Текст книги "Бег сквозь лабиринт"

Автор книги: Татьяна Величкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

– Сегодня у нас два трупа вместо одного, – Руслан протянул руку Комисарову, – поздравляю, веселенькое начало работы, после отпуска.

– Ладно, Руслан, мне не привыкать, – он серьезно посмотрел на своих ребят. – Теперь конкретно, что на этот раз?

– Дедушка в лесу с внучкой гулял, как вдруг почувствовал неприятный запах, исходивший, как выяснилось позже, со стороны заброшенного домика лесника. Дернуло же деда пойти посмотреть что там, – Серов нервно постукивал костяшками пальцев по столу, – я бы и сам на его месте полюбопытствовал. Мужчина и женщина, причем женщина сравнительно молодая, оба подвешены за ноги. От низа живота до шеи разрез, сделанный очень острым предметом, что-то наподобие скальпеля, внутренние органы вырваны, они так и валялись на полу, который был залит застывшей кровью, ставшей от времени черной. Сначала прибыла милиция, и они попытались снять один из трупов, но его ноги были стянуты колючей проволокой, поэтому они решили дождаться криминалистов. Мы подъехали туда уже позже, как только пришла информация из убойного отдела. Ребята, видавшие виды, стояли над всем этим бледные и, не переставая, курили, чтобы хоть как-то заглушить этот омерзительный запах разлагающейся человеческой плоти.

– Фотографии готовы? – спросил Комисаров.

– Да, Андрей Сергеевич, – кивнул Руслан, – сейчас они в морге, в смысле трупы, заключение будет готово к завтрашнему утру, а пока патологоанатом на словах все расскажет.

– Кто сегодня там? – поинтересовался Белов.

– Пруткова, – Серов посмотрел на свои дрожащие руки и, покачав головой, сказал, что такого он давно не видел, – столько крови, может потому, что их было двое?

– Ладно, Сережа, – обратился к Серову Андрей, – сегодня можешь ни куда не выезжать, а я отправлюсь в лабораторию, может у Прутковой будет хоть что-то обнадеживающее.

Комисаров сложил собранные документы в портфель и направился к выходу, обернувшись, он опять подозвал к себе Белова:

– Пока я тебя не отпущу. Поехали, у меня к тебе будет еще пара вопросов.

В машине они почти не разговаривали, Комисаров только спросил, что в конторе новенького, пока он был на отдыхе со своей семьей.

– Теперь я понимаю, почему ты уехал из города, – улыбнулся Саша.

– Мне просто необходимо было провести эти дни с Юлей и дочкой, а то я их совсем забросил.

– Ну, как в Кузьмовке, нормально отдохнули? – спросил Белов.

– Да, у Юлии там отец живет, и мы решили пожить прямо на берегу в палатке, красота, – вспоминая отдых на Подкаменной Тунгуске, улыбнулся Андрей, – как-нибудь поедем туда все вместе. Мы там отрывались по-полной, ты бы видел Дашу, это маленькая бешеная амазонка, бегала с пилой и топором, и постоянно просила маму разрешить ей заготовить дрова.

Белов рассмеялся, представив Дашеньку с топором – зрелище не для слабонервных.

– Я давно так не отдыхал, уже не помню, когда так выбирался. Юля у тебя молодец, все терпит, не смотря на нашу скотскую работу. Моя не смогла вынести эту ношу, – вздохнул Белов.

Комисаров повернул к экспертной лаборатории и, заехав в ворота, остановил машину.

– Посиди немного, покрути приемник, зайдешь минут через пятнадцать, хорошо, – попросил Андрей.

– Не вопрос, – кивнул Белов, – а то я только недавно завтракал.

3

Наташа не находила себе места, перед отъездом, ей было необходимо не только попрощаться с Азизой, но и поделиться с ней своей новой тайной. Поэтому, она решила прямо с утра ехать к ней. Наташа попросила, чтобы Антон отвез её в город или кто-то из его водителей, на что тот нехотя ответил.

– Я все понимаю, но лучше тебе туда не ездить.

– Почему, какие-то проблемы? – его отказ немного удивил Наташу.

– Да, немного, тем более по городу разгуливает маньяк, сегодня новости видела?

– Нет, – пожала плечами Наташа, – мне кажется это чушь какая-то.

– Может быть, – он как-то странно посмотрел на нее, – хорошо, ты можешь съездить, только с тобой поедет Философ.

– Черт, я его терпеть не могу, он так меня смотрит, – воспротивилась Наташа.

– А мне нравиться, когда на мою женщину смотрят мужчины, ты ведь моя, а не его, поэтому он и завидует. Запретный плод сладок.

– Все равно… не хочу я с ним ехать!

– Я сказал, поедешь, – слишком резко ответил Антон, но вовремя спохватился и, подойдя к Наташе, обнял ее, – прости, у меня кое-какие проблемы с… Тэллем.

Она подняла на него глаза.

– Ты говорил с ним? – Антон согласно кивнул, – о нас, обо всем том, что мы обсуждали тогда.

– Да и после этого у меня возникли большие проблемы, ты нужна ему и он хочет забрать тебя у меня, поэтому я не хочу тебя ни куда одну отпускать. Сегодня вечером мы улетаем в Москву, оттуда в Ганновер и там уже ему будет меньше возможности достать нас.

– Антон, – Наташа обняла его еще крепче, – я так люблю тебя, хочешь, я ни куда не поеду и весь день мы проведем вместе.

– А как же твоя подруга, может, ты ее больше не увидишь? – тихо спросил Антон.

– Ты прав, – вздохнула Наташа, – звони своему Философу, поеду с ним.

Антон, смяв пачку сигарет, бросил ее в корзинку для мусора, Наташа видела, что внутри него все так и кипит от гнева, но он, ни говоря, ни слова вышел из комнаты, оставив Наташу наедине со своими мыслями.

Все так изменилось, подумала Наташа, перевернулось с ног на голову, и что мне теперь делать. Не хочу я ни в какой Ганновер, не хочу. Но Антона одного я отпустить тоже не могу, еще босс его почему-то мною заинтересовался, но что Тэлль может сделать против моей воли, он же не Господь Бог, в самом деле.

Она быстро оделась в легкие джинсы и черную футболку с надписью на груди Calvin Kline, и, порывшись в шкафу, нашла легкие теннисные тапочки. Ей так не хотелось ехать с Философом, но раз такой оборот, то все-таки придется его терпеть. Подойдя к зеркалу, она посмотрела на себя, без косметики она была совсем еще девчонкой. Собрав волосы в хвост, Наташа нацепила на голову бейсболку, такого же цвета, что и майка и, надвинув ее пониже на лоб, осталась довольна. Скромный спортивный стиль, и ни каких декольте, иначе Философ опять начнет истекать слюной, кобель паршивый. Она представила его почему-то с вытянутым лицом, покрытым черной шерстью и с длинным вывалившимся до пола языком. Тело у него было собачье, но не от породистой псины, а какой-то дворняги с закрученным лохматым хвостом. Философ дышал часто и с тоской смотрел на Наташу. Она рассмеялась в голос, словно это было не в ее голове, а на самом деле и почувствовала себя намного лучше.

Ну что, в Ганновер, так в Ганновер, может быть там будет лучше, и не навсегда же туда. Увижу мир, ни когда не была за границей, поэтому в этом есть что-то хорошее. Наташа закрыла лицо руками и облокотилась на туалетный столик, я словно уговариваю себя. Черт побери, словно все происходящее сон, и здесь должна быть не я, а кто-то другой. Интересно, что было бы, если мать не привела тогда бы Валерку, может быть, все закрутилось по другой жизненной спирали, и я не встретила бы Антона, и все сложилось иначе. Как странно, от одного какого-то шага зависит вся твоя будущая жизнь, но как узнать, делать этот шаг или нет, знать бы наперёд все ходы конечной партии.

Еще раз, посмотрев на себя в зеркало, Наташа решительно поднялась и направилась к выходу, столкнувшись в дверях с Антоном.

– Ты едешь? – нетерпеливо спросил он.

– Конечно, видишь, оделась поскромнее.

– Когда тебя ждать? – он нежно обнял ее за талию, – не забывай, вечером в 21: 34 у нас самолет в Москву, а регистрация за час до вылета.

– Хорошо, я тебе от Азизы позвоню…

– И прошу тебя, не говори лишнего, не стоит впутывать твою подругу в наши дела, особенно, – он, немного помолчал и добавил, – особенно о твоих возможностях.

– Уж не думаешь ли ты, что я буду говорить ей о том, как прохожу сквозь зеркала и могу бродить по другим измерениям, хочешь, чтобы она меня за ненормальную посчитала.

– Это хорошо, что ты все понимаешь, надеюсь, так будет и дальше, всегда радует, когда близкий человек понимает тебя. – Он коснулся ее щеки губами и открыл входную дверь, – идем, я провожу тебя.

Машина мчалась по шоссе, и Наташу радовало, что Философ не произнес ни слова, он, молча, курил и смотрел на дорогу. Она же, тем временем, сидя на заднем сидении, думала о том, как решиться рассказать Азизе обо всем. И тут она вспомнила, о чем ей говорил Антон перед тем, как должен был состояться его разговор с Тэллем. «Я вернусь в любом случае, только не знаю, я ли это буду. Не стану говорить Тэллю, что тебе все известно, иначе он просто уничтожит нас, поэтому, когда вернусь, не задавай мне вопросов, словно ты ни о чем таком не знаешь». Черт, я совсем забыла о его предупреждении, а вдруг этот Антон уже другой и все будет идти совершенно по другому сценарию. Он может передать Тэллю мои слова и тогда мне крышка. Наташа приоткрыла окно, и резкий порыв воздуха привел ее в чувство. Она решила сегодня же проверить все приметы Антона и если что-нибудь не сойдется… что она тогда сможет сделать, голова идет кругом, вопросы-вопросы, все без ответов.

– Пирогова 18, корпус два? – внезапно спросил Философ.

– Да, – немного непонимающе ответила Наташа, – ты, что мысли читаешь?

– Нет, просто хорошая память на адреса, а вы больше ни куда не ездили, ну кроме вашего бывшего дома, – ответил он, и впервые Наташа не почувствовала к нему неприязни, может быть, тогда ей все просто показалось. Он посмотрел на Наташу в зеркало заднего вида и по её спине побежали мурашки только от одного холодного взгляда его серых глаз.

– Нужно немного шире открывать глаза и держать язык за зубами, чтобы потом не пришлось горько сожалеть, – произнес он, как обычно в своем стиле.

– Философ, а как тебя на самом деле зовут? – ее вопрос стал неожиданностью для него, он ухмыльнулся и спросил в ответ.

– Думаешь и мне не чуждо человеческое? Ошибаешься, маленькая хозяйка…

– Мы уже перешли на «ты», шофер? – теперь в его ехидной усмешке она узнала прежнего Философа.

– Ну, хорошо, Госпожа, каким будет следующий вопрос?

– А разве ты ответил на первый? – парировала Наташа.

– Если я отвечу на него, мне долго придется объяснять, а на это у меня нет ни времени, ни желания.

– А мы почти приехали, – Наташа с радостью улыбнулась выплывшему из-за поворота дому, где жила Азиза, она была в какой-то мере рада, что их разговор остался неоконченным, теперь она точно знала, что Философ не станет её союзником. Стоп, сказала она себе, ты заговорила о союзнике, ты, что решила попробовать разворошить это осиное гнездо. Нет, девочка, тебе это не под силу, эта машина смерти тебя раздавит и спасибо не скажет.

– Приехали, когда вас забрать? – Наташа посмотрела на часы и сказала, что в семь вечера будет в самый раз.

Она толкнула дверцу «Мерседеса» и вышла в залитый солнцем двор, вот знакомый подъезд, Наташа легко взбежала по ступенькам, и нажала на кнопку лифта. Она очень соскучилась по подруге и все-таки решила ей все рассказать. Позвонив в дверь, Наташа услышала шаги, когда повернулся замок, на пороге стоял Нугман.

– Привет, – улыбнулась она ему, но в его глазах было что-то не доброе, он не пригласил её, как бывало раньше с улыбкой, с шутками войти в квартиру.

– Зачем пришла? – грубовато спросил он, – Азиза не станет с тобой разговаривать.

– Нугман, что случилось, я не понимаю? – Наташе стало не по себе от его колючего взгляда, таким она его еще не видела.

– Моя сестра не будет больше с тобой общаться, мне стыдно, что я тебе мог предлагать руку и сердце.

– Что?! – она не верила своим ушам. – Что ты говоришь, Нугман.

– Закрой свой рот, если бы ты была мужчиной, я бы спустил тебя с лестницы, – он еле сдерживался, чтобы не привести свой приговор в исполнение, его сжатые кулаки побелели, а по лицу пошли красные пятна. – Лучше уйди.

– Почему ты так говоришь со мной? – Наташа чуть не плакала, – что я сделала, мы же были друзьями.

Ни слова не говоря, Нугман затащил её в квартиру и, захлопнув дверь, прижал рукой к стене, сдавив её горло.

– Как ты могла, после того, что тебе рассказала Азиза оставаться вместе с этим чудовищем, а потом и стать его невестой, знать, что его люди сделали с моей сестрой и быть с ним.

– Все не… совсем так, Нуг-нугман, отпусти меня! – прохрипела она, на что он открыл дверь и, вытолкнув ее, захлопнул перед самым ее носом.

Наташа, прижав руки к горлу, откашлялась и, покачнувшись, облокотилась о стену. Она не могла понять, почему Нугман так поступил с ней, слезы залили ее лицо, и она беззвучно плакала, медленно опустившись на ступени.

Внезапно она услышала, крики из-за двери Ахмедовых, она прислушалась и ясно услышала, как Азиза говорит своему брату, что он не имел права решать все за нее.

– Ты не знаешь Раскина, ты забыла, что именно по его приказу тебя держали, как животное в подвале, ты забыла, сколько мама пролила слез? Она знала все это и не отказалась от него, что это любовь, по-твоему. Решила жизнь свою несчастную устроить, вот что это за любовь, из-за денег эта любовь!

– Ты просто злишься, что она выбрала не тебя! – Азиза надрывалась от крика и Наташа не хотела этого слышать, она не желала, чтобы брат и сестра, прежде так дружившие, ссорились из-за нее. Она поднялась со ступеней и направилась к лифту.

– Да, злюсь потому, что она должна была выбрать меня, слышишь! – услышала Наташа крик Нугмана, и подумала, надо же, оказывается, столько лет он теплил надежду быть со мной, а теперь, теперь я для него ни кто.

– Наташа! – услышала она крик, когда уже выходила из подъезда, это кричала ее подруга. Наташа подняла заплаканное лицо и, увидев Азизу, улыбнулась, – Натка, не уходи, подожди меня!

Девушка опустилась на скамейку у подъезда, и, вынув из сумки сигареты, закурила. Слава Богу, что Зиска не отказалась от меня, а то словно я прокаженная какая-то.

Когда выбежала Азиза, то Наташа на мгновение застыла, словно не веря в ее присутствие, вскочив со скамейки, она бросилась к подруге и, обнявшись, они расплакались. Ничего лучше этих объятий сейчас, именно в эту минуту для Наташи не существовало, ей стало так тепло и в тоже время горько, что она плакала и не могла остановиться. Наконец, посмотрев друг другу в глаза, Азиза сказала, что им не следует здесь так долго стоять и реветь.

– Ты права, – все еще всхлипывая, ответила Наташа, согласившись с ней. – Пойдем на наше место, там ни кто нас не будет доставать.

Наташа вспомнила, когда они еще учились в школе, то нашли это место в доме, где жил Сергей, на чердаке, у них был даже свой собственный ключ. Наташа, Сергей и Азиза любили там собираться и делиться своими радостями и невзгодами. Сергей притащил туда старенький диван из своей комнаты, когда ему купили новый, девчонки всякую посуду, потом отец Сергея сколотил небольшой столик и весь хлам, что был не нужен в их квартирах после ремонта, вскоре очутился в этом уютном месте. Это был их второй дом, там впервые Наташа и Сережа остались вдвоём, где все и началось, а может, это было начало конца, ведь у них так ничего и не сложилось.

– Интересно, Серый водит туда своих новых подруг? – спросила Азиза и в ее голосе мелькнули ревнивые нотки, но это была ревность не к его новым увлечениям, а к старому доброму чердаку, который, никогда, не насмехаясь, молча выслушивал все их тайны, где всегда можно было найти пакетик с карамельками или домашними сухариками из ржаного хлеба.

Дом Сережи был в каких-то десяти минутах ходьбы, еще немного и девушки держась за руки, вошли в его подъезд.

– У меня такое чувство, что мы совершаем что-то запретное, – тихо произнесла Наташа, когда они вошли в подъезд, где жил Сережа.

– Потому, что нас больше не трое? – спросила Азиза, – но мы уже давно не дети.

– Но все-таки идем со своими проблемами не психоаналитику, а опять в наш маленький мир детства.

Молча, поднявшись на пятый этаж, они вскарабкались по чердачной лестнице и к своему удивлению увидели, что замка на нем не было. Люк поддался легко, и, откинув его, Наташа первая влезла внутрь, протягивая Азизе руку.

Внутри все изменилось. Здесь видимо, обосновались другие, не такие уж правильные ребята. Пепельница была полна окурков, тут и там валялись пустые бутылки, а в воздухе витал чужой запах, это был дух грязи, пота и какой-то кислятины. Девушки подошли поближе к выходу на крышу, и в лицо приятно дунул легкий июльский ветер. Они обнялись, закрыв глаза, и вспомнили все то, с чего начиналось их знакомство, которое затем переросло в крепкую дружбу.

– Не хотелось бы столкнуться с новыми хозяевами чердака, – усмехнулась Азиза.

– Ничего отобьёмся, – улыбнулась ей в ответ Наташа.

– Все так изменилось, тут, наверное, делят награбленное малолетние преступники.

– Да, черт с ними, не бери в голову, я так рада, что ты все-таки смогла вырваться и попрощаться со мной.

– Попрощаться? – непонимающе вскинула брови Азиза. Наташа вытащила из сумочки пачку сигарет.

– Покурим, как в те времена, когда это еще нельзя было делать.

– Давай, – Азиза тоже вынула сигарету из пачки и спросила:– Ты уезжаешь с ним?

– Да, – без обиняков ответила Наташа, – сегодня самолет в Москву, а оттуда в Ганновер.

– А что в такую даль?

– Не знаю, но ты была в чем-то права, Антон мне кое-что рассказал и я благодарна ему, что он мне открыл глаза, а он оказался не таким уж плохим, хотя сам сказал, что у него руки по локоть в крови и он заслуживает смерти.

– Так и сказал? – удивилась Азиза, на что Наташа, кивнув начала свой рассказ. Она не утаила ничего и просила только об одном, ни кому, ни о чем не говорить.

– Я не могла это носить в себе, и скажу тебе одну вещь, раньше я считала это сном, но теперь понимаю, что я ошибалась и это были предвестником того, что должно случиться со мной в будущем.

– Я не понимаю о чем ты, – округлила свои темные глаза Азиза, – ты хочешь сказать, что с тобой это было раньше, ты бродила во сне и проходила сквозь зеркала?!

– Не знаю, я была совсем маленькая и плохо помню… Однажды мне, приснился сон, что я вошла в зеркало, помню все обрывками. Мне не было страшно, я бродила по свежескошенной траве, а в моих волосах играло солнце, мне было так хорошо там. Однажды мама меня отругала за то, что я бегала на улице и, не помыв ноги, легла в постель…

…– Это что же такое, Наташа, вся простынь в грязи, ты, что босиком на улице бегала?!

– Мама, ты, же меня сама перед сном купала, – я тогда и представить не могла, что через много лет грязные простыни расскажут мне о многом. В тот день я вспомнила, что со мной происходило в детстве, когда Антон мне обо всем поведал. Я поняла, что те сны были проникновением в другую реальность, но я всегда возвращалась целая и невредимая, может потому, что была всего лишь еще маленьким чистым ребенком. Тогда мне этого не дано было знать.

– А зачем ты понадобилась Тэллю, мало ли таких как ты, сейчас столько экстрасенсов расплодилось, как грязи, – улыбнулась Азиза.

– Если бы это было так, я была бы счастлива, ведь я согласилась поехать только из-за того, чтобы быть по дальше отсюда. Честно признаюсь, мне становится страшно, при мысли, что Антон довёл бы начатое до конца, и я стала послушным орудием в руках Тэлля. Одна мысль меня волнует, что Антона могут убить, как его предыдущих двойников за неисполнения приказов Тэлля. Я вот что думаю, а что если мой Антон не тот, за кого себя выдает, меня очень беспокоит это. Когда мы расставались, я вспомнила о предупреждении Антона ни когда первой не начинать разговор о том, что я могу открывать двери в другие миры.

– А ты? – Азиза с напряжением слушала рассказ подруги, – неужели заговорила об этом?

– Так все вышло само собой, а потом я вспомнила о его предостережении, и мне стало… страшно, что ли, хотя, пока я не знаю чего мне бояться, одно меня пугает, вдруг со мной рядом совсем другой человек.

– А нельзя узнать это, не могут же они быть похожи друг с другом совершенно, что-то должно выдать того другого.

– Иногда мне кажется, что Антон стал другим, хотя прошло всего два дня, все настолько странно, и я себя чувствую отрезанной от мира, – Наташа опустила глаза и, бросив сигарету вниз, наблюдала, как она катится, подпрыгивая по наклонной крыше. – Я не пойму, что Нугман так взбесился…

– Да тут кое-что случилось, – Азиза присела на маленькую табуретку, – Журавлев, его крестный, недавно разговаривал с ним, и как позже выяснилось о тебе.

– Интересно, я помню его секретаря Машу, мне она понравилась, такая умная и красивая девушка, что не часто встретишь. Да, и что он про меня говорил?

– Он говорил о каком-то заговоре против тебя, что тебя хотят использовать, то есть все то, о чем я тебя предостерегала, оказалось правдой. – Азиза немного помолчала и добавила, что пора уходить, пока сюда кто-нибудь не нагрянул, – поговорим по дороге.

Осторожно спустившись, Наташа прикрыла дверцу некогда прежде их чердака и, спрыгнув вниз, поправила кепку, сползшую на глаза. Азиза грустно посмотрела вниз в пролет этажей и, облокотившись на перила, вздохнула.

– Знаешь, только сейчас начинаю понимать, как мы быстро повзрослели, все не так как прежде. Мне так жаль, что у тебя не сложилось с Сережей, прости, но…

– Но я не люблю его, Зизка, – прервала ее Наташа, – я люблю Антона и тебе нужно только пожелать мне удачи.

Азиза обняла подругу и, коснувшись ее щеки, сказала, что она всегда хотела ей лучшего.

– Я устала и уже настроилась на то, что придется уехать, эти ночные видения-прогулки выматывают меня, я стала такая раздражительная.

– Нет, Натка, ты все такая же, просто много свалилось на тебя… Слушай, – Азиза округлила глаза, – я же забыла тебе сказать, начали про Журавлева, и я сейчас только вспомнила. Ты знаешь, что Маша пропала неделю назад, а недавно ее труп нашли в каком-то заброшенном домике лесника…

– Что?! – Наташу качнуло и она, схватившись за перила, еле удержалась на ногах, – погоди-погоди, Антон мне говорил про какого-то маньяка, а я не поняла почему, он не хотел меня отпускать в город… Боже мой, я не знала об этом…

– Не знаю подробностей, но все это привело меня в шок, я хорошо знала Машу и это, это так ужасно!

Они медленно спускались по лестнице, теперь уже казалось чужого дома, именно в тот момент, когда дверь чердака захлопнулась за ними, их старый мир остался далеко позади в том самом мироздании, где находится детство и куда дорога ни кому не открывается. Они молчали, известие о гибели Маши потрясло Наташу, они были очень мало знакомы и виделись всего-то раза три, но почему-то у нее защемило сердце, и появилось такое ощущение, как будто бы Азиза не все рассказала ей. Когда их окликнул знакомый голос, девушки одновременно вздрогнули и, обернувшись, Наташа встретилась с глазами Сергея. Он стоял какой-то растерянный, слегка похудевший, светлые волосы, немного отросшие, были небрежно заброшены назад, а мальчишеские, светлые глаза смотрели с неподдельной искренностью и любовью на Наташу.

– Серый, – заговорила первой Азиза, – а мы и не думали тебя увидеть.

– Я услышал голоса в подъезде и понял, что это вы, девчонки, – он не сводил глаз с Натальи, которая продолжала молчать.

– Как твоя жизнь, жениться не собрался? – улыбнулась Азиза.

– Да, то есть… нет, – он запнулся и, приоткрыв дверь, добавил, – заходите, что мы так, словно чужие, Наташа, а ты что молчишь?

– Я не знаю даже, просто много проблем, – сухо ответила она, и ее поразило то, как она с ним говорила. Наташа сама себя потом осуждала, но не могла поступить иначе, ей не хотелось заходить к нему и болтать о всяких пустяках, чувствуя на себе его тоскливый взгляд, словно побитой собаки.

– Ну, если что… заходите, а то вы совсем про меня забыли, – он растерянно улыбнулся.

– Навряд ли, Сережа, – Наташа решила расстаться с ним по-хорошему, все-таки она уезжает надолго и не известно увидятся ли они вообще когда-нибудь. – Я сегодня улетаю в Москву, а потом в Германию, и я, наверное, Сережа, выхожу замуж.

Немного покраснев, он опустил глаза, и на его лбу появилась горизонтальная морщинка.

– Давно мы не виделись, столько всего произошло, а почему ты пропала, что-то случилось?

– Я тебе потом расскажу, – ответила за подругу Азиза, – у нее было очень много проблем.

– Не знаю, увидимся ли, – Наташа приподнялась на носки и коснулась его небритой щеки, – пока.

Сергей дотронулся рукой до щеки, там, где прикоснулись ее губы, и грустно пожелал ей счастливого пути. Он смотрел на Наташу и не мог понять, что он сделал не так, почему у них все так закончилось, ведь он так любил ее и любит до сих пор. Неужели когда человека так безоглядно любишь, это наскучивает второй половине. Сергей вернулся домой и, выйдя на кухню, посмотрел в окно, Наташа сняла с головы бейсболку и её каштановые волосы разметались по плечам, как в те прекрасные дни по подушке, когда они были вместе и весь мир, казалось, принадлежал только им. Он потянулся за сигаретами, но пачка оказалась пуста, Сергей не сводил глаз со своей любимой и, чувствуя, что на этот раз утрата безвременна, обхватил руками лицо и тихо беззвучно, как могут плакать мужчины, застонал, ощущая бесконечную пустоту в душе и словно кровоточащую рану в сердце.

4

В здании морга царила, как ни звучит это прозаично мертвая тишина. Стены, выкрашенные в бледно-зеленый цвет, довершали унылую картину запустения, как и потрескавшаяся штукатурка на потолке и тусклый свет лампочек. Запах формалина, хлора и еще каких-то непонятных фармацевтических препаратов, дополняли невеселый пейзаж, Комисаров толкнул железную дверь и вошел в зал, где ждала его Пруткова с двумя свежеиспеченными покойниками.

– Доброе утро, Лариса Михайловна, – улыбнулся он худой женщине в очках в тонкой оправе и с коротко подстриженными волосами. У нее были строгие глаза цвета крепкого чая, с сеткой морщинок, которые можно было заметить только при ярком освещении. Тонкие черты лица делали ее похожей на особу дворянских кровей, как и изящные кисти рук с длинными пальцами.

– Здравствуй, Андрюша, – она протянула ему руку, – ну и гости у меня сегодня, просто загляденье, ты же знаешь, что они уже не первые. Только по два сразу не было, это точно вас разозлить хотят.

– Что скажете? – он кивнул на трупы, накрытые простынями.

– Ну что я скажу, – она поправила очки. – Женщина, была опознана своим начальником Журавлевым еще вчера, Жукова Мария Федоровна 1963 года рождения, рост 178 сантиметров, вес восемьдесят килограмм, волосы рыжие, глаза голубые, на левой лопатке небольшая татуировка ящерицы. Убита 26 июля, смерть наступила от болевого шока и большой кровопотери.

Её нашли с диким макияжем на лице. Губы густо выкрашены в темно-лиловый цвет, глаза жирно подведены черным карандашом, грубо и не аккуратно. И в довершение этакого хевиметалского стиля, синие тени на веках. Такое впечатление, что ее намазали уже после смерти, в той же манере, что и полгода назад, когда мы нашли похожую девушку в лесу, в заповеднике на правом берегу Енисея, вблизи Красноярска.

– Да, я помню, – кивнул Комисаров.

– Смерть наступила в результате большой кровопотери, – продолжала Пруткова, – от основания шеи до лобка был сделан разрез острым предметом и им же вырезаны все внутренние органы. Судя по анализам крови, в которой обнаружен большой выброс адреналина, жертву выпотрошили, когда она еще находилась в сознании. На руках и ногах есть сильные ссадины, словно ее волокли, однако под ногтями нет ничего…

– Вообще? – непонимающе спросил Комисаров, прервав Пруткову.

– Словно она не сопротивлялась, да, и ногти подстрижены, словно кто-то хотел скрыть некие следы, и ему это удалось, – констатировала Лариса Михайловна. – На лодыжках ног характерные следы колючей проволоки и множественные кровоподтеки. На правой стороне затылка след от удара тупым предметом, повреждения не достаточно сильные, по всей вероятности, чтобы жертва на время потеряла сознание.

– Вы хотите сказать, что Жукову сначала ударили по голове, подвесили за ноги, а потом когда к ней вернулось сознание, выпотрошили, как на скотобойне?

– Именно, – кивнула Пруткова.

– Да, а одежда, должна была где-то быть…

На его слова женщина покачала головой.

– Ничего.

– М-да, – протянул Андрей, – что там с другим потерпевшим, его кто-нибудь опознал?

– К сожалению, нет, – пожала плечами Лариса Михайловна. – Это мужчина приблизительно тридцати пяти-тридцати шести лет, рост 175, телосложение среднее, на правом предплечье татуировка тигра. На лице рубленые раны, нанесенные острым предметом, не могу сразу сказать каким, похоже на… мечете или большой нож, об этом позже скажут эксперты трасологи. Поэтому личность идентифицировать затруднительно, кожа на ладонях срезана. Можно сделать слепки зубов, а так же провести анализ ДНК. Только тогда личность будет установлена. Смерть наступила от черепно-мозговой травмы не совместимой с жизнью, 26 июля, примерно в одно и то же время с Жуковой.

Андрей обошел стол, на котором лежал труп и внимательно посмотрел на его лицо, если это можно было назвать лицом.

– Думают, что мы не найдем следов? – усмехнувшись он посмотрел на Пруткову, – а вы как считаете, Лариса Михайловна?

– Не знаю, Андрей, – она закусила нижнюю губу, – эти убийства очень странные, но мне кажется, что тут работал другой человек.

– Имитатор?! – Комисаров, повернувшись на каблуках, направился к трупу женщины, – но тот оставлял в жертве свой фирменный знак, вы помните, какой?

– Первую капсулу с этими идиотскими стихами нашел Федор Иванович совершенно случайно, – Лариса Михайловна опустила глаза, – потом я еще девять обнаружила. Я долго размышляла над этим, но ответа так и не нашла.

Андрей вспомнил, как в носу у одной из прежних жертв патологоанатом нашел запечатанную гильзу, в которой обнаружили скрученный листок бумаги со стихами, написанные, как выяснилось позже, кровью жертвы.

 
Моя ночная гостья, в твоих глазах застыло солнце,
Забытая луною тьма, восстанет из забытья,
Я демон ночи, ты моя невеста,
Теперь со мной навеки будешь вместе.
 

– Я помню, – Комисаров медленно опустился на стул, – не блещущие рифмой стихи, но фантазия у него есть.

– Я это тоже заметила, – кивнула на трупы Пруткова, – однако если это работал имитатор, вы его найдете. Ты найдешь, – улыбнулась она, – у тебя всегда получалось находить таких нелюдей.

– Но того маньяка, я так и не нашел, – горько вздохнул Комисаров, – десять трупов. Впервые я не смог раскрыть дело, хотя, все мы не идеальны, Лариса Михайловна.

– Вот отчет, Андрюша, она протянула ему папку с документами, – здесь все, если будет что-то новое, сообщу, а пока жди экспертизу криминалистов.

– А Бероев мне сказал, что будет только к утру, – удивился Комисаров такой быстроте Прутковой.

– Все основное действительно завтра, результаты анализов крови и так далее, здесь краткое освидетельствование.