Текст книги "Смерть для бессмертных (СИ)"

Автор книги: Тимур Айтбаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

И в окончание – она прозрела.

Мария открывает глаза. Она стоит, целуясь с Элеонор взасос, и тут же отстраняется, ничего не понимая.

– Что я… мисс Фл… Элеонор?! Почему я…

И вдруг она понимает. Понимает, глядя графине в глаза – они черны, как когда-то были черны у того парня, что раскрыл ей истину о Слепой Богине.

– Ты… ты покинула меня? Но почему?!

– Я нашла более подходящее вместилище, – словно демонстрируя это, Санса – та самая посланница Богини Цекус – поднимает левую руку и сжимает ее в кулак – тот тут же покрывается черной шерстью.

– Ох ты ж мерзость какая!

– Нет, – Санса широко улыбается, – это прекрасно.

– Но… постой! А как же я?! Я же… я же умру без тебя!

– Прости, дорогая, – шерсть исчезает, – но Цекус ты больше не нужна. Доживи свои последние дни так, чтобы ни о чем не жалеть.

– Но я… я следовала за тобой. Я исполняла твою волю! Все эти годы!

– И жила. Лишь изредка выполняла то, о чем тебя просят. И продолжала жить. Именно таков был договор. Ровно до тех пор, пока я не найду себе вместилище получше. А теперь… иди, Мария. Ты мне больше не нужна.

Губы и брови Кармен дергались. Она помнила, что ей говорила Санса губами того юноши. И помнила, что юноша умер через три дня. Прямо у нее на глазах. Последним его желанием было провести последние дни с нею – и она согласилась, пожалела его. И стала свидетелем его смерти.

– Я… – Мария моргает – и по правой щеке вниз проносится слезинка, – я хочу стать Бесшумной. Возьми меня в Орден. Пожалуйста.

Элеонор отрицательно качает головой.

– Прости, радость моя, – говорит она с наигранной печалью, – но ты недостаточно сильна. Тебе не место среди них.

– Как мне доказать, что место? Что я сильна?

Левая бровь Элеонор приподнимается.

– Действительно хочешь потратить последние три дня на попытку выполнить невыполнимое?

– Это лучше, чем верная смерть.

– Похвально, – Санса кивает. – Что ж, есть контракт, который один из Бесшумных выполнить не смог. Вместо него были направлены двое других. Но, если опередишь их…

– Кого нужно убить? – глаза Кармен полны решимости.

Элеонор некоторое время молчит, глядя черными глазами Сансы на девушку, а затем говорит:

– Акву.

Глава 25. Последнее желание

МАРКУС

Я сидел верхом на коне. Справа от меня – Карлейн. Слева – один из верных мне полководцев, сир Джеррак, также одобренный Карлейном, так что в его верности сомневаться не приходится. Позади нас – моя не то чтобы многочисленная, но всё-таки армия.

Мы уже стояли у стен Голденхэйвена и радовались тому факту, что Карлейн ошибся – он пророчил, что Перегил не выпустит свои войска из города. Он считал, что более грамотным ходом будет спрятаться в замке и защищаться. Говоря по правде, я был с ним целиком и полностью согласен, и думал, что так и будет. Однако Перегил, судя по всему, испугался, что его сочтут трусом. Тем более, что его армия превосходит мою по количеству.

И вот навстречу нам от всего голденхэйвенского войска отщепляеются три всадника с белым флагом. Мы тоже направились навстречу. Перегила среди этих троих не обнаружилось. Вместо него в центре на своем коне восседала молодая приятной наружности девица с огненно-красными волосами. Глаза его были желтыми и сияющими.

– Я говорю телом этой смертной, Маркус, – говорит она, – однако говорю сам. От своего лица.

– Чего же сам не явился? – спрашиваю. – Неужто Богам зазорно участвовать в битве лично?

– Я уверен, что мое присутствие будет лишним. Моя армия больше твоей. И данное кровопролитие считаю самоубийством с вашей стороны. И, как минимум, безумством. Что же заставило тебя напасть на меня, Маркус? Наши города не могут существовать в мире? Или это попытка заслужить себе суверенитет? Или, быть может, тщеславие? Но чего тогда ты истинно желаешь? Получить трон императора?.. или же свергнуть Бога, чтобы доказать своё могущество?

– Ты напал первым. Я лишь отвечаю.

– Напал? Я? Ты ничего не путаешь, смертный? С чего мне, практически полноценному младшему Богу нападать на Кошмара? Цена за такой опрометчивый поступок… была бы очень высока. Неужели ты не помнишь, что случилось с Эдрианом?

– То есть не ты послал за мной убийцу из Ордена Бесшумных?

– Не за тобой. А за Аквой, – говорит Перегил устами девушки не задумываясь.

– Тогда, быть может, я выражаю протест от ее имени?

– От имени Аквы? Этой предательницы? Мы должны были править вместе. Но она… захотела всё прибрать к своим рукам. Я лишь ответил, Маркус. Ответил, когда ее попытка уничтожить меня обернулась провалом.

– Ты лжешь, – уверенно говорю я, хотя, на самом деле, его слова были чересчур убедительными.

– Лгу? Я? Для чего, Маркус? Для чего мне лгать тебе? Кто ты, чтобы лгать пред тобой? Я – Бог. Ты – отродье Бездны. Я не обязан перед тобой отчитываться. И ты первый напал на меня. Сейчас, пытаясь остановить кровопролитие, я делаю всё, что могу. Однако, если я буду вынужден защищаться, Бездна простит мне твою смерть.

– Милорд, – очень тихо обращается ко мне Джеррак, – не нравится мне это. Может, всё же стоит сойтись на мирном соглашении? И не нападать друг на друга? Их армия и правда больше. И даже если мы победим, безусловно, с Вашей помощью, то как сражаться с Богом? Это сражение не на жизнь, но на смерть… я за то, чтобы…

– Я тебя понял, Джеррак, – киваю я. И, признаться, даже не ожидал, что всё может обернуться вот так. Мир? Действительно? Безо всяких сражений? – А что насчет Аквы?

– Если она тоже готова заключить мир, то я отзову убийц. Мне ни к чему ее смерть. Но пусть и она поклянется, что оставит свои попытки убить меня. В любом случае, если ты готов к переговорам, я приглашаю всех вас в свой дворец. Мои слуги уже накрывают стол.

– Он может попытаться отравить нас, – тихо шепчет мне Карлейн.

– Отравить? – Перегил расслышал его шепот. – Серьезно? Считаете, что я похожу на Бога коварства и обмана? Я – огонь. Бушующее пламя. Если я решаю сражаться, то уничтожаю. Я не побеждаю обманом и хитростью. Я бью лишь в лоб. Но биться с тобой, Маркус, у меня нет никакого желания. Я предлагаю мир. Союз. Дружбу. И свободу твоему городу. Если ты согласишься на некоторые условия, то я дам твоему городу суверенитет.

– Какие условия?

Девушка улыбается.

– Если интересно, – говорит она, – то прошу за мой стол. Могут войти все приближенные тебе люди. Включая огненную жрицу.

***

Карлейн, настоящий Карлейн, неприятно бы удивился, если бы узнал, что в данный момент его корабль пришвартовывается в порту города, на который его двойник прямо сейчас собирается напасть.

Выдав себя за торговцев, они без труда сошли на берег, и матросы принялись разгружать «честно» награбленные товары. Карлейн был бы в их числе, если бы не был давеча повышен по званию до квартирмейстера. Кассандра обещала, что, когда станет капитаном, он будет старшим помощником. И Карлейн ей верил – к этому времени их отношения весьма неплохо скакнули с уровня еженощных потрахушек во что-то более глубокое. К примеру, сейчас он мог бы перечислить все ее шрамы – и с точностью рассказать, как именно она получила каждый из них. Возможно, запутался бы разве что в датах.

– Сейчас мы продадим груз, а затем толкнем и корабль. Дождемся капитана – и продолжим плавание уже с ним, – сообщила Кассандра Карлейну, когда они двигались по деревянному помосту. – Так что пару недель придется перекантоваться здесь. Плюс-минус. Но есть и светлая сторона – в деньгах мы не ограничены. Если другие матросы ограничены в жаловании, то ты… можешь смело пользоваться моим.

– Очень приятно, конечно… но, возможно, стоит всё же и меня ограничить тоже?

– С хера ли? – Кассандра была резка, груба, часто хамовата, но, как уже понял Карлейн, за всем этим фасадом прячется девушка. Обычная девушка. Пусть и не такая слабая, с какими раньше он пересекался, но всё же девушка.

– Это было бы правильно, как я считаю.

– Правильно то, ты со мной. И, пока это так, у тебя будут определенные льготы. Радуйся, дурачок. А не спорь. Ведь твое положение крепится только на наших отношениях. Думаешь, если я потеряю своё влияние, останешься ты стоять на обеих ногах так твердо, как стоишь сейчас?

Карлейн слегка испуганно смотрит на нее.

– Нет, Карлейн. Не останешься. И даже наоборот – если меня отправят на корм к акулам – тебя привяжут ко мне. А вот теперь подумай и скажи – стоит радоваться жизни сейчас, пока можешь? Или будешь целочку из себя изображать?

Карлейн получил ответ. Полный и аргументированный.

После посещения магазина и верфи, они прошлись по рынку, а завершили этот день в трактире «Яйца Кракена». К тому моменту, как солнце село, Карлейн понял, почему все торговцы, что посещали Аройнхолл, удивлялись его чистоте, красоте и вообще всему подряд. Ведь столица по сравнению с ним была редкостной помойной ямой.

***

Гелегост перестал что-либо понимать еще в Айронхолле. Тот самый вечер, когда он пытался утешить Лиагель, стал самым странным для него вечером – начала она отвернулась, плакала… а затем – все прекратилось. Она вытерла слезы, повернулась к нему.

«Почему я плачу?» – спросила.

«Потому что Лиагель горюет по Кириллу», – предположил орк.

«По кому?»

И всё стало каким-то другим. Гелегост остался с ней, потому что не мог иначе. Он должен был спасти Кирилла от смерти, дважды. Но всё, что от него теперь осталось Гелегосту – это вот эта вот эльфийка, которая почему-то совершенно забыла о своём самце. Теперь она всюду таскалась за ним. Затем была стычка с убийцами, посланными за Аквой. И Гелегост, как и обещал, сразился сними. Конечно, если бы не подоспевший вовремя Карлейн, а также сын Дракулы (этот мелкий шкет), то полегли бы и Гелегост, и Лиагель, и сама Аква. Но свою роль он сыграл – защитил Акву от брошенного в нее кинжала, закрыв своей могучей спиной. И выиграл время, необходимое Карлейну, чтобы, как сказал бы Кирилл, «всё разрулить».

А затем они вступили добровольцами в армию и отправились в поход на тирана Перегила, который почему-то пытался убить девочку-Акву. Вчера, когда Гелегост практически уже уснул в своей палатке, к нему пробралась Лиагель. Она сказала, что это, возможно, их последняя ночь. А затем они сделали это – он взял её, потому что она попросила. И потому, что Кирилла Гелегост, наверняка, больше не увидит. А ещё потому, что в последнее время давно хотел это сделать. Он не спал с другими женщинами с тех пор, как они с Лиагель стали проводить вместе очень много времени. Он даже начал стыдиться мастурбировать перед ней, хотя раньше никогда ничего подобного с ним не случалось.

И вот он стоит впереди одного из отрядов. На нем – железный шлем, а в руках – тяжелая секира, которую человек даже поднять не сможет, не то что бы драться ею. Его Лиагель в другом отряде – отряде лучников. Она там одна из лучших, на должности командира. Она поцеловала его на прощание и попросила не умереть. И Гелегост поклялся себе, что сдержит слово.

Он готов к войне. Готов разрубать людишек, сносить им головы и умываться в их кровище, вот только приказа всё нет и нет. Переговоры окончились – но вместо того, чтобы дать приказ начать сражение, он получает приказ устроить привал, отойдя немного дальше от стен города.

Гелегост ничего не понимает, но рад тому, что пока еще своего слова не нарушил. А еще больше он рад тому, что его Лиагель тоже пока еще жива. Да, он внезапно понял, что теперь она принадлежит ему. По праву личной самки.

***

А вот Кирилл в войне не участвовал.

В ту же ночь, когда он очистил память Лиагель от своего в ней присутствия, Эльрикель убедила его, что на войне ему не место. «Это не твоя война, – сказала она ему тогда. – Это проблемы младших Богов и Маркуса. Он тешит своё эго, они решают, кто встанет у руля. Ты не обязан умирать за их прихоти».

И она, черт возьми, была права. Совершенно права.

Следующим же утром они покинули Айронхолл и ушли далеко на север. Подальше от Айронхолла, Голденхэйвена, Ордена Бесшумных, Богов и графа Дракулы. Подальше от всего этого.

Путешествия налегке, они довольно быстро добрались до какой-то деревушки и там осели. Местный старейшина выделил им теплую избу, хозяева которой недавно умерли от старости, и подобрал работу. Кирилл стал работать в поле и охотиться, а Эльрикель поначалу была разносчицей в местной придорожной таверне, однако после пары инцидентов ушла и стала следить за хозяйством. В краткие сроки они обзавелись парой коров, беременной свинкой и курятником.

И Кириллу даже казалось, что такая жизнь ему по нраву. До поры до времени.

Вскоре он стал все чаще и чаще засматриваться на свой браслет и думать о третьем желании. Два предыдущих он потратил на женщин. Третье же планировал оставить себе. И каждый вечер, ложась спать, он всё дольше и дольше раздумывал о том, что хотел бы загадать. И хотел он большего, чем изба, хозяйство и красавица-жена.

Выйдя как-то по утру во двор и погладив пса, он уселся на лавочку и стал ждать рассвет. Проснулся он куда раньше, чем петух должен был бы разбудить его так называемую жену.

– Аква, – тихо проговорил он в браслет, – ты меня слышишь?

Ответа не было. Он подождал немного, а затем попробовал позвать Богиню вновь.

– Аква?

«Рановато ты, трусишка», – раздается ее голос откуда-то со стороны поилки.

Когда Кирилл встает и подходит к этому самому месту, то понимает, что оказался прав – он видит лицо девочки в ушате с водой.

– Почему трусишка?

«Ну, ты же испугался в войне участвовать».

– А зачем она мне? Это не моя война. Глупо отдавать жизнь за графа, которого я знал пару дней. Да и… не очень он позитивный чувак.

«А отдать жизнь за меня?»

Кирилл тяжело вздохнул.

– Ты нравишься мне, Аква. И я кое-чем тебе обязан. Однако я выполнил условие сделки – довел тебя до замка. Теперь ты в безопасности с Марком. Я не обещал тебе, что стану твоим жрецом, или рыцарем света.

«А к тебе претензий и нет, – она улыбнулась. – Не понимаю, к чему оправдываться».

– Я хочу спросить тебя, Аква. По последнему желанию.

«Слушаю».

– Ты можешь вернуть меня обратно? В мой мир?

Аква замолчала и некоторое время молчала. Кирилл видел, как хмурятся ее сине-фиолетовые бровки.

«Прости, Кирилл, но… скорее, ответ нет. Я не знаю координат этого мира. Я знаю несколько похожих миров. Возможно, один из них – твой и есть. Я могу подобрать максимально похожий. И по устройству, и по техническому и религиозному развитию… но будет ли этот мир тем, из которого ты пришел…»

– Но он будет максимально похож? Даже если будет не тот же самый мир, но практически неотличимый?

«На данный момент… да, но…»

– А ты можешь отправить туда меня вместе с кем-то еще?

«Ты об Эльрикель?»

Кирилл улыбается.

– Ты знаешь, да?

«Конечно. Как я и говорила, я знаю всё, что касается чистой любви».

– Так ты сможешь? Отправить меня и Эльрикель в мой мир? Ну, или максимально на него похожий?

«Конечно. Нужно лишь пожелать».

– Спасибо тебе, Аква, – Кирилл улыбается. – Спасибо за всё.

Договорив, он пошел в дом и дождался, когда заорут петухи. Как только Эльрикель проснулась, он обсудил с ней возможность «переезда» в его мир. И она без колебаний ответила, что, если это перемещение принесет ему радость и сделает счастливым, то она согласна. Безусловно.

С широкой улыбкой на лице Кирилл поднес браслет к губам и загадал третье, последнее желание. После чего и он, и Эльрикель исчезли из этого мира навсегда

Глава 26. Десница Бога

МАРКУС

Мы прошли в тронный зал, и я скривился в душе от увиденного – настолько он был ужасен и грязен, что попросту не было слов, чтобы его описать. По лицам своих спутников я понял, что они со мной солидарны. Вошли мы вчетвером – я, Карлейн, сир Джеррак и Кара. Элеонор и Акву я, понятное дело, оставил в замке и с собой в поход не взял. А больше никого ближе (и кому бы я доверял) у меня не было.

Жрица подвела нас к золотому трону, и мы узрели его – эдакого Человека-факела с постоянно горящей головой – пламенем вместо волос. Он был высоким и хорошо сложенным. Его мощью разило за милю.

– Добро пожаловать в мои владения, граф! – распростер он руки, вставая с трона и оказываясь еще выше, чем я предполагал. Двое огненных жрецов встали по обе стороны от трона. Жрица же, устами которой он ранее вещал, встала слева от него. – К столу? Или сразу к разговору?

– К делу, – коротко отвечаю я.

– Я… так не думаю, – улыбается Перегил. – Война войной, а обед по расписанию.

Его величественный голос определенно выполнял функцию запугивания и обожествления. К примеру, по сравнению с той же Аквой, этот действительно был похож на божество, а не лукавую волшебницу, называющую себя Богиней.

– Тогда к чему вопросы? – спрашиваю я. – Если выбора нет.

– В этом есть смысл, Маркус. Просто ты пока еще этого не понимаешь.

Он хлопнул в ладоши – и мы оказались в огненном кольце – пламя было повсюду. И, хотя Карлейн с Джерраком и схватились за оружие, я был спокоен. Огонь спал спустя несколько секунд – и там, где он только что был, теперь стояли столы, наполненные самой разной едой. Настолько разнообразной, что для того, чтобы поесть, пришлось бы сперва потратить минут тридцать просто на выбор.

– Надеюсь, угощение придется вам по душе, дорогие гости. Ведь… если мы не сойдемся во взглядах, этот ужин грозится стать вашим… последним.

***

Некоторое время назад, когда Маркус и его армия еще не успели покинуть Айронхолл, на Акву было совершено первое покушение.

Мария, получившая невыполнимое задание, первым делом обратилась к Карлейну. Она попросила его о помощи в первый же день после той самой ночи, когда ее тело покинула Санса. И столкнулась с некой странностью…

Если еще вчера она видела в его глазах страсть и нескрываемый интерес, то сейчас она не видела ничего. И сам Карлейн, казалось, не понимал, что нашло на него ночью. Но Кармен поняла. Она всё поняла. Не к ней он пропитался такой страстью, а к Сансе. К той энергии, что она излучала. К своей богине.

И потому, поняв, что помощи ей ждать неоткуда, она решила всё сделать сама. Нашла кинжал, дождалась, пока Аква покинет свою комнату и спряталась под кроватью. Она ждала до самой ночи. Но выхода не было. И ждать дальше было уже бесполезно. Если этой ночью не умрет Аква – то умрет она, сама Мария. Молодой и всё ещё красивой.

Когда она расслышала скрип двери, то обрадовалась. Когда поняла, что вошла не одна Аква, то огорчилась. Она слушала разговор Аквы с кем-то, кто не говорил ни слова, несколько минут, и лишь затем до нее дошло, что в комнате она с Хейзелом.

Девчонка рассказывала Спенсеру-младшему то, что ему пока еще знать было рановато (как считала сама Мария), тем не менее, она ждала. Ждала до тех пор, пока не поняла – эти двое заночуют вместе. На одной кровати. Но не как любовники, разумеется, а как друзья. Она в детстве тоже любила приглашать к себе подружек и спать с ними в одной кровати. Это было еще до того, как произошел ее первый раз. Но об этом событии между ней и отчимом, случившемся в тринадцать лет, вспоминать она уже не хотела.

«Часики тикают, Мари», – услышала она голос своей матери.

И правда… часики-то тикают…

«Она… или я», – сказала Мария сама себе, когда поняла, что дети спят.

Очень тихо она вылезла из-под кровати и поднялась.

И испуганно дернулась, когда оба ребенка практически одновременно раскрыли свои глаза.

– Ты был прав, Хейзел, – говорит Аква. – Она просто ждала, пока мы заснем.

Рука Кармен дрогнула.

– Я должна, – выдавила она из себя, ощущая, как по лицу начинают струиться слезы. – Я должна, Аква. Прости меня. Пожалуйста. Но я должна… или…

– Что? – перебивает ее девчонка – почему-то ее данная ситуация совершенно не пугала. – Умрешь? Так ведь… разве не благороднее и правда умереть? Чем пытаться отнять чужую жизнь?

– А ты… разве… поступаешь не так же, как сейчас хочу поступить я? – рука Кармен дрожит. Она заносит кинжал, готовясь к удару, но взгляд девчонки, проникающий в нее, словно наводит ужас. – Маркус тоже убивал. Многих. И тех детей-школьников… очень-очень многих. Чтобы выжить. Тем не менее, его считают героем. Да даже ты теперь водишься с ним.

– У него не было выбора.

– Был! Был выбор! Но он решил жить! И я хочу, Аква! Я тоже хочу жить! Скажи, что можешь помочь мне не умереть – и я этого не сделаю! Просто пообещай, что…

– Я не могу, Мари, – спокойно сообщает Аква, все так же глядя ей в глаза и продолжая лежать на своей кровати. – Я не могу помочь тебе. Твоя жизнь должна была закончиться уже давно. Такова судьба. И сейчас… тебе уже никто не поможет.

– Значит, выход лишь один… – нож ходит в руке Кармен ходуном, слезы струятся, словно ручьи, а губы трясутся, словно их бьет током.

– Нет. Выхода два. Умри благородно. Или в жалкой попытке спастись и стать убийцей.

– Тогда третий. Я убью тебя – и буду жить!

И Кармен окончательно собирается с силами. Собрав всю решимость в лезвии своего кинжала, она в последний раз заносит его над головой. Стискивает зубы, и…

Слышит резкий рык. Она даже не замечает, как быстро меняется мальчик, всё это время лежащий недвижимо и наблюдавший. Он обращается волчонком за какую-то секунду и бросается на Кармен. Острые, как бритвы, клыки, погружаются в нежную белоснежную кожу на ее шее и перегрызают трахею. Рвут плоть и, кажется, достают даже до позвоночника.

Мария падает на спину держась за горло руками и ощущая, как их обливает теплая вязкая жидкость. Слышит, как раздаются хрипы оттуда, где раньше была прекрасная часть ее тела. Сколько поцелуев знала эта шея, прежде чем встретилась с пастью оборотня! Сначала мальчики, затем парни, а затем мужчины то и дело припадали к ней губами. Трогали руками.

Теперь же… ее трогают лишь ее собственные пальцы. Взгляд, устремленный к потолку, кажется, начинает видеть свет. И руки, и ноги потихоньку начинают неметь. В груди сильно давит, сердце колотится…

«Поцелуй» оборотня… стал в её жизни последним.

Она уже не чувствовала и не могла понять, что умирала на руках Карлейна, который вошел в комнату, едва услышал странные звуки. Он сразу же понял, что произошло, а потому не стал задавать никаких вопросов. Просто держал ее на руках и смотрел, как жизнь покидает ее прекрасное тело. Он не чувствовал ничего. Пытался понять, почему он так резко охладел к ней, проведя с ней всего одну ночь, но так и не понял.

Когда она умерла, он еще некоторое время обнимал её, хотя делал это скорее потому, что должен, а не потому, что хотел.

***

Кирилл крепко обнял Эльрикель, когда мир вокруг стал становиться ярче. Он зажмурился, а затем…

Услышал громкий звук автомобильного сигнала.

Тут же открыл глаза. Эльрикель, видимо, сделала то же самое – потому как издала слегка испуганный крик.

– Че за херня, пацан?! – вылез из окна водитель. – Пошел на хер с дороги!!!

Затем он, словно это было необходимо, еще трижды нажал на руль, чтобы дать гудок.

Кирилл с Эльрикель стояли прямо посередине пешеходного перехода, вот только человечек на светофоре был красным. Теперь он заметил, что с обеих сторон на них пялятся люди – и некоторые даже записывают их на камеры своих смартфонов.

– Идем! – говорит он Эльрикель, взяв ее за руку и уводя с проезжей части.

– Придурки! – бросил им вслед водитель и тут же втопил, словно куда-то опаздывал.

Кирилл стал смотреть по сторонам. На вывески, людей, незнакомые лейблы.

– Ну что? – спрашивает Эльрикель. – Этой твой мир? Ты… пришел к нам отсюда?

– Я… я не уверен, – он увидел девушку, продолжавшую снимать его на камеру, полноватую, низкую, лицо которой было рассадником прыщей. – Слышь, подруга, какой год сейчас?

Та начинает ржать, но подходит ближе, продолжая снимать.

– Три тысячи семнадцатый, – говорит.

Кирилл смотрит по сторонам – на будущее явно не катит.

– А страна какая? Россия?

– Пяндрабоку, – она продолжает смеяться.

– Как-как?! – Кирилл округлил глаза. – Ты это слово сейчас сама выдумала?

Девчонка просто ухахатывалась.

Чего смешного – он понимал. Это, как минимум, их с Эльрикель одежда.

– Так что? Это не твой мир? – снова спрашивает пепельная блондинка.

– Он во всем похож на мой. Не отличить. Но… в мелочах… к примеру, логотипы машин – я таких не видел никогда. Звезды на постерах… рекламы вот этих брендов – это всё мне не знакомо.

Она крепче сжала его руку, глядя на то, как Кирилл, в свою очередь, вертит головой в поисках хоть чего-нибудь знакомого.

– Это проблема? – спрашивает, наконец, она.

Он останавливается, опускает на нее взгляд, смотрит в эти прекрасные глаза, красивей которых не видел никогда – ни в жизни, ни в кино, – и улыбается.

– Можно привыкнуть, – тихо говорит он. – Главное, чтобы ты была со мной.

И после этого, несмотря на всех этих «папарацци», он притягивает ее к себе и целует.

После того, как в интернет выложили видео, записанное на видеокамеру одного из супермаркетов, где двое непонятно одетых людей появляются прямо посреди проезжей части, видео этих школьников стали чуть ли не самыми хайповыми в интернете (хотя тут он назывался немного не так). И, если бы не другая сенсация, то, возможно, Кирилл с Эльрикель даже стали бы звездами.

Но в этом мире всё пошло немного по иному сценарию…

***

Карлейн, хоть и был голоден, но старался особо не есть. И с еще большей осторожностью он отнесся к выпивке. Все время обеда он был напряжен и чрезвычайно внимателен. Настороже. Каждую, мать её, секунду.

Но, когда прием пищи подошел к концу, он понял, что волновался зря – ничего не произошло. Перегил, казалось, и правда намеревался закончить их встречу на мирных тонах.

– А вот теперь, Маркус, можно и о делах, – говорит Перегил, вставая из-за стола. – Как ты понимаешь, воевать я не хочу. А твоей смерти желаю даже меньше, чем ты сам. И потому… я хочу, чтобы мы пришли к соглашению.

Граф двинулся с Перегилом к выходу из тронного зала.

– Защищай Мадам, если что, – говорит Карлейн Джерраку, а сам идет следом за графом.

– Твой опричник всегда следует за тобой? – спрашивает Перегил, в ответ на что граф сначала оборачивается, чтобы убедиться, что речь о Карлейне, и лишь затем дает уже вербальный ответ.

– Такова его задача – всюду следовать за мной. Как тень.

– То есть, у тебя их две, мой дорогой друг?

– Выходит, две, – граф, кажется, улыбнулся. Хотя Карлейн не может знать наверняка, ибо смотрит на их затылки.

– Тогда я начну, с твоего позволения, – Перегил пропустил графа вперед, выпуская в сад, а затем двинулся следом. – Я хочу, чтобы ты стал моим генералом. Главным полководцем. Моей десницей. Твои земли будут свободны от любых поборов и приобретут практически абсолютный суверенитет. Единственное, что останется твоей обязанностью – это вести в бой мои войска. Свою же армию ты можешь не трогать – она останется в твоем городе и не будет обязана сражаться под моими знаменами.

– Что-то как-то слишком всё радужно.

– Ну, не скажи. Всё же война – дело нелегкое. Придется попотеть, прежде чем распространим Огнепоклонство по всей этой планете.

– Кроме моих земель?

– Кроме твоих земель, – Перегил подтверждает.

– Что насчет Аквы?

– Мне нет до нее никакого дела. Если она даст слово, что не станет больше вести против меня войну, то я отзову Орден. Представляешь, Маркус, – Перегил остановился и обошел графа со спины, подошел к нему сзади и положил свои руки ему на плечи, – ты станешь… вторым. Вторым во всём этом мире. Вторым существом. Сразу же после Бога. И первым человеком в этом мире. Маркус Богоподобный. Именно так тебя и станут называть. Даже через тысячи лет после смерти. Ты войдешь в историю. А может быть, когда-нибудь… даже станешь частью религии. Тебя будут называть не иначе как пророком, мессией. Не это ли… высшая награда для великого воина? Посмотри на этот город отсюда, с вершины холма…

Карлейн тоже немного отошел в сторону и пошел поближе к краю. Первое, на что упал его взгляд – это огромная арена, где, по всему видимому, происходили зрелищные эпические сражения.

– Видишь Колизей? Это место, где всё начиналось… где ты появился в этом мире. Возник буквально из ниоткуда. Разве не ирония, что именно здесь… и завершается твой тернистый путь? Здесь… ты обретешь своего главного союзника. Сделаешь огромный шаг к своему величию. Просто… согласись.

И Карлейн поворачивает голову к графу. Смотрит на его профиль. Видит, как его взгляд направлен на эту самую арену, Колизей. Ждет, какой же ответ даст его господин.

– Хорошо, – говорит, наконец, граф. – Я стану твоим десницей.