Текст книги "Смерть для бессмертных (СИ)"

Автор книги: Тимур Айтбаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Глава 31. Роковое число «31»

Она родилась 31 марта 2005 года. Имя, данное при рождении – Камелия. Росла довольно доброй, милой и чрезвычайно умной девочкой. В школе училась на одни пятерки, занималась легкой атлетикой и гимнастикой, делая большой уклон на акробатику, а также спортивной стрельбой из лука. За всю свою жизнь она не попробовала ни капли алкоголя и умудрилась не сделать ни одной затяжки, хотя первый ее парень (да какой там парень – пару раз гуляли в парке, да один раз поцеловались) дымил, как паровоз. В общем-то, именно из-за курева она его и бросила.

А через месяц стала встречаться с Домиником – именно он и стал ее первой и самой настоящей любовью. Он, как и она, никогда не курил, не пил и занимался спортом. Футбол, баскетбол и теннис – это всё про него. Раньше он и боксом немного занимался, но бить людей пришлось ему не по вкусу, так что с этим делом довольно быстро завязал.

Они планировали свой первый раз на 31 марта – её день рождения. Шестнадцатый день рождения. Чтобы дочь отметила его, как полагается, родители даже выделили ей на выходные свой загородный дом в курортной приозерной зоне. И сам день рождения, хотя и проходил без алкоголя (все приглашенные были спортсменами и заядлыми ЗОЖниками), вышел довольно веселым, вот только на каком-то этапе (ближе к одиннадцати вечера) предательски закончилась диетическая кола.

За ней компания решила отправиться всей толпой – заодно и прогуляться по ночному бору. Шли они по правилам, специально выделенной для этого тропинке, а дорогу переходили по пешеходному переходу. Камелия и Доминик шли впереди всех, держась при этом за руки.

По трагичной случайности, именно в этот день старший сержант местной полиции отмывал свою новую машину – “Hyundai Elantra New”. С коллегами по работе они приговорили десятка три банок пива, а потом «добились» вискариком. Затем старший сержант, вместе со своим лучшим другом – тоже старшим сержантом – отправились на тест-драйв по ночному пригороду вокруг озера.

На скорости двести десять километров в час старший сержант, внимание которого было заметно снижено под действием алкоголя, не успел среагировать на движущиеся по пешеходному переходу фигуры. Смерть шестнадцатилетней девушки и семнадцатилетнего парня была мгновенной. Оба были еще девственниками. Девушке именно в этот день исполнилось шестнадцать…

Ей предложили переродиться. Объяснили, что ее прошлое тело мертво, и доступ в ее родной мир закрыт навсегда. Сказали, что отныне она будет эльфийкой, и где-то по тому же миру будет бродить Доминик. И она согласилась.

Эльфы живот долго. И столь же долго не стареют. Тридцать лет она бродила по этому миру в поисках своего возлюбленного, пока, наконец, на тридцать первый, не встретила Кирилла. Она не сказала ему, что тоже явилась из того же мира. По правде сказать, она уже и сама стала забывать о нем – и потому каждый вечер слушала его рассказы, еще свежие воспоминания о том, другом мире. С автомобилями вместо лошадей, летающими по небу самолетами и совершенным отсутствием магии.

Тот мир казался ей уже наваждением, обычным сном. Да и разве это удивительно? Она уже вдвое дольше является эльфийкой, чем была в том мире человеком. Да и если сложить общие прожитые ею года, то получится просто невероятно пугающий возраст – сорок семь! Чудовищно для человеческого подростка. И всего-ничего для эльфийки.

Вот только теперь она Кирилла уже не помнила – все воспоминания о нём попросту были вырваны из её памяти. Не помнила и того, что именно с ним лишилась своей невинности, впервые за сорок семь лет. Всё, что она помнила – это ее приключения с Гелегостом и Бегрифом. Она уже не знала, как стала путешествовать с ними, и вообще зачем, в принципе, но факт оставался фактом – теперь у нее был лишь Гелегост. А она стала его женщиной. И всё шло как само собой разумеющееся.

После похода на Голденхэйвен граф, его начавший, стал Десницей Перегила, а она – командиром и главным тренером лучиков. История с Карлейном уже позыбылась, а их отношения с Гелегостом перешли на тот уровень, когда они стали задумываться о потомстве. Решили, что заведут семью после окончания войны. Она не могла сказать, что любит этого орка, но… у нее больше никого не было. А он, кажется, ее даже любил. Да и отцом он будет, вроде как, хорошим – она была почти уверена.

Война, к слову, велась со всеми, кто отказывался добровольно принять Огнепоклонство и уверовать в Перегила, как в своего главного Бога. Непокорных сжигали, а покорившихся силой клеймили. Избороздив, наверное, всю планету и обратив в Огнепоклонство все открытые на карте земли, Лиагель возвращалась домой, чтобы встретиться с мужем. Она верила, что и он выстоял в своём походе, и уже ждет ее дома. Ну, или она будет ждать его возвращения. В любом случае, он вернется – и они, наконец-то, заведут семью.

К сожалению, из своего последнего похода могучий орк вернуться не смог – столкнувшись с чрезвычайно мощным сопротивлением из собравшихся в цитадели всех пока еще свободных магов, великий Гелегост пал.

И Лиагель потеряла всё.

***

Внушительный по своему размеру тронный зал был устлан шкурами самых разнообразных животных – медвежьих, тигровых, львиных. Не было лишь ни одной волчьей. Волков вообще в пределах Империи было убивать запрещено – и попытка совершить волкоубийство каралась смертной казнью.

Практически все шкуры в данный момент были заняты – тронный зал был попросту переполнен лежащими на его полу людьми, преимущественно девушками, но и мужчин было немало. Все были полностью обнаженными, равно как и Десница, восседающий на своем троне и попивающий из бокала красное вино. Где-то неподалеку от трона он видел свою супругу, прекрасную Элеонор, укрывшуюся своей волчьей шкурой, с которой она теперь никогда не расставалась, а в другой части зала, обложившись четырьмя красотками – своего двадцатилетнего сына, который последние два года принимал активное участие в сражениях во имя Перегила.

И все эти люди сейчас спали, ведь оргия закончилась всего пару часов назад.

– Мог ли ты представить, друг мой, – слышит Маркус голос Перегила, доносящийся за своей спиной, – что будешь жить вот так? В том, своем мире, разве мог хотя бы предположить что-то подобное?

Маркус улыбается. Не мог. Никогда не мог. Даже в фантазиях.

– Нужно поговорить, Маркус. Разговор будет серьезным. Идём, пока все спят. И… накинь что-нибудь.

Маркус встает, допивает вино и бросает бокал в сторону. Выдергивает свой плащ из-под какой-то рыжей худышки, но та лишь повернулась, так и не раскрывая глаз. И теперь идет за Перегилом.

Они выходят в прекрасный сад, намного более прекрасный, чем во дворце самого Перегила в Голденхэйвене.

– Люблю твой сад, – словно читает Перегил мысли Маркуса. – Он много краше моего.

– Это факт. Так чего хотел, друг мой? Если поучаствовать в извращенских играх, то немного опоздал. И… я тебя приглашал. К слову.

– Мне нет дела до человеческих извращений. Вопрос в другом… о последнем сражении.

– А что не так?

– Души, Маркус. Мы уже говорили об этом. Сражение… было очень многочисленным. Пало много людей. Однако… я не получил столько душ, сколько должен был получить.

– Эти маги… они… сопротивлялись.

– Как и все наши враги.

– Я вышел из себя.

– Как и последние два года.

Маркус поворачивается к Перегилу.

– Тебя что-то не устраивает, мой друг? – задает Десница вопрос, глядя Богу прямо в глаза.

– Ты должен сжигать их, Маркус. Предварительно клеймив. Лишь в этом случае они попадают ко мне и питают мне. Словно батарейки. Ты же… пожираешь их. И отправляешь души Бездне. Напрямую. Минуя… меня.

– Я разозлился, – Спенсер не моргая продолжает смотреть на Перегила. – Были потери. Значительные. Я потерял много воинов. Пришлось использовать Кошмара.

– Твой Кошмар тебя не слушается. И чем дальше, тем более свободным он становится. Ты сожрал почти всех. Я… слабею.

– Я подарил тебе этот мир, Перегил. Будь благодарен мне. Ты сидишь на жопе и ничего не делаешь. Я… несу твоё знамя. Все выжившие приняли Огнепоклонство. Причем с невероятной радостью.

– Но моя сила, Маркус. Она… падает. Я владею этим миром, но как Император. Это людское. Мне нужны души. Нужна сила.

– Будут тебе души.

– Так ли это, Маркус? Ты расширяешь свои владения. Сжираешь тех, кого должен сжигать. Врагов становится всё меньше. Те, кто принимают Огнепоклонство, принимают его от страха. И умирают крайне редко. Сожжения…. Становятся редкостью. Я слабну.

– Это… твои проблемы.

Ответ ошарашивает Перегила.

– Что… ты имеешь ввиду? Ты… я сделал тебя первым после себя.

– А я принес тебе этот мир.

– Но я недостаточно силен! – Перегил кричит, и его пламя на голове значительно вырастает.

– А для чего тебе сила, Перегил? – Маркус пожимает плечами и медленно шагает по своему саду, касаясь некоторых цветков пальцами. – Я – твой меч, твой палач, твоя длань. Всех неугодных я убиваю сам. У тебя почти не осталось врагов. С кем тебе бороться?

– С другими мирами.

– То есть война ради войны? Я думал, мы хотим захватить этот мир. Не думал, что устроим звездные войны.

– Ты не понимаешь этот мир. Не понимаешь богов.

– В тебе говорит жадность, друг мой, – Маркус садится на скамейку. – Есть у тебя – хочу я; есть у меня – хочу больше. Это жадность. Довольствуйся малым. Я уже давно не получаю удовольствия от завоеваний. В глазах ополченцев… лишь страх. Нам не от кого защищаться – мы победили. Остатки защищающихся – это лишь вопрос времени. Если хочешь, я отправлю туда Хейзела и Карлейна – сам не пойду. Они сожгут там всех к чертовой матери.

Перегил отрицательно качает головой.

– Пусть в твоих землях примут Огнепоклонство.

Маркус сводит брови.

– Вообще-то…

– В твоих землях… проживает около двух миллионов людей. Два миллиона свободных от Огнепоклонства жителей. Хитрые ублюдки стекаются к тебе, чтобы миновать поклонение мне.

– Мы договаривались, Перегил. Ты дал слово, что Огнепоклонство не тронет мой замок.

– Замок! – Перегил снова кричит, взрываясь всполохами пламени. – Тех, кто в замке, можешь не клеймить. Но тех, кто проживает в окрестностях твоих земель… клеймить. Несогласных – сжечь.

– Этого не будет, – Маркус встаёт.

– Ты… перечишь мне?

– Был договор. Это вопрос принципа.

– Осторожней, Маркус, – Перегил подходит ближе. – Ты… играешь с огнем.

– Ты мне тут про меня твердишь, что я из-под контроля выхожу. А как же ты? Твои жрецы сжигают людей налево и направо. Они подмяли под себя все захваченные нами города. Губернаторы, которых я оставлял у руководства… не правят. А лишь восседают там для красоты. Всем заправляют жрецы. В свои земли… я их не пущу.

– Твои губернаторы – лишь смертные. Со своими низменными пороками. А мои жрецы – несут моё слово! Этим миром правлю я! А не ты!

– Но они все чокнутые! – Маркус тоже орет. – Они больные на головы, твою мать! Они сжигают людей направо и налево! Придумывают новые грехи, и за каждый их них к чертовой матери сжигают! Проституток клеймят, выжигая твой знак на их лицах.

– Проституция – это грех!

– Но не в моем городе! – Маркус орет еще громче. – Ты лишь ищешь повод, чтобы кого-нибудь сжечь. Я закрывал на это глаза, так как меня это не касалось. Но теперь ты требуешь впустить Огнепоклонство сюда! И вот, что я тебе скажу на это, друг мой, – Маркус демонстрирует ему средний палец. – Хер тебе, а не мои земли. Был договор, условий которого я не нарушал. А ты… переходишь ту самую границу, которая отделяет нас от союзников… и врагов.

– Ты… объявляешь мне войну? – глаза Перегила округляются.

– Если еще раз посмотришь в сторону моих подданных – да.

Они стоят посреди сада, глядя друг другу в глаза. Делают это молча, словно играют в некую игру.

– Твои подданные примут Огнепоклонство, – Перегил первым нарушают тишину. – Или я выжгу твои земли. А твое место… отдам Зарине.

– Драл я твою Зарину. Во все дыры.

– Да, я знаю. С моего позволения. Она предана мне. В отличие от тебя. У тебя сутки на раздумье. А потом… я направлю всю свою армию на Айронхолл. И лично возглавлю этот поход. Советую тебе одуматься.

И Перегил исчезает, обернувшись огненной вспышкой.

Почти тут же в сад входит Карлейн. Он слышал большую часть разговора, и Маркус знал об этом.

– Приступать? – спрашивает он, в ответ на что Маркус кивает. – Маги готовы. Порталы будут раскрыты, как только дадите команду, лорд Десница.

– Так забавно… этот идиот считает, что не получает души, потому что я их пожираю… и даже не догадывается, что на самом деле мы давно планируем его свержение.

– Бесшумные же с нами?

– Элеонор говорит, что да, – Маркус смотрит на Карлейна с небольшой тревогой во взгляде. – Ты же понимаешь, что мы идем сражаться с Богом, мой друг?

Карлейн кивает.

– И даже готов умереть?

– Что смерть для того, кто прожил отменную жизнь?

Маркус улыбается. Карлейн улыбается в ответ. Затем Десница подходит к своему лучшему другу, и они обнимаются.

– Мы оба сдохнем там, Карлейн. Ты же понимаешь?

– Но восстановим справедливость, – Карлейн продолжает улыбаться. – Я ведь кара Господня. Такая работа – прям по мне.

Маркус кивает.

– Пусть отоспятся, – говорит он. – И на закате наступаем. Пусть готовят порталы. И… мне нужны смертники. Человека три.

– Кошмар голоден?

– Очень, – Маркус отвечает шепотом.

Карлейн кланяется и тут же покидает сад.

Глава 32. Битва за Голденхэйвен. Часть I

На площади перед башней Десницы собралась целая толпа, которой хватило бы для создания неплохой армии. Маркус вышел на балкон и поднял руки, приветствуя подданных.

«Как все вы знаете, – начал он, – последние восемь лет мы находились в подчинении Перегила. Я служил ему верой и правдой. Уничтожал его врагов, нёс его слово, расширял границы его Империи. За всё это он обещал нас мир и неприкосновенность. Наш город… стал единственным городом, свободным от Огнепоклонства. Однако… теперь ему стало этого мало. Если мы не примем Огнепоклонство… его войска придут и захватят нас силой».

Поднялся шум. Кто-то что-то кричал, другие, кажется, начинали рыдать.

«Однако! Мы ожидали подобный удар. И потому… готовы. Мы нападем раньше. Нападем уже на закате. И уничтожим божественного Императора. Все эти годы, друзья, я никогда не заставлял вас брать меч и идти за мной. Я сам нёс бремя служения Перегилу. Я… и некоторые желающие, вызвавшиеся самостоятельно. Не прошу я идти со мной и сейчас. Но… если кто-то считает, что должен помочь в этом сражении, защитить свою семью и дом, считает, что это его долг – кузни Бруно Морфи уже давно запасают оружие и доспехи специально для этого дня. Плохо, что он настал. Но хорошо, что мы готовы. Я надеюсь, что мы одержим победу в этом сражении. И понимаю, что вернутся далеко не все. Возможно, не вернусь и я. Это битва с Богом. Пусть младшим, но всё же Богом. Он давно уже не человек. Если придется умереть, чтобы утащить его в Бездну за собой – клянусь, я сделаю это. Я пытался защитить Ввас от этого дня, но не смог. Спасибо всем вам за то, что поддерживали меня всё это время. Спасибо за этот мир, маленький мир, что мы создали внутри этих стен. На всякий случай… я прощаюсь с вами. И заранее благодарю тех, кто пойдет за мной. Спасибо!»

Желающих оказалось много. Намного больше, чем рассчитывал Маркус. И больше, чем пророчил в своих даже самых смелых предположениях Карлейн. К закату армии добровольцев плечом к плечу с подготовленными бойцами встали у начерченных на земле кругов – такие расчертили буквально по всему городу колдуны, потратив на это почти целый день.

Даже сам Бруно Морфи, вопреки мольбам своей жены и дочерей, вышел на улицу, надев специально скованные доспехи и вооружившись своим оружием. То же сделали и все его ученики. Как бывшие, так и настоящие.

Лучников, как и всегда, возглавила Лиагель, которая теперь попросту не могла отказаться от сражения и войны. Возможно, она даже шла туда, чтобы умереть, где могла бы встретиться и с Гелегостом, и с Домиником.

Накинул поверх черных доспехов свою черную шкуру молчаливый Хейзел и встал подле матери, также готовой к бою. К ним подошел Маркус, обняв обоих и желая удачи. Все трое уставились на Кару, время над которой было не властно.

Карлейн, встав рядом с Никой, крепко сжал ее руку.

– Я вижу Бесшумных. Но где Бессмертные? Они сражаться не станут?

– Они тоже здесь, – улыбается Ника. – Но ты не поймешь, что это они. Пока не увидишь их в бою. Чмок на прощание?

Она вытянула губки. Они оба повзрослели, и это было заметно. За эти годы, довольно сблизившись, они всё так же и не смогли завести детей, хотя несколько раз и пытались.

Карлейн чмокнул супругу, хотя и не любил это дело. Но сделал это, чтобы ее порадовать. Как и многое другое, что он совершал последние годы.

– Мы там сдохнем, – говорит она, на что Карлейн отвечает кивком.

– Готовы? – спрашивает Кара перед тем, как открыть портал. Когда это произойдет, все прочие колдуны тоже откроют свои. Маги-лазутчики, что сейчас находятся в Голденхэйвене, откроют свои порталы там – и впустят армию Маркуса в город.

Битва, что начнется через несколько минут, будет неравной, но Маркус сделал прицел на эффект неожиданности… и своего Кошмара.

– Держитесь подальше от меня, – говорит Спенсер старший. – Как можно дальше. Все вы.

И все они утвердительно кивают.

– Я пойду первым, – продолжает Маркус. – Вам нужно будет выждать хотя бы секунд десять. Я буду уже далеко и не нанесу вам вреда. Карлейн, если вдруг доберешься до Перегила раньше меня – не вздумай лезть в бой. Я нападу первым. Ты – лишь тогда, когда поймешь – и если поймешь, – что я не справляюсь! Ты понял?!

– Да, милорд, – кивает Карлейн, хотя это решение ему и не нравится.

– Тогда… действуй, – говорит он Каре, и магесса хлопает в ладоши, а зачем касается земли, поджигая магический круг, после чего над ним тут же открывается первый портал.

Маркус бросается в него незамедлительно. И вскоре подобные порталы открываются по всему Айронхоллу.

Война началась.

***

Кицилий гордо шагал по мостовой Голденхэйвена. Дойдя почти до самого дворца, где его остановила стража, он начал раздеваться.

– Что ты делаешь, придурок? Иди домой, пока тебя на костер не отправили!

Но Кицилий не реагировал. Он продолжал снимать с себя вещи, аккуратно складывая перед собой. Когда дело дошло до майки – стражники осознали, в чем дело. На груди мужчины был нарисован магический круг.

Еще до того, как они успели поднять свои копья, Кицилий хлопнул в ладони и коснулся этого самого круга. Буквально мгновение – и его тело разорвалось на части, а там, где он только что стоял – образовался огромного размера портал.

Стражники замерли, когда заметили того, кто находился по ту сторону. И один из них даже успел завопить, вот только его крик прервался за секунду, так как порождение Бездны, жуткий Кошмар, проглотил его целиком.

Маркус, полностью приняв обличие теневого монстра и оставив всю свою человечность где-то в прошлом, ворвался во дворец Перегила и принялся разрывать на части всех, кто встречался ему на пути. К сожалению, попадались ему и обычные служанки, и даже юные парнишки, но война не щадит никого, а контролировать сейчас себя… он попросту не могу.

К счастью, огненных жрецов и воинов было гораздо больше – и все они не могли сделать ровным счетом ничего против Маркуса. Любые попытки защищаться оказывались тщетными.

А когда по всему городу стали открываться порталы – и в город ворвалась армия Айронхолла – город и вовсе утонул в крови снующих повсюду солдат и огненных жрецов. Числовой перевес не смог показать себя ровным счетом никак – слишком уж стремительной и неожиданной была атака Десницы.

Конечно, у Перегила были шпионы в рядах Маркуса, но те немногие верные Перегилы были уже мертвы, а другие давно переметнулись на сторону Десницы, и потому никто не передал огненному владыке о готовящейся атаке.

Когда войска Голденхэйвена успели мобилизоваться, от численного преимущества уже не было и следа. Сыграло на руку Маркуса и то, что очень многие жители самого Голденхэвена похватали вилы и стали убивать жрецов, да солдат Перегила. Маркус вошел в город как освободитель.

И очень скоро верными Перегилу осталась лишь горстка пешек, спрятавшаяся вместе со своим Богом в тронном зале. Именно здесь они и планировали защититься от порождения Бездны.

– Главное – убить змее голову, – говорит Перегил, который до этого вечера считал, что держит судьбу за яйца. – Без Спенсера они – никто.

Едва он усевает договорить – как двери в его тронном зале просто срываются с петель, а внутрь влетает черное нечто, громадный монстр, черная дымка от которого больше походила сейчас на десятки тентаклей. И во всей этой черной, практически бесформенной массе – десятки алых глаз.

– Вот и ты, Маркус Спенсер, – Перегил разводит руками. – Жалкий, подлый предатель, возомнивший себя Богом. Ну, давай! Вот он я!

Подле Перегила собрались все его верные фанатики – огненная жрица Зарина, прекрасная и невероятно страстная, подарившая Маркусу немало бесподобных ночей; огненный мечник КарМайкл, амбидекстер с двумя пылающими клинками; Хатун, огненный бородатый жрец, крепко сжимающий свой посох; Лааганда, в прошлом бывшая темная эльфийка – ныне первая лучница Перегила, стрелы которой самовозгорались, едва она отпускала тетиву; и, конечно же, Джорах – огромный муж в пылающих доспехах и с мечом, который по длине и весу не уступает взрослому упитанному мужчине.

– Армия, достойная Бога, – выдает Тень Маркуса, облизывая остроконечным расщепленным языком длинные клыки, – очень… вкусная!

Никогда в жизни Лиагель не сражалась так, как делала это сейчас – она выпускала стрелы с такой скоростью, что сама едва успевала замечать, убивают они взятую на прицел цель, или нет. Но, если бы у нее было время посмотреть, то она была бы рада – каждая из них угодила точно в цель и унесла по жизни.

Она бежала, вскарабкивалась по бочкам и ящикам, стреляла на бегу и в прыжке, крала стрелы у убитых лучников врага – и стреляла вновь. Краем глаза замечает, что один их воинов хочет броситься на кузнеца, что ковал ей наконечники, причем броситься со спины – и стреляет.

Стрела проходит у Бруно над самым ухом и вонзается в горло нападавшего. Морфи быстро оценивает ситуацию и благодарно кивает эльфийке. Она кивает в ответ – а затем продолжает сражаться.

Бруно тоже идет вперед, разрубая солдат своим клинком и продвигаясь к башне, туда, где произойдет самое интересное. Одного за другим он отправляет к богам на перерождение, понимая, что годы-то, однако, уже не те, и порою сожалея, что тренировался не так усердно, как тогда, в гладиаторском городке, когда Маркус был всего лишь его соперником-одноклассником.

Внезапно его сбивают с ног и кладут на землю. Некий здоровяк заносит над ним меч и готов лишить жизни – но тут же исчезает. Некая черная тень будто сносит этого здоровяка. Бруно даже кажется, что это Маркус, но, когда она встает, понимает, что это совсем не он – это огромный черный волк. И этот волк смотрит Бруно в глаза и, кажется, даже кивает ему.

Бруно, оцепенев, кивает волку в ответ, так и не поняв, что волком оказалась его бывшая учительница математики, мисс Флауэрс, последние несколько лет известная ему как супруга Десницы.

Затем волчица рванула дальше – вгрызаясь в глотки огненных жрецов и солдат. Помогает своему волчонку, который на деле уже был здоровенным волком, практически не уступающим матери в размере. А теперь они оба едва успевают уклониться от брошенного в них фаербола. Некий пиромант, что был не так далеко, решил уничтожить обоих волков, и покрыл себя кольцом огня, чтобы защититься от их ближних атак. И в данный момент начинает готовить следующий фаербол, вот только бросает эту затею, когда в него прилетает огненный снаряд со стороны.

Он тут же оглядывается, чтобы понять – свой это косой кто-то, или некто со стороны Маркуса – но его голова тут же вспыхивает ярким пламенем, когда Кара подходит слишком близко. Огненная жрица, известная как Мадам, за спиной которой полыхала огромная пламенная птица, раздавала лещей направо и налево, словно помешанная на поджегах сумасшедшая – у нее даже лицо было сейчас будто бы слегка поехавшее.

Сейчас она бросает огненный шар в деревянные врата, ведущие во дворец, которые буквально только что успели закрыть стражники за Маркусом, – и они разлетаются на мелкие щепки, куда тут же устремляются Карлейн с Никой, перерезая глотки всех, кто встречался им на пути, причем делая это настолько четко и элегантно, что Кара даже замирает, любуясь такой красотой.

И именно это позволяет одному из солдат Перегила подойти к ней слишком близко. Она понимает это, когда становится слишком поздно. Поднимает руку, чтобы сжечь врага, но его меч уже слишком близко…

Но внезапно его удар прерывается, а глаза испуганно смотрят куда-то в пустоту. Из шеи, где должен быть кадык, торчит кончик клинка, который тут же исчезает.

Солдат падает – и Кара видит свою личную горничную, которая вот уже последние четыре года застилает ей постель. Но теперь ее глаза совсем не те, что были раньше – теперь они холодны и будто бы пусты. Горничная кивает Каре, после чего молниеносно исчезает, нападая на кого-то еще из армии Перегила и делая это ничуть не хуже, чем делал Карлейн.

Сражаться с армией Перегила оказалось непросто – его свита не подпускала к нему, а сам он усиливал каждого из бойцов и защищал их от Маркуса, то покрывая их огненными щитами, похожими на сферы, то бросая в Маркуса что-нибудь смертоносное, и вскоре Спенсер понял, что в одиночку он так долго не протянет. Если не рискнет. А рисковать опасно.

Огненный жрец Хатун бросился на Маркуса, намереваясь попасть навершием посоха ему по голове, но Тень ловко уклоняется от такого выпада. Хочет контратаковать – но едва успевает уклониться от горящей стрелы Лааганды.

– Ты умрешь, здесь, Маркус, – обещает Перегил, обращая внимание Кошмара на себя.

И тут же огненная вспышка, созданная Зариной, пытается опалить Кошмара, но тот снова ловко уходит в стороны, нарываясь на КарМайкла с пылающими парными клинками – уходит и от этой атаки. И снова уворачивается от стрелы Лааганды.

– Долго так сможешь? – вопрошает Перегил. – Мы-то… хоть всю ночь!

И тут по Маркусу проходит удар Джораха, задевая плечевой сустав. Огромный рыцарь, меч которого не поднял бы никто из знакомых Маркусу, все же задел его, хоть и являлся самым медлительным из всей своры Перегила.

Кошмар ныряет в угол, и временно возвращает Маркусу человеческую форму. Маркус стоит, опустившись на одно колено, и держит правой рукой левое плечо, стискивая зубы.

– Я знаю, – говорит Перегил, – это больно. И далеко еще не конец. Ты можешь и дальше прыгать по комнате… а можешь… просто сдаться. Я пощажу тебя, мой генерал. И даже… позволю править Айронхоллом. Опустись на второе колено… и моли о пощаде. Проси прощения, Маркус.

– Слушай его! – кричит Зарина. – Послушай его – Он пощадит! Он милостив!

– Да, – Маркус улыбается, – в отличие от меня. Я вот… не знаю пощады.

И его лицо снова покрывается непроглядной тьмой...