Текст книги "Неукротимый голод (ЛП)"
Автор книги: Тиффани Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)
Он снова вздернул подбородок и высунул язык, просовывая его в желобок. Мышцы нижней челюсти напряглись, их свело судорогой, когда он изо всех сил надавил языком. Он не уступит боли. Он не потеряет свою семью сегодня.
Низкое рычание зародилось в его груди. Он слегка отодвинул голову от руки, поддерживая контакт между ней и языком, и резко откинул ее назад.
Кнопка разблокировки ушла внутрь. Раздался слышимый щелчок и тихое шипение, когда протез отсоединился от гнезда. Драккал заставил себя выпрямиться, преодолевая затекшую шею, и повернул голову к передней части транспорта.
– Там, все в порядке? – спросила Ваня, наклоняясь в проем, чтобы оглянуться на Драккала. Черты ее лица были скрыты тенью, за исключением слабых голубых отблесков, мерцающих в глазах.
– Надеюсь, ты обмочишься прямо перед тем, как я убью тебя, же'гааш, – сказал он.
Ее глаза сузились, и она смотрела на него еще секунду или две, прежде чем снова исчезнуть за стеной.
Драккал сделал несколько медленных, глубоких вдохов. На третьем выдохе ошейник на его шее активировался. Он зарычал от боли, когда электрический ток пробежал по телу. Рычание прекратилось, когда остановился ток, превратившись в медленный, шипящий выпуск воздуха сквозь зубы.
– Ты научишься хорошим манерам, – крикнула Ваня, не оборачиваясь. – Ты научишься проявлять ко мне уважение, которого я заслуживаю.
Я проявлю к тебе уважение, которого ты заслуживаешь, когда плюну на твое безжизненное тело.
Несмотря на то, что Драккал знал, что лучше этого не делать, он чуть не ответил ей вслух. Но озвучивание своей ненависти только затруднило бы достижение своих целей. Дальнейшее провоцирование только принесло бы больше боли. Хотя он и не достиг предела того, что мог вынести, он не мог сказать того же о Шей. Фолтхэм указал, что воздерживался от ее наказания во время предыдущего пленения только из-за ее беременности. Что остановит его сейчас?
И, несмотря на это, Драккал не мог позволить себе больше терять время на бессознательность.
Держись, Шей, держись, Лия. Я иду за вами.
– На этот раз я дам тебе передышку, Драккал, – сказала Ваня, – и облегчу задачу, потому что я не в настроении снова выслушивать твое неуважение.
Мгновение спустя в кабине зазвучала громкая музыка с тяжелыми барабанами и басом, эхом разнесшаяся по трюму.
Я совершу благодарственное подношение предкам, когда все закончится.
Драккал подождал, пока дыхание выровняется и сердце успокоится, прежде чем позволить себе действовать. Он согласился с оценкой Вани – она не была глупой. Но и он тоже. У каждого есть свои слабости, и её недостаток был очевиден столько, сколько он её знал, даже если поначалу он был слишком глуп, чтобы заметить это. Музыка лишь подчёркивала её слабое место.
Она была излишне самоуверенной, и с годами эта самоуверенность, казалось, переросла в откровенное высокомерие.
Не отрывая взгляда от входа в кабину, Драккал заставлял себя дышать ещё медленнее. Это был его шанс. Если он провалится, вряд ли в ближайшее время выпадет другой. Всё зависело от удачи больше, чем ему хотелось, но реалист внутри подсказывал: нужно брать то, что есть.
Он осторожно извлёк культю из протеза, согнув ноги, чтобы изменить угол и позволить локтю соскользнуть с металлической конечности. Когда протез свободно повис на стене, Драккал посмотрел на свою руку из плоти и крови. Сжав губы, он медленно повернул правое запястье, закованное в наручники, и начал перемещать тело вместе с ним. Металл впивался в мех, царапал кожу и создавал большее сопротивление, чем он рассчитывал, но этого было недостаточно, чтобы остановить его.
Он остановился, когда оказался полностью лицом к стене и ладонью к себе. Он мог видеть правый край тела Вани под новым углом, это движение приблизило его на шаг или два к кабине. Ее внимание было приковано к движению окружающих машин – они ехали по одной из многочисленных полос движения и рассекали воздух над улицами и переходами Подземного города.
Драккал посмотрел на наручники на правом запястье и согнул пальцы. В кончиках пальцев ощущалось покалывание, вызванное сочетанием напряжения, положения и тугости оков. Как только часть ощущений вернулась, он бросил мимолетный взгляд на кабину, чтобы убедиться, что Ваня все еще чем-то занята, и сжал кулак.
Выдвинув ноги вперед, он уперся ими в то место, где соединялись стена и пол. Он глубоко вздохнул и, собрав все силы, потянулся правой рукой к своему протезу.
Мышцы его ног, рук, груди и живота напряглись, дрожа от напряжения. Наручник держался крепко секунду, две секунды, три. При легком встряхивании он сдвинулся на сантиметр вправо.
Драккал снова повернул голову к кабине. Ваня смотрела вперед.
Он вернул свое внимание к наручникам и повторил процесс, на этот раз больше перенеся вес назад. Каждый раз, когда он тяжело вздыхал, он оттягивал наручники в сторону еще на сантиметр или два, ползком передвигая их к своему неподвижному протезу. Он не осмеливался добиваться большего с каждым движением, хотя музыка заглушала многие звуки в машине, у Вани были обостренные чувства. Малейший посторонний звук мог насторожить ее.
И без того сильный жар в его теле быстро усиливался от напряжения, но у него не было времени остыть. В конце концов – возможно, это произошло всего минуту или две спустя, но казалось, что прошли годы – он переместил правую руку на противоположную от протеза сторону, при этом наручники были расположены примерно в двадцати сантиметрах друг от друга. Он наклонился вперед, открыв челюсти достаточно широко, чтобы они, казалось, вот-вот разжались, и сомкнул зубы вокруг металлической рукоятки. Он медленно повернул протез, чтобы штифт лучше соответствовал новому положению.
Он провел большим пальцем по внешнему сенсору на кибернетическом запястье. Из проектора поднялся небольшой голографический экран, голоком был единственным компонентом протеза, для работы которого не требовалась активная нейронная связь. Он быстро пролистал варианты, постоянно поглядывая в сторону кабины, чтобы проверить, нет ли Вани, и попытался отправить быстрое сообщение Аркантусу, убедившись, что голоком на беззвучном.
Голоком выдал сообщение об ошибке – сбой подключения. Драккал не был удивлен, и он не позволил себе расстраиваться. У Вани, вероятно, где-то в машине был блокиратор сигналов, чтобы предотвратить именно это. Он выключил экран голокома.
Отпустив протез, он переместил свое тело, приподнял культю и подвинул ее к металлическому рычагу. Он остановился в тот момент, когда почувствовал нервную связь с протезом, расстояние было достаточным, чтобы он мог контролировать руку, но не настолько, чтобы зафиксировать ее в суставе. Было бы глупо делать это, пока у него нет возможности высвободить руку из оков.
Он сформировал жесткие световые когти. Взгляд метался между рукой и кабиной – Ваня снова была вне поля его зрения – он вытянул металлические пальцы и опустил когти вниз. Лезвия жесткого света вонзились в металл наручника на правой руке, аккуратно разрезав его и вызвав слабую боль в запястье.
Наручники деактивировались, и его рука отвалилась от стены – вместе с парой разделенных кусков металла. Драккал резко втянул воздух и прижался грудью и рукой к стене, зацепившись за обломки с внутренней стороны локтя. Широко раскрытыми глазами он смотрел в сторону кабины, не смея снова вздохнуть. Оглушительный стук сердца отдавался в ушах. Будь он еще громче, он мог поклясться, что Ваня услышала бы его, несмотря на музыку.
Но она не оглянулась, ничего не сказала. Жар, скопившийся внутри Драккала, распространился под поверхностью кожи, потрескивая, покалывая, поглощая. Он, наконец, выпустил задерживаемый воздух, обжигая поврежденные губы.
Скоро, Шей. Я скоро буду.
Он осторожно повернул голову вправо и наклонил шею, чтобы опустить рот вниз. Одновременно он поднял руку. Опустив губы на мех, он взял кусочки металла в рот.
Как только это было сделано, он крепко взялся правой рукой за свой протез и потянул его вниз вдоль стены, чтобы его пальцам было удобно дотянуться до шеи. Он откинул голову назад, краем глаза наблюдая за кабиной, и вцепился световыми когтями в противоударный ошейник. Кончики не раз впивались в плоть, пока он работал, но порезы казались достаточно неглубокими, чтобы пока не обращать на них внимания.
Он оторвал культю от протеза, протянул правую руку и снял поврежденный противоударный ошейник. Когти жесткого света исчезли вместе с разрывом связи нервных окончаний с конечностью.
Один пункт сделан. Переходим к следующему… Ваня.
Драккал усилием воли вернул свою ярость на поверхность, переместившись на противоположную сторону транспорта, чтобы оставаться прямо за Ваней, и двинулся вперед. Внутренний жар усилился, и его грудь сдавило, но разум был ясен, как всегда перед дракой. Ему приходилось сталкиваться и с худшими шансами, бывать в ситуациях, которые он считал более опасными – хотя на самом деле может быть еще много степеней опасности, когда ты доходишь до угрозы жизни, – но это, как ничто другое, было похоже на бой за его жизнь. Не только для того, чтобы определить, будет ли он жить или умрет, но и сможет ли он вернуть ту жизнь, которую начал с Шей и Лией.
Он добрался до стены, отделяющей кабину от трюма. У него была всего доля секунды, чтобы действовать, Ваня была быстра, и он был в плохой форме.
Для Шей и Лии. Для моей семьи.
Драккал ворвался в кабину.
Его рука была уже на середине замаха, когда Ваня повернула к нему голову. Ее глаза расширились, и она отклонилась, вскинув руки, чтобы защититься. Драккал вонзил два когтя в ее правое предплечье.
Она зашипела от боли и потянула себя за руку, но Драккал выплюнул металлические кусочки изо рта, согнул пальцы, чтобы глубже вцепиться когтями, и притянул ее к себе. Ваня наклонилась вправо и пригнулась, едва избежав щелкающих челюстей Драккала. Она дернула головой назад. Ее затылок врезался Драккалу в подбородок. Этого было недостаточно, чтобы сбить его с ног, но это дало ей время, чтобы высвободить руку из его хватки. Запах ее крови наполнил воздух.
Ваня опустила руку к поясу и вытащила сломанную электрошоковую дубинку. Она яростно замахнулась на него, активируя оружие, пока оно вытягивалось, и Драккал отшатнулся, чтобы избежать удара. Она перенапряглась, чуть не свалившись со стула. Драккал пнул ее. Подушечками лап он ударил ее по левому плечу. Дубинка выпала из ее онемевших пальцев, с грохотом упав на пол, и Ваня врезалась спиной в дверь, ударившись о рычаги управления.
Транспорт накренился носом вниз.
Внезапное изменение угла и направления отбросило Драккала к задней стенке кабины. Основной удар пришелся на его левое плечо. На приборных панелях завыли и замигали сигналы тревоги. Ваня пришла в себя первой, бросившись через всю кабину.
Она сильно ударила его, и их борьба переросла в шквал хлещущих когтей, скрежещущих зубов и брыкающихся ног, все это перемежалось бессловесным рычанием. Даже если Драккал был намного сильнее, у него не хватало конечностей, и его тело уже было потрепано. Ее когти не раз впивались в его плоть, но атаки были слишком яростными, она не доводила дело до конца, чтобы нанести реальный ущерб.
Все это время транспорт стремительно приближался к оживленной, залитой неоном улице Подземного города.
Драккал изогнулся и ударил Ваню коленом в ребра. Она застонала, когда удар раздавил ее между его коленом и задней стенкой. Он воспользовался затишьем в ее атаках и прижал другую ногу к другому ее боку, зажав торс между своих бедер. Напрягшись, он сдавил.
Ваня закричала и обрушила на него град ударов. Драккал стиснул зубы и сжался сильнее, блокируя и парируя столько ее атак, сколько мог одной рукой.
Транспорт внезапно выровнялся, его передняя часть откинулась назад – вероятно, функция безопасности, включающая автопилот, чтобы избежать аварии. Транспортное средство задребезжало. Драккал попятился назад, рефлекторно закинув руку за спину, чтобы поймать себя. Неловкие пальцы пробежались по кнопкам управления на двери, опустили стекло и отключили замки, прежде чем, наконец, остановиться на дверной ручке.
Вани возобновила атаку. Драккал крутил бедрами, пытаясь отвести ее в сторону – единственная защита от ее натиска в эти мгновения, но он знал, что это ненадолго. Ему нужно было покончить с этим.
Иногда глупость – это все, что остается.
Он потянул за ручку и всем весом откинулся назад.
Дверь распахнулась. Воздух хлынул в кабину через отверстие, заставив машину задрожать. Драккал просунул руку в открытое окно и зажал дверь между бицепсом и ребрами. Стиснув зубы, он выбрался из транспорта, прихватив с собой Ваню. Она боролась, брыкалась и царапалась, вцепившись в дверной косяк. Драккал зарычал, вливая всю свою ярость в силу. Хватка Вани ослабла. Она закричала.
Ноги Драккала покатились вниз и в сторону от транспорта, и весь его вес вместе с весом Вани оказался на правой руке, отчего оконная рама больно впилась в подмышку. На секунду показалось, что время застыло. Он посмотрел вниз и увидел, что Ваня оказалась между его ног и отчаянно тянется к машине. Под ней не менее чем в тридцати пяти метрах проносилась улица Подземного города, толпящиеся пешеходы из-за скорости и высоты превратились в размытые пятна. В их с Ваней взгляды встретились. Когда-то он смотрел в эти глаза с такой тоской, с таким восхищением.
– Драккал! Не делай этого! – умоляла она, цепляясь за его ноги.
Он никогда больше не хотел смотреть в эти глаза. Его ноги достигли апогея своего размаха.
Он отпустил Ваню.
Ее конечности беспомощно размахивали в воздухе, а глаза расширились от ужаса. Транспорт накренился в сторону, увлекаемый весом Драккала, и он зарычал от новой боли в подмышечной впадине. Как раз перед тем, как он повернулся обратно к машине, он увидел, как Ваня врезалась в выступ одного из зданий вдоль улицы. Из ее тела брызнула кровь. Через секунду он потерял ее из виду.
Его бедра ударились о нижнюю часть дверного косяка. Кряхтя, он инстинктивно потянулся левой рукой к поручню внутри кабины, умудрившись лишь шлепнуть культей по пассажирскому сиденью. Он почти чувствовал, как пальцы его левой руки вцепились в подушку, но призрак руки не мог помешать ему снова отмахнуться.
Ноги болтались под ним, цепляясь за пустой воздух, как будто он пытался нащупать невидимый выступ или ступеньку лестницы, чтобы уловить хоть какое-то равновесие. Ему нужно было действовать быстро, даже в Подземном городе это вскоре привлекло бы внимание Вечной Стражи. Зрелище должно было быть слишком сильным, чтобы они могли его игнорировать.
Ты еще не закончил, котенок. Следующий пункт. Возвращаемся в поместье.
Стиснув зубы, Драккал одновременно согнулся в спине и коленях. Транспорт закачался, когда он вскинул ноги один, два, три раза, каждый его мускул горел, когда голени и бедра несколько раз ударялись о дверной косяк.
Он взревел и попробовал в четвертый раз. Наконец, ему удалось согнуться и поднять ноги достаточно высоко, чтобы упереться ступнями в основание дверного косяка. Он немедленно выпрямил ноги, сцепив колени и упершись плечом в верхнюю часть оконной рамы. Порезы, которые Ваня нанесла ему – наряду с теми немногими, которые ему удалось нанести самому, – снова заболели, и он чувствовал, как кровь сочится сквозь мех, но все это не имело значения.
Прерывисто дыша, он использовал все свое тело, чтобы принять положение, которое позволило бы ему забраться в кабину, не падая, – процесс, который был бы намного быстрее, легче и проще при использовании второй руки. После ожесточенной борьбы он, наконец, упал поперек пассажирского сиденья. Было так заманчиво остановиться и отдохнуть. Это было бы так легко сделать. Его глаза жаждали закрыться, а тело немного полежать неподвижно в покое.
Он не позволил себе даже минутной передышки. Он вскарабкался на водительское сиденье, взялся за рычаги управления и развернул транспорт. Пассажирская дверь захлопнулась. Выровняв машину, он снова включил автопилот и полностью переключил свое внимание на центральную панель управления. Короткий поиск обнаружил устройство для подавления сигналов, которое он быстро отключил, но наручников там не было. Ваня, должно быть, управляла оковами исключительно через свой голоком.
Выключив отвратительную музыку, Драккал ввел сектор Мургена Фолтхэма на панели, активировал навигационную программу и поднялся с сиденья. Когда машина начала плавный подъем, чтобы влиться в обычный поток транспорта, Драккал, пошатываясь, вошел трюм, держась рукой за стену, чтобы не упасть, пока не добрался до своего протеза. Он все еще висел там, где он его оставил.
Широко расставив ноги, чтобы лучше сохранять равновесие, он протянул руку и коснулся предплечья протеза. В воздухе появился голографический экран управления.
Он включил голоком, открыл список контактов и позвонил Аркантусу. Звонок последовал почти мгновенно, и экран управления сменился трехмерной голограммой головы и лица Арка.
– Драк! Все в порядке? Вас не было… – глаза Аркантуса расширились. – Ты дерьмово выглядишь. Что, блядь, произошло?
Драккал повернул голову и сплюнул. Его слюна все еще имела привкус крови.
– Ваня. Мурген Фолтхэм нанял ее, чтобы захватить меня, Шей и Лию.
Черты лица Арка мгновенно потемнели.
– Где они? С Шей и Лией все в порядке?
Драккал открыл рот, чтобы ответить, но слова, горячие, как расплавленный металл, застряли у него в горле. Он сжал губы и с тяжелым выдохом раздул ноздри.
– Нет, Драк. Нет. Скажи мне, что с ними все в порядке.
– Они у Мургена, – наконец проскрежетал Драккал. Произнести эти слова было все равно что прорвать плотину, высвободив горькую, огненную ярость, которая копилась за ней. – Бери команду и все ебаное оружие, которое у нас есть. Я пришлю тебе координаты для встречи.
В глубине души он знал, что Аркантус должен был сказать. Мурген Фолтхэм обладает хорошими связями и властью. Это привлечет много опасного внимания. Позолоченный сектор кишит миротворцами. Мы должны остановиться и по-настоящему подумать об этом, прежде чем что-либо предпринимать, должен быть другой способ.
Но Арк сказал единственное, что Драккал хотел услышать – правильные слова.
– Уже выезжаем.
– Принеси мою руку, – сказал Драккал.
– Твою руку?
Драккал кивнул. Несуществующие пальцы левой руки беспокойно сгибались и разгибались, они не устали и разделяли его желание кровопролития.
– Ту, которую создала Сэм. Бронированную. Я хочу, чтобы именно эта рука разорвала горло Мургену Фолтхэму.
ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ
Шей свела ноги вместе, как только охранники освободили ее лодыжки от ремней на смотровом столе. В этом не было ничего нового, медицинские помощники Мургена осматривали ее несколько раз во время ее последнего пребывания. Но это не делало его менее унизительным, менее насилующим. Она находила утешение только в том факте, что они обращались с ней как с животным. Их руки – и глаза – всегда были холодными и беспристрастными. Сражаться во время процесса не было смысла – ее похитители ясно дали понять, что без колебаний воспользуются шоковым ошейником, чтобы вывести ее из строя. И ей нужно было сохранять ясную голову ради Лии.
Как только ее руки освободились от оков стола – хотя наручники все еще сковывали запястья, – Шей села, прикрыла грудь руками и поискала Лию глазами. Ее дочь лежала на смотровом столе в другом конце комнаты, без сознания, в окружении четырех исследователей, которые разговаривали и делали заметки, прикасаясь к ней, как к подопытной. Ярость, бушевавшая внутри Шей, разгоралась все сильнее.
Мурген стоял с исследователями, кивая и ухмыляясь своей гребаной идиотской ухмылкой.
– Мы закончили, – сказала розовокожая женщина-волтурианка, сидевшая за столом Шей, не отрывая взгляда от планшета.
Ее голос привлек внимание Мургена. Он подошел, задумчиво поглаживая пальцем один из пожелтевших бивней.
– И?
– Здорова, мастер Фолтхэм, – сказала волтурианка, – за исключением нескольких ушибов и порезов. Она должна выздороветь в течение пары недель, даже без лечения. Как и просили, мы удалили и уничтожили ее идентификационный чип.
– Превосходно. Я хочу, чтобы ей вживили этот специальный маячок, как только он прибудет. Она готова к размножению? – спросил Мурген, пробегая глазами по обнаженному телу Шей.
Шей впилась в него взглядом, прикусила язык и сжала губы в тонкую линию. Это был единственный способ сдержать резкие слова, рвущиеся у нее изо рта. Она жаждала Драккала, его постоянного, сильного присутствия, жаждала оказаться подальше от этого места и этих существ. Она жаждала быть со своей парой и дочерью.
– Эта терраночка в еще лучшей форме, чем была до побега, сэр. Ее репродуктивные органы не повреждены… хотя в ее организме присутствовал противозачаточный препарат. Теперь, когда мы нейтрализовали соединение, она будет готова к размножению и более чем достаточно здорова, чтобы выносить потомство до срока.
Мурген нахмурился и фыркнул.
– Неудачно. Я надеялся, что она забеременела от этого ажеры. Я бы хотел увидеть такого ребенка. Ты можешь себе представить?
Шей бы это тоже понравилось, но не сейчас и не ради Мургена.
– Внутри терранки есть следы спермы, – сказал волтурианин. – Есть шанс, что это займет много времени. Или, если вы хотите, мы можем взять несколько образцов и искусственно оплодотворить ее, когда у нее наступит овуляция.
К горлу подкатил ком. Мурген задумчиво замычал и сложил руки на животе.
– Возьмите образцы и сохраните их. Мне придется решить, как я хочу действовать дальше… В конце концов, существует так много возможностей, и за последние несколько месяцев у меня было мало шансов рассмотреть их все соответствующим образом.
– Конечно, сэр.
По указанию Мургена охранники вышли вперед и заставили Шей лечь на спину, пока волтурианка брала у нее образцы. Шей уставилась в потолок, пытаясь отвлечься от работы волтурианки, но игнорировать холодные, твердые, агрессивные инструменты было трудно.
– Все готово, сэр, – наконец сказала волтурианка.
– Нострус, отведи терранку в ее камеру, – сказал Мурген. – Ее потомству еще многому предстоит научиться, и я горю желанием принять в этом участие.
Глаза Шей расширились, и она резко выпрямилась.
– Нет! Мне нужно быть с ней. Я нужна ей.
Стражники снова вышли вперед и схватили ее за руки, чтобы удержать на месте.
Нострус медленно приблизился, его глаза, горящие ненавистью, были устремлены на Шей.
– Твоя старая комната ждет тебя, терранка. Не усложняй.
Она сохраняла спокойствие ради Лии, была так уверена, что они с дочерью будут вместе. Но она ошибалась.
Шей посмотрела на Мургена.
– Пожалуйста. Я буду вести себя хорошо, клянусь, только, пожалуйста, позволь мне остаться с ней. Ей нужно поесть. Ей нужно тепло, нужна мать. – Слова кислым комом подступили к горлу, но именно отчаяние заставило ее умолять. Она не знала, что они сделают с Лией.
Мурген фыркнул.
– Возможно, но это определят мои медицинские работники, а не животное.
– Пошли, – сказал Нострус. Он поднял правую руку, в которой было небольшое устройство – пульт, который он синхронизировал с ее ошейником и наручниками. Когда он нажал на кнопку, наручники Шей сдвинулись вместе перед ней, словно притянутые мощной магнитной силой.
Охранники подняли Шей со стола и поставили на ноги.
Она вырвалась из их хватки, наткнулась спиной на смотровой стол и повернулась, готовая перепрыгнуть через стол и помчаться через комнату к своей дочери.
– Нет! Ты не можешь забрать ее у меня!
Кряхтя, охранники потянулись к ней, впиваясь пальцами в обнаженную кожу. Шей почти не почувствовала боли. Она отвела локоть назад и ударила одного из них в диафрагму, заставив его согнуться пополам и ослабить хватку.
Электрический разряд от ошейника Шей сковал ее мышцы и чуть не заставил прикусить язык. Боль была невыносимой, но она не отвела глаз от Лии, даже когда на них навернулись новые слезы. Шок длился секунду, две, три, это длилось вечно, но Шей не позволила боли подавить ее единственную цель. Ей нужно было быть со своим ребенком.
Ее тело, казалось, не соглашалось с этим. Когда шок, наконец, прошел, она обмякла. Охранники просунули руки ей под мышки, чтобы поддержать. Ее ноги, частично свисавшие, отказывались принимать вес, а легкие горели огнем. Несколько мгновений единственным звуком, который она слышала, было биение пульса в висках.
Нострус подошел ближе. Шей не могла поднять голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Она застыла, уставившись на его ботинки. Но у нее все еще был голос.
– Иди нахуй, бессердечный ублюдок, – прохрипела она.
Он медленно поднял правую руку и нажал кнопку на маленьком пульте дистанционного управления. Еще один электрический удар – на этот раз более краткий, но не менее болезненный – пронзил ее. На этот раз она зажмурилась. Ее конечности дрожали, когда шок прошел.
Раздался тихий перезвон, похожий на сигнал вызова голокома.
– Да? – сказал Нострус. Последовала пауза. – Немедленно свяжись с одним из техников и оповести всех сотрудников службы безопасности.
– В чем проблема, Нострус? – спросил Мурген.
– Система наблюдения не работает, сэр, – натянуто сказал Нострус. – Возможно, это просто сбой, но я бы хотел, чтобы вы отправились в безопасную комнату, пока мы не получим известие о том, что все исправлено.
– Чепуха, мой мальчик. У меня здесь слишком много работы. Я ждал этого месяцами и больше ни минуты не задержусь.
Нострус тяжело вздохнул и наклонился достаточно близко, чтобы Шей почувствовала его дыхание у своего уха, когда он прошептал:
– В тебе больше нет этого ребенка, терранка. Мне не разрешено убить тебя, но у меня есть много способов причинить тебе боль. Веди себя прилично.
– Я убью тебя, – поклялась она, выдавливая слова шепотом из сдавленного горла.
Ее тело содрогнулось, когда очередная волна от электрошокового ошейника пронзила ее. За жгучей болью последовало внезапное, пугающее онемение. Хотя веки были закрыты, перед глазами на мгновение все побелело. Она смутно осознавала, что Мурген говорит, прежде чем кромешная тьма прогнала эту ужасную белизну, лишив ее сознания.
Шей проснулась от легкого покачивания, точно такого, какое испытываешь, катаясь на лодке по спокойным глубоким водам. Это успокаивало, но в то же время было неправильно. Ее не было ни рядом с океаном, ни с озером, ни даже с прудом. Ее даже не было на Земле.
Она сделала медленный, глубокий вдох. Вызванный этим приступ боли прокатился по телу и запустил цепную реакцию, в ходе которой каждая рана дала о себе знать. Каждая частичка ее тела болела, даже те части, о существовании которых она никогда не подозревала. Этой агонии было более чем достаточно, чтобы напомнить ей о том, что произошло и где она находится.
Лия.
Шей удержалась от того, чтобы сесть, но с трудом. Ей нужно было действовать, да, нужно было добраться до ребенка и убраться из этого места, но по опыту она знала, что опрометчивые действия здесь не приведут к достижению ее целей. В своем нынешнем состоянии она была слишком обездолена, чтобы действовать исключительно в гневе. Отец давным-давно научил ее, что нужно оценивать ситуацию, прежде чем реагировать на нее – по крайней мере, когда это возможно. Это означало сохранять спокойствие. Это означало думать.
Либо она найдет возможность и воспользуется ею.
Она лежала на спине на твердой, плоской, колышущейся поверхности и чувствовала гул антигравитационных двигателей под собой. Тихие свистящие звуки вокруг наводили на мысль, что они двигалась мимо ниш в туннеле или проходе. Самым простым и наиболее вероятным объяснением было то, что Шей находилась на одной из маленьких открытых транспортных тележек, на которых они привезли ее и Лию в смотровую.
Ее запястья все еще были связаны тяжелыми наручниками, но они были спереди и не были прикреплены к полу транспортного средства. Это лучше, чем она могла надеяться – Нострус обычно был более осторожен.
– Думаешь, они преувеличивали? – спросил кто-то у нее под ногами, голос доносился из передней части ховеркара или какого-то другого средства передвижения.
– Кто знает? – откликнулся кто-то ближе, судя по звуку, кто-то прямо у ее ног.
Первым заговорившим, вероятно, был водитель. У обоих были глубокие мужские голоса, ни один из которых не принадлежал Нострусу.
Здесь нет Ноструса?
– Она довольно тощая, – продолжил ближайший мужчина. – Вероятно, они просто говорят, что она настолько опасна, чтобы сохранить лицо. Бьюсь об заклад, она пару раз подставила их, и они стесняются этого, поэтому разыгрывают это.
– Возможно, – сказал водитель, – но лучше не рисковать, верно?
Мужчины замолчали. Легкое покачивание автомобиля продолжалось, оно не знало и не заботилось о нынешнем положении Шей. Двигаясь как можно меньше, она проверила свои конечности. Она чувствовала все тело, что уже было хорошим признаком, даже если большая часть того, что она ощущала, была дискомфортом и болью.
– Она неплохо выглядит, – сказал кто-то очень тихо.
Шей не смогла разобрать ответ водителя.
– Это не невозможно, верно? – по мере того, как почти-голос продолжал говорить, громкость уменьшалась, как будто он отвернулся от Шей. – Мастер Фолтхэм сказал, что хочет оплодотворить ее. Значит, есть шанс.
Шей рискнула, она приоткрыла глаза до щелочек и изогнула шею, повернув голову в сторону разговаривающего охранника.
Он сидел в передней части транспортного средства на низкой скамейке, расставив ноги и упершись локтем в колено. Его туловище было изогнуто, голова повернута к водителю во время разговора. Шей пошла на больший риск и еще выше подняла голову, чтобы получше рассмотреть его.
Охранник был борианцем, крупным и широкоплечим, и его костюм был сшит так, чтобы подчеркнуть впечатляющее телосложение под ним. Рука, болтающаяся у него между ног – почти прямо над ее ступнями – слабо удерживала рычаг крепления и пуль от ошейника Шей.
Лучшая охрана, да, Мурген?
Шей глубоко вздохнула. Хотя они редко выставляли свое оружие напоказ, она знала, что у охранников Мургена были бластеры. Если бы она могла заполучить в свои руки одно из этих видов оружия, то было бы только что? Двадцать или тридцать вооруженных охранников, с которыми предстоит сражаться? Она сталкивалась с подобными трудностями в тренировочных симуляциях, и хотя ей еще не удавалось успешно одолеть ни одного из этих персонажей самостоятельно, она должна была попытаться. Она должна была вернуть свою дочь. Лия не будет расти в таком месте, как это.
У меня есть только один шанс. Лучше пусть все получится. Они посадят меня в камеру, и игра окончена.
Она медленно согнула левую ногу, твердо поставив ступню на пол, чтобы лучше упереться, прежде чем поднять правую ногу. Ее ступня ударила борианца по руке. Маленький пульт управления вылетел из его рук и со звоном ударился о стену коридора.
