Текст книги "Игра втёмную"

Автор книги: Тхиен Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

4

О посещении Нго Динь Зьемом резиденции каодаистов в печати было помещено короткое сообщение: «Премьер-министр и епископ сделали обзор внутренней и международной обстановки. Премьер-министр вновь подтвердил право всех религий отправлять свои верования. Епископ со своей стороны заявил о поддержке усилий правительства по сплочению всех национальных сил под руководством главы государства против коммунизма».

Печать хранила полное молчание по поводу содержания встречи Нго Динь Зьема и генерала Чинь Минь Тхе. На этот счет в прессе промелькнуло совсем коротенькое сообщение. Правда, и сама печать не знала толком о содержании встречи. Она проходила в районе горы Баден. Организовал ее на обратном пути Нго Динь Зьема из резиденции каодаистов в Сайгон американский генерал Лэнсдейл.

Кортеж машин, сопровождающих премьера, двигался дорогой номер 1 по направлению к городу. Но в «кадиллаке» Нго Динь Зьема не было. В машине находился другой человек. На встрече с Тхе кроме самого Нго Динь Зьема присутствовали его врач Туей и Луан. Сам Лэнсдейл буквально за несколько минут до встречи покинул здание, где она должна была произойти. Встреча состоялась краткая, даже очень краткая, если сравнить с тем временем, какое Нго Динь Зьем отвел посещению резиденции каодаистов. Она длилась минут пятнадцать. Но этих пятнадцати мину? вполне хватило для того, чтобы Нго Динь Зьем поблагодарил генерала Тхе и сделал ему наставление, как отец сыну. Все прошло хорошо. Генерал Лэнсдейл мог быть вполне доволен тем, как реализуется его замысел.

Во время, встречи Луан находился рядом с Нго Динь Зьемом. Генерал Тхе, человек весьма авторитетный среди руководителей секты Каодай, подобострастно выслушивал премьер-министра. Доктор Туен и Луан осторожно обменялись взглядами. Доктор внимательно следил за каждым движением и жестом генерала, который с трудом скрывал свое волнение.

Луан понимал, что любая акция, предпринимаемая Тхе, направляется Лэнсдейлом. ЦРУ, если не прямо Коллинз, сразу же пустило в ход несколько своих карт, чтобы ограничить самостоятельность Нго Динь Зьема. Внешне Тхе проявлял полную покорность. Но было ясно, что он ведет свою игру. Он изображал абсолютную преданность Нго Динь Зьему. В то же время был подчеркнуто вежлив с Луаном и Туеном, сопровождавшими Зьема в поездке. Им одним он подобострастно жал руки.

На поляне находилось три вертолета. Ими управляли американские летчики. Зьем возвращался в Сайгон по воздуху, поскольку прослышал о беспорядках в районе Гозау. Но это была недостоверная информация. Из посторонних лиц там не было никого.

Поднявшись в вертолет, Нго Динь Зьем перестал думать о генерале Тхе, глубоко уверенный, что теперь страна будет находиться в его, Зьема, власти.

Спустя две недели после того, как в печати появилось сообщение о встрече Нго Динь Зьема и Така, премьер решил собрать пресс-конференцию во дворце Зялонг. Это была его первая пресс-конференция. Данное событие произошло 12 февраля, спустя триста дней после истечения срока перегруппировки войск, прошедшей в соответствии с Женевскими соглашениями 1954 года. Вьетнам по существу был расколот на две части.

Зал государственных приемов дворца Зялонг переполнен. Официальной резиденцией правительства был избран дворец Нородома, но здание этого дворца находилось на реставрации. Кроме того, дворец Зялонг традиционно считался резиденцией главы государства. В силу всех этих обстоятельств Нго Динь Зьем расположился во дворце Зялонг.

Сквозь густой табачный дым просматривался портрет Бао Дал на стене. Портрет этот придавал всему происходящему в зале еще более «государственный» вид. В огромных кожаных креслах сидели гости из самой страны и заграницы. На столе было установлено множество микрофонов, красовалась огромная ваза с цветами, доставленными из Далата.

Пресс-конференция еще не началась. В ожидании гости небольшими группами стояли в зале, обсуждая последние новости.

– Стране нужен глава государства. Премьер-министр раскроет свои замыслы. Ситуация в Индокитае вскоре совершенно изменится. Французскому индокитайскому банку придется уступить место своим коллегам из Нью-Йорка.

– Бао Дай, говорят, забавляется с девицами на вилле Торенк. Он готовится издать вердикт о передаче власти. Словом, ситуация щекотливая. Нго Динь Зьем держится за ручку ножа, а Бао Дай схватился прямо за лезвие.

Сидевшая в зале женщина, черноволосая, голубоглазая, остроносая, внимательно слушала все, что говорят присутствующие, и быстро записывала слова гостей. От торопливой работы лицо ее зарделось. Она была очень красива.

Вдруг с улицы донеслись возгласы:

– Долой колонизаторов, феодалов, коммунистов!

– Да здравствует Нго Динь Зьем!..

Раздавались слова песни, такой же убогой, как и те, кто ее пел. Демонстрация шла по проспекту Копг Ли, который еще несколько месяцев назад носил имя генерала де Голля. Собравшиеся обогнули дворец Зялонг и остановились у главного входа в него.

Гости, собравшиеся во дворце, с замиранием сердца следили за тем, что происходит у дворца. Может быть, потому, что вся эта сцена с демонстрантами была необычна, особенно для западных наблюдателей. Красивая женщина – журналистка быстро вскинула фотоаппарат и сделала несколько кадров.

Большая часть демонстрантов, подростки и пожилые женщины были одеты в коричневые одежды. С исступленными, фанатичными лицами, держа по батону хлеба под мышкой, они пугливо озирались по сторонам.

За всем происходящим наблюдали Ню и Луан, находившиеся в одной из комнат дворца. Увидев, что Луан согнулся, пытаясь расслышать доносившиеся из соседнего зала слова. Ню тихо сказал:

– Опасаться можно только за Чан Ким Туена и Фам Суан Тхая. Все остальные – подставные лица, собранные специально для одурачивания корреспондентов.

Рядом с группой гостей возвышался тучный, страдающий одышкой Нго Чонг Хиеу. Он беседовал с красивой женщиной.

– Элен, это наша народная революция…

– Кто это? Зачем эти люди пришли сюда? – переспросила Элен.

– Они ждут представителя Нго Динь Зьема, чтобы узнать его решение, – пояснил Нго Чонг Хиеу.

– Почему же тогда все, кто собрались на демонстрацию, получили по батону хлеба? Что верно, то верно – это самая дешевая в мире народная революция! – Элен скривила губы в усмешке. Затем она перевела иностранным гостям эту реплику на английский язык. Присутствующие вновь столпились вокруг Элен. Нго Чонг Хиеу громко произнес:

– Господин Чан Ван Ан, я обещаю вам, генерал, провести точно такую же демонстрацию. Конечно, чтобы одновременно собрать да еще в одну толпу столько люмпенов, надо потратиться. Но ведь людей прибыло не так уж и много. Даже журналистов в этом зале можно пересчитать по пальцам.

Перебранка продолжалась бы долго. Но как раз в это время через главный вход дворца проследовал начальник управления информации Фам Суан Тхай. В руках он держал текст заявления премьер-министра. Раздался звонок, известивший о начале пресс-конференции.

Нго Динь Зьем слегка наклонил голову, приветствуя собравшихся. Он был одет в шелковый костюм, в котором выглядел значительно старше и солиднее. Этот костюм ему очень нравился, видимо потому, что напоминал о временах, когда он был министром при императорском дворе в Гуе.

– Господа! – твердо произнес Зьем. – Прежде всего я выражаю благодарность друзьям в стране и за рубежом, независимо от того, разделяют они мои убеждения или нет, за то, что они пришли на пресс-конференцию. Сразу же по возвращении на родину я намеревался провести встречу с представителями печати. Но обстановка была сложной, поэтому мне удалось встретиться с вами только сегодня. Печати принадлежит важная миссия в современном мире. Через нов общественность узнает обо всех изменениях… Хочу надеяться, что, верные своему профессиональному долгу, вы будете правдиво рассказывать об обстановке во Вьетнаме в этот особенно ответственный период его истории…

Сначала Зьем говорил тихо, но через несколько фраз его голос зазвучал громче.

– Тот, кто следит за обстановкой во Вьетнаме, знает, что страна прошла через тяжелые испытания. Женевские соглашения были подписаны без договоренности с правительством Вьетнама. Вы, наверное, помните заявление министра иностранных дел Чан Ван До, сделанное им сразу же после того, как этот документ был подписан: «Правительство государства Вьетнам заявляет решительный протест против способа, которым было подписано соглашение о перемирии». Во избежание неправильного толкования сказанного я зачитаю эту часть заявления по-французски. – И он произнес тот же самый текст по-французски. – Мы протестуем против условий, которые зафиксированы в соглашении вопреки чаянию вьетнамского народа осуществлять свое право на свободу действий в целях защиты «независимости и свободы». Конечно, Вьетнам сам прилагает усилия и приветствует любые другие усилия по восстановлению мира и не использует насилия с тем, чтобы воспрепятствовать осуществлению соглашения, несмотря на изложенные ранее возражения.

– Не слишком ли много противоречий? – шепнула Элен на ухо Нго Чонг Хиеу.

– Никаких противоречий нет. Мы возражаем против методов, – услышала она в ответ.

Зьем бросил взгляд в сторону Элен и Хиеу. Хиеу сжал Элен руку, давая ей знак молчать, и выпрямился.

– Раскол страны на две части – это преступление, – вещал с нажимом Нго Динь Зьем. – Это сговор коммунистов и колонизаторов. К сожалению, мое правительство создано слишком поздно. Многие основы уже подорваны, и моя речь сегодня словно глас вопиющего в пустыне… Теперь для того, чтобы избежать участи, которая постигла северную часть страны, мы должны создать мощную армию и таким образом избежать горечи Дьенбьенфу.

Собравшиеся шумно зааплодировали:

– Прощай, Дьенбьенфу!

Глаза Зьема вспыхнули.

– Спасибо, друзья! Мы создадим национальную армию. Повторяю: создадим. Это значит, мы не будем реорганизовывать, расширять старую армию и уж тем более не будем ее латать!

Нго Чонг Хиеу закричал:

– Начнем сначала! – Это у него получилось так громко, что Элен даже язык высунула.

Но Нго Динь Зьем сделал вид, будто не слышит Нго Чонг Хиеу. Он насупился, как подросток, стал смешным.

– Разве может независимая страна мириться с тем, что ее армия располагает всего лишь одним батальоном? Вы ведь знаете, друзья, что наш батальон выполняет только вспомогательную роль. Это своего рода дворцовая охрана. – В голосе Зьема вновь послышался металл. Он перешел с центральновьетнамского диалекта на южновьетнамский: – Позор!

Чан Ван Ан громко рассмеялся:

– Не вспомогательные силы, а ненужные силы.

Зьем продолжал разглагольствовать:

– В программе широких действий, разработанной моим правительством, предусмотрено создать регулярную стопятидесятитысячную армию в самые короткие сроки. Она должна быть хорошо обучена и оснащена. Я буду командовать талантливыми и обученными офицерами.

При этом Зьем особо выделил слова «я» и «обученными».

– Вы увидите, родится новое поколение вьетнамских генералов, которые нужны армии-победительнице!

В зале, где проходила пресс-конференция, отчетливо слышался скрип перьев. Зьем рисовал далекую перспективу. Она вызвала настоящий переполох в рядах командования национальной армии.

Небольшой репродуктор, установленный в соседней комнате, позволял Ню и Луану слышать каждое слово премьер-министра.

– Это объявление войны! – сказал Луан, и Ню улыбнулся в ответ. – Немного запаздываем, совсем чуть-чуть, – продолжил Луан.

Зьем на секунду перевел дыхание и умолк, будто закончил читать написанный заранее текст. Потом продолжал:

– Одновременно с созданием армии я ускорю проведение аграрной реформы, чтобы передать в руки мелких крестьян большую часть земли. Я вывезу вгз Северного Вьетнама полмиллиона соотечественников, жаждущих свободы, проведу налоговую реформу. Это будет удар по самым богатым, большинство из которых не являются вьетнамцами. Я сформирую структуру демократии, прежде всего временное Национальное собрание, Оно соберется в ближайшие три дня с целью изучения вопроса о создании конституционного Национального собрания. Эта структура демократии будет опираться на советы городов, провинций, других населенных пунктов, на представителей общественных, религиозных организаций и будет насчитывать шестьдесят человек. Затем я приложу максимум усилий для восстановления безопасности в деревне. Надо признать, что проблема безопасности на нижнем этаже нашей структуры пока не решена. И не только по причине активности Вьетконга. Вот, друзья мои, что я мог наложить на сегодняшний день представителям общественности. На этом заканчиваю. – Зьем оглядел собравшихся. На его губах застыла улыбка, располагающая к доверию.

– Господин премьер-министр, решен ли вопрос о главе государства?

Не сговариваясь, все, в том числе и Зьем, подняли глаза на портрет императора Бао Дан, окутанный густым облаком табачного дыма. Это был портрет человека, больше похожего на разбитного гуляку, чем на главу государства.

– Я считаю, что в этом вопросе главная роль принадлежит гражданам! – нравоучительно ответил Зьем.

Встал один из западных журналистов. Он представился как корреспондент самой массовой французской газеты «Франс-суар» и обратился с вопросом:

– Господин премьер-министр, хотелось бы подробнее услышать об обучении и оснащении стопятидесяти-тысячной регулярной армии.

– Миссия генерала О'Даниэля подробно обсудит всю программу формирования армии в контакте с миссией французского генерала Поля Эли… – Зьем вдруг оборвал фразу на полуслове, словно для того, чтобы произнести что-то очень важное, И действительно, последовало серьезное заявление: – Мое правительство приветствует французских инструкторов, которые хотят служить во Вьетнаме добровольно, если они будут помнить, что Вьетнам – это не колония, прикрываемая вывеской «союзного государства», и забудут о своих прежних эгоистических интересах. Мое правительство будет приветствовать их и в том случае, если они покинут нашу страну.

Вообще для Нго Динь Зьема говорить грубости было делом привычным. Он мог так гаркнуть на человека, с которым разговаривал, что его крик был слышен в другой комнате. Вот и сейчас он в очень грубой форме «поставил на место» корреспондента «Франссуар».

Корреспондент улыбнулся. Выло видно, какого труда стоила ему эта улыбка.

– Я удовлетворен вашим ответом, господин премьер-министр. И еще один вопрос: что ожидает вьетнамских офицеров, получивших образование во Франции?

Зьем выдержал паузу, как будто дожидался перевода вопроса с французского языка на вьетнамский, потом ответил:

– Отныне у нас единая система офицерского корпуса – вьетнамская. Все, за исключением людей, выступающих против интересов страны, совершивших преступление или просто неспособных, могут служить своей стране…

Французский корреспондент сел, слегка пожимая плечами. Встал вьетнамский журналист. Он представился как корреспондент газеты «Иеу Ныок» – органа религиозной секты Виньсюен. Он задал вопрос:

– Господин премьер-министр, общественность хочет знать о судьбе вооруженных формирований религиозных сект, не являющихся регулярными частями, но на протяжении всей войны выступавших на стороне правительства…

– Это очень своевременный вопрос! – радостно воскликнул Нго Динь Зьем. Создалось такое впечатление, что он заранее ждал этого вопроса. – Я с удовлетворением отвечаю вам, друзья: командование французской армии только что сообщило нам, что с пятнадцатого февраля, то есть через три дня, оно прекращает поставки оружия вооруженным формированиям, не входящим в армию Французского союза.

Корреспонденты зашумели. Нго Динь Зьем продолжал с безразличным видом:

– По существу таких формирований уже нет… Французская армия грузится на корабли для возвращения на родину. К середине года, как вы знаете, на вьетнамской земле не останется ни одного французского солдата. Под словами «французский солдат» я имею в виду тех, кто находится на содержании французского правительства и выполняет его приказы. Это не обязательно должны быть французы по цвету кожи и по языку, на каком они говорят…

Элен в свою очередь тоже задала вопрос. Когда она поднялась, Зьем засмущался, уставился в стену, будто что-то там высматривал.

– В такой обстановке, то есть в период, когда французская армия перестала снабжать вооруженные подразделения религиозных групп, намерен ли господин премьер-министр снабжать их всем необходимым?

– Мое правительство, как я уже говорил, занимается созданием национальной армии.

– Спасибо, господин премьер-министр. – Элен села.

– Я Чан Ван Ан, редактор газеты «Дои Мой». Хотел бы задать вопрос.

Чан Ван Ан не поднялся со своего места, а только сделал легкое движение. Он внимательно рассматривал Нго Динь Зьема и поглядывал по сторонам. Ан был похож скорее на гостя, чем на редактора газеты.

– Я готов вас выслушать. – И Зьем стал напряженно выжидать.

– Господин премьер-министр указал, – произнес ан сначала по-вьетнамски, а затем по-французски, особо упирая на слово «указал», – что «всякая крайность опасна». Вы, господин Зьем, наверняка еще в школе слышали это выражение. Политика в отношении подразделений религиозных и патриотических групп… Я говорю об этом прямо, потому что Биньсюеп – это не религия…

– Но церковная секта – это тоже своего рода религия, – оборвал Ана Нго Чопг Хиеу и громко расхохотался.

– Когда гости беседуют с хозяином, прислуге не положено встревать в разговор. Когда взрослые люди обсуждают государственные дела, юнцы могут выйти позабавиться во двор, – очень резко отреагировал Ан.

Хиеу покраснел как рак. Однако Зьем устремил на него грозный взгляд, и Ан сразу же понял смысл этого взгляда.

– Я благодарен господину Зьему за то, что оп умеет поставить на место свою прислугу. Так уж принято, что сапожники и массажисты не лезут вперед…

– Господин Ан, быстрее задавайте свой вопрос. Дайте возможность другим получить ответ на интересующие их проблемы.

Ан повернулся в сторону сказавшего это человека с большими черными очками на носу.

– А, господин By Бак Тиен, газета «Ты Зо». У вас еще будет время, «подсадная утка». Не волнуйтесь, вы не понесете свои вопросы домой… Итак, я хотел бы продолжить беседу с господином премьер-министром. Вы проводите жесткую политику. Не думаете ли вы, что вам придется отвечать перед историей за гражданскую войну, которую вы развязываете?

Стало видно, как занервничал Зьем. Он начал сжимать суставы пальцев.

– Если французское правительство согласно, то религиозные группы могут вывести свои вооруженные подразделения в Северную Африку. Франции нужны наемники. Я готов не чинить им препятствий. – Голос Зъема звучал приглушенно. – Вы должны войти в наше положение. Ни одно государство не может позволить себе «держать улей пчел в собственном рукаве» или «кормить обезьяну на собственной шее».

В зале раздался дружный раскатистый хохот. Но слышались и недовольно брюзжащие голоса.

– Что касается выражения «гражданская война», то здесь вы явно допускаете передержку. Мое правительство призывает всех к национальному единению. Но государство – это не базар, где каждый выкрикивает все, что ему заблагорассудится. Тем более, государство не может терпеть всяких шарлатанов, махинаторов, уголовников! – Нго Динь Зьем вытаращил глаза, – Повторяю, мы стоим на позиции шести пунктов, сформулированных правительством, и выступаем за обеспечение безопасности!

– Таким образом, можно сделать вывод, что по отношению к религиозным и патриотическим силам кровопролитие допущено не будет!.. – громко заключил ан.

– Вам следует помнить, что есть еще честная общественность… – произнес Нго Чонг Хиву, опомнившийся после удара, нанесенного ему Аном.

– Честная общественность? – скривил губы Ан, глядя на Хиеу. – Это те люди, которым выдали по батону хлеба?! И последний вопрос к премьер-министру: что станет с госбезопасностью?..

– Это еще один чрезвычайно своевременный вопрос! – рассмеялся Зьем.

* * *

В ресторане «Теофил» царит полумрак. Посетители сидят в напряженном ожидании. Даже в звоне хрусталя слышится какое-то отчаяние. Офицеры Виньсюен, окутанные табачным дымом, осушают до дна бокал за бокалом. Обслуживающие их девочки небрежны. Они устало хлопают глазами в ответ на приветствия посетителей, которые приходят сюда словно не для того, чтобы повеселиться в компании, а посидеть наедине с собственными мыслями.

Паркетные полы еще блестят, но прежний лоск все равно потерян. Из проигрывателя доносится низкий голос певицы, исполняющей «Если ты вернешься».

На высоких табуретах около бара молча сидят, попивая коньяк, шеф государственной полиции Лай Ван Шанг и подполковник французской армии де Шовин. Хотя Шанг одет в костюм с иголочки, а в зубах неизменно держит дымящую трубку, он не может скрыть беспокойства.

Де Шовин выпил рюмку до дна. Уставился на Шанга и хорошо поставленным голосом произнес:

– И кто же вам сказал, что Франция уходит из Индокитая? Кровь десятков тысяч французов и вьетнамцев, пролитая во имя дружбы между французским и вьетнамским народами, во имя присутствия Франции в Юго-Восточной Азии, – это не водица, которую можно проливать напрасно.

Лай Ван Шанг медленно поднес к губам рюмку, отпил немного коньяку. Но напиток не мог успокоить душу шефа Биньсюен. Де Шовин тоже понимал, что произнесенный им монолог звучит неубедительно. Он налил себе еще рюмку и залпом осушил ее.

– Посмотрите, десятки тысяч французских солдат все еще остаются здесь. Немало их находится в самом Сайгоне. Только в районе Гюибенхоа квартируется не менее бригады сенегальцев.

Де Шовин посмотрел на свои часы, улыбнулся, включил на полную мощность приемник «Филипс». Зеленый глазок приемника загорался все ярче. Де Шовин искал нужную волну.

– Подождите чуть-чуть, – попросил он.

Официантка у стойки бара застыла от любопытства. Шанг по-прежнему небрежно пыхтел своей трубкой.

Из приемника раздавались хрип, шипенье, отрывки каких-то мелодий. Де Шовин переключил на другой диапазон.

– Вот, вот слушайте… – сказал он Шангу так громко, будто обращался ко всем сидящим в баре.

Из приемника раздался мужской голос. Звучала чистая французская речь.

– Говорит «Франс-Ази», французское радиопредставительство на Дальнем Востоке. Наша радиостанция находится в городе Сайгоне. Слушайте нас на волнах двадцать четыре, тридцать один, сорок один, сорок девять и двести сорок метров.

Де Шовин поднял глаза и оглядел присутствующих.

– Дорогие радиослушатели… – Теперь из приемника лился приятный женский голос. – Передаем сводку новостей… Последние известия… Париж… По сообщению АФП, вчера во дворце Матиньон премьер-министр Эдгар Фор встретился с верховным комиссаром Франции в Индокитае армейским генералом Полем Эли…

Де Шовин принял надменный вид. Он втягивал в себя табачный дым, рассматривая потолок. Шанг подошел к приемнику и выключил его.

– Присутствие Франции в Индокитае – это лишь присутствие в эфире, – резко сказал он.

– Успокойтесь… Не забывайте, что здесь у нас есть «Эйфель», «Дени Фрер», «Козюнам», «Сарик», «Мик», «Банк», «Мишлен», «Терр Руж».[23]23
  Название французских фирм во Вьетнаме.


[Закрыть] Ну и потом у нас здесь бесчисленное количество друзей. Франция по-прежнему остается великой державой. Радио сию минуту сообщило о встрече Поля Эли с премьер-министром Эдгаром Фором. Понятно, что речь шла о наших делах.

Лай Ваи Шанг продолжал пыхтеть трубкой, делая вид, что не слушает бестолковые речи де Шовина. Прижавшись спиной к стойке бара, он болтал ногами. Вдруг произнес с упреком:

– Люди уже не верят вашим словам… Генерал Хинь потерял пост начальника генерального штаба, а французское правительство молчит… Правительство Франции выводит свои войска, даже не обсудив этот вопрос с нами.

Де Шовин пытался возразить, однако Шанг снова оборвал его:

– Дослушайте меня… Хуже того, именно генерал Эли, а не кто-нибудь иной заявил о прекращении поддержки… Вы, господин подполковник, французский военный атташе, а тоже не посоветовали ему все тщательно взвесить. Как будет дальше существовать армия, насчитывающая несколько сот тысяч солдат? И уж совсем никуда не годится, когда французы сидят сложа руки и созерцают, как Нго Динь Зьем формирует отряды городской полиции, действующие независимо от нас. Это трудно понять! Скажу откровенно, господин подполковник, вьетнамцы начинают задавать вопрос: «Не бросит ли Франция своих друзей на произвол судьбы?»

Шанг кивнул. Де Шовин засмеялся. Это был вымученный смех, поскольку ничего вразумительного сказать он не мог.

– Сущая ахинея! – Де Шовин схватился за стойку бара. – Франция не торгует друзьями! Никогда, никогда!

Затем он резко понизил голос, огляделся вокруг, будто хотел сказать что-то секретное, и произнес:

– Конечно, тактика должна быть гибкой… Склад с оружием «Х-11» перешел в ваши руки? – И продолжал оживленно: – А сколько боевой техники вы накопили в лесу вдоль реки Ратьзя! Не мы ли организовали вам военный лагерь в Сухом лесу! Вы наверняка знаете, что там до сих пор стоит бригада сенегальцев. А ведь по Женевским соглашениям Франция не имеет права вмешиваться во внутренние дела Вьетнама. Как нам обосновать наши действия?

Шанг, слушая подполковника, то и дело кивал. Когда де Шовин выговорился, Шанг поднял голову:

– Вы ищете обоснование. Обоснование – это вы сами. Не вы ли с самого начала выступали под лозунгом: «Защитим полномочия главы государства»?.. Вы же знаете, что глава государства скоро вернется на родину. Возвращается также и генерал Хинь. Это люди, которых никому не удастся обойти просто так, Генерал Виен должен стать политической фигурой номер один. У нас есть люди и на другие посты.

Шанг встал, налил коньяку в обе рюмки:

– Прошу!

Они чокнулись и залпом осушили рюмки.

– Я считаю, что ваше слово – слово чести представителя Франции. Вы согласны?

Де Шовин кивнул:

– Конечно!

Оживившись, они в обнимку двинулись к выходу из бара. Но дверь была очень узкой. Им пришлось разжать свои объятия. Группа полицейских, вооруженных с гчоловы до ног, будто готовая к бою, вытянулась в струнку.

– …У вас прекрасные солдаты!

Де Шовин ответил на приветствие солдат, похвалил каждого и сел в «рено».

* * *

4 марта, то есть через двадцать дней после пресс-конференции Нго Динь Зьема, в свою очередь собрал журналистов Фам Конг Так.

За эти двадцать дней произошло множество событий.

Было создано временное Национальное собрание, в задачи которого, как сообщалось, входило следующее: подготовка к избранию законного Национального собрания и образованию им правительства. Делегаты избирались во временное Национальное собрание по два – четыре человека от каждого административного совета городов, провинций, а также от ряда политических и религиозных организаций. Временное Национальное собрание подписало первое соглашение о предоставлении Соединенными Штатами Америки экономической помощи. В распоряжение вьетнамского правительства, без французского посредничества, передавалось 18 миллионов долларов. Командующий войсками секты Хоахао генерал Нгуен Зак Нго заявил, что на сторону правительства перешло девять тысяч солдат. В Сайгон прибыл государственный секретарь США Фостер Даллес. Президент США направил Бао Даю телеграмму, в которой заявил о готовности оказывать Вьетнаму помощь в борьбе с коммунистами.

В это же самое время на международной арене произошло два крупных события: в Бангкоке впервые собрались восемь стран – участниц СЕАТО. Об отречении от престола заявил Сианук. Он передал власть своему отцу Нородому Сирамариту.

* * *

Пресс-конференция Фам Конг Така собрала всех местных и зарубежных представителей газет, телеграфных агентств, радио, телевидения, находившихся в Сайгоне. Правда, поездка в Тэйнинь явилась для них делом довольно деликатным. И вот почему. На приглашениях, которые они получили, было написано: «Председатель Фронта общенациональных сил, руководитель религиозной организации Фам Конг Так приглашает Вас на пресс-конференцию». Таким образом, Фам Конг Так провозгласил себя руководителем Фронта и религиозных сил.

Луан в сопровождении сотрудника органов безопасности второй раз поехал в Тэйнинь. Охранника звали Тхать. Ему было около тридцати лет, был он крепкого сложения, смуглый. Родом из Тегао. Женат. Имел четверо детей. Жена – крестьянка. Причины вступления в полицию у него были очень простые: он стремился избежать мобилизации в армию Као, Дай. Бежал в Сайгон. Первое время зарабатывал тем, что грузил мешки с рисом на пристани Биньдонг. В конце 1954 года его уволили за недостачу. Стал искать место в полиции. Пришлось сунуть взятку – две тысячи пиастров. После месяца учебы его направили охранять дорожный перекресток рядом с домом Луана. Луан обратил внимание на парня и попросил Туена дать его к нему в личную охрану. Со времени просьбы Луана прошла неделя. Луан знал, что за это время Тхать должен был быть подвергнут самой тщательной проверке в политическом управлении и в управлении национальной полиции. Об этом Луану рассказывал и сам Тхать. Прежде всего, говорил он, расспрашивали, какие отношения связывают его с Луаном. Тхать, понятно, ничего не знал о Луане, кроме того, что тот был хозяином красивой виллы, что он выезжал в город на «опеле», которым управлял северовьетнамец. В управлении национальной полиции его проверили на знание приемов борьбы. Он хорошо знал английскую, японскую борьбу. Шутки ради выучился, когда был помоложе. Он спокойно клал на землю своих противников. С ним захотел встретиться Нго Динь Ню. Он сказал Туену, чтобы тот не отдавал Тхатя в личное распоряжение Луана.

– Это невозможно, – возразил Туей, – я уже пообещал Луану.

– Сожалею, но тебе придется выполнить приказ.

– Да поймите вы, Нгуен Тхань Луан – умный человек и поймет, с чьей помощью мы за ним следим. Лучше все-таки послать Тхатя к Луану. И не давать ему никаких заданий, кроме задания самым внимательным образом оберегать Луана, чтобы полная его безопасность была гарантирована. Затем Тхать наверняка захочет посоветоваться с нами по каким-нибудь сложным вопросам. К примеру, о водителе машины. Я не уверен, что тот служит только Луану. Конечно, Луан не мог знать содержание беседы Ню с Туеном. И тем не менее он не мог не предполагать, что такой беседы не было.

Итак, по решению управления национальной полиции Тхать стал охранником Луана. Рядом с койкой Лука поставили койку для Тхатя.

Луан разрешил Тхатю на несколько дней вызвать в город жену и детей. Жена Тхатя была очень благодарна Луану. Она жила в общине Тханкыунгиа. Именно через нее Луан познакомился со многими нашими кадровыми работниками, обосновавшимися здесь. Когда Тхать отвозил на «опеле» Луана гостивших у него детей и жену, она всю дорогу наставляла мужа: