Текст книги "Игра втёмную"

Автор книги: Тхиен Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

7

Тяжелые четырехмоторные транспортные самолеты приземлились на летном поле аэродрома Таншоннят. Из самолетов высадилось несколько сот человек. Это были самолеты специального назначения, на них перевозили людей с Севера на Юг. По сравнению с теми, кто эвакуировался морем, эти пассажиры выглядели куда более свежими, неуставшими, да и одеты были лучше. Все поспешно расстегивали воротники. Когда они садились в самолет, было 15 градусов тепла. А здесь, в Сайгоне, – 36 градусов в тени.

Их ждала толпа встречающих.

Из самолета вышла девушка. В руках у нее был только небольшой чемоданчик да шерстяная кофта ручной вязки. Девушка заметно выделялась своим видом: очень красивая, лет двадцати пяти, не более, среди прибывших единственная женщина в брюках европейского образца.

– Тетя! – громко крикнула девушка, подбежала к женщине аристократического вида, одетой в национальное платье аозай, и обняла ее.

– Зунг, это ты? – удивленно посмотрела на девушку женщина и вдруг громко заплакала: – Ну как ты выросла! Еще в прошлом году, когда ты навещала меня, была же совсем девочкой. А почему не приехал отец? Я приготовила места вам обоим. Для него держат пост управляющего делами министерства финансов. Ну а ты должна учиться, чтобы получить диплом.

Женщина все говорила и говорила, продолжая обнимать Зунг.

– До чего же ты стала красивая, прямо принцесса! Нет, ханойские девушки не то, что наши. А шрам на руке у тебя зажил?

– Я…

Тетушка сразу перебила ее и начала подробно, не останавливаясь перед мелочами, рассказывать о своей племяннице стоящим рядом людям. А те просто не могли наглядеться на Зунг: белолицая, глаза сияющие, фигурка ладная, стройная.

– Она у меня хорошая, но немного шалунья…

На первом курсе юридического факультета… Вот решила навестить меня. Я ее тетя… – быстро, сбивчиво говорила женщина. – Поехала прогуляться на наши чайные плантации… Не знаю, как она там бегала, но, короче говоря, упала и сильно поранила о кусты руку…

– А где дядя, почему он не приехал встречать меня? – спросила Зунг, пытаясь отвлечь тетю и переменить тему разговора.

– Он договаривался пообедать сегодня с подполковником Чан Винь Датом. Дядя шлет тебе привет… Ну что? Поехали!

К Зунг подошел парень, поздоровался и предложил:

– Можно ваш чемодан?..

– Давай помоги… – заторопила парня женщина. – Дочка, разве ты не помнишь Кхая? Он возил тебя на машине.

– А… Здравствуйте, Кхай! – оживилась Зунг. – Ваша жена родила кого-нибудь еще? А как ваш Тиен, пошел в школу?

Они вышли из здания аэровокзала и направились к новенькому, блестящему «Пежо-203».

– Богатая семейка! У тетки, видимо, нет своих детей, посмотри, как она балует племянницу, – сказал стоящий поблизости мужчина своему приятелю.

Зунг села в машину рядом с тетушкой. Она понимала, что та о многом хочет расспросить ее, но стесняется. И потом эти слезы на аэродроме?! Зунг догадывалась, что тетка плакала совсем не потому, что они давно не виделись.

* * *

Август 1945 года. У Зунг каникулы. Она готовилась ко второму курсу лицея. Ей минуло 18 лет. В это время вспыхнула революция. Зунг с упоением, как и ее друзья, участвовала во всех мероприятиях, проводимых молодежью. Именно тогда она хорошо познакомилась с родным дядей. Он был политическим заключенным. В 1943 году он бежал из тюрьмы, командовал партизанским отрядом. Отец Зунг – служащий в финансовом управлении Ханоя. Дочь воспитывал один. Мать девочки умерла, когда той исполнилось шесть лет. Говорить об этом в семье было не принято. Дядя Зунг был одиноким человеком. У него не хватало времени на то, чтобы создать семью, потому что еще со школьной скамьи он с головой ушел в революцию. Его выгнали из школы, потом он попал в тюрьму. Выйдя из тюрьмы, он часто посещал дом, где жила его племянница. Соседи слышали о нем лишь то, что он активист национальной самообороны. А сама Зунг однажды узнала, что работает он в системе госбезопасности. Она не придала этому особого значения, но по просьбе дяди хранила в секрете даже от собственного отца.

Учебный 1945/46 год был необычайный. Учащиеся большую часть времени проводили вне стен лицея. Дядя Зунг был очень недоволен этим. Он требовал, чтобы она продолжала учебу. Более того, по его настоянию девушка начала заниматься предметами, которые она не любила, – математикой и французским языком. При этом ради любимого дяди она старалась учиться хорошо.

Ханой в то время был город голодный и шумный. На улицах, в барах и ресторанах было полным-полно чанкайшистов. По городу поползли слухи о зверских убийствах. Дядя рассказывал Зунг, что это дело рук банды By Хонг Кханя, Нгуен Хай Тхана.

После летних каникул Зунг пошла учиться на третий курс. Чанкайшисты отвели свои войска к границе. Но в это время в Ханой вступила французская армия. Не проходило и дня, чтобы то тут, то там не вспыхивали стычки между французскими солдатами и нашими отрядами самообороны. Юноши, друзья Зунг, совсем забросили учебу и поголовно стали записываться в армию. Некоторые девушки поступили на курсы медсестер. Зунг тоже подумывала, не заняться ли медициной. Ее отец с тех пор, как из тюрьмы вышел дядя, старался не решать такие проблемы в одиночку. Дядя одобрил намерение Зунг.

Ситуация складывалась так, что почти все обычные школы закрылись. До города докатились сведения, что на юге страны развернулась настоящая борьба с французскими колонизаторами. Да и в самом Ханое все труднее становилось избежать столкновения с французскими частями.

Вооруженный конфликт между патриотическими силами и французской армией разразился в Ханое в ночь на 19 декабря. Отец метался по дому, не зная, какое принять решение – оставаться в городе или эвакуироваться. На следующий день под вечер появился дядя и начал торопить с выездом из Ханоя. Солдатский грузовик привез их в Хадонг. Туда же эвакуировалось и финансовое управление, в котором работал отец Зунг. Говорили, что лицей, в котором она училась, был эвакуирован по ту сторону реки Красной, в район городка Бакнинь.

Зунг твердо решила записаться на краткосрочные курсы медсестер скорой помощи, открывшиеся в Зыонгное. Она проучилась неделю и уже с нетерпением ждала окончания курсов, чтобы быстрее вернуться в Ханой для оказания помощи бойцам, защищавшим столицу. Вести об их успехах в борьбе против французов радостно всколыхнули всех ханойцев. В это время повидаться с ней приехал дядя. Они заперлись с ее отцом в доме на окраине Хадонга… Утром на следующий день он явился в медучилище, потребовал отчислить ее с курсов и увез с собой в Бави.

Поначалу Зунг очень удивилась всему этому. Но несколько дней спустя она все поняла. Здесь в горах находилась особая школа. Учащихся в ней было немного, преподавателем оказался не кто иной, как дядя. Кроме политических и специальных дисциплин здесь обучались стрельбе. Стрелять ей очень нравилось.

К середине 1947 года отец Зунг и она сама перебрались опять в Ханой, их возвращение буквально повергло в смятение соседей.

Отец Зунг пошел в финансовое управление, хозяин-француз потребовал от него заполнить анкету. Отец написал правду: был эвакуирован вместе с управлением, продолжал работать по своей специальности. Когда французы расширили зону контроля, не решился еще раз менять место жительства, потому что надо было уезжать на партизанскую базу в горы, и вернулся в город. Отец, принятый в учреждение сразу же без всяких проблем, начал аккуратно ходить на работу.

В 1948 году Зунг окончила лицей и получила диплом. Отец сменил место жительства. Откуда он взял деньги для покупки нового дома, было неясно. Дом находился на улице Гамбетты. Сразу же появился первый гость. Им оказался дядя Зунг. Он приходил три раза в неделю и всегда в разные часы. Вскоре дядя и племянница стали настоящими друзьями.

В 1951 году Зунг, теперь уже бакалавр, продолжала изучать юриспруденцию. Летом 1952 года она впервые прилетела в Сайгон, где «по рекомендации» остановилась в доме «родной тети». Эта женщина давно перебралась в Сайгон из Северного Вьетнама и основала здесь свое дело: в районе гор Блао у нее была небольшая чайная плантация.

Зунг впервые познакомилась с Сайгоном и Южным Вьетнамом. О тете она многое узнала через некоторое время. Когда-то давно она была невестой дяди. Но дядя все время откладывал свадьбу: девушка, в отличие от него, была из богатой семьи, и он опасался попасть в материальную зависимость от родственников будущей жены. В конце концов его невеста вышла замуж за другого молодого человека, врача по специальности. Молодые супруги перебрались в Сайгон. Он открыл лавку по продаже минеральной воды, а она купила землю и разбила плантацию чая… Детей у них не было.

Зунг не знала, каким образом ее дядя связался с тетей. Она только слышала, что дядя как-то летал из Ханоя в Сайгон и там останавливался в доме тетушки. Тетушка подробно рассказала мужу об увлечении молодости, хотя тот никогда прежде не задавал ей никаких вопросов на подобную тему. Увидев Зунг, он буквально был очарован его, принял ее в своем доме с радушием и теплом.

Когда разразилась битва при Дьенбьенфу, Зунг закончила только третий семестр юридического факультета. Ее институт перебазировали из Ханоя в Сайгон. В это время дяди в Ханое не было. Зунг решила бросить высшее учебное заведение, за что дядя, узнав об этом, задал ей настоящую головомойку. С его помощью она смогла восстановиться в институте. В это время она тайно пробралась в Тхайнгуен, где закончила трехмесячные курсы политической и профессиональной подготовки. Вернувшись после курсов в Ханой, Зунг записалась как беженка на переезд в Сайгон. Это было еще до того, как вьетнамская Народная армия вошла в столицу. Поначалу Зунг рассчитывала, что и ее отец переберется в Южный Вьетнам. Однако отец отказался трогаться с места куда-либо. Он очень любил дочь. Но жить в жарком климате не мог. И потом, он хорошо внал своего ребенка. Она была намного способнее его. И он вряд ли мог помочь ей чем-нибудь. Более того, он мог просто мешать. Но по совету дядюшки он все-таки записался на переезд на Юг. Когда же пришло время эвакуироваться, он сообщил властям, что сильно заболел и ехать не может. Обычная история, ни у кого не вызывающая подозрений.

8

Луан внимательно смотрел в окно. Его водитель Лук проводил технический осмотр «опеля». Это было его обычным, каждодневным занятием. Тхатя дома не было. После праздника Тэт Луан получил через Ша записочку, в которой сообщалось, что скоро к нему придет «деловой, достойный доверия человек», которого направил в город А-07. А-07 – это псевдоним руководителя, стоявшего во главе всей службы безопасности, в том числе и контрразведки. На новом участке Луану еще не доводилось непосредственно работать с этим человеком. Но он часто находился под его началом, когда отвечал за деятельность своей секретной службы. Это был толковый, деловитый, принципиальный и в то же время добрый человек. В свое время французы приговорили его к смертной казни. Но под давлением общественности казнь заменили на 15 лет одиночной камеры особо строгого режима на острове Пуло Кондор. На волю он вышел после победы Августовской революции.

«Кто же этот деловой, достойный доверия человек?» – думал Луан и никак не мог догадаться. Помощник ему, конечно, требовался позарез. Нередко случалось так, что нужно было с кем-нибудь своим обменяться мнениями. Но рядом никого. Единственный человек, с которым можно было обо всем поговорить, – это Нгок. Но после встречи в «Дай Тхе Зой» Луан в целях обеспечения безопасности Нгока и своей собственной перестал выходить на связь через Ка. Что касается Ша, который пристроился в городе в качестве торговца ментоловым желе, то они встречались не чаще раза в месяц и ни о чем друг с другом не говорили, кроме как о явках и времени встречи.

Прошло три недели после пресс-конференции преподобного отца Фам Конг Така. Обстановка в Южном Вьетнаме продолжала оставаться напряженной, все бурлило. Первым отреагировал на пресс-конференцию Чинь Минь Тхе. Он заявил в печати, что не поддерживает заявления Фронта общенациональных сил, и призвал все партии и религии к сплочению и поддержке правительства премьер-министра Нго Динь Зьема. Заявление заявлением, однако имя генерала Тхе продолжало оставаться среди руководителей фронта. В Куангчи начались настоящие боевые действия между подразделениями правительственных войск и армией партии Дай Вьет. Только много дней спустя правительственная армия вступила в Балонг – опорную базу армии Дай Вьет. В это же самое время подполковник каодаистской армии по фамилии Нгуен Тхань Дей привел свои части в Кан Тхо на соединение с частями Нгуен Кханя. По этому случаю была устроена пышная церемония. 12 марта правительство заявило о завершении операции «Свобода», в ходе которой под его контроль попал район Камау. За несколько дней до этого премьер-министр провозгласил создание управления гражданских дел во всех районах, контролируемых ранее органами власти, созданными в ходе войны Сопротивления. В функции управления и его органов на местах входило несение военной охраны, агитация и пропаганда, осуществление разведывательных функций, решение повседневных задач.

19 марта произошел серьезный инцидент. В сайгонском районе Нгабай вспыхнула кровавая стычка между сенегальцами – солдатами французского экспедиционного корпуса – и вьетнамской армией. Заявления, протесты, опровержения, извинения, следовавшие одно за другим со стороны вьетнамского правительства и командования французского экспедиционного корпуса, наводнили страницы всех местных газет. В это время глава государства Бао Дай, проживавший в Каннах, опубликовал удививший всех указ: «Отныне национальный праздник Вьетнама должен отмечаться не 8 марта, в день, когда в 1949 г. было подписано Елисейское соглашение, в соответствии с которым Франция предоставляла Вьетнаму свободу, а 21 мая, в день коронования императора За Лонга».

Нго Динь Зьем действовал куда более определенно, чем Бао Дай. 21 марта, давая радиоинтервью, он подчеркнул: необходимо объединить армию, нельзя дальше допускать, чтобы вооруженные силы действовали разрозненно; необходимо создать единое административное управление, нельзя, чтобы местные органы действовали автономно; необходимо объединить финансы, нельзя, чтобы сборы налогов и податей осуществлялись только в пользу местных органов.

За два дня до того, как была обнародована телеграмма Бао Дан, в которой содержалось требование к Нго Динь Зьему и религиозным сектам добиться примирения, в печати было опубликовано постановление правительства об отмене поста высочайшего наместника императорских владений. Тем самым был нанесен мощный удар по одному из родственников Бао Дая и еще двум французам, в правлении которых фактически паходилось обширное горное плато Тэйнгуен.

* * *

Неожиданно для себя Луан заметил нечто странное в поведении Лука. Тот приводил в порядок автомобиль хозяина и в то же время к чему-то внимательно прислушивался. Вид у него был крайне растерянный. Луан спустился во двор. Лук продолжал прислушиваться и не заметил подошедшего Луана. Оказалось, что в машине установлен небольшой радиоприемник. Луан прислушался к голосу диктора и сразу все понял: радиостанция Ханоя, вещающая на Южный Вьетнам.

И тут Лук увидел Луана и немедленно выключил радиоприемник, его руки дрожали. Луан сурово посмотрел на водителя, резко повернулся и пошел в дом.

Через несколько минут Лук оказался у рабочего стола Луана.

– Господин агроном, – произнес он сквозь слезы, – прошу пощадить меня. Когда я уезжал на Юг, то даже не успел повидаться с матерью, женой, детьми… Думал, по радио что-нибудь о них узнаю, может быть… Это невыносимо!

Лук разрыдался, лицо его выражало страдание, страх, раскаяние.

Луан выждал паузу.

– Убирайся! – громко выкрикнул он.

Лук, продолжая плакать, тяжелыми шагами вышел из комнаты.

Луан снова спустился во двор вместе с Луком.

– Я ничего не знаю о своей семье. Я так скучаю о них, – бормотал Лук.

И вдруг он увидел, что Луан протянул ему платок вытереть слезы.

– Доктор Руен наверняка приказал следить за мной, а ты… – неожиданно перешел к другой теме Луан.

– Господин агроном, – продолжал всхлипывать Лук, – клянусь всеми святыми. Я ни разу не доложил про вас ничего дурного. Мне приказали. Я подчиненный, не имею права не докладывать. Я хотел сам сказать вам об этом. Но потом подумал, зачем… Ведь вы, господин агроном, не делаете чего-то незаконного… Не верите, тогда смотрите сами… – Лук вытащил из кармана небольшую записную книжку, протянул ее хозяину.

Луан прочитал:

6 января. Господин агроном встречался с советником Его Динь Ню.

9 января. Господин агроном встречался с советником Нго Динь Ню.

12 января. Господин агроном ездил в «Дай Тхе Зой».

14 января. Господин агроном обедал в «Арк-ан-сьель».

15 января. Господин агроном ездил по ту сторону моста «Игрек».

Дальше шли незаполненные листы. Луан вернул книжку Луку:

– Почему ты перестал записывать?

– А чего писать? Я докладывал доктору Туену – тот приказал прекратить…

– Доктор Туен приказал тебе прекратить записи? Не следует этого делать… Ты должен продолжать записывать все, понял?!

– Да! – удивленно ответил Лук.

– К примеру, сегодня днем мы ремонтируем машину, почему ты этого не записываешь?

– Не знаю.

– Или, может быть, записи делает Тхать?

– Нет, Тхатю не давали такого поручения.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю…

«Это похоже на правду», – подумал Луан. Но именно Тхать для него был наиболее опасен. Не столько сам Тхать, сколько способ, каким доктор Туен решил его использовать: угрозы и шантаж заставят Тхатя обо всем докладывать своему начальству.

– Ладно, хватит, – миролюбиво произнес Луан, – я тоже хочу, чтобы ты как можно быстрее узнал, что с твоей семьей, и был за нее спокоен. Как зовут твоего сына, сколько ему лет? Где жила твоя семья?

– Сына зовут Тхань, ему четыре года… Семья жила в провинции Намдинь, уезд Хайхау, община Хайфан, деревня Хайлу.

– Семья, наверное, жива? – спросил Луан.

– Думаю, да, – оживился Лук. – В свое время я вступил в отряд безопасности. Вы с Юга, поэтому не знаете, что многие вступали в эти отряды добровольно, чтобы избежать призыва в регулярную армию. Так мне удалось избежать смерти в Нёкуане, а затем в Насене… Но семью я потерял. Кого из земляков ни спрашивал, все говорили, что мать живет в своей деревне. Но есть один вопрос, о котором я должен доложить. Мой родной дядя сотрудничает с Фронтом Вьетминь.

Луан насупил брови. Лук испугался.

– До сих пор я боялся говорить об этом. Но вижу, сказать необходимо… Господин агроном, прошу пощадить меня, – испуганно пробормотал он чуть не плача.

– А ты когда-нибудь встречался со своим дядей?

– Да! Когда он еще работал в уезде Хайхау. Я передавал ему какие-то письма. Это было еще до того, как французы ввели свои войска в нашу провинцию. Затем дядя совсем исчез. Только спустя много времени моя мать получила от него весточку.

– А чем конкретно занимается твой дядя, ты знаешь?

– В Хайхау он был председателем уездного комитета Сопротивления…

– А потом? – едва скрывая радость, спросил Луан. – Ладно. Прошу тебя, никому не рассказывай о своем дяде. Это очень запутанное дело. Никому не говори, слышишь, даже Тхатю… А теперь принимайся за машину.

* * *

Ню и Луан сидели в рабочем кабинете Ню в маленькой квартирке с задней стороны дворца Зялонг. На Ню был плохо выглаженный костюм.

– Нго Чонг Хиеу – тупица! – брюзжал Ню. – Но он ловкий подхалим. Мой брат Зьем как-то нашел с ним общий язык. Но я понимаю, что глупый человек во главе финансов может создать серьезные политические осложнения… Ты согласен?

Луан ничего не ответил.

– Почему брат выбрал Нго Чонг Хиеу на этот пост? Есть же еще Нгуен За Хиен, Чан Куок Быу… Все это странно! – Ню постепенно перешел почти на крик.

– Чего ты так возмущаешься? – спросил Луан.

– Ну как же не возмущаться?! Я хочу, чтобы наша политика была умной. А этим типам только бы поднимать шумиху по каждому поводу. Я сказал: надо лишь в самом общем виде возложить ответственность на Поля Эли за инцидент с сенегальцами в Нгабае. А они сразу же созвали пресс-конференцию, выступили с заявлением… Даже в отношении генерала Ви я предлагаю проводить политику умиротворения. А они все время ему угрожают. Они умеют только шуметь. Организуют митинги, ты видел, просто позор. Это ведь все наемники.

Луан улыбнулся:

– В любом подходе для правительства есть польза. Конечно, правительство должно действовать мягко. Но это не значит, что оно может быть неповоротливым. И потом, не каждая глупость есть… глупость.

Ню уставился на Луана:

– Ты говоришь что-то странное…

Луан показал пальцем на картину, висевшую на стене. На ней была изображена гора, покрытая снегом. На переднем плане была нарисована ветка персика.

– Это ведь картина японского художника Фудзиты «Гора Фудзияма»? Теперь посмотри, если убрать рамку, то от картины сразу же теряется впечатление. Ты скажешь, рамка плохая. В данном случае это как раз и можно использовать.

– Согласен! – уже спокойнее заговорил Ню. – Теперь я хочу тебя спросить еще об одном: не слишком ли жестко действует брат Зьем?

– Нет! – решительно ответил Луан. – Бао Дай слишком суетлив. Думаю, премьер-министр в своих действиях должен быть еще чуть тверже.

Ню неожиданно переменил тему разговора:

– Ну, как твой охранник?

– Спасибо…

– Я еще раз хочу напомнить, что он только охранник, и не больше!

– Спасибо! Да, он отличается от моего водителя.

– О! – всплеснул руками Ню. – Я должен перед тобой извиниться. Это инициатива доктора Туена… Я заменю тебе водителя…

– Не надо! – засмеялся Луан. – Мы работаем по-крупному. А в крупных делах нужна гарантия. Он меня не стесняет.

– Ну смотри! – Ню решил прекратить разговор на эту тему. – Скоро весь этот «спектакль» закончится…

– И начнется новый, не менее грандиозный! – парировал Луан.

Ню предложил Луану закурить. В кабинете поплыло легкое облачко дыма. Оно окутало сидящих, придав происходящему таинственность.

* * *

Луан вошел в книжный магазин на улице Лорда Китченера. Он пришел сюда чуть позже назначенного времени. Луан сделал вид, что роется в книгах, а сам поглядывал по сторонам. Народу в магазине было довольно много.

Кто это там?.. Высокая худая девушка, одетая в длинное голубое платье. Глаза большие. Все приметы совпадали. Неужели «надежным человеком» может быть эта девушка? В руках она держала книгу. Если у нее роман Маргарет Митчелл «Унесенные ветром», тогда просто потрясающе. На какую-то долю секунды Луан вдруг засомневался: а вдруг это не человек от А-07?

Между прилавками с книгами появилась еще одна девушка. Да ней тоже было длинное голубое платье, в руках – книга. И она была очень красивая. Но ее красота была другая, слишком демонстративная. Она улыбнулась и принялась разглядывать Луана. Не может быть… Тиеу Фунг, певица, которая пела на частной квартире Лай Ван Шанга. Это она разносила вино во время встречи в ставке Биньсюен. Девушка вплотную подошла к Луану.

– Приветствую, господин агроном, – протянула она ему руку. – Я Тиеу Фунг… Вы разве не помните меня?!

Луан стал пристально рассматривать книгу в ее руках. Это был роман «Прошу вас, лошадь укрощена» Ле Ван Чыонга. Луан облегченно вздохнул.

– Я хотела бы с вами поговорить, господин агроном…

Своим взглядом она буквально испепеляла Луана.

– Спасибо… – замешкавшись, произнес он.

– Луан! – вдруг донесся до него веселый девичий голос. Перед ним появилась другая девушка в голубом платье. Она держала в руках нашумевший роман американской писательницы.

– А, это ты! – ответил Луан. Они готовы были броситься друг другу на шею. – Знакомься, пожалуйста. Это Тиеу Фунг. Она работает у генерал-майора Ле Ван Виена.

Тиеу Фунг протянула девушке руку, глаза ее потускнели.

– Вы инженер? – спросила Тиеу Фунг, обращаясь к девушке.

Луан побагровел, словно от удара. Но та, ухватившись за его рукав, быстро произнесла:

– Что вы, пока еще рано меня так называть… Но, если хотите, можете называть инженером… – важно закончила она с ханойским акцентом, понизив голос, затем повернулась к Луану: – Я так голодна. А ты заставляешь меня ждать…

– До свидания, Тиеу Фунг. До встречи… Прощаясь с Тиеу Фунг, Луан услышал тяжелый грустный вздох певицы.

– Меня зовут Зунг… – быстро произнесла девушка прямо в ухо Луану. – Я Мимоза!

– А я Нгуен Тхань Луан. Агроном, – так же мгновенно ответил он.

В машине Луан представил Зунг сидящих в ней мужчин:

– Это Тхать. Он помогает мне. А это Лук – мой водитель. А это… Зунг…

– А кем тебе приходится Зунг? – расхохотавшись, кокетливо спросила Зунг. – Ни сестра, ни подруга сестры.

Лук и Тхать засмеялись. Они то и дело искоса посматривали на прижавшихся друг к другу Луана и Зунг.

– Теперь куда? – спросил Луан.

– Поехали в ресторан, – весело сказала девушка. – Я люблю ресторанчик на улице Братьев Луи, куда ты меня раньше водил, помнишь? Слушай! А ты давно знаком с Тиеу Фунг? – неожиданно задала Зунг вопрос.

– Я видел ее раньше, но разговаривал с ней только что впервые.

– Правда?! – Зунг пристально посмотрела на Луана.

– Спроси Тхатя. И Лук тоже знает!

– У господина агронома нет других подруг, кроме вас. Клянусь головой! – повернулся к ним Тхать.

Похоже, Лук был поражен еще больше, чем Тхать. До сегодняшнего дня он даже не подозревал, что господин агроном встречается с такой красивой девушкой.

Луан буквально пришел в восторг от этой суеты. Время от времени он поглядывал на девушку.

– А где же ты был все дня на Новый год? Я так тебя ждала! – Зунг продолжала говорить намеками и умело знакомила Луана со своей легендой.

В ресторанчике они сели за один столик, Лук и Тхать – за другой, неподалеку. Лук был просто счастлив за Луана. Не отрывая глаз, он смотрел на него и улыбающуюся Зунг.

– Это тебе от А-07, – сказала Зунг, передавая Луану пачку сигарет. – Я устроилась работать в канцелярию Чан Винь Дата секретарем. Я из Ханоя, дочь начальника управления финансов. Версия о том, как мы познакомились, – за тобой. Например, во время просмотра фильма «Вальс в тени» или «Пока есть мужчины». Вот главное из моей легенды.

Больше к этой теме она не возвращалась. Она продолжала разговор о каких-то пустяках, говорила быстро-быстро, буквально проглатывая фразы.

* * *

– А как ты узнала меня?

Зунг ответила не сразу. Когда она опять улыбнулась, он отметил про себя, насколько естественна ее красота. Она совсем немного пользовалась пудрой, помадой и была просто великолепна, словно персонаж европейских мастеров-портретистов прошлых веков.

С детства Луан робел перед сверстницами. До сих пор у него не было подруги. Родственники нередко подшучивали над ним: «Тебе надо было бы родиться девочкой». Он понимал бессмысленность своей застенчивости в общении с представительницами прекрасного пола, но каждый раз, когда оказывался рядом с какой-нибудь девушкой, не смел даже взглянуть на нее, а тем более заговорить.

Когда он окунулся в революционную деятельность, сама обстановка не позволяла водить дружбу с девушками. Так он думал. Ну а сегодняшняя встреча – это совсем другое дело. Луан смотрел на «доверенного и близкого человека», и в душе его поднималось чувство, какого он никогда ранее не испытывал. Работа приобретала поэтичность. Картины жизни оказались куда ярче и рельефнее, чем любая картина, написанная художником. Зунг смеялась. И от смеха лицо ее розовело. Луан старался вспомнить такие отрывки из романов старых писателей, где описывалась женская красота. Но ничего подходящего на ум не приходило.

В ресторанчике «Летящий корабль», что на улице Фрер Луи, Луан оказался впервые. Кухня ресторанчика славилась. Похоже, добрая слава соответствовала действительности: посетителей собралось полным-полно. Но Луан толком и не распробовал поданное ему блюдо, поскольку был целиком поглощен беседой с Зунг.

«Просто потрясающе! – вертелось у него в голове. – Действительно потрясающе».

– Я тебя сразу узнала! – сказала Зунг, кокетливо глядя на него.

Только сейчас, кажется, она начала приходить в себя от роли, которую разыграла. Роль она исполнила прекрасно, хотя некоторое смущение и выдавало ее чуть-чуть.

– И все же, как ты меня узнала? Ты из Сайгона?

– Нет, я в этот город приехала всего несколько месяцев назад.

– Приехала?

– Да.

История ее заочного знакомства с Луаном такова. После окончания Зунг специальной школы дядя поселил ее в небольшом скромном домике, покрытом пальмовыми листьями, в уезде Тхайнгуен. Рядом была деревня Чунгза, ставшая известной с тех пор, как здесь заседала совместная вьетнамо-французская комиссия по перемирию.

Пришла осень. Вдали виднелась почти фиолетовая гора Зонг. Поля, на которых начала пробиваться молодая зелень, опустели.

Человек, принявший Зунг, был родом из Намбо. Короткая стрижка, невысокий, крепкого телосложения.

Дядя наставлял Зунг: ты встретишься с А-07, больше об этом человеке ты ничего не должна знать. Конечно, Зунг не могла не догадаться, что человек, беседующий с ней, занимает высокий пост. Выглядел он очень спокойным и в то же время решительным. Смеялся от души, но смех был короткий. Если дядя Зунг работал заместителем начальника управления, то наверняка этот человек занимал пост выше, чем начальник управления.

– Тебе что-нибудь неясно? – спросил он, жестом приглашая Зунг сесть на стул, сколоченный из бамбука.

– Нет, все ясно!

– Тебя готовили довольно долго и тщательно, теперь пришла твоя очередь идти в бой. Всегда между практикой и тем, что написано в учебниках, есть разрыв. Так что действуй по обстановке.

Товарищ, беседовавший с ней, закурил сигарету. Это был золотой лангшонский табак, какой курил ее дядя. Сделав несколько затяжек, он продолжал:

– Тебе придется помогать одному нашему коллеге. Не обижайся на слово «помогать». Работа предстоит большая. Этому человеку ты очень нужна. Посмотри на фотографию.

Он протянул Зунг карточку. На ней был снят человек в полувоенной форме хаки, с пистолетом, волосы чуть взъерошенные, глаза ясные. Возраст определить трудно, но видно было, что это не юнец.

– Посмотри попристальнее, – сказал собеседник, заметив, что Зунг не очень-то внимательно разглядывает фотографию. – Ты должна сразу же, как только увидишь, узнать его. Одет он будет не так, как на фотографии. Особо внимательно посмотри на глаза, нос… Ему года тридцать три, кожа смуглая, стройный. Тебе нельзя будет хранить эту карточку, поэтому ты должна до малейших деталей запомнить его портрет.

Зунг взяла фотографию и сосредоточилась. Парень как будто улыбался ей с карточки.

– Его подпольный псевдоним Инженер, Агроном, Он и на самом деле агроном.

– Он резидент? – спросила Зунг. – Нет. В соответствии с Женевскими соглашениями он вернулся в свои родные места. Живет обычной жизнью. Член партии.