Текст книги "Награда Бога"
Автор книги: Татьяна Губина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
Натка передернула плечами. Никто, никогда, тем более Лерка, не узнает, сколько ей стоит до сих пор душевных сил встречаться, общаться, спать с человеком, который никогда не будет с ней.
Для Натки Баскаковой любить – это значит все. А вот любить Свята она и не могла. Сколько раз она давала себе клятву, что разорвет отношения с аспирантом, но тут же всплывало измученное токсикозом лицо подруги, сияющие глаза Маруси и Анечки при получении очередного подарка, и принятое решение откладывалось на неопределенный срок. А встречаться со Святом становилось все тяжелей и тяжелей, поскольку он был действительно классный. Ах, как она боится дать волю чувствам! Нельзя! Ведь она знает, что рано или поздно все кончится, а биться головой о стену впоследствии ей не очень улыбается. Но сердцу не прикажешь, и поэтому чем меньше Свят был в Москве, тем больше это устраивало Натку. С глаз долой – из сердца вон!
– Сложно все, Тин, – ответила наконец Натка. – Одно могу сказать: без моей помощи Лерке совсем было бы худо. А я сейчас могу ей помочь только посредством встреч с аспирантом.
– А тебе не кажется, что ты продаешь себя? Пусть даже из благородных побуждений. Только не обижайся! – Тина взяла ее за руку.
– А чего уж тут обижаться, когда факт налицо, – горько усмехнулась Натка. – Одно могу сказать, что с несимпатичным мне человеком я не легла бы в койку даже если бы Лерка подыхала с голоду. Скорее я бы бросила институт и пошла бы работать медсестрой. А так все сошлось. Как говорится, приятное с полезным. Хотя вариант с работой не за горами.
– Это почему?
– Потому что еще год, максимум полтора – и мой аспирант уплывет из моей жизни, будто его и не было, – туманно объяснила Натка, открывая дверцу машины.
– Уедет за границу кромсать западные животы? – предположил Петька, который слышал весь разговор.
– Да нет, Петро. Просто жениться. – Натка отбросила окурок и крикнула; Шурику: – Ну что, все упаковали? Поехали! – и села в машину.
Тина порывисто вздохнула, а Петька печально развел руками. Они сели на заднее сиденье, и машина тронулась. Натка отвернулась, чтобы никто не видел, как она украдкой смахивает слезы с длинных ресниц.
Лерка осторожно взяла на руки теплый кулечек. Из пеленок на нее смотрело маленькое личико. Толстенькие щечки, крохотный ротик и неожиданно большие, широко распахнутые ярко-синие глаза, которые удивленно уставились на Лерку, словно говоря: «Ну, надо же, какая ты, мама. Девять месяцев тебя слушала, а вот видеть не приходилось».
– Ну, здравствуй, малышка, – прошептала Лерка, захватывая губами мягкие пальчики. – Добро пожаловать в этот мир.
– Мамаша, кормить-то собираешься? – Грубый окрик няньки заставил вздрогнуть. – Орет целыми днями! Голодная вечно. Молока, что ли, нет?
– Мало совсем, – прохрипела Лерка. Сильно болело горло. То ли оттого, что интенсивно дышала при родах, то ли воды холодной глотнула.
– А ну-ка, вынь сиську! – приказала нянька.
Лерка распахнула застиранную больничную рубашку. Нянька тренированным движением захватила левую грудь и больно сжала большими пальцами. Из соска потекла мутная жидкость.
– Э-э-э, деваха, титьки – с арбуз, а молока не будет! Молозиво одно! – покачала головой нянька.
– Почему? – удивилась Лерка.
Бабушка говорила, что у мамы молока было – залейся, да и она отца чуть ли не до трех лет кормила. Грудь у женщин рода Пересветовых всегда была гордостью. И по красоте, и по вскармливанию отпрысков.
– А так, – по-своему объяснила нянька. – Вы, бабы, дуры! Думаешь, раз грудь к полу гнет, значит молока море разливанное. Не-а, не быть тебе кормящею. Поверь опыту!
Лерка расстроилась, так как знала, что этой грубой, здоровенной бабище надо верить. Ибо под напускной грубостью у нее скрывалось огромное доброе сердце. У самой детей трое, да еще троих отказников взяла и до сих пор в роддоме работает, уж сорок лет. Про няньку Грушу ходят по роддому легенды.
– А что же делать? – расстроилась Лерка.
– Молочную мамку найдешь, – отрезала нянька. – Или смеси сейчас разные. Только импорт этот вшивый не бери. От него поршой девка покроется. Когда выписываться будешь, я тебе список накропаю, какой кормежкой можно сейчас деток кормить.
Малышка сморщилась и захныкала. Лера неловко попыталась дать ей грудь.
– Ну, чо ты ей тычешь! – возмутилась нянька. – Вот так надо. – Она ловко вставила сосок в ротик девочке, и та зачмокала. – Хоть и без молока, но к матери привыкнуть должна. Пусть пустышку пососет, а я через минут пять твою деваху к Надьке из десятой палаты приложу. А то я ее доить уже замучилась, – с тем она и ушла.
Худющую Надежду с раздутыми от молока грудями Лерка уже видела. Бедная женщина мучилась каждое кормление, поскольку молока приходило в три раза больше, чем мог съесть ее мальчишка. Поэтому Надька бродила по коридору и просила помочь ей сцедить молоко. У самой аж мозоли на руках уже образовались и грудь вся в синяках. Нянька Груша, когда была свободна, «доила Надьку» до последней капли.
Ровно через пять минут нянька появилась на пороге и выхватила малышку из рук Леры.
– Как девку-то назвала?
– Софьей.
– Ой, имя какое-то еврейское, – хмыкнула нянька. – Ну-да ладно. Почапали, Сонька, жрать, а то мамаша голодом уморит.
У Лерки от обиды навернулись слезы.
– Ладно-то сырость разводить! – прикрикнула нянька. – Через два часа снова принесу, не бойсь! Не ты первая, не ты последняя! Бывает! Ох, ну дуры девки! – Она еще что-то ворчала, но за закрытой дверью уже ничего не было слышно.
Лерка немного успокоилась. В конце концов, она все равно не смогла бы кормить Сонечку, поскольку они с бабушкой договорились, что ровно через неделю Лера выйдет на работу. Так что, может, все и к лучшему. Не надо грудь перетягивать, и мастит Лерке не грозит. Она закрыла глаза.
Милая бабушка! Что бы Лерка без нее делала?! Все девять месяцев беременности Фаина не давала Лере приближаться к плите или ходить по магазинам. А с девочками Лера только выходила гулять да отводила утром в садик. Фаина успевала везде. И в квартире абсолютный порядок, девочки сыты, обстираны. Ни разу бабушка не пожаловалась. Опыт жизни с мужем пригодился Фаине. Она так выстраивала свой день, что не оставалось ни одного несделанного дела.
Конечно, очень помогала Натка. Она купила автоматическую стиральную машину, микроволновую печь и еще всякой разной техники. Лерка пыталась ей всучить хоть какие-то деньги, но Натка состроила такую мину, что у Лерки отпала охота что-то доказывать подруге. Только денег больше не брала. Это было единственное, что отвоевала Лера. В конце концов, она успешно работала в юрфирме, Саввушка, несмотря на ее пикантное положение, давал ей сложные перспективные дела, и собственные деньги водились в карманах Лерки. И она уже не отказывалась от «благодарности» по успешному окончанию дел своих клиентов.
Поэтому Лерка гордо не принимала денег от Натки. Та и не спорила. И Лерка знала, почему. Просто Натка пошла другим путем. Она давала денег Фаине. Хотя и одна и вторая с возмущением опровергали сей факт.
Лерка улыбнулась. Господи, вот послал же Господь подругу! Иногда ей казалось, что у них с Наткой какая-то телепатическая связь. Только Лера подумает о подруге, она ту как тут. Это несмотря на сложную учебу. Натка отличница, любимица всех педагогов. Когда-нибудь, Лерка в этом была абсолютно уверена, Натка откроет свою клинику и будет самым востребованным доктором в стране.
Но в последнее время Лера тревожилась насчет душевного состояния Натки. Вроде веселая, стремительная, а в глазах – вселенская скорбь!
– Натка! – не раз спрашивала Лера. – Что у тебя на личном фронте? Со Святом поругалась?
– С чего ты взяла? – удивлялась подруга. – Скучаю просто, он в Париж укатил, на симпозиум биологов.
Но Лерка чувствовала, что все непросто. Но зная подругу столько лет, понимала, что спрашивать бесполезно. Сама расскажет, когда время придет. Правда, Лерке от этого спокойней не становилось. «Все, – решила она, поворачиваясь на бок. – Выйду из роддома и прижму ее к стенке. В конце концов, сыграю на том, что я молодая мамаша и если она не хочет, чтобы у меня была постродовая депрессия, пусть все выкладывает как на духу!»
Раздалась тихая трель сотового телефона. Натка насильно всучила аппаратик Лерке и даже добилась разрешения главврача.
– Привет молодым мамашкам! – Веселый голос Натки звонко звучал в телефоне.
– Ох, легка на помине, – тихо проговорила Лера.
– Тебе не обо мне сейчас думать надо, а о дочке. Кстати, как назовешь?
– Сонечкой.
– Фаина! – проорала куда-то Натка. – Твою правнучку звать Софьей! Не иначе Лерка тебе потрафить решила! Иудейским именем дочь назвала!
– Уймись, несчастная! – улыбнулась Лера. – У нас не одна русская царица такое имя носила! Загляни в историю!
– Да? – искренне изумилась Натка. – А я, наивная, думала, что Софья – это еврейское имя. Ну, да бог с ним. Тебе что покушать привезти?
Лерка вздохнула. Натка каждый день столько провианта ей таскала, что нянька уже взмолилась – некуда в холодильник пихать, все вываливается.
– Передай своей ненормальной подруге, – ворчала нянька, – холодильник рассчитан на троих мамаш, а тут только твой харч! Пусть поменьше таскает.
Лерка передала, но Натка поняла по-своему. Теперь она носила сумку для Леры и вторую – персонально для няньки Груши. Та чертыхалась, но унять Натку Баскакову не под силу даже такой личности, как нянька.
– А ты чего у нас делаешь? – решила Лерка незаметно перевести тему с еды.
– Я борюсь с твоей бабкой! – рассмеялась Натка. – Она мне не дает окна вымыть. Говорит, что холодно.
Лерка усмехнулась. По части наведения чистоты Натка и бабушка постоянно соперничают. Бабушка просто любит чистоту, а у Натки на этом пунктик. Если бы у нее было больше времени, она драила бы свою квартиру раз в два часа. Но учеба в институте дает возможность будущему доктору мыть полы лишь утром и вечером. И слава богу, а то Вера Николаевна ворчит, что линолеум придется менять. От столь рьяного усердия дочери в нем скоро появятся дырки. Фаина в этом смысле поспокойнее, но окна в квартире моет раз в месяц. Кстати, как раз перед Леркиными родами и вымыла. Зачем же снова морозиться?
– Ты глупая овца! – отрезала Натка, когда Лерка осторожно высказала данную мысль. – Соньку привезут через пять дней! В квартире должна быть полная чистота и стерильность! Так что я закругляюсь, пойду шубу надену и буду ваши стекла драить!.. Ой, ну ты гляди, она уже на подоконник взобралась! – вскрикнула она. – Фаина, немедленно слазь оттуда!.. – И Натка отключилась.
Лерка положила телефон в тумбочку и задумалась. Как все-таки меняют людей обстоятельства. Если бы Лерке кто-нибудь хотя бы пару лет назад сказал, что бабушка позволит называть ее на ты и по имени, она рассмеялась бы тому в лицо. Бабуля всегда кичилась своей воспитанностью и культурой и некую американизированность в отношениях между взрослыми и молодыми людьми не принимала ни в каком виде. Но под грузом возникших проблем последних месяцев Натка как-то совсем естественно перешла с бабулей на ты, а потом и по имени стала называть. И Фаина проглотила! Даже вроде и не заметила. Правда, Петька и Тина не позволяли с ней такой фамильярности, решив, что данная привилегия касается лишь Натки. Но все одно – это нонсенс.
– Кто тут Лера Пересветова? – раздался от двери тоненький, какой-то измученный голосок.
– Я. – Лерка приподнялась на койке.
В проеме двери стояла Надька-кормилица. Больничный выцветший халат болтался на ней, как на вешалке, но даже его не хватало, чтобы прикрыть выпирающую грудь.
– Здравствуйте. – Надька прошла и присела на краешек Леркиной кровати. – Я поблагодарить вас пришла.
– Вы? Меня? – Лерка округлила свои глаза. – Что вы, это я вам так благодарна! А то моя Сонечка совсем голодная!
– Господи! Как это чудесно! – Надька всплеснула руками. – То есть это не чудесно, конечно, вернее...
Лерка улыбнулась.
– Я поняла, не трудись.
– Ну, да я хочу сказать, что твоя девчонка просто спасение для меня. Так хорошо кушает. А мой... Вот мои первые дети...
И потекла извечная беседа всех молодых мамаш. От поноса до красной сыпи на ручках. Оказалось, что сынишка у Надежды уже третий. Первые девочки-близняшки, – мамина отрада. Но муж очень хотел сына.
– Он сказал, что если рожу пацана, озолотит.
– Ну и как, начал уже озолачивать? – вклинилась женщина на соседней койке. В больницах такая скука, поэтому все принимают живое участие в любых разговорах.
– Да нет, не получится пока, – махнула рукой Надька. – Он год назад в такую аварию влетел, ужас. Хотя совсем не виноват был. Но у того мужика, что нашу машину раскурочил, такая адвокатша была зверь прямо! Мало того, что нашу машину пришлось продать и новую купить, еще Валька в такие долги влез – до сих пор никак не расплатимся.
– Вот сволочь! – возмутилась соседка. – Все они, эти адвокаты, лишь бы свое урвать!
Надька с женщиной стали обсуждать тему продажных непорядочных служителей Фемиды и о Лерке как бы забыли. Лерка же вжалась в койку и не шевелилась, боясь даже вздохнуть. Отчего-то стало тревожно.
– А тут я еще как раз забеременела, – продолжала Надька.
– Чего ж рожать-то решилась? – изумилась женщина. – Долги бы отбили, вот тогда и...
– Так-то оно так, но после девчонок у меня проблемы были, поэтому доктора сказали, что, может, больше детей и не будет. Так что мой крылатый мальчик приказал рожать. – И она гордо улыбнулась.
– А почему крылатый? – вновь удивилась соседка.
– А он у меня летчик-международник, – пояснила Надька. – Хороший у меня муж, заботливый, верный. А как девчонок любит!
Хо-о-оп! Сердце стукнулось о гортань и стремительно покатилось в живот. Муж Надьки и есть тот мерзкий Валентин! И кормила сегодня Надежда дочь своего милого заботливого мужа! А девчонок он любит! Еще как любит! Только повзрослей!
– Ой, заболталась я совсем, вам же отдыхать надо. Вон Лерочка вся побледнела даже. – Надька встала. – Ты не переживай, Лер, я твою Сонечку покормлю еще пару дней, а уж потом я с сынишкой выписываюсь. Кстати, а ты где живешь? Не в Измайлово?
– Нет, – прохрипела Лера.
– Жаль, а то бы я тебе молоко сцеженное отдавала, – вздохнула Надька. – Свое-то лучше всяких смесей. А так все придется в сортир спускать. Ну, пока, девчонки!
Надька открыла дверь и вышла.
Счастливая. Нас же только в пятницу отсюда выпустят. Ох, еще пять дней тут париться, – сокрушалась словоохотливая соседка.
«Господи, спасибо тебе, что именно в пятницу, а не в среду! – мысленно молилась Лерка. – Хороша бы я была, если бы в день выписки столкнулась с Валентином. Это же надо попасть именно в этот роддом!»
На сотой больнице настаивала Вера Николаевна. Она с рук на руки передала Лерку своей однокурснице милой Светлане Григорьевне, которая все девять месяцев наблюдала Лерку, а в ночь родов примчалась и сама приняла Сонечку. Но кто же мог подумать, что жена Валентина будет рожать именно в это время, именно в этом роддоме! Мистическое совпадение! А может, все-таки она ошиблась и это не тот Валентин? «Надо спросить ее фамилию», – решила Лера.
Но спрашивать не пришлось. Вечером, когда разносили малышей на кормление, Лерка замешкалась в душевой и подошла к палате чуть позже. Выслушав ругань няньки по поводу того, где она шляется, Лерка с извинениями протиснулась в дверь мимо большой каталки, где лежали спеленатые младенцы. Самый крайний малыш вытащил ручку, на которой болтался кусок рыжей клеенки. На ней большими буквами, размашисто было написано: «Шестакова Надежда Алексеевна». Детей определяли по имени матерей.
Перед глазами вспыхнула картинка документов: «Истец – Радов Вадим Сергеевич, ответчик – Шестаков Валентин Петрович». Все сомнения отпали в ту же секунду. Неожиданные слезы застили глаза, горло сдавило, и все поплыло. Лерка схватилась за поручень каталки.
– Ты что творишь, безумная! – заорала нянька.
– Простите, голова закружилась, – пролепетала Лерка.
– Не надо париться в душе! – ругалась нянька. – Намываются-намываются, будто у нас тут бомжатник какой! Нет, бабы дуры!
Лерка доползла до койки и рухнула на постель.
– Эй, Пересветова, тебе что, действительно плохо? – Нянька склонилась над Леркой с Сонечкой в руках. – Смотри, я тебе девку кормить не дам, ежели сопли не подберешь.
– Нет-нет, я уже в порядке. – Лерка смахнула слезы с глаз. – Дайте пожалуйста. – И она протянула руки. Нянька хмуро на нее глянула, но все-таки отдала девочку.
Лерка порывисто обняла дочку. «Никто нам не нужен, Сонька, мы и так справимся. Зачем нам такой папаша? Мерзавец и обманщик. Все у нас будет хорошо». Лерка тихо шептала, целуя крохотные пальчики. Девочка, словно услышав мамины слова, распахнула глазки и вдруг улыбнулась.
– Ой, ты гляди, улыбается! – гаркнула нянька. – Бывает же! Ну, держись, мамаша, девка будет смешливая, болтушка-хохотушка!
Лерка смотрела на дочку и думала, что это прекрасно. Значит, будет оптимисткой. Это лучше, чем хмурый и печальный человек.
Три дня пролетело незаметно. В среду была большая выписка. Лерка лежала и читала потертый томик Митчелл «Унесенные ветром». Она еще с детства обожала эту книгу, особенно стойкий характер главной героини. Порой, особенно в последние несколько лет, Лерка вполне реально отождествляла себя со Скарлетт О’Хара. Из-за этой книжки она даже поругалась с нянькой, которая кричала, что в послеродовых палатах книги держать нельзя. Лерка книгу спрятала, а сама тайком читала. Больно скучно просто так лежать.
Дверь резко распахнулась, и в палату вошла Надька. Длинные волосы забраны в пучок, на лице макияж. Вся такая солидная и взрослая. Теперь было видно, что ей тридцатник. А без косметики Надька выглядела намного моложе.
– Лер, я выписываюсь. Вот, я тебе все-таки телефончик написала. – И она вложила маленький листок между страниц книги, что держала в руках Лера. – Вдруг все же решишь молоко забирать. Ну, девчонки, счастливо! – Надька помахала всем рукой и исчезла за дверью. Лерка даже не успела попрощаться.
Зазвонил сотовый, и Лера долго разговаривала с Везуней, которого было плохо слышно. Из всего разговора она только поняла, что он где-то на Севере, вернется не скоро и что он сердечно поздравляет ее с рождением дочери. И еще что-то про крестины и крестного папу. Лерка кое-как поблагодарила и отключилась. Про записку в книге она начисто забыла.
– Лерка! Лерка! – В проеме двери показалась голова соседки по палате. – Выйди глянь в окошко. Надьку муж приехал забирать. Такой красавец!
Окна во двор, куда подъезжали машины счастливых отцов, были в коридоре. Повинуясь какому-то непонятному чувству, Лерка соскочила с койки и прошла в коридор, где уже стояли многие мамаши.
Валентин был великолепен. В зимней летной форме, в фуражке, высокий, счастливый. В руках он держал сынишку, завернутого в ярко-синее одеяло, и за огромными голубыми бантами было не видно личика младенца. Трое мужчин в такой же летной форме обступили Валентина и пытались разглядеть наследника своего друга. Валентин что-то возбужденно говорил, Надежда смеялась. Цветы, воздушные шарики – все напоминало о празднике.
– Счастливая. – Соседка Леры по палате порывисто вздохнула. – А мой-то даже вялой гвоздики не принесет.
– Почему?
– А ему все по барабану, – отмахнулась женщина. – Спасибо, если вообще приедет, пьянь подзаборная.
Лерка пожала плечами. Зачем тогда рожать от такого? Но додумать она не успела, поскольку Надька повернулась к корпусу и замахала букетом цветов, прощаясь с больничными подружками. Женщины замахали ей в ответ, и тут Валентин поднял голову. На секунду их глаза встретились. Улыбка сползла с его лица. Лерка отпрянула.
– Ты чего, опять голова закружилась? – Соседка обеспокоенно заглянула ей в лицо.
– Да, чего-то нехорошо, – ответила Лера и отошла от окна.
Поверх голов, привстав на цыпочки, она еще раз осторожно взглянула вниз. Валентин заливисто смеялся, обнимал жену свободной рукой, и они вместе вновь склонились над большим кульком. «Показалось!» У Лерки отлегло от сердца. «Так тебе и надо, нечего на чужое счастье смотреть, да и спать с чужим мужем не стоило», – ругала она себя. Хотя никто ей не говорил в ту апрельскую ночь, что парень, которому она впервые отдалась, отец семейства.
– Пересветова! На выход! – гаркнула нянька.
Лерка взяла в руку большую сумку и, распрощавшись с соседками, спустилась вниз.
– Так, давай переодевайся, – скомандовала нянька. – А я Соньку красиво запакую. Тут твой мужик вещички привез. Красота, я таких и не видела.
– Кто привез? – не поняла Лера, натягивая джинсы.
– Муж твой.
Лерка решила, что нянька что-то путает. За ней приехали Натка, Тина и бабушка. Натка уже обзвонилась вся.
– Ну, готова? – Нянька взяла на руки Сонечку.
Ярко-розовый конверт с веселыми зайчиками и мишками, бантиками и ленточками, светился своими атласными боками. Головка девочки была прикрыта капюшончиком, поэтому все личико было видно.
– О как придумали, буржуины, все наружу, – удивлялась нянька. – А то пока в кружевах лицо найдешь, употеешь. Крутой у тебя папашка, девулька моя. – И она чмокнула Соньку в нос. – Ну, мамаша, почапали.
Она ногой толкнула дверь и, как только вышла в холл, зычно крикнула:
– Ну, который из вас Пересветов будет?
Лерка уже хотела было одернуть бабищу, но тут высокий густой голос выкрикнул:
– Я буду!
Лерка в удивлении повернула голову и увидела Везуню. Он, словно огромный медведь, в красном альпинистском пуховике разрезал толпу встречающих родственников, выставив вперед большой букет с разноцветными тюльпанами – самыми любимыми цветами Лерки.
– Ну, папаша, принимай дочу! – Улыбающаяся нянька протянула Соню.
Серега засуетился, сунул Лерке букет, потом зачем-то полез в карман.
– Господи, ну все папаши одинаковые! – Нянька даже языком прищелкнула от возмущения. – Все как один идиоты! А вроде вполне солидный парень. Жену сперва поцелуй, вона она тебе какую красавицу народила. А потом и деньги суй!
– Можно подумать, уважаемая, что я каждый день дочь из роддома забираю! – рассмеялся Серега. – Не знаю очередности, простите, исправлюсь.
– Вот и слушай, что старшие говорят, – кивнула головой нянька.
– Ну, здравствуй, любимая. – Серега наклонился и поцеловал Лерку в щеку.
– Привет, мой дорогой, – подыграла Лерка.
Серега осторожно взял Соньку и с интересом заглянул ей в личико.
– Привет, девчонка!
Натка, Тина и бабушка, пробравшись наконец сквозь толпу, обступили Серегу и начали ахать-охать.
– Ну, счастья тебе, Пересветова, – сказала нянька. – Года через три за пацаненком приходи.
– Постой, нянька. – Серега подлетел к ней. – Сколько за девочек берут?
– Ну, дурной парень, ей-богу!!! – всплеснула руками нянька. – Это тебе здесь что, базар? – Но потом смилостивилась: – Давай полтинник, и идите с Богом.
Исполнив положенную в таких случаях традицию, Серега расцеловал няньку, у которой от таких нежностей навернулись слезы на глаза. Потом схватил Лерку и потащил к выходу.
– А Соня где? – спеша за ним, спросила Лера.
– У Натки на руках, где ж ей еще быть. Пошли, нам еще фотографироваться.
Дома они оказались только через два часа. Подъехав к подъезду, они увидели Петьку и Тину. Петька держал в руках огромную связку воздушных шаров, а Тина каталась с горки вместе с Марусей и Анечкой.
– Приехали! Приехали! Анька, побежали сестренку смотреть! – звонко закричала Маруся и, схватив сестру за руку, помчалась к машине бабули.
– Манька, осторожней! – прикрикнула Фаина.
Петька, Тина и девочки заглянули в машину, где сидела Лера. На руках, укачанная поездкой, спала Соня.
– Здорово, мамаша, – прошептал Петька. – Ой, какая она маленькая!
– Ничего себе маленькая! – усмехнулась Лера. – Четыре с лишнем кило!
– Ну, для меня совсем крошка, – отмахнулся Петька, рассматривая личико Соньки.
– А мы делали праздничный стол, – гордо сказала Маруся, когда они всей гурьбой зашли в большой лифт.
Девочки наперебой стали рассказывать, как они помогали тете Тине готовить, а потом пошли в магазин за тортом.
– Мы решили погулять до вашего приезда, – словно оправдываясь, сказала Тина. – Поскорее хотелось крошку увидеть. – И она погладила щечку Сони. – Красавица.
– Серега, так, как ты оказался в роли моего мужа? – Лерка наконец задала вопрос, который так и вертелся у нее на языке последние два часа.
Из-за всей этой кутерьмы у нее не было возможности расспросить об этом друга в машине.
– О-о-о, подруга, это отдельная история! – рассмеялась Натка. – Короче...
Но двери лифта распахнулись, и радостный крик Маруси оборвал Натку на полуслове:
– Папа приехал!
Все вывалились на лестничную площадку и остановились в нерешительности. Около двери на большом чемодане сидел Алексей Пересветов и в упор смотрел на Леру.
– Валерия, где Лана?
Они сидели в маленькой комнате Леры. Отец – на стуле около стола, Лерка – на диване, поджав под себя ноги. Сидели, как в детстве. Только разговор был не о Леркиных шалостях и первой влюбленности. И отец за целый час, пока Лерка говорила, не проронил ни слова. За стенкой веселился народ, звучала музыка, а здесь было мрачно и тихо. Соня спала в красивой кроватке с шелковым балдахином и дышала так тихо, что Лерка с тревогой посматривала в ее сторону.
– Не дергайся, – выдавил из себя отец. – Они все так поначалу спят. Когда ты была маленькой, Ольга каждый час вскакивала, боялась, что ты умерла. – Бледная тень улыбки тронула его губы. – Ну, и что же дальше? – Жесткое выражение снова заняло свое место на лице отца.
– А собственно, и все. – Лерка пожала плечами. – Я работала, училась, очень помогала Натка и до сих пор помогает. Без бабули я просто как без рук. Ничего, справились. Вот теперь у нас еще и Сонька. Скучать не приходится, пап. И плакать некогда.
– Ты изменилась, Лера, – тихо сказал отец.
– А ты как хотел? – Горько усмехнулась Лера. – Ты меня не учил, как жить в такой ситуации. Так что приходилось все постигать самой.
– Значит, Света ни разу за год не позвонила, не привозила денег, не встречалась с дочерьми, свою квартиру продала и координат не оставила? – Отец глухо перечислял все эти действия, словно хотел еще раз осмыслить их.
– Пап, я все тебе сказала. – Лерка развела руками.
– А мои письма?
– Какие письма, папа? – удивилась Лера. – Хотя нет, знаешь, одно она мне передала.
Лерка вскочила и, открыв секретер, вытащила затертый конверт. Отец мельком на него взглянул и отшвырнул на пол.
– Это было первое. Потом я писал до востребования. Раз в месяц. Я узнавал – письма исправно забирали, как и деньги с ее личного счета. – Он схватил себя руками за голову.
Глухо, словно вытягивая слова из горла, он начал говорить о том, что посылал достаточно большие деньги, чтобы все его девочки и мать жили безбедно. Работа, которую ему предложили полтора года назад, была действительно настолько засекречена, что он не имеет права разглашать тайну до конца дней своих. Звонить он не мог, ему звонить было некуда. Но сотрудники, которые были проездом в Москве, пару раз привозили ему письма от жены.
Они утверждали, что находили ее по адресу и телефону, которые я им называл. Она писала, что все в полном порядке. Девочки растут, она работает, ты учишься, денег хватает. – Он помолчал, потом тихо продолжил: – И ждете меня.
– А так все и было, – иронично заметила Лера. – Она не погрешила ни на йоту. Девочки растут. Я учусь. Она, наверное, работает. И денег ей хватает. Она только забыла тебе сообщить, что твои дочери растут у меня и воспитывает их твоя мать. Мне, знаешь ли, надо было денег заработать на жизнь.
В Леркиной душе вдруг поднялась такая злость на отца. Как он мог? Как он мог допустить такое? Лерка уже не могла остановиться и вываливала на голову отца все, что накопилось за бесконечно длинные ночи, когда она корпела над учебниками или разбирала документацию очередного дела. Или когда сидела трое суток около кроватки Маруси, которая свалилась прошлой весной с гриппом. Как она унижалась перед врачами, чтобы они сделали Анечке операцию по удалению гланд без разрешения родителей. Отца не было в стране, а Лану она не могла найти. Только после того, как Натка сняла с пальца изумрудное кольцо и подарила врачихе, та смилостивилась. И так далее и тому подобное.
Но в какой-то момент Лерка остановилась. Отец низко опустил голову, и плечи его тряслись. Лерка в гневе и не заметила. Сонечка зашевелилась в кроватке. Лерка покачала ее, и та успокоилась.
– Ладно, пап, прости, – устало сказала Лерка. – Ты не виноват. Кто же знал, что все так выйдет? Теперь ты вернулся, и все будет хорошо.
Он поднял сухие воспаленные глаза и в упор посмотрел на дочь.
– За что меня наказал Бог, я знаю. А вот за что он испытывает так тебя?
– Бабуля сказала, что дети – это награда. Так что он меня наградил за что-то, – улыбнулась Лерка. – Все, папуля, пошли к столу. У нас сегодня праздник. У тебя внучка родилась.
– Ты иди, я через минутку. И позови бабушку. – Отец встал и повернулся к окну.
Лерка вышла. В бабушкиной комнате веселились. Маруся танцевала с Везуней рок-н-ролл, Натка о чем-то горячо спорила с Фаиной, а Тина с Петькой играли с Анечкой. Фаина перехватила взгляд Леры. Та кивнула ей на дверь своей комнаты. Бабуля отрицательно покачала головой. Натка, наблюдая всю эту немую сцену, наклонилась к Фаине и сказала несколько слов. Бабуля покрылась красными пятнами, потом сделала большой глоток вина из бокала и решительно поднялась. Когда она проходила мило внучки, Лерка задержала ее на секунду:
– Ба, поспокойней, ладно?
– Только ради тебя и девчонок, – бросила Фаина через плечо и скрылась в маленькой комнате.
– О-о-о, а вот и счастливая мама! Разрешите на танец! – Везуня подхватил Лерку, и они закружились в ритме быстрого танца.
К семи все разошлись. Везуня шумно расцеловал Лерку, обещая, как только вернется из очередной командировки, тут же окрестит Соню.
– Только посмейте без меня! – пьяно растягивая слова, погрозил он пальцем. – Если уж не настоящим, то буду крестным папкой. А это порой и лучше.
– Ладно-ладно, давай двигай, папка! – Петька шутливо подталкивал друга в спину. – Счастливо, Лерунь! – И они вышли на лестницу.
– Лерочка, если что понадобится – там с девочками погулять или в магазин, тут же звони. – Тина поцеловала Леру и крепко обняла. – Какая же ты счастливая. Я тоже хочу такую Сонечку.
– Тинка, дай срок, и все будет! – рассмеялась Натка. Она еле держалась на ногах. Еще за столом Лерка заметила, что подруга опрокидывает рюмку за рюмкой.
– Натка, ты пьяна! – воскликнула Лера, когда двери лифта закрылись за ребятами.
– То есть абсолютно! – Натка попыталась кивнуть головой, но не удержалась на ногах и хлопнулась на пол.
