Текст книги "Мифы Дальнего Востока. От хозяина тайги Дуэнте и шаманки Кытны до духов вулканов и мухоморных девушек"

Автор книги: Татьяна Муравьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

К третьей группе медвежьих мифов относятся рассказы о том, как охотник зимует вместе с медведем в его берлоге. Медведь дает ему наставления, какие правила нужно соблюдать, чтобы не разгневать лесного духа-хозяина: медведя нельзя убивать ни ножом, ни саблей, а только копьем; женщины, как уже было замечено, не должны есть медвежьего мяса и т. п.

Наравне с медведем важное место в мифологических представлениях негидальцев занимал тигр. Иносказательно они называли этого таежного зверя «наш отец». С ним также был связан целый ряд поверий и запретов.

Женщинам и женатым мужчинам запрещалось наступать на след тигра, а в случае, если этого нельзя избежать, следовало положить вдоль следа палку и наступить на нее.

В отличие от медведя на тигра никогда не охотились. Убить его было можно только в порядке самозащиты, причем, судя по некоторым данным, самозащитой считалась и защита человеком своих собак. В XIX веке был записан рассказ о том, как тигр загрыз нескольких собак, принадлежавших одному охотнику-негидальцу. Впрочем, отчасти охотник был виноват сам, поскольку незадолго до этого нашел в лесу двух убитых диких оленей и, решив, что их зарезал волк, отнес обе туши своей семье, там мясо съели, а шкуры пустили на одеяла. На самом же деле этих оленей зарезал тигр, а по обычаю мясо зверя, убитого тигром, можно было есть только в тайге и только мужчинам. Шкуру и кости такого животного полагалось оставить в тайге, положив на специальный помост-лабаз. Охотник же перевез туши оленей к себе домой, их мясо ели женщины, а шкуры стали использоваться в хозяйстве.

Некоторое время спустя, когда этот охотник ехал на собачьей упряжке, за ним погнался тигр. Прямо на ходу он выхватил одну из собак из упряжки и съел. На другой день тигр загрыз около дома охотника вторую собаку, потом третью, четвертую. Видя это, хозяин пятую – самую лучшую – спрятал в доме. Но тигр явился в дом и схватил несчастного пса, который пытался укрыться за спиной человека. Тогда охотник убил тигра копьем.

По обычаю тигра полагалось с почетом похоронить. Рассказчик (и, вероятно, очевидец) описывает это так: «Убитого тигра захоронили в Челгоко: сделав сруб, положили на спину, туловище накрыли бараньей шубой, голову – перевернутым котлом. И потом, когда приносили в жертву животных, то от каждого для него выливали кровь и ставили пару палочек с ритуальными стружками». Это захоронение сохранялось лет сорок, а потом сгорело. Местные жители объясняли это тем, что хоронившие тигра люди плохо знали «закон» и положили его, как человека, на спину, тогда как надо было поставить на все четыре лапы, установив особые подпорки.

Как и у других тунгусо-маньчжурских народов, в негидальском фольклоре есть немало мифологических рассказов о браке тигра с женщиной:

Жила одна женщина, и был у нее очень злой муж, все время ругал ее и даже бил. Однажды пошла она к реке по воду, наклонилась, чтобы зачерпнуть ведром воды, и увидела свое отражение. Подумала женщина: «Я ведь красивая. И хозяйка хорошая. Почему же муж меня так не любит?» Села на берегу и заплакала.

Вдруг кто-то тронул ее рукой за плечо. Смотрит женщина, а это не рука, а когтистая лапа. Стоит у нее за спиной тигр.

Долго в тот день ждал муж жену. Не дождался, пошел на реку. Видит – стоит на берегу полное ведро, а на земле следы тигриных лап и женских сапожек. Понял муж, что тигр увел его жену. Разозлился, начал и жену, и тигра ругать, а под конец крикнул: «Берегись, тигр! Если я тебя встречу, будем биться!» Повернулся, чтобы домой идти, а тигр стоит у него на дороге, и на спине у тигра сидит его жена. Смотрит на мужа, усмехается.

Испугался муж, задрожал, слова вымолвить не может. Тут жена что-то сказала тигру в самое ухо, он развернулся и ушел в тайгу.

После этого муж еще несколько раз встречал свою жену и тигра на таежных тропах и в конце концов переселился в другие места. Понял, что не сможет тягаться с новым мужем своей жены.

ВОДЯНЫЕ ДУХИ

Хозяевами воды негидальцы почитали многочисленных духов таамун, даровавших удачу в рыбной ловле и охоте на морского зверя. Таамун обитали на дне моря, среди них были и мужчины, и женщины. Считалось, что утонувшие люди уходят к водяным духам, живут вместе с ними, но при желании могут общаться и со своими родственниками, оставшимися на земле, помогать им, дарить подарки. Поэтому к членам семьи утопленника у негидальцев было особое отношение как к людям, теснее других связанным с духами воды.

Жили два брата, оба рыбаки. Однажды ушел старший брат в море и не вернулся, утонул. Подумал младший брат: «Может быть, хоть тело брата вынесут волны на берег?» И пошел вдоль кромки прибоя.

Целый день шел – берег был пуст. Но в одном месте песок был весь истоптан, как будто здесь сражалось между собой множество людей, и было видно, что к берегу причаливали лодки. Удивился младший брат и решил выяснить, что же такое здесь происходит.

Вырыл он в песке глубокую яму, потом срезал ветку тальника, снял с нее кору так, что получилась тонкая трубка, залез в яму, засыпал себя песком, а трубку высунул наружу и стал через нее смотреть.

И вот показалась в море стая косаток. Сверкают их плавники, подобно серебряным саблям. Подплыли косатки к берегу, вышли из их пастей люди: и взрослые мужчины, и юноши. Взялись морские люди за сабли и начали состязаться между собой в воинском искусстве. И тут узнал парень среди них своего старшего брата, выскочил из ямы, бросился к брату. Но морские люди, увидев его, тут же прыгнули в пасти косаток, и стая скрылась в море. Только одна косатка не уплыла, осталась крутиться у берега. Смотрит младший брат – нет на спине у этой косатки плавника, а на берегу лежит серебряная сабля. Понял парень, что это ему от брата подарок. Но старшему брату без плавника в море нельзя. Достал младший брат свой нож, бросил в воду. Но старший все равно не уплывает. Подумал парень: «Наверное, это потому, что нож не похож на плавник». Срезал он ствол тальника и, глядя на серебряную саблю, вырезал из дерева точно такую же. Бросил в воду – тотчас на спине у косатки появился плавник, и она уплыла в море.

С тех пор парень не горевал по своему старшему брату и больше его не искал. А в морском промысле всегда была ему удача.

Сюжет, когда герои скрываются внутри животных, птиц или рыб, довольно часто встречается в тунгусо-маньчжурских мифологических сказках. Такая волшебная оболочка, позволяющая им быстро перемещаться по земле, воде или воздуху, называется дюпкун. В данном случае в качестве дюпкунов выступают косатки.

Мифологизированным животным, связанным и с земной, и с водной стихией, у многих народов была лягушка. В негидальской сказке лягушка Эеки выходит замуж за человека и приносит ему удачу:

Жил некогда охотник по имени Неявкан.

Все Неявкану удавалось: пойдет на охоту – привезет полную нарту добычи; станет рыбу ловить – наловит столько, что сразу и не съесть; начнет узоры на берестяном коробе вырезать – красиво выйдет, глаз не отвести.

Однажды отправился Неявкан добывать лося. Дошел на лодке до высокой сопки, выследил лося, убил метким выстрелом. Взвалил тушу на плечи, довольный вернулся к лодке. Смотрит – в лодке сидит Эеки, зеленая лягушка. Глянула она на охотника человеческими глазами и говорит человеческим голосом: «Возьми меня с собой, Неявкан!»

Удивился охотник, но спорить не стал. Завернул лягушку в платок, положил в колчан.

Изображение духа-хозяина тайги. Негидальцы. Конец XIX – начало XX в. Дальневосточный край, Удский округ. РЭМ 2566-33.

Российский этнографический музей

Вот вернулся Неявкан домой. Обрадовалась жена Неявкана, что муж вернулся с богатой добычей, помогла занести тушу в амбар.

А колчан с лягушкой Неявкан принес в юрту, поставил в уголок и сказал тихонько, чтобы жена не слышала: «Эеки – зеленая лягушка! Сиди в своем домике, никуда не выходи. Если выйдешь, увидит тебя моя жена и убьет!»

Мяса добытого лося хватило надолго. Каждый раз, прежде чем поесть самому, Неявкан приносил кусочек зеленой лягушке.

Но вот кончилось лосиное мясо, и Неявкан снова отправился на охоту в тайгу. Жена осталась дома хозяйничать. Заглянула она как-то в угол, а там стоит колчан без стрел. Хоть и нельзя женщине прикасаться к мужским вещам, но одолело ее любопытство. Взяла она колчан, пошарила внутри и нашла зеленую лягушку.

Вытряхнула лягушку на пол и принялась ее веником бить. Заплакала Эеки – зеленая лягушка, стала просить: «Женщина, женщина! Не бей меня! Я ведь тебе ничего худого не сделала!» Но не слушает ее злая баба, знай себе хлещет. Так бы до смерти и убила, да тут залаяли возле юрты собаки: вернулся Неявкан с охоты.

Схватила жена чуть живую лягушку, бросила обратно в колчан и выбежала навстречу мужу.

Принес Неявкан богатую добычу. Развела жена огонь в очаге, стала мясо варить. Муж сидит, ужина ждет. Вдруг послышался из угла жалобный голос: «Ой-ой-ой, как же мне больно!» Потянулся Неявкан к колчану, открыл его – и вдруг вышла из колчана девушка. Одежда на ней клочьями висит, сама вся исхлестана и горько плачет.

Испугалась жена Неявкана, говорит: «Я думала, это лягушка, хотела ее веником убить, а она колдунья, ее, пожалуй, и ножом не убьешь!» Схватила она нож, замахнулась на девушку-лягушку.

Отнял Неявкан у жены нож и сказал: «Эеки – зеленая лягушка ничем перед тобой не провинилась. За что ты ее била? Почему убить хочешь? Ты злая баба, и я не хочу больше с тобой жить!»

Зарычала от злобы жена Неявкана. Поросло ее тело темной шерстью. Засверкали во рту острые клыки. Превратилась она в хищного зверя и убежала в тайгу.

А Неявкан взял в жены девушку-лягушку. В старом доме они не остались, уехали вниз по реке и там поселились. Так до сих пор и живут.

ОРОЧИ

Орочи, на ручье Кони. 1912 г.

Wikimedia Commons

О́рочи – народ численностью около пятисот человек, живет в Хабаровском крае. Сами они называли себя по принадлежности к тому или иному роду или же, как ульчи и нанайцы, – нани, что означает «местные жители». Наименование «орочи» было введено во второй половине XVIII века Жаном Франсуа Лаперузом. Этимология этого этнонима связана с тунгусским словом, означающим «олень».

Орочи издревле занимались охотой и рыболовством, причем рыбу ловили круглый год. У них также было развито кузнечное ремесло, обработка меди и бронзы. Зимнее жилище представляло собой полуземлянку, летнее – каркасную постройку, покрытую корой.

Значительная часть территории орочей представляет собой горную тайгу, поэтому в их мифологии важное место занимают горные духи.

ПЕРВОБЫТНЫЙ ХАОС

В одном коротком мифологическом рассказе орочей говорится, что в изначальные времена «земля, на которой мы теперь живем, была водой, а вода была землей». Но потом пришел бог Эндури «и все переделал – и землю, и воду. Отделил землю от земли и воду от воды».

В другом, более развернутом мифе повествуется, что в начале времен «земля была еще совсем жидкая, как вода», а в небе светило три солнца. От них исходил нестерпимый жар, от которого кипела земля, плавились скалы и камни, и на земле не было никаких живых существ. Тогда Эндури отправил на землю своего сына Хадау, чтобы тот сделал ее пригодной для жизни. Хадау подстрелил старшее и младшее солнца (в мифе они названы сестрами), так что на небе осталось только одно – среднее, после чего земля начала остывать и постепенно твердеть. В качестве свидетельства того, что земля когда-то представляла собой кипящую массу, орочи указывают на речные обрывы, на которых «все камни слиплись крепко-накрепко», а сами обрывы «совсем красные, как ржавое железо».

Когда земля еще не совсем остыла, Хадау сотворил по паре орлов и воронов. Какое-то время птицы летали над полужидкой стихией, но потом обнаружили одинокую скалу, опустились на нее и превратились в людей. Так на земле появились две первые супружеские пары. Мужчина-орел и мужчина-ворон сделали себе копья, луки и стрелы и стали ходить на охоту, добывать пропитание, а их жены научились вести хозяйство, готовить еду и шить одежду. В орлиной семье родился сын, а в семействе ворона – дочь. Дети стали расти вместе.

Меж тем земля продолжала остывать, земной тверди становилось все больше и больше, а семьи орла и ворона по-прежнему жили на вершине скалы. И однажды орел сказал ворону: «Наши дети дружат, но мы с тобой принадлежим к одному роду, поэтому они не могут пожениться. Чтобы у нас появилось потомство, которое заселит всю землю, мы должны отделиться друг от друга». – «Ты прав, мы должны это сделать», – согласился ворон.

Тогда орел положил между собой и вороном свое копье, а ворон – лук и стрелы. «Теперь, – объявил орел, – когда мы стали чужими, я приду к тебе сватать твою дочь за своего сына».

Сын орла и дочь ворона поженились, и от них пошел человеческий род.

К числу мифов о начале времен относится орочский миф о том, как начали сменяться времена года:

Когда мир только еще рождался, на земле круглый год стояли трескучие морозы и вся она была покрыта льдом и снегом. Рождение мира должно было завершиться лишь после того, как потеплеет, растают льды и снега и на земле воцарится вечное лето.

В то время жила одна женщина75, которая вдруг забеременела. Но когда ее ребенку подошел срок появиться на свет, он спросил из материнской утробы: «А мир уже родился?» – «Нет, – ответила ему женщина, – мир пока еще не родился, на земле царит зима, и только на юге начало понемножку теплеть». И ребенок сказал: «Ну тогда и я подожду».

Прошло много лет. Ребенок снова спросил из материнской утробы: «Ну теперь-то мир, наконец, родился?» И женщина, которой уже надоело ходить в тягости, ответила: «Родился!»

Ребенок тут же вышел на свет, огляделся и увидел, что на юге светит яркое солнце, все цветет и зеленеет, но на севере по-прежнему царит зима. Говорит ребенок: «Раньше времени появился я на свет. Мир родился только наполовину, но теперь уж ничего не поделаешь. Будет отныне на земле полгода лето, а полгода зима. Летом будут люди рыбу ловить, а зимой – охотиться на пушного зверя.

Так с тех пор и пошло. А если бы та женщина оказалась более терпеливой и не родила ребенка раньше срока, на земле всегда было бы тепло.

ЛОСИХА-ВСЕЛЕННАЯ

В 1929 году шаман Савелий Хутунк по просьбе участников этнографической экспедиции76 нарисовал подробную карту Вселенной, какой представлялась она орочам. Земля виделась им в образе гигантской восьминогой лосихи. Хребет животного – горная цепь из девяти вершин, которая делит землю на две части. К востоку от хребта живут орочи и родственные им народы, к западу – русские и все остальные. Шерсть лосихи – это леса, растущие на земле; блохи, живущие в ее шерсти, – лесные звери, а вьющиеся над ней комары и мошкара – птицы. Когда лосиха переступает с ноги на ногу, случаются землетрясения.

Из рассказа Савелия Хутунка явствует, что облик лосихи имеет только Евразия; кроме нее существуют еще рыба-Сахалин и дракон-Америка, но земной мир отождествляется именно с Евразией-лосихой.

Нижний, подземный мир Буни нани также имеет облик восьминогой лосихи, но она почти всегда погружена во тьму, и, только когда Солнце, вращаясь вокруг Земли, проходит сбоку от обеих лосих, его косые лучи ненадолго освещают спину той, которая находится внизу.

Подземный мир – зеркальное отражение земного. Человек, оказавшийся в Буни нани, превращается в свою противоположность: старик становится ребенком, а ребенок – стариком, веселый человек – мрачным, а унылый – весельчаком и т. д.

Верхний мир в мифологических представлениях орочей имеет довольно сложную структуру. Он состоит из солнечной и лунной земель, на которых обитают Солнце и Луна. Солнце имеет облик прекрасной девушки, лицо которой, сияющее ослепительной красотой, видится с земли как дневное светило.

У Луны, в отличие от Солнца, нет антропоморфного облика, она представлялась в виде светящегося диска, прикрытого непрозрачной крышкой, которая вращается вокруг оси, закрепленной на краю лунного диска, отчего и сменяются фазы Луны.

На лунной земле обитают хозяин медведей и хозяин тигров – могущественные божества, которым подчинены все животные соответствующего вида, живущие на земле. Лунная земля поделена между ними, на ней есть два моря – медвежье и тигриное, в которые впадают вытекающие из двух озер медвежья и тигриная реки. На лунной земле обитают также две старухи – жены хозяина медведей и хозяина тигров.

В северной части Вселенной расположено огромное ледяное море. Его хозяин – мохнатое, одноглазое и однорукое чудовище с остроконечной головой.

Изображение Вселенной по рисунку орочей. 1949 г.

Сборник Музея антропологии и этнографии, 1949. Т. 11

Вселенная заключена в сферическую оболочку, ее внутренняя сторона имеет гладкую, светлую поверхность, которая с земли видится как голубое небо. В этой оболочке есть два отверстия: одно – круглая дыра, обозначенная неподвижной Полярной звездой, а второе – так называемый «небесный рот», два ряда остроконечных скал, расположенных друг против друга, как верхняя и нижняя челюсти с зубами. Эти небесные челюсти постоянно движутся туда-сюда, как будто пережевывая что-то. На наружной стороне оболочки неподалеку от «небесного рта» растет железное дерево с тремя ветвями, на котором живет железная птица Кори. Вместо клюва у нее пешня77, вместо перьев – сабли, вместо хвоста – копье.

Душа умершего человека, согласно мифологическим представлениям орочей, совершает путешествие по всем трем мирам. Сначала она идет по земному миру, по особой, не известной никому из живых дороге. В определенном месте от этой дороги ответвляется узкая тропинка. Если душа принадлежала легкомысленному и любопытному человеку, она может свернуть на эту тропинку и попасть в загробный мир для собак, в котором останется навсегда. Но чаще душа все же продолжает путь по прямой дороге. В конце пути она поднимается на высокую каменную скалу, на вершине которой находится бездонная яма. Душа падает в эту яму и попадает в нижний мир.

Там она живет долгие годы (на земле за это время сменяется пять поколений), а затем отправляется в верхний мир. Путь туда лежит по реке, исток которой находится на небе. Сначала душа идет по берегу в образе старика с железным посохом, потом превращается в железную утку и наконец в маленького железного червяка, который проскальзывает через отверстие в небесной сфере. Тогда душа принимает облик железной бабочки и летит к лунной земле. По пути она обдумывает, к какой из двух лунных старух – медвежьей или тигриной – ей хочется попасть. Решив этот вопрос, душа направляется к своей новой хозяйке. Старуха выкармливает ее древесным углем, который в изобилии имеется на лунной земле, и через какое-то время душа принимает обличье гриба дождевика. Лунная старуха сбрасывает гриб на землю, он попадает в утробу какой-нибудь женщины, и на земле рождается новый человек. Причем, если душа принадлежала мужчине, рождается девочка, а если женщине – мальчик.

БОА-ЭНДУРИ И БОГ-ГРОМОВНИК

Верховное божество всех тунгусо-маньчжурских народов Боа-Эндури обитает на небе и не вмешивается в дела людей. Однако в орочской мифологической сказке «Сестра и семеро братьев» в его владения без особого труда попадают обычные люди, и Боа-Эндури принимает их под свое покровительство:

Жила одна девушка, и было у нее семеро младших братьев.

Раз играли мальчики возле юрты – сбивали палкой воткнутые в землю колышки. Прибежала из тайги белка, стала играть вместе с ними. И вот самый младший из братьев промахнулся мимо колышка и подшиб белке лапу. Рассердилась белка, убежала в тайгу, издали крикнула: «Берегитесь! Завтра придет сюда все беличье племя и сурово вас накажет!»

Испугались братья. Стали думать, где им спрятаться от разгневанных белок. Старший говорит: «На земле они нас отыщут, давайте взберемся на небо, укроемся у небесного владыки Эндури». Взяли они свои луки. Старший брат пустил стрелу в небо – вонзилась она в небесную твердь. Выстрелил второй брат – попала стрела в конец первой и застряла там. Выстрелили остальные пятеро братьев – свесились с неба семь стрел, и по ним, как по жерди, мальчики взобрались на небо. Младший лез последним и собирал стрелы позади себя. На следующее утро прибежали тысячи белок. Стали искать обидчиков, да не нашли и вернулись обратно в тайгу.

А сестра, оставшись одна, затосковала и решила уйти из дома куда глаза глядят. Шла она, шла и оказалась у одинокой юрты. Жила там лягушка. Попросилась девушка к ней переночевать. Лягушка ее впустила, накормила, напоила. Потом стало лягушке завидно, что у девушки хорошая одежда, отняла она у нее и халат с узорной каймой, и вышитый нагрудник, и унты из рыбьей кожи. Надела все на себя, а девушка осталась голой.

Тут залаяла собака. Выглянула лягушка наружу и говорит девушке: «Идут сюда два молодых ороча. Увидят, какая я нарядная, и который-нибудь из них возьмет меня замуж».

Стала лягушка охорашиваться, а бедная девушка принялась искать, где бы ей укрыться. Нашла длинную палку, стоявшую у стены, расщепила ее и спряталась в сердцевине.

Вошли орочи в юрту, поздоровались с лягушкой. Старший брат завел с ней разговор, а младший скромно сел в сторонке и стал от нечего делать строгать ножом палку. Вдруг из палки брызнула кровь. Испугался парень, бросил палку, уронил нож.

А старший брат тем временем стал звать лягушку замуж. Та сразу согласилась, быстро собралась, и жених повел ее в дом своего отца. Младший брат пошел за ними следом, да по дороге спохватился, что оставил в юрте свой нож. Побежал обратно, открыл дверь, видит: стоит посреди юрты девица-красавица, прикрытая лишь своими косами, и горько плачет.

Рассказала красавица молодому орочу обо всем, что с ней случилось. Говорит ороч: «Выходи за меня замуж, и у тебя больше не будет никаких бед». Девушка подумала и согласилась.

Младший брат надел на нее свой халат, и они отправились догонять старшего брата и лягушку.

Вот пришли братья, оба с невестами, к отцу. Старик стал расспрашивать будущих невесток об их родне. Лягушка сказала: «Дайте мне ведро, и я покажу вам мою родню». Пошла к речке, зачерпнула воды вместе с лягушками и головастиками и говорит: «Вот мои родные».

Старый ороч рассердился и запретил сыну на ней жениться.

А девушка сказала: «Мои семеро братьев на небе. Если я их позову, то, может быть, они спустятся на землю». Пошла она в тайгу, встала под большой березой, запела призывную песню. Услыхали братья голос сестры, спустились с неба. Старый ороч расстелил под ноги небесным гостям шелковые ковры, выставил на стол лучшее угощение. Три дня пировали братья на свадьбе сестры. А потом сказали: «Нас ждет небесный бог Эндури». И вернулись на небо.

Божество грома в мифологии орочей носит имя Ядури.

В одном из орочских мифов рассказывается, что когда-то Ядури был обычным человеком, но Боа-Эндури сделал его богом-громовником:

Жил некогда человек по имени Ядури. Женой и детьми он не обзавелся, ни братьев, ни сестер у него не было, а родители давно умерли, так что жил Ядури совсем один и, как ни старался, не мог выбиться из нужды. В доме у него было пусто, спал он на голом полу, ходил в рванье, и нередко случалось ему подолгу голодать.

Севохи – изображение шаманского духа-покровителя леса. Орочи. Конец XIX – начало ХХ в. Уссурийский край. РЭМ 1870-111.

Российский этнографический музей

Однажды, почувствовав, что вот-вот умрет с голоду, Ядури решил пойти к богатым соседям, попросить у них какой-нибудь еды. Но те только посмеялись над бедняком и прогнали его от своего порога. Пошел Ядури куда глаза глядят. Долго шел, уже вечер наступил. Вдруг видит – идет ему навстречу незнакомая старуха. Говорит старуха: «Я издалека иду, устала. Пусти меня к себе переночевать». – «Я бы пустил, да только нет у меня в доме ни еды, ни постели». – «Ничего. Люди едят, и мы поедим, у людей есть постели, и мы найдем».

Привел Ядури старуху к себе домой, улеглись они спать в разных углах на голом полу. Утром проснулся Ядури и глазам своим не поверил: вместо его бедного жилища богатый дом. Всего вдоволь: и подушек, и одеял, и разной посуды, по стенам развешана хорошая одежда, а вместо вчерашней старухи ходит по дому девушка, прекрасная, как солнце, и много всякой еды приготовлено.

Говорит девушка: «Больше не придется тебе побираться по соседям, мы теперь будем жить богато».

Поженились они, стали жить.

Однажды жена говорит Ядури: «Сегодня придет навестить меня мой отец. Поклонись ему пониже, и я тоже поклонюсь».

В полдень вошел в дом старец. Огромного роста, с длинной седой бородой, опирается на тяжелый посох. Говорит старец: «Наконец-то я тебя, дочка, нашел. Это, что ли, твой муж?» Поклонились старцу Ядури и его жена. Говорит Ядури: «Да, я женился на твоей дочери».

Нахмурился старец: «Зря ты вышла замуж за этого бедняка. Ведь ты владычица моря. Но теперь уж ничего не поделаешь. Придется мне и твоему мужу занятие подыскать. Пусть будет он отныне владыкой грома и молнии, и будете вы с ним встречаться всего три раза в год – весной, в середине лета и осенью».

Сказал так старик, развернулся и вышел из дома. Выскочил Ядури за ним следом. Смотрит – а отец его жены на облаке поднимается на небо.

Вернулся Ядури в дом. Жена ему говорит: «Мне пора уходить в море, а то отец будет сердиться». Поцеловала она мужа и тут же исчезла.

Подумал Ядури: «А мне пора собираться на небо». Взял он бумагу, вырезал крылатого коня, подул на него: «Ну-у!» – и конь тут же ожил, встрепенулся: «Тыр-р-р!» Вскочил Ядури на коня и улетел на небо.

С тех пор так и живет на небе, разъезжает по облакам, гремит громом, мечет молнии. А жена его живет на острове между большим и малым морями, и ей подвластны все обитатели моря: и звери, и рыбы, и водяные духи.

Трижды в год Ядури навещает жену, и тогда гремят над морем самые сильные грозы.

Примечательно, что в этом мифе владычица моря оказывается дочерью верховного божества и женой бога-громовника. Обычно же в качестве хозяев моря и всех морских обитателей выступают старик и старуха тэму, живущие на морском дне. В их жилище находится озеро, из которого тэму выпускает рыбу в море. Старуха чистит рыбьи шкурки, бросает в воду чешую – и чешуйки превращаются в рыб. «Бросит много, – говорят орочи, – так и рыбы много будет, бросит мало, так и рыбы мало будет». Чтобы задобрить тэму, рыбаки весной перед началом морского промысла совершают обряд кормления воды: в море опускают блюда с кашей, ягоды, табак и т. д.

Тэму помогают рыбакам и охотникам на морского зверя в их промысле, но могут разгневаться и наказать того, кто так или иначе перед ними провинился.

Жил один ороч с женой и сыном. Сын был единственный, и мать так его избаловала, что вырос парень ленивым, упрямым и своевольным.

Однажды отправился ороч в море охотиться на нерпу. И сына с собой взял. Отец на одной лодке, сын на другой. Увидели вдали трех нерп – направил ороч туда свою лодку. А сын говорит: «Что-то эти нерпы мелковаты. Вон там возле мыса плещется большая. Лучше бы ее добыть!» Отвечает отец: «Какая же это нерпа? Это косатка. На них нельзя охотиться, они принадлежат тэму». Но сын не послушался, начал грести в сторону мыса. Подумал отец: «Если буду дальше с ним спорить, упущу добычу» – и погнался за нерпами. Одну убил, две ушли.

Развернул ороч свою лодку к берегу. Смотрит по сторонам: где сын? А сына не видать. Утонуть парень не мог: море тихое. Думает ороч: «Наверное, домой вернулся». Но парня не было и дома. Заплакала жена, стала мужа ругать: «Не уберег дитя!» Говорит муж: «Погоди! Может быть, он далеко заплыл и еще вернется». Но парень не вернулся.

Очень горевали по сыну отец и мать. Однажды вышел ороч на берег, сел на камень и горько заплакал. Вдруг слышит голос: «Зачем слезы в море льешь? Здесь вода и так соленая». Смотрит ороч – поднялась из воды скала, а на скале сидит сам старик тэму. Одет в халат из рыбьей кожи, борода зеленая, как водоросли, конец ее в воде полощется.

Говорит ороч: «Как же мне не лить слезы? Сын у меня пропал. Хороший был парень, красивый, работящий – лучший охотник на побережье!» – «Знаю я, – рассмеялся тэму, – каким он был охотником! Косатку от нерпы отличить не мог. За косаткой погнался, а я как раз у нее в пасти отдыхал. Вот и пришлось мне его на дно утянуть. Никудышный был парень, стоит ли о таком горевать?»

Обидно стало орочу, но возразить нечего. А тэму говорит: «Ладно, так уж и быть, верну тебе сына. Построй на берегу юрту из китовых костей и жди. Как народится молодой месяц, вернется твой сын». Спрыгнул тэму со скалы, плеснул, будто большая рыба, и ушел на глубину.

Пришел ороч домой, рассказал обо всем жене. Построили они на берегу юрту, забрались в нее и стали ждать. Вот показался в небе молодой месяц, а на море поднялась большая волна и вынесла на берег сплетенную из морской травы люльку. А в люльке младенец плачет.

Опечалился ороч: «Видно, ошибся тэму. Вместо нашего сына прислал малого ребенка». Но его жена подхватила младенца на руки и закричала: «Ослеп ты, что ли? Не узнаешь родного сына! Это он, каким был двадцать лет назад». Унесла жена младенца домой, а муж остался на берегу.

Рассеялся утренний туман, и увидел ороч – опять сидит на скале тэму и смеется: «Ну что, доволен? Вернул я тебе твоего сына». – «А почему он маленький? Наш ведь был уже большим». – «Большим да глупым. Теперь сможешь его воспитать по-другому».

Тэму прыгнул в воду, а ороч пошел к жене. Качает она ребенка и говорит мужу: «Теперь я его ни на шаг от себя не отпущу!» Но муж твердо сказал: «Нет, жена! Теперь будем его воспитывать так, чтобы никто не мог назвать его никудышным!»

И правда, вырос парень, стал лучшим охотником на побережье, отцу и матери помощником.

Особым почитанием у всех тунгусо-маньчжурских народов пользовались духи-хозяева огня – пудя, которые почитались также как духи домашнего очага. Орочи представляли себе пудя как большую семью, в которой были муж, жена, дети и собака.

Хозяин тайги – Дуэнте – представлялся в образе старца-великана или огромного медведя. Духи горной тайги, хозяева гор кадзяму, – племя великанов с остроконечными головами, двумя или тремя пальцами на руках и лосиными копытами на ногах. В рассказах о встречах с кадзяму их описывают по-разному. Одни говорят, что они покрыты черной или буро-рыжей шерстью, другие – что это не их собственная шерсть, а одежда из лосиных шкур. Кадзяму обитают в горных ущельях, едят мясо и рыбу, но могут также питаться древесной корой и смолой. У кадзяму есть семьи, жены и дети, они держат собак, но очень не любят, когда люди приближаются к их жилищам.

Передвижение при помощи коротких шестов на речной лодке-долбленке. Орочи. 1927 г. МАЭ И 1781-54/1.