Текст книги "Тоби Лолнесс. Глаза Элизы"

Автор книги: Тимоте де Фомбель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Мы не боимся смерти, – невозмутимо ответил второй странник.

– У нас не было выбора, – настаивал первый.

– Что же заставило вас подняться на Дерево? – спросил Лунный Диск.

– Кое-кто покинул равнину в пору первого снега. Мы отправились на поиски.

– Кто? – продолжал допрос Лунный Диск.

– Непростительное безрассудство! – бушевал Джалам. – Нельзя оставлять свой дом зимой!

– Кого вы ищете? – не отставал Лунный Диск.

Странники переглянулись. Затем ответили:

– Твою сестру, Илайю.

Все разом смолкли.

– Мы не знаем, почему она ушла и зачем.

Лунный Диск представил заснеженные поля, скользкие отвесные уступы коры, головокружительно высокий ствол Дерева, его узловатые ветви. Неужели Илайя проделала такой опасный путь в одиночку?

Один из юношей продолжал:

– Три дня назад мы настигли ее неподалеку отсюда. Я заговорил с ней, а она набросилась на меня и попыталась убить. Не знаю, что на нее нашло. Не понимаю, чего она хочет.

– С тех пор как ты ушел, в сердце твоей сестры полыхает ярость. С тех пор как с нами больше нет Ветки, – подхватил второй.

Лунный Диск вспомнил добрую ласковую девочку, ненамного старше его, которая всему его научила, заменила мать, отца, всю семью. Пела ему зимой в шатре-колосе чудесные песни… Куда подевалась ее доброта? Зачем Илайя поднялась на Дерево?

– Они вот-вот ее схватят! – воскликнул Лунный Диск в испуге.

Юноши ответили не сразу.

– Илайю уже схватили. Они поймали нас всех. Но она так отчаянно сопротивлялась, что ее заперли отдельно от остальных. Когда нас вели сюда, мы слышали, как она кричит и бьется где-то наверху.

– Моя сестра здесь?! – чуть слышно прошептал Лунный Диск. Он был вне себя от ужаса.

Вечером в классе на краю котловины царила напряженная тишина. Тридцать пожилых школьников с нетерпением ждали, когда они спустятся в подземный ход. Все основательно подготовились к побегу: под робы надели теплые свитера, в портфельчики спрятали запасы провизии. У Ролдена руки тряслись сильнее обычного.

Никто не мог придумать тему занятия, и вдруг Зеф Кларак вызвался прочитать лекцию. На лицах у всех появилось искреннее удивление. Ведь Зеф – худший ученик, абсолютный невежда, ставший нотариусом по счастливой случайности, – не знает ну ничегошеньки!

Один из заключенных посоветовал ему обучить их наскоро вышиванию, другой – выпечке лиственных пирогов, третий попросил напомнить всем таблицу умножения. Зеф с извинениями отклонил все предложения, поскольку ничего не смыслил ни в рукоделии, ни в математике, ни в кулинарии.

В конце концов отличную идею подала ему Майя.

И вот знаменитое страшилище с Вершины, Зеф Кларак, самый уродливый человек на Дереве, начал рассуждать… о внутренней красоте!

Но никто, кроме Майи, так и не узнал, что он думает по этому поводу. Заключенные были заняты вовсе не Зефом: все их внимание было приковано к то удаляющимся, то приближающимся шагам стражников за окном.

Зеф не замечал пренебрежения слушателей. Даже забыл о предстоящем побеге – вдохновенно и без прикрас он повествовал о своем детстве. Перевоплощался то в страшненького бесформенного младенца, при виде которого акушерки упали в обморок, то в неприглядного мальчика, который день за днем учился затмевать внутренним светом свое внешнее уродство.

Майю его рассказ растрогал до глубины души.

Наконец Сим Лолнесс подал знак: «Пора!» Первым встал на четвереньки и пополз к люку, который находился под кафедрой.

Именно в этот миг дверь бесшумно открылась. Зеф сейчас же умолк. Сим понял, что опасность близко, быстро улегся на пол, закрыв собою люк, и зажмурился. Он услышал, как кто-то не спеша подошел к нему, а Зеф прошептал:

– Тише, профессор решил вздремнуть!

– Подожду, пока проснется, – раздался прямо у него над головой низкий женский голос.

Пришла Минуека. Она встала рядом с Симом и молча слушала Зефа, который продолжил свои рассуждения. Его слова потрясли, заворожили Минуеку. Она и не знала, что бывает внутренняя красота!

Сим понял, что уходить охранница не собирается, поэтому потянулся, зевнул и приподнялся, изображая, будто очнулся ото сна.

– Там еще одного Облезлого привели. Вас ждут.

– Опять? – удивился Сим. – Вы же сегодня утром двоих поймали, я их уже видел.

– Пошли, так надо.

Сим никогда не уклонялся от обязанности знакомиться с новыми пленниками. Он кивнул и встал, надеясь, что успеет вовремя вернуться – нужно только управиться побыстрее. Минуека нехотя поплелась за ним, хотя ей так хотелось дослушать лекцию Зефа!

– Я ненадолго, – заверил Сим остальных, выходя из класса. – Спокойно дождитесь меня. Не бойтесь: планы не меняются.

В ответ он услышал тяжкий единодушный вздох пожилых школьников. Увидел, как ходят ходуном руки Ролдена. Через два часа старику исполнится сто три года!

Минуека привела профессора в крошечную каморку, а сама ушла. Сима разбирало любопытство, хотелось взглянуть на последнего из пойманных за сегодня. Странно, что он был один. Люди из Травяного Племени редко путешествуют в одиночку.

Ждать пришлось долго. Профессор нервничал и, чтобы успокоиться, стал заново продумывать детали предстоящего побега. Весна только начиналась, рассветало около семи. Даже если они выберутся наружу в полночь, им удастся преодолеть большую часть пути в темноте. Беглецы успеют спрятаться в надежном месте и осуществить весь план до конца. На свободе! Что верно, то верно: вывести тридцать стариков из отлично охраняемой тюрьмы непросто. Однако Сим не сомневался в успехе. Никто и ничто их не остановит!

Тут привели пленника. В каморке было темно, и профессор увидел лишь голубоватое свечение его ступней.

– Этот старик тебе знаком? – спросил тюремщик Облезлого.

Очки Сима Лолнесса поблескивали в полумраке. Пленник не отвечал. Оба напряженно вглядывались в темноту, пока их глаза, привыкнув, не начали различать смутные очертания. Вдруг профессор заморгал часто-часто. На остающемся в тени лице человека Травяного Племени не дрогнула ни одна черта. Наконец он ответил:

– Нет. Я его не знаю.

Сим вернулся в класс бледный и взволнованный. Опустившись на низенький стул, он что-то шепнул на ухо жене. Майя тоже мгновенно побледнела, потом счастливо улыбнулась и положила голову мужу на плечо, прижавшись лбом к его шее. Он боялся спугнуть этот драгоценный миг. Их жизнь внезапно озарилась ласковым светом надежды.

Зеф упорно продолжал говорить, хотя теперь его и вовсе никто не слушал.

Профессор наклонился и тихонько передал новость заключенному, который сидел перед ним. Вскоре она облетела весь класс.

Даже Зеф Кларак понял: «Сим и Майя остаются в тюрьме. Из-за юноши, которого здесь считают жителем равнин. Профессор узнал его по голосу Он уверен, что это Тоби Лолнесс».

В глазах Майи впервые за долгое время появился блеск. Сим взглядом просил прощения у Альбера Ролдена, давая понять, что ему очень стыдно. Но в глубине души он ликовал!

Ролден огладил бороду, взял карандаш и написал на бумаге несколько строк. Его послание прочли все, передавая листок друг другу: «Побег вполне можно отложить. Как вы понимаете, мы ни за что не оставим вас одних. С уважением, Альбер Ролден».

Наступившую тишину нарушила Майя. Она запела поздравительную песню, и все тотчас ее подхватили, окружив именинника. Отложить не означало забыть. Вскоре они убегут все вместе, с Тоби, Майей и Симом!

Послышался топот сапог – со всех сторон сбежались охранники, требуя, чтобы заключенные прекратили петь.

Когда поздравления закончились, почтенный Ролден вздохнул с облегчением. Он один знал наверняка, что столетнему человеку следует готовиться к куда более важному и опасному путешествию, которое не отсрочит даже самый неожиданный поворот событий.

18
Беглянка

Элизе казалось, что к ней благоволит даже ветер, который дул в спину и помогал быстрее спускаться к Нижним Ветвям. Съехав по туннелю-соломинке, она очутилась на изъеденной долгоносиками ветке и поспешно скрылась в зарослях лишайника.

Весна еще не одолела сопротивление зимы. Холод и лежавший повсюду снег не давали девушке остановиться и передохнуть.

Время от времени навстречу попадались бесприютные бродяги с голодным взглядом, к счастью, ее они не трогали. Элиза миновала несколько разоренных селений. Они выглядели обезлюдевшими, но на самом деле под развалинами и в трещинах коры прятались целые семьи. Из укрытий за ней наблюдало множество глаз, а Элиза ускоряла шаг, торопясь вернуться на берега родного озера, хранившего чистоту и природную первозданность.

Но один раз она задержалась – возле уховертки, которая оберегала свою кладку. Несомненно, это была самка, поскольку самцы не выносят зимних холодов. Девушка знала, что уховертки – нежнейшие матери. Однажды весной неподалеку от дома Элизы поселилась точно такая же со своим выводком. Иза Ли каждый день их подкармливала, а ее маленькая дочка, опасаясь грозных жвал огромных насекомых, крепко вцеплялась в материнскую юбку. Постепенно Иза научила ее не бояться. Мудрое доверие к миру и сострадание к живым существам она передавала дочери не с помощью наставлений, а собственным примером, повседневными заботами обо всех вокруг. Временами Элиза жалела, что мама так мало с ней разговаривала. Но она уже тогда понимала, что доверие и ласка драгоценнее любых объяснений.

Теперь ей так хотелось обнять маму! И она спешила туда, где они расстались, к ферме Ассельдоров на границе с Нижними Ветвями. Элиза не сомневалась, что найдет маму именно там.

Девушка почти не спала, бежала и днем, и ночью. Тоби тоже проделал весь этот долгий путь бегом, когда люди Джо Мича схватили его родителей. И Элизе казалось, что она идет по свежему следу маленького изгнанника.

Всю зиму Элизу поддерживали только редкие встречи с Нильсом Аменом. Арбайенн каждый раз произносил одни и те же слова:

– К вам посетитель!

И уходя, неизменно бросал на Нильса неприязненный недоверчивый взгляд. А Элиза, напротив, словно в отместку Арбайенну, проникалась к молодому дровосеку все большей симпатией.

Гость начинал беседу с нравоучений и уговоров – их девушка пропускала мимо ушей. Рассказывал, какой честный и порядочный человек Лео Блю, как отважно он сражается с Облезлыми, злым народом, убившим его отца. Уверял:

– Вам следует познакомиться с ним поближе. Честно говоря, поначалу я и сам был о нем невысокого мнения. Но теперь мы так подружились…

Элиза с нетерпением ждала, когда же начнутся иносказания, упоминания о прошлом – ясные для нее, но скрытые ото всех остальных. Нильс вплетал их в свою речь незаметно. К примеру, вот так:

– Пока что вы пленница, одинокая, оставленная всеми посреди суровой зимы. Вас согревают лишь воспоминания. Вы постоянно одна. Но есть человек, способный вас освободить, растопить лед вокруг, увести вас на берег большого озера, где вы танцевали в детстве.

Да, он часто заговаривал об озере, и тогда Элиза словно слышала голос Тоби. В такие минуты ей хотелось посмотреть на Нильса, поблагодарить его хотя бы взглядом, но она сдерживалась и по-прежнему стояла, отвернувшись к стене и закрыв глаза.

Слова друга помогали ей представить лицо любимого особенно отчетливо.

Ночью, совсем обессилев, девушка добралась до котловины Джо Мича. Она знала, сколько опасностей ее здесь подстерегает, и все-таки упорно шла вперед, надеясь обогнать преследователей и миновать ферму раньше, чем весть о ее побеге достигнет ушей здешних обитателей.

Элиза знала: останавливаться нельзя. Но ее одолела усталость. Ноги не слушались. А ей так хотелось уйти от котловины как можно дальше, пока не рассвело! На заре колени у нее подогнулись, голова закружилась, и несчастная Элиза упала без сознания, закатившись, по счастью, в трещину в коре.

Через несколько часов ее разбудил странный топот. Солнце давно взошло. Приподнявшись на локтях, Элиза выглянула наружу, посмотреть, кто идет по узкой тропе, где с ней недавно случился обморок. Это были… рыжие муравьи!

Они двигались очень медленно, тащили что-то вроде большого шара. Элиза догадалась, что это клетка-ловушка. Охотники зарывали такие в мох, чтобы поймать тлю. Как только насекомое попадало внутрь, дверцы резко захлопывались.

Муравьям удалось вытащить ловушку вместе с добычей. Теперь они тащили находку в муравейник, чтобы там разломать прутья клетки и насладиться ее содержимым вместе с остальными. К рыжим муравьям, готовым кусать и пожирать всех и вся, Элиза не испытывала ни капли симпатии. Мало кого она боялась сильнее. Девушка хотела было спрятаться обратно, чтобы муравьиная процессия ее не заметила, но внезапно клетка зацепилась за сучок, и носильщики остановились, тщетно пытаясь сдвинуть ее с места. Они переговаривались между собой на муравьином языке – дружелюбно щекотали друг друга усиками.

Любопытство заставило Элизу задержаться у края трещины.

И тут она разглядела, кто попался в ловушку. От ужаса сердце забилось так часто, что ей даже пришлось зажать рукой рот, чтобы не закричать: в клетке сидела не тля, не блоха, не личинка, а девочка лет пятнадцати с огромными глазами, в которых застыл безумный, невероятный страх.

Муравьям никак не удавалось перетащить неудобную ношу через колдобину, от нетерпения и недовольства они противно стучали лапками. Элиза не стала медлить и раздумывать: она выскочила из своего убежища, со всех ног бросилась к клетке и взобралась на нее так стремительно, что муравьи не успели понять, откуда она взялась. В руках у девушки была длинная тростинка, и она размахивала ею во все стороны.

Пленница не вскрикнула, не пошевелилась, только испуганно смотрела на Элизу.

– Я спасу тебя, – пообещала та.

Ее окружило с десяток муравьев, насекомые подбирались все ближе. Элиза с воплем огрела самого крупного по голове. Оглушенный, он рухнул на кору. Другого Элиза пнула изо всех сил, и тот, скатившись с ветки, увлек за собой еще двух.

Девочка даже не попыталась ей помочь, хотя прутья клетки защищали ее надежнее, чем жалкая тростинка отважную спасительницу, всерьез рисковавшую жизнью.

Элиза без устали размахивала копьем, однако врагов было слишком много, и они неумолимо надвигались со всех сторон. Она отбрасывала двух, а на их месте возникали еще четверо…

Бой затягивался, и девушка поняла, что муравьиного полчища ей не одолеть. В отчаянии она ткнула тростинкой в очередного муравья, но промахнулась, а ее копье переломилось о прочный прут ловушки. Усталая, обессилевшая Элиза оказалась безоружной среди безжалостных рыжих убийц.

С мольбой подняла она глаза к небу и подумала об отце. Никогда прежде Элиза не решалась представить себе его лицо, даже вспомнить имя, а тут вдруг впервые из глубин памяти всплыл его смех, ласковый, веселый…

Об отце она ничего не знала, мама никогда о нем не рассказывала.

Но сейчас Элиза отчетливо услышала радостный отцовский смех и решила, что умерла.

Девушка стояла, запрокинув голову и зажмурившись. Открыв глаза, она увидела, что на нее сверху падает что-то огромное, зеленое, жуткое… Послышался свист, будто воздух рассек удар клинка. Неведомое существо едва задело Элизу, а вот муравьям досталось: одного оно с треском перекусило пополам, другому оторвало голову. Спастись от могучего чудовища не удавалось никому, муравьи гибли, не успевая опомниться. Через мгновение рыжая армия обратилась в бегство.

Элиза поняла, что на муравьев напал богомол, самое невозмутимое и жестокое насекомое Дерева. Самка богомола способна одолеть любого противника, если тот, конечно, не намного больше ее. Сейчас огромной лапой она поймала убегающего муравья и вспорола ему брюхо. Пожирая добычу, случайно толкнула клетку, и та покатилась.

Элиза судорожно вцепилась в прутья.

Плетеный шар привлек внимание громадного насекомого. Самка резко повернула голову и выронила недоеденного муравья. Устрашающие сочленения ее тела разом пришли в движение. Она будто в клещах зажала клетку и поднесла ее к большим тусклым глазам. Маленькая пленница от страха потеряла сознание. Элиза, которая по-прежнему оставалась снаружи, замерла.

Самка богомола сломала несколько прутьев, и девушке удалось проскользнуть внутрь ловушки. Насекомое долго смотрело на обеих, затем опустило клетку на кору. Внезапно длинные зеленые лапы и усики судорожно задергались, самка вся сжалась, начала оседать… и секунду спустя упала замертво.

Некоторое время Элиза не решалась пошевелиться. Вопреки законам природы самка богомола долгие месяцы прожила под снегом, уцелела зимой, где-то пряталась, охотилась неведомо как. А теперь спасла жизнь двум девушкам и ни с того ни с сего умерла, не причинив им ни малейшего вреда.

Настоящее чудо! Оно укрепило в Элизе веру в благосклонность судьбы.

Девушка вытащила пленницу из клетки – та еще не пришла в себя – и укрыла ее пальто, которое прежде носил Пюре. Незнакомка была в грязи, длинные спутанные волосы закрывали ее лицо, но Элиза сразу догадалась, что перед ней Облезлая: от ступней девочки исходило неровное голубоватое свечение.

Кроме своей мамы, Изы, Элиза прежде никогда не встречала людей Травяного Племени. Она внимательно разглядывала пленницу. Наконец та открыла глаза. Элиза положила ей руку на лоб, проверяя, нет ли жара.

– Не бойся, я тебя не брошу.

Девочка укрылась пальто с головой.

Элиза отошла на несколько шагов, чтобы набрать воды.

Вернувшись, присела на корточки рядом с закутанной в пальто фигуркой и ласково спросила:

– Пить хочешь?

Незнакомка не отвечала. Элиза схватила пальто за воротник и приподняла: девочки под ним не было… Она исчезла!

Элиза оглянулась по сторонам: никого. Кругом неподвижный лишайник, зловещая тишина. Странная незнакомка возникла из пустоты и растворилась в воздухе, как привидение. Откуда она взялась?

– Вернись! – крикнула Элиза.

Позади нее в зарослях послышался шорох. Девушка поспешила туда и увидела сотни деловитых муравьев, растаскивающих по кускам останки самки богомола. Эти твари в конце концов всегда выходят победителями.

Элиза попятилась, подхватила пальто Пюре, надела его, пытаясь согреться, и поспешила прочь. На бегу она подумала: «Эта девочка снова попадет в беду. Непременно».

Так и случилось. На следующий день Илайю поймали дозорные Джо Мича.

Вскоре Элиза приблизилась к ферме Ассельдоров.

Еще не рассвело, лишь в небе появились первые розовые блики.

На границе с Нижними Ветвями Элиза впервые остановилась. Она почувствовала небывалое волнение и жадно вдохнула ледяной воздух, наполненный разными, знакомыми с детства ароматами. Пахло весенней утренней свежестью, травяным отваром, дымом над очагом, где огонь не гасили всю зиму.

Элиза все продумала. Она отлично знала, что план довольно рискованный, но ничего другого попросту не оставалось. Ферму так хорошо охраняли, что ей бы никогда не удалось пробраться туда незамеченной и вывести маму тайно.

Придется действовать напролом, поставив все на карту.

Изнутри пальто Пюре оказалось подбито желто-черным мехом. Элиза вывернула его наизнанку, собираясь предстать перед охраной великолепной дамой в мехах. Растрепанные волосы спрятала под капюшоном, подвела глаза.

Завидев часовых, сделала глубокий вдох и выступила вперед: была не была!

– Да я вас Фтицам скормлю, проклятые! – закричала она. – Негодяи! Где вас носит, остолопы-носильщики?

Часовые остолбенели от изумления: Элиза ругала на чем свет стоит туфли, у которых будто бы сломались каблуки, так что ей, бедняжке, пришлось их выбросить и плестись босой.

– Чижики безмозглые, скворцы ощипанные, трясогузки!

Птичьи ругательства далеко разносились над зарослями лишайника. Элиза сделала вид, что только что заметила оторопевших солдат.

– А вы, никчемные, почему сразу не бросились мне на помощь? Кто тут главный?

Оробев, те почтительно сняли шапки и заблеяли:

– Мы… Я… Мы охотно вам поможем…

– Начальника сюда! Живо! – приказала Элиза.

Один из солдат потихоньку ткнул локтем в бок другого и прошептал:

– Узнаешь, кто это?

– Нет.

– Беглянка с Вершины!

– Да ну?

– Точно! Я сам видел, как Лео Блю увозил ее отсюда.

Солдаты колебались всего минуту, а затем набросились на Элизу, схватили и потащили на ферму.

Девушка не сопротивлялась и покорно пошла с ними, пряча злорадную улыбку. Разве могут глупые часовые догадаться, что, сами того не желая, ей помогают?

В один миг построилась вся казарма. Вызвали Гаррика, начальника гарнизона.

Элиза незаметно осмотрелась. Дом Ассельдоров совсем обветшал, похоже, здесь давно никто не жил. Чтобы скрыть замешательство, она приподняла воротник. Куда подевалась семья Ассельдор? А главное, где теперь Иза Ли?

Гаррик выбежал во двор, потирая руки. Побег Ассельдоров вызвал страшный скандал, и с тех пор ему никак не удавалось загладить вину в глазах Джо Мича и Лео Блю. А тут такая исключительная удача: поймана сбежавшая невеста самого Лео!

– А я и не знал, что вам удалось сбежать, – захихикал он.

– Вот и я ничего не слышала о побеге, – мгновенно нашлась Элиза.

– Я-то думал, он на вас женится.

– Я тоже – и не ошиблась.

– Так почему же солдаты притащили вас будто пленницу?

Со светской улыбкой Элиза недоуменно развела руками:

– И я удивляюсь, любезный… Простите, как ваше имя?

– Гаррик.

Она протянула ему руку для поцелуя.

– Очень приятно, господин Баррик. Лео столько о вас рассказывал…

Начальник гарнизона был польщен и обезоружен. Юная дама держалась абсолютно непринужденно и так изменилась! Превратилась в изнеженную, капризную, своенравную принцессу. Он не осмелился прикоснуться к ее руке.

– Я лично доставлю вас к Лео Блю.

– Он вам обрадуется, не сомневаюсь. Но, думаю, тут же отрубит вам голову.

– Как? Что вы сказали?

От неожиданности он поперхнулся.

– Повторяю: Лео не станет с вами церемониться, узнав, какой прием…

Элиза сделала паузу, небрежно стряхнув дорожную пыль с мехового воротника пальто.

–.. узнав, какой прием вы оказали госпоже Элизе Блю, – закончила она с торжеством.

У схвативших ее часовых глаза полезли на лоб от удивления. Неужели это она…

– Лео был удивлен тем, что вы пренебрегли приглашением на нашу свадьбу, господин Баррик…

Начальник гарнизона застучал зубами от страха.

– Гаррик, – робко поправил он.

– Ну да, простите, никак не запомню ваше имя, хотя Лео столько раз повторял, что некий Гаррик едва ли доживет до весны…

– Так вы… Так вы теперь и вправду госпожа Блю?

– Полагаю, муж сюда еще не прибыл?

– Нет, госпожа Блю.

– Досадно. Пожалуйста, скажите своим людям, чтобы они не выщипывали мех из рукавов моего пальто.

– Немедленно отпустите госпожу Блю, – начальник гарнизона чуть не плакал. – Поверьте, мне так стыдно, обидно… Мне так…

– Не стоит рассыпаться в извинениях, любезный. Лучше скажите, есть ли у кого-нибудь здесь мозги?

Гаррик окончательно растерялся.

– Что, простите?

– Мозги. Мне нужно узнать нечто важное, а для этого потребуется человек с мозгами.

– Возможно, я подойду…

Элиза расхохоталась. Начальник гарнизона натянуто захихикал в ответ.

– Вы?!

Она засмеялась еще громче.

– Да вы шутите!

Гаррик покраснел. Никто еще не оскорблял его так при подчиненных.

– Ладно, попробуем, – выдержав паузу, снисходительно согласилась Элиза. – Отвечайте, где люди, которые прежде жили на этой ферме?

У начальника гарнизона начался нервный тик, глаза забегали, как встревоженные мухи, затем скосились к носу, и он пролепетал:

– Эти люди уснули, госпожа Бла… То есть я хотел сказать, эти люди улизнули, госпожа Блю…

– Неужто? Все до единого?

– Нет. Есть тут один…

– Да-да, я внимательно слушаю.

– Мальчишка еще здесь.

– Мальчишка?

– Если бы не его шалости…

– Где он?

– Заперт в подвале.

– Немедленно покажите его мне!

– Боюсь, он вам не понравится. Мы ведь о нем позабыли…

Начальнику гарнизона пришлось отвести Элизу к люку. Солдаты долго разыскивали ключи. Крышку давным-давно не открывали, и теперь она не поддавалась.

– Выломать ее! – приказала Элиза.

В первое мгновение дневной свет ослепил Мо Ассельдора, привыкшего к темноте. Начальник гарнизона не выпускал его из подвала с тех пор, как сбежали его родные. К счастью, здесь оставались кое-какие припасы. Мо думал, что никогда больше не увидит солнца. Когда его вытащили, он узнал голос Элизы, кричавшей на солдат, но от слабости не мог произнести ни слова. Юноша не понимал, что происходит. Только чувствовал, что его куда-то несут, укрывают… А затем ноздри защекотал свежий лесной воздух.

Его увозили на санках.

Мо Ассельдор проспал целые сутки. Очнувшись, он увидел большие глаза Элизы, склонившейся над ним. Девушка закутала его в теплое одеяло, уложив на сани с перьевыми полозьями.

На ферме она торжественно пообещала начальнику гарнизона, что не расскажет Лео о его чудовищной оплошности.

– Вы вправду меня прощаете? – скулил тот.

– Да, но при одном условии. Вы отпустите мальчишку со мной. Пусть прогуляется.

Сейчас Элиза напоила Мо теплой водой, остановившись на белой заснеженной поляне, и сквозь переплетение ветвей он видел чистое небо.

– Куда мы едем? – с усилием выговорил Мо.

– К моей маме, – спокойно ответила Элиза.

И потащила санки дальше по талому снегу.