Текст книги "Неукротимый голод (ЛП)"

Автор книги: Тиффани Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

Шей склонила голову, прижавшись щекой к ладони Драккала, и горячие слезы потекли по его пальцам. Она подняла руку и откинула выбившиеся пряди волос назад, убрав их в пучок, который она зажала в кулаке и сжимала до тех пор, пока костяшки пальцев не побелели.

– Я даже не успела попросить прощения, – сказала она тихим, надломленным голосом. – Не успела попрощаться. Сказать, что я любила ее. Она умерла, думая, что я ее ненавижу, умерла, зная, что ее дочь была преступницей, неудачницей, ходячим, говорящим куском мусора.

Драккал обнял ее левой рукой за плечи и притянул к своей груди. Шей не оказывала сопротивления. Она прижалась к нему, ее плечи дрожали, когда тихие слезы превратились в полномасштабные рыдания, которые обвили сердце Драккала и сжали его. Он прижался щекой к ее голове и положил правую руку ей на затылок. Ее слезы пропитали его рубашку, но ему было все равно. Он просто обнимал ее.

Он держал ее так, как будто это был единственный способ сохранить его сердце целым.

Когда ее плач, наконец, начал стихать, он сказал:

– Мой народ долгое время верил, что наши предки наблюдают за нами из-за пределов смерти. Именно это я имел в виду, когда клялся своей кровью – кровью поколений, которые были до меня, – не покидать тебя. Их наследие светит в нашей жизни, и они следят за тем, что мы оставим после себя. Твои мать и отец наблюдают за тобой, Шей. Они видели твой позор и твою вину, но также заметили и твою силу. И они знают, даже с большей уверенностью, чем я, что в тебе есть то, чем они могут гордиться. Я знаю, что ты уже заставила их гордиться собой. Ты здесь, ты жива, сражаешься за своего детеныша. Что бы ни случилось, они любили тебя, кирайя, и они все еще любят тебя в своем месте за звездами.

Она громко шмыгнула носом.

– Ты думаешь?

– Я верю.

Она прижалась лбом к его груди и сделала глубокий, прерывистый вдох.

– Некоторые люди верят в то же самое. Я никогда не была религиозной. Но это… это было бы неплохо, если бы они были там.

– Я не был на своей родной планете десятилетиями, но я не забыл все наши обычаи, – сказал он, проводя правой рукой по ее позвоночнику вниз и снова вверх. – Спасибо, что оказала мне честь, поделившись воспоминаниями о своих предках, Шей. Я сохраню их вместе со своими собственными.

Она отстранилась от него, и, хотя ему не хотелось отпускать ее, он все же это сделал. Его руки опустились по бокам, внезапно став бесполезными. Она подняла на него взгляд, бледно-голубые глаза мерцали на фоне раздраженно-красного вокруг них, а выражение ее лица стало неожиданно застенчивым.

– Извини, что набросилась на тебя. Должно быть, гормоны беременности делают меня такой эмоциональной, – она отступила еще на шаг и вытерла щеки полотенцем. – Но спасибо. Что выслушал.

Ладони Драккала – обе, как бы это ни было невозможно – зудели от желания пошевелиться, от стремления заключить ее в крепкие объятия и снова прижать к своей груди. Он мог бы испытать некоторое удовлетворение от того, что утешил свою пару в трудный момент, но ему было нужно большее. Ему хотелось подарить ей больше. Отдать ей все.

Но все, что ему удалось сделать, это сказать:

– В любое время, кирайя.

Она вынула бутылку с водой из-под мышки и уставилась на нее, теребя крышку.

– Я просто действительно не хочу облажаться с этим ребенком. Я – это все, что у него есть. Все остальные ушли.

Драккал шагнул вперед и положил руку ей на плечо, снова привлекая ее взгляд.

– Даже если бы это было правдой, Шей, ничто в этом или любом другом мире не смогло бы навредить твоему детенышу. Но ты не одна. Я здесь ради вас обоих.

Она несколько секунд молча смотрела ему в глаза, и сердцебиение Драккала участилось, заполняя тишину. Ее кожа была теплой и мягкой под его ладонью, ее аромат таким же сладким и манящим, как всегда, а румянец на лице делал ее еще более сияющей. Но сейчас все это не имело значения. Все, что было важно, – убедиться, что она знает без сомнения, что всегда может на него положиться.

Маленькая складка, образовавшаяся между ее бровями, и опущенные губы сказали ему, что она разрывается, что она не совсем приняла то, что он предлагал, что часть ее не верила ему. И это было похоже на… отвержение. Это вызвало разочарование и боль глубоко внутри Драккала, хотя в глубине души он знал, что у нее были все основания сомневаться после той жизни, которую она прожила.

У нее были все основания сомневаться в нем из-за чувства вины за собственное предполагаемое предательство.

Наконец, Шей опустила взгляд, стряхнула его руку и сказала:

– Я довольно сильно устала и вспотела. Уверена, от меня воняет, а еще я испачкала тебя. Итак… я хочу принять душ и немного отдохнуть.

Драккал нахмурился. Все его инстинкты требовали, чтобы он преследовал ее, остановил и физически показал, кем она была для него. Каждая клеточка его тела кричала, чтобы он показал, как сильно хочет защитить ее. Каждая молекула призывала его боготворить ее тело и облегчать тревоги. Ему нужно было сделать Шей своей во всех отношениях… и убедить, что он должен быть ее.

Но он лишь слегка кивнул Шей, прежде чем она отступила назад, повернулась и ушла. Он стиснул челюсти, провожая ее взглядом, и сжал кулаки, как только она вышла на лестничную клетку и скрылась из виду.

У Арка никогда не было таких трудностей с Самантой.

Эта мысль, непрошеная, всплывшая из тайников его сознания, только усилила раздражение Драккала. Отчасти потому, что это было правдой – несмотря на первоначальную робость, Саманта быстро привязалась к Аркантусу, – а отчасти потому, что думать об этом было дерьмово. Аркантус здесь ни при чем, как и Сэм с Шей.

Драккал был тем, кому нужно было действовать, он был тем, кому нужно было разобраться во всем. Должно быть, он мог сказать или сделать что-то еще прямо сейчас, чтобы помешать ей отстраниться. Она открылась, поделилась старыми, болезненными воспоминаниями, и он почти установил связь. Он почти проник сквозь ее внутренние стены, которые она так часто удерживала.

Нужно было давить сильнее. Можно было разрушить те стены, не сломив ее. Моя Шей сильнее этого.

И вдобавок ко всему, его яйца болели так, словно их пнул траликс. Его тянули к Шей не только инстинкты, но и все его тело, и это желание быстро перерастало в неистовую потребность. Он понятия не имел, как долго еще сможет сдерживать это.

Его тело дрожало от отчаянной, неугомонной энергии, которая пронизала его до костей, ощущение, напоминающее действие усиливающих препаратов, которые иногда давали рабам-гладиаторам перед боем. Драккал не испытывал ничего подобного годами, и он знал, что его руки будет недостаточно, чтобы утолить свои желания. Руки было недостаточно уже несколько недель.

Вонзив когти в ладонь, он заставил себя сосчитать до ста, прежде чем, наконец, направиться наверх. Ему нужно было найти способ выплеснуть эту энергию, прежде чем снова увидеться с Шей, а это, вероятно, означало довести свое тело до изнеможения в спортзале.

Но в глубине души он подозревал, что есть только один способ избавиться от этого наверняка – был только один человек, который мог помочь.

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

Драккал зарычал и толкнул вверх штангу на тренажере для жима лежа, которая зафиксировалась на месте, как только он разжал руки. Он сел, желая, чтобы жжение в животе – то же самое жжение, исходящее от всех мышц его верхней части тела – значило что-то. Желая, чтобы это что-то изменило. Он давно не тренировался с такой интенсивностью. Обычно это принесло бы удовольствие. За этим стояло бы удовлетворение, эйфория, вызванная теми химическими веществами, которые мозг обычно выделял во время тяжелой физической нагрузки.

Сейчас это было не так. Его мышцы болели, но все еще пульсировали неугомонной энергией, как будто высвободить ее можно было только очень специфическим способом.

Но Шей этого не хотела. Пока нет.

Он наклонился вперед, намереваясь упереться локтями в колени и сделать ровный вдох, но перемещение его веса лишь напомнило о болезненности в паху. Застонав, он опустил руку на твердый член и надавил на него. Яйца набухли, готовые взорваться. И все же он знал, что ничто из того, что он мог сделать – по крайней мере, в одиночку – не принесет облегчения.

Он снова зарычал и встал. На этот раз его рычание стало продолжительным, переходящим в угрожающее, вырывающимся сквозь оскал. Он направился к беговым платформам, расположенным вдоль дальней стены. Каким бы уставшим он ни был после почти часа поднятия тяжестей, его тело отказывалось сдаваться, а инстинкты…

Они были еще сильнее, чем раньше.

Как это возможно?

Он с головой погрузился в физическую активность, вкладывая в нее всего себя, и все же его мысли постоянно возвращались к Шей. Каждая мысль неизменно вела к ней, каким бы хрупким ни казался этот невидимый мост. Ее невозможно было избежать.

Потому что наше спаривание неизбежно.

– Врек'ош, – проворчал он, ступая на одну из беговых платформ – квадрат два на два метра, увенчанный всенаправленной дорожкой.

В воздухе перед ним появился голографический экран управления. Он ударил по команде «вкл» кончиком когтя, желая, чтобы это было что-то материальное, просто чтобы он мог почувствовать, как его коготь разрывает это.

Он начал идти и сразу увеличил темп до трусцы, а затем и до бега. Поверхность платформы двигалась в соответствии с его скоростью, удерживая его в центре. Уши заложило, сердце громыхало, а горячая, как лава, кровь текла по венам. Лицо Шей, ее губы, изогнутые в ухмылке, и глаза, наполненные жаром, вспыхнули в его голове. Член Драккала напрягся в штанах. На мгновение показалось, что он сейчас сможет вырваться на свободу.

Сделав резкий, раздраженный вдох через ноздри, он заставил себя двигаться еще быстрее, наклоняя верхнюю часть тела вперед и перебирая ногами. Платформа задрожала под его весом, и боль в паху усилилась, распространяясь на нижнюю часть живота. Он приветствовал дискомфорт. Вскоре его дыхание стало прерывистым. Тепло исходило из солнечного сплетения и распространялось по поверхности кожи.

От меха и рубашки исходил стойкий запах пота Шей. Драккал изрыгнул проклятие, разрываясь между удовлетворением от этого запаха и желанием, чтобы он тоже вспотел, хотя бы для того, чтобы перебить ее аромат и отвлечься от нее на несколько секунд.

Он заставлял себя двигаться еще быстрее, усиливая как внутренний жар, так и биение сердца. Был предел тому, сколько жара могло выдержать тело, но сейчас его это не волновало. Это не имело значения. Ему нужно было истощение, которое это в конечном итоге принесет.

Когда он зажмурил глаза, он намеревался сделать это всего на мгновение – ровно настолько, чтобы сосредоточиться, – но воображение воспользовалось возможностью, предоставленной короткой темнотой. Против своей воли он представил, как преследует Шей – не по улицам Подземного города, а по лесу на своей родной планете, следуя за ее запахом между деревьями. Охотится на нее. Инстинкт побудил его потребовать свою добычу, и чем дольше она убегала, тем решительнее он становился. Тем больше возбуждался.

В этом невероятно ярком воображении он прошел между двумя большими стволами деревьев и вышел на поляну, где обнаружил ожидающую его пару. Она стояла на четвереньках, обнаженная, задрав свою восхитительную задницу, выставляя себя напоказ для его притязаний. И она смотрела на него через плечо с этим сводящим с ума огнем в глазах.

Его член запульсировал, и внезапно трение между ним и штанами довело его до грани оргазма.

– Краас кавал, – прохрипел он, заставляя себя открыть глаза. Дыхание вырывалось из легких, обжигая горло, каждый выдох сопровождался рычанием. Он замедлил шаг и выпрямился, подняв руки и сжав кулаки, как будто мог поймать все это разочарование и дискомфорт между пальцами и сжать их во что-то управляемое.

Грудь и плечи Драккала тяжело вздымались, когда он сошел с платформы. Он ощущал биение своего сердца каждым сантиметром тела, бешеный пульс, который не желал успокаиваться, не намеревался замедляться, и каждый его быстрый, тяжёлый удар лишь усиливал этот внутренний жар. Ему казалось, что в груди разгорается пылающая печь.

Он прошел вперед, поднял руку и оперся ею о стену, прислонившись лбом к запястью. Настойчивый пульс усиливал боль в паху, подчеркивая муку желания и создавая новое дискомфортное ощущение за глазами. Он никогда не испытывал такого жара, не доведя своё тело до предела, и все же конечности гудели от свежих запасов силы.

Тяжело сглотнув – во рту пересохло, язык стал шершавым, как утрамбованный песок, – он оттолкнулся от стены и вышел из спортзала. Он был дураком, думая, что найдет здесь облегчение. Он с самого начала знал, что есть только одно средство освобождения, только оно может его удовлетворить.

Его шерсть, и без того взъерошенная после физических упражнений, встала дыбом от волнения, когда он шагал по коридору к своей комнате. Хвост неустанно метался, словно отражая нападения невидимых врагов, а уши беспокойно поднимались и опускались, снова и снова. Несмотря на то, что шаги стали медленными, почти неторопливыми по сравнению с бешеным спринтом всего несколько минут назад, внутри Драккала продолжал нарастать жар.

Он остановился у двери рядом с его – двери Шей. Его грудь наполнилась глубоким вдохом. Несколько секунд он не мог выдохнуть. Давление внутри росло вместе с жаром, и это было слишком, это было невозможно вынести, и он должен был действовать, иначе это разорвёт его на части. Она была по другую сторону двери, вероятно, в своей постели. Ее аромат был свеж в этом коридоре, и задержался в нем. Он хотел, чтобы этот запах навсегда впитался в его шерсть. Он хотел, чтобы ее скользкое масло покрывало его член.

Драккал потянулся к панели управления дверью. Он остановил себя, прежде чем прикоснуться к ней, сжал пальцы в кулак и прижал тыльную сторону ладони к двери. Напряжение сковало каждый его мускул. Он и раньше бывал в переделках, за эти годы столкнулся с большим количеством трудностей, чем мог сосчитать, познал всепоглощающую ярость и печаль. Но ничто в его жизни не шло ни в какое сравнение с этим. Ничто не было столь трудным. Это была правда, как бы абсурдно это ни звучало на фоне тех испытаний, с которыми он сталкивался прежде.

Стиснув зубы так сильно, что ему казалось, они вот-вот разрушатся, он оттолкнулся от двери Шей и преодолел самые мучительные шесть метров во всей вселенной, чтобы добраться до своей спальни. Звук закрывающейся за ним двери, когда он оказался внутри, был мягким и мимолетным – и это была насмешка, ставящая под сомнение его преданность своей паре, сомневающаяся в его силе, задевающая его гордость.

– Нахуй, – прорычал он у двери, прежде чем поспешить в ванную.

Он не позволял себе задумываться о последствиях того, что срывался на неодушевленные предметы, пока снимал с себя одежду. Как только штаны были спущены, его член вырвался на свободу, полностью возбужденный, пульсируя на открытом воздухе. Он содрогнулся от облегчения – хотя это облегчение было ничтожным, и даже легкое прикосновение воздуха к члену было почти невыносимо.

На грани взрыва, он крепко взял правой рукой за основание члена чуть ниже узла, безжалостно сжимая, чтобы облегчить дискомфорт, и направился в душ. Бедра касались сверхчувствительных яичек, тугих и тяжелых от неистраченного семени.

Он включил холодную воду и вошел в душ целиком. Холод был неприятным, но желанным, он немедленно прогнал жар с поверхности кожи, но не проник достаточно глубоко, не погасил источник огня, бушующего внутри него. Запах Шей оставался сильным в его ноздрях, несмотря на струи воды, стекающие по лицу.

Отпустив член, он схватил мыло и натер мех до яростной пены, с каждой секундой все больше желая, чтобы его касались ее руки. Когда он вымыл пульсирующий член и ноющие яйца, это вызвало огромную волну удовольствия, смешанного с болью, непохожей ни на что, что он испытывал. Он плотно сжал губы и заставил себя взять себя в руки. Если бы он сейчас кончил, это не принесло бы облегчения. Он был бы только голоднее.

Я должен пережить это. Я должен держать себя в руках.

Он воспользовался внутренним пультом управления душа, чтобы сделать воду еще холоднее, дрожа под струями, смывающей пену с его шерсти. Ему просто нужно было остыть. Нужно было расслабиться.

Как будто в ответ, пламя, питаемое инстинктом, внутри него вспыхнуло с новой силой, отбрасывая назад ледяную воду, струящуюся по его телу.

Драккал хлопнул левой рукой по стене и обхватил свой член другой, рыча, когда его член дернулся, а узел на нем еще больше набух.

К черту терпение. Она нужна мне сейчас.

Он нажал на рычаги управления, чтобы выключить воду, стряхнул лишнюю влагу со своего меха и вышел из душа. Несмотря на исходящий от него аромат мыла, он все еще чувствовал запах Шей, сандринкера и сладкого пота.

Не задумываясь, он вышел в коридор, подошел к ее двери и постучал по ней металлической рукой. Его сердце билось так громко, что он не удивился бы, если бы его стук эхом разнесся по коридору.

Он уже собирался снова постучать в дверь, когда та открылась.

– Что ты… ох.

Глаза Шей вспыхнули, когда опустились на его пульсирующий член.

Драккал жадно окинул ее взглядом. На ней была только рубашка большого размера, подол которой доходил до середины бедер, а светло-золотистые волосы были распущены и растрепаны. Ее щеки порозовели, а радужки потемнели.

Она медленно обвела взглядом его тело, пока их глаза не встретились. Желание горело в этих пронзительных синих глубинах. Ее дыхание участилось, а груди напряглись под рубашкой, так что сквозь ткань стали видны острия твердеющих сосков.

– Хочешь трахнуться? – спросила она. – Тогда трахни меня.

Он шагнул в дверной проем, подойдя достаточно близко, чтобы почувствовать жар, исходящий от Шей, достаточно близко, чтобы ощутить запах ее возбуждения.

Она подняла руку и прижала ладонь к его груди.

– Без обязательств. Никаких связей. Мы просто хотим избавиться от накопившегося…

К черту это.

Он знал, что это невозможно – и подозревал, что она, глубоко в сердце, тоже это понимала. Но он позволил бы ей обманывать саму себя, если это было необходимо, чтобы она сдалась, если это было нужно, чтобы убедить её в том, что она принадлежит ему – что это неизбежно.

Драккал сделал еще один шаг вперед, переступая порог, и Шей отступила назад, держа руку у него на груди. Он вслепую нажал на кнопку управления. Дверь за ним закрылась.

– Ты слышал меня, Драккал? – спросила Шей.

– Я услышал тебя, самка, – прорычал он.

Она прищурилась.

– И?

Он поднял правую руку, положил ладонь ей на затылок и схватил за волосы. Прежде чем она успела отреагировать, он повернул ее лицо к своему и наклонился, чтобы поцеловать ее.

Дыхание Шей сбилось, и ее тело напряглось, но Драккал не давал ей передышки, пробуя ее на вкус. Его рот жадно, отчаянно накрыл ее. У нее вырвался тихий стон, и ее губы приоткрылись, давая ему доступ. Ее рука скользнула вверх по его груди, прежде чем пальцы зарылись в мех. Она притянула его ближе.

Этот вкус её сладости после недель, когда он лишь дразнил себя её ароматом, превосходил все, что он мог себе представить, был настолько сильным и ошеломляющим, что оставлял место только для одной мысли – о большем. Драккал обнял ее левой рукой и обхватил ладонью ее задницу. Он притянул ее тело к своему, прижимая пульсирующий член к округлому животу Шей. Он не стал сдерживать стон, когда новая волна удовольствия-боли прокатилась от его паха.

Шей усмехнулась ему в губы, прежде чем прижаться своим лбом к его, разрывая контакт между их губами.

– Ты хочешь меня?

– Нуждаюсь в тебе.

Она обвила руками его шею и отступила назад, увлекая его вглубь комнаты.

– Я хотела, чтобы ты сделал это, – Ее язычок высунулся и подразнил его нижнюю губу. Она ненадолго втянула ее в рот и прикусила зубами, заставив Драккала зарычать и обнажить клыки от пронзившего его толчка. – Ты знал, что я трогала себя, думая о тебе после того, как ты нашел мою квартиру? Я представляла, как твоя рука будет гладить мою киску. Каков был бы твой язык.

Хотя это казалось невозможным, ее слова еще больше разожгли огонь внутри него и заставили его член напрячься сильнее, чем когда-либо.

– Киска, – пророкотал он, скользя левой рукой по ее бедру сзади и продвигаясь вперед, чтобы надавить большим пальцем на верхушку ее щели. От нее исходил жар. – Ты называешь это так?

Ресницы Шей затрепетали, она застонала и качнула бедрами вперед, отчего его большой палец скользнул между ее складочек и погладил крошечный твердый бугорок.

– Да.

– Я тоже думал о тебе, – сказал он, когда ее ноги коснулись края кровати. Он снова провел большим пальцем по этому бугорку, вызывая еще одно движение ее бедер. Сладкий мускус, который он уловил в ее аромате, теперь был сильнее, затуманивая его разум наилучшим образом. Не отрывая от нее взгляда, он поднес левую руку ко рту, высунул язык и слизнул ее масло с металла. Если первый вкус ее губ был амброзийным, то это было нечто совершенно иное, нечто такое, что невозможно было передать словами, и ему нужно было больше, навсегда больше. – Ммм… но я устал воображать.

– Так не воображай, – сказала она. – Возьми меня. Трахни меня, – ее взгляд упал на его член. – Потому что я, блядь, тоже тебя хочу.

Драккал отступил от Шей. Ее руки упали с его шеи, но он не стал горевать по этому поводу – совсем скоро он снова почувствует ее прикосновение. Обеими руками он схватил воротник ее рубашки и потянул в разные стороны. Шей резко вдохнула. Ткань разорвалась посередине, обнажив ее полные, пышные груди с набухшими розовыми сосками.

Инстинкт требовал, чтобы он прижал ее к кровати и вошел в нее, требовал, чтобы он опустошил ее тело и дал понять, что она без сомнений принадлежит ему.

Инстинкт привел его к ней, довел его до этой точки. Но он не позволит этому испортить момент. Он не позволит инстинкту уменьшить его наслаждение ею – или ее им. Он не будет торопиться, как бы больно не было сдерживаться, потому что она не заслуживала меньшего, и какой смысл в погоне, если он так быстро покончит со всем этим сейчас?

Драккал медленно приближался к ней. Шей встретила его взглядом, отступая на кровать и сбрасывая с себя изорванные остатки рубашки. Как только она оказалась на кровати, она оперлась на руки и раздвинула колени, обнажая перед ним свое лоно.

Драккал уставился на блестящие розовые лепестки ее плоти, и его ноздри затрепетали, когда он вдохнул ее все усиливающийся аромат. Его пара была готова к нему, влажная и ждущая, приглашающая войти, но он не хотел быстрого и примитивного траха. Какой бы первобытной ни была его потребность в ней в глубине души, это было совсем не примитивно. Нет, он хотел доставить удовольствие своей паре. Он довел бы ее до высот наслаждения, которых никогда не испытывал ни один представитель какого-либо вида, толкнул бы ее за пределы ее возможностей и не был бы удовлетворен до тех пор, пока она не была бы бессильна перед ним, выдыхая его имя в отчаянной мольбе о большем.

Он шагнул вперед, опустился на колени, обхватил руками ее ноги и подтянул к краю кровати. Даже не закончив этих движений, он приник ртом к ее раскрытому лону и застонал. Он провел языком по ее щели снизу доверху, касаясь этого маленького, скрытого бугорка. Ее вкус проник на его язык, доминируя над сознанием. Она ахнула и дернула бедрами. Драккал зарычал и усилил хватку. Еще больше ее нектара покрыло его язык.

Его страстное желание, его потребность, наконец, взяли верх над самоконтролем. Пути назад не было. Спасения не было – ни для Шей, ни для Драккала. Она принадлежала ему.

И он заставит ее понять это всеми возможными способами.

Все еще опираясь на локти, Шей уставилась на голову Драккала у себя между ног, не в силах отвести взгляд от этого эротического зрелища, дрожа от нахлынувших на нее ощущений. Ее губы приоткрылись от прерывистого дыхания. Шершавый, плоский язык Драккала скользил по ее лону, облизывая его, как будто он умирал от жажды. Каждый раз, когда он достигал ее клитора, всплески удовольствия пронзали ее – каждый сильнее предыдущего – и она не могла дышать. Кончики его когтей укололи ее плоть, но небольшая боль, которую они причинили, только усилила ее возбуждение.

Прикусив нижнюю губу, Шей протянула руку, чтобы схватить его за гриву и притянуть ближе, чтобы направить туда, где она хотела его больше всего, но он поднял голову и зарычал сквозь оскаленные зубы, отбросив ее руку в сторону. Других людей это могло бы напугать, но Шей нашла это чертовски сексуальным, и это вызвало новый прилив жидкого тепла в ее лоне.

Ноздри Драккала раздулись, и он снова опустил лицо между ее ног. На этот раз его язык скользнул внутрь нее.

– О черт! – Шей рухнула на кровать и шире раздвинула бедра, выгибая таз вверх, насколько позволяла его хватка. Она почувствовала шероховатость его языка внутри себя, настойчивые поглаживания, прежде чем он вынул его и снова провел по ее клитору.

– Прямо там. Пожалуйста, прямо там, черт возьми, – умоляла она, зажмурив глаза и покачивая бедрами навстречу его рту, пока спирали экстаза кружились внутри нее, туго сворачиваясь.

Он фыркнул, обдавая ее теплым дыханием, когда его рот завис над ее киской. Ее предвкушение росло, увеличивая возбуждение, и ее лоно сжалось. Наконец, его язык опустился, лаская ее клитор быстрыми, уверенными движениями. Наслаждаясь ощущениями, Шей застонала и вцепилась в постельное белье. Она заставила себя раздвинуть ноги еще шире.

Она открыла глаза и посмотрела вниз, встретив хищный взгляд Драккала, устремленный на её живот. Он наблюдал за ней, его взгляд горел чистым желанием. Хотя это было трудно, она держала глаза открытыми, насколько могла, глядя на него в ответ, в то время как ее наслаждение нарастало, а бездыханные стоны становились все более короткими и поверхностными.

Драккал обхватил ртом ее клитор и пососал.

Восторг пронзил Шей, ослепив и оглушив ее, когда она кончила со сдавленным криком. Ее спина выгнулась над кроватью, и она сжала постельное белье, в то время как и без того ошеломляющее удовольствие переросло в нечто настолько сильное, что чуть не разрушило ее разум. Все вернулось в один миг – каскадные волны блаженства, захлестывающие ее, ее крик, рокочущее рычание Драккала, жадно пьющего из ее киски, шуршание постельного белья по ее обнаженной коже, когда она извивалась на нем, прикосновение когтей его правой руки к ее бедру.

Она все еще плыла по волнам, когда Драккал двинулся быстрее, чем она могла себе представить. Внезапно его руки оказались на ее бедрах, и он перевернул ее. Рефлекторно она удержалась на четвереньках. Даже если бы у нее было время отреагировать, сопротивляться, она никогда не смогла бы преодолеть его силу – но она не хотела этого. Она знала, что произойдет, и жаждала этого. Хотя ее киска все еще сотрясалась от последнего оргазма, она нуждалась в большем.

Драккал обхватил своими большими руками ее бедра, приподнял ее задницу и вошел в нее.



Шей ахнула от острого жжения из-за вторжения, качнувшись вперед от его силы. Она почувствовала, что растягивается вокруг него. Прежде чем она успела сделать следующий вдох, он отвел бедра назад и резко притянул ее задницу к себе, одновременно двигаясь навстречу, снова погружая в нее его толстый член, толкаясь глубже и заставляя ее тело приспосабливаться к нему, принимать его, брать его всего. И это происходило жадно, алчно.

Она закрыла глаза и застонала, прижимаясь к нему, когда он погружался в нее снова и снова, его проникновение облегчалось ее скользкостью. Когти впивались в ее бедра, когда он вонзался, пока, наконец, она не приняла его всего, кроме самой толстой части – узла. С каждым движением бедер он издавал тяжелое ворчание, громкость которого возрастала вместе с темпом.

Драккал наклонился вперед, прижимаясь огромным телом к ней, окружая ее своим теплом и успокаивая мягкостью меха. Он положил левую руку ей на левое плечо и обхватил металлической ладонью за шею, в то время как правой рукой скользнул вниз, к ее лону, надавив подушечкой пальца на клитор. Она была поймана в ловушку его телом – заперта в клетке, из которой никогда не хотела выбираться.

Она почувствовала его губы и теплое, прерывистое дыхание на своей шее, когда он опустил голову.

В этот момент он дал себе волю.

Его темп стал бешеным, диким, безжалостным, и большой, твердый член несколько раз ударял по этому идеальному месту внутри нее, вызывая новые взрывы удовольствия, прежде чем предыдущие ощущения успевали исчезать. Его запах вторгся в ее чувства вместе с ароматом секса. Хриплые, жаждущие стоны вырывались из ее горла, когда он входил и выходил из нее. Всепоглощающее удовольствие, нарастающее внутри нее, лишило ее разума. Она сжала в кулаках постельное белье, беспомощная, но подчиняющаяся зверю, держащему ее тело в плену.

Драккал издавал гортанные, дикие звуки, и хотя его хватка была крепкой, он не причинил ей боли. Легкая боль, которую она испытала вначале, исчезла, оставив только обжигающее удовольствие.

С каждым толчком его бедер он заставлял её таз двигаться на пальце, прижатом к клитору. Вскоре покалывания, разливающиеся по её телу, усилились до электрического импульса, пробегающего по нервам, раскаляя добела ее удовольствием от головы до пят. Еще одна волна жара заполнила её центр.

– О, черт! О, черт! Ах! Драккал, – закричала она, когда мышцы спазмировались, и киска сжалась вокруг его члена. Экстаз был настолько ошеломляющим, что она упала бы, если бы не его крепкая хватка.

Драккал зарычал рядом с ее ухом, и его темп стал невероятно быстрым, отправляя ее прямиком в новый оргазм. Она зажмурилась и позволила этому захватить ее.

Он положил руку на ее таз, притянул ее к себе и вошел в нее в последний раз, плотно прижимая их тела друг к другу. Она ахнула, когда узел у основания его члена вошел в ее лоно. Ее плоть растянулась, и она почувствовала жжение, но также ясно ощутила биение его пульса и невероятное, невообразимое чувство наполненности. А затем он расширился.

Его тело напряглось вокруг нее, и Драккал зарычал – звук, который заставил бы льва бежать, поджав хвост между ног. Рев прекратился, когда он вонзил клыки в то место, где ее шея соединялась с плечом, оставляя приятные уколы боли. Мгновением позже горячее семя вырвалось из его члена, его сила и жар вызвали у Шей еще один оргазм. Ее сознание сузилось, остались только ощущения, пронизывающие ее, вес его тела на ее, жжение от его зубов, пульсация его члена внутри нее.

Шей тяжело задышала. Прерывистое дыхание отбрасывало волосы с лица. Она оставалась совершенно неподвижной, в то время как ее киска продолжала сокращаться вокруг члена Драккала. У нее не было выбора, особенно из-за того, что он держал ее неподвижно, что заводило ее еще больше. Ее покрасневшая, покрытая потом кожа становилась только горячее от живого пламени, покрывающего ее.