Текст книги "Чжунгоцзе, плетение узлов (СИ)"

Автор книги: Татьяна Никитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– Ночи в горах холодные. Идемте ко мне, – продолжал он приветливо.

Цуйчжу-иньши – Отшельник зеленого бамбука – жил неподалеку в маленькой хижине. Он накормил своих гостей просяной кашей с овощами и, заметив, что у Нежаты слипаются глаза, уложил его на соломенной подстилке. Юньфэн, наоборот, был будто чем-то встревожен и спать совсем не хотел. Старый отшельник не спеша согрел воду в котле и стал готовить чай. Юньфэн задумчиво наблюдал за ним. Неожиданно хозяин спросил:

– Господин Ао, ты никогда не думал о том, чтобы стать последователем того Бога, которого чтит твой друг Чжайдао?

– Я? Никогда не предполагал, что это может относиться ко мне, ведь Чжай-эр никогда не предлагал…

– Он слишком мягкий, – усмехнулся в усы господин Цуйчжу-иньши. – Конечно, он не посмел бы спросить. Так что? Ты не хотел бы?

– Этот Бог очень сильный, самый великий… не знаю, примет ли Он меня, ведь я совсем не такой, как Чжайдао – не такой чистый и вовсе не добрый.

– Разве ты не знаешь, что не здоровые имеют нужду во враче?

Юньфэн недоуменно посмотрел на старика.

– Мы, люди, все больны. Об этом ведь Чжайдао говорил тебе?

Юньфэн кивнул. Конечно, склонность ко греху.

– Разве больным не нужен врач? – еще раз спросил Цуйчжу-иньши. – Разве ты не хочешь исцеления?

– Исцеления?

– Да, вот от этого, например, неподобающего чувства, от которого тебе не по себе? Думаешь, мутная лужа сможет сама очиститься?

Юньфэн качнул головой. Он вовсе ни о чем подобном не говорил никому и никогда. Старец вздохнул и улыбнулся:

– Ладно, не стану пока тебя мучить. Тебе бы посетить гору Гаоцянь и выпить воды из источника Дитайчжицзян, а?

– Это тот, о котором написано в «Книге гор и морей»?

– Да-да, именно.

– Может быть… – задумчиво проговорил Юньфэн. – Только вряд ли выйдет. Скоро я получу должность в столице и уже не так-то просто будет отправиться путешествовать.

– Кто знает, кто знает… Но тебе надо уже ложиться. Завтра непременно пораньше следует вернуться в Храм прибежища душ.

Едва Юньфэн уснул, как Нежату словно разбудил кто-то. Он открыл глаза, и сердце у него трепетно сжалось, когда он увидел старика, стоящего на коленях при свете лампады. Спросонок ему даже показалось на мгновение, будто это отец Феодул, а сам он сейчас находится в лесном скиту. Он поднялся с постели и тоже стал коленопреклоненно молиться. Когда он вспомнил всех, кого встречал на своем пути и много раз попросил прощения за свою суетность и мелочность, за неспособность помочь, за неумение понимать, за то, что ум и сердце так часто уклоняются от верного пути; Цуйчжу-иньши обернулся к нему и спросил:

– Как думаешь, Чжай-эр, для чего ты здесь?

– Я думал об этом, господин Цуйчжу, – отозвался Нежата, вздыхая. – И не знаю ответа. Может, чтобы… ну… проповедовать Слово Божие? Чтобы всем рассказать о Боге? Пойти, не знаю, на площадь и говорить, говорить… Только ведь я и Юньфэну не смог ничего объяснить, а он-то хотел меня слушать. Не умею, наверное, рассказывать. А если не за этим, то зачем тогда?

– Во-первых, Юньфэну ты как раз все хорошо объяснил и даже показал на собственном примере. Подожди, послушай, – он остановил желавшего возразить Нежату. – А во-вторых, ты не думал ли, что оказался здесь не для кого-то другого, а для себя самого?

– Для себя самого? Но какая мне польза от этой рассеянной жизни в достатке, окруженному любовью и заботой, рядом с умными, учеными, добрыми людьми, среди прекрасных картин, увлекательных книг, удивительных пейзажей? Разве можно воспитывать душу такими излишествами? Разве не лишения и испытания делают человека истинным христианином?

– Помнишь, праведный Иов был богат, счастлив, окружен любовью и почтением?

– Так то праведный Иов! Он же был праведный…

– Хорошо, объясню по-другому. Как ты мог бы судить о том, что тебе не нужны красивые вещи, вкусная еда, если ты никогда прежде ничего подобного не имел? Как ты мог бы судить о том, что ты можешь обойтись без любви человека, который тебе дорог, если до сих пор такого не встречал?

– Я встречал, я…

– Твои наставники – другое дело. О них речь не идет. В них ты искал опору и защиту. Но когда кто-то хотел найти опору в тебе, ты сразу убегал, потому что никогда по-настоящему не дорожил теми людьми.

– Вы говорите про Аришу и Нежку? Они немного пугали меня, но не потому, что хотели найти во мне опору, а потому что хотели меня присвоить. Пока мы дружили, я…

– А Юньфэн? Он не хочет тебя присвоить?

– Юньфэн? Но ведь это… это же дружба.

– Дружба – тоже любовь, зависимость человека от человека. От него ты согласен зависеть. Но почему? Только не говори, что у тебя сейчас нет другого выхода.

Нежата вздохнул и опустил глаза. Некоторое время он молчал, теребя край одежды, потом проговорил:

– Наверное, вы правы, господин. Я испытываю к Юньфэну совсем другие чувства, не такие, как к Арише или Нежке. Мне даже иногда становится страшно, что придется расстаться с ним.

– Придется? Ты уверен?

– Конечно. Я всегда знал, что мое место – в Мирожском монастыре. Я люблю его. Просто отец Авраамий хотел, наверное, испытать меня. Может, он догадывался, что Юньфэну тоже надо со мной встретиться, может, поэтому…

– Вот и славно. Спать ложись. Завтра вам вставать рано: в столицу возвращаться.

***

Утром господин Цуйчжу разбудил их на рассвете, накормил все той же просяной кашей и даже чаю не дал выпить: отправил скорее назад. И правда, оказалось, что вернулись они вовремя. Накануне вечером из столицы прибыл чиновник из Либу, сообщивший о том, что господина Ао вызывают в Линьань для назначения на должность. Ао Юньфэн очень разволновался и они, бросив все вещи в монастыре, поспешили в столицу.

– Почему на этот раз ты так обеспокоен? – недоумевал Нежата. – На должность ведь какую-то ты уже назначен, разве не поздно теперь беспокоиться?

– Поздно. Но все равно я переживаю, потому что не знаю, что это за должность такая, будет ли от нее какая-то польза. Знаешь, сколько у нас разных чиновников? Есть такие, которые следят за тем, как играют придворные музыканты. Есть те, что просто регистрируют дела, записывая время и дату их поступления. Есть чиновники, наблюдающие за работой чиновников, а есть – наблюдающие за наблюдающими за работой…

– А наблюдающие за наблюдающими за наблюдающими? Тоже есть? – всерьез поинтересовался Нежата.

– Возможно… – рассеянно отозвался Юньфэн. – Возможно, есть и такие…

Посмотрев на него, Нежата решил больше пока не задавать вопросов. В конце концов, завтра уже все и так будет ясно.

На следующее утро Ао Юньфэн, тщательно одетый, отправился встречаться с вызвавшими его чиновниками. Их оказалось четверо. Четверо чиновников из разных ведомств желали предложить ему должность. Очень лестно, конечно…

Самым важным среди них был чэн из Тайчансы – Приказа великого обычая. Он предлагал Юньфэну должность секретаря-луши с быстрым продвижением по службе. Следующим был чэн из Сынсунсы – Земледельческого приказа. Он предлагал должность лина – начальника одного из столичных зернохранилищ. Был еще чиновник из Тайфусы – Приказа великих припасов, он предлагал место чэна в Отделе постоянства и выравнивания. И еще был шиюйши – чиновник из Юйшитая. Он скромно сказал, что у них пока свободна только должность цзяньчаюйши – расследующего державного наблюдателя, но при хорошем исполнении обязанностей гарантировано повышение: он лично занимается этим.

Если подумать, то самой выгодной была должность начальника зернохранилища: и ранг повыше (седьмой низший), и место вроде бы спокойное. Но Юньфэна больше всего заинтересовало предложение Цензората. Это было именно то, о чем они говорили с Чжайдао: ездить по стране и восстанавливать справедливость. То есть в идеале, конечно. Понятно, что в жизни не бывает все так просто…

Шиюйши Цзяо очень обрадовался и заторопился забрать Юньфэна, чтобы ввести в должность.Когда они выходили, чиновник из Приказа великого обычая с сожалением вздохнул и проговорил:

– Я-то был уверен, что господин Ао примет правильное решение и выберет более перспективный путь. Что ж, очень жаль.

Остальные чиновники согласно закивали головами.

Когда Юньфэну объяснили подробно, что он должен делать и куда ехать с инспекцией, он понял, почему господин Цзяо так обрадовался его согласию.

– Видишь ли, Чжай-эр, – говорил он потом Нежате. – Меня отправляют в Хэнань – самую северную провинцию Империи. Дело в том, что ее вернули в состав Сун только три года назад, сражаясь в союзе с мэнгу против государства Цзинь. Тогда же удалось вернуть Кайфэн – прежнюю столицу, вернее, ее руины. Дальше мэнгу не позволили императорским войскам продвинуться. Погибло очень много людей. Южная часть Хэнани сейчас вроде бы под контролем императора, однако мэнгу часто совершают набеги на северные провинции. Многие опасаются, что союз с мэнгу – неверное, опасное решение, впрочем, не они решают этот вопрос. Да теперь уж ничего и не предпримешь. Раньше, пока еще существовало Цзинь, можно было прятаться за них, теперь эти дикие степные варвары у нас под боком…

– Значит, ехать туда опасно?

– Наверное, да. Но самое интересное, Чжай-эр, что именно в Хэнани и находится та самая гора Гаоцяньшань, про которую мне напомнил господин Цуйчжу-иньши. То есть, ты понимаешь?

– Он предвидел твое назначение?

– Я тоже так думаю, – согласился Юньфэн. Он помолчал, а потом вдруг весело блеснув глазами, предложил: – Что, Чжай-эр, прогуляемся еще разок по сладким местечкам Линьаня?

– Ты имеешь в виду, как тогда? – изумился Нежата. – А не слишком ли это… как бы сказать? Вредно для желудка?

– Когда еще так погуляем, Чжай-эр? Мы едем в далекие разоренные земли. Может, там не найдется даже танхулу, не то что цветочных сладостей с десятью вкусами.

– А также бобового печенья, мускатных конфет и миндальной пасты… – задумчиво отозвался Нежата.

– Прихватим с собой Саньюэ: будет таскать купленное про запас, – оживился Юньфэн.

– Разве мы уже завтра едем?

– Завтра я получу все необходимые бумаги, деньги на дорожные расходы, потом мы вернемся в Храм прибежища душ, соберем вещи, наймем повозку – и вперед.

– Повозку?

– Конечно, это ведь дело государственное, кто нас, пеших, дожидаться будет? – усмехнулся Юньфэн.

[1] Эта игра тоже из романа «Сон в красном тереме».

[2] Костяшка 3-1 называется «гусь», как известно, гусь – символ письма, весточки.

[3] Костяшка 3-3 – «платье» – ассоциируется также с летящей ласточкой: так там расположены точки.

[4] Пять точек на костяшках напоминают цветок сливы: серединка и лепестки.

[5] Одна точка ассоциируется со звездой, луной, солнцем. Бэйсин – Полярная звезда. Костяшка 2-1 называется «петух».

[6] Костяшка 5-6 называется «топор».

[7] 5 – слива, 6 – как гора и к тому же намек на неудачный стих Ся Юньни.

[8] Шестерка – «небо».

[9] Костяшка 5-1 называется «одинокая».

[10] Четверка – «человек». Три точки, расположенные по диагонали, напоминают горный склон.

[11] Костяшка 2-2 называется «скамья».

[12] (Мф. 22:21)

[13] На самом деле с этим экзаменом сюань все намного сложнее, но у меня псевдоисторический сеттинг! Мне можно немного смухлевать.

[14] Сюаньцзе содержало характеристику кандидата.

[15] Министерство чинов.

[16] Старинное название берилла.

Глава 11. У воды плотный сгусток тишины

Им даже выделили небольшой отряд сопровождения, учитывая, что в приграничных землях ситуация неспокойная. Но командир честно признался: если силы будут неравны, никто не станет сражаться насмерть.

Юньфэн пожал плечами, а Нежата вздохнул:

– Остается надеяться на милость Божию.

И они отправились в путь. До Кайфэна добрались без приключений. Этот город, разоренный несколько лет назад, уже начал оживать и чем-то напомнил Нежате Киев, не так давно тоже пострадавший от монголов. Напоминал настроением. Зыбкость и неустойчивость сквозили во всем, однако упорное желание людей жить хорошо, жить, как прежде, забыть об опасности и смерти – это было сильнее очевидной близости конца. По улицам бегали мальчишки кое-как одетые, но вооруженные палками. Сражались, шумели. Юньфэн вспомнил стихи Гао Ши:

– Подростки из Инчжоу в степи влюблены,

Одеты в лисьи шубы. За городом охота.

Вина и сотня чарок таких не опьянит.

Степных народов дети с младенчества в седле.

Глава уезда, человек с простым усталым лицом, пригласил их к себе на ужин, чтобы обсудить дела в спокойной обстановке. Пришел еще начальник ямэня и командир городской стражи. Глава уезда неторопливо рассказывал о набегах мэнгу и последствиях, о том, как они устраивают бегущих с границы людей, как используют присланное из столицы зерно, кому раздают, по какой цене продают, сколько оставляют, об урожаях, о смертности и многом другом. Было понятно, насколько жизнь у них здесь непростая и что, пытаясь все устроить и управить, они прилагают все силы. Вернувшись к себе, Юньфэн сел писать отчет. Даже если эти люди и допускали ошибки или недочеты, даже если они где-то и злоупотребляли властью, было ясно: они делают все возможное для налаживания жизни в приграничных землях.

Пробыв в Кайфэне еще несколько дней в наблюдениях за городскими буднями, Юньфэн убедился в верности своих выводов. Жалоб на чиновников им не поступало, так что они спокойно простились со скромным начальником уезда и отправились в Лоян.

Вечером остановились на постоялом дворе. Хозяева были очень обеспокоены слухами об отрядах монголов, рыщущих в округе. Обсуждали, куда бежать, куда прятаться, суетились, таскали какие-то вещи и почти не обращали внимания на постояльцев. Начальник отряда еще раз напомнил, что они не станут сражаться «с превосходящими силами противника», но звучало это так, будто они в любом случае разбегутся.

Делать все равно было нечего: на постоялом дворе не спрячешься. Оставалось только надеяться, что с воинами мэнгу они чудесным образом разминутся. Впереди было еще четыре дня пути. Второй день прошел спокойно, а неприятность приключилась на третий день после большого привала. После обеда Юньфэна и Нежату в повозке разморило, и они не сразу заметили, как остановился экипаж, не обратили внимания на странную суматоху снаружи. Вдруг бамбуковая шторка над входом шевельнулась, из-за нее выглянул перепуганный Саньюэ, крикнул:

–Господин! Там мэнгу! – и исчез.

Ао Юньфэн с Нежатой поспешили выбраться наружу. Из-за поворота дороги уже слышался топот копыт. Лошадка в упряжке взволнованно заржала, и издалека ей отозвалась другая лошадь.

– Мы уже не успеем убежать, – сказал Юньфэн, оглядываясь.

– Даже если и скроемся, повозку они все равно увидят и станут искать. Еще и остальные им попадутся, – отозвался Нежата.

– Тебе не страшно, Чжай-эр? – спросил Юньфэн.

– Очень страшно, – смущенно улыбнулся Нежата. – Может, все-таки спрячемся? Вдруг они примут правила игры и не станут нас искать? Заберут, что им нужно, и уедут?

– Давай попробуем…

Но не успели они найти укрытие, как перед ними точно из-под земли вырос небольшой отряд всадников в кожаных доспехах с луками и колчанами за плечами. Они загомонили, переговариваясь на непонятном языке, несколько человек бросились в заросли вверх и вниз по склону, кто-то схватился отпрягать лошадь, другие залезли в повозку и принялись перерывать вещи путников. Ценного там было мало: несколько связок медных монет, из одежды же чем-то стоящим был только официальный костюм чиновника – лишь он был сшит из хорошего шелка. Никаких украшений, никаких драгоценностей…

Вскоре притащили за шкирку Саньюэ, который, видимо, не посмел далеко уйти от своего господина. Затем монголы принялись обсуждать что-то, указывая на пленников. Всех троих тщательно ощупали и осмотрели. Тощий долговязый Саньюэ им, видно, совсем не понравился и его решили просто прикончить на месте. Едва воин достал из-за пояса кинжал, как верхний склон горы ожил, зашевелился и заревел, и, ломая бамбук и деревья, из ветвей и листьев выскочило чудовище. Его зеленая шкура с желтыми подпалинами сливалась с травой, но восемь страшных морд скалили и разевали грозные пасти, восемь хвостов разбивали в щепки стволы молодых деревьев, десять лап рвали когтями землю[1]. В это было трудно поверить, но не поверить было невозможно. Диковинный зверь, злобно рыча, мчался вниз. Монголы повскакали на коней, кинулись прочь, забыв обо всем. Саньюэ, Ао Юньфэн и Нежата, замерев, наблюдали за жутким божеством, которое, настигнув одного из монгольских воинов, растерзало в мгновение ока и его, и его лошадь.

– Нам конец, – прошептал Саньюэ, когда чудовище, заметив их, двинулось к повозке.

И вдруг между ними и монстром встали два человека, буквально прилетевшие с неба. Они чудесным образом заставили зверя развернуться и двинуться вверх сквозь заросли бамбука. Тогда один из них, одетый в серо-коричневую куртку до колен, бросился за ним, а второй, в длинном белом ханьфу старинного покроя, обернулся к изумленным зрителям и широко улыбнулся:

– У вас все в порядке? Меня зовут Ди-тай. Злобный дух не испугал вас? Это Тяньу – водяной дух – и вообще-то он достаточно опасный. Его место обитания – долина Чаоян. Хотя сейчас, когда приближается война и появились мэнгу со своим божествами, у нас тоже все перепуталось. Все вылезают из своих убежищ, бродят по Поднебесной. Мы с Тайфэном давно его выслеживаем. К сожалению, только сейчас смогли догнать. А он уже успел кого-то съесть…

– Не беспокойтесь, – вставил Саньюэ. – Это был воин мэнгу.

Ди-тай только покачал головой и вздохнул. Они стояли, издалека наблюдая за действиями Тайфэна, который будто пытался уговорить Тяньу вернуться к себе домой по-хорошему. Наконец, кажется, ему надоело упрямство злого духа, и он, проделав дыру в воздухе, отправил чудовище туда. И обернулся, сияя самодовольной улыбкой.

Юньфэн решился спросить:

– Господин, вы тот самый Ди-тай?

– Да, дух горы Сююйшань – это я. И мой друг – Тайфэн – тот самый дух счастья с горы Кушань.

– Невероятно…

– Мы, конечно, не должны показываться людям, но это, к счастью, не запрещено. Иначе злые духи уже все население Хэнани бы съели. Они гораздо хуже мэнгу.

Пока они разговаривали, а Саньюэ собирал раскиданные вещи, Тайфэн разыскал разбежавшийся отряд и вывел людей обратно на дорогу.

– С такими защитниками путешествовать опаснее, чем вообще без сопровождения, – иронично заметил он. – Что с ними делать, господин цзяньчаюйши?

– А что с ними можно сделать? – пожал плечами Юньфэн. – Нам надо добраться до Лояна. В любом случае, нам с ними по пути, – он улыбнулся, мельком глянув на растерянного командира.

– Вот что, братец Ди-тай! – вдруг обрадовался Тайфэн. – Давай, ты пригласишь господина Ао и его друга к себе. Мы потом их проводим до Лояна. А эти, – он махнул на солдат. – Эти пусть добираются туда сами и ждут прибытия господина цзяньчаюйши.

Ди-тай запряг лошадку и приглашающе кивнул Юньфэну с Нежатой.

– Господин Тайфэн, – спросил Юйфэн, садясь в повозку. – Как вы узнали, что я цзяньчаюйши?

– По вашим одеждам чиновника восьмого ранга. Кем может быть чиновник восьмого ранга, прибывший из столицы?

– А имя?

– Просто, когда я нашел ваших спутников, они спросили меня, где господин Ао. Но вообще-то я и так все это знал, – он подмигнул Юньфэну и задвинул шторку. – А теперь поехали! Править буду я! Чур, в окошко не выглядывать.

Повозка двигалась очень необычно: казалось, она идет быстро, но ее почти совсем не трясло. Впрочем, троим людям, сидящим внутри, было не то того. Саньюэ уставился перед собой невидящим взглядом. Поистине, сегодня он умер и воскрес, и это трудно было осмыслить, как и переоценить всю важность произошедшего.

Юньфэн был больше встревожен глухим молчанием Нежаты, вжавшегося в угол повозки.

– Чжай-эр, с тобой все в порядке? – наконец спросил Юньфэн.

– Юньфэн-сюн… неужели наша свобода стоила жизни того человека? И той бедной лошади?

Юньфэн сжал холодные пальцы друга, его самого била дрожь, он только теперь осознал, что им грозило и каким невероятным и нелепым казалось их спасение.

– Он просто попал в… как ты говорил, помнишь? Прореху в мироздании? Мы также могли погибнуть, Чжай-эр. Просто твой Бог уберег нас.

– Это так страшно, – прошептал Нежата и посмотрел на Юньфэна с таким отчаянием, что у того сжалось сердце. Он не был настолько потрясен гибелью иноземца, который чуть было не угнал их в плен, хотя зрелище было отвратительным и, самое ужасное, это произошло так быстро, что он не успел даже отвернуться. Юньфэн обнял Нежату и, притянув к себе, услышал, как тот всхлипывает. Не плакал, даже когда его наказывали в ямэне, – мелькнуло в мыслях Юньфэна.

– Ты так жалеешь того мэнгу? – выдохнул он.

Нежата перевел дыхание и тихо ответил:

– Каждая жизнь бесценна… Но я не знаю. Может, я просто испугался.

– Знаешь, – вдруг сказал Юньфэн весело. – Я читал, будто у Тайфэна есть хвост. Ты не заметил?

Нежата помотал головой.

– Ты присмотрись внимательнее. В разных источниках разные сведения. Кто-то пишет, что хвост тигриный, а кто-то – что воробьиный.

– Хорошо, – отозвался Нежата, вытирая рукавом слезы. – Я посмотрю, – и улыбнулся.

***

Повозка остановилась, и Тайфэн откинул шторку, жизнерадостно улыбаясь:

– Прошу, дорогие гости, посетить место уединения моего небесного друга.

Это был небольшой домик в роще бамбука. Рядом росло несколько слив и грушевых деревьев, увешанных зелеными плодами. За домом возвышалось чайное дерево, такое большое, что, казалось, ему было лет двести. Из шелестящих зарослей веяло свежестью, покоем и тишиной.

– Пожалуйста, проходите, – поспешил пригласить их Ди-тай и нерешительно добавил: – М-м, Тайфэн… надо же чем-то накормить этих смертных?

– Я сбегаю! А ты пока согрей им воды в Цинлинчжиюани, – и мгновенно исчез.

– Цилинчжиюань? – переспросил Ао Юньфэн. – Это разве не Чистый холодный омут близ горы Фэншань, о котором сказано в «Книге гор и морей»?

– Да… то есть Тайфэн назвал в его честь небольшую запруду тут неподалеку.

– Это в честь Ди-тая я его так назвал! – разнесся в горах голос Тайфэна. – Он – мой Чистый холодный омут! – и голос стих отзвуками эха.

– Он все время озорничает, – смущенно улыбнулся Ди-тай. – Такой у него непоседливый характер.

Пруд оказался не слишком маленьким: около чжана в длину, пяти чи[2] в ширину и глубиной примерно в три чи. Ди-тай присел на корень и опустил руку в воду.

– Конечно, это довольно удобно… – бормотал он, будто извиняясь, пока неторопливо помешивал воду. – Вот, попробуйте: достаточно теплая? Скоро стемнеет, – добавил он, посмотрев на небо. – Мы тут все разукрасили светлячками: вы не заблудитесь. А сегодня полная луна.

Когда они, помывшись, вернулись в домик Ди-тая, Тайфэн уже принес еду и расставлял на столике еще теплые закуски.

– Вы уж простите, все постное: это божественное создание не выносит мясо ни в каком виде… – и, окинув гостей взглядом, добавил, обращаясь к Ди-таю: – Я вижу, ты уже помыл своих чумазых смертных?

– Тайфэн, почему ты всегда такой грубый? – с упреком отозвался Ди-тай.

– Я же не имею столь высокого неземного происхождения, как мой прекрасный друг, – усмехнулся Тайфэн. – Ты же мой Ледяной омут, полный небесной холодной синевы. Никогда не бываешь грубым, всегда мягкий, ласковый и добрый, как весеннее солнышко. Как и оно, исполнен чистейшей любви.

– При чем тут это? Зачем ты вообще заводишь речь о таких вещах при гостях? – возмутился Ди-тай.

Тайфэн бросил на него хитрый взгляд из-под ресниц, наклонился к его уху и сказал шепотом, но так, чтобы все слышали:

– Ты же знаешь, почему именно при этих гостях…

– Помолчи! – шикнул на него в ответ Ди-тай и, извиняясь, обратился к Юньфэну и Нежате: – Вы не должны обращать внимания на его выходки. Он просто шаловливый земной дух.

– Да-да, я земной дух радости, а ты – великий небесный посланник. Все должны знать это. Ты ведь к тому клонишь?

– Перестань ёрничать, Тай-эр. Да, я небесный посланник, разве не заметно с первого взгляда? Если нас с тобой сравнить, сразу же видна разница. Так ведь? – он вопросительно взглянул на гостей, молча наблюдавших за странной перепалкой хозяев. Только теперь Юньфэн и Нежата смогли, как следует, рассмотреть его и его спутника.

Лицо Ди-тая точно заливали солнечные лучи, так что и глаза, и волосы казались очень светлыми. Взгляд его прозрачных ясных глаз был совсем как небо – ослепительный и прохладный. Тайфэн же, действительно, был земным: он выглядел совершенно как человек: смуглый, с веселыми раскосыми глазами, с прямыми черными волосами, – только у него был… хвост.

– Хвост? – выдавил пораженный Саньюэ.

– Да-да, – с нескрываемой гордостью подтвердил Тайфэн. – У меня и вправду есть хвост – отличный воробьиный хвост. Если бы вы знали, как я смущался этим, как мучился долгие-долгие столетия! И заклятие невидимости на него накладывал, и даже выщипывать пытался, – при этих словах внимательно слушавший Ди-тай страдальчески поморщился, будто это ему кто-то выщипывал хвост. Тайфэн, заметив его выражение, подмигнул и добавил: – С хвостом ведь трудно девушкам понравиться. Но вот когда я познакомился с Ди-таем, мое безумие прошло как по мановению руки. Он сумел меня убедить, что иметь хвост не так уж плохо… – и, заметив, как Ди-тай тянет руку в его сторону, увернулся, строго припечатав: – Но трогать мой хвост никому не позволено.

– Ой ли, – рассмеялся Ди-тай и таки дернул Тайфэна за хвост. Тот оскорбленно покачал головой и с укоризной проговорил:

– И это великий, благодатный, блаженный, священный Ди-тай совершает столь неблаговидные, столь несуразные действия. О небеса! Как низко ты пал…

– Знакомство с таким взбалмошным духом, как ты, действительно наложило неизгладимый отпечаток на мою неземную сущность, – печально вздохнул Ди-тай и дернул Тайфэна за хвост еще раз. Потом он посмотрел на изумленных людей и, смутившись их вниманием, проговорил: – Простите, мы так отвыкли от гостей, что разучились вести себя прилично. Боюсь, вы теперь будете считать нас дикими невежами… Два добрых духа, которые прилюдно препираются, совсем забыв о гостеприимстве. Мне стыдно, право.

– Нет-нет, все хорошо, господин Ди-тай, – отозвался Нежата. – Мы так не подумаем.

– Ни в коем случае не подумаем, – подтвердил Юньфэн. – Мы как будто попали не в приемную, а сразу во внутренние покои. Саньюэ вообще дар речи потерял, да ведь?

Саньюэ молча кивнул, а Тайфэн рассмеялся:

– Он до глубины души, видимо, поражен видом моего великолепного хвоста. Ну а вы что о нем думаете, господа? – и он принялся вертеться, растопыривая перья на хвосте.

– Он, правда, очень симпатичный, – улыбнулся Нежата.

– Да, вам очень подходит, – согласился Юньфэн.

– Может, тигриный был бы лучше? – Тайфэн подмигнул Юньфэну. – Но ничего не поделаешь: таким уж я появился на свет.

После ужина хозяева уложили гостей в свои постели, Саньюэ постелили циновку на полу.

– Нам, правда, неловко занимать ваши кровати, – робко возражали Юньфэн и Нежата, но Тайфэн расхохотался в ответ:

– Мы же бессмертные! Нам спать вообще не обязательно. Это уж так, мы тут на земле время коротаем, особенно зимой поспать хорошо.

– Да, – кивнул Ди-тай. – Мы полюбуемся луной и поболтаем.

– Выпьем вина! – Тайфэн потянул Ди-тая к выходу.

– Ты выпьешь вина, – возразил тот, следуя за ним. – А когда уснешь на крыше, я присмотрю, чтобы ты не упал.

– Знаю, ты ждешь не дождешься, когда я усну, чтобы поговорить с Владыкой, – донесся со двора насмешливый голос Тайфэна.

– Ты тоже мог бы с Ним говорить, но почему-то редко соглашаешься…

Судя по звукам, оба бессмертных сидели теперь на крыше и беседовали совсем тихо, так что расслышать их было невозможно.

– Что ты о них думаешь? – спросил Юньфэн у Нежаты.

– Они хорошие.

– И всё? Кто они такие? О каком Владыке упоминал Тайфэн?

– Прости, Юньфэн-сюн, я так хочу спать… – зевнул Нежата. – Можно, я подумаю об этом завтра? Вдруг они и сами нам все расскажут…

***

Их разбудил Тайфэн, шумно открывший окно и пустивший в комнату ослепительный утренний свет.

– Пора вставать, дорогие смертные! Завтрак на столе! Умывание! – он полил Саньюэ из кувшина.

За завтраком Тайфэн и Ди-тай опять перешучивались, подкалывали друг друга и ни о чем серьезном не говорили. Потом Тайфэн куда-то исчез. А когда Юньфэн обратился к Ди-таю с вопросом об их повозке и лошади, тот только беспомощно развел руками:

– Лошадка где-то пасется, а повозку Тайфэн куда-нибудь убрал, чтобы она не портила вид… Вы, господин цзянчаюйши, не волнуйтесь: мы не станем вас сильно задерживать. Просто сейчас, на самом деле, путь до Лояна довольно опасен. Лучше переждать чуть-чуть. Погуляйте немного, отдохните. У нас тут тихо и спокойно: очень хорошая обстановка для очищения сердца и усмирения страстей. Мысли в порядок привести хорошо – вон там, на восточном склоне, например.

И Юйфэн с Нежатой отправились на восточный склон. Саньюэ же просто завалился спать в тени под чайным деревом.

Восточный склон, точно спутанной шерстью, был покрыт густыми зарослями, из которых то тут, то там выглядывали цветущие голубиные деревья[3]. И эту мохнатую растрепанную зелень делила на две части каменная река-осыпь. Друзья отыскали место поудобней и расположились в тени ветвей, увешанных белыми платочками-лепестками.

– Все-таки эти бессмертные – странные существа, – задумчиво проговорил Юньфэн.

– Конечно, они же бессмертные! – согласился Нежата. – Мне кажется, Ди-тай какой-то необыкновенный небесный дух. Может даже ангел…

– Ангел? Почему ты так решил?

– Вот ты смог рассмотреть его лицо? Какого цвета у него волосы, глаза? Ты понял?

Юньфэн задумался. Он мог вспомнить только свет, будто он смотрел на ослепительное небо.

– Кто же тогда Тайфэн?

– Кто-то вроде моей лисички, наверное. Только повыше рангом.

– Как же они так подружились? Разве их природа не противоположна?

– Не знаю. Можно спросить их. Думаю, они сами не ожидали, что так выйдет, и уже тысячи лет не знают, как с этим быть. Им ведь хорошо вместе, – Нежата бессознательно протянул руку в сторону каменной реки и стал задумчиво перебирать камушки. – Какие забавные, смотри! Похожи на перепелиные яйца. – Нежата протянул Юньфэну несколько гладких пестрых камушков.

– Красивые, – согласился Юньфэн.

– А-а, это шашки Ди-тая, – раздался голос Тайфэна откуда-то из кустов, а потом на друзей выскочил и сам Тайфэн. За ним следом появился Ди-тай.

– Правда, что из этих «шашек» люди варили похлебку, отведав которой, могли не бояться злых духов? – улыбнулся Юньфэн.

– Ну, может быть, когда-то… Я не знаю, – честно признался Ди-тай. – Я делал их давным-давно, когда только появился здесь и сильно тосковал. Очень давно…

– Думаю, они с тех пор успели зачерстветь и потеряли свои чудесные свойства, – заметил Тайфэн.

– Чжай-эр, – сказал Ди-тай. – Нам надо кое-что обсудить, – и протянул Нежате руку, помогая подняться. Нежата встал, растерянно глянув на Юньфэна. – Идем, идем, – поторопил его Ди-тай.