Текст книги "Неукротимый голод (ЛП)"
Автор книги: Тиффани Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)
Она ухмыльнулась.
– Может быть, если ты пойдешь поноешь своему папочке-космическому моржу, он заплатит, чтобы тебя по-настоящему обучили.
Он откинулся назад и с бессловесным криком запустил в нее правой рукой. Шей пригнулась и отскочила влево, избегая удара. Его кулак ударился о стену.
Нострус вскрикнул от боли. Шей ударила его кулаком в почку – если, во всяком случае, там была почка у волтурианцев.
Он хмыкнул и, размахнувшись, ударил Шей локтем по затылку. Звук удара был похож на глухой удар кости о кость. В глазах у нее на мгновение потемнело, и она отшатнулась. Несколько огромных неуклюжих шагов вынесли ее к центру коридора, прежде чем она, наконец, обрела равновесие. Она развернулась лицом к Нострусу.
Он повернулся к ней, вытягивая и сгибая пальцы правой руки и встряхивая ее, как будто пытаясь унять сильную боль.
– Мой ажера испортил тебе руку, да? – Шей отвернулась от него правым боком и потянулась к карману. – Должно быть, отстой, у тебя такие изящные пальцы.
С горящими глазами Нострус подбежал к ней и сорвал с пояса электрошоковую дубинку.
Пальцы Шей сомкнулись на рукояти бластера. Она отступила назад, потянувшись за оружием. Нострус взмахнул рукой, и электрошоковая дубинка вытянулась на всю длину, с треском ожив.
Бластер зацепился за ткань кармана куртки.
Блядь. Тупая, блядь, проклятая куртка!
Шей отскочила назад, когда Нострус по широкой дуге замахнулся на нее дубинкой. Она повернула бластер в кармане и нажала на спусковой крючок, стреляя от бедра. Сине-белый плазменный разряд рассек воздух всего в нескольких сантиметрах от левого локтя Ноструса. Она направила оружие к его телу и выстрелила снова, но переусердствовала со вторым выстрелом – пуля прошла мимо его правого бедра, прожигая дыру в куртке. Вонь паленой ткани ударила в нос.
Так быстро Нострус оказался слишком близко. Шей поспешно вытащила руку из кармана, оставив бластер позади, когда Нострус приблизился, дико размахивая дубинкой. Они оба знали, как это работает – ему не нужно было задевать что-то жизненно важное. Ему просто нужно было прикоснуться к ней активным концом устройства.
Шей отчаянно пригибалась, когда дубинка рассекала воздух вокруг нее, она двигалась достаточно быстро, чтобы издавать мягкие свистящие звуки, дубинка прошла достаточно близко, чтобы маленькие волоски встали дыбом и по коже пробежало покалывание от статического электричества.
Нострус перемежал свои удары разочарованным ворчанием. Его атаки были такими же быстрыми, как всегда, но им не хватало точности, которую он демонстрировал ранее. В глубине души Шей понимала, что это ей на руку, но было трудно помнить об этом, когда к ее голове летела пульсирующая молния.
Стиснув зубы, она продолжала постепенно отступать, благодарная за то, что он так четко отслеживал свои движения. Дубинка шипела и потрескивала, ее звуки сливались с голосами Ноструса в резкую и ненавистную симфонию. Сердцебиение Шей нетерпеливо подкрепляло эту музыку бешеной барабанной дробью.
Ноющие мышцы возобновили свой протест, к которому присоединился хор боли, как новой, так и старой. Боже, как было бы здорово прилечь и отдохнуть, хотя бы несколько минут. Она могла бы продолжать в том же духе еще некоторое время, но были жесткие физические ограничения, которые она должна была преодолеть.
Держись, Лия. Мамочка уже в пути.
Отступление Шей, казалось, подстегнуло Ноструса. Он продолжал атаковать, набирая скорость и ярость, но по-прежнему предпочитал левую ногу.
Он прыгнул сверху вниз. Шей уклонилась влево, правой рукой схватила его вытянутое правое запястье, а другой ладонью ударила его по локтю. Она почувствовала хруст в его руке. Вскрикнув, он выронил дубинку. Едва слышный скрежет металла по коже был единственным предупреждением Шей, прежде чем его левая рука метнулась к ее лицу, тристалевый клинок в его руке сверкнул в ярком свете ламп над головой.
Округлив глаза, Шей схватила его за локоть левой рукой и вывернула его руку вверх, отводя удар ножом в сторону, что вызвало крик Ноструса. Его лезвие рассекло ей щеку, а не попало в глаз. Горячая кровь, которая потекла из раны секундой позже, была похожа на расплавленную лаву.
Нострус отвел нож и нанес еще один удар, на этот раз под правую руку. Шей отпрыгнула в сторону, направляясь к его спине. Лезвие прорезало ткань над ее ребрами и вонзилось в плоть под ними.
Шей зарычала сквозь зубы и вытянула его правую руку вперед, используя ее как дополнительный рычаг, когда она ударила левым коленом в заднюю часть его правой. Нострус с мучительным воплем рухнул на подогнутое колено. Он перехватил нож и вслепую ткнул им в нее. Лезвие задело ее левое бедро. Она почувствовала, как лезвие попало в кость, удар изменил траекторию лезвия, направив острие в сторону от ее тела.
– Черт! – Шей быстро повернулась, чтобы упереться бедром в его плечо и навалиться на него всем весом, одновременно вывернув назад его руку.
Он качнулся вперед, ударившись лицом об пол. Нож со звоном отлетел в сторону. Шей приземлилась на него спиной к спине и сильнее потянула за руку. Что-то хрустнуло и щелкнуло. Нострус кричал и бился под ней, вскидывая голову. Его затылок с резкой силой врезался в спину Шей. Тьма снова заволокла ее взор, и место, в которое он ударил локтем, вспыхнуло новой, сильной болью.
Она скатилась с Ноструса и отодвинулась от него, зажимая левой рукой затылок. Ее спутанные волосы были мокрыми и липкими от крови – несомненно, результат предыдущего ранения.
Снова выругавшись, она повернулась к Нострусу и уперлась правой рукой в пол, изо всех сил пытаясь подняться на ноги. Она не доверяла двум метрам расстояния между ними. Она не доверяла тому, как безвольно повисла его правая рука, или тому, как тяжело он дышал и стонал, пытаясь подняться. Она не доверяла тому, что он был повернут к ней спиной.
– Когда я закончу с тобой, – сказал он невнятно, словно с трудом выдавливал слова сквозь разбитые губы, – Я выслежу твоего ажеру, – он хрюкнул и уперся правым коленом в пол, – и сдеру с него кожу заживо.
В голове у Шей пульсировало. Она пошатнулась, как только встала на ноги, охваченная внезапным головокружением. Она сделала глубокий вдох сквозь зубы и опустила руку в карман. Несколько капель жидкости громко упали на пол. Она не знала, была ли это ее кровь, Ноструса или и то, и другое, но это не имело значения.
Ее пальцы сомкнулись на рукоятке бластера.
Нострус передвинул левую ногу, встав на колени, и откинулся назад, чтобы сесть на икры. Его голова склонилась вперед. Он поднял левую руку, согнутую в локте, как будто хватаясь за грудь.
– Ты пожалеешь о каждом мгновении этого, терранка.
Шей подняла бластер. Казалось, что он весит сто килограммов, но на этот раз он не зацепился за куртку, и ее рука была твердой, когда она поднимала оружие.
– Ты, – выплюнул Нострус, покачиваясь, когда за что-то дергал, – и твое гребаное отродье-паразит…
Шей нажала на спусковой крючок. Высокий, глухой вой бластера был приглушен шумопоглощением в коридоре. Это был приглушенный, обескураживающий звук, неважный звук, несущественный звук.
Это был идеальный звук, чтобы отметить смерть Ноструса.
– Ты не имеешь права говорить о моей паре или моем ребенке, – мягко сказала она.
Нострус несколько секунд неподвижно стоял на коленях. Слабые струйки дыма поднимались из аккуратного темного отверстия на его затылке. В воздухе витали сильные запахи обугленной плоти и паленых волос. На этот раз тошноты не было, даже когда Нострус, наконец, подался вперед и бесцеремонно рухнул на пол. Из его левой руки выпал бластер.
Рука Шей дрожала, когда она опускала оружие.
Красивой драки не бывает, Шей, мысленно сказал ей отец.
Она невесело усмехнулась, когда теплая кровь потекла из ее многочисленных порезов, когда каждая мышца и кость в ее теле заныли, а в голове запульсировала боль. Она хотела бы, чтобы ей не приходилось проходить через это, чтобы снова так отчетливо слышать голос своего отца. Она хотела бы, чтобы его уроки никогда не оказались необходимыми. Но больше всего на свете она хотела, чтобы ее дочери никогда не пришлось узнавать подобные уроки из первых рук.
Откуда-то издалека голос позвал ее по имени.
У меня нет времени сходить с ума. Мне нужно добраться до Лии.
Голос прозвучал снова, немного громче. Нахмурив брови, Шей подняла взгляд, неуверенно поднимая бластер вместе с ним.
Большой, красивый ажера серовато-коричневого цвета бежал к ней по коридору, яркая зелень его глаз была видна даже с расстояния сорока метров. Такая же широкая, глупая ухмылка растянулась на ее губах.
Драккал?
– Какая хорошая, симпатичная кошечка, – пробормотала она. Она отшатнулась, поскользнувшись на скользком от крови полу. Ее рука безвольно упала, как только она восстановила равновесие, и бластер выскользнул из пальцев. Внезапно ее тело почувствовало слабость, лишившись каждой унции энергии.
– Шей! – позвал Драккал, его голос звучал так, так реально.
Слезы защипали ей глаза.
В последний раз она видела его, когда охранники Мургена увели его в транспорт Вани. Он был забран у Шей. Он был украден у нее. Когда он подошел еще ближе, она заметила бегущих за ним Таргена, Урганда и Секк'тхи. Но они ничего об этом не знали. Они никак не могли здесь оказаться.
Похоже, я действительно сошла с ума.
Это было неподходящее время или место, чтобы терять самообладание – не то чтобы любое время или место было удобным, – но доказательства были прямо налицо. Полномасштабные аудиовизуальные галлюцинации.
Драккал резко остановился перед ней, скребя когтями по полу. Это казалось очень характерной деталью для галлюцинации. Ее ноги задрожали, и она подалась к нему. В одно мгновение его руки, сильные и теплые, обхватили ее, прижимая к своему телу. От него исходил жар, согревающий ее слишком холодную кожу. Он был мокрым и сильно пах кровью, но под этим она уловила запах кожи и гвоздики, который был присущ только ему.
– Краас кавал, кирайя, – выдохнул он, крепче обнимая ее.
Она, должно быть, издала какой-то звук, всхлип или стон боли, потому что он немедленно отстранился, окидывая ее пристальным взглядом. Она медленно осмотрела его в ответ, как будто он мог исчезнуть в любую секунду. Ее мозг все еще не мог до конца поверить в то, что она видела, чувствовала и обоняла.
Его мех и броня были забрызганы кровью, но брони на нем раньше не было. Черт возьми, такой руки у него тоже не было.
Черты лица Драккала были напряжены от беспокойства, когда он повернул голову, чтобы посмотреть назад.
– Урганд! Сейчас же сюда!
– Ты действительно здесь, – выдохнула Шей, положив руку ему на грудь. Она знала, что не сможет понять смысла его присутствия прямо сейчас. Она также знала, что это не имеет значения. Он был здесь.
Он снова посмотрел на нее и нахмурился, подняв правую руку к ее лицу. Он осторожно провел подушечкой большого пальца под порезом на ее щеке.
– Я рядом. Теперь все будет хорошо.
Драккал усадил ее на пол, сам опустился позади и обхватил правой рукой ее за талию. Она прислонилась спиной к его груди, когда Урганд опустился перед ней на колени. Нахмурившись так же глубоко и озабоченно, как Драккал, Урганд быстро приступил к осмотру ее ран.
Ощущение сюрреализма у Шей не уменьшилось. Она чувствовала нежные прикосновения Урганда, но боль теперь была далекой. Она откинула голову на плечо Драккала и посмотрела на него снизу вверх. Каким бы невероятным это ни казалось, он был здесь, здесь ради нее, ради…
Лии.
Как бы ей ни хотелось закрыть глаза и позволить ошеломляющему облегчению, охватившему ее в этот момент, убаюкать себя, она не могла. Не тогда, когда Лия все еще была у Мургена. Ее сердце учащенно забилось о ребра, дыхание участилось.
Шей положила ладонь на руку Драккала и сжала ее, когда отчаяние сменило ее облегчение.
– Лия все еще у него, Драк. Она сейчас с ним в смотровой комнате.
– Я знаю, – сказал Драккал. – Аркантус следит за ними. Мы доберемся до нее.
Она крепче сжала его руку, и это не имело никакого отношения к вспышке боли, когда Урганд отодрал ткань куртки от пореза на ее бедре.
– Я иду с тобой.
Брови Драккала нахмурились, и он взглянул на Урганда.
Урганд мягко заставил Шей опереться на правое бедро, нахмурившись еще сильнее.
– С этим нужно немного поработать. Больше, чем я могу сделать здесь. Но я могу подлатать тебя настолько, чтобы, по крайней мере, остановить кровотечение.
– Сделай это. Быстро, – прогрохотал Драккал.
– Я знаю, я знаю, – Урганд потянулся назад, чтобы открыть сумку на поясе, и пробормотал. – Кто из нас был гребаным боевым медиком?
– Черт возьми, Шей. Я думал, ты справилась с первыми двумя ублюдками, но ты действительно облажалась с этим волтурианцем, – сказал Тарген.
Шей повернула голову, чтобы посмотреть на Таргена. Он был весь в крови, татуировки на его лице были скрыты багровым, и он был в процессе переворачивания тела Ноструса на спину ботинком. Ее тело слегка дернулось, когда Урганд разорвал куртку на ее порезах. Она поджала губы и прикусила их, преодолевая вспышки боли.
– Один за дискомфорт, – сказал Урганд, прижимая крошечный медицинский пистолет к ее бедру и нажимая на спусковой крючок. Раздался щелчок, и ее кожу начало покалывать. Он открыл устройство, вынул маленький патрон из патронника и ловко зарядил другой, прежде чем опустить пистолет и повторить процесс. – И еще один, чтобы заставить тебя двигаться.
Странное сочетание тепла и прохлады распространилось от места, куда он сделал ей укол, медленно расползаясь в обоих направлениях по ее ноге.
– Это тот парень, о котором ты мне рассказывала? Телохранитель или кто там еще? – спросил Тарген, взглянув на нее.
Шей кивнула.
– Это он.
Тарген закрыл рот и сильно втянул носом воздух, издавая рычащий звук в горле. Затем он наклонился и выплюнул большую вязкую слюну в лицо Нострусу – или тому, что осталось от лица волтурианца.
– Забери это с собой в загробную жизнь, ублюдок.
Урганд пальцами одной руки сжал края пореза на ее бедре и нанес на рану что-то вроде герметизирующего геля. Жжение геля было сильнее, чем боль от большого пореза, заставив ее резко втянуть воздух.
Драккал прижался лицом к шее и плечу Шей, уткнувшись носом в шрам от его укуса. Это на мгновение отвлекло ее и успокоило, пока воргал работал.
– Комбинированное дезинфицирующее средство и временный герметик, – сказал Урганд, не поднимая глаз. – Будет больно, пока не подействует обезболивающее.
– Небольшое предупреждение заранее было бы кстати, но спасибо, – Шей сморщила нос и зашипела, когда он смазал герметиком порез у нее на боку. Она снова посмотрела на Драккала. – Как ты сбежал? Как ты оказался здесь? Что насчет Вани?
– Она мертва, – Драккал поднял левую руку к голове Шей и провел пальцами по ее спутанным волосам, остановившись, когда пальцы приблизились к ее затылку. – У тебя еще рана на голове, кирайя?
– Она не такая серьезная, – сказала она, хотя это место чертовски болело. Когда болело все, эта рана просто казалась менее заметной. К счастью, то, что Урганд вколол ей, постепенно притупляло всю эту боль.
– Я бы хотел, чтобы он был еще жив, чтобы я мог убить его сам, – прорычал Драккал.
Губы Шей растянулись в улыбке.
– Ты такой горячий, когда так говоришь.
Уголок рта Драккала приподнялся, и он покачал головой. Любовь и облегчение сияли в его глазах, хотя их было недостаточно, чтобы заглушить тревожный блеск, который был в его взгляде с тех пор, как он прибыл. Все еще не было закончено.
Ее улыбка погасла, и Шей закрыла глаза и положила голову ему на грудь.
– Со мной все будет в порядке. Я просто хочу забрать Лию и вернуться домой. Я хочу, чтобы это закончилось.
– Скоро. Очень скоро.
Пара мозолистых, но нежных пальцев коснулась пореза на ее щеке как раз перед тем, как по нему потек гель. Когда жалящая боль притупилось, все, что она почувствовала, было прохладным, слегка освежающим ощущением, долгожданным после жаркой схватки с Нострусом. Как только с порезом было покончено, Драккал осторожно наклонил ее голову вперед. Урганд повторил процедуру с порезом на ее затылке. Она почувствовала, как тот отодвинулся, когда закончил.
Ее боль уже отошла во что-то далекое, во что-то, что она могла спокойно игнорировать, и теперь ее истощение делало то же самое. Робкая энергия потекла по ее конечностям, она все еще чувствовала себя дерьмово, в глубине души она знала это, но могла продолжать. Несколько минут назад… ну, она была почти без сознания, не так ли?
Драккал опустил руку, обхватил ее подбородок и запрокинул ее голову к себе на грудь. Она открыла глаза, чтобы встретить его пылающий взгляд.
Он обнажил клыки.
– Давай заберем нашу дочь, кирайя.
ДВАДЦАТЬ СЕМЬ
– Мурген только что покинул смотровую комнату через заднюю дверь, – сказал Аркантус по связи. – Я полагаю, он наконец осознал серьезность ситуации.
Драккал прорычал проклятие, но не позволил себе замедлиться. Он шел быстрым шагом, Шей шла рядом с ним, его правая рука обнимала ее за спину и была зажата под мышкой. Она опиралась на него все меньше и меньше по мере того, как они углублялись в зоопарк – несомненно, результат усилителя, который ввел ей Урганд. Она упадет и снова будет чувствовать себя дерьмово, как только эффект пройдет, но все, что имело значение сейчас, это то, что она могла продолжать двигаться.
– А что насчет Лии? – спросил он.
– Она все еще там, – ответил Арк. – Техники спорят… эмммм, неважно, они просто побежали в кладовку, чтобы спрятаться. Оставили ее на смотровом столе.
– Что происходит? – спросила Шей, крепче обнимая Драккала за талию.
– С ней все в порядке, Арк? – спросил Драккал.
– Насколько я могу судить. Похоже, она все еще в отключке.
– Мурген сбежал, – сказал Драккал, сжимая рукоятку автоматического бластера левой рукой и глядя вниз на Шей. – Они оставили Лию здесь, но мы думаем, что с ней все в порядке.
Шей кивнула.
Секк'тхи и Тарген, которые возглавляли свое новое формирование, завернули за следующий угол. Драккал последовал за ними, Шей чуть позади него, а Урганд замыкал шествие. Широкая дверь в смотровую находилась в двадцати метрах впереди. Дверь, которая вела к Лии.
– Остались ли здесь стражники? – спросила Секк'тхи.
– Нет. Те двое, что были там, сопровождают Мургена, – ответил Аркантус.
Когда они подошли к двери, все пятеро заняли свои места. Шей не сопротивлялась, когда Драккал наклонился, чтобы заслонить ее своим телом, хотя она слегка наклонилась в сторону, целясь из бластера. Дверь в стерильную, тихую комнату, заполненную изящным медицинским оборудованием, несколькими смотровыми столами и регулируемыми стульями открылась.
Тарген и Секк'тхи вошли в комнату с поднятыми автоматическими бластерами, на ходу проверяя углы. Драккал и Шей двинулись следом, и взгляд сразу же привлек один из этих столов, на котором под ярким белым светом лежала Лия.
– Чисто, – заявили Секк'тхи и Тарген. Дверь закрылась после того, как Урганд вошел в комнату.
Драккал и Шей поспешили к детенышу, наконец разделившись, чтобы встать у противоположных сторон стола. Лия лежала обнаженная и неподвижная, только ее маленькая грудь поднималась и опускалась, голова была повернута набок, глаза закрыты. Ее кожа была слишком бледной.
– С Лией все в порядке? – спросила Саманта по коммуникатору, ее голос был полон страха.
Шей взяла Лию на руки и крепко прижала к себе. Ее напряженное, обеспокоенное выражение лица разгладилось, и она закрыла глаза. Когда она открыла их, чтобы встретиться взглядом с Драккалом, глаза были полны слез.
– Мы вернули ее.
– Мы так думаем, Сэм, – тихо сказал Драккал. Его грудь сжалась от грубых, мощных эмоций – восторга, облегчения, печали. Им никогда не следовало сталкиваться со всем, что они были вынуждены вынести. Никто никогда не должен был сталкиваться с этим. Если бы он мог каким-то образом избавить свою семью от всех этих страданий, если бы он мог каким-то образом найти Шей и заявить на нее права, не запуская эту цепочку событий…
Он перегнулся через стол, опираясь на локоть, и положил руку на затылок Шей. Наклонив голову, он нежно поцеловал Лию в лоб. Мгновение спустя он поднял лицо, чтобы поцеловать Шей в губы.
Она ответила на поцелуй, но тихое рыдание вырвалось у нее, когда она отстранилась, прижимаясь губами к голове Лии. Ее слезы текли свободно, оставляя дорожки на крови, размазанной по щеке.
За те месяцы, что он знал ее, Драккал видел, чтобы Шей проявляла такие эмоции, такую уязвимость, всего несколько раз – достаточно мало, чтобы сосчитать на одной руке, а у него на каждой руке было на палец меньше, чем у нее. Это немного разбило ему сердце, но также укрепило любовь к ней. Теперь он понял то, чего был слишком наивен, чтобы понять в юности – проявление эмоций не было признаком слабости. Во многих отношениях, во многих случаях, это был один из самых замечательных признаков силы.
– Не хочу прерывать, – сказал Аркантус по комлинку, – но я думаю, что Мурген направляется в безопасную комнату в глубине объекта.
– Ты хочешь сказать, что он пытается спрятаться, а не убежать? – спросил Тарген.
– Многие с таким состоянием, как у него, делают то же самое, – сказал Урганд. – Я постоянно такое наблюдал, когда работал в частной охране. У них в поместьях есть комнаты, похожие на маленькие самодостаточные крепости. Они могут просто ждать в роскоши, пока придет помощь.
Драккал стиснул челюсти, убрал руку с плеча Шей и отступил назад. Вместе с другими в нем бушевало еще одно чувство, более сильное и глубокое, чем все, кроме его любви к Шей и Лие. Ярость. Отчасти им двигал инстинкт, который еще не был удовлетворен – который не будет удовлетворен до тех пор, пока угрозы для его семьи не будут устранены навсегда.
– Крен, как у вас там дела? – спросил Драккал.
– Переходим к последней группе, – ответил Килок по связи.
– Эти парни дерутся как любители, – добавил Корок.
– Хорошо, – Драккал повернулся, чтобы посмотреть на своих товарищей. – Урганд, ты можешь проверить Лию и убедиться, что все выглядит нормально, насколько ты можешь судить?
Урганд кивнул и подошел, чтобы встать рядом с Шей.
Драккал повернулся к остальным.
– Секк'тхи, ты на страже. Прикрой дверь. Тарген… иди позаботься о персонале, прячущемся в кладовке с припасами.
Тарген вздохнул и опустил плечи.
– Они вообще вооружены?
– Нет, – сказал Аркантус.
Испустив еще более тяжелый вздох, Тарген протопал к двери подсобного помещения в левой части комнаты.
– Прекрасно. Но только потому, что ранее у нас была настоящая драка.
– Может, они и не сопротивлялись, – сказала Шей, – но именно они тыкали и подталкивали меня и Лию. Те, с кем Мурген хотел поэкспериментировать на нас.
Выражение лица Таргена слегка омрачилось, передавая странно холодную ярость, что было редкостью с его стороны.
– О, я надеюсь, что они дадут отпор, – он повесил автоматический бластер на плечевой ремень, убирая его за спину.
– Аркантус, я хочу, чтобы ты проводил меня к Мургену, – сказал Драккал, когда Тарген вошел в кладовую.
Арк усмехнулся.
– А я-то думал, ты собираешься дать мне сложное задание.
– Хочешь сложное задание? Постарайся продержаться пять минут и не выглядеть высокомерным придурком.
– Честное задание, ажера. Ты просишь о невозможном.
Ухмыляясь, Драккал повернулся к Шей и протянул руку через смотровой стол. Его ухмылка исчезла, когда он положил ладонь на ее щеку и нежно провел подушечкой большого пальца под запечатанным порезом.
– Я закончу все. Сейчас вернусь.
Ее голубые глаза вспыхнули, когда она прижалась лицом к его ладони.
– Сделай ему больно.
Слова Шей не прошли незамеченными для Драккала. Это не было требованием жестокости – это было требованием мести, завершенности, справедливости. Требование уравновесить чаши весов, которые слишком долго были сильно разбалансированы.
Но суть дела была проста – Мурген Фолтхэм причинил его паре и детенышу страдания, растерянность и боль. Степень этих страданий имела значение только в зависимости от того, сколько боли Драккал теперь причинит Мургену. Больше не было никаких сделок, на которые можно было бы согласиться, никаких вторых шансов. Прощения не существовало.
Драккал закрыл глаза ровно настолько, чтобы сделать глубокий вдох, наполняя легкие воздухом, пропитанным ароматом его семьи, который превосходил все остальные запахи в этой комнате, основываясь только на том, что был ему знаком. Он не хотел оставлять это позади – не хотел оставлять их позади, – но он должен был закончить это.
Открыв глаза, он торжественно кивнул Шей, опустил руку и снова взял в руки автоматический бластер. Он повернулся и направился к задней двери.
– Аркантус, покажи мне дорогу к этому гребаному же’гаашу.
– Ты хочешь, чтобы я перекрыл коридоры и заманил его в ловушку где-нибудь поближе? – спросил Арк.
– Нет, – без колебаний ответил Драккал. – Пусть он убирается подальше от Шей и Лии. Пусть он доберется до своей безопасной комнаты. Я хочу, чтобы он поверил, что он в безопасности, хочу, чтобы он поверил, что он неприкасаем, чтобы я мог показать ему, что все его ебаные деньги ничего не значат. Я хочу увидеть это осознание на его лице в тот момент, когда он поймет, что все кончено.
– Напомни мне не злить тебя в будущем.
По указанию Аркантуса Драккал нырнул в сеть длинных, тускло освещенных коридоров, которые полностью отличались от остальной части зоопарка Мургена Фолтхэма. Эти коридоры были унылыми, серыми и узкими – их ширины едва хватало, чтобы вместить тележки на воздушной подушке, используемые в других помещениях объекта. Открытые трубы, воздуховоды и патрубки тянулись по потолку в беспорядочной связке, которая изменялась по мере того, как компоненты разветвлялись и поворачивались внутрь, чтобы присоединиться к потоку.
Это ненадолго вернуло его мысли к дням на Кальдориусе. Сколько таких проходов он прошел в недрах тех арен? Сколько раз его заставляли спать в комнатах с таким же грубым механическим внутренним устройством, выставленным на всеобщее обозрение, все это время зная, что владельцы и ненасытная публика наслаждаются комфортом и относительной роскошью в каждый момент своей жизни? Мурген Фолтхэм и его коллеги, его гости, были слишком добры, чтобы выносить вид этих мест при обычных обстоятельствах. Это была территория рабов и прислуги, подчиненных. Территория менее удачливых.
Драккала не волновало, что это мелочность, но мысль о Мургене, снующем по этим коридорам, как перепуганный канализационный бродяга, приносила ему огромное удовлетворение. Фолтхэм заслуживал того, чтобы провести свои последние минуты униженным, заслуживал страха, который, как надеялся Драккал, он испытывал прямо сейчас.
Повернувшись туда, куда указал Аркантус, Драккал вошел в другой коридор и ускорил шаг. Его дыхание стало частым и тяжелым, мышцы горели, и все усиливающийся жар исходил из груди, наполняя конечности. Несмотря на усталость и болезненные ощущения, он чувствовал себя живым, его чувства обострились и были в состоянии повышенной готовности. Он мог уловить запах Мургена в воздухе, усиливающийся с каждым шагом вперед. Это была реализация его инстинктов, выполнение нынешнего предназначения – как охотника, партнера, защитника.
– Следующий поворот направо, – сказал Аркантус. – Они в тридцати метрах впереди, вот-вот доберутся до входа в безопасную комнату.
Голоса доносились до Драккала из-за угла, едва громче шепота, и их было трудно разобрать, но он узнал один из них. Самый низкий, самый безумный из голосов принадлежал Мургену. По коридору разнесся громкий грохот, как будто открылась тяжелая дверь.
Драккал замедлился, поднял автоматический бластер и завернул за угол, нажав на спусковой крючок еще до того, как успел визуально определить цели. По коридору пронесся поток плазмы. Звук выстреливающего автобластера был единственным предупреждением, полученным охранниками Фолтхэма.
Оба телохранителя развернулись лицом к Драккалу. Ближайший из них упал почти сразу, пораженный по меньшей мере пятью выстрелами за полсекунды. Драккал быстрым шагом приближался к ним, держа спусковой крючок нажатым.
Широко раскрыв глаза, Мурген прижался к открывающейся двери. Оставшийся охранник поднял бластер. Прежде чем он успел открыть ответный огонь, три плазменных разряда попали ему в руку, грудь и глаз.
Мурген пригнулся и вывалился в дверной проем, исчезнув из поля зрения Драккала. Дверь с грохотом опустилась.
Светящиеся кольца и линии проступали по всему полу, стенам и потолочным воздуховодам, медленно тускнея по мере остывания. Драккал шагнул вперед и, приблизившись к ним, выпустил еще несколько выстрелов в каждого охранника. Он остановился перед большой противопожарной дверью, через которую сбежал Мурген. Вытянув левую руку, он ударил металлическим кулаком по двери.
Звук разнесся по коридору глубоким, гулким эхом. Здесь не было глушителей звука, по крайней мере, в местах для персонала.
Клавиатура на дверном косяке вспыхнула.
– Ты не пройдешь через эту дверь, ажера, – сказал Мурген по внутренней связи. – Она сделана из самого прочного тристала в Артосе и может выдержать прямое попадание с орбиты!
– Чрезмерно преувеличено, – проворчал Драккал.
– Что является чрезмерным, так это то, что я прикажу моим сотрудникам службы безопасности сделать с тобой, как только прибудет их специальная оперативная группа. У тебя не хватает интеллекта, чтобы полностью осознать последствия того, что ты натворил, ты, слюнявое чудовище. Я предлагаю тебе бежать, пока можешь.
Ярость Драккала продолжала пылать вокруг ледяной, непоколебимой сердцевины – того спокойствия и терпения, которыми он обычно владел в совершенстве. Слова Мургена не раздули это пламя, оно уже горело на полную. В конечном счете, они были такими же, как и их собеседник – громкими, высокомерными и пустыми.
– Ты понятия не имеешь, кому перешел дорогу, ажера, – продолжил Мурген. – Ты имеешь хоть малейшее представление о том, сколько кредитов я готов заплатить за твои продолжительные страдания? Ты понимаешь, кто я?
Пока Мурген продолжал говорить, Драккал тихо спросил:
– Как долго ты собираешься заставлять меня ждать, Арк?
– Что? С кем ты разговариваешь? – потребовал ответа Мурген.
– Часть меня хотела посмотреть, как долго он будет продолжать в том же духе, – сказал Аркантус по комлинку. – И я хотел дать тебе возможность ответить.
– Краас кавал, он получит мой ответ, как только откроется дверь.
Мурген разразился лающим смехом.
– Эта дверь не откроется, пока твое тело не остынет и не умрет, ажера.
Хотя звук был настолько слабым, что Драккал не мог быть уверен, что это произошло, ему показалось, что он услышал смех Аркантуса – и Саманта отругала его за то, что он так долго медлил.
