Текст книги "Задача на выживание (Путь уцелевшего)"

Автор книги: Тимоти Зан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

– Добрый день, – кивнув, произнес Джинзлер, пытаясь вспомнить, как обычно говорят дипломаты на голограммах, которые ему нравилось смотреть в те дни, когда такие зрелища его еще интересовали. – Имею ли я честь говорить со Стражем Прессором?

– Имеете, – подтвердил Прессор. Его взгляд сдвинулся к Фисе и героонцам, на секунду задержался на волвкилах, переброшенных через плечи тех, затем вновь вернулся к Джинзлеру. – Садитесь.

– Спасибо, – сказал Джинзлер и выбрал кресло, стоявшее у центра стола.

Фиса заняла соседнее кресло, Беаш, возможно ощущавший здесь недостаточное радушие, расположился вместе со своими товарищами на другом конце стола, как можно дальше от Прессора.

– Перейдем сразу к делу, посол, – заговорил Прессор, когда все расселись. – Прежде всего, я вам не доверяю. Никому из вас. Вы прибыли внезапно, без предупреждения, и вторглись на наш корабль, даже не попытавшись предварительно связаться с нами.

– Я понимаю ваши чувства и вашу обеспокоенность, – сказал Джинзлер. – Но мы понятия не имели, что здесь кто-то есть, пока не оказались на борту вашего корабля. И если б не джедаи, то мы, вероятно, не знали бы о вас, пока не наткнулись бы на Эвлин.

– М-да, – пробормотал Прессор. – Что ж, пока это опустим. А сейчас я хотел бы услышать, почему мне следует позволить кому-то из вас продолжить вторгаться в наш мир.

Джинзлер улыбнулся краями губ. Это начинало выглядеть почти знакомым. Возможно, Прессор тоже обучался дипломатии по голограммам.

– Вы имеете в виду, почему вам следует позволить кому-либо из нас жить? – уточнил он. – На самом деле вопрос заключается именно в этом, не так ли?

По крайней мере, у Прессора хватило приличия, чтобы покраснеть.

– Полагаю, да, – мрачно признал он. – Что вы можете предложить такого, ради чего стоило бы рисковать моим народом?

На дальнем конце стола Беаш заерзал по сиденью. Джинзлер метнул в него жесткий взгляд, и тот затих, ничего не сказав.

– Я не знаю, что именно с вами случилось, – сказал Джинзлер, вновь поворачиваясь к Прессору. – Ясно, что вы подверглись ужасным испытаниям. Но я здесь… мы здесь… в надежде положить конец вашим страданиям.

– И что затем? – осведомился Прессор. – Блистательное возвращение в Республику? Большинство из нас отправились в этот вояж специально, чтобы избежать того, что вы нам предлагаете.

– Но мы не та Республика, которую вы покидали, – возразил Джинзлер. – Мы – Новая Республика.

– И что, у вас больше нет грызни между фракциями и членами? – парировал Прессор. – И бюрократии больше не существует? А ваши лидеры мудры, великодушны и справедливы?

Джинзлер помедлил. Каких именно слов от него ждут здесь?

– Конечно, бюрократия у нас по-прежнему имеется, – произнес он осторожно. – Правительство не может функционировать без чего-нибудь в этом роде. И несомненно, все еще существуют свары и группировки. Но мы уже испробовали иной вариант: единоличное управление монолитной Империей. Большинство из нас предпочло республику.

– Империя? – нахмурившись, спросил Прессор. – Когда это было?

– Когда «Дальний полет» покидал Корускант, процесс уже начался, – ответил Джинзлер, прикидывая, как много ему следует рассказать. Он должен был убедить Прессора, что Новая Республика предлагает его людям надежду, а не нарисовать детальную картину одного из самых впечатляющих провалов политиканов. – Поначалу казалось, что Палпатин хочет лишь мира…

– Палпатин? – перебил Прессор. – Верховный канцлер Палпатин?

– Именно, – подтвердил Джинзлер. – Как я уже сказал, сперва казалось, что он хочет только сплотить Республику. И лишь потом, оглядываясь назад, мы смогли увидеть, как он забирал для себя все больше и больше власти.

– Любопытно, – проворчал Прессор. – Но это – прошлое. А мы – в настоящем. И я по-прежнему дожидаюсь веской причины, почему нам следует вам доверять.

Джинзлер глубоко вздохнул.

– Потому что вы здесь совершенно одни, – сказал он. – И вы на чужой территории, окруженные опасностями и губительной радиацией плотного звездного скопления, внутри разрушенного и бесполезного корабля.

– Едва ли этот корабль бесполезен, – сухо возразил Прессор. – После того труда, который вложили в него дроиды и мой отец, этот дредноут вполне способен летать.

– Тогда почему же вы не загрузили на него всех и не улетели? – спросил Джинзлер. – Я вам скажу почему. Вы не улетели, потому что понятия не имеете, как отсюда выбраться. – Он посмотрел прямо в глаза Прессора. – Именно в этом все дело, Страж. Если вы не доверяете нам… если вы убьете нас или просто прогоните, то вы и ваши потомки останутся тут навечно.

У Прессора дернулась губа.

– Я могу вообразить участь и похуже, – сказал он.

– И если б это касалось только вас, все было бы намного проще – Повернувшись, Джинзлер взглянул на Эвлин, молча стоявшую у самой двери. – Но это касается не только вас, верно?

Прессор пробормотал что-то себе под нос.

– Что ж, одно в Республике осталось неизменным, – сказал он затем. – Политики и дипломаты по-прежнему умеют бить ниже пояса.

И махнул рукой, когда Джинзлер открыл рот:

– Не важно. Полагаю, в эту игру всегда играли именно так.

– Я не пытаюсь вас к чему-то принудить, – тихо произнес Джинзлер. – Спешить некуда, и вы не обязаны принимать решение немедленно. Но в конечном счете вам придется принять во внимание, что ваше решение повлияет не только на вашу жизнь.

Прессор не ответил Вслушиваясь в его молчание, Джинзлер пытался сообразить, чего бы еще сказать.

– А пока вы все взвешиваете, – добавил он, наконец придумав, – нам очень бы хотелось встретиться с остальными здешними жителями, а также осмотреть корабль. Ведь то, что вы сумели прожить здесь так долго, да еще после столь сильных разрушений, – свидетельство ваших изобретательности и упорства.

В течение следующей минуты Прессор, прищурившись, смотрел на него, словно пытаясь решить, было это искренней просьбой или еще одной дипломатической уловкой. Затем внезапно кивнул.

– Ладно, – сказал он и, отпихнув назад кресло, поднялся на ноги. – Хотите увидеть наш дом? Отлично, пошли на него глянем.

– А что насчет остальных? – спросил Джинзлер, тоже вставая. – Скайуокеров, аристокры Формби и прочих?

– Они пока подождут, – ответил Прессор и, обогнув стол, направился к двери. – Если мы решим, что с вами стоит иметь дело, я их выпущу.

– Было бы хорошим жестом освободить хотя бы аристокру Формби, – заметил Джинзлер, осторожно продавливая свою линию. – Вы находитесь в пространстве чиссов, а он – высокопоставленный член чисского правительства. Вам наверняка потребуется их помощь, прежде чем все это кончится.

На мгновение Прессор сжал губы.

– Пожалуй, вы правы, – нехотя признал он. – Хорошо. Аристокра и те, кто с ним, могут к нам присоединиться. Но джедаи останутся там, где они сейчас. – Он подумал еще секунду. – Так же как и бронированные солдаты. Мне не особенно нравится, как они выглядят.

Джинзлер наклонил голову.

– Благодарю вас, Страж, – произнес он.

Если честно, ему и самому не слишком нравился вид штурмовиков. Фел мог сколько угодно твердить о том, что Империя Руки – это не та деспотическая тирания, которую создал Палпатин. Возможно, он даже говорил правду. Но Джинзлер уже однажды жил под империей и давно понял, что слова стоят немногого.

Прессор дошел до двери. И вдруг круто обернулся.

– Еще одно, – произнес он, взяв слишком небрежный тон. – Ваше имя: Джинзлер. Это имеет какое-то отношение к рыцарю-джедаю Лоране Джинзлер?

Джинзлер ощутил, как у него сдавило сердце.

– Да, – ответил он, стараясь говорить столь же небрежно. – Она была моей сестрой.

Прессор кивнул.

– Ясно. – Он вновь отвернулся. – Сюда, пожалуйста.

13

– Что это было? – вдруг спросил Драск. – Вы слышали что-нибудь? Стоявшая на другой стороне кабины Мара убрала клинок, и Скайуокер потянулся сознанием наружу, напрягая слух. Послышался звук закрывающейся двери… один из репульсорных генераторов, похоже, чуть изменил тон…

– Одна из турболифтовых кабин движется, – сказала Мара, вскинув голову. – Вниз, по-моему.

– Которая? – быстро спросил Драск. – Вы можете сказать, которая?

Люк нахмурился, концентрируясь. Ощущение тех, кто сейчас в той кабине… но, когда вокруг столько инопланетян, трудно добиться точных показаний.

– Не знаю, – сказал он. – Мара?

– По-моему, внутри нее Джинзлер, – откликнулась она и покачала головой: – Больше ничего не могу разобрать.

Драск пробормотал что-то себе под нос.

– Мы должны выбраться отсюда, – сказал он затем. – Возможно, аристокре Чаф'орм'бинтрано грозит серьезная опасность.

– Мы работаем настолько быстро, насколько можем, – заверил Скайуокер, стараясь подавить внезапное подозрение. Если движется кабина с Джинзлером, не означает ли это, что Страж Прессор именно его выбрал для переговоров? И не было ли это планом Джинзлера с самого начала: первым вступить в контакт с пассажирами «Дальнего полета»?

Люк покачал головой, отгоняя эту мысль. Нет… это же нелепо. Откуда Джинзлеру было знать, что на этом корабле кто-то выжил?

И все же, даже если у этого человека нет злого умысла, у него также нет и дипломатической подготовки.

– Мара? – пробормотал Скайуокер.

– Работаю настолько быстро, насколько могу, – напомнила она, осторожно скребя кончиком лазерного меча по стене.

Люк состроил гримасу, хотя не хуже ее знал, что спешить тут нельзя. Если она прорежет стену слишком глубоко и повредит один из силовых кабелей репульсоров, никто из них уже не сможет помочь ни Формби, ни Джинзлеру, ни остальным. «Оттачивая свое джедайское терпение», Скайуокер сжимал пальцами рукоять собственного меча.

А затем неожиданно из стены выпал металлический квадрат. Чуть не опоздав, Люк подхватил его уже у самого пола и плавно опустил.

– Ладно, – сказала Мара и, деактивировав клинок, шагнула в сторону. – Твоя очередь.

– Понял.

Став на освобожденное место, Скайуокер достал меч. Воспользовавшись Силой, поместил острие лезвия между пересекающимися проводами, видневшимися за стеной.

– Осторожно, – предостерег Драск, делая к нему шаг. – Если вы коснетесь не того провода…

– Не волнуйтесь, – сказала Мара, взмахом руки останавливая его. – Он знает, что делает.

Скайуокер сжал губы. Безусловно, он знал, что делает… по крайней мере, в теории. А вот получится ли – это совершенно другой вопрос. Прямо над лезвием меча через отверстие тянулся ярко-красный провод. Мысленно приготовившись, Люк дернул по направлению к нему лезвием. Не настолько, конечно, чтобы коснуться, но достаточно, чтобы включить предвидение ближнего радиуса, обеспечивавшее джедаев тем, что со стороны казалось сверхбыстрыми рефлексами.

И на краткий миг ощутил внезапное давление на подошвы ног.

– Красный провод питает верхний репульсор, – объявил он, отключил меч и шагнул назад.

– Ясно, – сказала Мара и, подойдя к отверстию, пометила этот провод кусочком темно-коричневого покрытия с одного из своих пищевых брусков. – Остался один.

Кивнув, Скайуокер развернулся к первому отверстию, проделанному ею в стене. Выбрав на сей раз синий провод, он активировал клинок и вновь дернул к проводу острием. Ничего.

Он попробовал опять, теперь с зеленым проводом. Затем с красным, потом с еще одним синим – всюду отрицательный результат. Затем, наконец, Люк придвинул лезвие к белому проводу с черными полосками и на миг ощутил, как пол уходит из-под его ног.

– Вот, – сказал он, отступая. – Белый с черными полосами.

– Поняла, – подтвердила Мара, помечая этот провод так же, как и красный на другой стороне кабины. – Ладно. Мы готовы?

– Готовы, насколько это вообще возможно, – подтвердил Скайуокер, снова занимая позицию напротив черно-белого провода.

Шагнув к нему, Мара прижалась спиной к его спине, обратившись лицом к красному проводу, выбранному Люком.

– Погодите-ка минуту, – обеспокоенно сказал Драск. – Что именно вы тут затеваете?

– А разве это не ясно, генерал? – откликнулась Мара. – Мы собираемся перерезать шины питания.

– Но… – Драск осекся. – Вы действительно можете это сделать?

Скайуокер ощутил загривком движение рыже-золотистых волос, когда Мара повернулась к чиссу лицом.

– Доверьтесь нам, – сказала она.

Ее волосы вернулись на прежнее место, а ее меч с шипением активировался.

И который раз изумившись этому чувству, Люк ощутил, как ее сознание втекает в его, охватывая со всех сторон, пронизывая насквозь. В течение этой растянувшейся во много раз секунды они и впрямь были одним сознанием, единой душой, заполнявшей два разных тела. Они думали как один, чувствовали как один, двигались как один.

И их лазерные мечи хлестнули как один, и каждое из пылающих лезвий рассекло выбранный силовой кабель в безупречной синхронности с другим.

Кабина турболифта чуть дернулась – хотя скорее рывок был воображаемым – и плавно двинулась вниз. Скайуокер глубоко вздохнул..

Так же внезапно, как и началось, слияние завершилось. Ощущение единства исчезло, оставив за собой лишь теплоту воспоминания.

– Ну вот, – сказала Мара.

Для ушей Люка ее голос звучал слегка напряженным – она тоже с трудом восстанавливала равновесие ума и эмоций после этой секунды единства.

– Видите? Никаких проблем.

– По-вашему, это никаких проблем? – огрызнулся Драск. – Мы падаем!

– Не волнуйтесь, – сказала Мара. – Сейчас мы движемся с нормальной скоростью, а внизу нас подхватят предохранительные устройства. Проблема была в том, что репульсоры швырнули бы нас с такой скоростью, что они не успели бы включиться.

– Вы сильно рисковали, – проворчал Драск.

– Вы хотите отсюда выбраться или нет? – парировала Мара.

Чисс зашипел сквозь зубы.

– У вас, джедаев, самонадеянность непроверенной силы, – сказал он резко. – Однажды риск окажется чрезмерным, и это вас погубит.

На миг кабина вдруг затрепетала, словно бы ее мягко пихнули сверху.

– Что это было? – спросил Скайуокер, взглянув на потолок.

– У нас поменялось направление, – ответил Драск, странно наклонив голову. – Сейчас мы движемся вертикальней, чем раньше.

– Откуда вы знаете? – спросил Люк. Находясь в искусственной гравитации кабины, он не ощущал никакой разницы.

– Просто знаю, – сказал чисс. – Я не могу объяснить.

– Ладно, отлично, – меньше всего Скайуокеру хотелось сейчас спорить еще о чем-то. – Но, в таком случае, куда мы направляемся?

– Возможно, Страж Прессор любит многоуровневые ловушки, – предположил Драск, поместив ладонь на рукоять чаррика. – Может, нас сейчас несет к особому месту, припасенному для тех, кто прорвался сквозь первый уровень.

– Ну, не знаю, – проворчала Мара, озираясь. – По-моему, это уже перебор… Люк, ты помнишь, как эта конструкция выглядела снаружи? Там была пара изогнутых труб, уводящих в сторону от основной, верно?

– Верно, – подтвердил Скайуокер, извлекая эту картинку из памяти. – Погружаясь в холм, они, похоже, смыкаются.

– Из каждой стороны трубы выходит по ответвлению, – добавила Мара. – Словно бы это отводные тракты, на которые можно свернуть, из какого бы дредноута ты ни ехал.

– Отводные тракты, направленные к центральному сердечнику-хранилищу, – сказал Люк и кивнув, внезапно сообразив: – Конечно: кнопка «СХ» на пульте!..

– Точно, – согласилась Мара. – Похоже, туда мы и направляемся.

Едва она это сказала, как кабина вновь резко дернулась, и пол словно бы ушел из-под их ног. Скайуокер рефлекторно напрягся, но тут же расслабился, поняв, что произошло. Теперь, когда кабина выехала из главной шахты, ее подхватил репульсорный луч боковой трубы и плавно повлек вниз, к сердечнику-хранилищу.

– Нас переворачивает, – сообщил Драск, снова наклоняя голову.

– Наверное, чтобы привести в соответствие с гравитацией сердечника-хранилища, – сказал Люк.

– А это хорошо?

– Несомненно, – заверил Скайуокер. – Как правило, гравитация судна связана с остальной системой жизнеобеспечения. И если гравитация работает, то есть надежда, что в сердечнике имеются также воздух и тепло.

Несколько секунд спустя кабина остановилась, и дверь открылась в просторное, пропахшее плесенью помещение.

Держа наготове меч, Люк ступил наружу. Раскинувшийся перед ним зал был освещен весьма скудно – из аварийных ламп тут работало не более трети. Ближняя переборка находилась метрах в десяти – по направлению к носовой части сердечника; тогда как другая отстояла метров на двадцать в другую сторону. Пространство перед турболифтом благоразумно оставили свободным, но прочую часть зала поделили на секции площадью три на три метра, выстроив решетку из протянувшихся от пола до потолка панелей. Некоторые секции были частично или совсем пусты, но большую часть все еще заполняли ящики.

– Немного ж они отсюда выбрали, да? – заметил Скайуокер, когда к нему присоединились двое других, выйдя из кабины.

– Предполагалось, что этот склад будет снабжать пятьдесят тысяч человек на протяжении многих лет, – напомнила Мара. – Удивительно, что они продвинулись даже настолько.

– Возможно, они это израсходовали на первом этапе своего путешествия, когда еще были живы все, – сказал Драск, водя лучом световодной трубки по наклейкам одного из штабелей. – Конечно, из первоначальной команды выжили немногие.

– Я все еще не понимаю, как здесь выжил хоть кто-то, – признался Люк, нацеливая фонарь на кормовую переборку. На самом краю луча проступили два дверных проема – один чуть выше человеческого роста, другой, несомненно, предназначался для грузов. – Давайте пройдем к корме и глянем, что еще есть сзади…

Он умолк, услышав странный чирикающий звук, который издал его комлинк. Скайуокер снял его с пояса, краем глаза видя, что Мара и Драск делают то же самое.

Из динамики вырвался треск помех, и Люк поспешно выключил прибор.

– Странно, – пробормотал он, хмуро взирая на комм. – Звучит так, словно бы что-то прорвалось только что.

– У меня то же самое, – сказала Мара, крутя в пальцах комлинк. – Ваш тоже, генерал?

– Да, – задумчиво произнес Драск. – Это было, словно…

Он замолчал.

– Словно? – подстегнула Мара.

– Словно кто-то применил… я не знаю правильного слова в вашем языке, – сказал чисс. – Это сигнал, который растянули на все частоты коммуникационного диапазона, чтоб пробиться сквозь глушение.

– Какая-то разновидность полноспектрального импульса, – кивнула Мара. – Мы сами иногда пользуемся этим методом. Правда, обычно для связи между наземными транспортами или кораблями. Никогда не видела, чтобы это применялось в комлинках.

– А чисские комлинки способны на такое? – спросил Скайуокер.

Драск помедлил.

– Некоторые из них – да, – сказал он затем. – Те, которыми я оснастил наш отряд, – нет.

– Давайте сформулируем иначе, – сказала Мара. – На «Посланнике Чаф» есть хотя бы один из таких комлинков?

Драск отвел взгляд.

– Там есть, – признал он. Мара вновь посмотрела на Люка.

– Замечательно, – буркнула она. – Значит, кто-то может говорить с «Посланником». Только этот кто-то – не мы.

– Возможно, это местные общаются меж собой, – предложил Скайуокер менее зловещее объяснение. – Скажем, Прессору потребовалось послать сигнал на один из других дредноутов.

Мара покачала головой:

– Внутри корабля связь должна осуществляться по проводам.

– Если только некоторые из них не вышли из строя.

– Может быть, – сказала она, хотя явно не поверила в это ни на секунду.

К сожалению, в это не верил и Люк – несмотря на свою, как Мара это называла, фермерскую наивность. Кто-то из находившихся на борту «Дальнего полета» делился сведениями, пробиваясь сквозь глушение Прессора. Вопрос: кто? И о чем там шла речь?

Он посмотрел на Мару, но та лишь пожала плечами.

– Сейчас мы ничего не можем с этим сделать, – сказала она. – Пошли глянем, что там, на корме.

* * *

– Сейчас мне кажется, что мы не должны были удивляться, обнаружив вас здесь, – заметил посол Джинзлер, следом за Прессором направляясь к кабине пятого турболифта. – Даже в самых неблагоприятных условиях люди, похоже, всегда находят способ выжить.

– Да, – произнес Прессор бесстрастным голосом и, остановившись, махнул рукой, предлагая остальным войти в кабину. Двое героонцев, как он заметил, помедлили, прежде чем шагнуть сквозь дверной проем. А Джинзлер даже не сбился с шага. Этот человек или очень доверчив, или крайне самонадеян, или весьма глуп. – Хотя то, что мы выжили, никак не связано с тем, что кто-то плохо старался нас погубить.

– Действительно, – пробормотал Джинзлер, вместе с женщиной-чиссом отступая в один из углов кабины. – Мы как раз и надеемся выяснить, как именно все это произошло.

– Возможно, вам представится такой шанс, – сказал Прессор и, достав управляющий жезл, вставил его в дроидное гнездо, имевшееся на пульте. – К сожалению, при атаке было уничтожено большинство записей.

Он коснулся кнопки, и перегородка между четвертой и пятой кабинами скользнула вверх, открывая проход в соседний лифт.

Когда одна из стен их тюрьмы исчезла, трое одетых в черное чиссов среагировали, точно куклы на веревочках, и, круто развернувшись, схватились за свое оружие, упрятанное в кобуры. Двое героонцев, напротив, всплеснули руками и кинулись к своим соплеменникам, будто разлука длилась годы, а не лишь несколько минут. Старший чисс, чей наряд был окрашен в желтый и серый цвета, просто повернулся к Прессору и кивнул.

– Добрый день, – произнес он на общегалактическом со странным акцентом, но вполне понятно. – Я – аристокра Чаф'орм'бинтрано из Пятого Правящего Семейства, представляющий Чисскую Державу. Вы можете называть меня Формби. Имею ли я честь говорить со Стражем Прессором?

– Совершенно верно, – произнес Прессор, возвращая кивок. Наименьшее, что он мог сейчас сделать, – это показать, что столь же воспитан и вежлив, как его визитеры. – Добро пожаловать на «Дальний полет», аристокра Формби, и простите за такой прием.

– Не нужно никаких извинений, – заверил аристокра. Его пылающие красные глаза взглянули на женщину-чисса, все еще жавшуюся к Джинзлеру, словно проверяя, все ли с ней в порядке. – Ваша осторожность вполне понятна.

– Страж Прессор намерен проводить нас к здешним людям, – заговорил Джинзлер. – После чего, полагаю, мы обсудим возможность их возвращения в Новую Республику.

Аристокра нахмурился:

– Возможность?

– Именно, – подтвердил Прессор. – Я вовсе не уверен, что мы захотим вернуться в Республику. Или вообще куда-либо улететь, раз уж зашла речь.

Он подрегулировал управляющий жезл.

– Вы разве не объяснили ему, где они находятся? – спросил Формби, направив взгляд на Джинзлера.

Прессор застыл, держа палец на кнопке пуска.

– Что вы имеете в виду? – спросил он.

– Боюсь, наш разговор не зашел настолько далеко, – признал Джинзлер.

Прессор посмотрел на Формби, ощущая, как в животе формируется узел.

– Почему бы вам не сказать это сейчас? – предложил он.

У Формби дернулся рот.

– Вы – в самой глубине засекреченного оборонительного рубежа Чисской Державы, – сообщил он. – Находиться тут запрещено без специального разрешения. Теперь, когда мы про вас знаем, боюсь, вам не будет позволено остаться.

Узел в животе Прессора затвердел.

– Ясно, – сказал он, вновь принимая бесстрастный тон. – А если мы откажется улететь?

– Надеюсь, вы не откажетесь, – произнес Формби столь же бесстрастным голосом. – Разумеется, мы предоставим вам любую помощь, необходимую для доставки ваших людей в любое место, в которое вы захотите отправиться. Это лишь небольшая компенсация за то, что вам пришлось пережить.

– Ясно, – повторил Прессор. – Что ж, вы можете представить этот вопрос на рассмотрение директора Улиара и Распорядительного Совета. Они и примут окончательное решение.

Джинзлер наклонил голову набок.

– А кто это: директор Улиар?

– Он глава нашей колонии, – ответил Прессор, нажимая кнопку пуска.

Дверь позади него закрылась, и сдвоенная кабина начала спускаться.

– Понятно, – кивнул Формби. – Простите… я принял вас за здешнего лидера.

– Я – Страж, – сказал Прессор. – Мои Миротворцы и я поддерживаем в колонии порядок. А все политические решения принимают директор Улиар и Распорядительный Совет.

– Вы говорите словно о корпорации, – заметил Джинзлер.

– А почему нет? – пожал плечами Прессор. – Корпорации функционируют гораздо лучше, чем та политическая сумятица, которую мы оставили в Республике.

– Да, конечно, – поспешно согласился Джинзлер.

– А сколько вас тут? – поинтересовался Формби. Прессор отвернулся от них.

– Полагаю, все дальнейшие вопросы вам следует задавать директору Улиару.

В кабине наступила тишина, если не считать далеких скрипов, громыхания турболифтовой машинерии и мелодичного бормотания героонцев, сгрудившихся в дальнем углу. По-видимому, все еще заверяют друг друга, что с ними все в порядке, решил Прессор, брезгливо разглядывая мертвых зверюг, обернутых вокруг их плеч.

С хриплым скрипом сдвоенная кабина остановилась.

– Следуйте за мной, – сказал Прессор, вновь касаясь управляющего жезла. – Нужно разыскать директора Улиара.

Дверь открылась, он шагнул наружу…

И круто затормозил. В глубине турболифтового вестибюля, как и было оговорено, стояли наготове трое Миротворцев, чьи лица выражали разом и настороженность, и враждебность, и обычную нервозность. Позади них молча ждала группа, состоявшая из директора Улиара, двух членов Распорядительного Совета, а также инструктора Розмари Табори, чьи каштановые волосы блестели в свете коридорных ламп, – сестры Прессора и матери Эвлин.

И вот насчет этой части Прессор уж точно не договаривался.

– Директор Улиар, – сказал он вместо приветствия и двинулся через вестибюль к группе старших, стараясь сохранять спокойный вид. – Советник Таркоза; советник Кили, – добавил он, поочередно кивая каждому из этих двух стариков. – Что вас привело сюда?

– Не изображайте невинность, Страж, – посоветовал Улиар. – Вам это не идет. – Затем он увидел странную компанию, появившуюся из кабины турболифта, и морщины вокруг его глаз сделались еще глубже. – Так это и есть наши гости?

– Некоторые из них, – ответил Прессор, бросив быстрый взгляд на сестру. Лицо Розмари будто застыло, а ее кожа выглядела слегка бледной. – Знаете, вряд ли это место годится для такой исторической встречи. – Он со значением посмотрел на двух советников. – Так же как и состав участников.

– В полном составе Совет соберется чуть позже, – сказал Улиар. – Но я считаю, что те из нас, кто действительно пережил Разорение, имеют право первыми взглянуть в лицо наших погубителей.

– Это важное событие, с которым будут связаны важные решения, – настаивал Прессор, не повышая голоса. – Вероятно, самое значительное из того, что произошло с момента нашего прибытия сюда. Хартия специально оговаривает, чтобы при обсуждении таких вопросов присутствовал весь Распорядительный Совет, а также представители Выживших и колонистов.

– И они будут присутствовать, – пообещал Улиар, с усилием улыбнувшись. – А пока, мне думается, в роли наблюдателя колонистов может выступать инструктор Табори.

– Но…

– Которые из них джедаи? – вклинился Кили, нервно шныряя взглядом по группе чужаков, остановившихся у двери турболифта в некоторой неуверенности. – Страж! Которые из них джедаи?

– Здесь нет джедаев, – ответил Прессор. – Они все еще заперты в одной из кабин турболифта.

– Нет джедаев, говорите? – снова заговорил Улиар. – И даже не… Ба, глядите, инструктор Табори: тут ваша дочь! Ну надо же…

Невольно напрягшись, Прессор оглянулся. Эвлин как раз выходила из кабины, следуя за последним из героонцев, и ее спокойствие резко контрастировало с волнением ее матери.

– Она мне помогала, – пояснил Прессор, возвращаясь взглядом к Улиару.

– Да неужели? – сказал Улиар, словно для него это было сюрпризом. – Вы взяли племянницу наверх, в Четвертый дредноут, подвергнув ее повышенной радиации? Не говоря о риске, исходившем от потенциально опасных нарушителей… Весьма странный поступок.

– Ей нравится проводить время с ее дядей, – решительно вмешалась Розмари, хотя на ее лице по-прежнему проступало беспокойство. – Всегда нравилось.

– В самом деле, – произнес Улиар, глядя, как Эвлин, проскользнув мимо Джинзлера и Формби, подошла и остановилась рядом с матерью. – Привет, Эвлин. Как ты?

– Со мной все отлично, директор Улиар, – заверила Эвлин с серьезностью, выглядевшей странно неуместной в столь юном создании. Но быстрое объятие, которым она одарила мать, вполне соответствовало ее десяти годам. – Вы не должны за меня волноваться. Дядя Джорад все сделал правильно. Мне не грозила никакая опасность.

– Не сомневаюсь, – сказал Улиар, вновь уставившись на Прессора. – Так же, как тебе не грозила опасность два года назад, да? Когда Джавриел свихнулся и попытался взять в заложники всю детскую? Тогда ты ведь тоже помогала своему дяде, если я не путаю.

– Не путаете, – подтвердил Прессор, чувствуя, как под его воротником начинает проступать пот.

Итак, Улиар тоже заметил способности Эвлин. Следовало ожидать, что старый Выживший догадается. И из всех моментов, которые он мог выбрать, чтобы поднять этот вопрос…

У Прессора вдруг перехватило горло. Или Улиар выбрал этот момент намеренно? Момент, когда, впервые за пятьдесят лет, на их корабль ступили посторонние, включая джедаев. Посторонние, которые, не зная здешней ситуации, возможно, захотят и смогут подтвердить его подозрения насчет Эвлин?

– В самом деле, Страж, – произнес Улиар. – У вас странный способ отвечать на привязанность вашей племянницы.

– Сегодня мне понадобилась ее помощь, – сказал Прессор. – Та же помощь, что требовалась от нее тогда: побыть в качестве приманки. Это не та работа, с которой смог бы справиться кто-то из Миротворцев.

– Но ваша собственная племянница! – настаивал Улиар. – Почему не выбрать кого-то еще? – Он криво улыбнулся, невольно подавая знак, что сейчас сомкнет челюсти своего словесного капкана. – Или, – вкрадчиво продолжил он, – у нее есть специальные навыки и таланты, которые делают ее пригодной для таких задач?

– У моей дочки много талантов, директор, – вмешалась Розмари, одной рукой обняв Эвлин за плечи, будто пытаясь ее защитить. – Прежде всего, она не паникует при опасности. У нее быстрая реакция, она сообразительна и знает Четвертый лучше, чем кто-либо в колонии. Тем более теперь, когда основная часть работы выполнена и наверх мало кто поднимается.

– Может, пока я не смотрел, она заодно и к Миротворцам примкнула? – возразил Улиар, бросив на нее быстрый взгляд. Его ловушка ставилась на Прессора, и он явно не учел, что внутрь капкана бросится Розмари, затупив его зубья. – Раз уж мы цитируем Хартию, Страж, то, полагаю, там недвусмысленно говорится, что между колонией и потенциальными опасностями должны вставать вы и ваши Миротворцы.

– Он ведь только что сказал, что ему был нужен кто-то на роль приманки, – напомнила Розмари, тоже начиная злиться – возможно, не меньше, чем директор. Жестом она показала на Миротворцев, неловко переминающихся в стороне. – Думаете, вот так же просто чужаки вошли бы в замаскированный турболифт следом за Трилли, Олиетом или Ронсоном? – Она наставила палец на грудь Улиара. – Или ему следовало попросить еще кого-то? Одну из ваших внучек, возможно?