Текст книги "Награда Бога"

Автор книги: Татьяна Губина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Расскажу, – тихо ответила девочка. – Что помню.

Она глубоко вздохнула, будто перед прыжком, и заговорила:

– Он пришел часов в восемь...

...Хлопнула входная дверь. Маруся вздрогнула. Кто это мог быть? Все уехали, дед в больнице. Неужели она забыла закрыть входную дверь? Пока эти мысли вихрем пронеслись в голове, на пороге возник Вадим.

– Привет, покормишь?

Маруся уже хотела ответить, что много чести, но, вспомнив давешний уговор, поднялась. В конце концов, от нее не убудет тарелку щей налить.

Она прошла на кухню. Вадим сидел на своем любимом месте, около холодильника, и все время, пока она готовила еду, пристально ее рассматривал.

Маруся поставила перед ним тарелку и собралась выйти.

– Не уходи, посиди со мной, – попросил Вадим.

– Прости, не могу. Мне надо доклад закончить.

– Так завтра же воскресенье, – удивился он.

– Я завтра в театр иду, – ответила Маруся, – а с утра мы с Леркой на рынок собрались. Купить что-нибудь.

– Будешь своего молокососа поражать? – От благодушного настроения Вадима не осталось и следа. Он уперся взглядом в тарелку, и даже его затылок выражал крайнюю степень какого-то непонятного для Маруси напряжения.

– Это мое дело, – не удержалась Маруся и ушла.

Войдя в свою комнату, она вдруг неожиданно для себя защелкнула замок. Стало поспокойнее. Господи, скорей бы Лерка вернулась. Маруся взглянула на часы. Десять минут девятого. Она прислушалась. Было тихо.

Девочка села за стол и принялась быстро писать. Строчки выходили неровные, мысль никак не могла сформироваться. «Вот нервишки расшалились. – Маруся бросила ручку. – Собственно, что это я распсиховалась? Что он мне может сделать? Это все Пашка, накрутил меня: «Будь осторожней, будь начеку...» И...»

Дверь комнаты дернулась. Маруся застыла. Дверная ручка прокручивалась, но не поддавалась.

– Мария, что за дела? – Глухой голос Вадима просачивался сквозь щели и забирался глубоко в душу, охватывая ледяными пальцами страха трепещущее сердечко Маруси. Так во всяком случае ей показалось.

– Вадим, отстань от меня! – От страха Маруся взвизгивала. – Ты пугаешь меня!

– Да что ты, девочка! – сбавил темп Вадим. – Как я могу тебя испугать? Ты же такая бесстрашная и смешливая. Открывай немедленно! – тут же взревел он. – Вместе посмеемся!

От глухого удара дверь не выдержала и слетела с петель. Маруся отпрянула и рукой задела настольную лампу.

Дальше – провал. Только тьма и боль.

– ...Тьма и боль... Тьма и боль... – как заведенная шептала Маруся.

– Хо-о-оп! – Катя хлопнула в ладоши перед носом девочки. Маруся сморгнула и вынырнула из своих воспоминаний.

Перед ней все так же сидел майор, быстро что-то записывающий на коленке в блокноте, около двери стояла тетя Ната, а доктор Катя гладила ее по руке и улыбалась.

– Все хорошо, детка. Я думаю, на сегодня достаточно, майор. – Она повернулась к милиционеру.

– Помилуйте, доктор, она еще ничего не сказала.

– Майор! – Доктор Катя повысила голос.

– Не ссорьтесь, пожалуйста, – попросила Маруся. – Господин майор, я самого... – она подбирала слова, – насилия не помню. Помню только вспыхнувший свет и крик Леры. А потом она схватила ножницы и стала резать свои волосы.

– Почему? – озадаченно спросил майор.

– Не знаю, – устало ответила Маруся и зажмурилась.

Лерка стояла перед глазами. Щелканье больших бабушкиных ножниц отдавалось в голове. И пряди. Длинные пряди льняных волос падали к ногам Леры, словно хлопья снега. Маруся ошалело глядела на все это действо, не в силах сдвинуться с места. На какое-то время она даже перестала чувствовать боль. Потом Лера откинула ножницы, схватила ключи от машины и выбежала из квартиры.

– Я почему-то сразу поняла, что она задумала, – продолжала Маруся. – И позвонила тете Нате. Вот и все. – Она слабо улыбнулась.

Майор кивнул, что-то чиркнул и протянул Марусе планшет.

– Прочитай и подпиши, пожалуйста.

– Я прочту. – Натка перехватила документ и внимательно перечитала. – Все верно, Марусь, распишись.

Девочка осторожно взяла в руки бумаги, словно боялась, что они куда-то исчезнут, и аккуратно вывела свою фамилию.

– Вы его поймаете?

– Обязательно. Гарантирую, что ты его больше никогда не увидишь. Поправляйся, малышка. – Он встал, по-взрослому пожал руку Марусе и на выходе добавил. – ты очень мужественная девочка, Мария,– И вышел.

– Ну, вот и все. – Натка обняла Марусю. – А теперь – сюрприз! Внимание! – Натка распахнула дверь, и в палату ворвалась Сонечка.

– Маруся! – Девчушка прыгнула на кровать Марусе.

За Соней в палату вошла Фаина и Анюта. Бабушка шумно расцеловала внучку, Анюта взахлеб стала выкладывать последние новости в школе. Натка распаковывала огромные пакеты с гостинцами, что притащили родственники. Они так расшумелись, что в палату заглянула медсестра. Но увидев белый халат Наты и Кати, успокоилась.

– Ты скоро поправишься? – Соня уселась рядом с Марусей.

– Через недельку приедет домой, – ответила за Марусю Натка.

– Ой, представляешь, а бабуля затеяла ремонт. – И Анюта с воодушевлением стала перечислять, что натворила бабушка.

«Правильный ход, Фаина, умница! – думала Натка, слушая рассказы о сносе стенок и выкидывания старой мебели. – Чтобы ничто не напоминало о прошлом!»

– Фаина Исааковна, ко времени ли такие траты? – спросила Катя.

– А мне все это бесплатно досталось, – рассмеялась Фаина. – Вы не представляете, какие бывают чудеса на свете.

Оказалось, что поездка в Дом отдыха не прошла даром, даже учитывая, что Фаина там была всего ничего. Словом, родственница одного однокурсника бабули оказалась в съемочной группе модной передачи «Переделка старого дома».

– Это той, где на халяву ремонт делают? – уточнила Натка.

– Ну да! – воскликнула Фаина. – Так что, милая, через дня три мы к тебе переезжаем. Не против?

– Да нет, живите на здоровье, – пожала плечами Натка.

– Мальчики сказали, что как раз за неделю все и сделают, – веселилась бабушка.

Они еще долго обсуждали неожиданный подарок однокурсника, который когда-то был страстно влюблен в бабулю. Натка слушала и была уверена, что все нормализуется. Видя, как блестят глаза Маруси, как хохочут девчонки, даже Фаина изо всех сил старалась поддерживать оживленную беседу, хотя только она знала истинную причину болезни внучки, Натка поражалась стойкости этой семьи.

Ну что, коллега, похоже, одну мы вытащили, – прошептала Катя. – Теперь о второй. Что решила по поводу Леры?

С Наткиного лица сползла улыбка.

– Кать, ты дала мне два дня, – как можно тише ответила Натка. – Вопрос в стадии решения.

– Представляешь, Мань, а маму послали в длительную командировку, – в образовавшейся паузе вдруг громко прозвучал звонкий голосок Сони.

Все замерли. Катя с тревогой уставилась на Марусю. Но та, широко улыбаясь, повернулась к племяннице:

– А я знаю. Мне тетя Ната рассказала. Ну, ничего, она же нам звонить будет!

– Так, дорогие родственники. – Катя подошла к Фаине и девочкам. – Марусе надо отдыхать.

Девочки заторопились, Фаина распрощалась с внучкой, пообещав, что завтра они непременно зайдут. Но как только дверь палаты закрылась за спиной старой женщины, улыбка сползла с ее лица.

– Фаина, тебе плохо? – Натка схватила ее за руку.

– Да нет, родная, уже все прошло. Так, девульки, – она сунула Анюте в руки гардеробные номерки, – дуйте вниз, возьмите мое пальто и сидите ждите меня. Я сейчас.

Девчонки помчались на первый этаж, а Натка повела Фаину в ординаторскую. Катю по дороге перехватили врачи, и она ушла к другой пациентке.

– Что еще? – с места в карьер спросила Натка, как только они вошли в ординаторскую.

– Алексей запил.

– А-а-ах! – вырвалось у Натки. – Он же только из больницы!

Конечно, долго скрывать информацию от сына Фаина не могла. Через неделю после всего случившегося отец Леры выписался из больницы и приехал домой. Трое суток Фаина держала оборону, выкручиваясь сказкой о длительной командировке одной дочери и пневмонией – второй. Она даже придумала причину, которая оправдывала отсутствие Вадима. Натка говорила старшей подруге, что рано или поздно придется все рассказать, но Фаина предпочитала молчать до конца. И надо же было ему сегодня уронить свою переводную страницу за диван!

– Ну и что? – не поняла Натка.

– А вот что! – Она раскрыла ладонь. Длинная прядь светлых волос раскрутилась, словно белая змейка. – Вытащил вместе со страницей. И припер меня к стенке!

Бедная старая мать все рассказала. Алексей все выслушал, а после открыл заветный шкафчик и, взяв бутылку водки, ушел из дома.

– Что делать, не знаю, Наташенька! – Фаина заломила руки. – Я девочек взяла и сюда поехала!

Натка задумалась. Дядя Леша в последнее время, конечно, окреп, но не настолько, чтобы выдержать такой удар по печени. Значит, одно из двух – либо загремит в вытрезвитель, либо обратно на больничную койку. В любом случае, надо ждать вестей дома. О чем она и сказала Фаине.

– Да, Ната, ты права. Больше ему идти некуда, – решительно вытерев набежавшие слезы, резюмировала Фаина. – Да, – спохватилась она, – еще одно. Когда я могу навестить Леру? Наталья, я ХОЧУ ее видеть!

– Нет! – вырвалось у Натки. – Не время еще, Фаина Исааковна!

– Натка!

– Все, я сказала! – Губы Натки напряженно сжались. – Тебе что, впечатлений мало? Иди!

Фаина опустила голову и молча вышла. Натка нервно закурила. Господи, как же Фаина постарела за эти несколько дней. Когда же конец всем этим мучениям?!

– Наталья Эдуардовна! – Внутренняя связь неожиданно разразилась голосом медсестры. – Поднимите трубку, вам межгород.

Она сорвала трубку с базы.

– Натка? – Голос Везуни был далек, но вполне различим. – Я нашел ее. Она вылетает первым же рейсом. Ждите.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Лерка непонимающе рассматривала картину, висящую прямо перед ней. Откуда у нее в квартире образовался этот зимний пейзаж? И с какого перепугу появился огромный аквариум с золотыми рыбками?

Она повернула голову. К ее руке тянулась пластиковая змейка капельницы. Три здоровенных бутылки были установлены в штативе. Так, слава богу, она не сошла с ума и находится не дома. Лера осторожно присела на кровати. А где она? Судя по капельнице, скорее всего в больнице. А почему? Голова была абсолютно ясная, но почему-то какая-то пустая. Никаких воспоминаний, каким образом она сюда попала.

Потрогав штатив, она увидела, что он катается на маленьких колесиках. Спустив ноги с кровати, она тут же попала в теплые тапочки. Не мои, – констатировала она, рассматривая домашние туфли с меховой оторочкой. Надо же, бабуля ей такие смешные тапки купила! Или Натка расстаралась? Лера перехватила штангу штатива и легко поднялась. Забавно, но ничего не болело. Так какого черта она тогда в больнице?

Она прокатила штатив и остановилась около окна. Там, за стеклом было все так ослепительно бело, что Лерка зажмурилась. Это ж когда так намести успело? Вроде накануне даже листья на деревьях держались? И теплынь стояла не октябрьская. Может, ночью прошел снегопад? Но, присмотревшись к людям, спешащим по ту сторону красивой резной решетки забора, она поняла, что зима уже господствует в городе не один день. Люди были закутаны до бровей в дубленки и шубы, и по тому, как стремительно они бежали по своим делам, было понятно, что на дворе крепкий мороз.

«Спокойно, – сказала она себе. – Надо все восстановить в памяти. Почему сейчас зима? Насколько мне известно, была осень. Ну точно, я вчера Соне новую курточку купила. Ничего не понимаю».

Она решительно катанула штатив к двери и попыталась открыть ее, но дверь не поддалась. Зато где-то далеко затрезвонили колокольчики. Их нежный перелив четко слышался здесь, в этой комнате. Послышались торопливые шаги, ручка провернулась, и на пороге возникла девушка. Ее маленькие глазки уперлись в Леру, и гримаса страха исказила мелкие черты лица.

– Ой, Валерия Алексеевна, зачем вы встали? Я же только на секунду отлучилась.

– А вы кто? – тупо спросила Лера.

– Я? – Девушка почему-то удивилась. – Я – Марина. Ваша сиделка. Вы что, меня забыли? Вроде еще полчаса назад со мной разговаривали.

– Я, девушка, не знаю, разговаривала с вами или нет, только ответьте мне, пожалуйста, что я здесь делаю? И почему на дворе зима, когда вчера еще только листья пожелтели?

– Как вы сказали? – На лице Марины промелькнула странная улыбка.

– Нечего улыбаться! – разозлилась Лера. – Я еще с ума не сошла! Я вчера Соньке куртку осеннюю покупала и рассказывала, что такое листопад!

– Хорошо-хорошо. – Марина осторожно втолкнула Леру в палату одной рукой, другой при этом нажимая кнопку на косяке двери. – Валерия Алексеевна, сейчас придут люди, которые вам все объяснят.

– Надеюсь, – буркнула Лера. Она мельком взглянула в большое зеркало, что было встроено в шкаф. И было прошла мимо, но что-то ей показалось странным в своем облике. Она подскочила обратно и ахнула: – Боже правый, вы меня подстригли?

Короткий, ровный ежик волос – это все, что осталось от некогда шикарной гривы. Правда, Лерка отметила, что так даже лучше, стрижка молодит, но возмущению ее не было предела.

– Объясните же, наконец, что здесь происходит? Что за произвол?!

– Как вас зовут? – Вежливый голос принадлежал худосочному приятному мужчине с внимательными глазами и мягкой улыбкой, который незаметно материализовался в проеме двери. – Ах, простите, здравствуйте.

– И вы не хворайте, – ответила Лера. – По всей видимости, вы врач?

– Да, Валерия Алексеевна, я ваш лечащий врач, – терпеливо ответил мужчина. Его цепкий взгляд профессионально скользил по лицу Леры, отчего она занервничала.

– Вы скажете наконец... – начала было она новый виток выяснения отношений.

– Давайте, пройдем в мой кабинет.

Лерка дернула плечами и прошла мимо врача в коридор. Длинный, в светлый тонах, с приглушенным освещением коридор произвел на Лерку благоприятное впечатление, несмотря на ее полное смятение чувств. «Да уж, крутая лечебница, – промелькнуло в голове у Лерки. – И мебель не из ИКЕИ, и коверчик». – Под ногами пружинило натуральное покрытие. Пока Лерка с врачом шли в его кабинет, мимо них скользили медсестры, которые были одеты в мягкие трикотажные костюмы, и если бы не их одинаковость, то по внешнему виду и не определишь, что девочки относятся к медицинским работникам. Никаких белых халатов, голубых колпаков и марлевых намордников. Нежно-лимонные укороченные брюки, длинные широкие кофты на молнии и удобные кожаные туфли с модными острыми носами – вот облик медсестры в частной клинике плюс участливая улыбка и стремление во всем угодить. И если бы не крепкие решетки на всех окнах, можно было бы решить, что Лера попала в хорошо оплачиваемый пансионат.

– Присаживайтесь, – любезно предложил врач, когда они наконец достигли своей цели.

Лерка села в мягкое кресло и буквально утонула в теплых объятиях кожаной обивки.

– Меня зовут Матвей Юрьевич, если вы запамятовали, – представился врач и уселся перед Лерой на стул.

– Я не могу запамятовать, Матвей Юрьевич, ибо вижу вас в первый раз, – буркнула Лерка.

Это вы так думаете, – улыбнулся он. – Валерия Алексеевна, я вам буду сейчас задавать вопросы, быть может, они вам покажутся дикими и нелогичными, но без этого я не смогу доходчиво вам все объяснить без ущерба вашему здоровью.

– Приступайте, – резко ответила Лера.

И началось! Как вас зовут, где вы работаете, сколько вам лет, где живете, какой институт заканчивали, какие дела вела в последнее время. На вопросе, что обычно Лерка кушает на завтрак, она взорвалась:

– Послушайте, прекратите надо мной издеваться! Я – Лера Пересветова. Юрист, живу с бабушкой, отцом, двумя сестрами и дочерью. И заметьте, всех их содержу! И каждая минута моего отсутствия на службе стоит денег! Поэтому прекратите, наконец, этот глупый допрос и скажите, что происходит!

– Хорошо, – согласился врач. – А как зовут вашего мужа?

– Вадим Радов, – ответила Лера.

Матвей Юрьевич пристально вглядывался в глаза своей пациентке, но кроме нетерпения и раздражения больше ничего не прочел на красивом лице.

– Лера, простите, я могу вас так называть? – Лерка кивнула. – С вами случилось несчастье, в результате которого вы попали сюда с частичной потерей памяти, так сказать. – Он на секунду замолчал, продолжая внимательно вглядываться в Лерку. Та молча внимала. – Мы провели очень долгую и дорогостоящую терапию и, как я вижу, добились великолепных результатов.

– Значит, я в психушке? – спокойно спросила Лера.

– Почему вы так решили?

– По всему. – Лерку утомил этот разговор. – Я большая девочка и много что знаю. Я даже знаю, почему вы начали так издалека. Вы боитесь, что, рассказав, почему я оказалась здесь, я опять потеряю память и ваше лечение пойдет насмарку. Права?

– Более чем. – Выражение радостного удивления появилось на лице Матвея Юрьевича.

– Что же мне сделать, чтобы убедить вас в крепости моей психики?

Матвей Юрьевич предложил такой вариант. Он начинает рассказывать, что произошло с Лерой, наблюдает за ней, и как только понимает, что надо остановиться, Лера тут же с ним соглашается.

– Идет, – согласилась Лера.

Она выдержала все. Вернее, то, что посчитал возможным сказать доктор. А следуя своему опыту, Матвей Юрьевич говорил осторожно, без лишних подробностей. Но суть вполне была понятна. Даже не понадобился успокоительный укол, шприц на всякий случай лежал в кармане пиджака Матвея Юрьевича. Современная фармакология широко шагнула вперед. При необходимости врач молниеносно мог выдернуть шприц и вколоть через одежду больного в любое место. Но – обошлось.

– Значит, сейчас уже конец января, – уточнила Лера, когда врач закончил свой нелегкий рассказ.

Он кивнул, украдкой положив руку в карман.

– Вы курите, доктор? – спросила Лера.

Матвей Юрьевич вытащил пачку «Парламента».

Лера, недрогнувшей рукой вытащила сигарету и прикурила от золотой зажигалки врача.

Она встала и подошла к окну. Долго молча курила. Матвей Юрьевич не мешал, только быстро что-то записывал в свой блокнот. Лера повернулась и, затушив окурок в хрустальной пепельнице, прямо взглянула в глаза врачу.

– Я вам не верю, – спокойно сказал она.

– Я это ожидал, – ответил он. – Кому вы желаете позвонить, чтобы мои слова подтвердили?

– Давайте телефон. – И Лера, взяв блестящую трубку сотового телефона из рук врача, набрала давно знакомый номер.

Натка уже выходила из отделения, когда ее окликнула медсестра:

– Наталья Эдуардовна, вас к телефону.

– Скажи, путь перезвонят домой, – крикнула Натка и открыла дверь.

– Наталья Эдуардовна, но это ваша подруга. Говорит, срочно. – Медсестра держала трубку около уха.

Руки Натки оттягивали большие сумки. Сегодня Кисловы уезжали обратно в Питер. Натка решила устроить им отходную, посему еще с утра затарилась в близлежащем «Рамсторе». Старые «Жигули» Натки подвели и уже вторую неделю стояли в сервисе. Так что приходилось тащить все на своем горбу.

– Вер, возвращаться не хочется, – настаивала Натка.

– Это Лера.

Сумки выпали из рук, и по истертому линолеуму покатились красные мячики помидор.

Натка подлетела к посту, на котором стоял телефон, и осторожно, словно боясь поломать, взяла трубку из рук медсестры.

– Лера? – выдохнула она.

– Натка, это я, – услышала она родной голос. – Слушай, говорят, я вернулась. Но мне тут такие вещи порассказали, что мне требуется их подтверждение.

Натка медлила. По этой короткой фразе она никак не могла сообразить, в себе ли подруга. Но одно то, что Лерка обращается к ней по имени, – уже прогресс. Уже четыре месяца подруга ни в какую не желала ее не то что узнавать, а даже разговаривать. Как же быть? А вдруг слова Натки навредят подруге? Пока она лихорадочно соображала, что же делать, на том конце раздался шорох, и хорошо поставленный голос Матвея Юрьевича произнес:

– Наталья, все в порядке. Вы можете говорить.

– Натка! – ворвался требовательный окрик Лерки. – Говори, черт тебя подери, иначе я опять с ума съеду.

– Лера, я сейчас приеду. – Она бросила трубку и побежала на выход.

– А сумки, доктор! – крикнула ей вслед медсестра, но Натка ее уже не слышала.

Она оказалась перед неприметной дверью закрытой клиники меньше чем через сорок минут. В большом холле ее уже поджидал Матвей. За четыре месяца они уже так сроднились, что ей казалось, будто она его знает всю жизнь.

– Это правда? – выдохнула Натка.

– Ты не представляешь, но это поразительно! – Матвей Юрьевич пропустил ее вперед. Они вошли в лифт и покатились на второй этаж. – Ни истерики, ни слез, все спокойно и четко.

– Узнаю свою подругу.

– Но помни, Наталья, когда она тебя увидит, может все вспомнить. Так что я буду рядом.

Натка кивнула. Они подошли к комнате Лерки. И тут на Натку напал какой-то непонятный страх. А вдруг она вновь увидит этот отстраненный взгляд и все надежды, которые она испытывала, пока мчалась сюда, напрасны? Она остановилась в нерешительности. В каком только виде не видела Натка Леру в стенах этой лечебницы! И беснующуюся, и в смирительной рубашке, и безвольно лежащей, уставившейся в потолок. И каждый раз Натка надеялась, что осмысленное выражение появится в карих глазах.

И вот теперь она стоит перед этой уже ненавистной ей дверью и боится сделать шаг.

– Смелее, коллега, – подбодрил ее Матвей.

Натка протянула руку и хотела уже толкнуть дверь. Но не понадобилось. Дверь распахнулась, и перед Наткой появилась Лера.

Они смотрели друг на друга ровно минуту.

– А-а-х! – Лерка в ужасе прижала руки ко рту и осела на пол.

Матвей Юрьевич тут же подскочил и, выдернув давно заготовленный шприц, сделал укол.

– Боже, я все испортила! – вскрикнула Натка.

– Ничего ты не испортила, – пробубнил Матвей, нажимая на кнопку под столешницей. – Неужели ты думаешь, я этого не ожидал? Все в норме.

Дверь распахнулась. Два огромных мужика неслышно проскользнули в комнату. При их габаритах это было немыслимо, но тем не менее. Они быстро подняли Лерку и осторожно, словно хрупкую вещь, положили ее на кровать. Тут же появилась Марина с капельницей. Ловко введя в вену, она зафиксировала иглу на локтевом сгибе Лерки и так же неслышно исчезла вместе с санитарами.

Матвей Юрьевич наклонился над своей пациенткой и легко похлопал ее по щекам.

– Лера, просыпайтесь.

Лерка глубоко вздохнула и открыла глаза. Она повернула голову, посмотрела сначала на врача, потом на Натку и закрыла глаза рукой.

– А, черт! – прошептала она. – Простите, что напугала.

– Лера, вы вспомнили что-то?

Лера вытерла глаза и уже окрепшим голосом произнесла:

– Да. Марусю помню. Забитую между диваном и стенкой. И ее слова.

– Повторять не обязательно, – перебил ее врач.

– Натка, как же он посмел? – Лерка схватила подругу за руку. – Это же бесчеловечно. – Она отвернулась. – Господи, а вдруг я опять сойду с ума? – Она тревожно посмотрела на Матвея Юрьевича. – Я могу?

– Не допустим, Лера. – Он дружески похлопал ее по плечу. – Это только начало нашего длинного пути. Сейчас я увеличу скорость капель лекарства, и вы заснете. А уж с завтрашнего утра начнем новый этап лечения.

– Можно только пару вопросов? – попросила Лера.

Врач кивнул. Лера крепче сжала руку Наты.

– Маруся?

– С ней все в порядке, – быстро проговорила Натка. – Уже в школу ходит давно. И ни о чем не вспоминает. Вообще все наладилось. Все очень хорошо, Лер, не беспокойся.

– А... что с НИМ?

– Ты больше никогда его не увидишь.

Лерка облегченно вздохнула. Матвей Юрьевич отвернул пластиковое колесико капельницы, и через секунду Лера заснула.

– Я могу позвонить отсюда в Швейцарию? – спросила Натка, когда они с Матвеем тихо вышли из палаты.

– Конечно, что за вопрос. – Матвей галантно пропустил Натку вперед и усадил за свой стол. – Может быть, кофе?

Натка отрицательно покачала головой, и Матвей удалился. «Хороший мужик, – подумала Натка. – Понимающий. Хотя за такие деньги поневоле станешь вежливым».

Она набрала длинный номер и стала ждать.

– Фрау Шредербаум, битте, – попросила Натка, когда на том конце вежливый голос ей сообщил, что она попала в банк. Девушка что-то пролопотала по-немецки, и Натка уже хотела положить трубку, как вдруг четкий нестареющий голос тети Оли строго проговорил:

– Наталья? Это ты?

– Привет, тетя Оля. – В который раз она поражалась, каким образом мать Лерки чувствует, что звонят из России.

О том, что у Натки русский акцент, который не спутаешь ни с каким другим, она как-то не думала. А секретари у фрау Шредербаум были вышколены.

– Что случилось? – по-деловому, даже слишком, осведомилась Ольга.

– Лера пришла в себя.

Натка кратко изложила ситуацию.

– Ну что ж, я рада, что ты оказалась права, – не меняя тембра голоса, отчеканила Ольга. – Денег хватает?

– Да, спасибо. – Натка помедлила, но потом все же спросила: – Как дядя Леша?

– Лечат, – лаконично ответила Ольга. Затянулась пауза, и потом немного мягче последовал вопрос, – Ты ей обо мне рассказала?

– Нет еще.

– Хорошо, – последовал ответ. Натка решила, что мягкость в голосе матери Леры ей просто показалась. – Через неделю прилечу. До встречи.

И не прощаясь, фрау Шредербаум отключилась. Натка откинулась в кресле. Как же она изменилась, мама Лерки. Где та милая, добрая, смешливая тетя Оля, которая каждые выходные играла с ними в волейбол и наперегонки каталась на роликах? Видно, там и осталась, в прекрасном, незабвенном времени их детства. От Оли Пересветовой не осталось и следа!

Вместо нее появилась жесткая, деловая фрау Ольга с холодным взглядом и железной хваткой. Причем во всем – и в бизнесе, и в жизни.

Натка усмехнулась про себя. Дорого ей стоило уговорить Ольгу оставить Лерку в России, в этой клинике. Вообще, приезд фрау Шредербаум тогда, в конце октября больше напоминал военные действия, чем долгожданную встречу.

Натка закурила и подошла к окну. Прошло четыре месяца, а казалось, что это было в прошлой жизни...

...Анюта распахнула входную дверь и уставилась на шикарно одетую тетю.

Женщина была закутана в светлое уютное пальто с меховым воротником. Высокие сапоги закрывали колени. Узкая кисть руки в длинной лайковой перчатке придерживала воротник около прямого подбородка. Гладко зачесанные волосы открывали покатый лоб, а тонкие брови сходились на переносице, отчего красивое лицо становилось жестче.

Позади нее маячил высокий мужчина, и тонкая золотая оправа его очков поблескивала в свете подъездной лампочки. В руках он держал небольшой саквояж.

– Здравствуй, детка, – сурово сказала тетя. – А Фаина Исааковна дома?

– Да-а-а, – зачарованно протянула Анюта, не в силах оторвать от тети глаз. – Бабуля! Это к тебе! – с усилием повернув голову, крикнула Анюта.

Пока бабушка одолевала пару метров коридора, женщина резко повернулась к мужчине, что-то сказала на непонятном Анюте языке и, коротко кивнув, взяла у него саквояж. Мужчина развернулся и исчез в темноте лестницы, после чего женщина бесцеремонно вошла в прихожую и закрыла за собой дверь.

– Ольга!

Анюта повернулась и испугалась. Все краски сползли с лица бабули. Она в последнее время плохо выглядела, осунулась, побледнела, но ежедневный макияж несколько скрашивал удручающую картину. Сейчас не помогла даже французская пудра. Фаина уставилась на тетю, ровно как Анюта минуту назад.

– Здравствуйте, Фаина Исааковна, – скидывая пальто, командным голосом проговорила тетя. – Мне позвонили и сказали, что с Лерой беда. Значит так. Прошу рассказать все четко, без ваших традиционных охов и причитаний. Насколько я понимаю, времени у нас мало, – прямо глядя в глаза Фаине, сказала тетя.

– Ба, а это кто? – Сонечка вышла из-за спины Фаины. Большими синими глазами, точь-в-точь, как у этой непонятной гостьи, девочка смело разглядывала женщину. Анюта ошарашенно переводила взгляд с личика Сонечки на тетку. Надо же, как бывает! Совершенно чужие люди, а так похожи! Она уже хотела одернуть Соню за невоспитанность, как услышала тихий голос бабули:   ^

– Это твоя родная бабушка.

Красивые светлые брови гостьи чуть дрогнули, складка между ними разгладилась, и она в удивлении воскликнула:

– Это дочь Леры?

– Да, Оля, это твоя внучка. – Фаина печально кивнула головой.

– Неправда! – нахмурилась Сонечка и для верности спряталась за Анюту. – Мою бабушку зовут Фаина.

– Правильно, девочка. – Ольга присела на корточки. – Давай знакомиться. Меня зовут Ольга.

– Соня, – испуганно проговорила девочка, но все-таки пожала протянутую руку.

– Вот и гут. – Ольга распрямилась и посмотрела на Анюту. – Девочки, мне нужно поговорить с бабушкой. Вы не обидитесь, если мы уединимся на кухне?

Анюта кивнула и увела Соню в комнату. Ольга прошла на кухню, села на табуретку. Огляделась.

– А тут ничего не изменилось. Будто и не прошло четырнадцати лет, – медленно сказала она.

Фаина села напротив и долго молчала. Просто смотрела на эту чужую женщину, пытаясь отыскать на гладком лице знакомые черты.

– Что, не та уже? – усмехнулась Ольга.

– Да, не та. Такая же красивая, но не та, – ответила Фаина.

– Другая страна, другая жизнь. – Нотки горечи рвались из слов Ольги. – Но пустое все это, Фаина Исааковна. Рассказывайте.

– Хорошо. Только можно спросить?

– Нет, – резко сказала Ольга. – Потому что знаю, что спросите, – объяснила она.

Фаина недоверчиво посмотрела на бывшую невестку.

– За границей учат читать мысли?

Ольга встала и подошла к окну.

– Вы хотите знать, не екало ли мое сердце все эти годы, – отстраненно, как-то безжизненно полились ее слова. – Отвечу. Не екало. Поскольку у меня сердца нет. Вернее, я думала, что оставила его там, в аэропорту, когда за спиной оставалась моя дочь и муж. Но сегодня, пять часов назад мне позвонил Сергей Везунов и за шесть секунд доказал, что я имею этот орган. Как ни странно. – Она резко повернулась. – Полно. Хватит лирики, Фаина. История не имеет сослагательного наклонения. Что было, то было. Каждый из нас заплатил по полной за свои грехи. Сейчас важно то, что здесь и сейчас.

– Верно. – Фаина поднялась и, вытащив заветную коробку сигар, взяла из нее последнюю. – Вот и жизнь прожита, – печально сказала она.

Ольга мельком взглянула на деревянный ящичек. Ей была понятна реплика свекрови. Когда-то, так давно что и вспомнить страшно, этот ящик был полон толстых ароматных палочек, скрученных из табачных листьев. Они с Алексеем, дурачась, крали пару раз эти сигары. Ольга кашляла, как туберкулезник, а Алексей, забавно выдувая колечки дыма, рассказывал, что его мать очень верит в то, что когда она выкурит последнюю сигару, значит ее век окончен. Ольга хохотала над этим предрассудком, и говорила, что свекровь будет жить вечно. Она же курит только тогда, когда край. Когда так плохо, что хоть вешайся. «Лешка, у нее же не жизнь, а мед с патокой!» – смеялась Оля. – Не представляю, что должно случиться в ее жизни еще, ну, кроме смерти мужа, чтобы она вновь закурила!»

Ольга медленно провела рукой по дну ящика. Сколько же пришлось пережить Фаине, если сейчас он абсолютно пуст? Она вытащила сигару из пальцев свекрови, аккуратно положила в ящик и захлопнула крышку.