Текст книги "Смерть для бессмертных (СИ)"

Автор книги: Тимур Айтбаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– Счастливого пути, Освальдо! – говорит утром трактирщик, провожая постоянного гостя и махая ему рукой.

– И тебе счастливо оставаться, Джеймс! – машет рукой ему Освальдо, а затем выходит из трактира, идет к своей повозке, забирается внутрь (гораздо более умело, чем делал это прежде, как отметил сторож Билли), и берет вожжи. Бьет ими коней – и плавно покидает территорию трактира.

Внешне он практически не изменился. Все тот же толстобрюхий потный торгаш с засаленными длинноватыми волосами. Но если бы кто-нибудь из них пригляделся поближе – то точно заметил бы отличие. А все дело в глазах.

Ранее зеленые, как изумруды, и излучающие некую смешинку и похоть, теперь же не излучают ничего – лишь пустоту.

Бездонные глаза самой Смерти.

Глава 8. Шутка и кинжал

Боль.

Существует много ее разновидностей, и куда больше оттенков.

Две самые распространенные – это боль физическая и боль эмоциональная. Есть и иные ее виды, но Гелегост не был знаком даже с первыми двумя. Он не ощущал ее совсем. А эмоциональные потери были и вовсе чем-то для него чуждым.

Имея множество детей, он не знал имени ни одного из них – у орков это не принято. Орки не заводят семьи. Орки не влюбляются, не женятся и не ревнуют. У них нет друзей, но есть законы чести. Например, когда Кирилл спас Гелегоста от неминуемой смерти, хотя тот его об этом даже и не просил – он был просто вынужден теперь ходить за ним до тех самых пор, пока не спасет от точно такой же смерти и его. Иначе он не выплатит долг. А с долгами к Урдун Хану нельзя – его там не поймут.

А Гелегост всегда выплачивает свои долги. Да и Кирилл этот – не самый плохой спутник. Возможно, когда Гелегост спасет ему жизнь, то не покинет его отряд на тот же день – с Кириллом весело, особенно когда он выпьет. А еще с ним было весело снимать шлюх на двоих – тогда стоны девок доносились на всю улицу. Даже жаль, что он завел себе постоянную самку. Наверное, этот поступок стал первым, при котором Кирилл слегка упал в его глазах. Ведь орки не влюбляются. Не заводят постоянных самок. А с этой Кирилл уже долго. Да еще и с эльфийкой.

Гелегосту не нравились эльфийки – у них были слишком короткие матки (короче, чем у человеческих самок), и они не давали ему войти на полную. А Гелегосту нравится входить на полную. Даже некоторые человеческих женщины позволяли входить на полную, но не эльфийки. Тех приходилось драть в полсилы, а Гелегост не умел сдерживать силу. Когда Гелегост бьет по роже – то он бьет. Бьет так, что ломаются челюсти и крошатся зубы. Когда Гелегост бухает – то он бухает. Бухает так, что в подвале кончаются все запасы, а в трактире – здоровые непобитые люди. Когда он трахается – то он трахается. Трахается так, что женщины теряют сознание, а потом рожают силачей, которых он никогда не увидит, но почти уверен, если кто когда и сразит его в бою – то обязательно только его подросший сын.

Но вот Бегриф… этот дворф Гелегосту совсем не нравился. Странный он. Часто смотрит на самку Кирилла. Иногда убегает в лес, чтобы передернуть, хотя Гелегост запросто может делать это у всех на глазах. А этот стесняется. Но не нравился он ему не только поэтому – он ему просто не нравился. Его взгляд не нравился. И Гелегост иногда задумывался о том, что Бегриф не самый хороший друг для Кирилла. А вот Гелегост хороший. Но у Гелегоста нет друзей. А с Кириллом он лишь потому, что должен отдать ему долг.

Но если бы у Гелегоста и был бы друг, то им был бы Кирилл. Но никак не Бегриф. Бегриф Гелегосту не нравился. А вот Аква нравится. Аква ему сразу понравилась. Но не как самка – Гелегосту не нравятся дети – у них матки еще короче (хотя Гелегост и не проверял). Аква просто нравится Гелегосту. Она смешная. И знает много историй. И сказки знает. А Гелегосту нравятся сказки. Он лучше под них засыпает.

И потому, когда их отряд с торговцами практически уже подходил к замку, Гелегост даже сказал Акве, что будет рад, если она останется в их команде. Гелегост никому такого не говорил. А еще сказал, что будет рад, когда Аква вырастет. И Аква будет рада, когда вырастет. Особенно, если в этот момент рядом будет Гелегост – он то уж точно сможет ее порадовать.

Кажется, Аква не поняла, о чем говорил Гелегост, но он решил не объяснять – вдруг девочкам такое знать нельзя, а он расскажет раньше времени? И потому он решил подождать. Гелегост умеет ждать. У него это неплохо получается.

– Гелегост? – обращается к нему Аква прямо у ворот замка, когда их разговор никто не может услышать.

– Да, маленькая Аква?

– Ты защитишь меня, если мне будет угрожать опасность?

– Конечно. Гелегост всегда защищает самочек. И маленьких. А маленьких самочек Гелегост защищает вдвойне яростно.

– А если ты должен будешь сделать выбор, и спасти или меня, или Кирилла, но тот, кого ты не спасешь – умрет… кого ты решишь спасти?

Орк задумался.

– Гелегосту не нравится этот вопрос. Гелегост не хочет об этом думать. Гелегост не хочет, чтобы ему нужно было выбирать.

– Я понимаю, – продолжает маленькая девочка, – но, допустим, тебе придется сделать этот выбор. И думать нужно будет быстро.

Орк злится. Ему не хочется думать об этом.

– Тогда Гелегост выберет Кирилла. Потому что Кирилл спас Гелегосту жизнь. Гелегост ему должен. А Гелегост всегда платит по долгам. Но Гелегост спасет сначала Кирилла, а потом спасет и Акву! Так что не бойся, маленькая Аква. Гелегост спасет вас обоих.

Девочка улыбается – да так лучезарно, что Гелегосту становится тепло, как будто он сидит у костра.

– Даже не знаю, – тихо говорит она, – мог ли ответ на этот вопрос быть еще лучше?

– Думаю, да, – кивает Гелегост, не поняв, что этот вопрос был риторическим, – Кирилл отвечает на вопросы лучше Гелегоста. Так что можешь спросить у него тоже.

И Аква улыбается вновь.

***

Попрощавшись с торговцами и получив обещанную награду, Кирилл возвращается к остальным, что уже ждут его возле входа в трактир.

– Давай мне мою долю – и я пошел, – тут же заявляет Бегриф.

– Куда ты? Гелегост думал, что мы будем бухать вместе! – бьет орк дворфа по плечу.

– А Бегриф думает, что Гелегосту думать нельзя, – хмуро говорит он, но орка эти слова не цепляют – Гелегост вообще не принимает ничего на свой счет.

– Нет, серьезно, – Кирилл уже начинает отсчитывать долю Бегрифа, – куда ты? Почему не будешь праздновать с нами?

– Что праздновать? Сегодня какой-то праздник?

Кирилл перестает отсчитывать монеты и поднимает на Бегрифа вопросительный взгляд исподлобья.

– Ну ладно, ладно! – сдается дворф. – Трахаться хочу я! Пойду в бордель! Уже два года мечтаю вставить айронхольской шлюхе. Говорят, у них тут промежности прямо-таки золотые!

– Бегриф! – вскрикивает Лиагель, а затем смотрит на него так, словно дворф очень сильно накосячил. Когда виновник перевел взгляд на эльфийку, то та стала показывать глазами на стоящую рядом Акву.

– О, не парься, – вскидывает Аква свои маленькие бровки. – Это не запретная для меня тема. Не понимаю, не принимаю, но полностью в сути вопроса подкована. Так что я всё про это знаю.

– Интересно, откуда? – ворчит Бегриф, забирает свои деньги у Кирилла и плетется по улице, следуя деревянным указателям.

– Если хотите, – продолжает Аква, глядя на Кирилла с Лиагель, – я даже дам вам двоим пару советов, как немного улучшить то, что между вами происходит.

Эльфийка молча начинает краснеть.

– А то просто… – пожимает Аква плечами, – у вас обоих… весьма скудная теоретическая подкованность в данном вопросе.

Кирилл глотает вставший в горле ком и, не зная, что сказать, попросту уходит в таверну. За ним почти сразу уходит и Гелегост.

Аква продолжает стоять напротив Лиагель и молча на нее смотреть.

Лиагель тоже молча смотрит на Акву.

А Аква – на Лиагель.

– Хорошо, – наконец, не выдерживает эльфийка, – давай я сначала выпью немного, а потом мы с тобой вернемся к этой теме.

– Замётано, – подмигивает ей Аква.

Лиагель собиралась было зайти в таверну, как снова разворачивается к девочке.

– Я что, настолько все неправильно делаю?

Аква тяжело вздыхает.

– В этом занятии нет правильного и неправильного. Но есть некоторые вещи, от которых твой партнер может получить гораздо больше удовольствия.

Лиагель осматривается по сторонам. Ей было немного стыдно говорить о таком с маленькой девочкой.

– А ты что… подсматривала за нами?

Аква широко улыбнулась. Очень широко. Эльфийке даже стало немного не по себе.

– Но не специально, – добавляет Аква. – Я просто не могу не видеть всего, что происходит вокруг меня на определенном расстоянии. Особенно, когда дело касается чистой, настоящей любви. Когда она… обоюдная.

Лиагель чувствует, что кожа покрывается мурашками.

– Я…

– Не нужно, – говорит Аква, беря ее за руку. – Просто пошли внутрь. Вам нужно выпить. Я буду наверху, чтобы вас не стеснять. А когда будешь готова, то поднимайся. Я буду в шестнадцатом номере. Дам тебе первый урок. Об одном лишь прошу...

Лиагель, уже было готовая подняться по ступенькам наверх, затормозила.

– Если кто-то будет спрашивать обо мне, скажи, что я в семнадцатом номере. А затем скажи Гелегосту, что это убийца, что пришел за мной.

– Почему ты думаешь, что спросить могут именно меня?..

– И не вздумай недооценивать того, кто к тебе подойдет. Кто бы это ни был, как бы ни выглядел, помни – не дай показать, что я тебя предупредила. Если он поймет…

Аква вдруг застыла.

– Что, если поймет?

И тут Аква снова широко улыбается.

– Ничего, – и, хватая эльфийку за руку, уводит ее в таверну.

Там она подходит к одной из разносчиц и убеждается, что Лиагель ушла к остальным.

– Девочка, ты заблудилась? – спрашивает официантка, опускаясь перед девочкой на корточки.

– Landar La’Predo, – говорит ей Аква, и тут же лицо разносчицы меняется, становясь максимально серьезным, плоским, как маска.

– Наконец-то, – облегченно произносит очень тихо она. – Нужна моя помощь?

– Обслуживай тот столик и наблюдай. Старайся исполнять любые их потребности и не позволяй человеку выходить одному ни на улицу, ни в туалет. Если захочет выйти – только с кем-нибудь. Или с эльфийкой, или с орком.

– Поняла, – кивает разносчица.

– И еще. Мне нужно три номера. Шестнадцатый, семнадцатый и восемнадцатый.

– Сию же минуту, – снова кивает разносчица и резко встает. Идет к трактирщику, берет у него три ключа и уходит в толпу. Убеждается, что трактирщик потерял ее из виду, а затем незаметно кладет три ключа в одну из трех пустых кружек, стоявших на одном их столиков.

– Принести вам еще эля, богатыри?

– Да!!! – орут трое мужланов, и разносчица с широченной улыбкой на лице уносит пустые кружки туда, где доливают алкоголь. Берет три новые кружки, наполняет их игристым пенистым напитком и уходит.

И лишь спустя минуту в одну из трех кружек опускается рука молодой красивой девушки с голубыми волосами, которые она совсем недавно умело спрятала под капюшон.

***

Гелегосту было весело – Кирилл рассказывал такие смешные анекдоты, что Гелегост просто не мог молчать. Он смеялся. Смеялся так громко, что заглушал практически все вокруг. Эльфийка тоже смеялась, но очень тихо – Гелегост ее совсем не слышал.

– А про русалок знаешь анекдоты? – спрашивает Гелегост, и Кирилл недолго думает.

– Ну… один знаю, – кивает он, после чего замечает, что его стакан пуст. Практически сразу к их столику подходит весьма обворожительная разносчица (Гелегост замечает, как Кирилл на нее смотрит, и Гелегост его понимает – как понимает и то, почему Кирилл тут же отворачивается). Разносчица подает новые кружки, уже наполненные элем.

– Спасибо, красавица! – подымает орк свою кружку и допивает остатки залпом, чтобы взять новую. – Если хочешь, чтобы Гелегост тебя порадовал, он обязательно порадует!

Разносчица очень мило улыбается и легко кивает головой.

– Если могучий орк к полуночи будет все еще в состоянии, – говорит она, – то красавица не против.

И после этого она уходит, очень аппетитно виляя большой задницей. Гелегост обожал большие задницы. И уже очень хотел схватиться за эту, сжать ее своими могучими руками и немного помять.

– Так вот, – говорит Кирилл. – анекдот про русалку. Короче, жила была одна семья – дед, бабка и два внука. И была у них корова-кормилица. И молоко с нее, и кефир, и творог. И продавали ее молочные продукты, деньги имея, и сами ими питались. В общем, всё на корове хозяйство держалось! Заходит как-то бабка утром в сарай, чтобы подоить, а корова мертвая. Лежит – не двигается. Бабка как схватится за сердце – и падает на пол.

– Померла что ли? – не понял Гелегост. Кирилл подтверждает.

– Не смешной анекдот какой-то, – хмурит Лиагель свои бровки.

– Да ты дослушай сначала! Внимательно слушай. Короче, умирает бабка рядом с коровой. Просыпается утром дед – идет на кухню, а там ни парного молока, ни завтрака, ни бабки.

– Это точно анекдот? – не унимается Лиагель.

– Идет дед в сарай проверить, че там. Смотрит – корова, бабка. Обе мертвые. Дед сел, погоревал, смастерил петлю и…

– Все, не надо мне такой анекдот, – Лиагель хочет встать из-за стола, но Кирилл усаживает ее на место.

– Дослушай до конца, а потом будешь судить! Так вот, делает петлю – и… – Кирилл кряхтит и высовывает изо рта язык. – Повесился, короче. Ну… просыпается старший внук. Сначала тоже на кухню…

– А при чем тут русалки, Кирилл? – интересуется Гелегост.

– ...на кухню, – повторяет Кирилл, игнорируя орка, – потом тоже в сарай. Смотрит – корова лежит, бабка лежит, дед болтается. Ну, думает, делать нечего – одна лишь теперь надежда. На древнюю легенду. И бежит старший внук через лес несколько часов к старому озеру, о котором ходят легенды. Прибегает – и кричит: «Русалка! Руса-алка-а!» Смотрит – водная гладь вспенилась, забулькала, словно озеро закипело – и появляется она. Красивая! «Чего тебе надобно, мальчик?» – спрашивает. А парень ей и рассказывает всё. Русалка понимающе кивает головой. «Да, – говорит, – могу тебе помочь. Оживлю я и деда, и бабку, и корову вашу. Но при одном условии...»

И Кирилл замолчал. И Лиагель, и Гелегост внимательно слушали рассказ, позабыв про свои кружки.

– При каком? – стало интересно орку.

– То же самое спрашивает и парень. А русалка ему и отвечает: «Вот… кинешь мне десять палок – и я всех воскрешу».

– Как это? – не понял Гелегост.

– Ну… – Кирилл чешет затылок, – ну, ему нужно будет ее… залюбить. Десять раз подряд. Ну… отыметь.

– А! – Гелегост хлопает в ладоши. – Гелегост бы справился с таким заданием.

– Ну… к сожалению, внук не был так могу, как Гелегост.

Гелегост понимающе кивает головой.

– Не повезло ему тогда, – выносит орк свой вердикт.

Кирилл продолжает:

– «...а если не сможешь – то обращу тебя в камень», – говорит. Ну, делать нечего. Соглашается парень. Один раз ее взял. Второй, третий. А на четвертый уже пиписька и не стоит. Ну… русалка взяла – да и превратила его в каменную статую. Просыпается, значит, самый маленький внук. Смотрит – никого нет. Походил по дому, ни завтрака, ни брата, ни бабки с дедом. Пошел на улицу, зашел в сарай. Смотрит – дед с бабкой мертвые. Вздыхает тяжело… и понимает, что делать нечего. Тоже вспоминает древнюю легенду. Ну и бежит, короче, по лесам, добегает до того самого озера, смотрит на статую своего брата, ну и: «Руса-а-алка-а! Руса-а-а-алка-а-а-а!» Повторяется то же самое – небо темнеет, вода вспенивается, бурлит. И появляется она. Краси-ивая! «Не говори! Знаю, – говорит она, – знаю беду твою. Могу я и деда, и бабку, и корову оживить, и брата вернуть. Но при одном условии. Вот… кинешь мне… десять палок – и оживлю. А нет – так извини. Быть и тебе каменным изваянием». Задумался мальчик. «Десять?» – переспрашивает. «Десять», – подтверждает русалка. Мальчик думает. «А можно двадцать?» Русалка усмехается: «Можешь и двадцать, если сможешь». «А тридцать можно?» Русалка вообще смеется: «Ну можешь и тридцать, коль потянешь». Мальчик думает: «А пятьдесят?» Русалка ухахатывается: «Если и правда сможешь, то можешь и пятьдесят!» Мальчик еще дольше задумался. Хмурится такой, смотрит на русалку с недоверием, а затем и говорит: «А ты… как наша корова, не помрешь?»

И тут Гелегост взорвался. Заржал так, что ближайший к нему гном, кажется, оглох.

Смеялся он еще долго. До тех самых пор, пока к ним за столик не подсел Бегриф.

– О-па! – удивленно говорит Кирилл. – Я думал, ты не вернешься из Борделя!

– Пришлось, – хмуро говорит он. – Проблема у меня.

– Какая? – спрашивает Кирилл, но Бегриф молчит. Что-то обдумывает. А затем смотрит на Лиагель. Спрыгивает со стула, подходит к ней и показывает рукой, прося наклониться к нему.

Эльфийка наклоняется.

– У меня… дело такое… деликатное, – мнется Бегриф. – Наша Аква… она… может… вернуть… мужскую силу? Ну… она же типа… как бы… лекарша?

Лиагель задумывается. Смотрит на парней, которые снова что-то обсуждают и не слышат их разговора.

– Ну… наверное. Но лучше у нее тогда спросить.

– А куды она делась? – Бегриф начинает оглядывать таверну, пытаясь найти ее глазами.

– Она наверх поднялась. В шестнадцатый номер. Ждет там меня, но не думаю, что будет против помочь тебе сначала.

Бегриф понимающе смотрит на Лиагель, кивает.

– Не говори никому, – указывает на нее пальцем. – Им – особенно!

Теперь его палец-сосиска указывает на Кирилла и Гелегоста.

– Конечно, – обещает Лиагель, после чего дворф удаляется.

***

Аква сидит на кровати в своем пустом номере. Свечи она не зажигала. Сидит в темноте, прислушиваясь к шагам снаружи. Хотя и понимает, что, если за ней придут Бесшумные, шагов услышать ей не суждено.

Ровно так и происходит – мягко шагающий по дощатому деревянному полу Бегриф идет совершенно беззвучно. Его лицо – плоское, как маска, безэмоциональное. Его пустые глаза застывают лишь на номерах дверей – десятый, одиннадцатый.

Он не спешит.

Двенадцатый, тринадцатый…

Времени еще много.

Четырнадцатый, пятнадцатый.

Времени полно…

И он останавливается перед шестнадцатым. Внутри темно, но Аква бы и не зажигала свеч. Зато вот из-под семнадцатого номера идет мягкое свечение.

Очень тихо вдыхая воздух (так тихо, чтобы Аква не услышала), Бегриф аккуратно вынимает из-за спины остро наточенный кинжал из черной стали – лишь некоторые избранные знали, что такие вручают лишь лучшим ассасинам, прошедшим обучение. Единственным, оставшимся в живых. Ибо в орден берут лишь тех, кто убьет всех остальных и доживет до конца. Их было тринадцать. Но выжил только он.

Пройдет достаточно времени, прежде чем настоящий Бегриф вернется с того борделя. К тому моменту Аква уже будет мертва. Возможно, придется убить и эльфийку, если вдруг она все же придет, но убийце почему-то кажется, что этого не случится, ведь эльфийка будет ждать. Ждать, пока лже-дворф решит свою деликатную проблему…

Взяв кинжал покрепче, лже-Бегриф аккуратно взялся за рукоятку. Недолго подержал, а затем, передумав, отпустил. Поднял кулак – несколько раз постучал.

– Это я, – говорит он голосом Лиагель, – можно войти? Или ты уже спишь?

– Нет, входи! – слышит он голос Аквы и совершенно точно определяет, в какой части комнаты она находится. Понимает, на какой высоте сейчас ее рот, а следовательно, знает, где глаза и точка между ними.

Глава 9. Кара Господня

Обстоятельства. Совпадения. Судьба.

Вселенная в редких случаях бывает ленива.

Быть может, провидение, а может сам рок привел в этот вечер Карлейна в ту таверну. Всего за пару часов до последних событий Мадам о чем-то беседовала с графом, и сразу после этого Дракула вызвал к себе его, Карлейна.

«Я могу тебе доверять?» – спросил он, и Карлейн, ощущая, как трепещет сердце, упал на одно колено. «Конечно!» – ответил он не задумываясь. «Тогда у меня есть для тебя задание, – сказал граф, – о котором никто не должен знать. И потому ты переоденешься в обычную городскую одежду и пойдешь в таверну «Гладиатор». Найдешь там Боба и передашь вот это».

То, что нужно было передать, Карлейн спрятал под одеждой, у самого сердца. Выглядя как самый обычный житель Айронхолла, он встретился с Бобом, седовласым трактирщиком, и отдал ему этот предмет. Боб смотрел на него буквально пару секунд, затем молча забрал эту вещь, кивнул Карлейну и спрятал ее под стойку.

– Налить Вам чего-нибудь, господин? – спрашивает Боб, и Карлейн на миг задумался. Затем все же отрицательно качает головой. Хочет уже уйти, чтобы вернуться в замок, как вдруг происходит следующее.

В таверну, громко отворяя дверь, вваливается грязный дворф (совершенно точно не местный – местные все чисты и опрятны).

– Представляете?! – орет он на весь зал. – Они отказали мне! Мне!!! Бегрифу!!! Сказали, что для начала я должен вымыться и приодеться! И что ни за какие деньги они меня не обслужат!!! Меня!!!

Все в таверне мигом затихают. А далее случается вот что – за одним из столиков, за которым сидят огромный орк, эльфийка и человек (все такие же грязные, как и дворф), резко начинается что-то типа паники. Эльфийка вскакивает со своего места и громко кричит: «Бегриф?!» Затем оборачивается к орку: «Гелегост! Скорее наверх! Аква в опасности!»

– Аква? – спрашивает сам себя Карлейн, хмурясь. Он где-то слышал это имя, хотя и не может вспомнить, где. А затем становится свидетелем того, как орк, перевернув столик, за которым сидел, сломя голову несется к лестнице, ведущей наверх, за ним тут же устремляются и человек с эльфийкой. А вот дворф стоит на месте, разводя руками.

– Какого эльфа тут происходит? – спрашивает он, но Карлейн не имеет ни малейшего понятия. Ему и самому становится интересно.

– И где же стражи Айронхолла, когда они так нужны? – спрашивает разносчица, проходя мимо Карлейна, и внезапно главнокомандующий стражей понимает, что стража все-таки там, где и должны быть. Правда, только лишь в его лице.

***

Лже-Бегриф резко отворяет дверь и бросает кинжал. Бросает туда, где должна была находиться ее голова. Он совершенно точно вычислил ее местоположение по звуку, но нож угодил в противоположную стену. Аквы внутри не было.

Убийца хмурится, не понимая, что, собственно, происходит.

«Думал, я на это куплюсь, глупенький?» – слышит он ее голос. И исходит он уже из другой комнаты. «Правда считал, что сможешь меня найти? За всю свою жизнь я не проигрывала в Прятки ни разу. И тут вдруг… проиграла бы тебе?» Убийца не медля рванул к другой комнате. К той, из которой шел звук. Выбил дверь ногой и влетел внутрь, но и та комната также оказалась пустой.

Убийца ничего не понимает. Вернее, осознает, конечно, что тут магия. Но не знает, как теперь быть. Он поторопился. Нужно было играть роль до конца. Он решил, что дело сделано, и теперь заплатит за свою ошибку. Мастер лично убьет его, отрубив голову.

Он выбегает в коридор и оглядывается. Думает, где еще может оказаться чертовка. Смотрит на одну из дверей и идет к ней. Вынимает свой кинжал, но тут же оборачивается, ибо слева раздаются громкие шаги. Мгновение – и в коридор со стороны лестницы врывается орк. Хренов Гелегост! Тебя тут быть было не должно!

Лже-Бегриф готовит свой кинжал и, едва орк набегает на него, пытаясь занести для удара секиру, резко вырывается вперед, опережая этот взмах. И лезвие кинжала погружается в грудь орка еще до того, как тот успевает что-либо понять. Сердце пронизано насквозь, а Лже-Бегриф уже стоит за спиной только что сраженного противника. Одним единственным ударом.

Орк оседает, опускается на одно колено. Роняет секиру. Хочет обернуться, но его за волосы хватает этот странный человек, похожий на Бегрифа. Вернее, теперь он уже не похож на него – теперь это высокий эльф с фиолетовой кожей. Дроу называют их обычные эльфы.

– Зря ты пришел сюда, Гелегост. Ты мне нравился.

Лезвие касается шеи орка.

– Стой! – это Кирилл! Он снова спасет его от смерти! Уже второй раз подряд!

Орк чувствует, как хватка дроу ослабевает. Чувствует, что лезвие больше не угрожает его шее.

– Кто ты такой, мать твою на хрен?!

Дальше Гелегост уже ничего не слышит, так как теряет сознание.

Дроу стоит напротив Кирилла и смотрит ему в глаза.

– Напрасно ты пришел сюда. И увидел мое лицо. Никто не должен видеть наших лиц. Мы – орден, что ниспослан богиней смерти. И каждый, кто видит наши лица – должен умереть. Мне была нужна лишь Аква. Ее сердце требует богиня. Но теперь… придется убить и тебя. Останови Лиагель, если не хочешь, чтобы и ее постигла та же участь.

– Лиагель, стой! – тут же кричит Кирилл и вытягивает руку по направлению к ней. Видимо, она как раз на лестнице. Чуть было не поднялась.

– Мне жаль, что это произойдет. Ты был не плохим человеком. Видимо, это судьба, злой рок. Неотвратимое стечение обстоятельств.

И дроу вынимает два кинжала. Кирилл тоже готовит свой меч.

– Не поднимайся, Лиагель. Что бы не случилось.

И Кирилл атакует. Но дроу оказывается настолько юрким и не по-человечески быстрым, что на теле юноши появляется три глубоких пореза после одной лишь попытки. А дроу оказывается за его спиной. Меч падает. Пальцы не могут его держать – пальцы вообще не могут больше согнуться.

– Что… что ты сделал? Перерезал какие-то связки?

– Нервы, – отвечает дроу и медленно подходит к Кириллу. – Да проводит тебя к твоему Богу Мрачный Привратник…

– Тебя он туда сейчас проводит! – раздается мужской голос.

Кирилл видит, как у дроу подергивается губа от злости.

– Да что же вас всех сюда тянет?! – орет он и оборачивается. Перед ним – какой-то местный в самых обычных одеяниях. – Ты еще кто такой?!

– Карлейн, – отвечает он и тоже вынимает клинок, весьма дорогой клинок – отмечает дроу.

– Прощай, Карлейн, – произносит дроу и метает в него кинжал. И велико его удивление, когда этот самый Карлейн умудряется отбить его кинжал своим мечом.

Дроу вскидывает брови, убирает второй кинжал за спину. Поднимает меч Кирилла и идет к Карлейну. Тот стоит в боевой стойке, максимально сконцентрированный.

– Неплохая реакция, Карлейн.

– Спасибо, – кивает он.

– Жаль, что придется тебя убить, – дроу останавливается в паре шагов от противника, наблюдает за его телом, но оно молчит. Карлейн не намеревается нападать. Он тоже ждет. Ждет, когда будет атаковать дроу.

Что ж… пусть так.

Дроу ныряет направо, прыгает на стену и делает вид, что собирается атаковать справа, но затем совершает кувырок и оказывается уже на левой стене, с нее он и ныряет на Карлейна.

Но получает точный порез на всю спину.

Карлейн просчитал его действия каким-то невероятным образом.

Дроу падает прямо под ноги эльфийки. Ощущает жгучую боль по всей спине.

Резко встает. И нападает уже без фокусов. Два удара. Еще два. Серия из четырех ударов. Но Карлейн отбивает все. И даже когда дроу вынимает из-за спины кинжал и совершает подлый тычок, Карлейн умудряется каким-то хером увернуться и… выхватить его! И вот через мгновение кинжал поражает его спинной мозг, войдя ровно между двумя шейными позвонками.

Дроу падает. Ни руки, ни ноги не шевелятся. Его парализовало.

– Кирилл! – кричит Лиагель и бежит к своему возлюбленному.

А Карлейн тем временем подходит к убийце.

– Кто ты? – спрашивает он у дроу, опускаясь перед ним на колени. – Твоя техника… здесь такому не учат.

Но дроу смотрит на Карлейна не менее удивленным взглядом.

– Лишь немногие… – говорит он, – способны одолеть меня в ближнем бою. Но никто… не побеждал меня с такой легкостью. Кто ты? Где научился так сражаться?

Карлейн молча смотрит на темного эльфа и пожимает плечами.

– В академии, – говорит он, но не верит своим же словам. В академии он схватывал все на лету и всегда умел гораздо больше, чем все прочие ученики. Он как-будто всегда это умел.

Дроу усмехается.

– В вашей академии не научат даже с какой стороны меч держать нужно и каким концом колоть. Что ты мне накидываешь?

Карлейн глотает подступивший к горлу ком.

– Интересно, – шепчет дроу и улыбается. – Что ж… тогда закончи то, что начал. И да пусть меня проводит к моей Богине Мрачный Привратник…

Карлейн подставил кинжал к груди убийцы.

– Как твое имя? – спрашивает он перед тем, как лишить убийцу жизни.

– У нас нет имен. У нас их забирают, когда принимают в ученики. У нас нет имен, нет лиц и нет собственной воли. Мы служим лишь нашей Богине. Ты не остановил нас. Лишь отсрочил неизбежное. Смерть Аквы и Маркуса – лишь вопрос времени. После моей смерти придут и другие. Отрубишь одну голову – и на ее месте вырастут две. С двумя убийцами… тебе уже будет не справиться. Тем более, что… за Маркусом придет сам Мастер.

И дроу широко улыбается.

– Ему равных нет. Это он убил Эльзу. Он же сразил самого Майкла Таннея, вырвав ему глаз. Мастер не проигрывал никому. И он убьет любого, кто встанет у него на пути. И… он уже здесь, – дроу улыбается еще шире. – Когда придет время, он убьет… твоего графа.

Карлейн ухмыляется.

– Граф никому не проиграет. Граф убьет твоего Мастера.

– Что ж… твой фаворит против моего. Жаль, что я не увижу, чем эта дуэль закончится.

Карлейн медлит. И медленно убирает кинжал.

– А хочешь увидеть? – спрашивает он – и глаза дроу широко раскрываются.

– Мое тело больше не может двигаться… я уже не смогу жить. Не смогу держать меч. Не смогу служить моей Богине.

– Есть здесь один лекарь, который сможет восстановить движения. Вопрос времени, но он сможет, пока рана еще свежая.

Дроу хмурится.

– Зачем тебе это?..

– Мы же оба, – Карлейн ухмыляется, – хотим увидеть… битву наших фаворитов? Но вот условие – до той самой дуэли… ты не убьешь никого. И будешь претворяться обычным жителем Айронхолла. Забудешь о твоем долге, ведь только что… я сохранил твою жизнь, отняв ее у твоей Богини.

Дроу глотает, смачивая слюной пересохшее горло.

– Я знаю, каково это, – шепчет Карлейн, – восхищаться кем-то настолько, что ты готов на все, лишь бы увидеть его триумф. А победа над Дракулой… это будет наивысший триумф для твоего Мастера. Он, конечно, проиграет… но ты ведь не поверишь, пока не увидишь сам, верно?

Губы дроу трясутся.

– Я согласен. Черт с тобой. Согласен на все, лишь бы увидеть, как Мастер обезглавит твоего графа.

– Тогда по рукам, – говорит Карлейн.

– По рукам, – подтверждает дроу. – И, Карлейн… мое имя – Кастельяно. Имя, что было дано мне до того, как я стал вестником смерти. Можешь звать меня так, пока… пока дуэль не состоялась.

Карлейн кивает, после чего поднимается и убирает кинжал за пояс. Идет к Кириллу. Его раны не опасны – чего нельзя было сказать про орка. Но над тем уже сидит на коленях девочка, держа над ним свои маленькие ручки. Голубое свечение символизирует магию воды, магию исцеления. Карлейн решает не мешать и просто смотрит.

– Спасибо тебе, Карлейн, – говорит девочка. – Я – Аква. Ты спас мне жизнь. Я недооценила своих врагов, но само провидение послало мне тебя.

Она поднимает к нему свое личико.

– Я не вижу в тебе греха, – говорит она. – Из всех людей, кого я встречала в этом мире, ты – единственный, у кого нет ни единого порока. Ты настолько чист… что не верится даже мне.