Текст книги "Награда Бога"

Автор книги: Татьяна Губина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

«Вот ведь как получается. Отец был успешным, можно сказать даже вполне обеспеченным человеком. У него было все – дом, семья, даже не одна, друзья. Лерка всегда считала, что папа – идеал мужчины. Что бы ни случилось, он всегда с честью выходил из трудных положений, никогда не сгибался, и не падал духом. Но... Такой успешный и сильный, без малого за год он скатился на самое дно, где нет никого и ничего, только безудержная страсть к бутылке. Значит, идеальных людей не бывает. И даже сильные люди могут сломаться. И из-за чего? Из-за подлости и низости отдельно взятых индивидуумов. Всегда осуждая слабость, отец сам стал слабым и безвольным. И если бы не Сонечкина болезнь, наверное, так и погиб бы в той вонючей дыре без прошения и покаяния. Вряд ли Лера стала бы его искать, если бы все было хорошо. За тот год, что отец пропал, Лерка не раз винила себя за ту вспышку гнева, за те все слова, что вылила на голову отца тогда, в день его приезда. Но ей и в голову не могло прийти, что такой сильный и мужественный человек, как папа, найдет самый простой выход из положения – просто уйдет от реальности. Хорошо, еще не покончил жизнь самоубийством. Словом, и она виновата в том, что произошло с отцом. «Правду люди говорят, – несчастье иногда очень помогает, – решила Лерка. – Когда бы мне еще пришло в голову разыскивать его? А так под гнетом наших общих неприятностей, может, и восстанет из пепла». Лерке очень понравился сегодня решительный блеск его глаз, когда он говорил о своей работе. И то, что до сих пор еще сохранились люди, которые в него верят и готовы помогать, тоже что-то значит. Этот печальный Винни-Пух так уверенно говорил, что отец справится с недугом. Не каждому опустившемуся человеку даже некогда близкий товарищ отвалит столько денег.

Лерка нащупала конверт. Боже, куда же это она собралась с такой прорвой денег? Надо мчаться домой, отдать бабушке, а потом снова в универ на зачет. Но, взглянув на часики, Лерка поняла, что она безнадежно опаздывает.

«Ладно, поеду в институт, – решила Лерка, забегая в переход подземки. – Просто не буду выпускать сумку из рук. Быстро сдам зачет и домой».

– Куда прешься? – Здоровенный мужик уперся толстым животом в Лерку. Чтобы не упасть на скользкой лестнице, он схватил ее за плечи. Лерка спиной почувствовала холод стены перехода.

– Ой, простите, задумалась.

– Задумалась она! – возмущался толстяк, отодвигаясь и давая ей пройти. – Бегут, как сумасшедшие, людям проходу не дают!

Он еще что-то бубнил, поднимаясь по лестнице, но Лерка его не слышала.

Она вбежала в аудиторию, когда старый профессор уже собирал свои бумаги.

– Пересветова! – Он строго посмотрел на нее поверх очков. – Вас извиняет только наличие множества детей и блестящие отметки. У вас ровно десять минут на подготовку.

– Эммануил Иванович, я сразу отвечу, – расхрабрилась Лерка. Она скинула дубленку и перекинула длинный ремень сумки через голову, прижав ее в животу.

– Ну, тогда прошу-с, уважаемая, присаживайтесь, – ухмыляясь, сказал профессор.

Но через минуту его ухмылка сползла с губ, уступив место широкой довольной улыбке.

– Вас ждет блестящая карьера, Валерия Алексеевна, блестящая! – воскликнул профессор, расписываясь в зачетке. – Вы не думаете остаться после учебы в аспирантуре?

– Что вы, Эммануил Иванович, мне семью кормить надо, – засмеялась польщенная Лера. – Не до учебы.

– Жаль-с, жаль-с, – покачал головой старый интеллигент и захлопнул свой портфель. – Ну, прощайте.

Лерка распрощалась и рванула домой. Настроение было прекрасное. Сложнейший зачет – сдан! Деньги на кодировку отца и обследование Сонечки – есть, город сказочно хорош в преддверии праздника! «Что еще надо для счастья? – мелькнула мысль. – Надо на Новый год собрать всех у нас. Запечь гуся, поставить высокую елку. Все, как раньше. Везуню попытаться выдернуть. Обещал же».

При воспоминании о Сереге губы сами собой растянулись в улыбке. Забавный у нее дружок. Чтобы там ни привиделось Натке, а отношения между Лерой и Сергеем самые теплые и дружеские. А больше и не надо.

– Бабуль, это я! – прошептала Лера, тихо вползая на кухню.

– Что так поздно? – гневно прошипела Фаина. – Уже половина двенадцатого.

– Да я ж зачет сдавала! – напомнила Лера. – Так что сегодня у нас день хороших новостей! Деньги я у папиного друга взяла.

– Давай я спрячу! – потребовала Фаина.

Лерка полезла в сумку. Долго рылась в ней, потом рывком вывалила все содержимое на стол. Покатилась рассыпанная косметика, на пол свалились какие-то бумаги, звякнула связка ключей. Конверта не было.

– Ну, сделали тебя классически, это ж ребенку ясно! Ты что, газет не читаешь? – в который раз сокрушалась Натка, расхаживая по кухне.

– Нет, не читаю! – огрызнулась Лера. – У меня, знаешь ли, нет времени читать и смотреть телевизор!

– Тихо вам, отца разбудите! – прикрикнула на них Фаина. – Хватит собачиться, от этого деньги не материализуются. Все. Бог дал – Бог взял.

– Дал-то, может, и Бог, а вот забрал мерзавец и подлец, – уже тише сказал Натка. – Ладно, давай подумаем, у кого мы можем перезанять.

– У меня кроме твоего Свята богатых знакомых нет, – печально ответила Лера.

– Свята нет в России. – Натка закурила сигарету. – У него медовый месячник.

Как только с Соней случилась беда, Натка, наступая на все свои больные места, позвонила Святу. Но любезный голос матери бывшего любовника вежливо пояснил, что мальчик в Париже со своей женой и что Наташеньке больше нет смысла беспокоить его. «Ни по какому поводу!» – более жестко закончила она. Натка уверила ее, что больше ни один представитель их клана не услышит тембра голоса Натальи Баскаковой, даже если она будет подыхать от голодной смерти.

– Вот ведь судьба-злодейка, – печально резюмировала Натка. – Вчера я на белом коне, сегодня – нищая, голодная и холодная пешком. Конь сдох, оруженосец ушел.

– Ну, не такая ты и нищая. А по поводу голода и холода... – Фаина хотела развить эту тему, но Лерка вдруг схватила подругу за руку.

– Постой! Как ты сказала?

– Чего? – не поняла Натка.

– Ну, конь, пешком...

Натка недоуменно посмотрела на подругу.

– Я говорю, сегодня на белом коне, – проговорила она. – А завтра пешком. Лер, ты чего?

Но Лерка уже не слушала ее, лихорадочно копаясь в толстой визитнице.

На стол летели маленькие картонные прямоугольники, несущие в себе координаты магазинов, салонов и многочисленных клиентов юрконторы.

– Ну где же, где она?..

– Лер, чего потеряла? – Фаина переглянулась с Наткой. Та пожала плечами.

– Да визитку! – вскрикнула она. – Вот она, родимая! – Она схватила трубку и набрала длинный номер сотового телефона. – Пожалуйста, будь сегодня на коне! Пожалуйста! – приговаривала она, закрыв глаза.

Но длинные гудки оборвались, так и не соединив ее с абонентом.

– И в этом прикупе марьяжа не было. – Лерка медленно положила трубку.

– Лер, ты о чем? – спросила Фаина.

– Да так, был у меня одни должник, да весь вышел, – махнула рукой Лера.

– Бабуль, мы кушать хотим! – В кухню вбежали девочки. – Ба, скажи Аньке, что в новогоднюю ночь случаются чудеса! – заныла Маруська. – А то она не верит.

– Только на это нам и остается уповать. – Натка посадила Маруську на колени.

Фаина засуетилась на кухне, Лерка же пошла к Соне. Девочка тихо спала, прижав к себе игрушечного Деда Мороза. Лера осторожно вытащила игрушку из рук дочери и подоткнула одеяло.

«Ну что, Дед, если ты действительно творишь чудеса, подскажи, где мне взять денег? – Она посмотрела на добрые, нарисованные глаза сказочного героя. Но веселый старик молчал, добродушно улыбаясь. Лерка со вздохом подошла к полке с книгами и поставила игрушку между книг. Взгляд упал на томик Митчелл. Лерка усмехнулась: «Ну, ты и хитрец, Дедушка Мороз. Советуешь мне, как Скарлетт О’Хара, подумать над этим завтра? Как будто завтра что-то изменится». Она автоматически вытащила книгу и стала листать страницы. Небольшой листок бумаги вылетел из томика и с легким шуршанием упал к ногам Леры. Она нагнулась, взяла листок в руки. Крупным неровным почерком надпись гласила: «Надежда Шестакова». И ниже телефон.

Смеялся он долго и заливисто. И так громко, что посетители «Макдоналдса» стали недовольно поворачивать головы в их сторону.

– Валентин, перестаньте юродствовать, – попросила Лера.

– Ой, насмешила! – Он вытер слезы.

Она с омерзением, посмотрела на него. Он стал еще красивее. Породистое лицо выглядело очень мужественно, легкий загар оттенял голубизну глаз, появившаяся седина на висках добавила облику импозантность. И все это так не вязалось с гадкими словами, которые он исторгал вот уже десять минут.

– Ну, хватит, уже мне фуфло гнать! – Он отхлебнул остывший кофе. – Какая дочь, деточка? Нагуляла девку, а на меня вешать вздумала.

– Я не вешаю на вас дочь, – в который раз сказала Лера. – Я просто прошу помочь. Она очень больна.

– Печально, конечно, но это твои проблемы, – отрезал он. – За все в жизни надо платить. Я даже счастлив, что у тебя такие дела. Это тебе наказание за то, как ты со мной поступила. Сука! – Красивые губы искривились в злобе.

Лерка отшатнулась. На что она надеялась, когда звонила и договаривалась о встрече с ним? Просто наваждение какое-то.

– Ты просто монстр, если радуешься такому горю, – прошептала она. – Это же твоя дочь!

– Не докажешь! – сказал он. – Хотя нет, если ТЫ захочешь, то докажешь, адвокатесса вшивая. Но мне уже все равно. Я сегодня улетаю в загранку на постоянное место жительства. И даже ты ничего не сделаешь. Так что с Новым годом, дорогая!

– А как же Надя, твои дети? – не к месту спросила Лера. Вот это было уже совсем не ее дело. Но неожиданно он разоткровенничался.

– Надя, дети? – нехорошо улыбнулся он. – А кто это такие? Я, знаешь ли, молодой, разведенный мужчина. Лечу в Испанию к милой сердцу сеньорине!

Теперь ей был понятен столь грустный голос Надежды, когда Лера позвонила в первый раз. Лера не стала с ней общаться, просто положила трубку. С Валентином она разговаривала уже сегодня с утра, когда он сам подошел к телефону.

– Как же тебя из страны выпускают, когда на тебя трое детей записаны? – воскликнула она.

– Легко! – ухмыльнулся он, вгрызаясь белоснежными зубами в гамбургер. – Везде надо иметь своих людей.

– Ты – чудовище! – От такой наглости у Леры перехватило горло. – Наплодил детей и сваливаешь!

– Да не-е-е, что ты! – рассмеялся он. – Я ласковый и сексуальный. Не помнишь? А я могу напомнить.

Леру начало тошнить от него. Боясь, что ее желудок не справится со спазмами, она встала и, наклонившись над Валентином, сказала:

– Ну что ж, Валентин Шестаков! Желаю вам счастливого Рождества в объятиях своей сеньорины! Только когда шасси твоего самолета будет отрываться от российской земли, не забудь свою любимую присказку!

И она быстро пошла на выход.

– Какую именно, дорогуша? – прозвучал в спину вопрос. Она медленно повернулась, и произнесла:

– За все надо платить.

В ответ она услышала его гнусный смех.

Ее била мелкая дрожь. Сколько же на свете человеческой подлости, жадности, низости! И как это все может аккумулироваться в одной человеческой особи?! Ей даже уже не было жалко себя и больную Сонечку! Об этом Лерка не думала, трясясь в вагоне метро. Было так жалко Надежду, которая осталась одна с тремя детьми на руках, а этот белобрысый мачо, наплевав на все, через несколько часов действительно будет шептать на ушко неизвестной испанке все те слова, что некогда слышала Лера! И ничто, ничто его не трогает!

Господи, ну где справедливость?!

– Да ты сама дала ответ на свой вопрос, – спокойно сказала Фаина, выслушав возмущенный рассказ внучки.

– Когда? – не поняла Лера, прижимая Сонечку к груди.

– Когда сказала, что за все придется платить, – напомнила бабуля. – Поверь, деточка, расплата будет. Может, сейчас, может через десять лет. Но она будет. И вообще, знала бы, что ты к этому мерзавцу пошла помощи просить, трупом бы легла!

Вот именно поэтому Лера ничего не сказала бабушке. И, конечно, Натке. Она и сама слабо верила в счастливый исход встречи с Валентином, но все-таки надеялась хоть на крупицы порядочности этого человека. Вспоминая, с какой нежностью год назад он прижимал сына к груди, она думала, что сумеет вызвать в нем отцовские чувства. Откуда она могла знать, что его родительский порыв угас, как только на горизонте замаячила перспектива хорошей сытной жизни? Уж, наверное, не ради парикмахерши или медсестры в Испании он бросил жену с тремя детьми!

– Не иначе наследницу какого-нибудь магната себе отхватил, – предположила Натка.

Она ввалилась полчаса назад с огромными пакетами, вся в снегу, словно Снегурочка. Не успела она снять сапоги, а Лерка уже ей начала рассказывать.

– Сволочь! – все никак не успокаивалась Лера. – Чтоб его автогеном из машины вырезали, дрянь!

– Не стоит, детка! – Фаина положила руку ей на плечо. – Не кликай на себя беду! Проклятия, сказанные даже в гневе, страшны. Пусть ему будет хорошо и приятно, а уж там – она подняла глаза к потолку, – с него за все спросят.

– И вообще! – подвела итог Натка, засовывая нашпигованного чесноком и морковкой гуся в духовку. – Давайте сегодня не будем о грустном. Сегодня – Новый год, до которого осталось всего ничего, а у нас даже елка не наряжена! Девчонки! Зовите деда!

И они всей гурьбой пошли в бабушкину комнату украшать большую пушистую ель, которую с утра завез Петька. Кстати, они с Тиной приехали как раз к тому моменту, когда последняя мишура легла на зеленые ветки.

В одиннадцать часов все чинно расселись за шикарно накрытом столом. Даже Сонечка сидела на своем высоком стульчике, правда, уже сонная и оттого немного капризная.

– Ладно, друзья, давайте проводим этот год? – взяла слово Фаина Исааковна. – Каким бы он ни был, его минуты сочтены! Поблагодарим этот год за приятности и пожурим за горести!

Все выпили и приступили к закускам. Петька передал, как, впрочем, и всегда, приветы от Везуни, который почему-то дозвонился только до него. Только в этот раз сказал, что подарки передаст лично.

– Обещал к Рождеству прилететь, – закончил он.

– Везуня у нас просто нарасхват, – ухмыльнулась Тина. – Не успеет из одной страны прилететь, его сразу в другую переправляют.

– Востребованный журналист – это прекрасно для карьеры, – улыбнулся отец. Он сидел на диване. За столом ему было еще тяжело. – Сейчас по миру помотается, в старости будет вести какую-нибудь политическую программу на телевидении и стричь огромные гонорары.

«Хорошо бы, если бы так, – подумалось Лерке. – Только успеет ли друг за всей этой мотатней завести семью, нажить детей и дом?»

– Тук-тук-тук! Семья Пересветовых здесь живет? – раздался у дверей густой, явно измененный бас.

Все удивленно обернулись. Лерка точно помнила, что закрыла двери за Кисловыми на все замки. Но высокий, толстый Дед Мороз в ярко-малиновой шубе, при длинной белой бороде и большом серебряном мешке как-то попал внутрь квартиры. Не успела Лерка прокрутить все это в голове, как рядом с Дедом Морозом оказался Мишка. Чуть ниже Деда и похудее, но очень натуральный медведь с коричневой шерстью, когтистыми лапами и блестящим пластиковым носом.

– Ой, дедушка, а где же ты Снегурочку потерял? – спросила Тина.

– Она в другую квартиру зашла. Вместе с зайцами. Мы по-честному разделились. А то во все дома уже не успеем, – пробасил уже Мишка. – Ну, девочки-ромашки, кого поздравлять первой?

– Меня! Меня! – закричали Маруся и Анечка, Лера, Натка и Тина им подыграли.

Дед Мороз потребовал от девчонок песен и стихов, за что они получили огромные красочные пакеты. Лерка насторожилась. Что-то не похожи эти подарки на те, что приносят из фирмы по заказу. В процессе всего действа Лерка грешным делом, подумала, что Фаина или Кисловы заказали Деда Мороза в фирме. Но отсутствие Снегурочки и явно дорогущие, не по карману Кисловым подарки говорили об обратном.

– Дедушка Мороз, а чудеса будут? – спросила Маруся.

– А как же, обязательно!

– Дед, а молодую хозяйку-то ты не поздравил, – напомнил ему Мишка.

– Вот дуралей! – хлопнул себя по лбу Дед Мороз. – Давай, Михайло, сам уж.

Мишка полез в опустевший мешок, вытащил большую коробку и вручил Лерке. Лерка развернула обертку и сняла крышку. В коробке ровными рядами теснились аккуратные пачки стодолларовых банкнот. А сверху лежали две карты. Червовый король и дама.

– Лер, это что за карточки? – спросила Маруся.

– Это «сердечный» марьяж, – медленно проговорила Лера, поднимая глаза на Мишку. – Самый крупный марьяж во всех карточных играх.

Она протянула руку и сняла большую маску. Под смешной мордой медведя оказалась улыбающаяся рожа Вадьки Радова.

– Чудеса!!! – завопила Маруся. – Дед, снимай бороду! Кто ты?

Она потянула за ватную бороду. Мгновение – и перед ними оказался Везуня.

– Папа! – вдруг четко проговорила Сонька.

– Крестница моя дорогая! – Серега подхватил Соньку. Та засмеялась.

– Ну, чудеса! – удивилась Фаина.

– Радька, как ты узнал? – все еще держа коробку в руках, спросила Лера. – Я так и не смогла до тебя дозвониться. Даже в твой ресторан Натку посылала.

– Кабак уже давно не мой, – стягивая медвежью шубу, ответил Вадька. – Ух, упарился. А нашел меня Везуня. Аж во Флориду за мной прикатил.

– Серега! Старый черт! – Петька обнял друга.

Все уселись за стол и наперебой стали рассказывать. Оказалось, что проблемы Лерки через Петьку узнал Сергей. И сразу понял, что единственный человек, который реально может помочь, – это Радька. И по своим каналам стал его разыскивать.

– И нашел его на чемпионате мира по бильярду, – закончил Серега, с хрустом закусывая водку соленым огурцом.

– Значит, ты сейчас на коне? – улыбнулась Лера.

– Ну, не так чтобы очень, но решить твои денежные проблемы могу, – ухмыльнулся Вадим. – Ну, ребята, давайте на посошок.

– Как на посошок? – вскинулась Фаина. – Через час Новый год! Мы тебя не отпустим.

– Теть Фай, мне надо. – Он мельком глянул на часы. – Как раз успею.

Он выпил рюмку, раскланялся, и они вышли с Лерой к лифту.

– Опять игра? – иронично улыбнулась Лера.

– Точно! – Вадим щелкнул пальцами. – У меня аж внутри все трясется, такой куш можно отхватить! В новогоднюю ночь ставки высоки!

– Ты неисправим. – Она потрепала его по щеке. – Вадь, я верну. Заработаю и верну.

– Конечно, Лер, я не сомневаюсь. – Двери лифта плавно раскрылись. – Я сам тебя найду.

– Когда?

Дверцы лифта захлопнулись, но Лерка четко услышала:

– Когда приду пешком!

На дворе раздались оглушительные взрывы петард. Люди готовились к встрече нового тысячелетия. Лерка подошла к подъездному окну. Множество разноцветных огоньков взмывали в темное небо, держались пару секунд и со свистом падали вниз, неизменно теряя свою яркость по пути к земле.

«Желаю себе, чтобы все мои неприятности вот так же сгорели с наступлением Нового года». Она постояла еще минуту и вернулась в дом. Праздник продолжался.

...Немногим больше года спустя, в день своего двадцатидвухлетия Валерия Пересветова случайно встретила Вадима Радова в следственном изоляторе Матросской Тишины. Ему грозила судимость за мошенничество. Воспользовавшись своими связями и деньгами, которые она собрала, чтобы отдать Вадиму долг, Лера вытащила старого другана на свободу.

В какой-то момент Лера поняла, что они не безразличны друг другу. И через какое-то время Вадим сделал ей предложение.

Соню удачно прооперировали, и больше ее здоровью и жизни ничто не угрожало. Лера трудилась в юридической конторе, растила детей и по мере сил боролась со страстью мужа. Вадим все также не работал, перебиваясь редкими выигрышами.

Сергей Везунов после свадьбы друзей уехал из страны. Как говорил Петр Кислов, его аккредитовали китайцы на многолетнюю службу на пекинском телевидении.

Валентина и Петр Кисловы переехали в Петербург. Их как прогрессивных молодых педагогов пригласили работать в новой частной гимназии с более чем хорошим окладом и новой трехкомнатной квартирой на берегу Невы.

После блестящего окончания института Наталья Баскакова поступила на службу в обыкновенную городскую детскую больницу гинекологом. И бросать госслужбу не желает ни за какие деньги, хотя предложений много. С Лерой встречается крайне редко, так как не находит взаимопонимания с ее мужем. Да и он явно недолюбливает подругу жены, несмотря на то, что знают они друг друга с детства.

Так получилось, что друзья расстались на многие годы, не зная, когда встретятся вновь. Но жизнь порой распоряжается по-своему...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

– Лер, ну имей совесть! Отпусти! – ныла Маруся.

– Я уже двадцать восемь лет Лера и на дискотеку тебя не пущу! Все, Манька, отвали.

Лера стояла перед зеркалом и расчесывала свои волосы. С годами они совсем не изменили ни свой цвет, ни густоту. Сколько раз и бабушка, и подруги советовали ей остричь длинную волну льняных волос, но Лерка с упорством носорога не соглашалась. Даже отец, который всегда был солидарен с дочерью в этом вопросе, пару лет назад прогундосил, что уж не по возрасту да и не по моде носить длинные волосы, но Лерка игнорировала и его высказывания. «Модно то, что ношу я!» – словами великой Коко Шанель отмахивалась она и ежедневно по утрам проводила свой почти мистический ритуал.

Она распускала волосы, брала большой редкий гребень и расчесывала свою гриву, доводя ее до блеска. Волосы начинали искриться, и теплая волна, касаясь голой спины, успокаивала. Это было нечто вроде тренинга. Лера в процессе расчесывания волос подводила итоги дня ушедшего, планировала день грядущий и очень не любила, когда ее отрывали от священнодействия.

А Маруська, эта четырнадцатилетняя, не по годам развитая девица никак не могла взять в толк, что ничего не добьется от Леры во время ее утреннего туалета, только нарвется. Об этом ей неоднократно говорил и отец и бабуля. Но Манька слыла девушкой настойчивой и упрямой. Если ей нужно получить ответ сейчас, то ей было все равно, расчесывает ли Лера волосы или сидит в туалете. Вот вынь и положь ей то, что она хочет!

Сегодня Манька решила добиться у Леры разрешения сходить на танцы. И в принципе Лера была бы не против, но после последнего разговора с Вадимом она задумалась.

– Лер, я бы так опрометчиво не отпускал Маньку вечером далеко от дома, – как-то вскользь заметил Вадим.

– А что такое? – удивилась Лера, оторвавшись от очередных документов. Дело было запутанное, и она никак не могла выстроить четкую схему защиты своего клиента.

– Ты на нее хоть раз посмотри не как сестра, – хмыкнул Вадим.

Лера посмотрела. А ведь муж прав! Маруся уже в двенадцать вымахала ростом почти с отца, а он был далеко не маленького роста. Но к четырнадцати кроме роста Манька обладала шикарным бюстом своей блудной мамаши. Она вообще была очень похожа на Лану. Слава богу, только внешне, но сути это не меняло. Огромные фиалковые глаза с кокетливым прищуром постоянно смеялись на смуглом лице. Темно-каштановые волосы крупными кольцами падали на округлые плечи. Абсолютно прямая спина, узкая талия, длинные ноги – не девочка, а уже вполне сформировавшаяся молодая КРАСИВАЯ женщина.

К счастью, Манька сама еще не замечала своей красоты. Да и так нелюбимая Леркой мода на широченные мешковатые штаны несколько скрадывала изящные изгибы фигуры младшей сестренки. Вроде девчонка как девчонка, но Лерке отчего-то стало страшно. Время нынче неспокойное, газеты и телевидение каждый день «радуют» очередными покушениями на честь и достоинство молоденьких девочек.

И Лера «закрутила гайки». Отец с ней согласился. Он вообще во всем соглашался со старшей дочерью, да и редко бывал дома, чтобы Маруся могла найти в нем поддержку. Алексей Пересветов три недели из месяца проводил в больницах. Тот единственный год, когда он оказался на дне жизни, аукался каждый день. На его лечение уходила львиная часть дохода всей семьи, а лучше ему становилось лишь на время. Но отец даже в больнице работал, постоянно беря переводы. Его старинный друг, тот самый Винни-Пух, открыл свое небольшое издательство. Так что хотя бы на лекарства отец зарабатывал сам. Но нужно было еще кормить, одевать и обувать целую прорву детей. Поэтому Лерка работала денно и нощно.

Вадим был не помощник. Он не желал работать, пропадал иногда целыми сутками. Нет слов, деньги у него водились, но Лерка прекрасно знала, откуда они у него. И если она не успевала вырвать очередной выигрыш, то Вадим тут же его проигрывал. Удача почему-то отвернулась от любимца Фортуны. Частенько он обвинял в этом Леру, но она уже привыкла к этому. Так же, как привыкла к его постоянным напоминаниям, что он спас от смерти ее родную дочь. Возможно, только это останавливало ее от решительного шага. Любовь, если она и была когда-то, уже давно исчезла из сердца Леры. Осталась привычка и жалость.

– Знаешь, в чем твоя проблема, Пересветова? – сказал однажды Вадим, придя с игры пустой и оттого злой на весь мир. – Ты – как приют для бездомных, жалеешь всех убогих. Вся такая добренькая и пушистая. Сестер мать бросила? Взяла к себе. Батенька превратился в законченного алкаша – милости прошу в отчий дом. Дружок в беду попал – заходи, Вадечка, под теплый бок. Всем места хватит! Не надоело в мать Терезу играть?

Лерка молча глотала обидные слова. Даже не говорила, что если что ему не нравится, то никто его не держит. А Вадима бесила ее эта покорность. Она знала, что в идеале он хотел бы, чтобы и Фаина, и отец, и девочки убрались из жизни Леры и они остались бы только вдвоем. Ну, и Соня. Загвоздка была только в одном: некуда было убираться ее родным. Уже более шести лет они так и продолжали жить в маленькой двушке друг у друга на головах.

Вадим не раз настаивал на том, чтобы разыскать мать Леры и потребовать улучшения жилищных условий. Но Лера категорически не желала этого делать.

– Я справлялась без нее все эти годы и в ее помощи не нуждаюсь. Нас все устраивает. Не нравится так жить только тебе. Вот и сделай что-нибудь, чтобы мы жили отдельно.

Лера давила на больную мозоль мужа, он начинал беситься, но все оставалось так же. От постоянных скандалов болела голова, и если бы не девочки, Лерка бы сутками не выползала с работы. Но бабушка уже совсем стара, даже ее неистощимый запас энергии заканчивался.

В те дни, когда Вадим исчезал из дома, приходила Натка, и они с Фаей начинали вкручивать Лерке мозги.

– Выгони его к чертовой матери! – твердила Натка. – На кой он тебе сдался?

– Он мой муж. И я ему благодарна за все, что он для нас сделал. И вообще – плохонький, да свой. Кому я нужна с такой огромной семьей? А он мужик все-таки.

– Ага, – саркастически замечала подруга. – Его принадлежность к мужскому полу только между ног болтается, и все. Ни гвоздя вбить, ни денег по-нормальному заработать.

И все шло по кругу. Лерке иногда казалось, что никогда не разорвется этот узел трений в ее некогда таком прочном и светлом доме. Ей хотелось так немного! Простого человеческого покоя.

– Я вот думаю, что должен сотворить Радька, чтобы ты, наконец, выгнала его из своей жизни, – в последнюю встречу сказала Натка. – Неужели тебе непонятно, что все беды в твоем доме от него? Фаина болеет, отец из больниц не вылезает, уверена, чтобы зятя подольше не видеть. Девчонки его сторонятся. Одну тебя все устраивает.

– Ты все видишь в черном свете, – парировала Лерка. – На самом деле все не так.

Они стали спорить и разругались вдрызг. Впервые за последние годы. Натка психанула и, хлопнув дверью, ушла, а Лерка не побежала за ней. Она просто устала. Устала от разборок, от ссор, от вечного Наткиного назидательного тона и жалобных глаз Фаины. Она устала от ВСЕГО.

– Ну, Лерочка, ну пожалуйста! – Нытье Маруси вывело Лерку из задумчивости.

– Я сказала – НЕТ!!! – проорала Лера. – Ты бы лучше за уроки вечером села! Одни тройки в дневнике!

Маруся ошалело глядела на сестру. Никогда Лерка не повышала на нее голос.

– Хорошо, Лера, – испуганно сказала Маруся. – Я сяду за уроки. – И тихо вышла из комнаты. Схватила свой рюкзак и пошла в прихожую одеваться. С остервенением зашнуровывая кроссовки, она смахивала злые слезы. Ну, почему, почему Лерка не может понять, что ей необходимо быть сегодня на дискотеке?! Там будет один мальчик из девятого «Б», Пашка. Он никогда не ходил на эти мероприятия, а вчера вдруг сам подошел и пригласил ее. Такой славный! Умница, не грубиян, как большинство сверстников Маруси. Все девчонки сохнут по нему поголовно и пытаются произвести на него впечатление. Но Павел лишь улыбается. И вот буквально в последнее время он стал ждать ее около школы после уроков! И даже пару раз проводил!

Но Лерке это неинтересно. Ее интересует только ее Вадечка. Полный идиот и придурок. Маруся знала, что это он подговорил Лерку. Неделю назад он видел, как Пашка провожает Марусю, вот и настучал, гаденыш.

– Ну что, красавица, обломилась гулянка?

Маруся вздрогнула и подняла глаза. Вадим стоял перед ней, и тонкие волосатые ноги торчали из-под махрового халата. Ее аж передернуло от омерзения.

– Отвали, – огрызнулась она и поднялась.

– А вот грубить не надо, красавица, – ухмыльнулся он. – Рано тебе еще с мальчиками гулять. Дома посидишь. Вон ты у нас какая гладкая выросла, не ровен час кто-нибудь обидит. – И он провел рукой по ее щеке.

Маруся дернулась.

– Еще раз прикоснешься – я Лерке скажу, как ты меня вечно лапаешь.

– Ой-ой-ой! Какие мы нежные! – гадко захихикал Вадим. – Да кто тебе поверит? Чтобы сразу после школы – домой! – голосом, не терпящим возражений, отчеканил он.

Маруся хотела достойно ответить на хамство, но тут в прихожую протиснулась Анюта. Тонкая, словно тростинка, с льняными косичками, вся такая трогательная, она была похожа на одуванчик. Светлые глаза удивленно смотрели на сестру.

– Марусь, пойдем в школу. Опоздаем.

– А Соня где?

– Я тут. – Восьмилетняя Сонечка тащила огромный портфель. Она уже ходила во второй класс и очень этим гордилась.

Маруся взяла Соню за руку, и они втроем вылетели из квартиры.

– Спасибо, Анют, а то я не знаю, что бы сделала, – выдохнула она в лифте.

– Он опять к тебе приставал? – тихо, чтобы не услышала Соня, спросила Аня. – Почему ты не скажешь Лере? И мне запрещаешь. Может, она тогда выгонит его?

– Нет, Анька. У Леры и так проблем полная котомка. Так что молчи как немая. Сами справимся.

Она не могла сказать сестре, что уже пыталась поговорить с Лерой. Та только сказала, что нечего перед мужиком в коротеньком халатике ходить да грудью трясти. А еще если Маруся так откровенно невзлюбила Вадима, это не значит, что она вправе на него наговаривать. И еще – Соня.

Сонечку Манька любила до беспамятства. Племянница была как солнышко в их погребе, называемом домом. Когда Марусе было совсем невмоготу, Соня забиралась к ней на коленки и прижимаясь тельцем к животу, гладила тетку по плечу. И тем, что Соня жива, они все обязаны этому проклятому Вадиму. Ну почему, почему именно у него тогда оказались деньги? Маруся в который раз задавала себе этот риторический вопрос. Историю с операцией Сони она знала до последней буквы. Вот бы денег одолжил дядя Везуня и Лерка вышла бы за него. Вот жизнь была бы!