Текст книги "Я и моя Тень. Книга 1. Гладиатор (СИ)"

Автор книги: Тимур Айтбаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Я сглатываю.

– Вы никогда такой мне не казались.

Ее улыбка становится шире.

– Даже когда я явилась на урок в том красненьком жакете, черной мини-юбке и колготками в сеточку? – усмехается. – А вообще… в тихом омуте, – шепчет она, но фразу не заканчивает. Вместо этого ныряет под одеяло, и вскоре я ощущаю, как ее губы вновь обхватывают мой член.

***

ИНТЕРЛЮДИЯ

Императрица никогда не пылала особыми чувствами к мужчинам – ее всегда интересовали лишь девушки. И сейчас она предавалась страсти с двумя красотками – красноволосой Карой, находящейся как раз между двумя императорскими ножками, самыми красивыми и длинными во всех Тринадцати королевствах, и пепельновласой Стеллой, язык которой ловко орудовал во рту Императрицы.

Оторвавшись от поцелуя, владычица Тринадцати королевств смотрит на спину самого могущественного человека во всей Империи. И речь вовсе не о ее супруге – тот шут нужен лишь для того, чтобы появляться на людях и играть на публику.

Правит же Империей единственный в жизни Императрицы мужчина – тот, что сейчас стоит к ней спиной, наблюдая через свое волшебное зеркало за интересными для него субъектами. Вот уже две недели как он смотрит туда чуть ли не круглосуточно, изучая какого-то там гладиатора.

Стоя перед зеркалом в человеческий рост, серый кардинал молча наблюдает за тем, как двое чужеземцев страстно совокупляются в своей спальне.

Выполняя просьбу своей самки, парнишка делает это так грубо, насколько может, сжимая зубы, пыхтя и скалясь.

И мужчина улыбается, когда по телу гладиатора то и дело вспыхивают черные языки пламени. Он почесывает бороду, глядя на танец теней, мельтешащих вокруг двух половых партнеров, которые этого вовсе не замечают, как не замечают и черных щупалец, что так и норовят выскочить из-под их кровати.

Но вот гладиатор вновь близок к финалу, и его самка прерывает половой акт, обхватывает его конец губами, надрачивает, и тот разряжает всю обойму ей в рот. Причмокивая, она проглатывает все его семя, и тень в спальне гладиатора остается всего одна – прочие бесследно исчезают, как и щупальца.

– Скоро, мой друг, – шепотом говорит мужчина, глядя на счастливого гладиатора, лежащего на кровати в обнимку со своей самкой с глупой улыбкой на лице. – Очень скоро ты забудешь, как улыбаться.

Мужчина взмахивает рукой, и стекло покрывает черная дымка. Когда она рассеивается, никакого гладиатора он больше не видит – теперь лишь его собственное отражение.

А из-за его спины раздается сладостный стон его Императрицы.

Глава 21

Глава 21. Смекаешь?

– Дамы и господа, сэр Дерринфорд! – произносит громкоголосый мужчина, и на середину арены выходит статный высокий рыцарь в сверкающих доспехах. В одной его руке – меч, в другой – шлем. Его длинные вьющиеся волосы, развеваются при каждом шаге и дуновении ветерка, а лучезарная улыбка отражает солнце, словно маленькое зеркальце.

Этот красавец встает перед самым важным на этой арене местом – перед молодоженами. Совсем еще юная красавица, ставшая только сегодня королевой, была совсем не парой толстобрюхому, заросшему волосней королю.

Тем не менее, рыцарь поклоняется им обоим.

– Для меня честь участвовать в этом турнире, Ваше величество, – говорит монарху рыцарь, и король небрежно машет ему рукой. Затем рыцарь кланяется и молодой королеве. В ответ она мило улыбается. – Я посвящаю эту победу Вам, моя королева.

– Так ты еще не победил, вроде как, – поправляет король, ехидно улыбаясь.

Рыцарь не отвечает.

– Это лучший мечник в нашем королевстве, – слышу я голос Мерзеля. – Шесть турнирных побед подряд.

– Седьмой не будет, – обещаю я и целую сногсшибательную блондинку, крепко прижимая ее к себе свободной от копья рукой.

– Разделайся с ним, – говорит она, едва наши губы размыкаются.

– С легкостью, – подмигиваю ей и подхожу к арене.

– Его противник! – кричит тот самый громкоголосый. – Гость нашего королевства, решивший потягаться за турнирное золото… Серый коготь!!!

Я не выхожу на арену – я на нее вылетаю. Раскручивая копье, начинаю позировать и красоваться. Совершаю несколько акробатических трюков, сальто и эффектных разворотов, и все это время не переставая показывать трюки с копьем, я обхожу арену по кругу, чтобы все зрители лицезрели мое мастерство. И оканчиваю подобный танец прямо перед королевой. Копье завожу за спину, а руки расставляю в стороны, словно готов ее обнять, широко улыбаюсь и смотрю. Смотрю прямо на нее. В ее прекрасные голубые глаза.

Люди смеются.

– Это поединок, а не конкурс танцев! – кричит кто-то из толпы, но из я не слушаю – я отслеживаю реакцию прекрасной королевы.

– А люди не лгали! – кричу я, чтобы королева меня услышала. – Вы и впрямь прекраснейшая из всех, кого я когда-либо видел!

Кажется, моей спутнице, что ожидает меня в этот момент вместе с Мерзелем, эта фраза не понравилась. Я уверен, хотя и не могу этого видеть.

Но вот зато королеву я смутил. Залившись краской, она отводит взгляд.

– Убей этого юнца, Дерринфорд! – вдруг говорит король. – Этот бой… должен окончиться смертью.

И теперь я смотрю на короля. Улыбаюсь.

– И Вам не жаль своего лучшего рыцаря, милорд?

Арена взрывается еще более громким смехом. Ржет и сам король.

Ржет очень громко, как трактирное быдло. Но лишь до тез пор, пока бой не начинается.

А начинается он явно не с преимуществом Дерринфорда.

Он пытается атаковать, пытается пробиться через мою защиту, но я не подпускаю его. Ни на шаг. Он даже защищается-то с трудом от моих выпадов. Весь в поту, злой, и нервишки у него явно сдают.

А я не прекращаю прыгать вокруг него, словно танцуя некий танец, в свободное время раскручивая копье и иногда нанося легкие удары, от которых он умудряется отбиться.

– Ты и правда лучший воин этого королевства? – я усмехаюсь, обходя по кругу этого Дерринфорда. Подмигиваю своей блондинке, когда встречаюсь с ней взглядами, а затем и королеве, когда встречаюсь взглядом с ней.

– Убей этого выродка, Дерринфорд! – бросает на арену король свой кубок с вином. Но я готов терпеть его немилость. Пока королева смотрит на меня именно так, как смотрит сейчас, я готов терпеть все.

И Дерринфорд нападает.

И через мгновение лежит на земле со вспоротым брюхом. Лежит, истекает кровью и громко орет. Король и публика в шоке. Кричат практически все.

И я вижу взгляд королевы. Вижу ее глубокое дыхание. Вижу, что она меня хочет. И я улыбаюсь ей.

– Дерринфорд, вставай!!! – орет король, топая ногами. Он смотрит то на меня, то на своего полудохлого чемпиона, то на меня, злой как голодная псина на цепи.

И Дерринфорд пытается встать. И впрямь встает, запихивая в брюхо вывалившиеся из него кишки.

Я лишь качаю головой.

– Такая саммоотдача… сражаешься за своего короля?.. или за королеву? Если за короля, то не стоит, а если за нее… – усмехаюсь. – Все равно тебе не суждено ее трахнуть.

Дерринфорд поднимает меч, заносит его над головой, но я просто отхожу в сторону. Промахнувшись, рыцарь падает на землю и больше не дышит. Его внутренности лежат там, где он должен был нанести мне удар. К сожалению для него и счастью для меня, у него не вышло.

Я целую свою руку и посылаю королеве воздушный поцелуй.

Ее улыбка и ее взгляд – лучшая для меня награда…

***

И я открываю глаза.

Лишь теперь понимаю, что все это сон.

Хватаюсь за голову, так как она слегка побаливает, но очень быстро проходит, когда я замечаю восхитительную женскую спину прямо слева от меня. И надпись: «Бой с копьем – навык загружен».

– Навык загружен? – шепчу и опускаю одеяло, скрывающее большую часть спины мисс Флауэрс… Элеонор. Вижу свой профиль.

«Бой с копьем» и правда повысился до второго уровня, а еще у меня есть десять неиспользованных очков. Чешу репу, которая больше не болит. Совсем.

Пока думаю, куда сунуть очки, замечаю впадинку между двумя ягодицами Элеонор и хватаюсь за напряженный член. Просто мегастояк.

– Ладно, потом вкачаю, – обещаю я себе и прижимаюсь к математичке. Целую ее в спину, мну грудь.

***

– Ты что, кончил? – как-то испуганно, тяжело дыша, спрашивает Элеонор.

– Э… – я медленно выхожу из нее, но ответить не успеваю.

– В меня?! – она садится, продолжает смотреть. – Я же говорила, что у меня овуляция!

Я пожимаю плечами, вытирая член об одеяло.

– Спенсер, я же забеременеть могу!

– Не моя вина, что гондоны еще не изобрели, – я спокойно одеваюсь, глядя в окно. Замечаю, что солнце уже начинает вставать и внезапно вспоминаю, что Мастер ждет меня прямо на рассвете. – Вот черт! Мисс Флауэрс!.. Элеонор, чувствуй себя, как дома, а я вернусь ближе к вечеру!

Свою комнату, равно как и дом, я покидаю чуть ли не бегом. А вот до дома Мастера устраиваю самый настоящий спринт, начисто забывая об этом странном сне.

***

Мастер ждет меня не один.

Рядом с ним стоит мужчина в широкополой шляпе, как у ковбоя. За его спиной – серая меховая мантия, сшитая из шкуры волка. За спиной болтается большой арбалет, а на бедре – сумка с болтами.

– Этот? – спрашивает чувак в шляпе. Голос у него ужасно хриплый. Такой в жизни не забудешь, а если ночью услышишь – заикой проснешься.

– Да, мой ученик. Поможешь ему?

– Я же у тебя в долгу, Майки, – и чувак хлопает Мастера по плечу.

– Ничего ты мне не должен, Хейзел.

– Ты спас мне жизнь, – возражает, хрипя, этот чувак.

– А ты – мою. Так что мы квиты.

– О нет, друг, – чувак широко улыбается. – Я лишь позволил тебе отлежаться на моей койке и прижег глазницу. А вот ты… ты спас мой волосатый тощий зад.

– Если что, меня Маркус зовут, – обращаю я на себя внимание двух друзей, слегка позабывших обо мне. И их взгляды мне не особо понравились.

***

Расстались с Мастером мы почти там же, где и встретились. А этот его друг со шкурой волка на спине повел меня в тот район гладиаторского городка, у которого я даже близко не был – к огромному парку. Раньше он был частью леса, но затем от него отсекли кусок, завели туда какую-то живность, и так и оставили. Типа кусочек флоры и фауны в каменных джунглях…

– Майки рассказал мне о твоем недуге, – начинает чувачок, ведя меня куда-то вглубь парка по не очень хоженой тропе. – Скажу честно, я больше спец по ликантропии, но Майки считает, что твоя хренота из той же группы.

Я оглядываюсь назад, прикидывая, смогу ли я найти выход, если вдруг этого чудика сожрет какая-нибудь таящаяся в кустах хрень. В принципе, парк не может быть очень уж большим – не лес же. Главное будет идти прямо – и я либо выйду из парка, либо упрусь в стену.

– В чем-то он, конечно, прав, – продолжает чувак в ковбойской шляпе, – но во многом и ошибается. За всю свою жизнь я видел подобную зразу лишь раз. И то… не очень близко. И скажу одно – ни хрена это не ликантропия. Это вообще хрень полная. Не знай я об этом от одной ведьмы, которую натягивал как-то раз в одной деревушке, хрена-с-два тебя взял бы с собой в лес, да еще и без Майки. Смекаешь?

Я киваю.

– Хорошо, что смекаешь.

Я удивленно пялюсь ему в спину, осознавая, что ответил именно кивком, а не вслух. Но, возможно…

– Нет ничего удивительного в этом, парниша, – вдруг останавливается он и снимает свой арбалет, направляет его в землю, достает болт, заряжает, – у охотника глаза даже на затылке. Без этого в лесу не выжить. Смекаешь?

Я снова киваю.

– Вот и славненько, – тут же произносит он и через мгновение разворачивается. Краем уха я слышу шелест где-то позади себя и чуть правее, и именно туда нацеливает свой арбалет охотник. Вот только на мгновение мне кажется, что целится он в меня.

Грозный рык. Выстрел. Тихий скулеж, словно только что позади меня убили собаку.

Я вскрикиваю. Оборачиваюсь.

В полуметре от меня на тропинке лежит волк, и из одной его глазницы торчит болт охотника.

– Я – Хейзелсмоук, – представляется охотник, протягивая мне свою пятерню в кожаной перчатке с обрезанными пальцами. – Лучший охотник во всех тринадцати королевствах.

Смотрю на него некоторое время. Желтозубая улыбка (пары зубов, кстати, и вовсе не хватает) доверия не особо вызывает, да и вообще парень напоминает сумасшедшего, но руку ему я все-таки пожимаю.

– Я научу тебя сдерживать зверя, – обещает он и тут же бьет мне в живот.

Я ощущаю резкую боль. Падаю, хватаясь за то место, куда он ударил. Чувствую тепло.

Идет кровь. В руке охотника – окровавленный кинжал.

– Что происходит, твою мать?!

Охотник улыбается. Медленно идет ко мне. Я пячусь назад. Мне страшно – оружия нет, а рукопашку я не качал. Клянусь, что, если выберусь отсюда живым, обязательно вкачаю.

И пока мозг лихорадочно пытается придумать, как сбежать от психа с арбалетом, этот самый псих опускается на одно колено и вынимает из глаза волка болт.

«Выпусти меня», – слышу голос Тени и смотрю под ноги.

Решаю, что это самый логичный вариант, и тяну ему руку. Черная пятерня тут же появляется из земли, и я вот-вот ее схвачу…

– Стой! – и я останавливаюсь.

Охотник с интересом смотрит на черную руку, указывая на нее окровавленным кончиком болта.

– Это он сказал тебе призвать его? Или ты сам?

Я аж рот раскрываю от удивления.

– Он… – неуверенно отвечаю.

«Не говори с ним! Давай руку! Он пудрит тебе мозги!!!»

Смотрю на черную руку, снова на охотника.

– Доминирование, – произносит Хейзел. – Вот, что самое главное в ваших отношениях. Зверь, что внутри этой херни, – он показывает на Тень болтом, – пытается доминировать. И каждый раз, когда ты его слушаешь, чаша весов смещается на его сторону. И это один шаг по направлению к тому, чтобы быть зверем. Сильным, но зверем. А каждый раз, когда доминируешь ты… когда именно ты указываешь, когда ему приходить, когда уходить и что делать… когда именно ты, – теперь кончик болта смотрит на меня, – в вашем дуэте главный… тогда ты остаешься человеком.

Я сглатываю и оттягиваю руку. Черная кисть превращается в обычную тень, падающую на землю по всем законам физики.

– Естественно, сильным ты таким не будешь, как во время… бешенства, так скажем. Потому что не становишься зверем, – он пожимает плечами, вытягивается, начиная протирать кончик болта тряпочкой, – а лишь используешь его силу. Пользуешься им, как своей собственностью. Как я – этим арбалетом.

Он засовывает болт в сумку.

– Он – мой инструмент. А зверь – твой инструмент. Но, как я понял, – и охотник начинает смеяться, – у твоего Зверя… совсем иное мнение.

– В смысле?

«Не слушай его».

– Это он думает, что использует тебя. И чем чаще ты теряешь контроль, тем сильнее он будет становиться. И тем меньше, – он смотрит на мою тень, – будет оставаться в тебе от человека.

Я молчу.

Смотрю то на тень, то на него.

– Откуда тебе знать? – я встаю и смотрю ему в глаза. – Тоже ведьма, которую ты пялил, рассказала?

В его глазах появляется жуткий блеск.

– Никогда не смотри волку в глаза, – говорит он какую-то странную фразу вместо того, чтобы ответить, а затем бросает свой арбалет на землю, – ибо волк воспринимает такой взгляд за агрессию. За попытку доминировать.

Я сглатываю.

Я не…

– Встретившись с волком, не смотри на него и не двигайся, – он снимает с головы свою шляпу, и та тоже падает рядом с арбалетом и болтами, – а лучше… претворись мертвым.

Заносит руки за спину, и надевает капюшон – волчью шерсть, стянутую с волчьей головы.

– …и не дыши.

И тут он падает на землю, и голова волка оживает. На меня смотрят уже не глаза охотника… не глаза человека – но глаза зверя, глаза настоящего волка.

Я тут же опускаю глаза и не двигаюсь.

Слышу звериное дыхание. И вижу, как возле меня идет зверь – не охотник на корячках, а именно волк. Самый настоящий волк.

– Ты… оборотень, – шепчу я и чувствую, как трясутся руки.

И слышу тихий рык, поднимаю глаза и встречаюсь со зверем взглядом. Это его явно злит, ибо он скалится и рычит. Я посмотрел ему в глаза!!!

И этот колоссальных размеров волк прыгает на меня.

Глава 22

Глава 22. Последствия крови

Как-то слышал (неоднократно, между прочим), что перед смертью у человека пролетает вся жизнь перед глазами. Возможно, нужно именно умирать для этого… но тогда откуда это известно тем, кто был при смерти, но не умер?

Не знаю…

…но в тот момент, когда на меня летел громадный волк с разинутой пастью, полной острых клыков, у меня перед глазами ничего не пролетело. Обоссался – да, но ничего не вспомнил. Совсем ничего. Никаких воспоминаний… никаких картинок… никаких сожалений – лишь страх.

Вместо того, чтобы попытаться увернуться или что-то еще, я просто жмурюсь и прикрываю лицо руками – чертов инстинкт пытается защитить глаза как ведущий анализатор. И спустя мгновение я понимаю, что волк летел не на меня, а надо мной.

Резко оборачиваюсь.

Волк стоит над лежащей ассасинкой, прижимая ее к земле передними лапами. В ее глазах страх. Она вынимает кинжал и бьет волку в бок между ребер, целясь в сердце, но лезвие ножа сгибается, будто встретилось с металлической пластиной, а не мясистыми ребрами.

– Что это?! – орет испуганно она и тут же получает удар лапой по лицу. Когти волка вспарывают ее кожу и сдирают маску. На изумительном точеном лице появляются три кровавые полосы. Эльфийка с белоснежно белыми волосами издает крик боли, хватается за лицо, второй рукой пытается держать от себя зверя подальше, и волк разевает пасть.

– Стой, Хейзел!!! – ору я, прыгая на месте и не зная, что еще можно сделать. Оглядываюсь на арбалет и несусь к нему. Падаю на полпути, только теперь осознаю, что все содержимое мочевого пузыря теперь у меня в штанах, а не в самом пузыре, быстро поднимаюсь и хватаю арбалет, затем одну из стрел. Ставлю арбалет на землю, заряжаю стрелу. Хватаю этот рычаг, напоминающий ручной тормоз и натягиваю тетиву.

И лишь успеваю поднять арбалет, как вижу охотника перед собой, а не на эльфийке. Он больше не в шкуре волка – он такой, каким я впервые его видел.

Тяжело дышу, глядя ему в глаза.

– Я думал, она пришить тебя хочет, – пожимает он плечами и выхватывает арбалет из моих рук одним резким движением. – Прошу прощения за такую… оплошность.

Эльфийка-ассасинка в это время корчится на земле, пытаясь прикоснуться к окровавленному лицу. Всхлипывает. Ее руки трясутся, на лице – гримаса боли.

– Черт… ты же ей… лицо… – я медленно иду к ней, но его рука останавливает меня, хватая за плечо.

– Я же извинился. Смекаешь?

– Нет!!! Не смекаю!!! – отталкиваю я его руку и иду к ассасинке. Сажусь перед ней и ужасаюсь тому, что стало с ее ранее прекрасным лицом, которого я раньше не видел. – Черт… прости за него… он…

Она тяжело дышит и скалится. Рана причиняет ей боль.

– Черт, нам нужно к лекарю!

– Рану, нанесенную оборотнем, ни один маг не исцелит, – говорит Хейзелсмоук, отталкивая меня в сторону так резко, что я падаю на жопу. – Тебя с утра в туалет ходить не учили? От тебя теперь смердит твоей мочой.

Не успеваю я слова молвить, как он хватает ее за подбородок.

Ассасинка пытается освободиться от его хватки, но Хейзел совершает резкое движение, сжимая подбородок и разворачивая к себе раной.

– Тихо, сука! – говорит он, убирая ее руку в сторону. – Или останешься уродкой до конца дней своих.

Нехотя, но эльфийка успокаивается, смирившись с его прикосновением к своей коже. Упирается ладонями в землю. Хейзел с интересом осматривает рану.

– Не имей привычки подкрадываться со спины не с подветренной стороны – у зверей органы чувств работают иначе. Даже странно, что ты этого не знала, – договорив, Хейзел наклоняется над лицом девушки… и лижет ее языком. Вдоль всего пореза, слизывая ее кровь. Повторяет это действие еще раз, игнорируя ее скулеж и злобный взгляд.

Облизывая свои губы, Хейзел осматривает рану. Затем в третий раз проводит по последнему порезу языком.

– А ты вкусная, – говорит он ей, отпуская подбородок. – Не была бы ты подружкой Марки, или он не был бы учеником Майки – трахнул бы тебя, а его завалил. А так придется рукой поработать, представляя себе… твой вкусный образ.

Он встает, подмигивает мне одним глазом, облизывает губы.

– Очень вкусная. Люблю эльфийское мясо. Но она… особо нежненькая, скажу я тебе.

Хлопает меня по плечу и идет к своей шляпе и сумке с болтами.

– Сегодняшний урок окончен. Майки ждет тебя дома, но я оставлю вас здесь… вдруг вы захотите потрахаться.

Я смотрю в его спину, все еще не успев прийти в себя, и лишь тогда, когда он скрывается за деревьями, перевожу взгляд на ассасинку. Ран на ее лице как не бывало.

– Они затянулись! – вытаращив глаза, я показываю на ее лицо указательным пальцем. Ассасинка сидит совершенно спокойная, будто это не она только что тряслась и скулила от боли.

– Естественно, они затянулись – слюна оборотня является единственным лечебным средством от его укуса или порезов от когтей, – договорив, она надевают свою маску, хотя я не вижу в этом никакого смысла, затем убирает волосы под капюшон и протягивает мне руку. – Поможешь встать, обоссанец?

Я хочу послать ее, но все же протягиваю руку.

– Сама-то не обделалась?

Поднявшись, она обтряхивает свою одежду.

– Он застал меня врасплох – признаюсь. Не сразу сообразила, что кинжал его не возьмет, – смотрит на изогнутое, испорченное лезвие с явным недовольством. – Век живи – век учись. Ничего я не узнала о тебе. Никакой информации. Была целая тысяча таких воинов, что в краткие сроки добивались повышения. Но у меня нет ни приблизительной даты, ни единого имени. Мне нужно хоть что-то.

Я разворачиваюсь к выходу и медленно ступаю по тропе.

– Сэр Дерринфорд, – вспоминаю я имя из своего сна. – Или что-то вроде того. Узнай, реальный ли это человек.

– Думаешь, в прошлой жизни тебя звали Дерринфорд? – я чувствую ее взгляд на своей спине, хотя и не слышу ее шагов.

– Нет. Не меня. Но Дерринфорд, если он существовал, пал от моей руки. А еще… узнай о… Сером когте.

Когда я оборачиваюсь, ассасинки уже за моей спиной нет.

***

– Неплохо, – кивает Мастер, глядя на то, какие финты я исполняю своим копьем. Пройдя через колею обычных тренировок, он заставил меня работать с копьем, и теперь искренне удивляется. – Весьма… интересная техника.

Я пытаюсь делать с копьем то же самое, что делал во сне. Эти знания будто напрочь уселись в моей голове, взявшись неизвестно откуда. Возможно, это воспоминание из прошлой жизни, а может, мое гениальное изобретение – Менделеев, как никак, тоже половину своей таблицы во сне открыл.

Мастер берет деревянный меч и подходит.

– А теперь показывай, чему ты еще научился, лоботряс.

Пара ударов – и я лежу на земле с поломанной рукой, глядя на торчащую из кожи кость. Боль пришла не сразу, но спустя несколько секунд. Хочу начать орать, но понимаю, что могу стерпеть эту боль.

– Как тебе Хейзелсмоук? – Мастер кладет меч обратно.

– Мне бы это… лекаря…

– Я думаю, – он наклоняется надо мной и смотрит на торчащую кость, – само заживет. Так что вставай.

– Ну, если Вы уверены… – пытаюсь встать, и вот тут начинаю кричать.

***

– Упал с лестницы? – спрашивает лекарша, водя по руке руками.

В ответ я уверенно киваю.

– Какой смысл постоянно его калечить? – она смотрит на Мастера. – Мистер Танней, Вы ведь можете бить хотя бы не так сильно. Зачем постоянно его калечить? Думаете, он привыкнет к боли? Станет более живучим? Чего вы добиваетесь?

– А может мне просто нравится видеть Вас в моем доме?

И лекарша смущенно заканчивает свой ритуал.

– Для этого… – она сглатывает, – существуют цветы… подарки… комплементы. Приглашения на чай, в конце концов.

И больше они не говорят друг другу ни слова.

Когда она уходит, я вопросительно смотрю на Мастера.

– Чего? – спрашивает он, заметив это.

– То есть все эти переломы… это все для того, чтобы склеить когда-нибудь эту докторшу?

– Как ты мог так подумать? – пожимает он плечами. – Я же пошутил.

И он вышел из комнаты.

И я вдруг понял, что ни хрена это была не шутка.

Шмыгая носом, я потихоньку шевелю рукой и глубоко вздыхаю.

– Медицина в этом мире что надо, однако… не перестаю радоваться…

***

Тренировки продолжались до позднего вечера, а когда солнце начало садиться, Мастер отправил меня домой, предупредив, что завтра я буду драться против одного опытного бойца на Малой Арене, так что должен хорошо выспаться – бой будет рано утром, а не после обеда. Также он порекомендовал не завтракать, но обязательно сходить в туалет, чтобы не обмочиться во время боя.

И я ушел… но не домой.

Мой путь лежал в общагу. В мой первый дом в этом мире.

И встретили меня восемь пар удивленных глаз.

– Чего тебе, Спенсер? – спрашивает Кармен, и я не могу не заметить, что они сидят с Бруно на противоположных концах стола.

– Оставь его, Мари, – парирует Морфи и встает. – Ты по делу?

Я киваю. Медленно иду к столу, отодвигаю стул, на котором сидел до того, как отправился в отшельничество, и сажусь.

– Нам нужно тренироваться, – произношу я, оглядывая всех присутствующих. – Всем нам, – мельком смотрю на Кармен, но тут же убираю взгляд от греха подальше. Задерживаюсь на грудастой Эбби, сидящей рядом с задроткой Корделией в другом углу комнаты на диване. – Иначе не выживем.

– Ты только после смерти Джимми это понял? – спрашивает Розалинд. Я смотрю ей в глаза. Невольно проносится в голове, что я частенько мечтал увидеть ее без одежды, разглядеть ее кожу цвета молочного шоколада во всех тех местах, куда-таки имел доступ Джимми. Пусть и недолго. Но он все же исполнил свою мечту…

– Нам нужно тренироваться вместе, – сглатываю, глядя на остальных: Анну, Жеральдин, Криса. – И у меня есть идея. Вернее, есть учитель. Мастер. Я попрошу его, чтобы он тренировал нас всех. Он быстро выявит, у кого какие способности, и будет тренировать в нужном направлении.

– Ты с ним уже разговаривал? – интересуется Бруно.

Я отрицательно качаю головой.

– Мисс Флауэрс, – вдруг выдает Анна, – она… так и не появлялась. Исчезла еще до похорон.

Я пытаюсь смотреть на нее, не отводя взгляд.

– Да, Маркус, – подтверждает Эбби. – Мы сегодня искали ее по городу, спрашивали в трактирах… никто ее не видел.

Я чешу голову, не зная, как быть.

– Нам нужно найти ее, – выдает очевидную для всех фразу Бруно. – Мне кажется, у нее нервы все же сдали, и она…

– Она у меня, – и наблюдаю, как глаза всех присутствующих округляются, а у Корделии и Криса и вовсе челюсти чуть на пол не падают.

– Мисс Флауэрс?.. – начинает Эбби, просто шокированная моими словами. Она встает с дивана и медленно идет к столу. – То есть, мисс Флауэрс?..

– Она попросила пожить у меня, – говорю я, глядя ей в глаза. Главное – не отводить взгляд. – Ей тяжело здесь жить. Слишком много учеников погибло, и она… попросилась ко мне.

Кажется, взгляд Эбби стал более спокойным, но я вижу, что она хочет спросить. Вопрос так и висит в ее взгляде.

– Да не трахался он с ней, Эб, – выдает неверное предположение Мария, но со стопроцентной уверенностью. – Думаешь, мисс Флауэрс раздвинула бы перед ним ноги?

Она издает смешок, и Эбби успокаивается. Я бы хотел улыбнуться, но не знаю, что теперь и думать.

– Ревнуешь, Эбби? – не сдерживаюсь я и наблюдаю, как ее лицо заливается румянцем прямо на моих глазах.

– Я? Я вовсе не… – она нервно улыбается, скрещивает руки на груди, пожимает плечами. – Что за глупость? С чего бы? Мы же не… мы не пара, да и я…

Я встаю и смотрю ей в глаза. Эбби, будто получив команду не двигаться, стоит и претворяется статуей. Мы стоим и смотрим друг на друга. Я хочу прямо сейчас предложить ей пожить у меня, но понимаю, что из-за мисс Флауэрс этого делать нельзя. Но Эбби… черт… как я мог променять ее на эту шлюху Марию? Почему я забыл все свои воздыхания, когда сидел за ее спиной и разглядывал ее нижнее белье, питаясь одними лишь иллюзиями?

– Эбби, если ты… – все же начинаю я, но все портит чертова Корделия Престон, хренова задротка, считающая себе лучшей подругой Эбби, и потому считающая, что обязана защищать ее от такого гада, как я.

– Как я поняла, он больше не детоубийца? – задает вопрос эта хренова сука, после чего взгляд Эбби меняется с молниеносной скоростью. Ее словно осеняет, и глаза опускаются к полу. – И не похотливый кобель, который перебежал от тебя к этой шлюхе Карденас, да?

– Эй, заткнись, шавка! – тут же реагирует на брошенное в свою сторону оскорбление Кармен.

– Эбби, – я не знаю, что я хочу сейчас сказать, но все равно не успеваю.

– Она права, Маркус, – загробным голосом произносит Эбигейл. – Ты мне нравишься, это правда… но ненавижу я тебя больше.

И она быстро удаляется в свою комнату.

– Ну и сука же ты, Престон! – встает на мою защиту Анна, набрасываясь на Корделию. Но я уже не хочу участвовать в этом споре. Я покидаю общагу, мысленно обещая себе, что больше сюда не вернусь.