Текст книги "Пробужденный (ЛП)"

Автор книги: Тимоти Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

11. Один мальчик

Майкл проснулся в месте, где потолок находился всего в нескольких дюймах от его носа и пахло старыми спортивными носками. Он чуть не запаниковал, но потом заметил стопку знакомых комиксов рядом с локтем. Он испустил долгий вздох.

– Это что-то новенькое.

Протирая глаза от песка, он выбрался из-под кровати и начал одеваться. Сегодня был тот самый день. Прошло две недели с тех пор, как он разговаривал с Диггсом, две недели без каких-либо признаков кукольных человечков или говорящих кошек, две недели взаперти в доме Уиффлов.

Чтобы отвлечься от ожидания, он продолжал упражняться с песней камней, проводя час за часом, сидя на подъездной дорожке и прислушиваясь к звукам тротуара. Он стал носить солнцезащитные очки, чтобы скрыть глаза, по мере того как учился контролировать бушующую силу. Практика, казалось, помогала. Во всяком случае, подъездная дорожка была в основном целой, только несколько новых трещин. Но ему до смерти надоело прятаться. К тому же у Уиффлов, особенно у Барбары, начинал появляться озабоченный вид, который был у приемных родителей прямо перед назначением визита к детскому психологу, назначенному государством.

Клубок вопросов роился в его голове, пока он натягивал свежую футболку. Был ли Вен все еще где-то поблизости? Неужели Диггс нашел путеводный камень? Где были кукольные человечки?

Две недели, и до сих пор ни слуху, ни духу.

Ему нужны были ответы, и ему давно пора было провести собственное небольшое расследование. Он схватил свои солнцезащитные очки с комода. Оправа была на пару размеров больше, чем нужно. Из-за неё глаза казались выпученными, но линзы полностью закрывали их.

– Я должен удержать местных от паники, если смогу. Билли и его головорезам, вероятно, все еще снятся кошмары.

Глядя в зеркало над комодом, он позволил шепоту каменной песни вырваться на свободу. Гудящая энергия наполнила его, и его глаза затуманились серебром. Его лицо сморщилось, как будто он съел гнилую виноградину. Серебряные глаза, черт возьми. Если он когда-нибудь увидит ещё одного кукольного человечка, то врежет ему прямо в челюсть.

Он надел солнцезащитные очки и посмотрел на свое отражение. Линзы полностью скрывали металлический цвет его глаз.

– Достаточно хорошо.

Выключив каменную песню, он вышел из комнаты. Промчавшись по коридору, он слетел по лестнице в три длинных прыжка.

Барбара была в гостиной, деловито счищала пылесосом лаймово-зеленую ворсинку с дивана.

– Собираешься куда-нибудь, дорогой?

– Я решил заскочить в библиотеку, миссис Уиффл. Это нормально?

Лицо Барбары просияло.

– О, это замечательно. Ты хандришь здесь с того футбольного матча. Я волновалась, что некоторые мальчики в парке… У тебя были какие-нибудь проблемы с поиском друзей, Майкл?

Он подумал о кровоточащей руке Билли.

– Нет, – сказал он. – Мы прекрасно поладили. Почему вы спрашиваете?

Барбара выключила пылесос.

– Тебя что-то беспокоит, – мягко сказала она. – Ты знаешь, Майкл, некоторым другим нашим приемным детям было трудно приспособиться. Если есть что-то, чем мы с Карлом можем помочь, все, что тебе нужно сделать, это попросить.

Он одарил ее снисходительной улыбкой.

– Я в порядке, миссис Уиффл. Без обид, но это мой не первый город и моя не первая приемная семья. Вам не нужно беспокоиться обо мне. Я могу справиться со всем сам.

Боль, острая и непосредственная, окрасила глаза Барбары.

– Я всего лишь...

– Не поймите меня неправильно, – быстро сказал Майкл. – Вы великолепны, миссис Уиффл. Только я привык сам о себе заботиться.

Взгляд Барбары немного прояснился.

– Я не твоя мать, Майкл. Я знаю это. Но я здесь ради тебя. В ту секунду, когда ты переступил порог нашей двери, ты стал с нами семьей, а семья помогает друг другу.

Семья?

В горле Майкла образовался тяжелый ком. Неужели ему действительно нужно было делать это в одиночку? Если бы он рассказал Барбаре, что происходит, возможно, Уиффлы смогли бы…

Нет. Диггс сказал, что Уиффлам было безопаснее не знать о Вене. Майкл не собирался добровольно подвергать их опасности. Он откашлялся и собрался с духом.

– У меня нет никакой семьи, миссис Уиффл, – сказал он немного резче, чем намеревался. – Я сирота.

– Это так? – Барбара поджала губы. – Ты хороший мальчик, Майкл, но иногда ты сделан из камня.

Айсберг опустился ему в желудок.

– Что вы сказали?

– Ты слишком суров для мальчика твоего возраста, слишком замкнут от других людей. Как будто твое сердце сделано из камня.

– Может быть, это потому, что я никогда подолгу не нахожусь на одном месте, – ответил он. – Приемным родителям, у которых я жил раньше, нравилось брать на воспитание детей ближе к определенному возрасту. Полагаю, в этом есть смысл. Есть большая разница между воспитанием шестилетнего ребенка и шестнадцатилетней девочки. Но довольно трудно установить связь, когда ты переезжаешь каждые несколько лет. Я имею в виду, все эти разговоры о семье звучат заманчиво, но сирота есть сирота. У нас нет семей. У нас есть опекуны.

– У животных есть опекуны, Майкл, а не у людей. Я была серьезна, когда сказала, что мы – семья.

Он подавил хмурый взгляд. Почему она настаивала на этом?

– Вы знаете меня всего пару недель, Барбара. Почему-то я сомневаюсь, что вы захотите усыновить ребенка.

Барбара отвела взгляд.

– Мы отдали бы все, что угодно, все, что у нас было... – Она вздохнула. – У меня больное сердце, ничего серьезного, если я не забуду принять свои таблетки. Но иногда я устаю и не могу работать на обычной работе. Карл – хороший кормилец, но зарабатывает он не так уж много денег, поэтому государство позволит нам только опекать, а не усыновлять.

Майклу захотелось пнуть себя.

– Простите, Барбара. Я этого не знал... штат сошел с ума. Вы двое были бы замечательными родителями, самыми лучшими.

Барбара рассмеялась.

– Ты можешь быть таким милым, мой маленький каменный мальчик. – Она смахнула слезы с глаз. – Я просто не понимаю, как иногда до тебя может быть так трудно достучаться.

– Я тренируюсь, – сказал он с совершенно невозмутимым лицом.

Барбара снова рассмеялась, отчего ямочки на ее пухлых щеках стали еще глубже.

– О, Майкл, у тебя такое доброе сердце. Но ты хотя бы знаешь, что такое семья?

Противоположность приемной семье, начал было говорить Майкл, но остановился. Он и так причинил Барбаре достаточно боли за один день. Вместо этого он сказал:

– Думаю, что знаю, но прошло много времени с тех пор, как умерли мои родители.

– Думаю, может быть, это и правда, – признала Барбара. Она на мгновение нахмурилась, а затем выражение ее лица прояснилось. – Можно я расскажу тебе историю?

Отлично, пара эмоциональных моментов, и вот настало время для рассказа.

– Это займет много времени? Я действительно хочу попасть в библиотеку.

– Недолго, – сказала Барбара. – Во втором классе мой класс провел неделю, играя в «музыкальные стулья». Ты знаешь эту игру?

– Конечно.

– Я любила музыкальные стулья, – продолжала Барбара. – Самое лучшее было, когда оставался только один стул и двое детей. Когда песенка останавливалась, и последний ребенок садился, все в моем классе подбадривали победителя и хлопали в ладоши.

Майкл ухмыльнулся, его пощекотал образ юной Барбары, счастливо кружащейся вокруг ряда стульев.

– Вы когда-нибудь выигрывали?

– Только один раз. Я помню этот день так, словно это было вчера, – сказала Барбара. – Все свелось к нам с Трентом Гудричем. Все кричали, чтобы Трент победил, но мне было все равно. Я с трудом могла поверить, что все еще нахожусь в игре. Уже тогда я была тяжелой и медлительнее остальных детей. Музыка смолкла. И каким-то образом я опередила Трента, усевшись на стул. Я была так счастлива, так взволнована. Я вскочила и сразу же начала аплодировать... а потом остановилась.

– Почему?

Барбара печально улыбнулась.

– Я была единственной, кто аплодировал. Именно тогда я поняла, что никто, даже мой учитель, не хотел, чтобы я победила.

Сначала Майкл не знал, что сказать. Он остановился на следующем:

– Люди могут быть придурками. Вы, должно быть, ненавидели их.

– О, я так и было, – сказала Барбара. – Учителя, мой класс, в тот момент я ненавидела их всех всеми фибрами своего существа. До тех пор я думала о них как о чем-то вроде семьи. Их молчание убило что-то во мне в тот день. Они показали мне уродливую сторону человечества, и я сказала себе, что буду ненавидеть их до тех пор, пока не погаснут звезды.

Майкл сжал челюсти.

– Я вас не виню. У вас было полное право ненавидеть их.

– Нет. Я была неправа.

– Почему, потому что время лечит все раны и все такое? Потому что они действительно были кем-то вроде семьи, и вы должны их простить? – Майкл фыркнул. – Может, у меня и нет настоящей семьи, но я знаю, что семьи не должны быть такими жестокими.

– Это не так, – сказала Барбара. – И я бы продолжала ненавидеть их, если бы не один мальчик, один красивый, упрямый, замечательный мальчик. Совершенно один, он начал хлопать в ладоши. «Ты сделала это, Барб», – крикнул он. «Ты сделала это!» Эти слова забрали то, что другие убили во мне, и вернули это к жизни, вернули меня к жизни. Ты понимаешь, Майкл? В тот момент он любил меня так, как никто другой не полюбил бы. Ему было не все равно, и поэтому он стал членом семьи.

– Я не понимаю, – сказал Майкл. – Я имею в виду, я рад, что мальчик сделал то, что сделал, но как это делает его членом семьи? И какое это имеет отношение ко мне? В старших классах мы не играем в «музыкальные стулья».

Барбара покачала головой.

– Почему с тобой так трудно? Я хочу сказать, что семья – это не генетика. Семья – это любовь и выбор. Этот маленький мальчик из моего класса решил заступиться за меня. Я решила любить его. Я решила сделать его своей семьей.

– Хотел бы я, чтобы все было так просто, миссис Уиффл.

– Так и есть, – сказала Барбара. – Семья помогает друг другу, дорогой. Если ты поделишься с нами тем, что тебя беспокоит, обещаю, мы тебя не разочаруем.

Ее слова задели в нем за живое, и он снова поборол желание рассказать ей все. Но нужно было принять во внимание предупреждение Диггса. Даже если бы он захотел, он не смог бы рассказать Барбаре о Вене.

– Я не могу, – сказал он наконец. – Прости.

Барбара выглядела разочарованной.

– Хорошо, Майкл. – Она снова потянулась за пылесосом. – Я не буду давить. Но в конце концов тебе нужно кого-нибудь впустить.

– Я постараюсь, миссис Уиффл.

– Зови меня Барбарой, дорогой.

Майкл направился к двери, но затем остановился, взявшись за ручку.

– Барбара?

– Да?

– Что случилось с мальчиком? Я имею в виду того, кто хлопал тебе.

– С тем мальчиком? – Улыбка Барбары осветила ее лицо, как солнце. – Я вышла за него замуж.

У Майкла отвисла челюсть.

– Карл?

– Неужели в это так трудно поверить?

– Нет, но... Карл?

Барбара рассмеялась и включила пылесос.

– Хорошего дня, дорогой, – сказала она, перекрикивая шум. – Ужин в шесть.

12. Прогулка

Майкл отправился по улицам в приподнятом настроении. День был жаркий и ясный, идеально подходящий для посещения библиотеки. В здании, по крайней мере, будет прохладно. Если Диггса там не будет, он совершит короткую прогулку к реке и лагерю бродяг. Солнце приятно грело его кожу, заставляя пожалеть, что он провел так много времени на улице за последние две недели.

Шагая, он думал о Барбаре. Была ли она права насчет него? Было ли создать семью так же просто, как решить заботиться о ком-то другом?

Перед его ногами рассыпалась дюжина камешков, словно сметенных невидимой метлой.

– Черт возьми. – Он разорвал связь каменной песни с тротуаром. Его мысли блуждали, а прямо сейчас он не мог себе этого позволить. Семья не собиралась решать его проблемы с кукольными человечками. Он должен был сделать это сам.

Он ускорил шаг. После стольких часов, проведенных в помещении, прогулка придавала сил. В воздухе пахло скошенной травой и тюльпанами, а шлепанье его кроссовок добавляло приятный ритм к гудящей музыке тротуара.

В квартале от библиотеки его внимание привлекло какое-то движение на ближайшем дереве. Он поднял глаза. Четыре вороны смотрели на него сверху вниз разноцветными зелеными и карими глазами-бусинками. Он оступился, поспешно остановился, а потом продолжил идти.

Оказалось, что посещение библиотеки было плохой идеей. Он не понимал, что происходит, и откуда взялись странные черные птицы, но предупреждение кукольных человечков было достаточно ясным. Зеленый и коричневый цвета означали крайне плохое, и он попал прямо в переделку.

Ощущение покалывания, словно острие ножа, пронзило его между лопатками, напрягая спину и шею до боли. Каждую проходящую секунду он ожидал, что вороны сорвутся с ветвей и обрушатся на него темной бурей хлопающих крыльев и вонзающихся клювов.

Он вздрогнул. Библиотека была прямо впереди. Он мог бы спрятаться там, пока не придумает, что делать дальше. Затем он заметил крышу библиотеки, крытую черепицей, с дымоходом из красного кирпича на вершине. Сегодня эта труба напоминала одинокий маяк среди колышущегося черного моря перьев. Вороны.

Вот тебе и остановка, подумал Майкл. Он чуть было не развернулся прямо там, но передумал. Слишком подозрительно. Облизнув губы, он прошел мимо дверей библиотеки, заглядывая внутрь, когда проходил мимо. Сквозь оргстекло он должен был видеть мистера Эллиса, сварливого библиотекаря, за стойкой. Вместо него за столом сидел широкоплечий мужчина в темном костюме и солнцезащитных очках. Все более и более жутко.

Он был слишком самоуверен, слишком нетерпелив. С поисками Диггса придется подождать. Ему нужно вернуться домой, пока не появился еще один из этих говорящих котов.

Засунув руки в карманы, он пытался выглядеть скучающим, в то же время незаметно следя за тем, чтобы ни одна птица не покинула свой насест и не последовала за ним. Он завернул за следующий угол, и библиотека исчезла из виду. Как только он вышел из поля зрения ворон, он прекратил притворяться и рванул, как человек-ракета.

Во время полного спринта его мышцы начали гореть, а легкие болеть. Перейдя на бег трусцой, он заставил свои дрожащие ноги продолжать двигаться. Ему нужно было вернуться домой.

Его концентрация пошатнулась, и каменная песня крошечными скачками вышла из-под его контроля. Тротуар дрожал под ним, и от некоторых его шагов на тротуаре оставались паутинные трещины. Ему было все равно.

Вен был во Флинтвилле. Ему нужно было возвращаться домой.

Его нога ступила на знакомый бордюр. Он был всего в квартале от дома. Ему следовало бы почувствовать облегчение, но он почти чувствовал, как Вен дышит ему в затылок. Вздернув подбородок, он набрал последнюю скорость и на полном ходу ворвался в последний поворот.

Он мельком увидел пару черных слаксов, а затем врезался во что-то, похожее на кирпичную стену.

Он упал назад, ободрав локоть о тротуар и больно ударившись копчиком.

Мужчина в черном костюме и шелковом галстуке в тон уставился на него сверху вниз сквозь дорогие на вид черные солнцезащитные очки. Ростом более шести футов, у мужчины были коротко подстриженные волосы, широкие плечи и глубокая бочкообразная грудь.

Лицо мужчины расплылось в удивительно широкой улыбке.

– Эй, амиго, – воскликнул он с веселым южным акцентом и протянул большую загорелую руку. – Тебе нужно немного притормозить, пока ты не поранился.

13. Улыбашка

Майкл ухватился за протянутую руку, и незнакомец рывком поставил его на ноги.

– Простите, – извинился он, отряхивая грязь со штанов. – Наверное, я не смотрел, куда шел.

– Нет проблем, малыш. – Незнакомец дружески положил большую руку ему на плечо. – С тобой все в порядке? Ты здорово ушибся.

– Просто немного побаливает, вот и все.

Уголки улыбки мужчины дрогнули, как будто он нашел ответ забавным.

– Уверен, что с тобой все в порядке?

По какой-то причине Майкл не доверял этой улыбке. Выражение лица почему-то казалось фальшивым, как отрепетированная доброжелательность продавца подержанных автомобилей.

– Да, я в порядке. Извините, что наткнулся на вас. – Хватит болтовни, решил Майкл. Он извинился перед Улыбашкой. Пора снова трогаться в путь. – Я, пожалуй, пойду.

Улыбашка сжал его плечо.

– Я рад, что с тобой все в порядке, амиго. – Все еще ухмыляясь, он повернул голову и заговорил с другим мужчиной в темном костюме, стоявшим позади него. – С ним все в порядке.

У Майкла пересохло во рту. Человек, стоявший позади Улыбашки, был ужасно изможденным, почти похожим на скелет, с желтоватой кожей, которая так глубоко впадала в щеки, что его лицо напоминало тонко обтянутый череп в темных очках.

Череполицый не ответил Улыбашке. Он не отрывал взгляда от улицы, как будто ждал такси... или выступал в роли наблюдателя.

Скользящее беспокойство коснулось Майкла.

– Мне действительно пора идти.

Хватка Улыбашки немного усилилась.

– Подожди секунду, амиго. Мы хотели спросить, не мог бы ты нам кое с чем помочь.

– Помочь с чем?

Улыбашка пожал плечами.

– Ну, мы с моим приятелем в настоящей передряге. Видишь ли, мы здесь кое-что потеряли, черную кошку. Ты видел кошку?

– Кошку? – Майкл сглотнул, омывая пересохший рот. – Черную кошку?

– Кошку, – повторил Улыбашка. – Это не слишком сложный вопрос, не так ли? Я имею в виду, ты бы знал разницу между кошкой и, скажем, зеброй или орангутангом? Держу пари, ты и раньше видел кошек. Это маленькие пушистые создания.

– Конечно. Я имею в виду… Я просто... – Майкл нервно рассмеялся. – Я знаю, что такое кошка.

– Это супер, амиго, – сказал Улыбашка. – Рад, что мы это прояснили. Ты живешь где-то поблизости? – Вопрос возник из ниоткуда, вырвался, как приманка рыболова.

Майкл почти улыбнулся. Назначенный судом психотерапевт, доктор Рейнольдс, использовал ту же технику, чтобы попытаться заставить Майкла рассказать о своих чувствах. Он ответил Улыбашке так же, как ответил доктору Рейнольдсу.

– Хм?

– Я спросил тебя, живешь ли ты где-то поблизости, – сказал Улыбашка. – Ты, должно быть, не расслышал меня.

– О, – рассеянно ответил Майкл. – Простите.

– Ничего, амиго. – Широкая улыбка Улыбашки превратилась в едва заметную дугу, похожую на последнее отражение луны перед затмением. – Теперь ты меня слышишь? – Стальные пальцы впились в плечо Майкла. – Ты слышишь звук моего голоса?

Майкл подавил стон.

– Я вас слышу.

– И что?

– Я живу… Я живу не слишком далеко отсюда.

– Не слишком далеко? – Лунная улыбка дрогнула. – Это здорово, амиго. Это просто замечательно, просто идеально. Но я перевариваю это.

– Что?

Улыбашка снова облизнул зубы.

– Я хотел сказать, отвлекся. Тогда вернемся к делу… ты видел черную кошку?

– Нет.

– Уверен? – воскликнул Улыбашка. – Бедняжка, ты же знаешь, она наполовину слепая. Ты сразу это поймешь, потому что глаза у милой кошечки не совпадают. Один зеленый, а другой коричневый. Ты видел здесь каких-нибудь таких кошек?

Руки Майкла начали дрожать. Он засунул их в карманы.

– Нет.

– Уверен? – Улыбашка взглянул на руки Майкла, засунутые в карманы.

– Уверен.

– Ты уверен, что уверен? – настаивал Улыбашка. – Ты уверен положительно, на сто процентов?

Майкл неуверенно кивнул.

Улыбашка пожал плечами.

– Забавно. Я был уверен, что ты сможешь нам помочь. Ну что ж. Извини, что побеспокоил.

Улыбашка отпустил его, и покалывающий прилив крови запульсировал в плече Майкла.

– Мне нужно идти, – слабо сказал он, обходя Улыбашку.

– Хорошо, амиго, – любезно согласился Улыбашка. – О, и тебе, наверное, следует знать, что все твои маленькие друзья умрут.

Майкл замер.

– Тебя это расстраивает? Что ж, мой отец всегда говорил, что жизнь лжеца полна разочарований. – Улыбашка наклонился поближе к Майклу и прошептал ему на ухо, как темный полуночный ветер. – Маленькая черная птичка сказала мне, что у тебя во дворе умерла кошка, амиго. Ты лжец, Майкл Стивенс.

Сердце Майкла пропустило удар. Улыбашка знал его имя.

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Да ладно тебе, – сказал Улыбашка. – Расскажи дяде Набалу свои маленькие секреты. – Дружелюбный протяжный звук перешел в звериное рычание. – Что ты знаешь? Что они скрывают?

– Ничего!

– Твой выбор, амиго. – Улыбашка вытащил из кармана шприц в стальной оболочке. – Мы просто продолжим этот разговор в более уединенном месте. Мы бы не хотели, чтобы у людей сложилось неправильное представление.

Они собирались накачать его наркотиками!

Бешено колотящееся сердце Майкла забилось сильнее. Острие шприца ударилось о его бицепс, а затем с металлическим звоном отломилось.

Улыбка Улыбашки померкла.

– Что за х…?

Каменная песня усилилась.

– Отойди от меня! – взревел Майкл.

Тротуар треснул со звуком, похожим на выстрел, и земля под ногами Улыбашки подпрыгнула, отбросив его в припаркованную неподалеку машину с достаточной силой, чтобы помять крыло.

Солнцезащитные очки Майкла разлетелись вдребезги, и серебряные нити света вырвались из его глаз и тела, осветив тротуар. Он был мостовой, улицей и тротуаром. Водопроводные трубы были онемевшими щепками в его плоти; пересекающиеся канализационные трубы – зияющей пустотой в животе.

– Это четвертый блок. Вход, контроль! – Шипящий гейзер поднялся с тротуара рядом с Череполицым, окатив его, когда он закричал в воротник и прижал костлявый палец к уху. – У нас приоритетная ситуация номер один. Запрашиваю немедленные инструкции!

– Боже мой, Майкл, у тебя действительно есть секрет. – Ухмыляясь, Улыбашка оттолкнулся от помятой машины. – Я видел эти глаза раньше, но огни? – Он громко присвистнул. – Так вот, это что-то новенькое. Однако должен сказать, выглядишь ты не так уж сексуально. Ты хорошо себя чувствуешь, или у тебя немного кружится голова?

Майкл прищурил свои серебристые глаза.

– Держись от меня подальше. Не заставляй меня причинять тебе боль. – Земля снова задрожала, но меньше, чем раньше. Его зрение затуманилось.

Улыбашка покачал головой.

– Ты вроде как новичок в этом деле, я прав?

Серебристый свет замерцал вокруг него, а затем полностью погас. Майкл пошатнулся.

– Видишь? Я кое-что знаю о секретах, Майкл. Например... – Улыбашка потянулся за солнцезащитными очками, но костлявая рука сомкнулась на его запястье.

– Садись в машину. – Череп оттащил руку Улыбашки от его очков. – Мы уходим.

Улыбашка высвободился из объятий худощавого мужчины.

– Ты что, с ума сошел? Ты видел, что сделал этот парень. Доктор...

– Приказал нам отступить, – закончил Череполицый. Подойдя к помятому седану, он открыл дверь со стороны водителя. – Это прямой приказ, Набал. Мы отступаем. Залезай.

– Что здесь происходит? – крикнула миссис Финч с другой стороны улицы. В руке у старухи была грязная лопата, и она яростно размахивала ею, ковыляя к ним. Должно быть, она услышала треск разрушенного тротуара из своего сада на заднем дворе и спустилась вниз по кварталу, чтобы выяснить, в чем дело. – Это ты, Майкл?

Майкл попытался ответить ей, но все, что у него вышло, было сухим хрипом. Головокружение и тошнота лишили его голоса, а также сил.

Улыбашка перевел взгляд с миссис Финч на Майкла.

– Спасен ведьмой, амиго. Ну что ж. – Отойдя в сторону, он открыл пассажирскую дверь и забрался внутрь. – Очень скоро увидимся, амиго. Рассчитывай на это.

Ответом Майкла была шумная рвота на тротуар.

Улыбашка рассмеялся. Череполицый завел двигатель, и машина умчалась прочь.