Текст книги "Я и моя Тень. Книга 1. Гладиатор (СИ)"

Автор книги: Тимур Айтбаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Глава 11

Глава 11. День второй

Уснуть я долго не мог.

Все думал, как прошел первый день там, в том маленьком домике, что отвели нам под жилье. Мне и моему классу. Мне было интересно узнать, чем там занимается Джим, и хотелось послушать его рассказ, как он жарил свою школьную любовь всю ночь. Хотелось снова увидеть сиськи Эбби и фигуристую Кармен…

Но также я понимал, что высока вероятность, что вот прямо сейчас именно ее и отшлифовывает Бруно, сдавшийся под ее чарами и сногсшибательной красотой, тем более что он давненько по ней сохнет…

Я понимаю, что показывал себя, скажем так, не с лучшей стороны… и теперь мне было стыдно.

Заснул я, представляя Эбби, а не Марию. Кармен же теперь мне не представлялась без той злобной физиономии, какую она явила мне вчера вечером. А вот Эбби…

Я помог себе рукой, хотя и чувствовал, что делать это было больно. Обкончав стену сарая, я довольный поплелся спать.

После этого, наконец, смог уснуть.

***

– Подъё-о-о-ом! – заорал Мастер мне в ухо, и, кажется, у меня лопнула барабанная перепонка. По крайней мере, кровь из уха пошла точно, а еще было дико больно. Когда я сказал ему об этом, он запихал мне туда своей зеленой мази и дал запить зеленой жижей.

Не буду повторять, из чего ее делают… вы итак уже в курсе.

Короче, началось все примерно так же, как и вчера.

Подтягивания, отжимания, бег от собак с бревном на спине. Сегодня все получилось, кажется, даже хуже, чем вчера, но вот к боли я, походу, начал привыкать.

Прыжки над ямой закончились тем, что мастер случайно зарядил мне камнем в голову, и я потерял сознание. А судя по тому, что очнулся я в кровати на окровавленных простынях… после потери сознания упал я именно в яму.

И сидел надо мной уже не тот веселый старичок-знахарь, а самый настоящий маг-лекарь… вернее, магесса-лекарша. Она водила надо мной руками и… Господи Иисусе, как же она была красива!

– Он чуть было не умер, – говорит она, я зачарован ее голосом. Прекрасная красноволосая девушка казалась самым настоящим ангелом.

– Кто же знал, что он потеряет сознание от легкого удара по голове маленьким камешком? – Мастер пожимает плечами.

– Камешек проломил ему череп, – говорит магесса, и я вопросительно смотрю на изверга. Тот снова пожимает плечами, будто говоря, что понятия не имеет, как так получилось.

– Он готов тренироваться?

– Подлатаю еще его старые раны, раз уж пришла.

– Да не надо, ему и так нормально! Главное, что кровь перестала из всех дыр хлестать! Особенно из сраки – весь ковер мне замарал своими каловыми массами! Надо же было ему упасть в яму с кольями… все никак руки не доходят ее закопать.

Я сглатываю, глядя, как улыбается магесса.

***

Когда она уходит, на мне нет ни царапины. Даже вчерашние раны и ожоги зажили.

– Вы ради меня пригласили лекаря?

– Не бери в голову, лоботряс, – затягивается Мастер, – она просто живет через дорогу, и оказалась не занята. Да и вообще я про тебя рассказал между прочим, пока ходил к ней за той жидкостью, что смывает кровь с ковров. А то красные пятна на белых коврах вовсе не смотрятся, знаешь ли.

Он причмокивает губами и снова затягивается.

– А нельзя было вчера позвать ее? А не пичкать этой мерзкой жижей?

– Без боли и страдания, – Мастер поворачивается к окну, – нет ощущения ценности достигнутого.

Интересно… он сам понял, что за херню сморозил?

***

Дальнейшие тренировки, вплоть до самого обеда, были весьма щадящими. Не знаю, почему, но Мастер практически не издевался, и я даже нигде не умудрился получить травму. Больше всего мне понравилось драться с ним на мечах… вернее, это у меня был меч. Настоящий. Тот, который мой. А он дрался палкой.

И весьма неплохо меня ею побил.

И опять же – слегонца.

– Что-то Вы как-то… щадите меня что ли, – говорю я, сидя на лестнице его крыльца.

Мастер сидит рядом и курит трубку.

– Просто разминаю твои мышцы. Истинная тренировка будет после обеда.

И он задумчиво, как-то даже по-философски, извергает из себя дым.

***

На обед пришла Алиме.

И принесла с собой кастрюльку с интересным блюдом, которое она сама называла «голубцы» – фарш, завернутый в листы капусты… прикольная штука!

Плотно набив свое брюхо, я развалился на стуле, но тут же выпрямился после того, как на меня зыркнул Мастер. Очень… красноречиво зыркнул.

– Что ж, – говорит он, вытирая губы полотенцем, – пора в путь-дорогу.

– Куда? – я слегка удивлен. – Я думал, мне предстоит какая-то тренировка.

– Именно, – и Мастер прикуривает свою трубку, по которой, очевидно, чертовски соскучился за время обеда. – Было вкусно, Алиме. Как всегда.

И она мило улыбается.

– Да, Алиме, было офигеть как вкусно! – я даже оттопыриваю большой палец, будто это придает моим словам больше искренности. В ответ она улыбнулась еще шире, тупит глазки и даже, кажется, слегка краснеет.

– Идем, лоботряс. Тебя ждет настоящее испытание!

***

Пока мы шли, на нас то и дело смотрели прохожие. Добрая их половина почтительно кланялась моему Мастеру, некоторые даже здоровались. Но никто не оставался равнодушным. Просто ни один из прохожих не прошел мимо. Здесь, в этом районе, моего Мастера знали практически все.

Несложно догадаться, что еще они знали о его отказе браться учить других.

– Вы же говорили, что больше не берете учеников, – заявил здоровяк у входа на Малую Арену. Это место было неким подобием Колизея, но гораздо меньшего размера и не вмещало столько народу, естественно.

– Верно, – отвечает Мастер. – Не беру.

– А он? – спрашивает здоровяк, тыкая мне в лицо своим толстым пальцем, напоминающим сардельку.

Мастер демонстративно затянулся из своей трубки и выдохнул весь дым в лицо здоровяку. Тот не повел и бровью.

– Из каждого правила есть исключения, которые подчеркивают важность правила, – я снова не понял, о чем говорит Мастер. Просто тупая бессмыслица. Но здоровяк отошел в сторону, будто понимая глубокий смысл услышанной фразы и соглашаясь с ней.

Когда мы вышли на Арену, там как раз проходил бой между двумя гладиаторами, но он тут же прекратился. Все уставились на нас.

Публика медленно принялась вставать, удивленно вытаращив глаза.

– Чего это они? – спрашиваю я шепотом Алиме.

– Мастер не покидал свой дом уже больше пяти лет, – шепчет она в ответ, и у меня отвисает челюсть. – Цени это.

И теперь куча народа, уставившаяся на нас, приобрела совершенно иной смысл. Теперь я понимаю, отчего все вокруг так удивлены.

– Я договаривался о бое, – спокойно говорит Мастер, вытряхивая из своей трубки содержимое прямо на землю. – Вы приготовили его?

Оба гладиатора тут же свалили. Здоровяк побежал куда-то к другому выходу. Туда же направились еще трое здоровяков. Затем еще двое.

– Будет весело, – говорит Мастер, забивая трубку по новой. – Давненько я не смотрел на подобное.

– Будь осторожен, – я чувствую прикосновение массивной ладони Алиме. – Я на тебя поставила – не подведи меня!

– А я поставил против тебя, – поджигая трубку говорит Мастер, – так что дучше меня не подведи.

И на Арену выводят его – огромного, в метра три с половиной ростом, начинающегося как лев, но с головой белого орла, огромным клювом и громадными крыльями… грифона.

Я чуть было не опорожнил свой мочевой пузырь, глядя на то, как шестеро здоровяков пытаются удержать его цепями. Мастер толкает меня вперед, но я пячусь назад.

– Яйца вырву, – спокойно говорит он, и я понимаю, что угроза не пустая.

– Я не смогу с ним драться! Вы прикалываетесь?!

– Сможешь, – спокойно говорит Мастер и блаженно затягивается. – С Арены уйдет лишь один из вас. Я купил этого грифона, и либо буду тренировать дальше тебя, либо займусь грифоновыми боями. В зависимости от того, кто останется дышать после боя.

Он сверкнул своим единственным глазом, и Алиме передала ему меч. Красивый и блестящий. В золотых ножнах, с драгоценным камнем в эфесе.

– Если убьешь грифона, оставишь его себе, – произносит Мастер и протягивает мне клинок. – Бейся им или продай. Мне все равно. Но… если помрешь… я заберу меч назад, не обессудь.

Я сглатываю, извлекая меч из ножен.

Он просто потрясающ. На его лезвии – изумительной работы гравировка в виде дракона. И рукоять тоже выполнена в том же стиле. Его гарда – словно раскинутые перепончатые крылья.

– У меня есть шанс? – спрашиваю я, глядя на Мастера.

Тот пожимает плечами.

– Есть, Маркус, – обещает Алиме, и Мастер смотрит на нее с неким скепсисом.

– Кажется, нет, – предполагаю я, и Мастер улыбается. Как-то издевательски.

– Шанс – это лишь слово, – говорит он, – порожденное неуверенностью слабых и верой в себя тех, кто чего-то да стоит. Но вот ты… чего-нибудь стоишь?

И я поворачиваюсь.

Извлекаю меч из ножен, возвращаю их Алиме. Делаю глубокий вдох и шагаю к монстру, все еще скованному цепями.

– Он точно труп, – слышу голос Мастера. – Зря ты на него поставила.

– Нет, – твердо говорю я, стиснув зубы, – не зря.

И делаю шаг вперед.

***

Когда здоровяки отпускают цепи, моя вера в себя куда-то мигом улетучивается, и я хватаюсь за меч обеими руками.

Здоровяки сломя голову бегут к трибунам, а грифон издает громкий рев. Смотрит на меня, встает на все четыре львиные лапы и отбрасывает песок назад задними, словно готовясь взять разгон.

– Мамочки, – пищу я, ощущая, как трясутся ноги.

– Ты что, лоботряс, думал, что они его весь бой держать будут?!

И тут грифон взмывает в воздух. Сначала вверх, а теперь несется на меня.

Черт…

Как он вообще понимает, что именно я его цель?!

– Он что, надеется, что грифон упадет и разобьется? – снова слышу голос Мастера.

– Не мешайте мне сосре…

Я едва успеваю отскочить в сторону, когда грифон пикирует на меня, пытаясь цапнуть клювом. А когда я встаю, птичка уже вовсю мчится уже по земле. Я вижу, как он отрывается и прыгает. Ухожу в сторону и бью мечом. Слышу, как что-то хрустит…

…и раздается громкий рев. Поднимаюсь с земли, оборачиваюсь. Задняя лапа чудовища в крови.

– Я ранил его, – шепчу я.

– А если можно ранить, то можно и убить, – снова голос Мастера.

Крепко сжимая меч, я несусь на грифона, издавая громкий крик.

Птичка обращает на меня внимание и оценивающе смотрит.

Я понимаю, что удар не пройдет, но решаю все же завершить начатое.

Вот только совершенно не ожидаю резкого прыжка, с которым грифон набрасывается на меня. Пытаюсь уйти в сторону, но его лапа вспахивает мое плечо, и я слышу, как с чавкающим звуком и жутким хрустом рвутся связки.

Лежа на земле, вижу, как выглядывает головка плечевого сустава, и меня начинает тошнить. Правая рука не двигается и адски болит. Меч – где-то под ногами грифона, который словно готовится к очередному прыжку.

Тяжело дыша, я сжимаю свои яйца в кулак (в переносном смысле), и встаю.

Правая рука висит, как плеть.

Боль такая, что хочется заплакать, но я смотрю зверю в глаза, стараясь не моргать.

– Я здесь не сдохну, – твердо говорю я, стискивая зубы. – Я не могу сдохнуть, не увидев сиськи Эбигейл Уэбстер. Не могу сдохнуть!

И грифон прыгает.

А я ныряю под него, чтобы схватить меч.

Когда падаю, рука разрывается ужасными вспышками боли, словно в нее стреляют из автомата, в глазах темнеет. Я хватаю меч и разворачиваюсь. Грифон уже мчится на меня, паря над землей. Я выставляю меч вперед, словно некий рог, готовясь встретить врага в лобовом столкновении, упираюсь в землю ногами… и ощущаю удар.

***

В ушах громкий звон.

Дышать не получается. Грудь будто сдавило.

Я чувствую, как по мне разливается что-то горячее, вижу прямо рядом со своей головой клюв и огромный глаз.

Он будто обращен ко мне.

Опускаю взгляд ниже… нижняя челюсть грифона (если это называется челюстью) пронзила мою грудь насквозь, и из места преткновения пульсирующими струями, в такт к ударам сердца, сочится кровь.

Тела я не чувствую, но вижу кое-что еще – я вижу меч. Вернее, его кончик. И выглядывает он из спины моего врага.

«Насквозь пробил?» – спрашиваю я мысленно сам себя и улыбаюсь.

– Вот же черт, – слышу голос Мастера. – Но… технически, он сдохнуть должен, так что меч я могу забрать…

И сознание меня покидает.

***

Меня будят аплодисменты.

Вернее, просто хлопки в ладоши.

Открываю глаза и вижу Эла. Он сидит на моей кровати. Именно кровати! Не на стоге сена! На кровати! С матрацем! Пусть и во все том же сарае…

– Кажется, у нашей девочки отрасли яйца, – говорит Эл и скручивает самокрутку.

– Я и правда дрался с грифоном?

Эл пожал плечами.

– Я бы сказал, что это грифончик… грифиненок… короче, маленький грифон. Не взрослая особь. Но да, технически, ты его уделал!

– Но он же… меня…

– Да, тоже уделал, – Эл пожимает плечами и бросает самокрутку в рот. – Техническая ничья. Но он пошел на стол в виде мяса, а ты валяешься тут.

Я выдыхаю, уставившись в деревянный потолок, сквозь доски которого пробиваются солнечные лучи. Во время дождя тут, походу, мокро…

– С возвращением, Коготь, – говорит Эл, и, когда я перевожу на него взгляд, никого уже в комнате не замечаю.

Оглядываю сарай своего Мастера, осознаю, что сразил монстра, и расплываюсь в улыбке.

– Да! – громко кричу, бью правым кулаком воздух от радости, и тут же вскрикиваю от резкой боли в плече. На этот раз уже не могу сдержать хлынувшие из глаз слезы. Очень уж, сука, больно!

Глава 12

Глава 12. День третий

– Твое золотишко, – Мастер бросил мешочек через стол. – Там пятьдесят золотых, но можешь пересчитать.

Я отложил мешочек на соседний стул и продолжил завтракать.

– Обычно дают щедрые премии, но бой был так себе, да и ты чуть не сдох. Так что обойдешься стандартной таксой.

Я понимающе киваю.

Мастер тоже принимается за еду, и больше мы ни о чем не говорим.

Без Алиме в доме Мастера было тускло и уныло. Кажется, она одна приносила сюда уют, являясь маленьким лучиком света в этом темном царстве.

Отложив ложку, Мастер встает, вытирая полотенцем рот.

– Ну все, за тренировку!

– Но я не доел! – я не съел и половины того, что было у меня в тарелке.

Мастер внимательно посмотрел на меня своим единственным глазом, наклонился через стол и тихо прошипел:

– А это уже… твои проблемы.

***

Должен сказать, убегать от собак с бревном на спине стало слегка попроще. Особенно, если умудриться вырубить их с пинка… хотя после этого Мастер и двинул мне по морде дубиной, так сильно, что я снова отключился.

– Не бей собачек, – произнес он, когда знахарь привел меня в сознание.

Ну и вскоре тренировки продолжились. Прыжок через яму, подтягивания над костром, отжимания над клинками… все как в первые два дня.

Правда, на этот раз он позволил позаниматься на заржавевших тренажерах. Сказал, что тело должно быть большим, твердым и могучим, как у него, а не как у двенадцатилетней девочки…

Когда я выдохся, он дал мне меч и отхерачил палкой. Да так, что, кажется, сломал мне предплечье, хотя знахарь сказал, что там трещина и перебинтовал белой тканью. Этому миру жестко не хватает рентгена…

– А долго мне еще стоять? – под моими яйцами снова тот же меч, а на плечах – то же коромысло с камнями.

– Пока не придет Алиме, – отвечает Мастер, глядя куда-то вдаль.

– А она придет?

– Не сегодня, так завтра, – говорит он и пыхтит трубкой.

Я пытаюсь понять, серьезен он, или шутит.

– Но она же придет?

– Я не помню, – признается он и идет домой.

– Надеюсь, придет, – тихо говорю я, чувствуя, что ноги начинают слегка дрожать.

– Конечно, – слышу голос Мастера, – надейся.

***

Алиме все-таки пришла.

Пришла и помогла слезть с этих бревен, так как мои ноги затекли, и отказывались повиноваться. А еще мне казалось, что, если я попытаюсь дернуться, могу и евнухом стать. А эта перспектива меня не очень радовала.

На обед сегодня был весьма вкусный супчик. На вкус напоминающий гороховый, но Алиме уверила, что тут нет никаких бобовых.

На этот раз я выхлебал его быстрее Мастера, чем обломал ему кайф.

Но после обеда он вновь выставил меня против Алиме.

И на этот раз я готов.

Стою в стойке, прикрывая подбородок, как боксер. И, когда она подходит, готов увернуться от любого ее удара, чтобы контратаковать. На этот раз я не позволю вырубить меня! На этот я не…

Я не заметил, как она врезала мне.

И никакой блок не помог.

Рука, прикрывающая подбородок, хрустнула вместе с самим подбородком.

– Ой! Прости, Маркус!!! – слышу я ее крик, но он расплывается вместе с картинкой, которая плавно растворяется в круговороте красок и цветов.

Но магесса-лекарша хорошо знает свое дело, чему я очень и очень рад.

– Она тупо за солью зашла, – говорит Мастер. – Прет тебе, однако… я уже тебе и ямку вырыл на заднем дворе…

Магесса-лекарша снова улыбается.

***

На Малой Арене народу даже больше, чем вчера.

– А выходной у меня будет? – с надеждой я спрашиваю Мастера.

– Нет, пока не сможешь дать Алиме сдачи.

– Вы прикалываетесь?! – мои нервы ни к черту.

– Нет, – спокойно отвечает он, кладет в руки мой меч, разворачивает лицом к площадке и дает пинка под сральник.

Так что на арену я в прямом смысле вылетаю. Приземляюсь в центре, быстро встаю и отряхиваюсь.

Некоторые из зрителей смеются.

Но мне похеру.

– Давайте уже очередного грифона! – кричу я. – Да хоть мантикору! Похер вообще!

И уже намного тише, чтобы никто не услышал:

– Какая разница, от чего помирать?

Но противник меня… удивил.

– Да ладно! Серьезно?!

Ко мне навстречу вышел невысокий – ниже меня на голову – азиат. Щупленький, хиленький, но с мордой кирпичом.

– Я не буду убивать этого китайца! – кричу я Мастеру. – Это не честный бой! Да и я вообще не готов убивать! Носорога, грифона – пожалуйста! Но не бедных китайцев! У них и так жизнь не сахар!

– Придется, – говорит Мастер, и я отчетливо слышу его слова.

Нехотя оборачиваюсь, смотрю на китаезу.

– Братан, блин… – я развожу руками, – ты прости меня, брат…

– Заткнись, кусок говна! – и он плюет мне в лицо, отчего я прям замираю.

– Ты…

И тут мне прилетает удар с ноги в челюсть. По инерции меня разворачивает в сторону, но едва я осознаю, что именно произошло, в боку возникает резкая острая боль. Я замечаю рядом с собой китайца, а также рукоять кинжала, торчащую из моего бока.

А в следующий момент эта гнида наносит запрещенный удар в пах.

Я ору, падаю.

Получаю еще один удар в хавальник и уже в следующую секунду корчусь на полу, держась за к едреням ефеням отбитые яйца.

– Ах ты маленькая мразь, – чуть не плачу я, пока китаеза расхаживает вокруг меня, играя на публику. Он машет зрителям руками, посылает воздушные поцелуи.

Подходит ко мне, хватает за волосы, поднимает мою голову, плюет мне в лицо вновь и наносит удар кулаком. Еще один. И еще.

Возможно, он бил и дальше, но я уже не помню.

Так как очнулся немного погодя, когда бить он уже перестал.

Яйца тоже отпустило.

Китаец все бегал вокруг, показывая публике свои несуществующие бицепсы.

Я пытаюсь встать, и тут же получаю пинок в живот, падаю на спину, и пытаюсь прикрыться от серии пинков.

– Лежать, кусок говна! Лежать! – кричит китаеза, продолжая тренировать на мне футбольные удары. – Я из тебя все говно выбью, дерьмо собачье!

И, перестав пинать, он снова харкает мне в лицо.

– Сука! – ору я – перестань плеваться, гнида!

И следующий пинок приходится мне прямо в лицо. Толи в нос, толи в зубы.

Я плююсь кровь, стоя на корячках, когда меня снова, в очередной раз, пинают.

Лежу на спине, глядя на небо. Слышу обрывки вопля толпы. Что-то вроде «убей его!»

Надеюсь, мне это кажется…

И вот подходит китаец со своим ножом. Лезвие в моей крови.

– Готовься встретиться с дедулей, говнюк, – говорит китаеза и пытается ударить ножом в сердце.

И какого же его удивление (эту рожу надо просто видеть!), когда кончик ножа останавливается в сантиметре от моей груди – я успеваю перехватить его руку, и теперь его лицо – прямо напротив моего.

– Теперь ты готовься! – и я со всей дури бью ему в зубы.

Глаза китаезы закатываются, а окровавленный рот с уже не полным составом зубов извергает что-то вроде мычания.

– Теперь не так смешно, сука?! – я бью снова, и на этот раз свою дислокацию меняет челюсть.

Сил встать у меня нет, но я держу китаезу одной рукой за грудки, а другой готов ударить снова. Он явно не в сознании, но я уже не могу себя остановить.

– Что, говно собачье, уже не так смешно?! – я бью снова. И снова. И снова.

Публика больше не вопит – все молчат.

– Что, сука, кунг-фу мастер, нравится тебе?!

Зубов у него уже почти нет. Как и разума во взгляде.

Я тяжело дышу, смотрю на Мастера.

Он вытягивает вперед руку с оттопыренным большим пальцем в бок. То же самое делают и прочие зрители. Но Мастер не разворачивает свою руку, а вот зрители просят казнить. Практически все развернули свои пальцы вниз, кроме Мастера. Мастер попросту убирает руку, позволяя мне принять решение самостоятельно.

«Убей его!» – кричат люди.

«Завали чужеземца!»

Но я просто отбрасываю его в сторону.

«У-у-у-у-у!» – гундосят разочарованные зрители.

И лишь Мастер с Алиме улыбаются.

Но вот встать… я не могу…

***

После того, как молодой толстоватый лекарь-маг приводит меня в порядок, Мастер протягивает руку.

– Вставай, лоботряс. Успеешь еще отоспаться.

Я встаю и смотрю на окровавленный полностью беззубый рот китайца. Лекарь-маг уходит, даже не притрагиваясь к нему.

– Эй! Стой! Он же еще жив!

Лекарь-маг смотрит на меня слегка удивленными глазами.

– Я исцеляю лишь победителей.

– Но он…

– Забудь о нем, парень, – и Мастер отворачивает меня от китайца, пытается утащить с Арены.

– Да вы чего тут все?! С ума сошли?! – я вырываюсь и удивленно смотрю на Мастеру и Алиме. – Это же живой человек!

– Это проигравший, – спокойно говорит Мастер. – Он слаб. И он знал, на что идет. Был бы умнее – добил бы сразу, а не устраивал показуху. Был бы сильнее – не улетел бы после первого твоего удара, каким только комаров мочить. А ты, коли такой добрый, мог добить его, чтобы теперь он не мучился в агонии.

И Мастер идет с Арены прочь. Алиме недолго смотрит на меня. В кои то веки она не улыбается. Но тоже отворачивается и идет за Мастером.

Я неуверенно смотрю на китайца, а он переводит взгляд на меня. Обвиняющий, и наполненный презрением, смешанным с болью. В нем вновь признаки сознания.

Именно в таком виде он и застывает. Направленный на меня, он больше никогда не сменит своего положения – грудь больше не вздымается, а сердце – я уверен – не бьется.

***

– Я впервые убил человека, – говорю я, лежа в кровати и глядя в потолок. Слышу, как шуршит одеждой шлюха, которую я только что снял в трактире. Она была так себе, но посимпатичнее двух других. Сказать, что я получил какое-то наслаждение – все равно что нагло солгать.

Но зато я неплохо выпустил пар.

От злости на Мастера, на лекаря и на местное отношение к человеческим жизням не осталось и следа.

– И ведь он ничего мне не сделал… ну… вообще-то неплохо так избил, ранил в бок, трижды плюнул мне в лицо…

– Кажется, – слышу я голос шлюхи, – тебе есть, за что его ненавидеть.

Она уже полностью оделась и сидит на краю моей кровати.

– Двадцать серебряных, – заявляет она, и я достаю один золотой.

– Сдачи не надо.

Она разглядывает монету.

– Могу с тобой на всю ночь остаться, если хочешь.

Я смотрю на нее, но чувствую легкое отвращение. Я вообще не понимаю, как мог на такую позариться.

– Нет, не стоит. Хочу побыть один, – я стараюсь быть вежливым.

– Уверен? – шлюха показывает мне мою же монету. Одну из пятидесяти, которую я получил за китайца. – Это большие деньги! Могу станцевать, отсосать и снова раздеться…

– Лучше просто иди и работай дальше, – тихо говорю я, глядя на нее немигающим взглядом.

И тут меня осеняет.

– Слушай! – я вскрикиваю, когда она почти встает с кровати, собираясь уйти. – Ты знаешь того человека, который меня тренирует?!

– Мастера Таннея?

– Таннея? – переспрашиваю я, впервые слыша его имя, но машу рукой, понимая, что сейчас это не важно. – Одноглазого!

– Ну да, конечно. Его все знают.

– У него один глаз!

– Ну… я знаю, – она смотрит на меня, как на безумца.

– Я терял зубы, чуть не сдох несколько раз, ломал ребра, терял конечности… но каждый раз я полностью был восстановлен местными магами!

Она смотрит на меня, пытаясь понять, к чему я клоню.

– Почему же он не восстановился?! Почему он без глаза?! Раз тут такая медицина… в смысле, магия, почему ему не смогли восстановить глаз?!

Она продолжает смотреть на меня, как на идиота.

– Раны, полученные от проклятого оружия, не восстанавливаются. Ни одна магия не сможет излечить. А если она смертельна… то смерть неизбежна. Мастеру и вовсе повезло, что лезвие кинжала не дошло до глаза.

– Какого кинжала? Его же… вилкой ударили… на свадьбе сына…

– Вилкой?! Свадьбе сына?! – и проститутка смеется, громко и отвратительно. Боже… и я с ней спал… нельзя, чтобы кто-то об этом узнал…

– Почему ты смеешься? – я уже сижу на кровати, скрывая то, что ниже пояса, простыней.

– Потому что смешно поверить в то, что Таннею выбили глаз вилкой! Нет, уважаемый, это случилось ночью, в этом самом трактире. Он тогда снял себе чертову дюжину девочек, чтобы отвлечься после очередной битвы. Он тогда уложил тринадцать сильнейших гладиаторов, а затем за каждого из них снял себе по женщине. Тогда была не моя смена, да и трактир был побогаче, тут такие красотки раньше работали! Когда Танней выступал, гладиаторский городок вообще цвел, как роза!

– Ну давай дальше уже! – прерываю я это бессмысленное отступление.

– А что дальше? Одной из снятых шлюх оказалась нанятая кем-то из недругов Таннея убийца. Весь вечер она спаивала его вином, а ночью, когда он уснул, перетрахав всех их по несколько раз, нанесла удар. Прямо в глаз! – она показала на себе. – Чудом, он не погиб. Успел проснуться и перехватить руки, вот только кончик в глаз все-таки вошел, – шлюха пожимает плечами. – Вынул кинжал из глаза, и им же ее и убил!

Она приподняла взгляд к потолку, словно пыталась вспомнить.

– Вонзил ей этот нож прямо сюда, – показывает на свою промежность. – Дождался, пока она умрет от кровотечения… уверена, это были ее самые обильные и болезненные месячные… ну а потом снова начал трахаться с оставшимися. Он вообще в этом плане просто сумасшедший был… а как он меня жарил! Ох, то время, – мне почему-то показалось, что про себя она точно врет. Хотя во все остальное явно верила.

Вот только я теперь терялся.