Текст книги "Смерть под Рождество"

Автор книги: Тери Холбрук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Она смотрела сейчас на отброшенное в сторону полотенце и пустую подушку. Наступило время и ей самой ложиться спать, и она пришла взять Спейс Люси к себе в постель. Ему там будет удобно и хорошо. А ночник «Микки Маус» будет его освещать своим слабым светом. Она все время спала со Спейс Люси. Кэти Пру нравилось смотреть на его морду при желтом свете ночника, пока яркие точки его глаз не начинали плясать перед глазами, и она засыпала. Девочка засыпала, зная, что, когда придет утро, он будет рядом и мама будет рядом, и поцелует ее, и скажет: «С добрым утром», – и крепко-крепко обнимет.

Она слышала, как мама стирает белье в маленькой комнате рядом с кухней. Кэти Пру стащила с крыши домика небольшое покрывало, обернула его вокруг талии и побежала к ней.

Мама загружала белье в машину, встряхивая каждый раз, прежде чем бросить в большую темную дыру. Кэти Пру подтянула потуже покрывало.

– Мама, ты что, решила постирать Спейс Люси?

– Нет, родненькая. А он что, грязный?

– Ты взяла его?

Мама держала любимую ночную рубашечку Кэти Пру, мягкую, белую, ту, что с розовыми цветочками, потом встряхнула ее и бросила в дыру.

– Нет, детка.

Глаза Кэти Пру наполнились слезами, в груди заболело.

– Я не могу его найти.

Мама наклонилась над ней.

– Ну что ты, миленькая! Я знаю, сегодня был суматошный день. И вчерашний тоже. Но плакать совсем не обязательно. Спейс Люси где-то здесь. Надо только его поискать. Вот и все. Подожди, пока я кончу с бельем, и мы поищем вместе. Хорошо?

Кэти Пру кивнула.

– А если мы почему-то не найдем его, не печалься. Он сам вернется. Мы же теряли Спейс Люси и раньше, и он всегда находился. Поспи сегодня со своим кроликом.

Кэти Пру заплакала. Они не найдут Спейс Люси. Потому что Спейс Люси не потерялся.

Глава двадцать четвертая

Хелен вся извертелась. Было очень холодно. Она елозила ногами под молочно-белым пуховым одеялом, пытаясь найти теплое место, и наконец прижалась животом к спине Тимбрука, просунув свои ноги под его. Он что-то проворчал во сне, но не шелохнулся. Вконец разозленная, Хелен сорвала с него одеяло, взяла стакан с водой, стоящий на деревянном ящике рядом с постелью, и выплеснула на Кристиана.

– Ты что, с ума спятила? Зачем это? – Он подпрыгнул на постели и сразу натянул на себя одеяло, яростно вытирая им мокрую грудь. – Что на тебя нашло?

Хелен подползла к краю постели, открыла выдвижной ящик комода и достала две пары его носков.

– Вот что, Кристиан: одно дело пригласить женщину провести вместе ночь, – сказала она, натягивая теплый шерстяной носок, – а другое – заставить ее погибать от холода на этом чертовом чердаке, который ты зовешь мансардой.

Тимбрук зевнул, отбросил влажное одеяло и перевернулся на бок.

– Это все из-за окон, девочка. Через них идет сюда весь этот холод. Зато они хорошо пропускают свет.

– Чудесно. – Хелен натянула второй носок поверх первого. – С сего момента мы будем заниматься этим только у меня. – Она ткнула его кулачком в живот.

– Что за нахальство! – Тимбрук схватил Хелен за ногу. – Ты что-то очень сильно разыгралась. – Притянув ее к себе, он ласково проговорил: – Ну пошутила и хватит, дорогая. Кстати, сколько сейчас времени?

Хелен потянулась за часами – они лежали на полу, среди ее украшений и белья.

– Полпятого. Может быть, уже пора вставать. У меня сегодня очень много дел. После церкви иду обедать к Гейл. Я обещала ей принести салат, а еще ничего не готово.

Тимбрук перевалился на спину и начал барабанить пальцами по груди.

– А я думаю, мы возьмем с собой корзину с едой, заведем машину и отправимся к морю.

Хелен засмеялась.

– Ты что, совсем рехнулся? Куда ехать? Сегодня обещали минус десять.

– Ладно, к морю не поедем. Давай тогда отправимся в Лондон, походим по музеям.

– Что это на тебя сегодня нашло?

Тимбрук внимательно изучал потолок.

– Мне осточертел этот городишко, вот и все. Особенно последние несколько дней. Хочется отсюда куда-нибудь уехать. – Он снова повернулся на бок и схватил ее за ногу. – Давай, Хелен! Повесь на свой магазин табличку, и мы закатимся куда-нибудь на недельку. На континент или в Дублин. Ты же давно хотела съездить в Дублин, посмотреть какие-нибудь старые тряпки. Совместим приятное с полезным.

– Нет, сегодня ты явно не в порядке. – Хелен вытянулась на спине. – Разве не понимаешь, что сейчас предрождественский сезон? Вечеринки, юбилеи, свадьбы, большие рождественские приемы, на которые очень богатые люди надевают чрезвычайно оригинальные «тряпки» – как ты их называешь – из оригинального маленького магазина в Фезербридже. А дальше грядет Новый год. Да за предстоящие две недели я могу заработать кучу денег.

– Чудесно. – Тимбрук сел, набросив одеяло на плечи. – Ты остаешься и работаешь. А я уезжаю отдыхать.

Он выскочил из постели, однако Хелен оказалась проворнее. Она обвила руками его бедра и возвратила под одеяло.

– Ты никуда не пойдешь. Ни вниз по этой лестнице сейчас, и ни на какой отдых. Ты забыл, что тебе еще нужно установить витраж в церкви? – Хелен строго посмотрела на него и взъерошила ему волосы. – Кристиан, я прошу тебя, скажи мне честно: что с тобой происходит?

– Не ходи к Гейл.

– Что? Конечно, я пойду к Гейл.

– Действительно, Хелен, не надо.

– Оставь это.

В темноте она не могла предвидеть его действий. А он был быстр и ловок. Хелен и глазом моргнуть не успела, как Кристиан прижал ее к подушке, а сам оказался сверху.

– Мне кажется, ты меня не расслышала, Хелен. Не ходи к Гейл.

При слабом лунном свете она смотрела на Тимбрука, пытаясь понять, что происходит. Дыхание его стало учащенным.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – наконец произнесла она ровным голосом. – Но ты делаешь мне больно. Пожалуйста, отпусти.

Внезапно хватка его ослабла, он подался назад. Хелен увидела – скорее, догадалась, – как он поднес руки к лицу и вцепился пальцами себе в волосы.

– Извини. Извини. – Он сел, скрестив ноги, и набросил на них угол одеяла. – Я не уверен, что ты отдаешь себе отчет в своих действиях. Я не уверен, что ты правильно понимаешь происходящее вокруг.

Хелен включила лампу, и маленькая мансарда осветилась розовым светом. Они оба прищурились. Тимбрук подтянул к себе одеяло и отвернулся. Она на ощупь взяла свое белье.

– Я думаю, – медленно произнесла Хелен, – в том, что вокруг происходит, больше стресса, чем страха или скорби. Нас с тобой тоже это коснулось. А сейчас мне надо идти.

Тимбрук взял в руки ее туфлю.

– Мне кажется, ты не знаешь, какие тучи сейчас сгущаются над Гейл.

– Я знаю, что ты имеешь в виду.

– Знаешь? И такая спокойная?

– Слушай, Гейл – моя хорошая подруга. Она была ко мне добра и снисходительна больше, чем я того заслуживаю. Она терпеливо выслушивала всю чушь, какую я несла, и о проблемах с деньгами, и о тебе, и Бог знает о чем. И я не собираюсь отворачиваться от нее только потому, что старая фригидная идиотка разнесла очередную мерзкую сплетню.

– А может быть, это не мерзкая сплетня?

– О Господи, Кристиан! Гейл убила Лизу из-за Кэти Пру? Да это же абсурд!

Она посмотрела на Тимбрука. Выглядел он довольно глупо. Обернутый одеялом, натягивая его углы на свою слишком белую грудь, он был похож на старую деву, которой ночью привиделись насильники.

– Ты все знаешь не хуже меня. Эти слухи о Гейл! Да Лиза здесь вовсе ни при чем – это все из-за Тома. Какая-то дурость, которую я понять не могу.

– Это то, во что тебя заставила поверить Гейл.

– Не понимаю. – Она раздраженно замотала головой. – Ты ненавидишь этот город. Ты ненавидишь людей, которые здесь живут. Ты же сам меня учил, раскрывал глаза на них: «Жалкие, убогие провинциальные лицемеры с куриными мозгами…» Помнишь? А теперь, значит, враг номер один у нас Гейл, а все эти достойные люди – соль земли? Господи, Тимбрук, разбуди меня, когда поправишь свои мозги.

Она сбросила носок и швырнула о стену. Тимбрук наблюдал за ней, не двигаясь.

– Чего ты злишься?

– Чего? – Она почти закричала. – Ты обвинил мою подругу в убийстве и удивляешься, почему я злюсь?

– Я и слова не сказал об убийстве Лизы.

– Ты сказал.

– Нет, девочка, я не говорил. – Он перебросил ей чулки. – По-моему, ты воспринимаешь эти слухи гораздо серьезнее, чем они того заслуживают.

Хелен почувствовала, что у нее вдруг начала болеть голова, и резко бросила:

– Я пошла домой. И больше разговаривать об этом не собираюсь.

– Все эти дни я от тебя только и слышу: «Не надо мне ничего рассказывать, я не хочу думать об этом». А я, представь, просто не могу не думать об этом.

Она уже натянула чулок и застыла в таком положении, глядя на Кристиана.

– Я все не могу понять: к чему ты клонишь?

Тимбрук уставился на стену, и сейчас же в эту стену шлепнулся еще один его носок. Он вздохнул и закрыл глаза.

– Ты знаешь, что у меня с Гейл был роман?

Хелен снова занялась чулками.

– Конечно. По-моему, это известно всем.

– А ты знаешь, почему у нас все закончилось?

– Могу догадаться, судя по твоему поведению сегодня ночью.

– Ошибаешься. Это закончилось, потому что Лиза сказала Гейл, что я и она любовники. Это, конечно, ложь, но тем не менее Гейл пришла в бешенство. Она прибежала сюда – надо было ее видеть! – и объявила, что больше не желает иметь ничего общего с человеком, который готов совокупляться с любым существом женского пола, которое движется. Тут уж я тоже разозлился. Объяснял, что это неправда, что все это выдумки Лизы, вздор. Но Гейл и слушать не хотела. Сказала, дыма без огня не бывает. Затем перешла на Лизу: какая она жуткая и как это ужасно, что приходится оставлять Кэти Пру на ее попечение. Я пытался объяснить Гейл кое-что, успокоить, как-то разрядить атмосферу, но она не унималась. – Тимбрук замолчал, казалось, он совсем растерялся. Он глубоко вздохнул и вытолкнул из себя: – Если бы ко мне через час пришли и сказали, что Лизу кто-то задушил, я бы нисколько не удивился.

Хелен начало знобить.

– А что тут такого? Обычная реакция обманутой женщины. Женщина часто теряет контроль над собой, если дело касается любовника.

– Тогда представь, дорогая, если у тебя хватит воображения, как может потерять над собой контроль мать, если дело касается ее ребенка.

– Тимбрук, ты скотина, – раздраженно ответила она сдавленным голосом. – Скотина, и больше никто.

Хелен ринулась вниз по лестнице, схватила внизу свое пальто и выбежала за дверь.

Кэти Пру, напряженная даже во сне, спала в постели мамы. Гейл нежно коснулась ее губ, почувствовав под пальцами ровные зубки. Вчерашний вечер лучше не вспоминать. Это был какой-то кошмар. Кэти Пру в панике, с широко раскрытыми глазами, бегала из комнаты в комнату, искала динозавра и не находила. Все это кончилось жуткой истерикой. Она отказывалась идти в постель, и в конце концов Гейл удалось убаюкать ее в кресле-качалке. Потом она перенесла девочку к себе на кровать.

Гейл поправила одеяло у подбородка ребенка, укутала плечи и вгляделась в нежное личико дочки, такое ясное в жемчужном утреннем свете. Старая шутка о том, что все дети выглядят во сне ангелами, показалась ей сейчас болезненно садистской.

Гейл осторожно выскользнула из-под одеяла. Часы показывали девять сорок пять. Во сколько сегодня проснется Кэти Пру, сказать было трудно. Гейл сунула ноги в тапочки, надела поверх ночной рубашки шерстяную кофту и спустилась вниз.

После поисков Спейс Люси во всех комнатах царил кавардак. Гейл взяла банку с молотым кофе и насыпала в фильтр три ложки с верхом. Они вчера в поисках этой злосчастной игрушки перевернули буквально весь дом вверх дном – искали под мебелью, под бельем, даже под каминной решеткой. Беда в том, что Кэти Пру любила всякие укрытия, любила что-то прятать. Гейл налила в кофеварку воды на добрые восемь чашек. Если не удастся найти этого динозавра, то день обещает быть тяжелым.

Пока заваривался кофе, она заглянула в комнату рядом с кухней. Раньше там была кладовая для хранения продуктов и напитков, а теперь в этой комнатушке стояла стиральная машина. Здесь было прохладно, но аромат свежевыстиранного белья сохранился. Гейл взяла несколько вешалок из корзины в углу и положила их сверху на машину. Ей вдруг показалось, что она дома, в Штатах.

Гейл застыла, задумавшись на несколько мгновений, и машинально открыла дверцу стиральной машины. Барабан был сухой и пустой.

Гейл схватила корзину, все еще надеясь, что белье там. Потом она захлопнула дверцу машины и снова открыла, уставившись на холодно поблескивающую внутренность барабана. Белье исчезло. Все.

Прижав руку к груди, она вернулась на кухню.

Из кофеварки шел пар. По кухне плыл густой аромат кофе. Сверху позвал слабенький голос:

– Мама! Мама!

Гейл взбежала по лестнице. Кэти Пру сидела в постели с расширенными от страха глазами.

– Спейс Люси, мама. Ты не нашла Спейс Люси?

Гейл рванула на себя ящик и вытащила первую попавшуюся одежду. Затем схватила дочку в охапку вместе с одеялом и ринулась в ее спальню.

– Я знаю, детка, знаю. Поторопись, надо быстрее одеваться.

Руки у Гейл дрожали. С трудом справившись с пуговицами, она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Когда она начала просовывать руки Кэти Пру в рукава свитера, та разревелась.

– Мама! Мама!

Одевать дочке штанишки времени не было. Гейл завернула ее как следует в одеяло и ринулась к автомобилю.

Хэлфорду было забавно наблюдать, как за одну ночь преобразилась Главная улица Фезербриджа. Какой она стала к Рождеству привлекательной! На всех магазинах появились гирлянды, на окнах и дверях – венки, украшенные лентами. Он шел по улице, чувствуя необычную бодрость.

От полицейского участка до церкви идти всего ничего, и уже через четыре минуты Хэлфорд стоял у ворот. В церкви св. Мартина начиналась воскресная служба, и прихожане один за одним проникали в южный портал, чтобы получить благословение Джереми Карта.

По всей Англии маленькие церкви приходят в упадок, а церковь св. Мартина, похоже, живет и процветает. Вон сегодня сколько народу. Несомненно, большая часть жителей Фезербриджа здесь. А может быть, и всего графства. Что это? Убийство Лизы на них так подействовало? Или Рождество?

Дверь южного нефа со скрипом отворилась. Появился Карт. Осторожно обходя прихожан, входящих в церковь, он направился к Хэлфорду.

– Все в порядке. – Карт посмотрел на часы. – Служба начнется через три минуты. Чем могу служить?

– Я знаю, что вы очень заняты, мистер Карт. То, зачем я пришел, займет совсем немного времени. – Детектив намеренно сделал паузу в несколько секунд. – Вчера мы обыскали дом Стилвеллов. Никакого письма, никаких записок, хотя бы косвенно намекающих на предмет, о котором вы говорили. А может быть, она просто захотела, так сказать, возбудить воображение человека, который ее баловал подарками? Может быть, это были просто причуды влюбленной девушки?

Ради Бога, мистер Хэлфорд. Наши отношения были совершенно невинные. Я даже не знаю, что еще сообщить вам об этом письме. Я же его не видел – Лиза только рассказала о нем.

– Меня интересует, мистер Карт, насколько серьезно вы все это восприняли? Ведь, как вы сами говорили, в тот раз Лиза пришла к вам как прихожанка, а не как возлюбленная. – Хэлфорд знал, что Карт поморщится от этих слов: так и случилось. – Вы знали, что она была не удовлетворена вашим ответом. Вспоминали ли вы об этом письме потом или тут же забыли, сочтя все эти разговоры детскими фантазиями?

Карт разволновался. Он посмотрел на алтарь, а затем снова на Хэлфорда. Под нижней губой у него появились капельки пота.

– Ко мне все время приходят со своими проблемами люди. Я делаю, что могу, дабы их успокоить. Читаю им Святое Писание, звоню коллегам, если проблема слишком серьезная. Но в большинстве своем это всякие мелочи. Людям просто хочется выговориться. Вы не поверите, что мне порой приходится выслушивать. Вопросы Лизы я отнес именно к этой категории и забыл о них, как только она ушла.

Дверь церкви закрылась за последним прихожанином. Двор опустел. Карт смотрел на Хэлфорда. Пот у него уже был и на щеках, и на бровях.

– Идите к своим прихожанам, мистер Карт, – тихо произнес Хэлфорд. – И да поможет им Бог!

Карт открыл рот, собираясь что-то ответить. Но ничего не сказал, а, развернувшись, исчез за дверью.

Обратный путь в полицейский участок был не таким приятным. Солнце то появлялось, то исчезало за облаками. Хэлфорд заметил, что цветы в венках и гирляндах на дверях и окнах искусственные, ленты потертые и смятые. Сразу видно, что остались с прошлого года. «Да, все так и должно быть, – подумал Хэлфорд. – Так и должно».

В полицейском участке почему-то пахло овсяной кашей. В глубине комнаты за столом констебля Бейлора сидели съежившись сам констебль, Маура и… Гейл Грейсон. Тут же рядом восседала и Кэти Пру.

– Привет, – сказала Маура. – Хорошо, что возвратился. Ты нам очень нужен.

Она поставила на стол тарелку с кашей. Девочка несмело протянула пухленькую ручку и взяла ложку.

– Только будь осторожной, детка. Думаю, что каша уже остыла, пока я несла ее от гостиницы. Но все равно может быть еще горячей.

Она закатала ребенку по локоть рукава свитера. Кэти Пру неловко вонзила ложку в кашу. Маура посмотрела на Хэлфорда.

– Они немного напуганы. Им пришлось убежать из дома. Девочка не успела поесть. И даже одеться. Мы с Бейлором тут кое-что соорудили из одежды для нее. Не очень модно, но зато тепло. Правда, Кэти Пру?

Кэти Пру кивнула. Каша прилипла к уголкам ее рта. Хэлфорд посмотрел на Гейл.

– Может, отойдем и дадим Кэти Пру спокойно позавтракать? – Он взял два стула и перенес их в другой конец комнаты.

Миссис Грейсон посмотрела на дочку.

– Все в порядке, Гейл, – сказал Хэлфорд. – Она в надежных руках. Бейлор, насколько я понимаю, сам когда-то был ребенком, а у Мауры огромный опыт ухода за мужем. – Его попытки придать разговору оттенок юмора отклика не нашли. Он похлопал по спинке стула. – Садитесь и рассказывайте, что случилось.

Гейл Грейсон неохотно пересекла комнату. Сразу было видно, что она очень торопилась покинуть дом. Поверх короткой ночной рубашки надеты поношенная мужская рубаха и еще более поношенные джинсы. На босых ногах черные туфли на высоком каблуке. Когда она садилась, Хэлфорд заметил на пальцах ссадины.

Он придвинул свой стул совсем близко к ней.

– Расскажите мне, что случилось.

Гейл дважды глубоко вздохнула и сжала ладони в кулаки.

– Вчера, после полудня – я точно не знаю, когда это было, по-моему, после ленча – Кэти Пру не смогла найти свои фломастеры. Я на это не обратила никакого внимания – у нас дома постоянно что-то теряется, но рано или поздно все равно где-то обнаруживается. Но к вечеру она не смогла найти свою любимую игрушку. Мы все переворошили в доме, но напрасно. Кэти Пру очень возбудилась, но не как обычно, а много, много хуже. А я все равно думала, что это она куда-то засунула динозавра и забыла.

Гейл прижала кулаки к животу и перевела дыхание. Голос ее дрожал.

– Мне все же надо было прислушаться к дочке. Она почти всегда бывает права. Накануне я стирала белье и сегодня утром хотела повесить его сушиться. Оно исчезло. Все до последней вещицы. Я не стала искать того, кто его взял, возможно, притаился он где-то рядом – схватила Кэти Пру и приехала сюда.

– Когда вы в последний раз видели это белье?

– Вчера, примерно в десять вечера. Я еще тогда проверила, хорошо ли работает машина, а то она иногда барахлит. Но все было в порядке.

– А во сколько вы обнаружили пропажу белья?

– Где-то около десяти.

– Но вы сказали, что фломастеры и игрушка исчезли вчера днем, задолго до белья.

Гейл скрестила руки на груди, обхватив ладонями локти.

– Это верно. – Ее вдруг затрясло. – Но он же не мог находиться в доме все это время. Кэти Пру и я искали всюду. Он не мог быть там. Вы думаете, он был там всю ночь?

Хэлфорд встал, взял свой пиджак и набросил ей на плечи. Гейл натянула его до подбородка.

Все, что было раньше, когда она разговаривала с Хэлфордом: вызов, строптивость, раздраженность, угрюмость – все это ушло. Остался один только ужас.

– Нет. Кто бы это ни был – а возможно, он был не один, – он мог вернуться в дом ночью. Но все время вряд ли там находился. И если хотите знать мое мнение, Гейл, то они не имели намерения нанести вам какой-то физический вред. Они хотели вас напугать. Хотели, чтобы вы от страха места себе не находили.

– Зачем?

– Давайте подумаем. Как раньше было в деревнях? Помните охоту на ведьм?

Она побледнела, и Хэлфорд на секунду даже испугался, что женщина упадет в обморок. Он положил ей руку на голову, но Гейл выпрямилась и стряхнула руку.

– Со мной все в порядке. – Она посмотрела на Кэти Пру. Та весело играла с Бейлором, пытаясь ткнуть его ложкой в грудь. – Все в порядке.

– В таком случае, – Хэлфорд встал, – мы с Бейлором сейчас отправимся к вашему дому и посмотрим, что там происходит. Я хочу, чтобы вы поехали с нами. С Кэти Пру останется Маура. Вы не возражаете?

– Не знаю. – Она посмотрела на дочку и вздохнула, приглаживая нерасчесанные волосы. – Хорошо. – И повернулась к Мауре: – Я не хочу только, чтобы вы оставляли с ней кого-нибудь еще. Если что-то случится и вам нужно будет срочно уйти, привезите ее ко мне домой.

Маура кивнула.

– Конечно. И не беспокойтесь, мы с Кэти Пру уже подружились.

До дома доехали быстро. Бейлор вел малолитражку Гейл. Они проехали по безлюдным улицам – все сейчас были на воскресной службе в церкви, – и, не успела еще машина остановиться у дома Гейл, как Хэлфорд выскочил и побежал к воротам.

Все кусты и увядшие цветы – все, что росло в саду, было вырвано с корнем и набросано в кучу у стены дома. Окно кабинета было выбито. По земле, как осенние листья, были разбросаны белые листы бумаги. Все книга, все ее записи, результаты исследований, которыми Гейл занималась не один год, были растерзаны и сброшены в яму в углу сада. Сверху лежал разбитый вдребезги компьютер. Из проломленного экрана торчал темно-зеленый корень какого-то растения.

Хэлфорд услышал за спиной шаги, а затем и сдавленный шепот:

– Нет… нет… нет…

Входная дверь была полуоткрыта, но все равно на ней легко читалась надпись. «Тот негодяй, что писал эту гадость, – с горечью подумал Хэлфорд, – либо плохо знал историю Америки, либо у этого мерзавца было изощренное чувство юмора». Через всю дверь крупными красными буквами было написано: «АМЕРИКАНСКАЯ СУКА – ЯНКИ ИЗ ДИКСИ[18]18
  Янки – так зовут жителей северных штатов США; Дикси – жаргонное название южных штатов. Ирония состоит в том, что эти штаты в Гражданскую войну были противниками. Известный антагонизм сохранился и до сих пор.


[Закрыть]».