Текст книги "Награда Бога"
Автор книги: Татьяна Губина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
– Не время.
– Прости меня, Ольга, – закрыв руками лицо, глухо проговорила Фаина. – Прости всех нас. И помоги, ради Христа.
– Прощать – не за что. Сама в грехах по маковку, – горько усмехнулась Ольга. – А помочь... Я для того и приехала. Рассказывайте.
– Даже не знаю, с чего начать, – растерялась Фаина.
– А начните с того, кто такие Маруся и Анюта. А дальше само расскажется. – Ольга села за стол и раскрыла большой, в красном кожаном переплете еженедельник. – Только максимально коротко. Время – деньги.
Фаина кивнула и начала. И по мере того как она говорила, у нее самой кругом пошла голова. Перед глазами вспыхивали картинки, словно в немом кино. Ухмыляющаяся Лана, грязные, заплаканные девочки, беременная Лера, пьяный Алексей. Предоперационный блок больницы, где они все вместе сидели шесть часов, пока Соне делали операцию. Свадьба Леры. Печальные глаза Маруси и безумное лицо Леры с коротким ежиком остриженных волос. Она увидела ее лишь на мгновение, когда вопреки запрету Натальи пробралась в Белые Столбы. Но ужас, сковавший старое сердце Фаины, до сих пор заставляет ее просыпаться в холодном поту по ночам.
Она говорила и говорила, и скупые слезы скатывались по морщинистому лицу, оставляя темные дорожки туши. Постоянное безденежье, мотания по больницам, где лежал сын, невозможность уединиться в маленькой квартирке... Она уже не выдавала факты, а жаловалась, жаловалась... И это было так больно и обидно, что под конец Фаина откровенно заплакала.
Ольга молчала, только изредка что-то записывала в своем ежедневнике тонким золотым пером. Фаина в последний раз всхлипнула и прохрипела:
– Это – все.
Ольга кивнула и взялась за телефон. Сначала она позвонила Наталье Баскаковой и попросила ее приехать. Потом делала еще множество каких-то звонков и разговаривала до самого приезда Натки.
Затем выслушав Наталью, они долго спорили о какой-то клинике для Леры. Фаина им не мешала. Она так устала, что даже не вникала в то, что они говорят. Факт, что Ольга приехала, вселял в нее надежду, что все наконец образуется, что нашелся человек, который будет решать их проблемы.
– Девочки, я пойду прилягу, – тихо сказала она.
– Конечно, Фаина Исааковна, – не отрывая взгляда от кнопок телефона, откликнулась Ольга. – Спасибо вам. – Она вскинула глаза. – За все.
Фаина слабо улыбнулась и вдруг, наклонившись к бывшей невестке, которую никогда не любила и никогда даже не прикасалась к ней, крепко ее обняла. И тут же почувствовала, как Ольга крепко обхватила ее шею в ответ.
– Все наладится, – шепнула ей Ольга, и Фаина, прикрыв дверь, ушла в комнату, где уже пятый час Анюта с Соней смотрели мультики.
Ольга плотнее прикрыла дверь, развернулась к Натке и прошипела:
– Какого черта вы мне не звонили?!! Нашли же меня сейчас, так почему?..
– Во-первых, Ольга Васильевна, мы пытались, – резко прервала ее Натка. – Но тщетно. По тому телефону, что был у дяди Леши, вы уже не проживали. Во-вторых, Лерка – ваша дочь. И гордыни у нее не занимать. Она просто не желала обращаться к вам за помощью!
Натка понимала, что это жестоко, но пусть так! Ей плевать, что о ней будет думать эта успешная, лощеная дамочка, которая бросила дочь и не справлялась о ее делах четырнадцать лет! И если Ольга сейчас начнет в чем-то обвинять Лерку, Натка будет бороться до конца, хотя это и не в интересах Лерки. По крайне мере сейчас!
Но Ольга и не думала что-то говорить в ответ. Она упала на стул. Плечи опустились, и на какое-то мгновение тень боли и разочарования промелькнула на красивом лице. Но лишь на мгновение.
– Понятно, – холодно сказала она. Плечи развернулись, лицо вновь закаменело. – Все верно. По-другому и быть не могло. Значит так. У меня – три дня. И за это время мы вот что должны сделать.
Последующие трое суток представляли собой сплошной ад. Натка перевезла Леру из Белых Столбов в частную клинику, куда уже успела съездить Ольга. О чем уж она там разговаривала с главврачом, Натке осталось неизвестным, но огромное количество нулей, написанных на счете, который она относила в банк, впечатляли.
Петька с Тиной обзвонили все больницы и нашли Алексея Пересветова в самой ужасной, какую только можно найти в столице, в не менее ужасном состоянии. Опять-таки неизвестно какими средствами и какими суммами апеллировала совладелица банка в Бонне, коим являлась Ольга, но через три часа после обнаружения бывшего мужа в реанимации самолет Красного Креста уносил Алексея Пересветова в Германию, в госпиталь.
Далее Ольга занялась квартирой. Натка с Тиной и бабушкой паковали вещи, а Петька с Ольгой объезжали с риелтором крупной фирмы по недвижимости все предлагаемые квартиры. Выбрали огромную четырехкомнатную квартиру в соседнем районе. Ольга провернула сделку за полтора дня, что на сегодня было просто невозможно!
Так что перевести всех троих девчонок в другую школу за полчаса не представляло для Ольги проблемы. Она даже не пошла на встречу с директором. Просто позвонила и спросила номер счета данного учебного заведения. Неудивительно, что после получения огромного компьютерного, полностью оборудованного класса директор означенной школы с радостью принял трех учениц в середине учебного года. Правда, Ольга настаивала на платной гимназии, но Фаина сказала, что это будет уже слишком. Ольга не спорила. Время поджимало. Договорились, что вернутся к этому разговору, когда поправится Валерия.
– Вроде все, – подытожила Ольга, зачеркнув последнюю запись в своем еженедельнике.
Они сидели в большой просторной кухне, среди коробок и тюков. Соня наклонилась над записями Ольги.
– Бабон!
Ольга в который раз за последние три дня улыбнулась на это свое новое имя. Сонька придумала название своей вновь обретенной бабушки, и Ольге это понравилось.
– Was? – Ольга часто соскакивала на немецкий. Все уже привыкли. Они вообще привыкли к этой энергичной, немного холодной женщине.
– А что это за запись? – И Сонька указала на самую последнюю строчку.
На исписанном листке, под последним номером значилось: «С ним – по максимуму». Натка автоматически прочитала и похолодела. Она подняла глаза на Ольгу. Но та только легко щелкнула Соньку по носу.
– Любопытство – порок. – Сонька надула губы и убежала к себе в комнату. Теперь у нее была своя личная комната, чем она очень гордилась.
– Тетя Оля, это что... Это... про Вадима? – Натка с трудом выговорила это имя.
– Не беспокойтесь. Вы больше его не увидите и не услышите. Этим занимаются определенные люди за определенные деньги, – жестко сказала Ольга и зачеркнула последнюю запись. Да так сильно, что прорвала бумагу.
Ни тогда, ни впоследствии никто из героев этой истории не поднимал тему Вадима Радова. Будто и не было человека. Ни милиция, ни прокуратура даже не присылали никаких уведомлений. Может, ради интереса Натка и задалась бы вопросом – а собственно, какая дальнейшая судьба этого монстра? Нашли ли его или он до сих пор катает шары где-нибудь в Свистодуйске? Но каждый раз ее останавливало воспоминание о той короткой встрече Ольги с двумя странного вида мужиками, невольной свидетельницей которой она, Натка, стала.
Они провожали Ольгу в аэропорт. Фрау Шредербаум торопилась, боясь не успеть на регистрацию, все время кого-то высматривая в толпе. И когда, наконец, со всеми перецеловавшись, она двинулась к стеклянной перегородке нейтральной территории, Натка увидела, как на долю секунды Ольгу остановили двое здоровенных мужчин в кожаных плащах. Они даже не разговаривали между собой. Просто один кивнул, и Ольга кивнула в ответ. И все. Натка до сих пор не понимает, что это было, но ощущение, что эта краткая сценка как-то касалась Вадима, не покидает ее до сих пор. И странная уверенность, что этого человека просто уже нет на свете.
Ольга улетела в другой мир. Мир богатства, пляжей и казино. Там – ее новая жизнь, семья, друзья. Но даже оттуда она держала руку на пульсе судьбы своей бывшей семьи. Натка раз в неделю звонила ей и давала отчет, что и как происходит. И несмотря на все, что Ольга для них сделала, Натка все равно не чувствовала ее своей и не знала, как на все это среагирует Лерка.
Рано или поздно ей придется рассказать, кто вытащил всю ее семью из бездны.
– ...Прости, Наташа, ты дозвонилась? – Голос Матвея вывел ее из задумчивости.
Он стоял в проеме двери, высокий, поджарый, красивый мужик сорока лет. Ах, если бы другие обстоятельства, если бы другое время, то может быть...
– Ах да, спасибо. Я звонила...
– Я знаю, с кем ты говорила, – оборвал ее врач. – Я ухожу. Может тебя подвести? – И его красноречивый взгляд невольно остановился на ее припухших, искусанных в нервном напряжении губах.
Натка на секунду задумалась. Чего проще – вот прямо сейчас поехать с ним, куда он позовет. И забыться хоть бы на несколько часов. Уйти от жестких реалий этой проклятой жизни. Урвать только для себя кусочек призрачного спокойствия и, может быть, даже счастья. Она так устала! Так устала от всего, что происходит в последние полгода. От работы, от проблем родной подруги и... от своего одиночества.
Матвей правильно истолковал ее замешательство. Он медленно подошел к ней и положил сухую, прохладную ладонь на оголенную в разрезе свитера шею.
– Тебе надо расслабиться. Просто расслабиться и ни о чем не думать.
– Я ТАК не умею. И... не могу, – прямо смотря ему в глаза, медленно ответила Натка.
– Ты похожа на загнанную лошадь, – убрав руку, уже совсем буднично сказал он, – остановись хоть на мгновение.
– Это совет врача? – усмехнулась Натка, вешая свою сумку на плечо. – И ты – лекарство?
– Люблю умных женщин. Но с ними так сложно крутить романы. Слишком прямолинейны. – Он широко улыбнулся. – Ну хоть поужинать со мной согласишься? Здесь через квартал очень милый ресторан.
– Нет, Матвей. И не потому, что ты мне не нравишься. Просто наш разговор плавно перейдет в сеанс психоанализа. А я не готова изливать душу.
– Мой телефон у тебя есть, – открывая перед ней дверь, сказал он. – Можешь звонить в любом качестве. И как пациентка, и как...
– ...потенциальная любовница, – закончила Натка.
– Пошла ты к черту, Баскакова! – чуть раздражаясь, ответил он. – Мне тут ничего не светит. У тебя же на лбу печать неразделенной любви.
В любом другом случае Натка фальшиво изобразила бы удивление, но не сейчас. Перед ней стоял один из лучших психотерапевтов современности. Во всяком случае, именно так его позиционировала Катя. И лукавить не было смысла.
– Что, так заметно? Какого тогда лешего ты меня сейчас завуалированно приглашал в койку?
– Но попытаться-то стоило. Я ж все-таки кроме врача еще и мужик. – Некоторая обида зазвучала в его голосе.
Натка наклонилась и поцеловала его в щеку.
– Я позвоню. – Она улыбнулась. – Когда печать со лба сотрется.
Она вышла на улицу и остановилась в нерешительности. Дома ее ждали встревоженные Петька и Тина. Ребята приехали всего на три дня по каким-то срочным делам. Они даже не встречались. У Натки были напряженные дни, и когда она приходила домой, ребят уже не было, а, уходя на смену, они лишь сталкивались при входе. Сегодня уже уезжали.
На вечер планировалась вечеринка, но Натке именно сейчас не хотелось их видеть. Не только сейчас, но и все эти дни. Поэтому их редкие встречи ее устраивали. Хотя это было подло с ее стороны, она это понимала, но ничего поделать не могла, поскольку друзья напоминали ей о Везуне и все, что с ним было связано.
Боже, как же все перепуталось! И не развязать, не разрубить этот узел проблем, тянущихся еще из детства. Выход один – просто уйти в сторону. Но как же это трудно!
Натка подняла руку, и буквально через пару минут около нее остановилось такси. Ярко-желтая машина с привычными еще с детства черными шашечками на крыльях. Вот такое же такси месяц назад увозило их с Серегой в аэропорт. Он улетал из Москвы и из ее жизни.
А приехал он неожиданно. Впрочем, как всегда за последние пятнадцать лет.
...Настойчивая трель звонка заставила Натку открыть глаза. Кинув взгляд на циферблат настенных часов, Натка с раздражением сползла с койки. Ну надо же! Только заснула!
Час назад Натка рухнула в свою кровать, еле притащившись с работы, успев предварительно отключить все имеющиеся телефоны. К черту! В преисподнюю всех и вся! Ей надо отоспаться! И вот не прошло и сорока минут, а в дверь трезвонит какой-то так некстати пришедший визитер.
Натка подошла к двери с твердой уверенностью, что в следующий раз она отключит и дверной звонок, чтобы уж наверняка никто не потревожил ее сон!
Она рывком распахнула дверь, собравшись уже высказать все, что она думает о том, кто посмел нарушить ее покой, невзирая, кто будет перед ней – сантехник, соседка или инспектор налоговой полиции. Но возможности произнести хоть слово ей не представилось.
– Наталья, сколько можно! Я уж думал, что с тобой что-то случилось! Еще пару минут – и твоя дверь вылетела бы вместе с замком!
– Серега... – уставившись на него во все глаза, пролепетала Натка. – Ты откуда?
– Из аэропорта, – проворчал Сергей, втаскивая в квартиру необъятных размеров баул. – Сначала оттуда пытался тебе прозвониться, думал, может подкатишь, вывезешь. Потом плюнул, поехал сам.
– Да я только глаза сомкнула! – возмутилась Натка, захлопывая дверь.
– Не знаю, не знаю – настаивал Сергей, скидывая куртку. – Я в Москве уже часа три.
Натка недоверчиво посмотрела на друга, а потом на часы. Через секунду выяснилось, что часы просто встали, и Натка проспала уйму времени с момента своего прихода домой. Кто бы мог подумать?
– Тебе в отпуск пора, подруга! – резюмировал Сергей, когда Натка пожаловалась на усталость и хронический недосып.
Они прошли на кухню. Натка было устремилась к плите что-нибудь приготовить. Открыла холодильник и присвистнула: он был совершенно пуст. Натка ела в больнице, а мама в очередной раз уехала к сестре.
– Да-а-а, мать, вот так выглядит первый признак холостяка, – протянул Серега, заглянув через ее плечо в холодильник. – Что бы ты без меня делала? – И он стал вытаскивать разнообразную снедь из недр своей сумки.
Натка натянула фартук и схватила большой кусок мяса. Но Серега отнял у нее нож.
– Ты и плита – вещи несовместимые. Ваша светлость умеет резать только живую плоть, прости за каламбур. Так что я буду готовить, а ты давай выкладывай последние новости. И предыдущие тоже.
Пока на сковороде поджаривались аппетитные куски, а в двух кастрюльках что-то булькало, Натка во всех подробностях поведала другу печальную историю Лерки. Оказалось, что Серега «был информирован только точечно», как он выразился. Ни приезда Ольги, ни последующих за этим событий, а главное – все, что предшествовало этому, Серега не знал.
По мере того как Натка в своем повествовании приближалась к развязке трагедии, широкая спина друга, обтянутая тонким светлым джемпером будто каменела. Крепкая шея напряглась, и бугорки выпуклых вен часто-часто запульсировали.
Его лица Натка не видела. Сергей отвернулся, что-то интенсивно помешивая в кастрюлях.
– ...А потом она заорала и стала резать волосы, – продолжала Натка.
– Зачем она это сделала? – глухо донеслось от плиты.
– Моя подруга – психотерапевт – говорит, что, возможно, она таким образом отсекала прошлое. Ну, как признак своего замужества, – она пожала плечами. – А там черт его знает. Лерка придет в себя, может, объяснит.
– Я могу объяснить. – Сергей повернулся, и Натка поразилась бледности его лица. На широких скулах кожа натянулась, между черными с проседью бровями залегла широкая складка.
– Ну, объясни, – тихо попросила Натка.
– Радька с детства по волосам Лерки с ума сходил, – закуривая, сказал он. – Даже на свадьбе мне говорил, что единственное, что прекрасно в Лерке, это ее волосы. – Он на секунду замолчал, а потом вдруг с размаху врезал кулак в стену. – Подонок!!! – Оторвав руку от стены, он прижал сбитые костяшки к губам.
Натка вдруг поймала себя на мысли, что она так хочет прижаться к этим окровавленным губам, утонуть в объятиях этого большого человека, закрыть глаза и больше ни о чем не думать. Она даже попыталась подняться.
– Прости, Нат, сорвалось. – Его голос отрезвил ее. – Ну вот, кухню тебе попортил. – Он вновь отвернулся к плите. – Что дальше?
Натка подавила в себе все так некстати взорвавшиеся эмоции, внутренне сама удивляясь: «А что ты хочешь, милая? – промелькнуло в мозгу. – Кроме работы у женщины в двадцать восемь лет должна быть полнокровная половая жизнь. А ваша светлость и не упомнит, когда в последний раз сексом занималась». Справившись с собой, Натка быстро закончила рассказ о событиях той страшной ночи.
– Маруся быстро в себя пришла, – продолжала Натка, закурив еще одну сигарету. Полная пепельница уже не вмещала окурки, но вставать не хотелось. Тогда нужно было бы приблизиться к Сереге, а отчего-то Натка побоялась это сделать. – И встал вопрос, где лечить Лерку. И тут как рояль в кустах, появились Кисловы. А кстати, Везунь, открой тайну, каким образом ты так быстро нашел Ольгу?
«И кем ты работаешь?» – хотела продолжить она. Этот вопрос часто возникал внутри их маленькой компашки, еще когда с Леркой все было в порядке. Даже лучший друг Сереги Петька не мог внести определенности. Точно знали, что он несколько лет работал на пекинском телевидении, но его контракт закончился года два назад. Где числился дружок впоследствии, ребята не знали.
«Ну, раз такая секретность, то скорее всего завербовали нашего Везуню славные органы!» – смеялась тогда Лерка. Это смахивало на правду. Сергей редко бывал на Родине, судя по подаркам, неплохо зарабатывал. Да и мать его не бедствовала. Но его лицо не мелькало в телевизоре, и фамилия не светилась на первых полосах газет как пишущего журналиста.
– Что такое придворная свита, знаешь? – выкладывая результат своих кулинарных трудов на большое блюдо, спросил Серега.
– Ну, в общих чертах, – осторожно ответила Натка.
– Так вот, я довольно долгое время был придворным журналистом. Освещал визиты великих мира сего в другие государства. Пресс-служба, ясно излагаю? – Натка кивнула, хотя мало что поняла. – Так вот, с тех пор у меня осталось много связей. Поэтому найти тетю Олю было не сложно.
– Почему же ты не возвращаешься в Россию, если все это в прошлом? – раскладывая шипящие куски по тарелкам, спросила Натка.
– Потому, что не к кому возвращаться, – тихо ответил Серега, но Натка его услышала. – Ладно, подруга, о себе я расскажу позже. Давай хряпнем за встречу, и ты договоришь до конца.
Натка согласилась. На столе все из той же сумки материализовалась бутылка хорошей водки и пара высоких рюмок. Под такую прекрасную еду крепкий напиток летел белым лебедем, и все казалось уже не таким обреченным и ужасным. За окном застыла чернильная темнота, и через приоткрытое окно вырывался наружу сигаретный дым, впуская в прокуренную кухню свежесть зимней ночи.
– Не дрейфь, подруга, – разливая еще по одной, сказал Серега. – Все будет хорошо. Не тот человек Валерия Пересветова, чтобы сдаться. Очнется, дай срок. Жаль только, что замочили, судя по всему, братки Радьку.
– Ах, тебе его жаль? – пьяно удивилась Натка.
– Только потому, что они это сделали первыми, – оправдался Сергей, опрокидывая рюмку в рот. Крякнул, отдышался и продолжил: – Я бы эту гадину своими бы руками задушил. Разыскал и уничтожил. – Он скрипнул зубами. – Господи, ну как же так, Натка? Что за судьба у Лерки? Это же ад, а не жизнь!
Он уронил голову на руки, и Натка увидела, что его большие плечи затряслись.
– Ладно, Везунь, чего ты, дуралей! Вот вы какие мужики. Слабый пол! – Она обняла его, прижав вихрастую голову в себе.
– Натка, ну почему, почему у меня не было денег на операцию Сони! – сквозь сухие слезы пробубнил пьяный Сергей. – Ведь я сам! Сам разыскал его и привез к ней домой! Ты помнишь, на Новый год! Все, все было бы по-другому! И моя жизнь не была бы такой бессмысленной и дурацкой! Это я, я во всем виноват!
– Серега, ну что ты, успокойся! – Она гладила его плечи, шею, щеки, не могла остановиться. – Чушь говоришь!
Он вскинул голову, и его воспаленные глаза оказались так близко. Они на секунду замерли. Стало так тихо, будто время остановилось, только мерно капала вода из плохо закрытого крана. Натка впилась в его губы, и он неистово ответил на ее поцелуй, словно хотел передать ей всю свою боль и отчаяние, одновременно выпив ее усталость и беспомощность.
– Натка, я должен сказать... – Сергей с видимым усилием оторвался от ее губ.
– Нет, нет... – лаская его шею, прошептала она. – Ничего не говори, ничего не хочу знать. Я устала, я так устала...
Они любили друг друга с такой страстью, с такой бешеной отдачей, словно ждали этого многие годы. Так казалось Натке, когда она снова и снова взлетала на вершину наслаждения.
Никогда, ни с кем ни до, ни после этих двух дней абсолютного, неповторимого, необъяснимого блаженства не было Наталье Баскаковой так хорошо и спокойно. Так органично и так до боли отчаянно. Всей своей кожей, все женской сущностью Натка понимала, что будущего у них нет, его не изменить, не исправить. Она не знала причины, даже не пыталась понять, отчего ей так невыносим конец его двухдневного пребывания. Они почти не говорили, повинуясь какому-то молчаливому соглашению ничего не обсуждать – ни прошлого, ни будущего, ни настоящего. «Важно, что здесь и сейчас, а после разберемся», – так любила говорить Лерка. И Натка наслаждалась этим «сейчас» двое суток, забросив работу и отключив все телефоны.
Но всему хорошему приходит конец.
Сергей вышел на кухню, и они сели попить кофе перед выходом. Он был гладко выбрит, серьезен и как-то по-особенному собран.
– Нат, я должен объяснить... – Он прямо посмотрел ей в глаза.
– Не надо! – Она коснулась его губ. – Все в порядке, парень. Что было, то только мое.
– Тогда краткая справка из моей жизни. Я женат, у меня двое детей, девчонки-близняшки двух лет. Живу в Германии, работаю на местном телевидении. Получаю приличное жалованье и имею все блага, какие только возможны у преуспевающего иммигранта.
– Ты счастлив?
– Нет. – Сергей ответил сразу, даже не задумываясь.
Натка молчала. Почему-то сообщение о супружестве Сереги никак ее не тронуло. Странно, по идее именно это должно было поставить все точки над i. Возможно, именно это и являлось объяснением какой-то безысходности их сумасшествия. Но нет, ничто не дрогнуло.
– Ты не спросишь, почему? – Сергей не прятал глаза, все так же прямо глядя на нее.
– А надо?
– Ты же мой друг, забыла? – усмехнулся Он.
– Нет, я никогда этого не забывала.
Чувство необъяснимого беспокойства, какой-то назойливо мешающей тревоги захлестнуло Натку с головой. Предчувствие того, что если она сейчас узнает, почему Серега несчастлив, что-то сломается. Что-то хрупкое и драгоценное, что никак не должно рушиться. Просто не имеет права. Но Натка видела, что он ждет. Ждет ее короткого вопроса. Именно потому, что доверяет. Другу, товарищу, близкому человеку. Она собрала все, что осталось от ее воли, и четко произнесла:
– Почему?
– Потому, что я бегу от себя. А бегу, потому что всю жизнь люблю Лерку.
Хо-о-п! Живот скрутило, сердце подпрыгнуло и ударило в гортань. Ну, вот и все! Вот оно то, что не отпускало, не давало полностью расслабиться и забыться в этом иллюзорном мире, где они принадлежат друг другу. Не жена и не дети являлись препятствием между их душами и телами, а верная, добрая, родная, единственная на всем белом свете подруга! Лерка, та самая Лерка, из-за которой она не спит ночами, улаживает ее проблемы, возится с ее многочисленными родственниками. И эта самая Лерка крадет единственное, что хотя бы мысленно могло принадлежать ей. Значит, эти двое суток он любил не ее, Наталью Баскакову. Натка была просто как олицетворение Леры, как человек, который настолько ей близок, что на мгновение могло показаться, что на месте Натки другая, любимая и неповторимая. Чувство жгучей обиды захлестнуло Натку. Так было в детстве, когда обидно до злых слез. Натке казалось, что она взрослая, современная женщина, лишенная всяких предрассудков. Но нет, она такая, как все – из кожи и плоти, с душой и сердцем. И эти душа и сердце в данный момент возненавидели и Серегу и Леру.
«Но стоп! – охладила свой праведный гнев Натка. – Разве он не пытался что-то сказать? Ведь я сама сказала, что не желаю ничего знать. Вот и получила по морде! И поэтому сейчас не имею я никакого права хоть что-то сказать, хоть намекнуть об обмане и бесчестности».
Видимо, вся буря эмоций отразилась на лице Натки, пока она все это прокручивала за несколько секунд.
– Нат, поверь, все это не касается того, что здесь произошло. – Сергей для убедительности обхватил руками ее лицо. – Ты мне веришь? – Он пытливо заглянул ей в глаза.
Сколько открытости, честности и в то же время какого-то детского испуга читалось в его взгляде, что Натка просто не могла не поверить.
– Верю, Везунь, конечно верю. – Она засмеялась и сняла его ладони со своего лица. – Все в порядке. Просто я теряюсь, что тебе сказать на твое заявление, кроме того, что мне жаль. Тебя, Лерку и вашу жизнь.
Ей хотелось добавить: «И себя в том числе», – но это было лишнее.
– И ничего нельзя изменить, – печально продолжил Серега. – Ладно, мой друг, мне пора! Проводишь?
Натке меньше всего сейчас хотелось провожать его в аэропорт, но он мог истолковать ее отказ по-своему. Да и что, собственно, произошло? Банальный секс от отчаяния и одиночества. Плохо, конечно, что со старым другом, но современные люди должны быть выше всяких предрассудков. Ну, случилось так, что ж поделаешь.
– А как же может быть иначе? – Она улыбнулась и вызвала такси.
Пока ждали машину, болтали ни о чем.
Доехав до аэропорта, Серега сказал, что дальше провожать его не надо.
– Езжай обратно, а то тут местные водилы обдерут как липку. Шеф, доставишь даму обратно, – и он протянул несколько купюр.
– Без проблем. – Водила быстро спрятал деньги.
– Ну, пока, Натка. Я буду звонить. – Он чмокнул ее в щеку и захлопнул дверь.
Машина тронулась. Но через секунду Натка попросила тормознуть. Выскочив, она пробежала несколько метров до Сергея, который так и стоял на ступеньке входа в аэропорт.
– Сереж, а зачем ты приезжал?
– Я приезжал к другу. – Плечи чуть вздернулись. – К тебе.
– Ты получил то, что хотел?
– Вполне. Я излил душу, и стало легче. Потребительское отношение, я понимаю. И если честно... – Он бросил свою сумку и порывисто обнял ее. – Прости, Натка.
– Ты сделал все правильно. Мы же друзья. – Она похлопала его по спине.
Водила нетерпеливо загудел в клаксон. Они еще раз расцеловались, Натка села в машину и уже не оглядывалась назад. Такси рвалось в Москву, успешно объезжая пробки, и старый, все понимающий водила вроде и не обращал внимания на свою пассажирку, которая в голос, не стесняясь, рыдала, утирая глаза тонкими кожаными перчатками.
...Сейчас в уютной, теплой машине Натке вдруг стало холодно и промозгло. Все эти месячной давности воспоминания, которые не отпускали ее ни на минуту, казались нереально четкими. Словно когда-то она посмотрела видеосказку, где всем было хорошо, а потом пленка оборвалась и некто на ходу придумал печальный финал. Лерка пришла в себя! Натке бы радоваться до сумасшествия. Но почему, почему наворачиваются предательские слезы и глаза щиплет растекающаяся тушь?
Неужели банальный секс с красивым парнем может перечеркнуть такие давние и близкие отношения? А может, не только в физиологии дело? Может это... любовь? Та самая, из-за которой Натка столько лет одна и ее холодную постель редко кто согревает. А если так, то родная подруга – тривиальная соперница! Так неужели чувство соперничества, которого и не существует на самом деле, разве что только в Наткиной голове, может стать причиной затаенной досады, что Лерка выздоровела?
«Нет, так не должно быть, это неправильно, чудовищно и мерзко! Лерка – подруга! На все времена! И никто, ни один человек в мире не сможет сломать эту дружбу. И если придется принести в жертву мое сердце, значит я это сделаю!» Только как, как уговорить это сердце замолчать? Как признаться самой себе, что болезнь подруги освобождала для нее, Натки, место около Везуни? Ведь не трудно представить, что каждый его приезд в Москву, продолжение этих удивительных отношений имеют место быть. Натка чувствовала, что это возможно, если бы... Если бы Лерка не пришла в себя!»
– Мы приехали, девушка, – осторожно сказал водитель.
Натка вскинула голову. Они стояли около ее подъезда. Она полезла за кошельком. Пожилой водитель, совсем как тот, что месяц назад подвозил Натку из аэропорта домой, развернулся, и участливо протянул бумажную салфетку.
– Не стоит так убиваться, дочка. Жизнь полосата. Пройдет немного времени, и все образуется.
Натка удивленно посмотрела на салфетку, а потом уставилась в зеркало заднего вида. Все лицо было в слезах и подтеках туши. Она с благодарностью взяла салфетку и кое-как вытерла лицо.
– Эх, батя, если бы все было так просто, как ты говоришь, – печально усмехнулась Натка, попрощалась с водилой и вышла.
Она по детской привычке вскинула голову к своим окнам. За стеклами горел свет и чьи-то головы отбрасывали тени. «Боже, это же Петька с Тиной». Натка помчалась по лестнице. Упиваясь своей бедой и самобичеванием, Натка забыла про друзей и про то, что они ее ждут и волнуются.
По дороге она выдернула из кармана дубленки сотовый. Ну конечно, она забыла врубить громкий звонок! Уходя на операцию, Натка всегда отключала сигнал мобильного телефона. И теперь в окошке пульсировала надпись «Неотвеченный звонок».
– Натка, ну так не делают! – пробубнил Петька, как только она распахнула дверь. – Мало того, что за три дня мы видели друг друга десять минут, так в последний вечер перед отъездом ты вваливаешься домой в ночь-полночь.
– Мы уже билеты поменяли! – радостно сказала Тина, помогая Натке снять дубленку. – Петька на Ленинградский в восемь сгонял, так что ты его не слушай. Поедем на утреннем, не развалимся.
– Ребята, у меня потрясающая новость, после которой вы меня тут же простите! – бодро сказала Натка.
– Это ты поэтому вся зареванная, словно всех родных похоронила? – все так же ворчал Петька.
– Это – от радости, – заявила Натка и выложила новость про Лерку.
– Ура!!! – заорали ребята. – За это стоит выпить!
К великому удивлению Натки, стол в кухне ломился от всяких вкусностей, и Натке стало стыдно. Ну, вот, хотела сделать ребятам отходную, а получилось, что друзья сами все организовали. На это заявление Петька шутливо дал Натке подзатыльник, а Тина театрально поджала губы.
– Глупости не говори!
Натка в красках рассказала о Лерке.
– Ну, теперь можно вздохнуть с облегчением, – резюмировал Петька. – Эх, жаль не успеем к ней заскочить.
