355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Тая Ан » Резервация монстров: Одна среди них (СИ) » Текст книги (страница 14)
Резервация монстров: Одна среди них (СИ)
  • Текст добавлен: 4 августа 2021, 14:30

Текст книги "Резервация монстров: Одна среди них (СИ)"


Автор книги: Тая Ан



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Помимо уже знакомых мне лиц мутантов, бывших мутантов, друзей, и коллег друзей, в гостиной находились трое новичков. Двое мужчин в темной одежде, чьи ли лица были полускрыты капюшонами, выглядели как охранники импозантной дамы, которая вглядывалась в мое лицо так пристально, что мне стало как-то неуютно от ее нескромных разглядываний. Женщина была довольно высокой, седовласой, с проницательным взглядом, и абсолютно без возраста. Ей могло быть как сорок и шестьдесят, а может и все восемьдесят. Либо талант, либо генетика, либо антивозрастные изобретения нашего общего знакомого. Весь ее вид, как и ее одежда говорили о явной принадлежности к Высшему клану, а строгое лицо показалось мне смутно знакомым. В скромной гостиной межпланетника она смотрелась весьма чужеродно в темном бархатном платье, с усыпанной драгоценностями прической, в длинных кружевных перчатках. Для полноты образа я бы добавила ей в руки дрожащую крошечную собачонку, а за спину полуголого пажа с опахалом.

Видимо, до моего прибытия здесь шла весьма оживленная беседа. Сейчас же все мигом замолкли и осматривали меня так, будто им щедро за это заплатили. В округлившихся глазах на смуглом лице чернокосого читалось явное восхищение, Гер глядел с такой неподдельной гордостью, будто демонстрировал свое очередное гениальное изобретение придирчивому заказчику. Кти и Дар пытались незаметно подобрать челюсти с пола, и даже в темных глазах Шахриана промелькнуло что-то вроде одобрения. Под капюшонами темных мужчин невозможно было прочесть ни единой эмоции, но вот женщина…на ее холеном лице отразилась вся гамма чувств, от удивленной подозрительности, до трепетного восторга. И когда молчание уже грозило перейти крайнюю степень затянутости, я постаралась сделать легкий книксен и еле слышно выдавила:

– Здрасти.

Ничего не изменилось, и только разодетая дама хрипловато прошептала, не отрывая совершенно неадекватного взгляда от моей скромной особы:

– Кто это, Гермиан?

Тот оторвался от видения в персиковом для того, чтобы не спеша подойти, взять меня за руку, демонстративно подвести к непосредственно задавшей вопрос благородной даме, и негромко объявить:

– Ллоррие Фриана Хорссге, позвольте представить вам Виринею Хоррсге, вашу внучку.

Та вздрогнула всем телом и подалась вперед, позабыв всякий церемониал, а может, просто ей было позволено чуть больше, чем остальным. Обхватив мое лицо горячими ладонями в тонких перчатках, она взволнованно приблизилась, и в ее глаза наполнились блестящей влагой. Видимо, я и впрямь оказалась очень похожа на ее сына, как утверждал Гер.

– Но…как? Неужели …?

Женщина просканировала мою внешность, явно одобрила, и твердо, но аккуратно прижала мою голову к своему затянутому в расшитый бархат плечу, чуть укачивая.

Видимо, от меня больше ничего не требовалось, да и сложно было пытаться. Я искоса разглядывала новообретенную родственницу, и растерянно отметила копию своей родинки на ее скуле, и идентичный моему светло-карий с темным ободком по краю радужки цвет глаз, такой же формы уши… Мне сложно было понять свои ощущения. Некий вялотекущий шок? Возможно. Скорее зная о мнимых родственных связях в теории, очень сложно было представить их практически, и так скоро. Не то чтобы я была огорчена или разочарована, просто пока еще не определилась. Но реакция старой женщины меня тронула.

Гер терпеливо переждал эмоциональный порыв гостьи, прежде чем осторожно ответить:

– Моя профессиональная деятельность здесь совершенно не при чем. Все интересующие вас подробности я с радостью озвучу при личной беседе.

Та будто и не слышала, прижимая меня к себе, как новообретенное сокровище. И ее искренние чувства к человеку, которого она видит в первый раз в жизни, начали пробивать брешь в моей защитной оболочке. От нее вкусно пахло чем-то цветочным, а еще сдобой и слегка старыми фолиантами. Она усадила меня рядом с собой на потертый диван, с которого предусмотрительно сбежали все занимавшие его ранее мутанты, и взяла мои руки в свои.

– Сколько тебе лет, дитя?

Ее так похожие на мои глаза светились неподдельной радостью и добротой, а по лицу текли блестящие слезы, которые она и не пыталась стереть.

– Двадцать, – мне было несколько неловко, но я потрудилась вытянуть из-за ее пояса шелковый платок, и осторожно провести им по ее мокрым щекам, ибо негоже такой гордой даме демонстрировать свои слабости при всех. Та сжала челюсти, чтобы постараться и вовсе не разрыдаться. Я убрала руки, и спрятала их на коленях во избежание иных непрошеных жестов.

– Как своевременно.– Ллоррие Фриана задумчиво сморгнула, и оглянувшись в сторону Германа, наблюдавшего за нашей беседой в стороне вместе с остальными, потребовала:

– Ллоррх Тсарге, расскажите мне всё!

Тот не посмел избегать прямого приказа, и жестом попросил всех присутствующих на выход. Те поторопились убраться, и в гостиной остались только мы трое, и двое темных охранников, не сдвинувшихся с места.

В последние полчаса я слушала историю собственного происхождения и старалась не расслаблять мышцы лица, чтобы ненароком не уронить челюсть. Несомненно, каждый ребенок, проведший большую часть жизни вместо круга семьи в специализированном учреждении, представлял, что он особенный, или, по крайней мере, что его родители обязательно найдутся, заберут его, и поведают историю ужасной ошибки, следствием которой и послужила их разлука. Я не являлась исключением, и мечтала именно так. Кто бы мог подумать, что все разрешится не так скоро, но таким вот исключительным образом. Значит всё правда, и моя настоящая семья и родина где-то там, за облаками, на расстоянии тысяч световых лет отсюда…

Отстраненно вслушиваясь в негромкий мужской голос, рассказывающий о теперешней судьбе моей матери, которая в последнее время интересовала меня меньше всего, я смотрела в пустое пространство и видела перед собой новый мир. Ни облупленных полуразрушенных домов, ни озлобленных несчастных усталых от жизни людей, ни болезней, ни преступлений, ни боли, только цветы, лето и радость каждого дня в кругу новообретенной семьи. Незаметно для себя я улыбнулась, понимая, что вот так просто приняла решение поменять все в одночасье. Или просто на меня произвел впечатление богатый наряд моей бабули? Интересно, меня тоже заставят носить подобное, или я смогу взять с собой футболку с пучеглазой пчелкой?

– Моя милая девочка…

Интересный голос у этой женщины. Он мог быть стальным в своих требовательных нотках, а мог и таким, бархатным и тягучим, как необычная ткань платья своей обладательницы.

Я подняла глаза на светящуюся от теплейших эмоций бабушку, хотя язык не поворачивался ее так называть – уж слишком молодо та выглядела.

– Могу я просить тебя, мое сокровище, вернуться в свой настоящий дом, к своей семье, к своему родному отцу, и ко мне?

Горло предательски сжалось от важности момента, и от мягкого тона ее медового голоса, и я смогла лишь коротко кивнуть. Царственная дама в ответ лишь крепче сжала мои ладони, сверкнув влажными глазами, а я медленно перевела взгляд на Германа.

Тот с серьезным видом возвышался над нами царственной статуей в бордовом свитере, торжественно сложив руки на широкой груди. Я попыталась ему улыбнуться, ведь он добился того, чего так хотел, моего согласия на визит Тсарниан. Но улыбка угасла, едва проклюнувшись. Мужчина глядел так, будто только что завоевал весь мир и меня в придачу. Я никогда не видела у него такой торжествующей улыбки, а умные глаза в обрамлении густых темных ресниц, казалось, пожирали меня взглядом хищника, начиная с головы, и прозрачную радужку его дымчатых глаз вновь затопила непроглядная чернота. В сочетании с бледной кожей это смотрелось весьма жутковато.

Нет, с этим определенно надо что-то делать. Может, стоит попробовать предложить ему использовать цветные линзы, или продуктивнее будет личная беседа с применением кандалов и паяльника? Чтобы выяснить наконец все его так называемые секреты. Интересно все же, вследствие чего мне иногда придется сталкиваться с черноглазым Гером, и чем мне это грозит. Судя по его выражению, ничего хорошего.

**

Мы тепло распрощались с бабулей, которая обещала дать отмашку после разговора с царственным сыном. Оставалось лишь дождаться, и можно срываться в полет. Хотя, почему бы просто не воспользоваться порталом? Ах да, у них же тут лаборатория и разнообразное научное барахло, не пролезающее в рамку портала, без которого они никуда. Мне было предложено последовать именно порталом, но я отказалась. Пускай ллоррие бабуля сначала морально подготовит отца к новости о новоявленной дочери. Да и сама я подготовлюсь ко встрече с ним, а также тщательно пообщаюсь с Гером. Ибо неизвестно, появится ли такая возможность в ближайшем будущем. Мужчина развалился на диване рядом со мной в позе отдыхающего после ведра халявной сметаны кота.

– Не ожидала подобной встречи?

– Честно говоря, догадывалась, что это будет кто-то из ваших, но не думала, что и из моих тоже.

Я поглаживала бархатистую обивку мягкого дивана, побаиваясь встречаться со все еще черными глазами.

– Наши и твои это теперь одно и то же, Ри. Ты одна из нас.

Этот вкрадчиво-самоуверенный тон с прорывающимися рычащими полутонами не был характерен для моего друга. Обычно он звучал более нейтрально и расслабленно, не изображая из себя говорящего тигра, как сейчас.

– Я уже догадалась. Остается только понять, приживусь ли я на Тсарниан, или придется вернуться обратно. Кстати!

– Да?

– Почему ллоррие Фриа спрашивала про возраст?

– Здесь все просто. Обычно официальное представление детей правителя подданным происходит сразу, как только им исполняется двадцать.

Я расслышала в последней фразе шипящие нотки и подняла голову. Мужчина снова с силой тер висок, как будто пытался разогнать сконцентрировавшуюся там боль.

– Опять?

Он опустил руку, и вопросительно взглянул на меня серыми глазами.

– Что?

– Не притворяйся!

Взметнув легкую ткань платья, я соскочила с дивана, и схватила его лицо в свои ладони. Он попытался воспротивиться, схватив меня за запястья, но я по-хозяйски шлепнула его по рукам, притянула к себе, и вгляделась в прозрачные радужки, пытаясь понять, откуда появляется пресловутая чернота. Та не заставила себя долго ждать, и я увидела, как черный зрачок, сфокусированный на моем лице, начинает неравномерно расплываться, бесформенной кляксой заполняя все пространство зрительного круга. Попался!

– Что это, Гер?!

В ответ мои запястья снова оказались в болезненно крепких тисках его ладоней. Как непредусмотрительно с моей стороны было забыть о том, насколько он больше и сильнее меня. Подобное ощущение приходит не сразу. Это как любоваться горами – издалека на горизонте красиво, но не впечатляет особо, но стоит подойти ближе, и понимаешь, что по сравнению с ними ты всего лишь ничтожная пылинка. Или как владельцы гигантских собак, всегда считающие своих питомцев щенками, не смотря даже на то, что те уже выросли до такой степени, что могут спокойно глядеть хозяевам в глаза, не задирая при этом головы. Вот и тут, я снова без спроса нарушила его личное пространство, он показал силу. Забылась. Я задохнулась от осознания, как от струи холодного душа, но рук не отняла, и продолжала сверлить его взглядом в ожидании более содержательной информации. Мы застыли, будто позируя для картины «Моська душит слона». В голове самовольно всплывали картины из недавнего прошлого, которые я предпочла бы стереть из памяти.

– Гер?! – Я надеялась, мой тон звучит достаточно строго для того, чтобы друг начал принимать меры для его нейтрализации.

– Со мной все в полном порядке, дружочек.

Левый угол его рта пополз вверх, обнажая зубы в странноватой усмешке. Хм, опять что-то новое. Этот человек когда-нибудь перестанет меня удивлять?

– Что с твоими глазами? Это из-за имплантата?

– Нет, это не из-за него.

Удивительно, он даже глазом не моргнул по поводу моей осведомленности. После нескольких секунд молчания я поняла, что вытягивать из него ответы придется клещами и по капле.

– А из-за чего?

Запястья начинали ощутимо ныть, но я решила пока потерпеть, чтобы не спугнуть откровенность из ответов этого черноглазого экспериментатора.

– Я не такой, как все на Тсарниан, Ри. У меня куда больше возможностей для самосовершенствования.

Если он решил усовершенствовать цвет глаз, то это не очень хорошая идея. Их оригинальный оттенок мне нравится гораздо больше.

– Зачем тебе что-то менять, если это приносит боль?

– Все самое лучшее с людьми происходит через боль, Ри. Мы рождаемся, умираем, познаем истину, совершенствуемся… Все через боль. Это своеобразная расплата за результат.

Ну насчет умираем я бы поспорила.

– И какого результата ожидаешь ты?

Хитрая улыбка стала шире, наполнившись искренней радостью, от которой мне почему-то стало страшно.

– Ты узнаешь первой, в свое время.

Я скептически сощурилась, не поддаваясь на провокацию:

– Надеюсь, ты не пожалеешь, и оно стоит того …

– Более чем.

Посчитав разговор оконченным, я попыталась мягко освободить руки из захвата, и отвести глаза от черных омутов на лице Гермиана, чтобы продолжить позже, когда вернется их нормальный цвет, и моя храбрость.

Честно говоря, я слегка побаивалась этого в очередной раз нового Германа с его необычным поведением и жутковатым голосом. Но у меня так ничего и не вышло. Глаза манили, затягивали, наполняя сознание дурманным маревом, казалось нужно сделать шаг и погрузишься в теплый плен обволакивающих шелковистых потоков темноты, утонешь в них, растворишься. Успев едва подумать об этом, я мгновенно почувствовала на своем лице теплые солнечные лучи, разбившиеся об кожу драгоценной бриллиантовой пылью. Ее переливающаяся завеса плавно окутала меня с головы до ног, и я сама стала ею, вся бриллиантово-сверкающая каждой клеточкой тела, я рассыпалась на мельчайшие кусочки пыли, ослепленная сиянием собственной кожи. Что происходит… Что это? Почему мое тело вдруг стало неосязаемым, воздушно-пластичным. Я вижу лишь перекрестье волшебных солнечных лучей и ослепительное сияние, наполнившее всю меня, легче крыльев бабочек я плыву по воздуху вместе с ветром…и растворяюсь в теплом пространстве, меня уносит призрачным течением света куда-то ввысь, за облака из сладкой ваты, где тепло, свет, воздух, бриллиантовые искры и волшебная эйфория пропитывает все существо насквозь…И маленькие блестящие точки, такие реалистичные, переливающиеся, как крошечные пчелки в золотом сиянии подмигивают и зовут дальше, куда то ввысь…Стоп, стоп, стоп… Это что еще за внезапные реалистичные глюки?!

До боли зажмурившись, я с силой затрясла головой, небрежно растрепав до этого аккуратно уложенные в прическу волосы.

Герм сидел передо мной как ни в чем не бывало, с прежнего цвета глазами. Он больше не сжимал мои запястья, но я все еще держала в ладонях его лицо. Моргнув на всякий случай еще несколько раз, я опустила руки, и почувствовала, как ослабли мои ноги. Падать перед ним на пол не хотелось, поэтому я сделала титаническое усилие, развернулась и на негнущихся ногах двинулась в сторону своей каюты размышлять о том, что это вообще такое было.

Оставшись в одиночестве, Гермиан задумчиво поглаживал пальцами скулы, еще хранившие тепло ее ладоней, и многозначительно улыбался в пустоту.

А ноги мне всё-таки отказали. Причем до комнаты я не дошла всего какой-то метр. Мягко осев на теплый пол, я прислонилась спиной к стене и прикрыла глаза. Перед мысленным взором все еще танцевали невидимые бриллиантовые пылинки. С чего-то вдруг вспомнился Царним со своим даром влиять на поступки тех людей, в чьи глаза ему удалось посмотреть. Однако на меня он повлиять так и не смог… Неужто интуиция ни с того ни с сего решила подбросить мне подсказку? Еще тогда чернокосый предположил причину, но, на мой взгляд, его версия была несколько несостоятельна. Своеобразный всё-таки юмор у этого недомутанта.

Отчего-то мне показалось, возможно именно оттого, как Герм разглядывал меня своими жуткими глазами, будто пытаясь внушить желаемое, что именно этого он и добивался. Внушить. Возможно ли то, что мужчина также обладал определенным даром, или сгенерировал его недавно, а теперь решил испытать на мне и вдруг сработало? Причем независимо от любых причин. Значит, Царним со своей версией отпадает. Возможно, это что-то другое? Кти тогда говорил про кровь…ведь у меня особенная кровь. Была. Возможно, с ее помощью я и могла противостоять определенному влиянию, а сейчас уже не могу, поскольку лишилась единственной защиты? Проклятые пришельцы! Нашли себе подопытного кролика, чтоб их всех! Вот только соберусь с силами, и пойду выяснять, что им всем от меня нужно. В частности Герману. Хотя я бы соврала, если бы сказала, что не догадывалась.

Герм в последнее время как открытая книга, и особо не скрывает своих чувств. Если раньше я и сомневалась, то сейчас была практически уверена, что нужна ему. Если честно, я настолько привыкла к его определенному поведению относительно моей персоны, то сейчас даже и не знаю, как реагировать. Это вгоняет в ступор, пугает, завораживает, и я просто теряюсь. Я давно смирилась, что он не рассматривает меня в плане большем, чем просто друга, и такого рода неожиданности…они нехило выбивают из колеи. Хотелось просто трусливо сбежать и наблюдать за развитием событий откуда-нибудь из засады. Жаль, время для трусливых побегов истекло.

Смирившись с почти уже родным ощущением каши в голове, и попыталась встать, или даже ползти и скрыться в своей каюте. Не хотелось бы, чтобы меня увидели сидящей здесь в одиночестве.

26.

Какое оказывается блаженство развалиться на кровати вдали от чьих-то глаз наедине со своими мыслями. По крайней мере, я думала, что вдали, пока рядом с ухом не раздалось саркастичное:

– Пожевать не захватила?

Едва не свалившись с покрывала, я подскочила, как ужаленная, и резко повернулась на звук, чтобы лицезреть маленького горностая собственной персоной. Напугал, гаденыш! Но виду подавать не стоило, дабы не дать лишний повод для насмешек. За ним итак не заржавеет.

– А чего бы самому не размяться?

Я снова улеглась на подушку, чуть отодвинувшись, чтобы не раздавить ненароком это мохнатое чудовище. Тот лишь тяжко вздохнул мне на ухо, и свернулся клубком возле плеча. Очередной манипулятор, пытающийся надавить на жалость. И почему всем от меня чего-то нужно. Ну с этим хотя бы понятно. Тут ему никто не оставит пряников на столе.

– Потерпи немного, сейчас все разойдутся спать, и я вернусь на кухню, и поищу для тебя чего-нибудь вкусного.

– Там итак уже никого нет. Гер ушел в лабораторию к Дарьяну, остальные сидят в каюте Царнима и мечтают о том, чем займутся, когда вернутся домой.

Вот же прохвост! Хотя подобная наблюдательность может оказаться для меня весьма кстати.

Я села на кровати, и уставилась на крошечный шерстяной комок, из которого торчали только круглое ухо и маленький блестящий глаз.

– А тебе чего в убежище не сиделось? Там же есть еда.

Тот смешно пожал плечами.

– Скучно…интересно узнать, чем тут все закончится, или продолжится.

– Закончится что? – Я решила сменить наряд на более соответствующий.

– Ваши глупости с полуящером.

Выглянув из-за дверцы шкафа, за которой вполне удобно было переодеваться, я ошарашено уставилась на маленькое недоразумение на своем покрывале, стараясь перебороть желание бросить в него чем потяжелее. Нашел героиню бульварной прессы, черт побери!

– Ничем они не закончились. Ничем хорошим!

Скрипнув зубами, я скрылась за дверцей, и яростно дернула боковую молнию, едва не порвав нежную ткань.

– Так быстро?

Абсолютно неделикатный интерес этой жертвы научного эксперимента выглядел настолько невообразимым, что я даже не знала толком, как на него реагировать. Первая злость прошла так же внезапно, как и началась, и я спокойно продолжила отвечать на вопросы, внезапно опознав в его заинтересованном лице (морде) неординарного сочувствующего слушателя.

– У него есть невеста.

– Даже так?

– Угу. И он уже вполне себе человек.

– Интересно, и откуда же ты узнала про невесту?

Я снова напялила свою любимую пучеглазую пчелку, и мягкие фланелевые штаны приятного сиреневого оттенка. Платье было забыто в удобно утопленном в стену платяном шкафу до очередного мероприятия с определенным дресс кодом. Уже закрывая тонкую дверцу, я заметила на нижней полке нечто серебристое. Это оказались мягкие тапки, абсолютно такие же, как и у Гера, только моего размера. Типа это местная форма обуви, обязательная для всех? Примерив их, я восхитилась, насколько приятными и удобными они были. Определенно, классная вещь, за которую стоило поблагодарить предусмотрительного дарителя. В любом случае, рассекать босиком при наличии подобного подарка было теперь не очень комильфо.

Вернувшись на кровать, я вспомнила, о чем был предыдущий вопрос:

– Гермиан сказал, что дома Ктиарана ждет невеста.

Фуниан не скрывал своего скептицизма:

– Столько лет?

Я задумалась. С одной стороны, ждет или не ждет, это меня не касается. Просто сам факт, что меня не уведомили о наличии невесты как таковой. Хотя…может просто не успели? Вспомнились тесные объятия в уютной кухоньке, и горячее дыхание полуящера на моих губах… По спине тут же побежали незваные мурашки. Не о том я сейчас думаю, не о том. Потом появилась шерстяная мелочь и испортила нам все удовольствие. Или предотвратила ошибку? В любом случае, что ни делается, то к лучшему. А что, если бы он не появился? Рассказал бы мне тогда Кти или нет? Ведь потом нам так и не удалось остаться наедине, возле нас постоянно крутился горностай. Этого я уже никогда не узнаю. И я решила поменять тему.

– А как ты здесь оказался?

– Молча, кто мне запретит?

– Я бы запретила, если бы знала, что по базе с сомнительной целью разгуливает несанкционированный представитель местной фауны.

Горностай попробовал было обидеться, но передумал.

– Я решил тебе помочь. Как, по-твоему, это достойная цель?

– Хм…не помню, чтобы просила об этом.

– А я доброволец.

Лениво потянувшись, он нагло забрался ко мне на колени и, подняв голову, проникновенно заглянул в глаза своими крошечными темными бусинками.

– Ты одна, я это сразу видно. Иначе не набросилась бы на этого сомнительного с виду рептилойда за одно лишь хорошее отношение и вкусную еду.

Я возмущенно задохнулась, но тот не дал мне говорить, продолжив тираду:

– Я знаю достаточно о них, чтобы быть тебе полезным. А ты взамен можешь меня изредка подкармливать и просто быть рядом. Ведь я тоже один, а значит нам следует держаться вместе.

Он уставился на меня, явно ожидая ответной реакции. А я даже не знала, что сказать, позабыв все слова. Со мной такое бывает, в моменты эмоционального всплеска я порою забываю, как нужно говорить. Тогда я просто взяла маленького зверька в ладони, и легонько поцеловала в мокрый нос, едва сдержав очередные слезы. Но видимо, они подумали, что я сегодня достаточно наплакалась, и милостиво решили не показываться.

– Ты будешь мне хорошим другом, я знаю.

Он мимолетно потерся о мою щеку, и спрыгнул обратно на кровать.

– Пошли поедим?

Нельзя было не рассмеяться. Зверек веселился крайне забавно, сощурив бусинки глаз и приоткрыв рот, оттуда виднелись пара нижних полупрозрачных клычков и острый розовый язык.

– А что насчет Кти? Он разве не друг тебе?

Мы осторожно вышли из комнаты и теперь тихо крались в сторону кухни.

– Полуящер? Еще чего! Он меня бесит.

– Почему?

Мелкий демонстративно закатил глаза, нервно дернув пушистой кисточкой хвоста.

– Он повернутый.

– В смысле?

– На своей мести. Он даже из меня пытался сделать шпиона-диверсанта, чтобы я наблюдал за базой Гермиана, и ему докладывал. Хорошо, умений не хватило.

– Значит, это правда.

– Ну да, никакого секрета здесь нет.

Вдруг застыв посреди коридора, я уставилась в пространство перед собой.

– Значит и со мной тоже, это…

– Ну типа того, месть, и все такое.

Сволочь! Гадская инопланетная плесень!

– А предупредить ты не мог?!

– Меня он тоже не особенно посвящает в подобные тонкости своих планов, знаешь ли.

Укоризненно покачав головой, зверек демонстративно обошел мою ногу в новом серебристом тапке и потопал вперед.

– Ну прости, – произнесла я ему вслед.

– Да ничего, – сердито отозвался тот. – Я тоже узнал совсем недавно, когда нашел его записи. У него там все по пунктам расписано: доделать портальную пушку, украсть девушку и так далее. Благо, он с чего-то решил, будто никто не разберет его его каракули. Хорошо, что Герм его на транквилизаторы посадил, а то наворотил бы тут дел этот мстительный гад. Не переживай, всем в жизни свойственно ошибаться, главное вовремя осознать ошибку.

Да уж, что тут можно сказать. С каждым разом все интереснее. На душе было гадко.

Мы оказались на кухне, и я к своей досаде вдруг вспомнила, что не знаю пароля от хранилища. Хаотично потыкав в стену, где по идее, должна скрываться сокровенная дверца, я не добилась никаких результатов. Тогда пришлось начать ощупывать металлическое покрытие на предмет трещин, которые могли бы очерчивать силуэт искомой двери. Но ни трещин, ни черточек, ничего. Да и в кармане штанов вдруг что-то подозрительно закопошилось. Не успела я ощупать его на предмет подозрительных шевелений, как за спиной раздалось вкрадчиво-удивленное:

– А что это ты делаешь, Ри?

Я застыла на месте и медленно обернулась, позволив себе лицезреть вошедшего Германа. Он уже переоделся в светлую футболку и лабораторный халат, и теперь для чего-то вернулся сюда.

– Я…Мне…

Ну давай же, Рин, не тупи!

– Решила перекусить.

Горячая краска начала заливать мое лицо, решив предательски начать со щек.

– Ну еще бы, весь день без еды.

Герм снисходительно усмехнулся, приблизился, и неуловимо ткнул куда-то в стену рядом с моим плечом. Раздался тихий писк, и открывшаяся дверь мягко ткнулась мне в спину.

– Закрой потом за собой, хорошо?

Он вытянул оттуда пластиковую бутылку с чем-то прозрачным, подмигнул мне, и деловито утопал обратно в коридор.

– Так он тебе и поверил, – пробурчал Фуниан, высовывая острую мордочку из кармана штанов.

– А что не так то?

Я обернулась к холодильнику и обозрела масштабы съестного.

– Когда хотят есть, сразу говорят, что хотят есть, а не тянут кота за уши, и не краснеют, как помидор.

– А может, я просто стесняюсь своей прожорливости.

– Это ты то?

Усмехнувшись в усы, зверек полез выбирать себе ужин, а я осталась стоять на стреме.

– Что-то не так?

Взобравшись на полку с разнообразными мясными деликатесами, и вцепившись в ближайшую сосиску, Фуниан захихикал с набитым ртом.

– Я еще понимаю, стесняться прожорливости, если бы ты не вмещалась в дверной проем, но ты посмотри на себя! Ты же в полном праве требовать от каждого материальную помощь продовольствием!

Гаденыш.

– Стройность не порок!

– А средство к безнаказанному обжорству!

Трудно было сердиться на это голодное недоразумение, поэтому я мудро промолчала, сделав вид, что не расслышала, пока мелкий предавался тому самому безнаказанному. Праздник маленького мохнатого пуза длился недолго. Да что за проходной двор то!

– Ты что тут делаешь?

Очередной посетитель не отличался оригинальностью.

– Ем!

– Что, прямо из хранилища?

Чернокосый скептически переводил взгляд с меня на холодильник и обратно.

– А что не так?! – я с вызовом уставилась на смуглого монстра, уперев руки в бока.

– Да ничего, – пошел на попятный тот, – ты, когда голодная такая агрессивная, бешеный бублик. Кушай кушай, тебе полезно.

Обойдя меня по широкой дуге, он достал из холодильника пачку чего-то хрустящего, не заметив предусмотрительно спрятавшегося за сосисками горностая, и быстро удалился, ежесекундно оглядываясь.

Чуть позже мы вернулись в комнату, где я расспросила своего мохнатого друга обо всем, что он знал о моей настоящей родине и ее обитателях. И Фуниан поведал все без утайки, за что я была ему крайне благодарна.

А уже через несколько дней нам суждено было благополучно покинуть гостеприимную резервацию, и, как ни странно, никто об этом ничуть не пожалел.

27.

Высокие двустворчатые двери, распахнутые двумя предупредительными фотоэлементами, глухо стукнули об ограничители, и он вошел, чеканя шаг тяжелыми сапогами, высокий и непривычно холодный.

Германа было не узнать. В элегантном темно-красном плаще, выгодно обрисовавшем мужественную фигуру, с вышитым на груди родовым гербом в виде белой многолучевой звезды на фиолетовом фоне, поддерживаемой двумя бледными ладонями. Длинные полы плаща спадали почти до пят, а в боковых разрезах мелькали черные, тяжелые сапоги, доходившие почти до середины бедра. Мужчина собрал волосы в высокий хвост, опускавшийся чуть ниже лопаток, и мне впервые пришлось наблюдать его с подобной прической. Было бы крайней неискренностью утверждать, что ему не шло.

С моего маленького, наполовину скрытого старинными гобеленами балкончика открывался прекрасный вид на всю торжественную залу приёмов. Надо сказать, гобелены – мало того, что красиво, аутентично, неповторимо, так еще и крайне практично. За все то время, что я наблюдала за происходившим внизу действом, никто, даже приглядываясь, не мог бы разглядеть притаившуюся за ними меня. А вот я без проблем могла разглядеть как своего старого знакомого, так и то, что выглядел мужчина ошеломительно и непривычно. И подтверждением тому были мгновенно стихшие при его появлении разговоры, и восхищенные взгляды многих десятков разодетых дам. Гер сразу стал центром повышенного всеобщего внимания, не приложив к этому особых усилий.

Этим своим эффектным появлением ллоррх Гермиан Тсарге положил начало медленному, неспешному волнующему танцу, исполнению которого тут же с упоением предалось все женское сообщество Тсарниан на выданье. Ловкий поворот, мелькнувшая из-под едва приподнятого подола изящная ножка, грациозно раскрывшийся веер, пристальный взгляд из-под опущенных ресниц, переливчатый вздох, неловко оброненный узорчатый платок с монограммой, рассыпавшиеся по плечам блестящие кудри… Воистину, нет зрелища более впечатляющего, чем одновременный стихийный порыв десятков женщин понравиться одному единственному мужчине.

Но тот также быстро шагал к центру зала, не замечая никого вокруг, будто по безлюдному пространству, лишь гулкое эхо шагов отдавалось где-то в районе прозрачного потолка. Стальной взгляд, направленный прямо перед собой, высоко поднятый подбородок, да пепельный хвост, качающийся между лопаток в такт шагам, звучавшим уже как «нет, нет, нет». А вслед ему очарованные, тоскливые, восхищенные женские взгляды.

Вот это да…Кто бы мог подумать, что Гер, мой Герман, с которым мы четыре года делили горести и радости, ругались, мирились, напивались, и ели разогретый в микроволновке рыбный пирог, пользовался у себя на родине подобной популярностью.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю