Текст книги "Западня для князя"
Автор книги: Татьяна Бурцева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
– Значит, что-то он в тебе увидел, – продолжил Михаил, – что-то правильное и прямое. Сам никогда не любил кривых путей и людей таких же подбирает.
– Расскажи мне что-нибудь о князе, – попросил Семён, пользуясь внезапной разговорчивостью сотника.
– Рассказать… хорошо, расскажу. Чтобы ты понял, насколько князь ценит прямоту.
Было это давно. Сам свидетелем не был, да рассказывали дружинники, которые на Луцк с ним ходили.
Князь Мстислав Немой по смерти оставил Даниилу города свои: Пересопицу, Луцк и Чер-торижск. Только вот какая незадача: занял Луцк племянник Мстиславов – Ярослав. Пришлось Даниилу идти воевать. Долго шли иль коротко, встретили богомольцев. Смотрит князь: ба! да это ж сам Ярослав Луцкий. Без воев и без оружия. Не ждал такого оборота. Тут бы князю, воспользовавшись таким делом, и разрешить спор. Так нет. Говорит он Ярославу: «Пленю тебя не здесь, а в столице». И отпустил его на все четыре стороны. Ярослав, конечно, в Луцк приехал и стал оборону налаживать, да только все равно осады они не выдержали, запросили мира. Даниил, чтобы Ярослав не затаил обиды, дал ему Перемиль с Межибожьем, а ведь мог вовсе прогнать куда глаза глядят. К слову сказать, Черторижск тоже воевать пришлось, но это отдельная история. Так что любит князь, чтобы все по справедливости было.
– Да-а, – только и сказал Семён. В его голове не укладывалось, как можно так просто отпустить врага, который к нему в руки сам по глупости попал.
– О! Еще один богомолец! – удивленно произнес Михаил.
И правда, по дороге медленно шел, мелькая лохмотьями и гремя веригами, юродивый.
Семён пристально всматривался в странника.
Тот невозмутимо продолжал свой путь навстречу конным дружинникам. Только когда до коней оставалось совсем немного, он свернул на обочину и встал, провожая конников взглядом.
Отряд почти проехал мимо, когда он закатил глаза и забился в судорогах.
– Остановитесь, во грехе зачатые и рожденные, ибо смерть ждет вас, – хрипло прокричал он, – смотрю и не вижу живых. Все мертвецы на мертвых конях. Еще один шаг, и кара настигнет вас! Ваша плоть сгниет, а кости порастут травой!
Дружинники в ужасе застыли, боясь тронуться с места. Кони переминались с ноги на ногу.
– Ваш безбожный князь Даниил навлек на вас проклятие, заставляя противиться воинам, которые посланы как кара за наши прегрешения, – словно ворон продолжал каркать юродивый. – Сам он падет от тяжелой десницы, и вы погибнете! Ваши дети станут пищей лисицам, тела ваших жен и матерей достанутся волкам!
В наступившей тишине голос юродивого прозвучал необычно громко.
– Хватайте его, – приказал Семён своим, – возьмем с собой на всякий случай.
Потом с усмешкой обернулся к Михаилу.
– Уж больно у него рученьки белые для юродивого, – в полный голос пояснил Семён своему сотнику.
Тот пожал плечами и ответил так же громко, чтобы слышали все.
– Не утруждал себя, видать, ни пахотой, ни косьбой, ни огородом каким.
– Поторопимся! – крикнул Михаил, обернувшись.
Отряд слаженно перешел на рысь.
Лжеюродивый еще какое-то время покричал, прикрученный к седлу одного из дружинников, насылая проклятия на их головы, а потом замолчал и остальную часть пути вел себя вполне сносно.
Засада была устроена у поворота дороги так, что выезжающие из-за холма дружинники попали прямо в гущу схватки. В самом центре Михаил видел мелькающий плащ князя. Туда-то он и собирался пробиться, да не давали.
Не зря, видать, старался «юродивый», да благодаря Семёну не смог нас задержать!
Кто напал на малую дружину князя – было не разобрать. Михаил ожидал увидеть татар или, на худой конец, степняков. Однако, если судить по одежде, нападавшие были русичами.
Да мало ли дряни бродит сейчас по русской земле!
До прибытия свежей сотни перевес был на стороне нападавших. Видимо, сказалась внезапность нападения. Часть дружинников лежала на земле, сраженная стрелами. Остальные отбивались от превосходящего числом противника.
Михаил со своей сотней внес сумятицу в ряды неизвестных воинов – в том, что это были воины, сомневаться не приходилось.
Воодушевленная неожиданно подоспевшей помощью, дружина князя воспряла духом и начала теснить противника.
Михаил улыбался, радуясь, что они подоспели вовремя. Теперь победа была предрешена.
Однако засевший в засаде отряд не торопился сдавать позиции. Сопротивление его было отчаянно.
Михаил, несмотря на все прилагаемые усилия, почти не приблизился к князю. Все так же он видел яркую одежду Даниила, но его все время окружали вражеские ратники – основной удар был направлен туда.
Поднажав, он все-таки приблизился к князю, здесь было куда сложнее остаться невредимым.
Михаил наконец разглядел кольцо, которым окружили Даниила верные дружинники. Помощь им не помешала бы. Воины устали.
Сотня Михаила тоже без дела не сидела. Его вой врубились в ряды нападавших, как лисица в курятник. Недалеко орудовал своим шестопером Семён. Вот-вот должен был наступить перелом, и он, похоже, наступал.
Михаил снова улыбнулся.
И вдруг он услышал крик. Собственно, это он сам кричал.
Медленно, словно во сне, он увидел, как невесть откуда взявшаяся стрела ударила в князя. Постояв немного, тот осел на землю. Один из воинов в ужасе склонился к нему. Поднялся, пожав плечами, заслоняя тело Даниила. В рядах дружинников началась неразбериха.
Нападавшие, сделав свое дело, начали отступать, причем в ту сторону, где находился Михаил.
Натиск усилился, и только тут он заметил, что и у него в груди торчит стрела. Когда в него попали – он даже не заметил. Просто в груди неожиданно начало печь и небесную синь заволокло темнотой. Падая, он цеплялся за кого-то – сотник не хотел сдаваться. Последнее, что он ощутил, было чувство обиды на кого-то неведомого.
Так не должно было случиться…
Георгий
Подъезжая к Холму, Георгий еще издали заметил, что что-то не ладно. Город бурлил. То там, то здесь люди собирались кучками и что-то обсуждали. Георгий подъехал поближе к одной из них и наконец услышал страшную новость: князь убит.
Примерно час назад к воротам прискакали несколько израненных дружинников и принесли эту весть.
Невозможно описать словами, что Георгий почувствовал в этот момент. Внутри все оборвалось. Как никогда он был близок к отчаянию, а народ и вовсе был готов поддаться панике. Непонятно, что их сдерживало, может, порядок, налаженный в Холме за многие годы. Все-таки это был город, в котором каждый мог чувствовать себя уверенно, не опасаясь смуты и предательства. Все в Холме были преданы своему князю, а теперь не знали, что им делать.
Сотник проехал на княжеский двор. Там паники не было, там царило замешательство. Князь был тем человеком, который держал все, направлял, говорил, что делать. Когда этот стержень был утрачен, сам механизм разладился.
Георгий прошел в палаты, в покои князя. Там держали совет. Предположения делали одно безрадостнее другого, однако все сошлись в одном – скоро следовало ждать гостей из степей.
Одни высказывались за немедленный сбор дружины и вывод ее поближе к границе, другие – за рассредоточение войска по городам, третьи – за переговоры с Ордой. Не нашлось человека, объединившего всех в этот трудный час и взявшего на себя груз принятия решения.
Все в замешательстве замолчали.
Георгий ощущал, что земля уходит у него из-под ног. Все то, чего князь добился за последние годы, грозило сейчас пойти прахом. Все, что достигнуто тяжким, непосильным трудом.
Общее ощущение уныния заражало. Давило, как гнет. Это было невыносимо.
И как всегда, безвыходная ситуация вызвала в сотнике желание не поддаваться ей из чувства противоречия. Он погрузился в пучину невеселых своих мыслей. Случается, что иногда побеждает не сильнейший противник, но сильный духом.
А Георгий был воином во всем и главные свои сражения, может статься, выиграл на поле духовных битв.
Себя он видел сейчас одинокой орешиной, противостоящей стихии.
Вот сейчас как и всегда. Я готов к бою. Я не знаю, что принесет мне завтрашний день. Имею ли волю выбирать? Скорее всего, нет. Смогу ли я победить? Не знаю. Просто иногда чувствую, что должен поступить так, а не иначе.
Если стоишь над пропастью и знаешь, что должен сделать шаг вперед, все в тебе протестует. И так, борясь с собой, ты делаешь этот шаг.
А еще это бывает похоже на то, как ты идешь навстречу буре. Ветер пригибает тебя к земле, не дает идти, а надо. Хоть один шаг, и ты победил.
Я знаю, что бороться – это правильно. Один лишь неверный поступок, и назад вернуться трудно.
Есть такие моменты в жизни, когда будущее проверяет тебя, как бы спрашивает: а достоин ли ты жить дальше? Вот в такие моменты вопреки всему я должен сделать верный выбор. Чего бы это ни стоило. Минута слабости может необратимо изменить всю жизнь. И напротив, правильный поступок может стать вратами в следующий виток твоей судьбы.
Поэтому я не боюсь выбора. Сегодня я буду сражаться. И в первую очередь с собой, своими страхами, слабостями и грехами.
Если моя душа будет чиста, я просто обязан победить.
Я не боюсь. Потому что страх – это смерть. А я должен жить. Жить, пока не пройду свой путь до конца.
Даруй мне, Господи, пройти его достойно.
– Нам нельзя впадать в панику, – наконец произнес он в сгустившейся тишине, – нужно срочно вызвать Василька и княжича Льва. А пока – продолжать готовиться к обороне. Мы не так слабы, как может показаться татарам.
Все обернулись к сотнику, пораженные простотой решения.
Тот стоял посреди горницы, и лицо его выражало решимость, так недостающую спорщикам.
Потом его словно озарил солнечный свет. Он внезапно и широко улыбнулся кому-то, кого видел в сенях. Одновременно все посмотрели в том направлении. По рядам пронесся вздох.
В дверях стоял Даниил, князь Галицкий, совершенно очевидно находящийся в добром здравии.
– Иногда преждевременная кончина помогает сделать любопытные выводы, – сказал он.
Князь Даниил возвращался с соколиной охоты. Его сопровождала малочисленная дружина. Охота была удачная, поэтому князь был весел. А если князь позволил себе отвлечься от тяжких дум, то дружинники тоже находились в приподнятом настроении. То там, то здесь шутили, и десятники не одергивали воинов. Нечасто за последнее время появлялся повод к веселью.
– Ты что так хмур, Всеславушко? – ласково обратился Даниил к дружиннику, едущему рядом с ним.
Всеслав был его верным другом с самой юности. Не раз он помогал князю выбраться из переделок, но так и оставался простым дружинником, отказываясь от любой перемены своего положения.
– Да что-то сердце ноет.
– Здоров ли? – тревожно переспросил князь.
– Да здоров, неспокойно мне что-то, сердце будто червь точит. Чую беду.
Лицо князя посуровело.
– Откуда ж беде взяться?
– То-то и дело, что не знаю.
Всеслав какое-то время ехал молча.
– Знаешь, князь, давай сделаем вот что, – продолжил, словно что-то обдумав, он, – от-дай-ка мне свой плащ богатый да шапку соболью, а сам с несколькими воями лесными тропками езжай домой, а мы так поедем. Посмотрим, что к чему.
Князь был обескуражен.
– Ты всерьез предлагаешь мне прятаться от неведомо какой опасности?
– Может статься, я предлагаю тебе обмануть беззубую. Сейчас смутное время, все может произойти. Ты нужен галичанам.
Князь с сомнением покачал головой.
– Я прошу тебя, князь…
Даниил снова отрицательно покачал головой.
– Я никогда ни о чем тебя не просил…
– Это верно… Никогда.
– А теперь прошу, давай сделаем по-моему.
Даниил задумался. Потом неохотно махнул рукой.
– Давай. Хоть недолго в князьях походишь, – улыбнулся он, – то-то моя княгинюш-ка удивится, встретив тебя на пороге!
Лицо Всеслава осветила радость.
– Встретимся вечером на пиру в твою честь.
Всеслав неловко пожал плечами.
– Не стоит, все же я простой человек…
Накинуть плащ и надеть княжью шапку было делом недолгим. Через несколько минут князь с десятком самых верных дружинников углубился в лес, а Всеслав с остальными поскакали навстречу своей судьбе. Далеко не всем было суждено сегодня встретить закат солнца.
Сокол князя, словно чуя беду, на руку к Даниилу не сел, взлетел ввысь, к солнцу, и упал камнем вниз.
С появлением князя все сразу встало на свои места. Первым делом Даниил велел успокоить народ и объявить, что весть о его гибели преждевременна. Для этого он сам проехал по городу, чтобы простой люд мог в этом убедиться воочию.
В городе как будто ничего не изменилось. Ворота закрывать не стали, просто усилили охрану. Словом, все было сделано для того, чтобы не будить в людях страх и уверить их в том, что они по-прежнему находятся под защитой своего князя.
По возвращении Даниил собрал сотников и тысяцких у себя, чтобы обсудить происшествие.
Пришел и Георгий. Он был хмур, недавнюю радость сменила тревога. Пропал его друг Михаил. Тело сотника так и не нашли.
Из его сотни погибло около трети. Из воинов, которыми командовал Всеслав, осталось и того меньше. Засада была рассчитана на большую дружину. Оставалось непонятным, как такой крупный отряд смог подойти близко к городу.
Михаил пропал без вести. Всеслав был тяжело ранен, но еще жив. Повода для веселья не было. Но все равно в присутствии князя все чувствовали себя увереннее.
Совет длился недолго.
Князь молча выслушал доклады, раздал указания. Потом отпустил большую часть присутствующих.
С некоторыми говорил отдельно и обстоятельно. А Георгия и вовсе оставил напоследок. Тот сидел в стороне и ждал своей очереди. Когда дверь за последним закрылась, князь жестом попросил его приблизиться.
Георгий подошел и встал прямо перед князем в ожидании распоряжений. Ему, в отличие от других, нечего было стыдиться. Он оказался одним из немногих, кто не потерялся в то короткое время, когда разнеслась весть о гибели князя, и тот знал об этом.
Даниил, князь Галицкий, некоторое время молчал.
– Почему ты сохранил верность моему брату и сыну Льву и призывал к этому других? – наконец спросил он.
Георгий удивленно поднял глаза на князя, встретившись с его взглядом.
– Я не мог поступить никак иначе.
Сотнику и в голову не могло прийти, что он предложил бы что-то иное.
– Я вижу, что измена чужда твоей душе, но все же объясни, как ты догадался призвать Василька и Льва и наладить оборону?
– Честно говоря, в то время у меня не было иных мыслей, – ответил Георгий не задумываясь.
– Это было самое верное решение. И оно вполне могло оправдать себя, – князь снова замолчал.
– Я назначаю тебя тысяцким, – продолжил Даниил после минутного молчания, – и не смей возражать, – быстро произнес он, заметив, что Георгий набрал воздуха в легкие.
Сотник выдохнул, но все же сказал.
– Я тебе, князь, со своей сотней лучше сгожусь.
– Где ты лучше сгодишься, то мне решать, – нахмурившись, произнес князь, – получишь тысячу, а сотня разведчиков все равно под твоим началом останется. Да и пора тебе в люди выбиваться. Слышал я, ты невесту привез, свадьба когда?
Георгию в голову не могло прийти, что он способен так глупо покраснеть.
– Пока не решили еще.
– Ну, решайте, на свадьбу не забудь пригласить. Слышал я, невеста у тебя сирота, некому будет выдать замуж, так моя княгинюш-ка возьмется за это хлопотное дело, заскучала что-то.
Взгляд князя наполнился нежностью. Он трепетно любил свою вторую жену.
Георгий совсем смешался.
– Кстати, где невесту разместил?
– У вдовицы одной живет.
– Пусть в терем к девушкам перебирается. Поживет здесь до свадьбы, а там избу справишь, заживете как люди.
– Спаси тебя Бог, князь, за заботу, – голос Георгия прерывался от волнения, – спаси тебя Бог!
Лицо Даниила снова стало сосредоточенным.
– Есть у меня для тебя одна работа.
Сотник тут же посерьезнел.
– Что за работа?
– Съездить в Орду.
Георгий нахмурился. Это было непростое и опасное дело. Легко можно было и голову сложить.
– Хорошо, – без колебаний ответил он, – когда выезжать?
– Постой, – было видно, что князь остался доволен такой готовностью, – отдохни хорошенько, если хочешь, свадьбу сыграй. Может, что-нибудь само собой прояснится. Пленных допросим, узнаем, кто на нас напал.
– А к кому в Орду ехать? – спросил сотник.
– К одному человеку из татарской знати, он давно в Орде живет, сможет помочь разобраться, что это за Белые волки объявились на нашу голову, имя тебе потом назову.
От сотникова сердца отлегло, он не очень-то хотел снова встречаться с Тенгисом и тем более Рушан-беком.
– Хорошо, я буду ждать твоего указа, князь.
– Да, еще. Я слышал, что твоя сотня пострадала в последней стычке. Возьмешь людей из сотни Михаила. Что делать с остальными, я позже решу.
Последнее приказание резануло Георгия по сердцу. Он еще не смирился с потерей друга.
– Добро, – немного напряженно ответил он.
– Про назначение тысяцким пока ни слова. В Орду поедешь со своей сотней.
Князь продолжил.
– Иди хорошо отдохни перед дальней дорогой, наслышан о твоих подвигах, – усмехнулся Даниил, – как оно в порубе-то сиделось?
– Страшно, – честно ответил сотник.
– Ну иди, невеста поди заждалась, – добродушно произнес князь.
На улице Георгия ожидала встреча. У крыльца мялся от стеснения здоровенный мужичина в ладной одежде и при оружии.
Неужто Семён, тать лесной? Изменился, ничего не скажешь!
– Ну здорово, сотник, – Семён сначала будто засмущался, а потом облапил Георгия так, что у того кости затрещали.
– И ты будь здоров, медведь! – улыбнулся сотник. – Как живешь-можешь?
– Да неплохо живу, как сыр в масле катаюсь.
– Я смотрю, княжеская служба пошла тебе на пользу.
– Это точно. Князем не обижен. Тут это… – Семён снова замялся и какое-то время молчал, собираясь с духом. – Словом, спаси тебя Бог за то, что заступился. Я теперь вечный твой должник.
Георгий широко улыбнулся.
– Да что мне делать с вами, должниками? Ничего ты мне не должен, служи верно князю, вот лучшая для меня награда.
Семён в замешательстве посмотрел на сотника.
– И все-таки скажи, почему ты это сделал?
Слишком много вопросов за сегодня, и день еще не окончен. Георгий задумался.
– Не знаю, наверное, показалось мне, что в тебе больше хорошего, чем плохого. Не разбойник ты. Жизнь так сложилась, а стремление к справедливости в тебе не угасло.
Вот и этот про то же…
– Может быть, – Семён снова помолчал. – И еще… прости меня, сотник…
– За что? – Георгий явно был озадачен.
– За то, что тогда напал на тебя и твоих воев. И по голове стукнул.
При этих словах сотник и вовсе развеселился.
– Да я забыл уже. И ты забудь.
– Это хорошо. Очень хорошо.
– Почему?
– Потому как меня отдают под твое начало. Рад был узнать, что ты на меня зла не держишь.
– А ты хитер!
Семён задорно улыбнулся.
– Есть самую малость.
Георгий махнул на него рукой и быстро зашагал с крыльца. Его ждала Олеся.
И почему мне кажется, что я об этом не раз пожалею?
Олеся места себе не находила, изнывая от тоски. Перемыла все, что только нашла, смахнула тряпкой паутину в углах. Развесила белье на дворе. Приготовила обед, а Георгий все не возвращался. Видно, надолго задержался у князя. Матушки Арины, что приютила девушку, тоже еще не было, видно задержалась у соседки.
Сердце требовало быть рядом с любимым, чувствовать его присутствие. Наслаждаться немногими часами, пока они были вместе.
Стало темнеть. Беспокойное сердце щемило. Олеся встала из-за собранного к обеду стола, набросила платок на плечи (уже потянуло холодом) и вышла на улицу.
Было не очень людно. Серые тени случайных прохожих двигались вдоль по улице. Олеся всмотрелась в сумрак, где улица заворачивала, в надежде разглядеть знакомый силуэт.
Никого не было.
Сколько она так простояла, не заметила. Перед глазами проносились воспоминания об их редких и не долгих встречах.
Но теперь все иначе. Они будут вместе, чего бы это ни стоило.
Ее мечты были такими осязаемыми, что казалось, протяни она руку, и сможет дотронуться до ветки калины, которую посадит перед окном их дома. До крыльца, до печки, до стола. Поправит лампаду перед образами.
И, конечно, она представляла детей. Мальчиков, таких же черноволосых и темноглазых, и русоголовых девочек с распахнутыми зелеными глазами.
Размышления прервало появление из сгустившейся темноты знакомой фигуры. Было видно, как сотник спешил.
Олеся улыбнулась.
Раз торопится, значит любит.
Девушка увидела, как озарилось радостью его лицо, когда он ее заметил.
Точно любит.
Как будто этому были нужны лишние подтверждения.
Олеся бросилась навстречу.
Они стояли, прижавшись друг к другу, затаив дыхание и не говоря ни слова. Слова вообще были не нужны.
Они снова были вместе.
Первым вернулся к реальности сотник.
– Пойдем в дом, – с улыбкой сказал он.
Сегодня Георгий был на удивление весел. Обычные заботы его оставили, он сбросил их за порогом и разрешил себе немного побыть счастливым.
Прежде всего нужно было рассказать Олесе об их разговоре с князем, к чему он и приступил, как только закончил обедать.
– Завтра ты переезжаешь к княгине, – сказал он Олесе, – князь сам хочет устроить нашу свадьбу.
Олеся просияла.
– Тогда мы чаще будем видеться до свадьбы?
– Конечно.
– А скоро мы поженимся? – спросила девушка и смешалась.
Георгий на мгновение помрачнел.
Олеся тут же почувствовала что-то неладное.
– А это уж нам решать.
– Тебя что-то беспокоит? Ты хочешь отложить свадьбу? – с замиранием сердца спросила девушка.
Сотник собрался с духом и произнес.
– Князь посылает меня в Орду.
Олесино сердце упало.
– Скоро?
– Еще неизвестно. Но откладывать это не будут.
– Это ведь опасно, скажи, а?
Олеся попыталась заглянуть Георгию в глаза.
– Опасно. Я могу и не вернуться живым, – честно ответил сотник.
– Ты так спокойно это говоришь…
Георгий призадумался, потом ответил:
– Я уже не раз ходил под смертью. Не то чтобы я не боялся, но пока старуха не занесла надо мной косу, в плохое как-то не верится.
Сглотнув комок, подступивший к горлу, он наконец спросил:
– Может, отложить свадьбу?
Слова повисли в неловком молчании.
– Зачем? – наконец спросила Олеся.
– Дорога дальняя, опасная, мало ли что может приключиться. Подумай, ты можешь остаться вдовицей в расцвете лет.
Девушка упрямо тряхнула головой.
– Значит, останусь.
Снова в избе повисло тягостное молчание. От веселости сотника не осталось и следа.
– Скажи, – Олеся смешалась, – ты это говоришь не оттого, что передумал на мне жениться?
Глаза сотника лукаво блеснули.
– Что ты, глупая! – Георгий подхватил ее и, подбросив немного вверх, поймал. – Я просто боюсь причинить тебе боль. – Он помолчал немного и добавил серьезнее: – Может быть, если мне не суждено вернуться, ты сможешь найти свое счастье с другим.
– Вот и не говори глупостей, – девушка стукнула кулачком по сотниковой груди, – свадьба так свадьба, хоть завтра. И никаких отговорок!
– Вот и хорошо, – раздался голос из сеней. Это вернулась матушка Арина.
Конечно, свадьбу сыграли не на следующий день.
Подготовка заняла две недели. Девушки под руководством княгини шили приданое, делали приготовления к праздничному пиру. И, конечно, выбирали свадебный наряд. Георгий на награду, полученную от князя, нанял плотников и справил избу в слободке. Изба получилась просторная, светлая.
Она словно ждала новых жильцов, стояла распахнув окна, точно глаза, и приглашая зайти.
Дружинники были рады такой счастливой перемене в судьбе своего сотника и наперебой предлагали помощь. Георгию с Олесей надарили столько всяких полезных вещей, что впору было открывать лавку и начинать торговлю.
Княгиня радовалась предсвадебной кутерьме, как ребенок. Она со своим двором не давали покоя Олесе и Георгию примерками и приготовлениями. Как-то раз сотник, не выдержав очередного рассказа о том, какая чудесная получится у них свадьба, просто сбежал, сославшись на службу. Вечером, оставшись вдвоем с Олесей, они хохотали до слез над этим случаем. Словом, все шло своим чередом.
Венчание назначили на воскресенье после утрени с литургией.
День выдался солнечным. Сквозь окна под самым куполом церкви на аналой разливался яркий свет. Золото и лазурь убранства храма, наполненные сиянием, заставляли забыть, что собравшиеся находятся на грешной земле. Горящие свечи казались огоньками, мерцающими в воздухе.
Перед аналоем стояли двое, чьи судьбы навсегда станут связанными. Переплетутся, точно два вьюнка.
Лица их были прекрасны. Той красотой, которую дарует духовный свет, потому что не было в церкви никого, кто был бы так же чист перед Богом. Их любовь была белой, как февральский снег. Сильной, как ветер в бурю. Несокрушимой, как скала. И все же нежной, как первоцвет.
Венчание шло своим чином. Вот священник дал им испить вина из чаши. Надел кольца. Вот прочитал молитву о ниспослании чад.
Венцы на головах были символом их царства, которое они наследовали здесь, на земле. Царства любви и согласия. И символом того креста, который они понесут теперь вместе.
Вот священник, накрыв их соединенные руки епитрахилью, повел вокруг аналоя. Так и впредь они будут идти рука об руку сквозь все радости, невзгоды и печали.
Многая лета… многая лета… многая лета…
А теперь тот поцелуй, которого они ждали столько времени. Желанный и выстраданный. От которого кружится голова, и кажется, что душа парит. Он никогда не кончится. Это то, что остается с тобой навсегда. Один из тех ярких моментов жизни, воспоминания о которых не сотрутся и расцветят красками серый день.
Теперь они муж и жена.
Свадебный пир справили в палатах у князя. Сотник сначала отказывался, но княгиня смогла настоять на своем. Стол ломился от яств. Лица вокруг были светлы.
Певец спел песню о молодых. Все стали шумно поздравлять засмущавшихся Олесю и Георгия.
Сотник был счастлив. На душе было легко. Рядом были люди, которых он любил, и они разделяли его радость. Князь со смехом уступил молодой чете место во главе стола. Сам сел рядом и откровенно любовался парой. Все заботы и планы были им отброшены. Он себя чувствовал на двадцать лет моложе. Княгиня тоже улыбалась той радостной улыбкой, которая в последние тревожные месяцы была позабыта.
Все присутствующие искренне любили Георгия. Такой был у него дар. Люди не могли остаться к нему равнодушными. Либо любили, либо ненавидели, однако последних было немного. Поэтому сейчас в кругу тех, кто был ему близок, сотник чувствовал себя легко и радостно.
Олеся, напротив, была задумчива и улыбалась по-иному.
Как-то она не понимала раньше, как муж и жена становятся единым целым, но теперь Олеся почувствовала: что-то прочное, почти осязаемое связало их навсегда. Удивившись этому новому ощущению, она потрогала кольцо на пальце – символ ее новой сущности.
Жена. Самый близкий и нужный человек. Хозяйка в доме и просто друг. Та, кто ждет. Кто все простит, кто своим светом наполнит дом и разгонит все невзгоды.
И просто женщина. Со своими страхами и печалями. Слезами и радостью. Надеждой на защиту.
Одновременно слабое и сильное существо. Настолько слабое, что не в силах поднять пудовый мешок, и настолько сильное, что может подарить новую жизнь.
Русская женщина и жена.
Мать и подруга.
Вдруг Олеся почувствовала, как что-то изменилось. Веселье как-то разом стихло. Люди застыли кто с кубком в руках, кто с куском дичины.
К князю подошел человек и, склонившись к самому уху, прошептал несколько слов. Даниил встал и вышел из-за стола. За ним двинулись его военачальники.
– Веселитесь, – улыбнувшись, произнес князь окружающим, – неотложные дела.
– А ты оставайся и хорошо отпразднуй свою свадьбу, – обратился он к Георгию, заметив, что тот приподнялся со своего места.
За столом снова загомонили, но напряжение, разом наполнившее всех, не позволило вернуться той непринужденной всеобщей радости, которая бывает лишь на свадьбах и крестинах.
Только дружинники Георгия по-прежнему искренне веселились. В их нелегкой и полной опасностей жизни они научились ценить каждую минуту радости и отдаваться ей со всей полнотой.
* * *
В юрте с плотно занавешенным пологом состоялась встреча.
Один из присутствующих был смугл и бесстрашен. Черные глаза не знали стыда и смотрели прямо. Две сабли лежали рядом. Воины пили китайский чай.
Второй был старше. Черные чуть раскосые глаза горели умом. Весь облик его говорил о том, что этот человек более цивилизован, но не менее опасен.
– Мы не смогли выполнить твое поручение, – смиренным голосом, но не опуская наглого взора произнес первый.
– Почему? – глядя поверх пиалы, спокойно спросил второй.
– В скиту была засада. Откуда-то князь узнал о нашем нападении, – первый тоже отпил чая и неторопливо продолжил: – Когда мы туда приехали, отряд воинов занял оборону в скиту. Нам пришлось задержаться, чтобы осадить его.
– Сколько их было? – поинтересовался второй.
– Не больше сотни.
– А вас?
– Больше двух с половиной.
– Так что же вам помешало сжечь этот скит?
– Они хорошо организовали оборону. Я потерял много Волков, прежде чем мы проникли внутрь. И вот, когда мы уже ворвались, к ним подоспела помощь с заставы.
– Ты не мог этого предусмотреть заранее?
– Конечно, мог, я не исключал такого хода. Однако мы задержались дольше, чем рассчитывали.
– Ты что, считаешь русов дураками? – второй на секунду вышел из себя. – Они же специально тянули время, чтобы подоспела помощь! Русы, даже проигрывая битву, дерутся как шайтаны.
Потом уже гораздо спокойнее спросил:
– Кто командовал обороняющимися?
– Какой-то совсем молодой сотник. Ничего примечательного. Я почти убил его, но нам помешали.
Второй собеседник приподнял бровь.
– Почти? Ты его ранил?
Первый воин проигнорировал вопрос. По понятным причинам ему пришлось умолчать о том, как он бесславно бежал, чтобы не быть убитым или схваченным, поэтому сейчас в нем чувствовалось раздражение.
– Я уже велел найти его, чтобы закончить начатое, – ответил он с запалом, – когда я его поймаю, то убивать сразу не стану. Он будет умирать очень долго. И мучительно.
В глазах первого воина можно было прочитать все то, что он сделает с сотником, когда тот попадет к нему в руки.
– Он будет умолять о скорой смерти, и даже тогда я не сразу убью его.
– Попробуй, – спокойно ответил второй и встал, – новые указания получишь позже.
Встреча была окончена.
