Текст книги "Награда Бога"

Автор книги: Татьяна Губина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– Нат, а там никого из взрослых нет, – растерянно проговорил он. – Они что, одни что ли, на ночь остаются?

– Потом объясню, – хмуро отчеканила Натка. – Ты давай закрывай дверь, а я наверх пошла. Надо Лерке звонить. Надоело мне все это.

– А при чем здесь Лерка?

– Это ее сестры.

– Кто? – От удивления Везуня выронил свои железки.

Но Натка не ответила. Вошла с девочками в лифт и нажала кнопку своего этажа.

– Короче, Лер, Маруся сказала, – закуривая, проговорила Натка, – что они уже третий день одни. Светка им жратвы наварила и сказала, когда есть захотят, пускай разогревают. Дверь на ключ закрыла, телефон отключила и смылась.

– То-то я смотрю, что девчонок в сад с утра не водят! – вставила Вера Николаевна, – думала, может, ты их забрала.

– Она мне их не дает. – Лерка прижала ладони к лицу и расплакалась. – Господи, как же она могла их оставить? А если бы что случилось? Погодите! – Она встрепенулась. – А Дуська где? С ними же бабка оставалась!

– Дуська три дня назад загремела в больницу с белой горячкой, – мрачно проговорила Натка. – Допилась, образина немытая. Лер, что у вас происходит? Где дядя Леша?

Лерка утерла слезы и все рассказала.

– Слушай, Лер, так надо отцу все рассказать! – воскликнул Серега. – Это ж прям мексиканское мыло какое-то. Поверит, не поверит! Пусть приезжает и разбирается! Так ведь до гроба можно детей довести.

– А я могу все подтвердить, – сказала Вера Николаевна. – Ко мне прислушается. Я все-таки взрослый человек, и знает он меня не первый год.

– Хорошо, я позвоню ему. Но я хочу сестер забрать с собой. Ни дня больше с этой сукой не оставлю девочек! – Глаза у Лерки нехорошо заблестели.

– Лер, но у тебя никаких на них прав нет, – тихо проговорила Натка. – Мадам придет, устроит скандал, еще и моральные издержки за проникновение в квартиру потребует.

– Все равно! – упрямилась Лера. – Я, в конце концов, юрист. Эх, жаль, ментов не вызвали. Была бы у нас бумажка!

– Какие менты, Пересветова! – воскликнула Натка. – Нам детей надо было спасать.

– Да я понимаю, – вздохнула Лерка. – Только если бы у меня было подтверждение официальное, что дети были заперты одни в доме, да свидетели это подтвердили... Да что говорить, время уже ушло.

– Какая, говоришь, бумаженция нужна? – подал голос Серега. – Вы, девочки, забываете, что я – журналюга. А у нашего брата везде свои люди. И у ментов, и у братков.

– Кстати, это ты у братков так лихо с отмычками обращаться научился? – ввернула Натка.

– Ну, это опустим. – Серега скромно потупил глаза. – Значит так, – он вытащил из своей сумки лист бумаги и ручку, – чирикай, какой тебе текст нужен, а я завтра с утречка к своим знакомцам в МВД заскочу.

Лерка за сорок минут набросала протокол, свидетельские показания и еще какие-то документы, Натке непонятные. Серега уложил все в сумку и откланялся.

– Все, девульки, я помчался. Как только будет информашка, я с вами свяжусь.

Проводив Серегу, Вера Николаевна пошла спать, а девчонки остались на кухне. Натка, на секунду задумавшись, решительно открыла буфет, достала бутылку коньяка и пару маленьких рюмок. Налив янтарный напиток, она подняла рюмку и сказала:

– Ладно, Лер, не дрейфь, прорвемся. Давай за встречу.

– Лерка осторожно взяла рюмочку за тонкую ножку.

– Я так по тебе скучаю, Натка. – Рюмка задрожала в руке, и пара капель пролилась на скатерть.

– Я вижу, как ты скучаешь, – с обидой в голосе отозвалась Натка.

– Нат, прости меня.

– Никогда! – жестко сказала Натка. Лерка испуганно подняла глаза. – Никогда я тебя, сволочь, не прощу за то, что ты лишила меня лучшей подруги на целых пять лет! Ты представляешь, сколько теперь ночей мне надо тебе рассказывать, что со мной произошло за это время? У меня язык весь в мозолях будет!

Лерка рассмеялась.

– Вот никогда не знаю, когда ты шутишь, а когда серьезно говоришь.

– Это ты просто отвыкла, – улыбнулась Натка. – Ладно, Лер, что было, то прошло. Забудем. Давай решать, что с Ланкой делать.

– Заберу завтра девочек, и если Серега действительно раздобудет протокол, запугаю ее до полусмерти. На основании этих документов я могу начать дело о лишении родительских прав.

– Правда? – Натка недоверчиво посмотрела на подругу.

– Ну, мир не без добрых людей, – усмехнулась Лерка. – Конечно, надо обо всем рассказать отцу. Без него к такому делу даже нечего прикасаться. Но попугать ее можно.

Запугивать не пришлось. К вечеру следующего дня Лана позвонила и назначила встречу в кафе на Пушкинской.

Лера сидела за столиком минут двадцать, когда дверь в кафе распахнулась и на пороге появилась Лана. Шикарное светлое пальто из лайки струилось по изящному телу, словно вторая кожа. Высокие сапоги в тон, сумочка, прическа, макияж – все кричало в этой молодой красивой женщине о полном благополучии жизни. ЕЕ соответственно.

– Вот только морали мне читать не надо, – с места в карьер начала Лана.

– Лана, я вынуждена все рассказать отцу, – сдерживаясь, чтобы не выплеснуть нахалке в лицо горячий кофе, процедила Лера.

– Попробуй, – улыбнулась Лана. – Может, у тебя выйдет.

– Ты о чем?

– Неужели ты настолько наивна, что поверила о его командировке в Эстонию якобы для работы на фирме? – Она помолчала, а потом, вздохнув, продолжила: – Короче, Алексея как знатока арабского мира призвали некие структуры. За о-о-очень хорошее вознаграждение. Посему в течение года ты с ним поговорить не сможешь.

– Ты врешь! – вскрикнула Лера. Молодая пара за соседним столиком недоуменно оглянулась. – Он бы мне сказал, – уже тише проговорила Лера.

Лана, все так же нахально улыбаясь, полезла в сумку и швырнула Лерке длинный конверт.

– Прочтешь потом. Далее, – она закурила длинную коричневую сигарету, – насчет девочек. У меня времени с ними возиться нет. Я хочу их пристроить в интернат.

– Ты с ума сошла! – воскликнула Лера.

– Я еще не закончила. – Кроваво-красные губы скривились в ухмылке. – Ежели тебя такой вариант не устраивает, то так и быть, в качестве моего великого тебе одолжения можешь их забрать себе. Колдыбайся сколько влезет, раз уж своими еще не обзавелась. Только потом не плачь. Помощи от меня не получишь.

– Ланка, это же ТВОИ дети! Как же ты так можешь? – Лерка ошеломленно смотрела на нее.

– Я, Валерия, знаешь ли, жить хочу. Я молода, красива. Алексей уехал черт знает куда, думая, что я дома сидеть буду.

– Но он же для тебя деньги зарабатывает! – не понимала Лерка. – Зачем же ты его отпустила?

– Тогда все было по-другому. Сейчас кое-что изменилось. И вообще, что это я перед тобой тут душу изливаю? – Лана затушила сигарету. – Короче, девок забираешь?

Лера кивнула.

Лана вытащила помаду, поправила губы и, с треском захлопнув пудреницу, встала.

– Можешь сегодня приехать ко мне и забрать вещи девочек. Тебе откроют. Адью, Золушка.

– Постой, а что мне сказать девочкам? – Лерка схватила ее за рукав пальто. – Они же будут меня спрашивать, когда ты придешь их навестить?

– Отцепись, – огрызнулась она. – Порвешь еще, вещь дорогущая. Я позвоню.

И легкой, свободной походкой она направилась к выходу, по пути расточая ослепительные улыбки. Все мужчины, словно бараны, повернули головы, а один даже прищелкнул языком. Мгновение, и прямая спина Ланы скрылась за дверью.

Лерка тупо смотрела на качающиеся створки двери, сжимая в руке конверт. Опустив глаза, она вытащила небольшой листок, на котором легким четким почерком отца было написано:

Милая моя девочка!

Обстоятельства складываются так, что в течение некоторого времени мы не сможем общаться даже по телефону. Не волнуйся, со мной все в порядке. Мне предложили новую работу с определенными условиями. Ланочка тебе объяснит все подробно. Если будет возможность, обязательно напишу еще. Целуй бабушку. Навещай сестренок, но и про свою молодецкую жизнь не забывай.

Крепко обнимаю.

Твой папашка.

Р. S. Деньги себе на шпильки бери у Ланочки.

Она несколько раз перечитала скупые строки, не сразу поняв их смысл, потом прижала листок к лицу и расплакалась.

– Вам помочь? – Услужливый официант материализовался около столика, словно молодец из ларца.

– Нет-нет, все в порядке, – заторопилась Лера.

– Ваш счет, – напомнил официант.

Лера не глядя, кинула смятую сторублевку и выбежала из кафе. Яркое апрельское солнце ударило в глаза. Лера зажмурилась. Из глаз все еще текли слезы, тушь размазалась по щекам. Но людям, спешащим по своим делам, не было до нее дела.

Лера повернулась к зеркальной витрине кафе, кое-как утерла глаза и, вливаясь в поток людей, спустилась в подземку.

Через час она добралась до дома. Нестерпимо кружилась голова и тошнило. «Опять какую-то гадость съела», – корила себя Лера, но тут же эта мысль улетучилась, поскольку не успела она открыть дверь, как сестренки облепили ее своими ручонками со всех сторон.

– Лерочка пришла!

Лерка порывисто обняла сестер. Перецеловав их по очереди, она спросила, как они провели день. Девчонки наперебой стали рассказывать о каком-то «миленьком и совершенно несчастном щенке», которого они нашли в подъезде. И как они вместе с бабушкой ходили искать его хозяев.

Фаина вышла из кухни, посмотрела в жалостливые глаза Лерки и кивнула. Лерка вдруг отчетливо поняла, что ей даже не надо ничего рассказывать, будто бабуля предчувствовала такой исход, но Фаина все же уточнила:

– Только чтобы ЕЕ я в моем доме не видела.

– С какой стати? – удивилась Лера, оторвав от себя сестер и стаскивая сапоги.

Мало ли там... с дочерьми же она будет встречаться. – Она вскинула глаза на внучку. – Или даже этого не ожидается?

– Похоже на то. – Лерка неопределенно пожала плечами.

– Мерзавка! – припечатала Фаина и ушла на кухню.

Лерка посадила девочек смотреть мультики по телевизору, сама же переоделась и, наскоро перекусив, позвонила Натке.

– Куда на ночь глядя? – удивилась Фаина, увидев, что внучка вновь натягивает сапоги.

– Поеду вещи забирать. – Лерка накинула пальто и схватила свою сумку.

– Я вот что подумала, Лер... – Фаина явно подбирала слова, затем решительно продолжила: – Может, позвоним Ольге?.. Жить-то туго будет.

Лерка на секунду задумалась.

– Нет, ба. Вряд ли ее заинтересует судьба дочерей ее бывшего мужа. Да и я ее уже давно не интересую. Пока!

Она чмокнула бабулю в щеку и вышла из квартиры. Про письмо отца Лерка ничего не сказала.

– Да-а-а, дела. – Натка вложила письмо в конверт. – Лер, а ты-то как думаешь, его ФСБ завербовало?

– Да черт его знает, – махнула рукой Лера. – Какая разница? Живой, и слава богу. Меня другое заботит – на какие шиши я девчонок содержать буду. От ЭТОЙ денег не дождешься.

– Да уж, у мадам другие сейчас заботы.

Натка намекала на грандиозный ремонт, что шел полным ходом в квартире Ланы. Не прошло и нескольких часов, как она спихнула дочерей падчерице, а стены были уже ободраны, мебель закрыта пленкой и бравые рабочие рушили стенку между кухней и детской комнатой. Все это лицезрели Лера с Наткой, когда зашли вечером за вещами. Но не только спешный ремонт поразил девчонок.

– А, да, хозяйка предупредила, – кивнул большой головой маленький толстый рабочий в ярко-синем комбинезоне, распахнув дверь и увидя их на пороге. – Вот, в углу коробка стоит.

– И это – все? – Натка ошеломленно перебрала пару пальтишек, немного трусиков и платьев. Остальное место в коробке занимали сломанные игрушки. – А где зимние вещи, летние?

– Вы, девушка, меня-то об этом чего спрашиваете? – удивился парень. – Мне было велено передать коробку. А вот и сама хозяйка, у нее и спрашиваете.

Лера развернулась в надежде устроить очередную взбучку Лане, но увидела совсем незнакомую женщину.

– В чем дело? – женщина строго подняла бровь.

– Простите, а вы кто? – Натка застыла с платьем Маруси в руках.

– Я – хозяйка этой квартиры.

Лера повернулась к Натке, будто та могла ей хоть что-то внятно объяснить.

– А-а-а, вы, наверное, Лера? – Женщина хлопнула себя по лбу. – Совсем забыла. Вот, она просила вам передать.

И она протянула Лерке пластиковую папку. Там оказались свидетельства о рождении и страховые полисы.

– А остальные детские вещи? – завороженно смотря на папку, словно на автомате спросила Лера.

– Лана сказала, что я могу все выбросить, – пожала плечами женщина. – Ну, я собрала и в детский дом отнесла. Наверное, она все новое купит. Знаете, как бывает: новый дом, новый мужчина, новые вещи.

– Но как же так? – растерялась Лера.

– Так, все ясно. Пошли. – Натка прихватила коробку и вытолкнула Лерку на лестничную площадку. – Ты поднимайся ко мне, а я сейчас у наших бабок все разузнаю.

Она пришла минут через сорок. Сбегав в кулинарию, она напросилась на чай с тортом к местной бабуське, которая все про всех знает, и выяснила, что Светка-шалашовка (да уж, не любили Лану в доме) за три дня продала квартиру, детей «запихнула в детдом» и «ушманяла» к «полюбовнику». Да, не далее как сегодня днем последние свои шмотки забрала. На шикарной тачке вместе со своим мужиком приезжала. «Совести совсем нет, при живом-то муже на глазах всего честного народа!» – закончила старушка. Выкидывая слова про детдом, все остальное было правдой.

На том их поход в теперь уже бывшую квартиру Ланы был закончен. Теперь же Лера сидела, сокрушенно качая головой, с ужасом думая, где раздобыть денег на вещи, на еду, да просто на жизнь всем четверым. Ее зарплаты, пенсии бабули еле хватало двоим, а тут подрастающие девочки, практически раздетые. Натка вновь пробежала глазами послание отца.

– Вот стервозина! – Она от возмущения треснула кулаком по столу. – Все просчитала! Смотри, и письмо как раз пять дней назад пришло.

Действительно, на конверте стоял штемпель пятидневной давности.

– Я только не понимаю, что она вещи-то все не отдала? – сокрушалась Вера Николаевна. – Поиздеваться, что ли, решила?

Да нет, тетя Вера. Думаю, ей даже в голову не пришло зимнее и летнее собрать. Что лежало на виду, то и пошвыряла в коробку, – вздохнула Лера. – Ладно, завтра поеду с утра в институт, буду на вечерний переводиться. Деньги надо зарабатывать.

– Ты особо не суетись, – тихо сказала Натка, пока мама отвернулась к плите. – Проблему вещей беру на себя.

Лерка хотела спросить, как это подруга собирается решать эту проблему, но Натка прижала палец к губам.

– Ты поела бы чего-нибудь, Лерочка. – Вера Николаевна пододвинула к ней тарелку с жареной картошкой. – Серая вся ходишь, вон круги под глазами.

– Да нет, не хочу. Меня уже вторую неделю мутит, аж голова кружится. То ли отравилась, то ли перенервничала.

Натка переглянулась с матерью. Вера Николаевна прокашлялась и как бы невзначай спросила:

– И часто кружится?

– Да иногда. Ой, теть Вер, да все нормально, не волнуйтесь. Меня другое заботит. Натка! – Лера повернулась к подруге. – Я могу карты из поликлиники забрать и по месту нового жительства девчонок на учет поставить?

Они стали обсуждать данную проблему. Вера Николаевна ушла из кухни, но через минуту вернулась с аппаратом для измерения давления.

– Лер, ты болтай, а я тебе давление смерю. Ну, для успокоения моей души. – Она широко улыбнулась. Лерка протянула руку, не прекращая говорить.

Вера Николаевна отработанным движением нагнала воздух в манжетку, отпустила колесико резиновой груши. Проследив глазами за стрелкой тонометра, она посмотрела на дочь и незаметно для Лерки кивнула головой. Собрав аппарат, Наткина мама тактично выскользнула из кухни.

– Лер, – Натка оборвала подругу на полуслове, – а ты не думаешь, что можешь быть беременной?

Лерка застыла с поднятой чашкой.

– Ты чего, подруга, белены объелась? – Но еще произнося последнее слово, уже понимала, что такое вполне может быть.

Лерка действительно в последнее время чувствовала себя как-то странно. То резкая слабость в середине дня, то преследование каких-то навязчивых запахов, тошнота по утрам.

– Симптомы очень похожи, Лер, – выслушав подругу, сказала Натка. – Это я тебе как будущий врач и дочь гинеколога заявляю. И кто же у нас счастливый избранник?

Это были последние слова, какие были услышаны Леркой. Ибо как только она вспомнила ухмылку Валентина, она тут же тривиально хлопнулась в обморок.

Натка заехала за Лерой в юридическую контору, буквально насильно вытащила из кабинета и вывела на свежий воздух.

– Нат, ты с ума сошла? – возмущалась Лера. – У меня работа, мне с документами до вечера колупаться. Еще в институт ехать.

Но Натка, ничего не слушая, бодрым шагом вышла на проезжую часть и, засунув пальцы в рот, пронзительно свистнула. Лерка остановила свой словесный поток и с удивлением наблюдала за манипуляциями подруги. Тем временем около Натки остановилась блестящая иномарка. Она распахнула заднюю дверцу:

– Садись и больше ничего не говори. Раздражаешь.

Лерка повиновалась. Натка и в детстве верховодила подругой, и уж ее было легче убить, чем переспорить. Очутившись в теплоте дорогого салона, она немного расслабилась. Но лишь на секунду. Поскольку денег для оплаты столь комфортного проезда до поликлиники у них не было. Если только Натка вдруг неожиданно не разбогатела. Но каково же было удивление Леры, когда Натка, пристроив свои длиннющие ноги, скомандовала:

– Шурик, вперед и с песней.

Водитель, не дрогнув ни одним мускулом, плавно стронул машину с места. Всю дорогу Леру так и подмывало спросить, что сие значит. Но при водиле ей было неудобно. Подкатив к поликлинике, Натка бросила царственно: «Ждать. Читать. Отдыхать», – опять-таки схватила подругу за руку и, не давая той опомниться, потащила по длинным коридорам.

Натка бросила Леру около какого-то кабинета, сама же рванула дверь на себя.

– Вера Николаевна, вы свободны? – Лерка услышала приглушенный голос Наткиной мамы. – А мне можно? – Опять что-то забубнило в ответ. – Пошли! – скомандовала уже Лере Натка, и они вместе вошли в кабинет.

Помещение состояло из двух небольших комнаток. В первой врач беседовал с пациентом, а во второй осматривал. Лерка очень обрадовалась, что не видит ненавистного кресла. На приеме у женского врача Лерка была всего пару раз, но и этих впечатлений хватило.

– Привет, девчонки. – Вера Николаевна прошла и села за свой стол. – Минутку подождите.

Она выписала пару рецептов миловидной, тоненькой девушке, что вышла через минуту из смотровой, и, попрощавшись с ней, повернулась к дочери.

– Ну что, коллега, – улыбнулась она, – наши подозрения оправдались. – Она похлопала Лерку по плечу. – Мадемуазель, вы беременны. Натка, держи ее, а то опять в обморок, как давеча, хлопнется.

Да нет, все в порядке, – прошептала Лерка.

До последнего мгновения она лелеяла надежду, что подруга и ее мать ошибаются. Но против анализов не попрешь.

– Так, это новость хорошая, – серьезно продолжала Вера Николаевна. – Во всяком случае для меня. А теперь новость плохая. Лерка, тебе нельзя делать аборт.

– Почему? – удивилась Лерка.

Она еще тогда, у Натки, решила, что если они правы, то однозначно она избавится от этого ребенка. Ее трясло при одной мысли, что она будет растить ребенка такого мерзавца, как Валентин. Но...

– Нет, провести операцию мы можем. – Вера Николаевна медленно вертела карандаш в руке. – Все в лучшем виде. Но потом ты больше никогда не сможешь иметь детей. Говорю это тебе не потому, что против абортов, – это дело личное, интимное, и любить тебя меньше я не стану, если под нож пойдешь, но поставить в известность должна.

И Наткина мама стала долго и нудно объяснять, что к чему. Если упростить, то получалось, что у Лерке какая-то редкая патология, при которой вообще забеременеть трудно, а уж если такое чудо случимшись, то...

– Так что решай, – закончила Вера Николаевна. – Понимаю, тебе с тремя будет трудно, но мы с Наткой поможем, чем сможем. Но, повторюсь, решение за тобой. Все, девы, у меня прием.

Они вышли из больницы. Напротив, не сдвинувшись ни на йоту, как вкопанная, стояла иномарка.

– Нат, прости, но я хочу побыть одна. – Лерка остановила уже было заговорившую подругу.

– Позвони. – Натка чмокнула ее в щеку и нырнула в салон.

Лерка медленно шла по аллее. Вокруг прыгали веселые галки, радующиеся апрельскому солнышку. Порядком подтаявший снег образовывал большие глубокие лужи, и спешащие люди в нерешительности останавливались, примериваясь, как бы понаровистей перепрыгнуть водную преграду. Лерка, не замечая ничего, брела по лужам, загребая прозрачную воду старыми полусапожками.

«Господи, за что? – маленьким молоточком билась мысль. – Что я такого в жизни натворила, что на меня свалились все эти напасти? Мне так страшно нести ответственность за сестер, так тяжело работать и учиться, бабуля уже старая, хоть и молодится. Ну куда сейчас рожать?»

Стало смеркаться. На аллее уже зажглись фонари, а Лерка все бродила и бродила, наматывая круги вокруг здания.

«Ах, папа, папа, где ты? Ты вырастил меня милой домашней девочкой и никогда не рассказывал, что надо делать, когда на руках две малолетки, в пузе – третий, пустой холодильник и до зарплаты две недели. Нет, нельзя рожать. Надо делать аборт и жить ради сестер. Они и будут моими дочерьми. Не важно, что будет потом, важно то, что здесь и сейчас. А сейчас мне надо думать о Марусе и Анечке. Трех мне не поднять».

– Я не справлюсь, не смогу, – повторила она вслух.

– Справишься, милая, справишься. Ты силы своей не знаешь. – Высокий тонкий голос принадлежал толстой кособокой цыганке, которая вынырнула словно из неоткуда.

Лерка отшатнулась. Вид нечесанных, грязных волос вызвал новый приступ тошноты.

– Дай денежку, всю правду про тебя расскажу, – елейным голоском пропищала цыганка.

– Уйдите, пожалуйста, – проговорила Лерка, пытаясь ее обойти. Но цыганка загородила проход. – Вот, возьмите, это все, что у меня есть, и ничего не говорите. – И Лерка выгребла из карманов последнюю мелочь.

Цыганка схватила Леру за руку, вывернула ладонью вверх и зашептала:

– Счастье тебя ждет великое, но дорога к нему долгая, извилистая. Много горя вижу, но ты все переживешь и награда тебе за то будет.

– Отстаньте. – Лерка выдернула руку и побежала прочь.

Она бежала все быстрее и быстрее, а вечернее эхо уже темной аллеи несло ей последние слова старой цыганки: «Ничего не бойся, милая, со всем справишься!»

Выбежав на дорогу, она нос к носу столкнулась с Наткой.

– Слушай, я уже больше ждать не могу, пока ты там все мысли свои проковыряешь, – отбрасывая сигарету в сторону, проговорила Натка. – Садись, и поехали по магазинам.

– Ты что, меня до сих пор ждала? – Лерка бросила взгляд на машину, что пристроилась под развесистым кленом.

– Ну откуда я знаю, что тебе в голову взбредет? – ворчала Натка, усаживаясь на переднее сиденье. – Кто вас, беременных, разберет? Вдруг решишь повеситься на первой же осине? Мне, знаешь ли, второй раз тебя терять неохота. И в прямом, и в переносном смысле. Давай запрыгивай, нам еще шмотки девчонкам покупать.

Лера задумчиво посмотрела на Натку и решительно выдернула ее из машины.

– Какие магазины? Что за шмотки? Откуда машина и что все это значит, наконец?

– Ой, как много вопросов! – Натка закатила глаза.

Вдруг из недр ее новой сумки раздалась музыка. Натка выхватила сотовый, а Лерка вылупила глаза. Такой аппаратик стоил уйму денег. Дела-а-а!

– Милый, не гневайся! – заворковала Натка. – Отпущу, отпущу твоего Шурика буквально через пару часов... Я тоже тебя люблю... – и, захлопнув блестящую крышечку, четко проговорила: – Значит так, подруга. Я вытащила лотерейный билет в виде аспиранта кафедры биологии. Парень, как ни странно, при красоте и папиных деньгах еще обладает умом и широкой душой. Когда я рассказала про ситуацию, в которую попала моя лучшая подруга, он велел мне оказать тебе посильную помощь.

Помощь оказалась в виде бесчисленных пакетов с вещами и обувью, которые еле уместились в машине. Девочки полтора часа мотались по «Детскому миру» в поисках всего необходимого для Маруси и Анечки плюс полностью забили холодильник Леры.

– Девочки, вы ограбили банк? – ошарашенно глядя на все эти дары, предположила Фаина Исааковна, когда Шурик втащил последнюю партию провианта и, раскланявшись, умчался.

– Да нет, скорее карманы академика медицины, – усмехнулась Натка. – Так, времени у меня уже нет. Дай-ка свой кошелек, – попросила она Лерку.

Лерка будто во сне протянула подруге потертый кошелек. Натка молниеносным движением вложила пару приятно шуршащих купюр.

– Натка, нет!!! – возмутилась Лерка.

– Молчать! – одернула ее Натка. – Слушай сюда. Живем один раз. Какие у меня будут отношения с аспирантом завтра – неизвестно. Поэтому надо пользоваться сейчас. В конце концов, лично для себя я у него и копейки не взяла, так что в продажности меня обвинить невозможно.

– Но, Натка...

– Все, Лер, проехали. – Натка резко застегнула молнию на куртке. – И еще. Какое бы ты ни приняла решение по поводу... – Она бросила быстрый взгляд на Фаину Исааковну. – В общем, я всегда с тобой. Чао!

Она чмокнула подругу в щеку, и через секунду в коридоре остался лишь тонкий запах ее дорогих духов.

– Лера, что имела в виду Ната? – Бабушка протянула руку и прикоснулась к Лериному лицу. – У нас опять случилась неприятность?

– Как сказать. – Лерка виновато улыбнулась. – Ба, нам надо поговорить, поскольку без твоей помощи мне не выжить.

Она говорила долго и сбивчиво, перескакивая с одного на другое, но общую картину встречи с Валентином и последующие события до бабули донесла. Фаина молчала. Потом встала и, вытащив коробку дорогущих сигар, которые еще остались аж со времен их совместного проживания с мужем, долго и тщательно раскуривала сигару. Фаина курила редко. Настолько редко, что Лера даже и не помнила, когда в последний раз видела бабушку выпускающей изо рта клубы ароматного дыма. Пожалуй, только в день похорон деда.

Лера встала и тихо вышла из кухни. По давнему, еще детскому опыту она знала, что бабуля не скажет ни слова, пока не докурит сигары. А этот процесс может растянуться на час.

Через сорок минут Фаина вошла в комнату Леры. Прямая, словно каменная, спина, развернутые плечи, строгое выражение на безукоризненно накрашенном лице – все говорило, что бабуля приняла решение, которое обжалованию не подлежит.

– Аборт делать запрещаю, – сухо отчеканила она. – Мне всего шестьдесят пять, еще в силе помочь. Родишь – сразу выйдешь на работу. Девочки – в садике, а там и Алексей вернется. Все.

И она повернулась, чтобы выйти из комнаты. Но все же остановилась и уже мягче сказала:

– Не отчаивайся, Лерка, дети – это награда Бога, а уж от кого они – не важно. Вырастим.

– Бабулечка! – Лерка подскочила к Фаине и порывисто ее обняла. Слезы брызнули из глаз, и Лерка затряслась в рыданиях.

– Полно, Валерия. – Фаина погладила внучку по голове. – Все будет хорошо. Тебе когда рожать?

– Я не считала, – прохныкала Лерка.

– Ну, тогда пойдем, я тебя покормлю, и вместе пораскинем мозгами.

Морозным декабрьским утром пациенты роддома сто семнадцатой горбольницы были разбужены громкими криками трех молодых людей и стройной пожилой дамы, которые скакали под окнами родильного отделения, размахивали огромными букетами, и орали во все горло:

– Лерка! Лерка!

В одном из многочисленных окон третьего этажа появилось бледное лицо молодой девушки, которая, слабо улыбаясь, вертела пальцем около виска, показывая, что ее друзья и бабушка явно помешались.

– Поздравляем!!! – прокричали ребята.

– На кого она похожа – на тебя или на меня? – Фаина Исааковна лукаво прищурила глаза, хотя вряд ли внучка это видела.

Лерка рассмеялась и пальцем указала на бабушку.

В этот момент к группе ребят подбежал пожилой охранник и, гневно крича проклятия и ругательства, силком утащил их из-под окон.

– Сказал же – только с десяти, – бубнил он, не выпуская руки Натки. – Семь утра! Приперлись, всех разбудили! Дома, что ли, в такую рань не сидится?

– Да ладно, мужик, не сердись! – уговаривал его Петька, семеня рядом с Тиной. – У нашей подруги дочь родилась! Представляешь? Дочь! Четыре триста! Богатырша!

– Да они каждый день здесь рождаются, а мне от этого зарплаты не прибавляют, – отмахнулся охранник. – А за ваши художества еще и выговор влепят!

– Ну, тогда вот, чтобы выговор мягче прошел. – Натка всучила охраннику большую бутылку водки, коробку конфет и палку колбасы.

– Да ты чего, девка, с ума сошла? – растерялся охранник.

– Выпей, отец, за мою правнучку! – Фаина Исааковна сунула в нагрудный карман его куртки сторублевку.

– За внучку, – поправил охранник, выпуская компанию через проходную.

– Ан нет, за правнучку, – хохоча, сказала Фаина.

– Ну дела! – Охранник вылупился на Фаину да так и остался стоять с открытым ртом, пока все рассаживались по машинам.

Видавшая виды развалюха «Волга» еще, как ни странно, проворно бегала, и Фаина Исааковна, лихо развернувшись, посигналила охраннику. Тот от неожиданности поскользнулся и упал в сугроб. Ребята, набившись в сверкающую иномарку аспиранта Натки, громко загоготали.

– Смотри-ка, совсем дед ошалел, – усмехнулся в усы водитель Шурик.

– Да, Фаина за последнее время просто на десять лет помолодела, – сказала Тина.

– Помолодеешь тут, когда две маленькие девчонки на руках да внучка беременная. Одна молодость вокруг. – Петька привычным движением обнял Тину за плечи.

– Ну, ничего, теперь еще и третья малышка. Совсем молодой станет. – Натка поудобней уселась. – Трогай, Шурик.

Они заехали в большой магазин и через час вывалились всей гурьбой с коляской, кроваткой и всевозможными пакетами.

– А что твой аспирант, Натка, все по загранкам мотается? – спросил Петька, прилаживая коляску в багажник.

– Да уж, мой подающий надежды светила медицины укатил на очередной симпозиум. – Натка прикурила сигарету. – Я уж и забыла цвет его глаз.

– Нат, а ты его любишь? – тихо спросила Тина.

Натка молча курила. Она и сама хотела бы – знать на это ответ. Ее аспирант, которого, кстати, звали громким именем Святослав, был парень во всех отношениях положительный и классный. Умный, щедрый, добрый, казалось бы – живи и радуйся. И может быть, Натка и радовалась бы и даже позволила бы себе такую роскошь, как влюбиться, но... Еще когда их роман вступал в первую стадию, Свят предупредил, что ни о каком замужестве речи быть не должно никогда. Ибо еще в детстве ему, словно он был рожден в восемнадцатом веке, родители сосватали жену, и о другой кандидатуре Свят мог и не заикаться. В противном случае ни карьеры, ни материальной поддержки у него не будет. Натка тут же пресекла все ухаживания, но парень был настойчив, хотя и Натка упряма, словно баран. И скорее всего костер страсти со стороны Свята угас бы от холодности Натки, если бы не Лерка.

Тогда, почти год назад, когда Лерка оказалась с Марусей и Анечкой на руках, практически без средств к нормальному существованию, Натка поняла, что Свят – это палочка-выручалочка. Он боготворил Натку, не давал ей прохода, и нужно было лишь пальцем поманить. Что она и сделала.