Текст книги "Брак или не брак (СИ)"

Автор книги: Татьяна Патрикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

   – Вот видишь, – прокомментировал паладин, обнимая мальчишку со спины, когда тот в очередной раз следил за принцем из-за угла коридора, – только зря старались... – сказал он, не подумав, и сразу же пожалел об этом.

   Гибо медленно повернулся в его сторону, снял с себя руку мужчины и посмотрел так пристально, что тень паладина отвел глаза.

   – Зря? – Спросил мальчишка буквально деревянным голосом.

   Паладин напрягся, но в сообразительности ему было не отказать. Потому что в следующее мгновение он подхватил мальчишку под бедра. Втиснул в стену и неистово поцеловал.

   – Для него зря, для нас нет.

   – Тогда совместим приятное с полезным и продолжим, – промурлыкал дух замка и провел пальчиком от ямки между ключиц о груди мужчины. Паладин не смог ему отказать. И через какое-то время Стельфан снова набрел на них.

   Первое, что его деморализовало и шокировало – это белые чулочки с подвязками, которые под свои длинные платья из плотной темной ткани, дополняемые комплектом из белых накрахмаленных передников, надевали горничные. Но то девушки. Здесь во всей красе предстал мальчик. Юный, гибкий, как ветка ивы, и подвижный до одурения. Он обхватил ногами, облаченными в это соблазнительное чудо чулочной промышленности бедра мужчины, который полулежал на спине, пока Гибо увлеченно скакал на нем, обхватив руками за шею и упершись пятками в пол, поросший мхом. Мальчика двигался такими резкими, страстными рывками, весь извивался, выгибал спину. Мужчина упирался в пол одной рукой, а второй пытался его придерживать, чтобы малыш не повредил себе ничего. Такие рывки... неужели нельзя помедленней...

   – Пожалуйста... тише...тише... – сквозь стук сердца в ушах услышал Стельфан хриплый, срывающийся голос бывшего паладина, – неужели обязательно так быстро?

   – Мне хорошо... хорошо! – всхлипывал мальчишка в ответ на все его просьбы и ни капли не сбавлял ритм.

   Стельфан сам не заметил, как снова привалился к стене и сполз по ней на пол. Как с силой стиснул рукой промежность. Как из глаз брызнули слезы. И все его существо захватило отчаянное желание оказаться рядом с Димором. Да. Только так. Чтобы не король пришел сюда за ним, а он сам пришел к своему королю, чтобы тот...

   – Сильнее! Сильнее! – Вскричал Гибо. Стельфан поднял на них глаза. Теперь паладин полностью лежал на спине и с силой вскидывал бедра навстречу мальчике, который восседал на нем, широко разведя в стороны колени, и запрокидывал голову так, что у принца мелькнула шальная мысль, что так можно и позвоночник повредить, а потом... кульминации он так и не увидел. Очнулся.

   Не сразу осознал, что лежит на кровати в королевской спальни. За окном занимается рассвет. А рядом, на соседней подушке, не раздевшись, крепко спит Димор Тентервиль. Но при этом еще и держит Стельфана за руку, которая принцу была сейчас ой как нужна. Все тело изнывало от желания. Но будить Димора – это как-то неправильно, так?

   И все-таки он его позвал. Заставить себя вытащить руку из хватки короля было выше его сил.

   – Дим... – шепот, не громче выдоха.

   Король во сне едва заметно нахмурился, но так и не проснулся. Стельфан прикусил губу. Пожевал ее, решая, сможет ли справится с собственным возбуждением сам. А потом решил, что самоотверженность – это, конечно, хорошо, но не мешало бы хоть иногда быть эгоистом. Волчонок он или где?

   – Дим! – Позвал он громче и более требовательно.

   Король заворочался во сне и промычал в подушку что-то неопределенное. Стельфану это надоело, и он вырвал руку. Резко придвинулся, успев заметить краем глаза, как Дим проснулся и распахнул глаза ему навстречу, но принц уже снова схватил его за руку и, откинув в сторону одеяло, прижал ладонь мужчины к своему паху. Пальцы короля непроизвольно сжались на члене. Стельфан, задыхаясь от нахлынувших эмоций, застонал и сделал несколько резкий движений бедрами. А потом над головой услышал хриплый смех.

   – Какой ты резвый спозаранку, – прокомментировал Димор.

   Но принцу было не до разговоров. Он был так возбужден, что уже почти ничего не соображал, поэтому нетерпеливо рявкнул:

   – Не отвлекайся!

   – Как я могу? – Насмешливо откликнулся Димор.

   Стельфан хотел только возмутиться и даже вознамерился ударить своего непонятливого супруга, как тот рывком опрокинул его на спину и тут же уткнулся лицом в пах юноши. Стельфан так резко вскинул бедра навстречу его губам, что Димор чудом не подавился. Но стон... стон, который при этом издал мальчишка, искупил все. Король просто заслушался, не выпуская изо рта влажный от естественно смазки член и смакуя вкус мальчишки на языке. В волосы зарылись тонкие пальцы.

   – Дим... – выдохнул Стельфан в потолок, немного отдышавшись и придя в себя после первого шока. – Это так... мне хорошо... так хорошо... Дим!

   Король улыбнулся, но не ответил. Тогда бы пришлось выпустить плоть юноши из влажного плена. Но ему хотелось довести начатое до конца. Кто бы мог подумать, что Стельфан умудрится так обставить свое возвращение из мертвых. Он принялся энергичнее двигать рукой, как только спустился к яичкам и начал вылизывать их. Стельфан метался по подушке, издавая все более чарующие звуки. Димору это нравилось. Он облизал собственные пальцы и начал растягивать юношу. На задворках сознания мелькнула мысль, что по договору... к черту договор! Теперь церемония бракосочетания – не более чем формальность.

   – Хочу тебя... – простонал Стельфан на одурманивающем надрыве, – хочу внутри! – вскрикнул он в отчаянии. И кончил.

   Димор выдоил его до конца, глотая и не прекращая высасывать досуха. Стельфан, кажется, потерял сознание. Потому что момент, когда король снова лег рядом с ним и обнял поперек груди, как-то прошел мимо него. Поцелуй в потный височек и хриплый шепот:

   – Что еще желает мой принц?

   Прошла минута, прежде чем сердцебиение юноши выровнялось достаточно, чтобы он смог, наконец, ответить на вопрос короля. Только его ответ Димору совсем не понравился.

   – Расторжения договора.

   – Что?!

   – А ты думал, я так все оставлю? Ну нет. Хватит.

   – Объяснись, – прошипел Димор в ответ, глядя в глаза юноши и не скрывая своей ярости.

   – Я хочу тебя. Я твой. Я теперь, черт возьми, даже Тентервиль. Ради тебя... а ты все еще намерен блюсти этот чертов пункт семь-одиннадцать?!

   Король замер на мгновение, переваривая услышанное, а потом перекатился на спину и громогласно расхохотался. Повернул голову к насупившемуся принцу и с улыбкой сказал:

   – Не пугай меня так. У меня слабое сердце.

   – Ага. Знаю, какое оно у тебя слабое, – проворчал Стельфан, а потом в одно мгновение оказался сверху. В той же позе, в которой во сне застал Гибо и тень паладина. Король охнул от неожиданности и честно сказал:

   – Лихо. Не ожидал от тебя такой прыти...

   – Во сне... – начал Стельфан, склонился к супругу и нашептал ему на ухо о том, что с ним происходило в царстве серых, туманных коридоров и странных комнат-полян, на которых то и дело Гибо в компании бывшего паладина занимались различными непотребствами.

   – Значит эти двое, действительно, спелись, – заметил король, удовлетворенный тем, что его догадка оказалась верна.

   – Да какая разница, – снова начал раздражаться принц и резко севшим голосом смущенно продолжил: – я так же хочу.

   Димор хмыкнул и с наслаждением провел ладонью от бедра вверх к спине принца:

   – С первого раза может не получиться. Но я обещаю, мы попробуем. – И тут же провокационно вопросил: – В подвязках?

   – Только в первую брачную ночь. – Прижавшись к его груди щекой, отозвался принц.

   – Ты что... – насторожился Дим, – правда, думаешь, что будешь на церемонии в платье, как какая-нибудь принцесса?

   – И не мечтай! – Тут же взвился Стельфан, но через мгновение тон его смягчился, взгляд стал лукавым. Ладони заскользили по груди мужчины, расстегивая пуговицы на сорочке. Он склонился к обнажившемуся участку кожи, нетерпеливо поцеловал. Потом еще раз и еще. Потом снова поднял голову. Заглянул в глаза супруга и с улыбкой сказал: – но идея с переодеванием, знаешь... – принц запнулся, щеки обжег румянец. Не было сил контролировать дыхание, поэтому он не стал скрывать собственное смущение. Да и зачем? – ... возбуждает, – выдохнул юноша, склонившись к лицу мужчины. Тот обхватил ладонью его затылок и крепко поцеловал.

   – Больше никаких игрушек, я правильно понимаю?

   – Почему? Зря, что ли, я эскиз рисовал. Но не сейчас, хорошо?

   – Будет так, как ты захочешь.

   – Приятно слышать. Жаль, что нельзя повторно укусить. Ты, оказывается, таким сговорчивым становишься, когда вину за собой чувствуешь.

   – Волчонок!

   – От волка слышу!

   Глава двадцать седьмая

   Схватка двух Тентервилей

   – Не понимаю я этого, – прокомментировал Вельвет, когда они с Эштоном, наконец, покинули гостеприимный цветочный магазин на перекрестке улицы Старьевщиков и Филейного переулка. – Как можно отказаться от сына только потому, что он влюбился?

   – Это сложно объяснить. У нас другая вера, – мягко произнес Эштон, покосившись на своего юного спутника.

   Тот вздохнул и отвернулся. Потом сказал:

   – Мне пришла в голову мысль, что это даже хорошо, что мне не посчастливилось стать твоим сыном.

   – Эхь, – у имени юноши был особый звуковой ряд, его не получалось произносить без придыхания. Вельвет непроизвольно поежился от звучания своего настоящего имени, он отвык от него за эти годы. Но Эштон упрямо называл его только так. – Я бы никогда не выгнал своего ребенка за это.

   – Своего, – с нажимом произнес Вельвет, так и не повернувшись в сторону мужчины и глядя куда угодно, только не на своего спутника.

   – Думаю, барон тю Мовей и сам уже пожалел, что когда-то прогнал баронета Веросея, – тихо произнес Эш и продолжил с той же интонацией, – что же касается меня... у меня два сына. Один, как бы ты это назвал, приемный. Но для меня между ними нет различий.

   – А если я скажу, что не верю тебе? – Вельвет резко повернул голову в его сторону.

   Эштон пожал плечами и отвернулся, глядя теперь только прямо перед собой:

   – Твое право.

   Какое-то время они молча шли по оживленной улице по направлению к рыночной площади.

   – Хорошо, что Димор решил его отпустить, – наконец, снова заговорил Вельвет.

   – Согласен, – односложно откликнулся Эш.

   И сама интонация, с которой это было сказано, вынудила Вельвета напрячься. Он проследил направление взгляда де Иорна. И в ту же секунду схватил мужчин за руку и бросился в сторону. Эштон не отставал, крепко держась за его ладонь. Они поднырнули под навесом одного из лоточников, вызвав гневные вопли и массу негодований со стороны торговца, но не обратили на это внимание. Вельвет лихо перемахнул через груженую какими-то бочками телегу, запоздало сообразив, что может не долететь, потому что тащит за собой балласт. Но Эш не подвел. Подготовка у мужчины была что надо. Поэтому они успешно ушли от погони, спрятавшись в одном из неприметных глухих переулков. Только тогда, немного отдышавшись, Эштон уточнил у Вельвета, который возился с какими-то скобами, непонятного назначения, вбитыми в глухую кирпичную стену, перед которой они оказались.

   – Кто это и что им от нас надо?

   – Такой рослый парень, который позади громил стоял и гаденько ухмылялся, видел его?

   – И?

   – Он прибился к банде Хмеля в прошлом году. Но его не особо уважают в нашей среде, хоть и признают его полезность для некоторых не особенно чистых дел.

   – Тогда почему мы убегаем? Я думал...

   – Его прозвище Полоскун. И, поверь мне, енотовская чистоплюйность тут не при чем.

   – Первый сплетник, – догадался де Иорн.

   – Вот именно. Уверен, что он уже так все преподнес Джонолу, что тот сначала тебя придушит, а уж потом... – Вельвет недоговорил, потому что одновременно с его последними словами раздался щелчок, и часть каменной кладки провалилась куда-то вниз. – За мной! – Скомандовал мальчишка. И через мгновение они оказались в затхлой темноте тайного хода.

   – Если бы твой любовник был таким вспыльчивым, как ты говоришь, в Теневой столице он бы долго не протянул.

   – Напомнить, что он Тентервиль? – огрызнулся Вельвет, по стене чиркнула спичка. Зажегся факел. И окончательно стало ясно, что в темной узком лазу они не одни. В десяти шагах от них возвышался крупный мужчина с горящими смертным огнем желтыми глазами. Эш непроизвольно отшатнулся. Вельвет охнул, впихнул в руки Эштона факел и встал между ними, раскинув руки в стороны.

   – Тебя обманули! Между нами ничего нет!

   – И ты думаешь, я поверю? – В голосе Хмеля отчетливо слышались угрожающие, рычащие нотки. И тут же последовало справедливое обвинение: – Мне ты свое настоящее имя не сказал даже вчера.

   – Это потому что... – начал Вельвет и тут же осекся.

   Он должен был объяснить, сказать, что Эштон – тот человек, который когда-то помог ему сбежать от ненавистного хозяина, отсюда и его осведомленность в именах, но язык неожиданно присох к небу. Недоверие Хмеля ранило. Особенно на фоне того, что все то время, пока Хмель искусно делал вид, что не замечает Вельвета, пока он не прикасался и вообще всячески отгораживался от мальчишки, тот убеждал себя в том, что мужчина брезгует дотрагиваться до такого, как он. До того, кто был вынужден с двенадцати лет быть подстилкой для всякий... всяких... Вельвет тяжело сглотнул. И так и не понял, что прочитал по его глазам Хмель, который неожиданно взревел, как раненный зверь и бросился вперед. Но тут раздался оглушительный грохот. Стена, через которую они прошли, чтобы оказаться в этом каменной мешке, рухнула, и в пролом ввалился еще один Тентервиль. Желтые, горящие в полумраке глаза не оставили и тени сомнения.

   – Только попробуй, – прохрипел новоприбывший. Но это уже никого не могло остановить.

   Вельвета оттолкнули с дороги. Причем мальчишка так и не понял, кто из желтоглазых это сделал. Его спасло только то, что Эштон отшвырнул в сторону факел и успел его подхватить, иначе увечий было бы не избежать. Обниматься со стеной на такой скорости – то еще удовольствие, даже если у тебя тренированное тело и успеешь вовремя сгруппироваться.

   – Что, черт возьми, тут происходит! – Прокричал Эштон ему на ухо, дикими глазами наблюдая за схваткой двух Тентервилей.

   – По-моему, это твой пришел. И тоже что-то не так понял, – прохрипел юноша, неосознанно вжимаясь спиной в грудь мужчины.

   Зрелище было жутким. Оба желтоглазых противника почти утратили свой человеческий облик, заострились скулы, сгорбились фигуры, удлинились руки, колени словно выгнулись наизнанку. И в довершении всего они теперь с легкостью пускали в ход нечеловеческие когти и клыки, отчетливо выступающие из-под верхней губы. В какой-то момент сражающиеся расцепились и замерли друг против друга перед очередным стремительным броском. Именно в этот момент между ними сумели затесаться Эштон и Вельвет. Мальчишка встал лицом к Регису, Эштон лицом к Хмелю. Заговорили они одновременно:

   – Я просто знаю его еще по поместью того дрянного барона из Магрены, который совратил его. Я нашел Эхьвеля в поземной темнице на дыбе, отвязал и помог бежать из того вертепа. Поэтому знаю его имя.

   – Я был у Димора, и он приказал нам с лордом де Иорном разобраться с наемником, который первым попытался убить принца Стельфана по приказу тени паладина. Просто мы из одной среды. Я его знаю. И знаю, что его любовник держит цветочный магазинчик. Поэтому мы просто отводили бывшего баронета тю Мовея домой! – Последние Вельвет выкрикнул в отчаянии, видя, что в желтых глазах Региса плещется все тоже безумие.

   Первым опомнился Хмель. Выглянул из-за плеча де Иорна так, чтобы встретиться глазами с еще одним младшим братом и поинтересовался:

   – Я так понимаю, ты за своим пришел?

   – Именно, – рыкнул в ответ Регис и... расслабился. Черты лица потекли, и к советнику короля вернулся человеческий облик.

   – Вам нужно чаще встречаться, – неожиданно заявил Эштон и как-то подозрительно хмыкнул. – Хотел бы я посмотреть, что вам на все произошедшее скажет его величество.

   – Обзовет придурками и намекнет на срочный визит к лекарю, – фыркнул на это Вельвет, все еще стоящий к мужчине спиной.

   – И от чего же, позволь узнать, нас надо лечить? – Ласково уточнил у мальчишки Регис.

   Но Вельвет не растерялся. Нагло воззрился на советника короля и объявил:

   – От повышенной ревнивости.

   – Тогда ты не по адресу нас направляешь, – Регис хитро улыбнулся и пояснил: – Ревнивость лучше всего излечивается любовью и лаской. Причем тут лекарь?

   Эштон улыбнулся, встретившись взглядом с Хмелем, напротив которого он все еще стоял. И инцидент был окончательно исчерпан. Джонол шагнул к нему, и они обменялись рукопожатиями. Прежде чем окончательно расстаться с теневым королем столицы Регис стряс со старшего брата обещание, что, если принц Стельфан очнется, то они с Вельветом обязательно поздравят Димора на церемонии бракосочетания. А Эштон, пока Регис отвлек на себя Вельвета, успел шепнуть Хмелю, почему, по его мнению, мальчишка до сих пор не может поверить в свое счастье.

   – Скажи мне, – обронил Хмель, когда они с Вельветом вернулись в Логово, как называл свое обиталище король Сумерек, – ты, действительно, все это время думал, что мне противно смотреть на тебя?

   Вельвет запнулся на полушаге и поднял на мужчину затравленный взгляд. Ответа не потребовалось.

   – Понятно, – грозно обронил тот, взял мальчишку за руку и безапелляционно повел в спальню.

   Но Вельвет был не из тех, кого можно было легко покорить.

   – А ты... – бросил он Хмелю в спину, как только за ними закрылась дверь, – ... правда, думал, что я побежал искать нового любовника сразу после первой ночи с тобой?

   – Я не знал, что думать! – запротестовал Хмель, порывисто повернувшись к нему.

   – Ты вчера меня трахал, – неожиданно жестко проговорил Вельвет, сверкая взбешенным взглядом, – и знаешь, что у меня уже больше пяти лет никого не было. Иначе я бы не был таким узким, что ты вставить не мог!

   – Достаточно, – зарычал на него Тентервиль поневоле. Подхватил на руки и швырнул на кровать, застеленную меховыми шкурами.

   – Изнасилуешь? – Прошипел недовольный таким обращением Вельвет.

   – Отлюблю, – хрипло откликнулся возвышающийся над ним мужчина, стягивая с себя рубашку.

   Вельвет хотел сказать еще что-то, такое же обидное, но Хмель накрыл его обманчиво хрупкое тело собой, и мальчишника забыл обо всех словах. Этот умопомрачительный запах мужского, сильного тела, эту тяжесть, которую так и хочется обхватить ногами и впечатать в себя с такой силой, чтобы выбило дух. Эти поцелуи, в которых можно захлебнуться слюной и восторгом, переполняющим каждую клеточку распластанного на меховом покрывале тела. Как можно что-то говорить, когда можно только осязать, чувствовать, вдыхать?!

   – Ты восхитительно смотришься на черном меху, – прошептал Хмель, чья ярость куда-то ушла, словно ее и не было. Юношу хотелось облизать с головы до ног. А потом заклеймить поцелуями-укусами так, чтобы ни у кого, даже у самого Вельвета, больше не осталось сомнений, чей он, кому он принадлежит.

   – Твой запах сводит с ума, – откликнулся мальчишка, поднимая голову мужчины от своего живота и напрашиваясь на поцелуй, – и голос... можно сразу кончить.

   – Рад, что тебе нравится, – отозвался Хмель и поцеловал.

   Похоже, насытиться этим мальчиком за какие-то пару ночей не получится. И целой жизни мало, чтобы привыкнуть и осознать, он только его. Ничей больше. Зубы заныли, так сильно хотелось укусить. Разорвать шею, ощутить на языке горячую, молодую крови. Сделать своим. Навсегда... навсегда... но...

   – Я готов, – словно прочитав его мысли, прошептал ему на ухо Вельвет, – укуси меня...

   Между ними повисла мучительная пауза. Губы мужчины прижались в бешено бьющейся на шее мальчика жилке, но зубы он так в ход и не пустил.

   – Не сейчас, – прохрипел Тентервиль, с трудом преодолевая власть животных инстинктов.

   – Сомневаешься в моей любви? – В голосе Вельвета сквозила обида.

   – Нет. А вот ты в моей, похоже, да, – мужчина поднял голову от его плеча.

   – И что мы будем с этим делать?

   – Дай мне пять минут, и ты забудешь обо всем, – криво усмехнулся Джонол.

   – Пять? Мне и минуты хватит!

   Эштон и Регис возвращались во дворец в молчании. Закат вызолотил покрытые желтой черепицей крыши домов и зародил в душе неприятное, тянущее чувство. Молчание не тяготило, но и не примиряло с окружающей действительностью. Просто никто из них так и не смог определиться, стоит ли посвящать другого в свои истинные чувства. Когда они прошли через ворота и оказались во дворе королевского замка, где суетились слуги и стража, где постоянно кто-то что-то громогласно кричал, а потом слушал, что ему отвечают, например, со стены замка или, свесившись в одно из нижних окон, Регис сказал:

   – Иди за мной.

   Он привел де Иорна в яблоневый сад, в котором несколько дней назад тот сражался с Теем. Под сенью деревьев в вечерних сумерках не так просто было заметить две фигуры, стоящие слишком близко друг к другу, чтобы говорить об обычном приватном разговоре. Это мог быть или поединок, скрещение клинков, либо... поцелуй. Они целовались. Инициатором выступил Эш, который дернул Региса на себя, попятился и уперся спиной в яблоневый ствол, целуя сурово сжатые губы советника. Который все же поддался на беззвучные уговоры и разомкнул губы, и впустил язык лорда в свой рот. Поцелуй стал жадным. Нетерпеливым. А потом они оба сползли вниз, на мягкую траву. Руки оказались под одеждой. Широкие, горячие ладони. Мозолистые и нетерпеливые.

   – Эш! – Хрипло выдохнул ему на ухо Регис.

   – Не хочешь здесь? – Остановившись, спросил его де Иорн. Но советник лишь замотал головой и прильнул к нему сильнее. – Тогда что не так?

   – Все так, – отозвался Регис с улыбкой и пробрался рукой под камзол лорда. Тот сдавленно выдохнул, – Просто после вчерашнего...

   – М? – Вопросительно откликнулся мужчина, изучая губами шею любовника.

   – Одному мне будет не так-то легко...

   – Могу пообещать, что буду сдерживаться, – говоря это, надменный лорд улыбался, как мальчишка.

   – Вот еще! Но, если завтра очнется принц...

   – То что?

   – Скорей всего, Димор потребует, чтобы церемония бракосочетания была проведена в кратчайшие сроки.

   – Насколько кратчайшие?

   – М... – блаженно протянул Регис, почувствовав приятное давление чужие пальцев на своей пояснице, – завтра?

   – Ты шутишь? – Де Иорн замер и отстранился.

   – Нисколько.

   – Тогда остается надеяться, что принц Стельфан сможет настоять на своем.

   – Ты так в нем уверен?

   – Ты просто плохо его знаешь.

   – Ну, собственно, я не против. А то ведь все приготовления к торжеству лягут на мои плечи.

   – Если он очнется... – немного грустно произнес Эштон и снова поцеловал советника короля. Только после поцелуя тот заметил:

   – Почему-то мне кажется, что уже без "если".

   – Почему-то мне тоже... – они самодовольно улыбнулись друг другу и продолжили. Эх, скорей бы вернулся Тей. Втроем ведь куда интереснее!

   Глава двадцать восьмая

   Без меня меня женили

   – Церемонию проведем ближе к вечеру, – между делом постановил Димор. Принц, нависающий над ним на вытянутых руках и отчаянно выгибающий спину в такт резким движениям пальцев короля там, внутри, не сразу понял, о чем он вообще говорит. Какая церемония? Зачем вообще все эти слова, когда так... так хорошо! Или этому болтливому субъекту далеко не так приятно, как самому Стельфану? Тогда что же делать? И тут до него дошло...

   – Что? – Принц распахнул глаза и поднял взгляд на ухмыляющегося короля.

   – Свадебную церемонию. Раз уж ты подбил меня на пересмотр пункта семь-одиннадцать... – Димору казалось, что это удачная шутка. Он решил поддразнить принца, чтобы самому немного отвлечься, потому что по его мнению малыш еще не был готов к более активным действиям с его стороны, в то время, как сам Димор сходил с ума от желания. Такого острого и всепоглощающего, что контролировать себя с каждой минутой становилось все труднее. И он никак не ожидал, что Стельфан так отреагирует. Принц сначала замер над ним, а потом решительно отстранился. Король не успел его удержать, так как не ожидал этого. Мальчишка уже успел спустить ноги с кровати, когда мужчина, наконец, опомнился. И обхватил его со спины, с силой прижимая к своей груди.

   – И куда это ты? – Не скрывая злости рыкнул ему на ухо король.

   – Мне нужно кончить, – голос Стельфана был словно мертвый, никакого выражения. Только пустой звук, лишенных каких либо эмоций.

   – Кончишь, когда я тебе разрешу, – окончательно сорвался Димор.

   – И всю жизнь так? – Стельфан резко обернулся на него.

   – Как так?

   – Только с разрешения?

   – Если продолжишь маяться дурью, то да!

   – Тогда лучше умереть! – Мальчишка тоже вспылил, но у короля было преимущество в силе.

   Через мгновение Сительфан оказался на спине, Димор навалился на него всем весом и принялся вылизывать рот мальчишки с таким остервенением, что у принца слюни по подбородку потекли. Но мальчишка упрямо продолжал отбиваться. Молотил кулаками по плечам и спине, извивался весь, как ящерка, которой хвост придавили. Вот-вот оторвется хвостик и сбежит ящерка. А уж когда к кулакам прибавились пятки. Ноги у принца были сильными, сказывались занятия яро.

   – Хватит! – Рыкнул король, отсвечивая желтыми глазами. И приподнялся над мальчишкой на вытянутых руках. – Просто... – начал он, сбавив обороты, и резко осекся. Глаза юноши светились в полумраке спальни и были зелеными, а не желтыми. Необычный цвет для Тентервиля. Ах, да! У него же изначально синие глаза были, так? И если обычно наследие Тентервилей полностью подминало под себя наследие любого другого рода, то с паладином Алиторов этот фокус явно не прошел. В итоге, оба наследия в этом хрупком на вид теле слились воедино в равных долях. Интересно. Надо будет вытащить мальчишку на еще один спарринг.

   – Налюбовался? – Зло прошипел ему в лицо Стельфан, больше не пытаясь молотить короля почем зря. Но при этом так и не разомкнув ноги, которые скрестил за спиной мужчины.

   – Идем со мной, – выдохнул король и резко поднялся, утягивая принца за собой.

   Он за руку подвел обнаженного юношу к зеркалу. Огромному, в полный рост.

   – Посмотри на себя, – шепнул ему король, обойдя сзади и обхватив подбородок юноши ладонью. – Цвет глаз просто роскошный.

   – Нас может увидеть Гибо, – пробормотал Стельфан, и Димор понял, что мальчишка смущен. Хороший, светлый мальчик. Невинный, как истинный паладин. Король улыбнулся и поцеловал супруга в плечо. Прикусил мочку, прошептал на ухо:

   – Пусть видит. Ты же на них с паладином смотрел, – и чтобы малыш не успел придумать возражения, уточнил, отвлекая, – Так что там со свадьбой? Почему не сегодня?

   – Я хотел бы, чтобы на церемонии присутствовала мама, – тихо и грустно отозвался Стельфан.

   Димор замер на секунду, потом шумно выдохнул и поднял голову от плеча юноши.

   – И почему рядом с тобой я регулярно ощущаю себя бесчувственным чурбаном?

   Стельфан улыбнулся ему в зеркале.

   – Ты так извиняешься?

   Димор помолчал, решая, стоит ли продолжить словесную игру или честно признаться. Выбрал второе.

   – Да.

   И не прогадал.

   – Тогда я тоже извинюсь, – шепнул ему Сительфан через плечо и... уперся руками в зеркало, широко расставив в стороны ноги. Король почувствовал его движение, немного разжал объятья, а потом вернул руки на бедра принца. Шепнул в растрепанные на затылке волосы:

   – Уверен, что так?

   – У меня тренированные ноги, разве не заметил?

   – Заметил. И даже успел оценить, – со смешком откликнулся Димор и вернул пальцы туда, где они уже были недавно. Стельфан прогнулся в пояснице, зажмурился и подался бедрами назад.

   – Хороший мальчик...

   – А поцеловать?

   Ну, как такому откажешь? Когда перестали целоваться, Стельфан хрипло пробормотал:

   – Мне кажется, я готов.

   – Ты будешь готов только тогда, когда я скажу, – ответил на это король и опустился на колени. Принц сначала не понял, что он собирается делать, хотел развернуться, но Димор ему не позволил. Раздвинул округлые ягодицы в стороны и провел между ними языком: от растянутой и влажно дырочки до особенно нежного местечка под яичками. Стельфан шумно задышал, снова отвернулся к зеркалу и прижался к прохладной зеркальной грани сначала лбом, а потом всей щекой.

   Димор не стал его долго мучить, но вылизал старательно. Особенно яички, которые налились тяжестью, и так приятно было их ласкать языком и губами, что просто невозможно оторваться. Напоследок он тщательно вылизал копчик мальчика, отчего тот отчаянно задергался, весь содрогаясь от дрожи. Возбуждение, которое пробудил в нем король, достигло апогея. Малыш скулил, беспрерывно то выгибался, то горбился, извиваясь всем телом, чтобы хотя бы немного отвлечься от напряжения, которое натянуло внизу живота все струны, скрутила в плотный жгут и...ну когда же? Когда?!

   – Дим! – прохрипел он, отчаянно мотая головой. – Дим!

   – Скажи это, и я все сделаю? – Шепнул ему в спину мужчина, поднимаясь с затекших колен.

   – Войди в меня! Сделай своим!

   – Глупый, ты и так уже мой... – со смехом отозвался король и исполнил желаемое: вдавил толстый влажный член между округлых ягодиц, втиснул в плотное колечко мышц и рывком натянул мальчику на себя.

   Стельфан зашелся в крике: сладком, несдержанном. Димор захрипел. Хрип превратился в звериный рык и зеркало прочертили жуткие, нечеловеческие когти. Принц, услышав дребезжащий звук, вскинул голову и встретился в зеркале глазами с истинным Тентервилем. Улыбнулся, кивнул и сам подался навстречу. Король обезумел. Вдавил до конца, так, что яйца шлепнулись о ягодицы мальчишки и резко выдернул ствол с пошлым, чвокающим звуком.

   – Нет! – Вскрикнул Стельфан, обернулся через плечо, – зачем ты вышел?

   – Чтобы снова войти! – прорычал мужчин, резко развернул его к себе лицом, впечатал спиной в холодную поверхность зеркала. По разгоряченной коже и таким холодом, неприятно и почти невозможно сдержать вскрик. Принц и не сдержал. А смысл? Только обхватил своего Тентервиля за шею, позволил королю закинуть свои ноги ему на плечи. И вскрикнул ему в рот, задыхаясь в поцелуе, когда мужчина снова вломился в него своим немаленьким членом.

   Вскрики, шумная возня, мокрые поцелуе. Шлепки бедер о бедра, скольжение лопаток по зеркалу, запотевшее стекло за спиной. Страстные укусы в плечи и грудь. Красные отметины на светлой коже. Безумный, безудержный ритм. Немного крови на прокушенной губе и языке. Немного боли. Не только в самом начале, но и потом. Но удовольствие сильнее боли, слияние тел захватывает не меньше слияния душ. И ритм. Общий ритм толчков. Толстый, влажный от смазки член, растянутые, вывернутые наружу края дырочки. Боль в пояснице. Боль в шее и в затекших руках. Но боль приятная. Возбуждающая. Боль, как доказательство любви и страсти. Странно? Быть может. Но как есть, так есть.