Текст книги "Резервация монстров: Одна среди них (СИ)"
Автор книги: Тая Ан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
– Я не потеряю тебя.
Мои челюсти сжались, и я не смогла ответить чем-либо вразумительным на его откровенность. Он меня уже потерял. Хотя, мне стало немного стыдно за то, что не могу ответить взаимностью. С другой стороны, зачем этому человеку мучить себя безответным чувством, если можно обрубить все концы и забыть, начать новую жизнь. Надо будет как-нибудь побороть свою трусость и побеседовать с ним на тему невозможности наших отношений. Определенно не сейчас, но как-нибудь, обязательно.
– А что будет с Кти?
С моей стороны это был очередной запрещенный прием, но я не видела иного способа отвлечь своего друга от нежеланных мыслей. Глаза моего собеседника неприятно сузились.
– С ним все будет хорошо.
Дежавю.
– А конкретнее? – Не отступала я.
– Он вернется домой, к своей семье, своим обязанностям, и своей невесте.
Последнее слово он не выделил никоим образом, но отчего-то для меня оно прозвучало синхронно с ударом погребального колокола. Внутри все сжалось так, что невозможно было сделать даже маленький вдох. Захотелось обхватить себя руками, чтобы закрыть дыру, внезапно образовавшуюся где-то в районе сердца, чтобы сквозь нее так ощутимо не сифонило холодным сквозняком. Невеста. У него есть невеста, и это не я. Как же больно. Неужели это правда… Кругом и всюду ложь. Что же делать теперь… Хотя, он ничего не обещал, и накинулась на него я сама. Но невеста… Помнится, он говорил только про семью…
– Где он сейчас?
Гер глянул в сторону Царнима, тот неуловимо кивнул.
– В изоляторе. Слишком агрессивен для того, чтобы вернуться по-хорошему. Хотя, с ним всегда были определенные проблемы.
– Это какие?
Сейчас я бы с большим удовольствием спряталась ото всех в темный угол, свернулась там в клубок и ревела в голос, жалея себя. Но в тоже время не хотелось, чтобы кто-то угадал это низменное желание по моему лицу. Поэтому я старалась задавать вопросы с нейтральным выражением, с мрачным удовлетворением ожидая момента, когда останусь одна. Тогда я смогу хорошенько выплакать всю горечь и разложить, наконец по полкам всю полученную информацию. И решу, что делать потом. А сейчас лишь навалившаяся усталость и пустота, и даже не хотелось больше ни говорить, ни слушать, просто уйти. – Хотя не важно, – перебила я Германа, едва он раскрыл рот. – Мне всё равно.
Я натянуто улыбнулась, и поднялась с дивана. – Мне нужно немного побыть одной, чтобы все это переварить.
Мужчина, как всегда, все верно понял.
– Твоя комната прямо по коридору, третья дверь слева.
Я благодарно кивнула и направилась к себе. Чернокосый вежливо посторонился, к моей благодарности, без лишней иронии. Комната оказалась небольшая, но уютная. Я искренне удивилась, обнаружив на кровати свою спортивную сумку с вещами. Вот спасибо. Торопливо стянув мятые тряпки, исполнявшие роль одежды, я с наслаждением надела свои, пахнущие домом и любимыми духами футболку и штаны. Заглянув в ванную, неожиданно красиво отделанную светлым деревом, я недобро ухмыльнулась своему бледному отражению в зеркале, заключенном в простой металлической раме, и ополоснула лицо ледяной водой. Бодрости от этого не прибавилось, но и спать тоже не хотелось. Время было еще слишком детское, чтобы подавить такую болезненную сейчас мысленную деятельность сомнительного качества сном.
Я просто завалилась на кровать поверх покрывала и уставилась в потолок. Там ничего интересного не наблюдалось. И пришлось провалиться в болезненные раздумья.
Что мы имеем? Если принять слова Гермиана за правду, то я дочь правителя Тсарниан. Как его там? Алексиан? Так. Из этого следует… Что же их этого следует? Хм… Думаю, нужно проконсультироваться с кем-то знающим специфику родственных отношений у тсарнианцев, который бы без лишних прикрас поделился информацией. Ну приду я поглядеть на отца, и что дальше? Наверняка статус типа моего накладывает определенные обязательства. Хотя, есть ли он, этот статус? Вот на эту тему и нужно поинтересоваться.
Думаю, если не вспоминать о некоторых чешуйчатых предателях, то было бы весьма неплохо прокатиться на встречу с родственником, ознакомиться с инопланетной культурой, полюбоваться цветочками. Возможно, если повезет, он окажется единственным адекватным из всех. А что если нет? Хотя, скорее всего высокоразвитая цивилизация вряд ли могла настолько уподобиться цивилизации не особо развитой, чтобы выбрать в правители неадеквата. Остается надеяться на лучшее. Нужно только придумать, с кем проконсультироваться на тему…Хотя чего тут думать, когда еще появится возможность побывать на другой планете? А проблемы… проблемы будем решать по мере поступления.
Как-то незаметно даже и плакать расхотелось. Одну свою хвостатую проблему я постаралась затолкать на задворки памяти, и закрыть там на амбарный замок, чтоб особо не шебуршала. Подумаю потом. Поесть чтоли?
Поднявшись с кровати, я одернула свободную футболку, нацепила на лицо нейтральную улыбку и направилась на поиски еды.
В кухне было пусто. За одним большим исключением в дырявой футболке.
– О, бублик проголодался! – Обрадовалось исключение.
– Соблюдай субординацию, чудище лохматое, – буркнула я и открыла ближайший шкаф на предмет съестного.
– О, высокопоставленный бублик! – Чудище явно не знало таких сложных слов, как субординация, а если и знало, то умело скрывало, – Дозволь накормить тебя, дабы снизошла на мою голову бубликова милость.
В шкафу оказались лишь непонятного назначения коробки и непрозрачные металлические контейнеры. Едой и не пахло. Тогда я вернулась, плюхнулась за стол, и подперла щеку кулаком.
– Корми… чудище.
Чернокосый метнулся к практически сливавшейся со стеной металлической дверце, и уже через минуту передо мной стояла огромная пластиковая тарелка с шоколадными шариками и пачка ванильного молока. Что ж, не в моем голодном положении было строить из себя привереду.
– Спасибо.
Царним уселся напротив, к такой же тарелке, и продолжил уминать свой обед, от которого я его отвлекла своим появлением. Глядя, как эта смуглая гора, щурясь от удовольствия, хрустит едой, невозможно было не улыбаться.
Заметив мою реакцию, чернокосый расплылся в ответной белозубой улыбке, с застрявшими кое-где крошками.
– Вот и снизошла на меня бубликова благодать!
Я сдавленно засмеялась, берясь за ложку.
– Слушай, Ним…– Лениво протянула я, погрузив ложку в содержимое тарелки.
– Ммм?
– Ты ведь тоже был наказан с помощью вируса?
– Угум.
Оказывается, очень голодные мутанты способны вести диалог, не отрываясь при этом от тарелки с обедом, и я стала тому свидетелем.
– И где же твои усы-лапы-хвост?
Он прожевал, и я удостоилась внимательно-насмешливого взгляда темно-розовых глаз.
– Усы сбрил, лапы на месте, – мне тут же была продемонстрирована внушительная пятерня, – хвост показать?
Он вскочил, едва не опрокинув полупустую емкость, и схватился за завязки штанов. Я вспыхнула от неожиданности, и уткнулась в свою тарелку, но этого недомутанта подобная реакция не остановила.
– Молчание – знак согласия?
– Оставь свой хвост при себе!
Тот невозмутимо пожал плечами, и сел обратно.
– Ну как хочешь.
Я уже успела трижды пожалеть о том, что завела этот разговор, но в чернокосом вдруг проснулась совесть.
– Мы сами выбирали, Рин.
– Что?
Я подняла голову и наткнулась на его почти серьезный турмалиновй взгляд.
– Выбирали существо, чей ген станет определяющим в составе вируса. Мы относимся к Высшему клану, поэтому нам оставили право выбора. Шахр выбрал кондора, Кти какую-то агрессивную рептилию, а я эрсиорха.
Определение мне абсолютно ничего не говорило. Видимо, это явно прочиталось на моем лице.
– Это такое человекообразное млекопитающее. Живет под землей, не любит яркий дневной свет, питается кровью других животных.
Он зачерпнул очередную порцию шариков, и с аппетитом захрустел в ожидании реакции на свои слова. Мои глаза округлились.
– Эти эрсиорхи… они водятся на Тсарниан?
– Немного, всего пару сотен особей. Для людей эти твари не опасны, если не провоцировать.
Что ж, радует. Жуя очередную порцию, я исподтишка рассматривала мужчину, стараясь заметить невыявленные доселе признаки бледного кровопийцы. Однако смуглая кожа и цветущий вид говорили скорее об обратном. Если он и пил кровь, то скорее только в эмоциональном плане. Хотя глаза… Глаза были крайне необычными.
– Значит, схитрил?
– Можно и так сказать.
Он доел и одним метким движением отправил свою тарелку в дезинфектор. – Еще вопросы?
– Ммм…– я погоняла шарики по тарелке туда-обратно, и решилась – Насчет вашей планеты, Тсарниан, да? Герм сказал правду обо всем?
– Ага.
Я скептически сощурилась, разглядывая малейший намек на ложь в его лице. Не то, чтобы я была в этом большим специалистом, просто хотелось верить, что я смогу ее разглядеть.
– А чем у вас обычно занимаются внебрачные дети правителей?
Он усмехнулся моей неловкости.
– А чем бы ты хотела заниматься?
Я пожала плечами.
– Пока не решила, поэтому и спрашиваю.
Он откинулся на стуле, и закинул руки за голову, сцепив пальцы на затылке. – Ты знаешь, я как-то не интересовался этим вопросом раньше. Насколько я знаю, за этим особо не следят до определенного возраста.
– А потом?
– И потом тоже, если не выйдет замуж.
– А если выйдет?
– Тогда как с мужем договорится.
– Гер сказал, что я ничем не рискую…
– Ну и? Чего тебе бояться?
Мужчина выглядел таким удивленным, будто сам в прошлой жизни был дочерью правителя из другого мира, и только и занимался тем, что путешествовал между мирами.
– Так и нечего?
Пристально вглядываясь в его удивленное лицо, я не заметила ни единого дрогнувшего мускула, что свидетельствовало бы о некоторой недоговоренности с его стороны. Честнейшие глаза светились неподдельным удивлением.
– Рин, – он облокотился о столешницу, слегка наклонившись в мою сторону, и обезоруживающе улыбнулся, качнув серебристой серьгой: – Наш мир, по слухам, куда лучше вашего, уж поверь, и, если тебе повезет там оказаться, ты не захочешь его покидать.
Нет, возможно, для них так все и было. Однако эти утверждения: «ты ничем не рискуешь, Рин», «тебе нечего бояться, Рин» повторенные несколько раз, заставляли чувствовать в этом единодушии определенную фальшь. Обманывал ли меня Царним раньше? Да, незначительно. Гермиан? Да, обманывал. И сейчас эти двое вдруг осознали свои прошлые грехи, заделавшись ни с того ни с сего такими честными-честными с одной единственной целью: увезти меня на Тсарниан. Возможно, будь я менее подозрительной и более благоразумной, я даже возгордилась бы столь повышенным вниманием к своей скромной персоне. Хотя, будь я таковой, то вряд ли оказалась бы в этой резервации монстров вообще.
Я недоверчиво кивнула, и вернулась к своей еде.
25.
– Приступим.
С плохо скрываемым энтузиазмом Гермиан шагнул к виртуальному пульту, и вызвал главное меню. Посреди пустынной лаборатории, чьи секреты надежно скрывались в глубине металлических стен, на небольшом массивном возвышении лежал полуящер. Его безвольные конечности, обвитые прозрачными трубками, были надежно зафиксированы, и даже хвост крепко примотан в двух местах прочной лентой. И, несмотря на это, его ложе на всякий случай накрывал прозрачный купол из непробиваемого полимера, вокруг которого столпились все, кроме Рин, которая смотрела третий сон в своей каюте. Глаза испытуемого были закрыты. Он вполне мог сойти за труп, или рептилойда в глубоком анабиозе, если бы не мерное вздымание грудной клетки.
Отозвавшись на команду ученого, приборы едва слышно загудели, приступая к работе. Прозрачные трубки на предплечьях Ктиарана вмиг отяжелели, наполняясь темно-красным содержимым.
Несколько пар глаз жадно наблюдали за процессом наполнения тела мутанта антивирусной кровью дочери правителя.
– Прощайся с хвостом, братец, – еле слышно прошептал Царним, прижимаясь лбом к разделявшему их бронестеклу.
Действо заняло несколько минут. Трубки выполнили свою задачу, и втянулись в желобки по периметру металлического ложа. Гер удовлетворенно кивнул, следя за показателями завершения процесса через экран виртуального пульта, и обернулся к остальным.
– Это займет несколько часов. Думаю, уже к вечеру увидим первые результаты.
– Он останется здесь? – Поинтересовался чернокосый, не отрывая глаз от пока еще чешуйчатого брата.
– Для общей безопасности, – Герм окинул прохладным взглядом обеспокоенную родню хвостатого пациента, – А в первую очередь, для его же собственной.
Вдавив треугольную кнопку на дверной панели, он нетерпеливым жестом пригласил всех наблюдателей на выход.
Те покорно потянулись к двери, периодически оглядываясь на жертву кровавого эксперимента. Тот коварно безмолвствовал.
**
Я долго и безрезультатно валялась, пытаясь заснуть. Казалось бы, насыщенный день должен был поспособствовать, наградив заслуженной усталостью. Но нет, некая нервозная бодрость не отпускала до последнего. Да еще эта тесная темная комната без окон давила на мозг, заставляя чувствовать себя беспомощным жуком в спичечном коробке. Мысленно послав все к черту, я направилась в ванную. Набрав полную емкость горячей воды, и высыпав-вылив в нее все присутствующие гели-соли, я погрузила свою измученную тушку в благоухающую жидкость. Блаженство не отпускало больше часа, но после я почувствовала, что еще пять минут, и на утро в ванне найдут маринованную в благовониях мумию. Пришлось обмотаться простыней и вернуться в ненавистную кровать, где сон меня и настиг, навалившись тяжелым душным облаком.
Казалось, мои глаза закрылись секунду назад, но когда я их открыла снова, то с изумлением обнаружила дневное освещение во всей красе. Общий свет на базе загорался около девяти часов утра, повинуясь режимному плану.
Стоило вспомнить о действенной мотивации, чтобы заставить свою безвольную тушку начать бодрствовать. Вчера я решила для себя кое-что важное, и сегодня нужно было эффективно реализовать заданный план действий. День предстоял ответственный. Сладко потянувшись, я сбросила все еще местами сырую простыню, и уставилась на голографические цифры на потолке. Они уверяли в том, что если я проваляюсь еще пару часов, то наверняка успею к обеду. Пришлось в темпе одеваться, и приводить себя в порядок.
В кухне было пусто. На этот раз без исключений. Пароля от холодильника, или как он там у них называется, я, к своему голодному сожалению, не знала. Тогда я развернулась на сто восемьдесят градусов и направилась на поиски помощи в этом нелегком деле. Как назло, везде стояла подозрительная тишина. Коридоры зияли пустотой. Видимо, все договорились спрятаться, чтобы не делиться ценной провизией с маленькой прожорливой мной. Мой голодный желудок жалобно взывал к пустоте, но никто не отзывался. Видимо, сытые и голодные желудки обычно изъясняются на разных частотах.
– Есть тут кто живоооой?
Бесполезно. Однако пройдя до конца светлого коридора, я уткнулась в проем, ведущий на нижние уровни, и вот оттуда едва уловимо звучали взволнованные голоса. Может, они обсуждали, куда прятать от меня еду? Попались с поличным! Бесшумно спускаясь по металлическим ступеням, я представляла, что бы сейчас хотела съесть. Было бы неплохо что-то вроде той чудесной рисовой каши, которую так виртуозно готовит… хотя не важно. Достигнув нижнего уровня, я увидела единственный засветившийся дверной проем, и двинулась к нему. От того, что я увидела, переступив порог, все мысли о еде улетучились, будто их никогда там и не бывало.
В полумраке пустого помещения с металлическими стенами в круге яркого света на небольшом возвышении сидел мужчина. Смуглый, с кудрявыми волосами, темными волнами спускавшимися к рельефным плечам. Он цеплялся за край металлического стола, на котором сидел, чуть склонив голову, и его руки дрожали от слабости, а босые ноги напряженно упирались в разбросанную по полу странного вида полупрозрачную шелуху. А еще на нем были знакомые горчичного цвета бриджи, со смешными оранжевыми заплатками на коленях.
Едва я вошла, он поднял голову, и наши взгляды соприкоснулись. И тогда у меня перехватило дыхание. Не чувствуя ног, я медленно двинулась навстречу, не веря своим глазам, и не замечая никого вокруг. Стоявшие вокруг оградительного купола мужчины молча наблюдали, не предпринимая никаких действий.
– Кти… это ты?
Тот медленно, не отрывая взгляда, улыбнулся в ответ, и на его щеках показались те самые, теперь четко обозначившиеся, ямочки. Искрящиеся зеленые глаза смотрели на меня, полные невысказанных эмоций, и я почувствовала, как по щеке скатилось что-то мокрое.
Но что-то помешало мне сделать следующий шаг. И это даже не осязаемое ограждение типа аквариум, чьим куполом был накрыт бывший полуящер. Это что-то глубоко внутри, что-то горько давившее напоминанием. И это что-то вдруг неприятно кольнуло в области груди: ах да, у него же есть невеста…
Восхитительный мужчина замер, уловив разочарованное выражение, осушившее ни с того ни с сего мои радостные слезы.
Я вся подобралась, не позволяя горечи овладеть эмоциями в полной мере, сжала кулаки и выдала:
– Раньше было лучше! – Демонстративно развернулась, и покинула лабораторию с прямой спиной и гордо поднятым подбородком. Вслед мне понесся громовой хохот четырех мужских глоток, и громче всего среди них веселился Герман.
Я даже не помнила, как оказалась в своей комнате. В позе эмбриона сжавшись на покрывале, пришлось дать волю слезам, чтобы выплакать их все, как планировалось ранее и забыть об этом. Но насладиться горем в полной мере мне не дали. Помешал вежливый стук в дверь, и тихий голос, попросивший разрешения на вход. Я подумала, что не хочу, чтобы кто-то видел мою слабость, и метнулась в ванную, уже оттуда дав разрешение войти.
Вернувшись через пятнадцать минут, с тщательно затертыми следами слезоотделения, я обнаружила Германа, терпеливо ожидающего меня на моей кровати за неимением иной мебели. Он внимательно оглядел мое лицо, заставив меня слегка занервничать, но деликатно промолчал по поводу увиденного. Видимо, не пожелал лезть в душу с порога. Спасибо и на этом.
– Что? – Поинтересовалась я, выдавив нейтральную улыбку.
Наверняка это выглядело довольно-таки жалко, но Гер вернул мне ответную, и похлопал рукой по покрывалу, приглашая присесть рядом. И мне вдруг так захотелось поделиться своей болью, отдать кому-то ее часть. Я не привыкла так страдать, никогда не принимая близко к сердцу безразличие моих отсутствующих родителей, а ведь ближе них у меня никого не водилось. Всю свою жизнь я была одна, не допуская кого-либо ближе, чем следовало. Лишь один человек смог проникнуть дальше остальных, преодолев мой цельнометаллический барьер своей добротой и хорошим ко мне отношением. Но и он оставил после себя лишь горькое сожаление и пустоту. И только Гер был в последние годы лучшим другом, не прося ничего взамен, всегда возвращаясь. Если закрыть глаза на его ложь и сомнительные мотивы, только он один был рядом всегда… Даже тогда, и как я не подумала раньше, он всего лишь пытался предупредить о том, что с Ктиараном связываться не стоит. А я ни разу не поблагодарила его за это. Пусть даже он пришелец с черт знает какими способностями и чипом в голове, но в первую очередь он мой друг, и он никогда не пытался сознательно причинить мне боль. Даже наоборот, все время заботился и оберегал. По-своему, конечно, очень своеобразно оберегал… Но тем не менее. Трудно даже предположить, чем я могла заслужить все это. А, плевать! Долой все мысли!
Я села рядом и подчинилась стихийному порыву, обняв мужчину сбоку, и уткнувшись в его теплое плечо. Гер был в тонком шерстяном свитере, таком приятном на ощупь, и пах как всегда горьковатой ванилью. Но на этот раз этот аромат не вызвал отторжения. Он слегка приобнял меня одной рукой в ответ. Мой подбородок задрожал, и неудержимые слезы принялись обильно увлажнять его бордовый рукав. Друг понятливо молчал, пережидая приступ, лишь слегка поглаживая меня по волосам тяжелой ладонью. Мой настоящий друг. Такой детской и малозначимой показалась сейчас моя обида, и недовольство этим человеком. Сейчас я поняла, что вот такие понимающие объятия дорогого стоят, и как же пронзительно несчастны люди, вынужденные плакать в одиночестве, не имея рядом такого вот бескорыстного плеча в мягком шерстяном свитере. Через некоторое время, устыдившись внезапного порыва демонстрации своей слабости, я хрипло прошептала, отстраняясь:
– Прости за это, и спасибо.
– Было бы за что, – задумчиво отозвался тот. – Неужели все настолько плохо, Ри?
Как ни странно, прислушавшись к внутренним ощущениям, я с изумлением обнаружила, что стало гораздо легче. Будто боль и вправду ушла вместе со слезами, или просто впиталась в Гера через свитер. И он разделил ее со мной.
– Теперь уже гораздо лучше, – я улыбнулась, поднимая мокрое лицо и демонстрируя уже искренние эмоции. В его глазах отражалось неподдельное беспокойство. Неужели снова из-за меня?
– Правда? – Он забавно склонил голову, и я отметила про себя, как ему идет с собранными назад волосами. Видимо, просто устал ходить лохматым, или может в Тсарниан по регламенту принято носить волосы собранными в пучок, а ведь Гер в скором времени туда отправится. Без меня.
Я кивнула. Плакать больше не хотелось. Разглядывая его новую прическу, я и не обратила внимания, что его глаза вновь изменили цвет, значительно потемнев от прозрачно-серого цвета до практически черного.
– Твои глаза…
– Не обращай внимания. – Он с силой зажмурился, растирая висок, и когда вновь посмотрел на меня, радужка почти вернула свой прежний цвет.
– Отчего это? Тебе больно?
Гер снисходительно погладил меня о щеке и улыбнулся.
– Это последствия некоторых экспериментов. Не переживай, не опасно, и не заразно.
Меньше всего я думала о том, заразно ли это.
– Пошли ужинать? – Он всегда знал, чем отвлечь от неприятной темы.
– Идем, – я поспешно подскочила, и направилась обратно в ванную смывать с себя соленую влагу, – дай мне минуту.
Всё-таки непривычно показывать себя с подобной стороны, даже такому хорошему человеку как Гер.
– Рин, – его негромкий голос остановил меня на пороге, и я вопросительно обернулась через плечо.
– Да?
– Если ты не захочешь поехать со мной я пойму, это твое право. Но знаешь, мне будет очень тебя не хватать.
От его грустной улыбки у меня свело скулы. Я лишь молча кивнула, и скрылась за дверью. Ну как можно быть вот таким манипулятором! Теперь меня просто съест заживо собственная совесть, и даже тапок не оставит. Разглядывая свое зареванное лицо, я на секунду допустила крамольную мысль о возможности поехать на Тсарниан вместе, ведь Гер никогда не допустит, чтобы мне там было плохо. Рядом с ним не может быть плохо. Он никогда н причинит мне боль. Встряхнув волосами, я попыталась отогнать сомнения. Нет! Я еду домой, и точка. Вот только что меня ждет там? И кто?
Я и не заметила, какую большую роль в моей жизни играл Гермиан, занимая все восемьдесят процентов моего времени. А может и больше. За последние четыре с небольшим года он незаметно, но основательно впаялся в мою жизнь, вошел в нее, как нож в масло, и застрял там вопреки всем законам физики. Он был везде: в моем институте, в моем доме, в моей голове. Везде, где бы я ни оказалась, он всегда был рядом. Даже встречаясь во внеурочное время с одногруппниками, я не единожды слышала от них вопрос: «А где твой Гер?». Видимо, в их глазах мы были неотделимы друг от друга.
Пожав плечами, я осторожно прислонилась к косяку, невидяще уставившись в стену, и забыв вытереть лицо от холодной воды. Но ведь он все это время был в курсе, что я дочь правителя, и просто присматривал, ведь так? На этот вопрос трудно было дать однозначный ответ. Не хотелось верить, что мой единственный настоящий друг был всего лишь нянькой, и просто делал свою работу ради определенной выгоды. Так не похоже на него. Но черт побери, как же часто за последнее время я ошибалась в людях! Мне всего двадцать, и ни определенного опыта, ни достаточного количества мозгов. Приходилось двигаться вперед по кочкам, оврагам и граблям, набивая нехилые шишки, накапливая собственный опыт. Порою я чувствовала себя младенцем, наивно глядящим на всех этих инородных существ, совсем не соображая, что творится в головах у них у всех…
Что же делать? Принять предложение Гера, и хотябы на время окунуться в новую жизнь с перспективой вынести оттуда что-то полезное и набить новые шишки? Или вернуться в свою одинокую квартиру, к размеренной унылой, но такой привычной и спокойной жизни?
В любом случае, у меня еще есть время, для того чтобы все обдумать и принять окончательное решение.
В столовой было людно. Мужчины сидели вокруг стола и увлеченно обсуждали возвращение человеческого облика у некоторых здесь присутствующих. Стараясь не глядеть в сторону бывшего рептилойда, я присела на выдвинутый для меня Гером стул, и сделала вид, что не замечаю никого вокруг. Остальные, к великому облегчению, не стали делать акцент на нашем появлении. Гер отлучился на минуту, и вернулся с большим подносом вкусняшек и приборами на двоих. Я в предвкушении оглядела предложенные яства. Здесь были рыбные стейки с сыром, салат из хрустящих овощей, обжаренные креветки, тушеное мясо, запеченный картофель, несколько ароматных соусов и кориандровый хлеб. К вящему изумлению, в кувшине оказался даже ароматный липовый чай. Положив в тарелку всего понемногу, я с наслаждением принялась за еду, стараясь не торопиться и не урчать от радости.
После долгих часов без еды я в полной мере воплотила грех чревоугодия, но ничуть не сокрушалась по этому поводу. Мои вкусовые рецепторы оценили угощение по достоинству, и устроили небольшой радостный сабантуй, посылая мотивирующие импульсы в мозг, чтобы прекращал уже кукситься и начинал радоваться жизни по их примеру. Будь благословен Гер за его прекрасное изобретение-регенератор! Благодаря ему, я теперь могла портить организм и дальше как мне заблагорассудится, например, употребляя пищу только раз в день и до отвала, не боясь вызвать новый приступ гастрита. Надо будет поинтересоваться насчет принципов его работы и поблагодарить отдельно еще и за это.
Налопавшись, и придя в крайне благодушное настроение, я неторопливо потягивала теплый чай, из-под опущенных ресниц разглядывая окружающую компанию. Герм чувствовал мое состояние, и мы заговорщически переглядывались, склоняясь над чашками.
Один раз я даже заставила взглянуть себя на нового Ктиарана. Он выглядел слегка заторможенным, только через раз попадая ложкой в рот, и глядя преимущественно в пространство перед собой. Видимо, сказывались остаточные явления от переливания. Однако, если окружающие не выдавали признаков волнения, то скорее всего, это его состояние было проходящим.
Вскоре ужин был закончен, посуда убрана. Мужчины собрались вокруг дивана, усадив главного героя вечера в центр, и явно чего-то ожидая. Мне было хорошо и лениво, меня никто не прогонял, поэтому я откинулась на удобном плетеном стуле и просто наблюдала. Видимо после обильной еды мозг начал получать необходимые вещества и, соответственно, работать. Только сейчас я заметила, что все мужчины были одеты иначе, чем обычно. Все кроме Кти. Тот был босиком, и в неизменных бриджах, щеголяя голым торсом. Остальные же как-то незаметно приоделись. Даже Шахр нацепил элегантного вида вельветовые штаны на хвостато-пернатый зад. Стало интересно. Царним сменил дырявую футболку на черный свитер с треугольным вырезом, приятно оттенявший его смуглую кожу, переплел косу, и выглядел теперь весьма прилично, а не как сбежавший с каторги пират. Из-под неизменного белого лабораторного халата Дара виднелся песочного цвета жилет поверх светлой рубашки, и такого же оттенка брюки. Я вопросительно перевела взгляд на сидевшего рядом Гера, и отметила уже высохший рукав его стильного свитера, и идеального вида голубые джинсы. Впечатление общей элегантности слегка портили мягкие серебристые тапки с помпонами на его ногах. Или усугубляли, я пока не определилась. Но в любом случае, со своей мято-растянутой после сна футболкой с рисунком пучеглазой пчелки на груди, и пижамными штанами в сегодняшний дресс код я явно не вписывалась.
– Мы кого-то ждем? – Прошептала я Геру на ухо.
Тот чуть кивнул.
– Если только ты не против гостей…
Ну еще бы, а если вдруг я против, то позвонит им, и развернет обратно?
– Нет, просто…может мне стоит переодеться?
Он мягко улыбнулся, оглядев мой более чем домашний наряд.
– Ты прекрасна.
Настроения добавилось, но все же представать перед незнакомыми людьми в подобном виде было как-то не комильфо. Поэтому я добродушно похлопала Гера по плечу, и направилась переодеваться, бросив через плечо:
– Сейчас вернусь.
Перебрав все содержимое сумки, к своему огорчению, я не нашла ничего достойного. Вещи мятыми кляксами разлеглись на покрывале. Белье, белье, опять белье, носки, футболки, шорты, бриджи, толстовка, пара заколок, косметика. В этом всем рядом с элегантным Гером я буду выглядеть как его младший брат-подросток. Кто бы знал, что мне может пригодиться платье…Платье? Платье!
Отшвырнув выпотрошенную сумку, я метнулась в комнату Германа, надеясь, что он не выкинул то прекрасное счастливое персиковое платье, в котором я ходила добывать Царнима. Вот бы, вот бы…Платье было на месте. Оно висело в том же шкафу, и, к моей дополнительной радости, даже прелестные туфли никуда не делись. Аккуратно подцепив вешалку с драгоценной ношей, держа в другой руке обувь, я торжественно вернулась к себе. Переодевания заняли около получаса. Платье село как влитое. Все прошедшие треволнения принесли определенную пользу, избавив меня от пары лишних килограмм, что заставило нежную ткань смотреться на фигуре еще лучше. Оглядев себя в зеркале, я собрала волосы в небрежно-живописный пучок на затылке, и чуть подкрасила ресницы. Да уж, как всетаки может изменить образ одежда и прическа…Небо и земля. Легчайшая ткань струилась тонкими складками до самого пола из-под широкой ленты, закрепленной в виде пояса чуть выше талии. Расшитый бисером короткий корсаж едва приоткрывал грудь, плавно перетекая в незначительные рукавчики, и все это смотрелось крайне гармонично. Из гостиной послышался шум. Видимо, гости уже прибыли. В последний раз внимательно оглядев себя с ног до головы, я шагнула за дверь.
Хорошая обувь – это великая вещь. Особенно когда это туфли к вечернему платью, выгодно облегающему фигуру. Удобные и устойчивые, они меняют походку кардинально, делая из неуклюжего вчерашнего подростка соблазнительную молодую женщину. И вот эта новоиспеченная красавица неслышно входит в наполненную людьми комнату и застывает, ощущая на себе словно притянутые магнитом взгляды всех присутствующих.
