Текст книги "Я и моя Тень. Книга 1. Гладиатор (СИ)"

Автор книги: Тимур Айтбаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Глава 32

Глава32. Кардинал

Мы стоим в лесу.

Все, что нас освещает – это лунный свет, проникающий сквозь листву деревьев.

Нас шестеро. Трое мужчин и три женщины.

Я слышу тяжелое дыхание Хейзелсмоука.

– Так вот, значит, с кем уехала эта твоя бабенка, Марки… я удивлен, Эдриан… сильно удивлен.

Человек в черном бесстрастно смотрит на охотника. Даже не моргает.

– Как ты смог избавиться от запаха?

Меня эта фраза просто поражает. Я искренне удивлен. То есть этот человек в черном не имеет запаха?! Поэтому Хейзел не мог сказать точно, с кем уехала Мария пару недель назад?! Но… как?..

– Я мастер алхимии, пёс. Неужто ты думал, что избавиться от запаха – невыполнимая для меня задача?

Хейзел выходит вперед, понимающе кивая.

– Ты стал еще более наглым, я погляжу.

Человек в черном по-прежнему бесстрастен.

– А от тебя все так же смердит помоями, кислым вином и дешевыми девками.

Охотник усмехается.

– Ну да, на твоих элитных шлюх у меня денег не хватит.

Кару эта фраза задевает, и она делает шаг вперед, но тут же врезается в руку этого… Эдриана? Так его назвал Хейзел?

– Чего это ты остановил ее? – Хейзел отходит от нас с Эбби в сторону. Я понял, что он готовится к бою… ну или к побегу. – Неужто сам решил ручки измарать?

Кара вопросительно смотрит на человека в черном. Он же все так же бесстрастен.

– К мистеру Спенсеру у меня претензий нет: он новенький в этом мире, и не знает, что грозит за попытку побега, но ты… ты знаешь. Знаешь, как я не люблю, когда человек умышленно нарушает правила – он становится моим врагом. А своих личных врагов… я убиваю сам, – и человек в черном выходит вперед. – Лично.

И Хейзелсмоук медленно надевает волчий капюшон.

– Смотри, что сейчас будет, – шепчу я Эбби и начинаю отходить назад, уводя за собой и ее. Самоуверенность и хладнокровие этого незнакомца меня, конечно, пугает, но я продолжаю верить в то, что Хейзел не начал бы бой, не будь он уверен в своей победе. Все же… он же как-то там спас Мастера, верно? Значит, он должен быть примерно таким же крутым. А Мастер… Мастер нереально крут. Он бы порвал бы этого Эдриана.

Ведь так?..

Так?

Эбигейл вскрикивает, когда охотник обращается в волка. А я перестаю дышать, когда вижу его прыжок. Затаив дыхание, я вижу происходящее словно в замедленной съемке, хотя на самом деле оно и происходит за пару секунд.

Я вижу, как оборотень отталкивается от земли задними лапами. Вижу, как он несется на врага, рассекая воздух. Вижу его огромную пасть с десятками острейших клыков.

И еще я вижу, что из рукава человека в черном в его ладонь падает нож. Но не кинжал, нет, а что-то вроде японского ромбовидного куная, заточенного с обоих сторон. Но я не волнуюсь – я помню, как погнулся кинжал ассасинки, когда она попыталась пробить шкуру Хейзела. Она не…

Эдриан бросает кинжал, а затем исчезает. Сначала он покрывается черным дымом, и через мгновение этот самый дым переносится за спину Хейзела и материализуется в человека. На все это уходит не больше секунды. А сам Хейзел…

Сам Хейзел падает на траву и начинает скулить.

Раскрыв рот, я вытаращенными глазами смотрю на того, чью шкуру нельзя было пробить.

– Серебро, – спокойно произносит Эдриан. Я тут до меня вдруг доходит. – Неужели ты, вонючая псина, думал, что я не знаю, как победить ликантропа? Ты просто кретин.

И в руке человека в черном появляется еще один кунай. Не сложно догадаться, что тоже серебряный.

– Я буду считать до четырех, – и на лице Эдриана, наконец, появляется ухмылка. – Раз.

Волк тут же срывается с места и дает деру, исчезая между деревьями.

– Два! – кричит Эдриан, и я ощущаю, как барабанит мое сердце. Он же не попадет! Он же не сможет попасть! Его же даже не видно! Да и деревья помешают! Он не сможет бросить нож по прямой!

– Три!!! – и Эдриан заносит руку для броска. Глаза он закрывает, а в сторону, куда умчался Хейзел, разворачивается правым ухом.

Он его услышит! Я понимаю это, и потому не выдерживаю.

Охотник – не просто мой шанс на спасение. И даже не просто учитель. В каком-то странном смысле, он мой друг. Хоть я и понимаю, что он хочет меня как-то (пока еще не знаю, как) использовать.

Я бросаюсь на Эдриана.

Но он даже не шевельнулся.

Ему это было и не нужно – я врезался в некую незримую стену, когда до Эдриана оставалось всего два шага. Незримая энергия оттолкнула меня в сторону, бросив на задницу.

Судорожно вздохнув, я с открытым ртом стал наблюдать момент казни.

– Четыре, – шепчет Эдриан… и бросает нож.

Я вздрагиваю.

Слышу, как в висках тарабанит пульс.

– Стелла? – Эдриан возмущен.

От шока я понимаю не сразу, и лишь теперь замечаю, что на линии броска стоит пепельновласая колдунья, сжимая в руке брошенный кунай.

– Еще не время, мессир.

Он бросается к ней. Хватает за горло и начинает душить. Одной рукой он поднимает ее над землей.

– Не время? – он выглядит совершенно спокойным, и так же спокоен его голос. Но приподнятая над землей девушка вряд ли подчеркивает это самое спокойствие.

– Он… – она хрипит, – еще послужит Вашим целям, господин. Его время… еще не пришло.

Меня поражает, насколько она спокойна. Даже Кара сейчас явно напугана и нервничает. Но девушка, равно как Эдриан… они просто хреновы роботы!!!

И тут он расжимает пальцы.

Девушка падает на траву. С абсолютно спокойным выражением лица глубоко дышит, и затем медленно встает.

– Благодарю за Вашу доброту, мессир, – произносит она немного хрипловатым после удушья голосом и сглатывает.

Он аккуратно поправляет ее волосы, убирая прядь с лица и плеча. Не успокаивается, пока не выравнивает всю прическу волосинка к волосинке.

– Помни… мою доброту, – тихо говорит он ей, и теперь оборачивается ко мне, все еще сидящему на земле. – Больше никаких побегов, юноша.

Я замечаю, что он опускает взгляд, рассматривая мою Тень. Она явно интересует его.

– Иначе я убью твою подружку, – он бросает колкий резкий взгляд на Эбби, тут же цокает языком, и дополняет, – хотя нет, не убью. Сначала трахну ее сам, а затем пущу по кругу. Ты сам будешь наблюдать за тем, как все гладиаторы этого вонючего городка имеют ее во всех позициях. А потом верну ее тебе. Но не могу обещать, что в былой… целости.

Он вычеканил последнее слово, наслаждаясь тем, как оно звучит, и что означает в данном контексте. И все это – с совершенно спокойным лицом, самым спокойным тоном.

– Ты хренов псих, – тихо говорю я, замечая, что дрожу от страха.

– Думаю, ты прав. До встречи… Коготь.

И он уходит, а вместе с ним и его подружки.

Кара оборачивается ко мне, и я замечаю, что она сочувствует. А через мгновение все трое – сразу же после того, как он обнимает обеих за талию – растворяются в воздухе, обратившись в клубы черного дыма.

***

Вернувшись домой, я стремглав бросаюсь на второй этаж, в свою спальню. Мария все еще там. И она не спит. Претворяется спящей… но не спит.

– Вставай, сука! – кричу я и сдергиваю одеяло.

Ее обнаженный вид нисколько не мешает мне.

– Как вы общаетесь?!

– С кем?! – она делает вид, что не понимает.

– С этим… Эдрианом! Как ты передала ему, что я ушел из дома?!

– Ничего я ему не передавала! – она замирает, так как понимает, что только что сильно проговорилась. – И кто такой Эдриан?!

– О нет, мразь, уже не выйдет!

Не знаю, что я собирался делать дальше, но меня жестко выручил Бруно, вбежавший в комнату. В одних панталонах.

– Что происходит?! Вы что, охренели тут так орать?!

– Эта сука шпионит за нами! – объясняю я Бруно, указывая в ее сторону пальцем.

– Для кого? – Морфи не верит, и потому улыбается.

– Для кардинала, – сухой хриплый голос. Мерзкий… и немного жуткий.

Мы одновременно оборачиваемся к дверному проему, в котором, упершись плечом в косяк, стоял Хейзелсмоук.

– Хейзел! – я делаю шаг по направлению к нему, и замечаю, что рукой он прижимает рану в левом боку. Оттуда сочится кровь.

– Не давай ей сделать этого! – кричит вдруг он, указывая пальцем за мое плечо, и мы с Бруно, как и в прошлый раз одновременно разворачиваемся. Но паника была излишней – Мария просто сидит с флаконом духов – их я видел чуть ли не каждый день – и наносит их на шею.

– Это просто духи, – объясняю я, но Хейзел почему-то прорывается мимо нас с Бруно, и несется на Кармен. На мою Кармен! – Эй! Не смотри на нее!!! Она моя!!!

Я отталкиваю волка в сторону, а затем набрасываю на Марию одеяло.

– Какого хера тебе здесь надо, извращуга?!

– Марки, не тупи! – кряхтит зубами волк. – Ты же уже итак понял, что она шпионка кардинала!

– Она?! – я смотрю на нее. Вижу ее взгляд, прекрасный и чарующий, а что самое главное – честный. – Она просто напугана. Я… я психанул, и вбежал… милая, черт, прости.

Мне стало стыдно. Я бросился к ее ногам и крепко к ним прижался.

– Не знаю, что на меня нашло, честно, – начинаю оправдываться я.

– Заткни нос! – кричит на меня Хейзел.

– Чего?!

– Заткни нос!

– Да с какой это радости?!

– Этот запах… неужели ты не смекаешь?!

Он смотрит на Кармен. Теперь на нее смотрю я. Она отрицательно качает головой. И я тоже.

– Ни черта я не понимаю! Какого хрена тебе здесь нужно?!

Скрипя зубами, Хейзел поднимается с пола, замечает бельевую веревку, растянутую на балконе Марией, и направляется к ней. Снимает одну из ее ночнушек…

– Эй! А ну ка отдай! – кричу я.

– Да Бога ради! – он бросает ее ночнушку мне в лицо, и едва я успеваю убрать ее, как он затыкает мне нос прищепкой, которая эту самую ночнушку и держала.

Я пытаюсь сорвать ее с носа, но Хейзел наваливается на меня всем телом.

– Тихо! Тихо! Да стой же ты! Чувствуешь?!

Я дышу ртом, так как нос зажат прищепкой. И это больно, кстати.

– Что, твою мать, я должен чувствовать?! Как у меня нос болит?!

– Нет! Чувствуешь, как включается мозг?!

Я смотрю на него. Затем на Кармен. Только сейчас понимаю, что я только что говорил, и как себя вел.

– Это все из-за духов?!

– Наконец-то! – Хейзел спадает с меня. Лежит на полу, будто обессилен. Моя рубашка вся в крови. В его крови.

– Хейзел, ты… ты поправишься? – гундосю я.

– Хер его знает, – честно говорит он и протягивает мне руку. – Помоги встать.

***

– Это он приготовил, – говорит охотник, нюхая духи Марии.

Я все еще стою с прищепкой на носу.

– Состав точный не скажу… половины ингредиентов знать не знаю, но… парочка травок – и то лишь потому, что покуривал их как-то, – и… да… точно.

– Что?

– Там капля твоей крови.

– Моей?! – я хмурюсь, осматривая ребят.

Мы все собрались в гостиной. Уже одетая Мария сидит в кресле, скрестив руки и явно чем-то недовольная.

– Это мог быть любой бой. Крови ты пролил немало. Он мог просто взять каплю с любого оружия, которым ты был ранен, – быстро догадывается Элеонор, за что получает одобрительный взгляд оборотня.

– А ты ниче такая, – лыбится он своим желтым ртом с недостающими зубами. – Люблю мозговитых.

Элеонор, к моему удивлению, отвечает ему милой улыбкой, будто приняла его слова за комплимент.

– Вот почему эти духи работают только на тебя, – вмешивается Корделия Престон, деловито поправляя очки, как это всегда делал Джимми. – Магия крови.

Теперь Хейзел таращится на нее.

– И ты очко заработала, – говорит он, а затем принимает серьезный вид. – Но одной магии крови тут недостаточно. Даже знай любой из вас точный рецепт и имея хоть литр крови… не будучи алхимиком десятого уровня – зелье такое не сварите. Его приготовил Эдриан, который, к слову… – Хейзел подходит к Марии, опускается перед ней на колени и шмыгает носом, будто принюхивается, – не раз в ее пещерке побывал.

– Блядь она блядь и есть, – произносит Анна, и все девушки дружно кивают.

Кармен усмехается.

– А вы? – ее широкая улыбка выглядит слегка психопатичной. – А вы тут не шлюхи? Трахаетесь в групповухах и на столах танцуете.

Анна и Элеонор переглянулись.

– Я хотя бы… нашла… своего принца. И пусть он и подложил меня, как последнюю шалаву…

– Ладно, мне это не интересно, – обрывает ее Хейзел, взмахнув рукой, которой тут же хватается за левый бок. – Я тут понял кое-что… у Эльзы, видать… такой же парфюм. Смекаете?

Глава 33

Глава 33. Калигула

К Мастеру мы идем втроем – Элеонор, Хейзелсмоук и я.

Бруно мы решили оставить дома, чтобы он присмотрел за Марией, ибо теперь совершенно неизвестно, на что она способна, и чего от нее можно ожидать. А леди, которая всего месяц назад была для меня никак не Элеонор, а мисс Флауэрс, отправилась с нами по просьбе самого Хейзела. Мол, нам ее помощь сильно пригодится.

Фраза эта показалась мне немного странной, но Хейзел лишь фыркнул, и попросил не спорить, так как хотел быстрее добраться до Мастера и Эльзы.

Дверь он выбивает чуть ли не с пинка, за что расплачивается сильнющей болью в боку. Такой сильной, что он даже падает на пол. Но, быстро оклемавшись, практически сразу встает. А буквально через мгновение по лестнице вниз уже несется Мастер. В одних трусах. Фигура, которой позавидует и Шварценеггер, заинтересовывает Элеонор, что ясно следует из ее почти немигающего взгляда.

Твою мать! Да она же чертова нимфоманка! Как я раньше то мог этого не замечать?!

– Какого евнуха, Хейзел?! Ты что, опять в трактире перебрал?!

– Хуже, Майки, намного хуже… – и охотник отводит руку, демонстрируя нехилое кровотечение.

– Срань ослиная! – Мастер шустро сбегает по лестнице, оказываясь рядом с нами. – Неужто охотники на оборотней снова заявились?

– Хуже. Ты в курсе, кто нынче кардинал нашего Императора?

Мастер хмурит брови.

– Хренов Эдриан, мать его за ноги!

– Да ладно!

– Но это не важно, – Хейзел хватается за Мастера, будто боится рухнуть. – Где твоя благоверная?

***

Она спускается немного позже. В халате, но выглядит вполне себе прилично. Ей хватает буквально одного взгляда на рану, чтобы замереть в некоем замешательстве.

– Ощущаешь жжение, или наоборот?

– Холод, – говорит Хейзел, растянувшийся на диване Мастера. – Как будто рану снегом набили.

– А чувство, как будто твои органы сверлят, есть?

Хейзелсмоук кивает.

– Мне очень жаль, – говорит она, опуская взгляд.

– Жаль?! – до этого спокойный Мастер вдруг вздрагивает, словно получает удар по лицу. – Ты не сможешь ему помочь?!

– Прости меня, Майкл, – она поднимается и смотрит Мастеру в глаза. Затем оборачивается к волку. – Есть такое растение, очень редкое для нашего мира. Называется оно Калигула. Лишь самые сильные алхимики способны синтезировать из него яд. Но если создать именно сам яд еще возможно… к примеру, я бы могла, порывшись в книгах… то сложнейшей задачей является сделать из него противоядие. И вот тут… я бессильна.

К всеобщему удивлению, Хейзелсмоук, вместо того чтобы впасть в уныние, расплывается в широченной улыбке.

– Серьезно, сука?

Мастера аж передергивает.

– Ты не имеешь права так говорить с ней! – Мастер оказывается у Хейзела спустя мгновение и, кажется, готов размозжить ему череп.

– Да брось, Майки! А как назвать ту, которая использует против твоего лучшего друга приворотное зелье?!

– Не гони ерунды!

– Я могу это доказать, – хрипит Хейзел.

Через минуту после того, как он заходит в спальню Мастера и Эльзы, против чего была хозяйка дома, Хейзелсмоук появляется с флаконом духов в руках.

– Надо же… вы с этой шлюшкой Марией один парфюм используете, – улыбается он, а затем смотрит на Элеонор. – Поможешь, красотка?

Она соглашается с лучезарной улыбкой на лице. И, как только она подходит к охотнику, тот щедро смазывает ее шею этими самыми духами.

Во время процесса Эльза стоит с каменным лицом. Оно не меняется даже тогда, когда Мастер начинает без всяких угрызений совести подкатывать к Элеонор прямо у нее глазах. Но вскоре Хейзел надевает ему на нос ту самую прищепку, которую он снял с моего носа, когда мы вышли на улицу, покинув дом.

Мастер приходит в себя и отпускает учительницу математики, которую мгновение назад стискивал в крепких объятиях.

– Что за хрень? – спрашивает он, глядя на супругу.

Она смотрит на него, не выдавая ни единой эмоции.

– Когда ты начал по ней сохнуть, Майки? – задает вопрос Хейзел. – До того, как у тебя начал учиться Спенсер? Или же после?

Отвечать не требовалось. Ответ был написан на его лице.

– Если не обшибаюсь, первым лекарем Маркуса даже и не она была, верно?

Верно. Сначала он звал какого-то мужика. Раз или два. А затем вдруг появилась эта самая Эльза…

– Какого черта, Эльза?

– Но ты молодец, – вновь вмешивается Хейзел. – Не лила на себя эту дрянь, как эта малолетка. По чуть-чуть. И аккуратно. Влюбляя в себя Майки медленно и постепенно. И всего-то что нужно – зайти за солью, просто поздороваться… спросить о погоде… вылечить ученика. А потом уйти. А он продолжает думать о тебе. С каждым разом все сильнее и сильнее. Мечтать о тебе всю ночь, смотреть из окон. А ты, небось, даже знала, когда он смотрит на твой дом, и специально отдергивала занавески. Сидела у камина… читала. И все у него на виду, да? Тонкая работа…

Эльза сглатывает.

– Это правда? – пытаясь схватиться за соломинку, Мастер делает по направлению к Эльзе шаг. – Ты следила за мной, чтобы подобраться к Маркусу?

– Сначала тебе нужна была всего лишь его кровь, да? – Хейзел сел на диван. Он был бледным. Очень бледным. – Для Эдриана. Ты поставляла ему каждый раз все новые и новые экземпляры. С помощью них он сделал и это самое зелье, да? Но это ведь не главная причина. Что он пытается понять? Что ему нужно?

Эльза продолжает молчать, но и не предпринимает никаких попыток к бегству.

– А зачем вообще охмурять меня Марией? – вмешиваюсь, наконец, я. – Что это дает?

Хейзел поднимает глаза вверх, словно раздумывая.

– Скажи, Марки… – очень тихо и медленно говорит он, – а ты в нее кончал, да?

Я хмурюсь.

– Да ладно!

Хейзелсмоук широко улыбается.

– Он создает гомункула, да? – Смоук встает, идет к Эльзе и останавливается прямо перед ней. Смотрит ей в глаза. Между ними сантиметров пять – не больше. Они даже чувствуют дыхание друг друга. – Собирается отвязать Тень Марки от него самого, и прикрепить к другому Марки… к его иммитации.

Теперь Эльза тоже улыбается.

– Эдриан знал, что рано или поздно ты, блохастая псина, обо всем догадаешься, – наконец, говорит она, и лицо ее больше не принадлежит той доброй лекарше, которая лечила меня и остальных ребят – теперь оно полно самоуверенности и нескрываемого чувства превосходства над остальными. – Он хотел и тебя привязать, но эта тупая эльфийка не смогла пробить твою шкуру и взять кровь. Идиотка даже не поняла, что ты оборотень.

– Тупая эльфийка? – у меня аж в горле пересыхает.Что за херня тут происходит?! Верить что, совсем никому нельзя?! Это же она об ассасинке, да? О ней?!

Эльза делает глубокий вдох.

– А потом ты перестал быть нам нужным. Как и Танней, в общем-то, – она бросает в сторону Мастера пренебрежительный взгляд. – Я предлагала попросту убить тебя, чтобы не возникло подобных проблем. Но эта треклятая Стелла… всё была уверена, что ты зачем-то нужен. Мол, у нее предвиденье насчет тебя.

Пожимает плечом.

– В любом случае, я рада знать, что очень скоро ты сдохнешь в страшных болезненных конвульсиях, опорожняясь прямо под себя, хоть уже и не будешь этого понимать. Смерть от Калигулы – самая ужасная смерть.

Хейзел тоже сглатывает.

Он понимает, что Эльза не лжет.

– Значит, – Мастер медленно подходит к пялящейся друг на друга парочке, – все, что между нами было – это ложь?

Эльза закатывает глаза.

– Думаешь, хотя бы одна женщина сможет полюбить одноглазого солдафона, который только и делает что ноет о своей несчастной судьбе, бесцельно доживающего свои последние дни? Ни желаний… ни мечты. Ты даже в постели… весьма посредственен.

Мастер опускает взгляд, а охотник сочувствующе на него смотрит.

– Что теперь, псина? – Эльза улыбается. – Попытаешься убить меня?

– Думаешь, у меня не выйдет? – он словно только что подписывается на «слабо».

– Нет, стойте! – вдруг подает голос молчащая до этого самого момента Элеонор. – Разве стоит сразу… убивать?! Может, сначала узнаем, почему она так поступила? Быть может, ее заставила нужда, или…

Ее прерывает громкий смех Эльзы – прямо ведьминский хохот.

– Ну ты и тупая же, Элли, – Эльза облизывает губы, продолжая улыбаться. – Если бы ты видела Эдриана… то понимала бы меня. Ради него, идиотка, я готова на все. Быть там, где он скажет. Делать то, что он скажет. Я умру, если он попросит. И буду изображать влюбленную дурочку, если потребуется. Всё ради того… чтобы он исполнил свою мечту.

Мастер смотрит на нее своим единственным глазом. Очень холодно. Прямо-таки ненавистно.

– И можно узнать, какая? А то мне интересно, как человеку то без мечты…

– Можно, – смотрит на него Эльза. Ее взгляд выражает безумство. Одержимость. Она больна Эдрианом. И не исключено, что тут не обошлось без этих самых обольщающих духов и прочих штучек. – Он хочет стать Богом. И станет. Вот увидишь.

– Жаль, что тебе не судьба увидеть это, – вдруг произносит Хейзел и хватает ее за шею. С легкостью поднимает над землей.

Держась за его руку, Эльза начинает задыхаться, и потому предпринимает всяческие попытки сопротивляться – пинается, царапается, извивается.

Мастер поворачивается к происходящему спиной, чтобы не видеть смерть своей супруги.

Когда лицо Эльзы начинает багроветь, она блаженно закрывает глаза и расслабляется, будто решает принять свою смерть.

Элеонор тоже отворачивается, и я замечаю, что она бледна как смерть. И затем эта «смерть» крепко вжимается в меня.

Мгновение – и Хейзел почему-то отбрасывает Эльзу в сторону, а сам принимает боевую позицию.

Еще мгновение – и в дом, прямо через парадную дверь, врывается черный дым. Из него вылетает блестящий кусок металла, устремляясь в охотника, но тот шустро уходит в сторону.

Последнее мгновение – и посреди комнаты материализуется Эдриан. И он, кажется, изумлен тем, что не убил оборотня.

Но времени на раздумье у него нет, так как волк набрасывается сбоку.

Мы с Элеонор отбегаем в дальнюю часть комнаты, и оттуда наблюдаем за поединком. Хейзелсмоук на пару с Мастером против Эдриана, кардинала Императора.

И это было… нечто.

Сражавшиеся с просто нечеловеческой скоростью Мастер и Смоук практически не уступали Эдриану, то и дело перемещавшегося туда-сюда с помощью своего черного дыма. Он пытался порезать их ножами и прочими кунаями, но ни один из них не достиг ни одну из двух целей.

А вскоре он и вовсе где-то просчитался, и переместился как раз туда, где пролетала нога Мастера. То, как он повалился на пол, и как исказилось при этом его лицо… это надо просто видеть!

– Вот же гниды, – резко встает он, потирая челюсть. – Отребья… как смеете Вы противиться воли Вашего Бога?!

– Кхар – мой Бог, – пожимает плечом Мастер. – А такое божество как Эдриан… мне неизвестно.

Хейзелсмоук ухмыляется. На него сейчас даже смотреть тяжело. Если он и до этого выглядел как больной гриппом, то теперь, после боя, кажется был готов помереть.

Эдриан выпрямляется, внимательно оценивает обоих соперников.

– Слишком тесное пространство, но даже тут я по одному бы с дерьмом вас смешал, – выдает он. – Ладно. Я забираю Эльзу. Она нужна мне.

– Не думал, что ты сентиментален, – держась за бок, хрипит Хейзел.

– Не в сантиментах тут дело, блохастик, – кажется, Эдриан не лжет. – Она – очень ценный актив. Я в нее вложился. Многому обучил. Чтобы подготовить жрицу такого класса… нужен не один год. А я собрал всех самых талантливых магесс, каких только смог найти. Потому предлагаю сделку.

Мастер и Хейхел внимательно слушают Эдриана.

– Я даю противоядие, а вы мне – её, – он показывает на лежащую в отключке Эльзу пальцем.

– Годится, – кивает Мастер.

После этого Эдриан вынимает из широкого рукава два флакона. Кидает их охотнику через всю комнату.

– Красный – выпить, черным – залить рану, – объясняет он. А затем улыбается. – Не откажу себе в удовольствии убить тебя в честном бою, чтобы не прослыть тем, кто убивает лишь больных, хромых собак, да одноглазых инвалидов.

Он протирает свои ногти об одежду.

– Сразу же после того, как Муромец превратит эту женскую сборную Спенсера в фарш, я брошу вам вызов. Вам обоим. Тебе, – он указывает пальцем на Мастера, – я даже верну глаз. И на этой самой Арене… вы двое сдохнете. От моей руки.

Теперь он переводит взгляд на меня. И улыбается.

– Так что очень скоро я оставлю тебя одного, Спенсер. Без твоего гарема… без учителя… без девушки… и даже без собачонки. И в тот миг, когда ты останешься совсем один… тогда я и приду к тебе. Тогда мы и поговорим. Довольствуйся тем, что пока еще имеешь. У тебя ровно пять дней.

Он перемещается с помощью черного дыма к Эльзе, и закидывает ее руку за свою шею.

– Надеюсь, твой Кошмар достаточно силен, чтобы не погибнуть на Арене. И… еще кое-что, – он смотрит на волка прямо перед тем, как испариться в последний раз, – если попытаешься снова дать дёру – убью на месте. И Стелла меня больше не остановит.

И через миг мы остаёмся в доме Мастера вчетвером.