав в участке какую-нибудь информацию. Паук, пожав плечами, согласно кивнул и без лишних слов смиренно полез на заднее сиденье "Кортины". По дороге в участок все трое не произнесли ни слова.

Но к тому времени, как они доехали, на щеке и подбородке Сэма разросся ужасающе огромный синяк. Эта картина потрясла Энни настолько, что она сама была готова отлупить Сэма, если он не пойдет в травмпункт и не покажется врачу.

– Тебе надо в неотложку! – распорядилась Энни. – Прямо сейчас!

– Ничего не сломано, все будет в порядке, – сказал Сэм, поморщившись, когда она дотронулась до его посиневшей раздутой челюсти.

– С каких это пор ты такой знаток, Сэм? Я сама окажу тебе помощь.

– Попозже, – сказал он.

– То есть, никогда.

– Нет, Энни, просто попозже. Нужно опросить свидетеля.

– А еще ты не хочешь предстать перед парнями хлюпиком, правильно?

Сэм засмеялся и тут же поморщился. От смеха его челюсть пронзило болью.

– Не думай, я не фанатик какой, – сказал он. – Ты не хуже меня знаешь, что шишки и синяки – это часть нашей работы.

– "Шишки и синяки"?! Сэм, да ты выглядишь, как черно-белый менестрель!

– Господи, надеюсь, что нет, – пробормотал Сэм, поморщившись то ли от воспоминания о гротескно раскрашенных людях, поющих "Old Man River"[18]18
  "The Black and White Minstrel Show" – развлекательное шоу на BBC (1958-1978), варьете, исполняющее американские деревенские песни. "Old Man River" (1927) – песня из американского мюзикла о неграх, плывущих по Миссисипи.


[Закрыть], то ли от боли в челюсти. – Слушай, Энни, мне сейчас не до споров. Паук так уязвим, со смертью Дензила он потерял все, что считал семьей – он сломлен. Он поговорит со мной, я знаю. Поговорит прямо сейчас. Я не могу откладывать. Ради бога, я не могу оставить этот допрос на Джина.

– Но, Сэм...

– Поверь, Энни. Это важно.

Энни секунду сурово смотрела на него, потом черты ее лица смягчились.

– Просто я иногда переживаю, – сказала она. – Видя, как ты возвращаешься весь в синяках.

– Знаю. Я тоже за тебя волнуюсь.

– Не понимаю, почему, Сэм, я же не ввязываюсь в драки.

– И правда, – сказал Сэм. – Это выглядит просто как попытка сказать что-то правильное. Но я серьезно. Я волнуюсь. Нельзя отучить волноваться за тех, кого...

– Кого что, Сэм?

– За тех, кто тебе нравится. О ком ты заботишься. Сильно заботишься.

Совсем не время, и уж конечно, не место было продолжать эту беседу в таком русле. За плечом Энни он видел Рэя, разговаривающего по телефону; Рэй с типичной грубостью подмигнул ему. Сэм почувствовал сильное желание обмотать телефонный провод ему вокруг шеи и придушить.

– Я не собираюсь изображать твою маму, Сэм, но ты не можешь так легкомысленно относиться к своему здоровью, – произнесла Энни, глядя на него с таким серьезным видом, что Сэму захотелось снова рассмеяться. – И не ухмыляйся! О себе самом тоже нужно заботиться, это важно.

– Не был бы я так изранен, поцеловал бы тебя прямо сейчас! – сказал Сэм.

– Вот ведь повезло, такое счастливое избавление, – сказала Энни и вернулась к своему столу. – И не думай, я с тебя глаз не спущу, босс. В ту же минуту, как покончишь со своим интервью, потащу тебя прямым ходом в больничку, чтобы тебя осмотрели. И это мое окончательное решение.

– Медсестре Картрайт лучше знать, – сказал Сэм.

– Медсестре Картрайт известно все, – откликнулась она, стараясь, чтобы голос звучал как можно серьезнее.

Когда Сэм развернулся и направился в Комнату потерянных вещей, он вдруг почувствовал тревогу. Дурашливое замечание Энни эхом пронеслось в его голове.

– Медсестре Картрайт известно все.

Все, подумал он. Она знает и тот секрет, что хранит от меня, тот секрет, который хочет рассказать мне Девочка с Заставки... сокровенный, мрачный секрет, который перевернет мой мир...

– Дерьмо несусветное, – пробормотал он себе под нос, целеустремленно шагая по коридору. – Ничего секретного. Энни – это Энни, этим все сказано. И мы будем вместе. И мы будем счастливы. Вот так.

Он ожидал, что покажется Девочка с Заставки, со скорбным личиком и своими вечными намеками на кошмарное разоблачение. Но на этот раз, в виде исключения, нигде не было никаких признаков ее присутствия.

Были только Сэм и Паук, сидящие друг напротив друга в Комнате забытых вещей. Джин дулся в сторонке, противясь этому допросу точно так же, как Сэм, который не смог принять эмоциональный, садо-мазохистский допрос, проведенный накануне со Стеллой. Как Сэм и сказал Энни, настроение у Паука было капризным; он желал говорить, но только не при Джине. Властная, полнокровная, наступательная техника могучего Ханта здесь не работала. Что тут требовалось, так это нечто сдержанное, неброское, один на один. Это выглядело, скорее, не полицейским допросом, а индивидуальным собеседованием. А Джин Хант индивидуальных бесед не проводил.

– Итак, – сказал Сэм, подавая Пауку чашку отвратительного кофе из запасов Отдела уголовного розыска. – Мы правы в отношении Пэтси О'Риордана? Это он убил Дензила?

Паук кивнул.

– И он хотел убить тебя?

Паук снова кивнул.

– Почему? – спросил, понизив голос, Сэм. – Что происходит, Паук?

Паук обхватил чашку обеими руками – Сэм заметил на его потрепанных в драках костяшках старые струпья и ушибы – и несколько секунд сидел в тишине, отвлеченно глядя перед собой. А потом мягким голосом, почти переходящим в шепот, он начал говорить.

– Когда мы были детьми, – сказал он. – Дензил был ниггером. Черномазым. Для белых детей, во всяком случае. Для черных он был беложопым, бледнолицым. Полукровка, и все такое, каждому хотелось задеть его.

– Смешанная раса, – сказал Сэм.

– Да все равно, как ни назови, только его поливали дерьмом со всех сторон. Но меня никогда не волновала вся эта чушь – ну знаешь, какого цвета у парня кожа. Может, этому учат родители. Не знаю. Мои родители ничему меня не учили, разве что держать удар. Но потом...

Он отмахнулся от старых бесполезных воспоминаний.

– Неважно. Как-то раз, еще в детстве, Дензил получил хорошую взбучку. На него набросилась целая орава, белые дети и черные, и я про себя подумал: вот ведь хрень, это же неправильно. И я вступился за него, пришел ему на помощь. Мы с Дензилом по-настоящему расквасили несколько лиц. Нам было... Десять? Одиннадцать? Не знаю, сколько нам было лет. Когда я это вспоминаю, я всегда представляю нас взрослыми. Будто мы никогда не были детьми, как положено.

– Да все равно. Я вступился за него, и с тех пор мы стали друзьями. Мы заботились друг о друге. Конечно, я получил немало тумаков за то, что ошиваюсь с черным, но мне было все равно. Плевать я хотел. Дензил был надежным. Всегда приходил мне на помощь. Через какое-то время мы сделали это, – он указал на татуировку на шее, – Паук "Черный Вдовец". Вдвоем против всех – только я и он.

– Вдвоем против всех, – сказал Сэм, кивая. – Могу понять.

– Хрена с два ты можешь, – проговорил Паук совершенно беззлобно. Он не оскорблял Сэма, просто говорил все, как есть. – Ты этого не знаешь, не то что мы. Все равно. Время шло, происходило одно, другое, и мы принялись за боксерские игры, делали кое-какие деньги, старались не попасть в немилость к... неким господам. Но это не сработало, потому что эти "некие господа" руководили всем. Ты понимаешь, о чем я?

– Да. Продолжай.

– Нам с Дензилом как-то назначили встречу. На ней нам сказали, что в наших интересах помочь некоему господину разобраться с одной проблемой. Нам сказали, что оказаться будет невежливо. Нам сказали, что некий господин, о котором идет речь, примет наш отказ близко к сердцу.

Сэм кивнул.

– Так что у нас не было выбора, пришлось сделать то, что нам сказали, – произнес Паук.

– И что вам сказали сделать?

– Некий господин, о котором идет речь, имел повод для недовольства. В том ключе, что было сказано что-то, что говорить нельзя. Что-то, касаемо... я помню эту фразу: того, кому определенно не хватает уважительности. Кто-то высказался ему поперек.

– Кто высказался? Пэтси О'Риордан?

– Да. О'Риордан был легендой бокса. Действительно крепкий ублюдок. Все выходили против него, но никто не мог его побить. Включая нас с Дензилом. Он нас обоих отделал. Пэтси был крепким. И знал это. Он был весь из себя. А когда такой парень слишком о себе возомнит, он начинает говорить то, чего не следовало бы. Он начинал огрызаться, когда должен был молчать в тряпочку. Он перестал выказывать уважение к... к неким господам. И скоро понял, что нажил проблем. Все могло обернуться довольно серьезно.

– Понятно, – сказал Сэм. – Значит, вам с Дензилом приказали... что? Наказать его? Применить меры?

– У нас не было выбора, если мы не хотели, чтоб нам переломали руки, или того хуже. Мы согласились разобраться с Пэтси, но в глубине души здорово испугались. Мы оба были против него – мы знали, что он из себя представляет – и мы считали, что он может уделать нас обоих, даже если мы выйдем против него вместе.

– Потом как-то вечером Дензил пришел ко мне. Он выглядел всерьез напуганным. У него в одежде была замотана одна штука, я сказал: что это такое? А он сказал: мы используем это. И он показал мне. Пистолет. А я сказал: Денни, мы не трусы, и мы не чертовы ковбои – мы не можем использовать пушку. Но Денни сказал мне – у нас нет выбора, подумай только. И он был прав. В любом другом случае Пэтси сделал бы из нас фарш.

– Ну вот, мы устроили поединок. Я против Пэтси. Мы дали ему понять, что все как обычно, нелегальный бой, из таких, которые он выигрывал, даже не вспотев. Он согласился – это же легкие деньги – и явился на драку. Она была возле старого склада, в стороне. Но когда он пришел, то увидел, что там только я и Денни, и тут же понял, что это подстава. Старый трюк, такое было и раньше, такое было и потом – никому не хочется попасть на удочку – выглядишь полным придурком.

– Пэтси просек, что мы сделали и взбесился. Он пошел прямо на нас. И Денни выстрелил ему в живот, всего один раз. Пэтси продолжал наступать. Дензил выстрелил снова. И снова. С третьего раза Пэтси упал. Он лежал, уткнувшись лицом в пол. Я не видел, дышит ли он. Денни трясло. Я сказал: выпусти еще одну пулю – прямо в голову, но Денни сказал, что больше не сможет нажать на спусковой крючок, просто не сможет. Я сказал: не думай ни о чем, Ден, просто нажми! Но он не смог. Просто не смог. Тогда я сказал: дай мне – я сам нажму. И я взял пистолет, приставил его прямо Пэтси к голове. Но меня трясло, даже почище Денни, и я думал про себя: я не могу, я не могу. Но я сказал себе – надо, Паук, у тебя будут реальные проблемы, если не выстрелишь. Так что я закрыл глаза, меня всего трясло, я нажал на спусковой крючок, и пистолет выстрелил.

– И? – мягко подтолкнул его Сэм.

– Я промахнулся, черт побери! – сказал Паук. – Черт, я промахнулся в упор! Меня трясло, я закрыл глаза и не попал в него! Всего лишь отстрелил ему ухо – снес напрочь. Но и тогда Пэтси не пошевелился. Не сказал ничего. Он просто лежал там. Мертвый. Он должен был умереть. Он не шевелился. И я сказал: мы справились, Денни, пойдем отсюда. Но Денни тошнило. Я тоже почувствовал тошноту. Не из-за того... не из-за того, что мы переживали за Пэтси, просто потому... ну, это неправильно, то, что мы сделали – вот так облапошили парня, потом воспользовались пушкой, хотя у него не было ничего, кроме кулаков.

– У вас не было выбора, – сказал Сэм.

– А когда парни вроде меня и Дензила вообще имели выбор? – внезапно выкрикнул Паук. – В этом мире? Думаешь, будь у нас какой-то выбор, мы бы стали драться, как проклятое зверье, только для того, чтобы заработать несколько монет? А? Думаешь, такая жизнь – это выбор? Это тебе не вербовка в чертову полицию! Это совсем не профессия. Или так, или ты умрешь. Единственная вещь, которую мы с Денни когда-либо "выбирали" – делай так или ты покойник!

Сэм пожал плечами. Он не знал, что сказать. Паук сердито посмотрел на него, потом успокоился.

– Да все равно, – сказал он. – Насколько нам было видно, Пэтси был мертв. Поэтому мы убежали. И мы сказали... мы сказали некоему господину, что сделали, что он просил, и с нами расплатились, вот так. И если хочешь арестовать меня за то, что я сделал, я не могу помешать.

– Все нормально, – сказал Сэм. – Все это только между нами. Я уже сказал – нам нужен Пэтси, а не ты. Продолжай дальше. Вы оставили Пэтси умирать, получили деньги – и что потом?

– Это было много лет назад, – наконец проговорил он. – Я думал... мы думали, я и Дензил... мы думали, что Пэтси О'Риордан уже в прошлом. А он снова появился. Как гром среди ясного неба. Восстал из могилы.

– Восстал из могилы... – пробормотал Сэм. От этой фразы по его хребту побежали мурашки – озноб, не имеющий отношения к Пэтси, Пауку или Дензилу. Он заставил себя сосредоточиться на допросе: – Я тебе вот что скажу, Паук – как полицейский, я уже встречал таких людей, как Пэтси. В них стреляют, втыкают нож, взрывают их, бросают в них чертовски тяжелые наковальни – но они настолько крепкие, что продолжают вставать. Они как Терминаторы... в смысле, такое ощущение, что они неуязвимы.

– Неуязвимых не бывает, – сказал Паук, в глазах у него вспыхнул огонь. – Даже если это О'Риордан.

– Паук, я понимаю, какие у тебя чувства из-за Дензила, но здесь же не Дикий Запад. Ты не можешь блуждать по улицам, как одиночка, страждущий мести. Теперь это дело полиции. Я знаю, что ты не хочешь это слышать, но такова реальность. Если ты и правда хочешь, чтобы свершилось правосудие, тебе придется работать с нами.

– С полицией, – сказал Паук, горько улыбаясь и покачивая головой.

– Мы можем помочь тебе.

– Как?

– Во-первых, обеспечить тебе безопасность. Пэтси не причинит тебе вреда, если не сможет найти. Понятно, что здесь не отель "Ритц", но мы можем поместить тебя в одну из камер. Ты будешь не в заключении, Паук, обещаю – ты будешь просто в безопасности, вот и все.

– Надолго? – спросил Паук. – Сколько времени я буду жить в одной из ваших камер?

– Пока мы не заведем против О'Риордана дело, достаточно надежное, чтобы пойти и арестовать его.

Паук горько усмехнулся и покачал головой: – Не заведете. Пэтси знает, что за ним следят. Он исчезнет сразу, как свернут ярмарку, укроется и будет выжидать, как он делал до этого. Он ждал десять лет, прежде чем отомстить Дензилу. И будет ждать снова. Он дождется, пока копы потеряют к нему интерес в этом деле, а потом придет за мной. Или вы собираетесь держать меня взаперти в целости и сохранности всю мою оставшуюся жизнь?

– Мы сможем выстроить дело, Паук – если ты нам поможешь. Скажи мне кое-что. В квартире у Дензила в двери был глазок. Он мог увидеть, кто за дверью. И все же он открыл дверь напавшему на него. Мой шеф считает, что он увидел тебя, что это ты предал его, чтобы купить себе жизнь. Он верит, что ты привел в ту ночь Пэтси в квартиру Дензила. Но ведь он же неправ?

– Кто поверит моему слову против слов твоего шефа?

– Я поверю. Дензил увидел кого-то – кого-то, кому доверял, и кто на самом деле привел к его дверям Пэтси – но это был не ты.

– Конечно, не я.

– Тогда кто?

– Не знаю. Я думал об этом…

– И?

– Ничего не придумал.

– Может, Стелла? – спросил Сэм, но Паук категорически помотал головой. – Если не она, то, может, ваш тренер, Дермот?

– Зачем кому-то из них делать подлянку Дензилу? Стелла к нам хорошо относится. Как и Дермот.

– Но, Паук, должен был быть кто-то, кто свел Дензила и Пэтси – кто-то, кому Дензил доверял – кто-то, кто собирался его предать.

– Если бы я знал, кто это, – сказал Паук, – они бы уже у меня страдали. Уж поверь мне.

Сэм вздохнул и откинулся на спинку стула. В головоломке не хватало кусочка, что-то от них ускользнуло. Они что-то проглядели? Они ошибаются, думая, что Дензил сам открыл дверь нападавшему? Сэм видит все улики, но не под тем углом, пытаясь сложить вместе разные кусочки неправильным способом?

– Думаешь, если Пэтси не найдет тебя, – сказал Сэм, – он исчезнет из виду?

– Я это знаю, – сказал Паук. – Он подождет, пока спадет ажиотаж, я потом объявится снова.

– Я не хочу этого. Мне нужно, чтобы он проявил беспокойство. Мне нужно, чтобы он сделал что-нибудь, чтобы выставить себя.

– Не надо его недооценивать. Он намного умнее, чем может показаться.

– Тогда мы просто должны открыть наши карты, – сказал Сэм. – Мы поместим тебя в одну из камер, Паук. В целях предосторожности. Я присмотрю, чтобы у тебя было все, что нужно. Если Пэтси тебя не найдет, он разозлится – станет нетерпеливым, неважно, насколько он умен – и чем сильнее будет его злость и нетерпение, тем больше шансов, что он совершит ошибку и выдаст себя. Мы усилим давление. Мы его спровоцируем.

– Другими словами, вы сделаете из меня приманку, – сказал Паук.

– Нет, – возразил Сэм. Но потом, пожав плечами, согласился: – Ну да. В какой-то мере. Но какой у нас может быть выбор?

– Я хочу только отомстить за Денни, – тихо произнес Паук. – Если это означает, что мне придется быть приманкой, то никаких проблем.

– Мы не будем делать ничего, что подвергнет тебя опасности, – сказал Сэм. – Как бы мы ни сыграли, ты будешь в сохранности. Обещаю.

– Ты не можешь этого обещать, – сказал Паук. – Это Пэтси О'Риордан. Ничто не в безопасности. Никто не в безопасности.

– Еще посмотрим, – решительно сказал Сэм.

– Ну да, – произнес Паук почти неслышно. – Посмотрим.