Текст книги "Никуда не денешься (СИ)"

Автор книги: Татьяна Карат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

– Нет. Без уймы непонятных слов и фраз, растянутых в полчаса изложения, я как-то обойдусь. Ты мне цифры, цифры говори!

– Двести лет – это средняя продолжительность жизни. Мои предки жили немногим дольше.

Я сразу даже не ответила – обдумывала информацию. А она оказалась шокирующей.

– А почему твои предки дольше жили? И насколько дольше?

– В половину. Это связано с кое-какими исследованиями, проведенными еще на моем прадеде.

– Ого!

Это слово, в последнее время, занимает основательную часть моего лексикона.

– А что за исследования? И учти, лекцию, со всякими там терминами, мне читать не нужно. Расскажи так – в двух словах.

Он улыбнулся, искренне, показывая ряд белых ровных зубов. Никогда не думала, что с умными людьми бывает так легко и интересно общаться. Никакого превосходства или заносчивости – святая простота!

– Мой прадед, как и я был стражем, ну военным, по-вашему. В то время проводили исследования на генном уровне – пытались сделать человека сильнее путем смешивания генов человека с генами волка. В эксперименте принимали участие несколько сотен человек. Одним из них был мой предок. Эксперимент был не совсем удачным. Многие умерли сразу же, некоторые выжили и со временем одичали как животное, их пришлось убить. Лишь нескольким десяткам удалось выжить и получить ожидаемый эффект от этого совмещения генов.

Эти люди обрели огромную силу, усиленный в несколько сотен раз слух, нюх и зрение. В кризисных ситуациях они могли даже превращаться в оборотней, и ставать в бою непобедимыми.

Глеб замолчал. А я закусила губу в ожидании продолжения. Вот сейчас он скажет, что все эти люди стали суппер героями и защитниками мира. Это как слушать сказку. Интересную сказку.

– И?

– И ничего. Вернее ничего хорошего. Со временем начали обнаруживаться не совсем ожидаемые результаты исследования.

– Какие? Ну не томи ты!

– Никто из них, кроме моего деда не смог зачать дитя.

– Почему? А деду твоему как это удалось?

– Слышал, у вас есть поговорка: любопытной Варваре носа оторвали!

– Я не Варвара, а Наташа, так что мне это не грозит.

Я сбросила его пальцы, ласково поглаживающие мой нос, и принялась слушать Хеппи энд.

– А деду удалось найти ту единственную. Волки выбирают пару один раз на всю жизнь, им не каждая волчица подойдет. Мой дед смог продолжить свой род только по одной причине – его жена была его парой.

– А что же последующие твои родственники – тоже искали свою пару.

– Нет, в них ген волка не проявлялся.

– А ты? В тебе есть этот ген?

– Есть

– Зачем женился на мне, если тебе все равно пару искать нужно?

Вот обидно знать, что где-то там ходит его единственная, а ты так – временная замена. Он молчал – не переубеждал меня. Пусть бы хоть что-то сказал, пусть соврал бы, что нравлюсь. Так хочется знать, что я для него не пустое место, не игрушка на ночь.

Он поднял руку, в попытке коснуться меня. Я отшатнулась, но не достаточно далеко, чтобы избежать его прикосновения. Теплые пальцы коснулись моей шеи в том месте, где я вчера исследовала небольшой шрам. Мои глаза расширились в догадке.

– Да это метка. Ты моя пара.

Я вскочила с постели.

– Что? А ты меня спрашивал?

Не знаю почему, но внутри закипало возмущение. Еще минуту назад, я хотела быть для него кем-то, не пустым местом. Сейчас же, не хотела быть чьей-то собственностью без права голоса.

– Может у меня есть другие планы на жизнь, а не сидеть здесь и рожать тебе наследников?

– Ну что ж, меняй свои планы.

– Что?! Да не собираюсь я менять свои планы. Это ты ищи себе другую пару.

 Он смотрел на меня как-то скептически – с улыбкой. Я и сама себя осмотрела. Да, голая девушка, скачущая по постели – не очень убедительная картина. И как-то стыдно стало сразу – не за свои слова и поведения, а за наготу. Вот десять минут назад никакого смущения не ощущала, сейчас же, высматривала какую-то простыню, чтобы прикрыться.

* * *

– Я хотел с вами поговорить.

Молодой мужчина стоял у двери и переминался с ноги на ногу.

– Заходи. Слушаю тебя.

Он не знал как начать волновавший его разговор. Мялся. Глеб не торопил, дал время.

– Я вчера заметил специфический ген в хромосоме вашей жены. – Он попытался быстро исправиться. – Не то, что он был ненормальный, просто были видны явные на него влияния. То был всего лишь анализ потожировых следов, на стене после ее прикосновения. Я хотел бы полностью исследовать ее кровь. С вашего позволения, конечно.

– Что ты там увидел?– Глеб не стал даже повышать голос, но интонация заданного вопроса заставила мужчину собраться и уже возможно даже пожалеть о своем приходе сюда.

– В ее хромосоме я увидел один из генов волка, который был штучно введен вашим предкам. Эти гены не проявляли себя на протяжении нескольких сотен лет.

– Кто еще знает о твоем исследовании?

– Никто. Честное слово никто. Я бы никогда и ни чем не смог вас скомпрометировать. Вы спасли мою сестру от верной смерти.

– Я тебе верю, успокойся.

Глеб какое-то время молчал, глядя на цветущие, на клумбе нарциссы. Казалось, протяни руку и коснешься. Преграды в виде метровой непробиваемой стены даже не ощущалось.

Мужчина рядом уже порядком разнервничался. Глеб отчетливо слышал его повышенный пульс, который барабаном отбивал уже у него самого в голове.

– Я соглашусь на исследование, но при одном условии. – Сердце собеседника слегка замедлило удары, а потом снова погнало кровь с удвоенными усилиями. Так и до инфаркта недалеко. – Ты их будешь проводить здесь, у меня дома, совершенно секретно. Я организую лабораторию. Если ты согласен, начинаешь с завтрашнего дня. – Глеб учуял выброс гормона в его кровь, о чем сказал специфический аромат пота. Молодой человек испытал облегчение, и даже удовольствие. Слов, чего-то на подобии – «я согласен», уже и не требовалось. – Для родителей на период исследований будешь недоступен – придумай им что-то правдоподобное.

– Да, да, конечно! Я все сделаю, как вы скажете. – Он хотел еще попросить для анализа кровь самого стража, но не решился. Ему и так позволили большее, чем то, на что он мог надеяться. Так стоит ли испытывать судьбу? Может потом, как-нибудь в другой раз.

Глава 10

Он смылся. Вот просто так взял и смылся. После того разговора, как ни в чем не бывало – оделся, развернулся и ушел. Как так можно?

«А поговорить?», как говорят женщины после секса, своему уснувшему любовнику. На этот раз он поступил как типичный мужчина – ушел от разговора. Хотя если честно ни на какой разговор я не рассчитывала. Мне нужна была сора – хотелось громко наорать, и желательно, чем-либо стукнуть его по башке. Вот скалки сейчас ой как не хватало. Да и он, как знал, что мысленно угрожаю самой развитой части его тела (тут, правда можно было поспорить, потому как некоторые другие части этого самого тела, визуально были развиты на все 100%) – удрал с глаз долой. Еще бы с сердца вон. Точнее с головы, потому как думать ни о чем другом кроме него – не могла.

Сижу в четырех стенах и грущу. Ну, ладно, не в четырех – стен здесь на много больше. Шикарный особняк, раньше о таком и мечтать несмела, а сейчас ничего не радует. Скитаюсь из комнаты в комнату, не зная чем заняться. А занятий, честно говоря, пруд пруди. Все на самого привередливого взыскателя. Хочешь, играй в компьютерные игры, пеки, шей, читай. Да он даже для меня что-то на подобии нашей интернет сети создал – лишь бы не скучала.

А я скучаю. И ловлю себя на мысли, что именно за ним скучаю. Если с утра хотела проломить чем-то ему голову, то сейчас, готова была просто поорать – без рукоприкладства – честно-честно. Вот жду не дождусь, чтобы пришел, а я в очередной раз стала бы на нем проверять остроту своего языка.

На глаза попалась какая-то красная блестящая штука, что-то в виде полусферы выпирающей из ровной поверхности стены. Оно было не очень большое – сантиметров десять в диаметре. У нас, таким образом, светильники вешают, но это был явно не светильник. Это как часть той же стены, просто слегка выпуклая и живая. Да – именно живая. Эта штука пульсировала, как сердце, ну, или динамик, от громкой музыки, только пульсация эта была замедленная – ели уловимая.

Рука сама поднялась, чтобы пальцем туда ткнуть, и проверить на ощупь, что же это такое. Как моя первая учительница говорила «ты еще языком лизни» – вот сейчас был именно такой случай. Но языком лизнуть я не решилась – выросла все-таки, а вот потрогать, жутко хотелось.

– Не стоит.

Я даже вздрогнула. Ни как не могу привыкнуть, что нахожусь постоянно в поле его зрения. И главное, сейчас он меня видит, и слышит, а сутра, сразу после ухода, все мои «лестные» эпитеты в его адрес не имели никакого отклика.

– О, да ты уже здесь!

– Я всегда здесь.

– Что же молчал, когда я так настойчиво с тобой хотела поговорить.

– Тебе нужно было выпустить пар, я понимаю.

Боже, какие мы понятливые! Что же он до сих пор не поймет, что находиться здесь я не желаю? Отпустил бы назад – домой, был бы так добр.

Вот это его все знание и все понимание до жути бесит. Ну, где же моя скалка? Сейчас начинаю понимать тех жен, которые встречают мужей со сковородкой. Я вот, как бы замужем всего два дня и иже готова его прибить, что же будет за несколько лет. Даже страшно заглядывать так далеко. Убегать нужно от сюда, убегать!

– Ты ни черта не понимаешь.

Ах, да, эта красная штука. Я подняла правую руку, и все тем же указательным пальчиком попыталась коснуться к этому чему-то непонятному.

– Не стоит.

– И почему, же?

– Потому, что я так сказал!

Угу, и он думает, что после этой фразы я его послушаюсь?

Если меня слегка и пугала эта штука вначале, и я хотела аккуратно и медленно ее изучать, то сейчас со всей силой скоростью и меткостью ткнула туда пальцем. А может здесь его сердце спрятано? А чему здесь удивляться? У нашего Кощея, оно вон, где было спрятано – на кончике иглы. Может, и этот уникал, свое, для красоты сюда всунул? Я перестала всему удивляться, еще тогда, когда он меня в тот портал толкал. Ну, не то, что удивляться, просто мое внутреннее понимание реальности расширило свои рамки. И вот, если это его сердце, я не просто ткну туда пальцем, я поковыряюсь там на славу!

– Ай!

Палец обожгло как огнем – весь, полностью. Я же с дурру со всей силы его туда ткнула, а там преграды никакой не оказалось. Дернула руку назад, как только почувствовала боль, но уже было поздно, палец горел. Не в буквальном смысле – с виду он ни чем не изменился, даже не покраснел. Но вот чувства никто не отменял. Я несколько секунд посмотрела на него и не нашла ничего лучшего, как прижать его к уху.

А сзади раздался хохот. Я оглянулась. И ведь знаю, что это с динамиков, и благодаря акустике появляется ощущение присутствия здесь самого человека, но все равно оглядываюсь.

– Я же говорил не стоит совать туда свой маленький пальчик.

Он смеялся с меня, вот гад!

– Ты…

– Я.

– Ты это специально! Ты спровоцировал меня!

– Была бы ты более послушной, этого бы не случилось.

Что? Хотелось затопать ногами и заверещать, как в детстве. Как же он меня бесит! Меня так не выводили с себя никогда.

– Но ты ведь знал, что я не послушаюсь! Особенно после подобной фразы – «потому, что я так сказал».

Я перекривила его на свой лад и даже рожицу не погнушалась скривить.

– Знал.

Ну вот, хамло, даже не скрывает.

– И почему не объяснил, что это опасно?

– Наташа, во всем доме, нет ничего опасного для твоей жизни.

– А это что было?

– Это был урок послушания.

– Что?

– Ну, и развлечение для меня.

– Ты… ты…

– Да я. И я получаю огромное удовольствие, глядя на то, как ты учишься на своих ошибках.

– В таком случае своровал бы себе дочь, а не жену, учитель хренов.

Обычно я не ругаюсь, но мою жизнь в последнее время ни как обычной не назовешь.

– Не потенциальную, а самую настоящую. Да и зачем мне дочь? С ней нельзя вытворять подобные вещи в постели.

Мое лицо покраснело, а рот открывался и закрывался в немом возмущении.

– А как же мой палец?

Только и нашлась, что сказать я. Не отрицать же того, что действительно было.

– А что палец? Он ведь уже не болит.

Он действительно уже не болел. Я как-то о нем и забыла, усердно огрызаясь на его подколки. Посмотрела на него, согнула несколько раз – палец как палец.

– Может это твое волшебное прикосновение к уху его исцелило?

Что за насмешки. Тоже мне высшее разумное существо!

– Сам говорил, у вас свои традиции – у нас свои.

– Это не традиция, а какое-то суеверие.

– Ну, ты и гад!

Вот когда нечего сказать, а эмоции зашкаливают и бурлят лучше всего обозвать собеседника. Все полегчало, эмоции нашли выход. Правда последствия бывают не весьма приятные, но кто же о них думает, когда внутри клокочет лава негатива?

– Гад – это ползающее на брюхе существо, а я имею конечности для передвижения.

Было слышно по голосу, что он улыбался. Его что, ничем не прошибить? Ну, да ладно, мне после выброса негатива стало как-то легче, уже так не злилась.

– Что это?

Решилась, наконец, на примирение, указывая пальцем на непонятную красную штуку.

– Это фильтр. Убирает запахи, пыль и все возможные, присутствующие в воздухе и отличающиеся от нормы примеси.

– Хотел тебе сообщить – сегодня прибудет парень, он был одним из троих проверяющих во время вчерашнего визита.

– И что мне с ним делать?

– Ничего тебе с ним делать не нужно. Он просто поживет в моем доме какое-то время.

Было слышно, что его заел мой последний вопрос. Интересно почему? Знала бы, где в этой непробиваемой скале больное место надавила бы посильнее.

Через несколько часов действительно прибыл тот молодой человек. И я впервые увидела, что значит, в их понятии, прийти или прибыть.

У стены одной из комнат, стояла прозрачная колба, я бы даже сказала, огромная колба. За счет своей прозрачности она особо не бросалась в глаза. Так – еще одна непонятная штука в этом огромном доме напичканном такими же непонятными вещами. Одним словом – ничего особенного.

И когда эта колба начала сверкать изнутри миллионами маленьких искорок, я как раз там по чистой случайности находилась. Не в колбе, конечно – в комнате. Я отбросила недавно начатую книгу и уже ничто, и никто не мог оторвать меня от этого потрясающего зрелища. Как-то даже не подумала испугаться.

Спустя, каких-то секунд тридцать, за прозрачной стенкой колбы, я увидела того самого молодого человека, который вчера держал в руках непонятную штучку, с проектирующим лучом. Еще через мгновение перед ним разъехалась прозрачная дверца, и он беспрепятственно оттуда вышел.

– Здравствуйте!

Он мне улыбнулся и поздоровался, а я, разинув рот, смотрела сквозь него на это чудо техники. Да, мир действительно высокотехнологический.

– Рот закрой.

Я закрыла и в шоке уставилась на молодого человека. Да, некрасиво с разинутым ртом и глазами полными удивления встречать гостей, но и «закрой рот» не слишком вежливое приветствие со стороны самого гостя.

Гость смотрел на меня все так же приветливо. И только сейчас я поняла, что это Глеб всунул свои пять копеек. Я даже смешок его услышала у самого затылка.

На языке вертелась фразочка послать его далеко и надолго, но только вот гость примет ее на свой счет. А милого парня не хотелось обижать. Ничего, Глеб ведь не будет вечно от меня прятаться, вернется же когда-то в свой дом. Вот тогда я с ним и поговорю.

– Здравствуйте, Я Наташа. Ах, да, извините, вы же знаете мое имя. Рада вас видеть.

Видеть здесь этого молодого человека мне было приятно, но не на столько, а вот позлить того гада, который за всем этим смотрит, я страстно желала.

Мужчина представился Рубом. Он был весьма приятным молодым человеком. Вот если бы у меня был старший брат, а не три двоюродных сестры, он, наверное, был бы именно таким – мягким, добрым и улыбчивым. Как-то так само собой случилось, что до самого вечера я от него не отходила. Руб оказался интересным собеседником. Его открытость и доброта меня просто подкупили.

Спустя несколько часов прибыла Зола, она приготовила ужин и ушла. Уже было достаточно поздно, и я решила не дожидаться Глеба – кто не успел, тот опоздал. Слишком много чести для этого похитителя, чтобы я сидела и истекала слюнками от столь потрясающих ароматов, в ожидании его возвращения.

Руб много рассказывал об их мире:

– Вы пытаетесь усовершенствовать технику, чтобы она все делала за вас, думала за вас. С такими темпами в недалеком будущем ваша техника будет принимать все жизненно важные вопросы сама. Последствия могут быть ужасными.

Мы же усовершенствуем себя. Наш мозг работает на 90% . Это средний показатель. Кто-то может достигать и 95%. Остановить и задержать дыхание на 10минут – не проблема. Мы просто понимаем, где критическая грань в жизни без кислорода. Нам не нужен никакой компьютер, чтобы просчитать траекторию прыжка и с точностью знать сможем ли преодолеть то или иное расстояние.

Вся наша техника служит только для помощи, а не как замена мозговой активности. Каждый ребенок знает, как собрать тот или иной аппарат, из скольких запчастей он состоит, и какие химические элементы входят в его сплав.

Я заслушалась. Ужин был давно закончен, а я все не хотела подниматься из-за стола. Было так легко и спокойно и просто приятно его слушать.

Не знаю, как это объяснить, но все изменилось в одночасье. Легкий мускусный аромат защекотал ноздри, я попыталась вдохнуть воздух глубже, насладиться им. Даже глаза закрыла от удовольствия. В воздухе было что-то еще, что-то до боли знакомое и соблазнительное. Глаза были еще закрыты, но я уже знала, кто присутствует в этой комнате.

Глава 11

Он был за моей спиной, я чувствовала это. В глазах Руба увидела радость с испугом вперемешку. Чего он боялся, не знаю, но его страх оставлял у меня на языке какую-то горчинку. Никогда раньше так ярко не чувствовала ароматы. Может это новый мир на меня так действует?

Оглянулась. Глеб стоял у входа, опираясь плечом на створку так и не закрывшейся двери. Он смотрел на меня. Опять эти яркие, казалось, даже чем-то подсвеченные глаза. Я уже видела что-то подобное, и в тот раз это имело самые неожиданные последствия.

Его взгляд врезался в самую душу. Безумно хотелось отвести глаза и как-то даже спрятаться. Он подавлял своей силой и мощью. Не физической, а какой-то внутренней, глубокой.

Я смотрела на него, и это было что-то на подобии испытания. Иногда чувствуешь груз ответственности, и он давит не хуже реального багажа, вот точно так же я сейчас ощущала тяжесть его взгляда.

Но я была не намерена отводить глаза и сдаваться. Это не мой путь вечно пресмыкаться перед кем-либо. Первым отвел глаза он – посмотрел на Руба, и улыбнулся в знак приветствия, но улыбка не коснулась глаз, они остались по-прежнему сосредоточены и опасны. Руб не смотрел ему в глаза, он отводил взгляд. Скорее всего, ощущал при этом такой же дискомфорт, как и я.

– Вижу, вы уже познакомились.

– Да, конечно. Руб очень приятный собеседник, с ним не соскучишься.

– А ты скучала?

– Очень. Но не по тебе.

Нечего ему еще больше завышать и так непомерное чувство своей значимости.

– И чего же тебе здесь не хватает?

– Всего.

Да, это обширное понятие, я для большего эффекта даже сделала руками большой обхват, показывая, насколько много, это мое «все».

– А конкретней, будь добра.

– Я на дискотеку хочу.

Глупость, никто не спорит. Но сказала это специально. Подобрала то, что ему будет очень не просто мне здесь организовать. Назад-то он меня не хочет отпускать, а здесь, я думаю, нет ничего подобного. Умная раса она ведь по всем законам жанра должна быть немного скучной, а скучные люди на дискотеки не ходят. Они даже не знают что это такое. О том, что он своровал меня именно из клуба, я как-то не подумала.

Глеб промолчал. Уже через несколько минут он о чем-то разговаривал с Рубом. Я не вслушивалась в их разговор. На меня нахлынула ностальгия. Хочу на дискотеку и не только. Хочу увидеть тетку и своих двоюродных сестер. Хочу пообщаться с соседками по комнате. Боже, а какой бы был у Илонки шок, узнай она, что я выскочила замуж, да еще за взрослого красавца-мужчину. Она с ума сходила по всем взрослым и представительным, поэтому и сохла по пятикурсникам, которые казались старше и опытнее, по сравнению с нашими одногрупниками.

Вначале все это казалось всего лишь прикольным приключением. Я даже как-то не осознавала, что это навсегда, что беззаботная жизнь канула в прошлом безвозвратно. Не будет больше вечеринок в двести семнадцатой. И гуляния семестр напролет, а потом зубрежка за одну ночь, тоже в прошлом. Я не хочу еще взрослеть. Я не готова к этому. Это подавляло и просто пугало.

Я вышла из-за стола и пошла в спальню – мою спальню. Надеюсь, сегодня он туда не пожалует. Вот знать бы еще как эта дверь запирается.

Утром проснулась в его объятиях. Так было тепло и уютно, пока не вспомнила, где нахожусь. Потом, как ужаленная подпрыгнула, попыталась вырваться с цепкого кольца ручищ. Вот именно, что только попыталась, так как большего мне не позволили. Ну не честно это! Почему он имеет и силу, и возможность меня удерживать, а я не имею ничего, что бы хоть как-то удрать?

Глеб прижался ко мне еще сильнее, зарылся лицом в волосы и что-то промычал.

– Пусти, в туалет хочу.

Хоть я девушка и скромная, но смущаться, краснеть и втихомолку мучиться не собираюсь. Да и он не стал выёживаться – сразу руку убрал. Испугался, что устрою потоп? Я ведь, как бы, девочка взрослая, не стоит так бояться. Но мысль свою я оставила при себе, и сразу же воспользовалась свободой.

– Что это? А где моя одежда?

Он смотрел на меня, подставив руку под голову, и улыбался.

–Тебе так на много лучше.

Это он про мое раздетое состояние? Готова была зарычать от возмущения. Отвернулся бы, имел совесть. Но ему, скорее всего это понятие вообще не знакомо, поскольку он продолжил рассматривать мое ничем не прикрытое тело. Я наклонилась к постели и дернула простыню, которой мы оба только что прикрывались, а сейчас она прикрывала только его. Но успела только дотянуть ее до середины бедра, как Глеб потащил ее обратно. Мы как в детском садике двое упертых ребятишек, еще несколько раз дергали бедную простыню туда и обратно. И главное, почему было забирать? Своя нагота его ни капельки не волновала, поскольку, вырвав все же издерганный кусок ткани, он просто отшвырнул его.

Он был в полной боевой готовности. Я пыталась не смотреть на выпирающие части его тела, но этого грех было не заметить.

– Когда?

Только и смогла выговорить. Шок и возмущение вперемешку страшная сила – весь лексический запас сразу, напрочь, с головы вышибает.

– Как ты вообще сюда попал?

– Через дверь.

Он что намеренно меня бесит?

– Почему ты здесь спишь? Дай мне хоть где-нибудь уединиться. Я думала, это моя спальня.

Я спряталась за спинкой кресла и одевалась. Платье – уже другое, лежало на том же месте что и вчера. Пыталась поскорее его на себя натянуть, и как назло руки путались в рукавах, и приходилось шарпать бедную вещицу в разные стороны. Вот гад, и раздел же меня ночью, не поленился. А я спала как младенец, даже ничего не почувствовала.

– В нашем мире, у супругов, принято делить одну спальню на двоих, и постель тоже.

Слышишь, истину мне открыл! Почему он улыбается? Что в этом смешного?

– Твои родители, наверное, тоже спали в одной постели.

– Не смей упоминать моих родителей. Они безумно любили друг друга, а не спаривались как животные из-за какой-то метки.

– Знаю, что любили.

На меня как ушат холодной воды вылили. Что он может знать о моих родителях? Откуда? Все эти вопросы, скорее всего, были написаны на моем лице, потому что спустя мгновение он разъяснил:

– Такое чудо как ты, может получиться только в любящих друг друга людей.

Мне показалось или он действительно задумался, выискивая правдоподобный ответ? Ну да ладно – вернемся к нашим баранам.

– Я не соглашалась быть твоей супругой. И у нас на крайний случай есть такое слово как «развод»

– К твоему сожалению и моей радости мы сейчас здесь, в моем мире, и у нас такого слова нет.

Он снова перекручивал мои слова на свой лад, с той же интонацией, и даже мимику скопировал, только в глазах не было моей злости, а плескался смех.

– Ты… ты невыносим!

Я развернулась и ушла. Нет, я не убегала от незнания что ответить – у меня был законный повод удалиться.

Глеб большинство времени отсутствовал. Завтракал с нами, иногда появлялся на обед, а потом уже поздно вечером возвращался домой. Все это время я проводила с Рубом.

Он оказался действительно милым парнем. Много всего рассказывал и показывал. Спрашивал о нашем мире – и уже рассказывала я, а он с интересом слушал. Редко когда найдется парень, который захочет слушать кого-либо кроме себя, а он был именно таким. Руб был другом, которого у меня никогда не было. Не шаблоном, картинкой – с кем при встрече перебрасываешься парой слов. И на вопрос «как дела?» отвечаешь «все хорошо», потому что твои проблемы никого не интересуют, а сам вопрос задается всего лишь для формальности.

Руб интересовался мной, нет, не как женщиной, а как человеком. Его волновали мои переживания и проблемы. И этот неподдельный интерес подталкивал меня рассказывать ему все больше и больше о себе, своем мире, своих чувствах. Я не пыталась с ним храбриться и без опаски признавалась, что мне здесь не хорошо, потому как безумно тоскую по своему миру и той жизни, которая была у меня там. Он же в свою очередь поведал мне все секреты этого дома. Научил, как все-таки запирать эти чертовы двери, предупредив, что хозяин дома любой замок без проблем вскроет, показал в какой из множества комнат, нас не видит и не слышит Глеб, мы после этого большую часть времени проводили в ванной комнате. Я даже чай с пирожными туда тащила, чтобы не находиться под бдительным взглядом своего вездесущего мужа.

Глеб сегодня вернулся раньше. Зола только собралась готовить ужин. Все предыдущие пять дней он возвращался достаточно поздно, но Руб больше ни разу после того вечера не сел за стол до возвращения хозяина дома. Одна я кушать не люблю и мне приходилось дожидаться Глеба вместе с ним.

Я, как и все дни до этого, услышала его запах, как только он вышел с портала. Не знаю почему, но мой нюх за время пребывания здесь сильно обострился. Руб это называл одним из проявлений адаптации к новому миру.

Его шаги по ковру в соседней комнате были отчетливо слышны, и я уже знала, что через несколько секунд он появится на кухне. Руб продолжал что-то рассказывать, а я отсчитывала секунды. Вот сейчас как всегда он увидит Глеба, сразу же умолкнет и опустит глаза. Так и было. Приближение Глеба слышала только я. Если это адаптация – она должна соответствовать меркам этого мира, а не превышать их. Или я ошибаюсь?

– Наташа, собирайся.

– Ты решил меня отправить домой?

Знала, что не решил, но спросить стоило.

– Не отправить, а сводить. И не совсем домой.

– А куда и зачем?

Его сюрпризы меня как-то не радовали.

– Увидишь. И не стоит бояться, мы пойдем вместе.

Да, сильно успокоил. Мы сюда тоже прибыли вместе, но большого счастья от этого я не испытала. И с чего он взял, что я боюсь – я просто опасаюсь. Не вызывает он вместе со своими сюрпризами во мне большого доверия.

– Я так понимаю, выбора у меня нет

– Правильно понимаешь.

– Переоденься. Вещи стоят в спальне.

А в спальне меня ждали короткая юбка клеш и топик открывающий живот. Интересно, куда в таком наряде можно пойти? Домашнее платье, которое было на мне, казалось верхом скромности по сравнению с этим.

Ну да ладно, просит переодеться, мне не сложно. Пусть сам на себя рычит, если на меня в таком виде будут засматриваться мужчины. Вот сейчас оденусь и на Рубе это проверю.

Но проверить у меня не получилось. Не успела я выйти из спальни, как меня сразу же уволокли в соседнюю комнату и впихнули в колбу. Не одну впихнули – он стоял рядом.

Боже, как страшно смотреть, когда твои руки и ноги рассыпаются на маленькие светящиеся искорки! Глаза видят как часть этих искорок, взвиваясь спиралью, всасывается в какое-то углубление на стенке самой колбы. Я не чувствовала боли – вообще ничего не чувствовала, но этого и не требовалось. Достаточно того, что я видела свое исчезновение в прямом смысле этого слова. Закричать я уже не успела.

Очнулась как ото сна – не простого сна – самого настоящего кошмара, с криком, который оглушил даже саму меня. Глеб подошел и обнял меня, поглаживая успокаивающе по спине. А я прижалась к сильному мужскому телу в поисках успокоения. Его поглаживания становились все смелее, руки опускались все ниже. Когда он залез ко мне под юбку, я встрепенулась, но было поздно. Одно резкое движение и клочок порванной ткани у него в руке, а моя юбочка, опускаясь, касается уже голых ягодиц.

– Что ты сделал?

– Они тебе здесь ни к чему.

– Что?

Я дернула рукой, пытаясь забрать у него безвозвратно испорченные трусики. Не знаю, что бы я с ними делала – одеть, порванное белье, все равно бы не смогла. Попытка оказалась безрезультатной. Он поднял руку с моим бельем повыше, а потом, видя, что прекратила попытки отобрать у него трусики, притянул ее к своему лицу и вдохнул. Ноздри так же странно раздулись как и тогда, это не было слишком видно, но я заметила, глаза прикрыты. Боже, как неловко я себя чувствовала в эту минуту. Краска обожгла лицо, хотелось просто провалиться сквозь землю. Спустя несколько мгновений он убрал мою вещь в карман, и открыл глаза – в них уже плескался опасный огонь. Я не стала дожидаться продолжения, а просто развернулась к предполагаемому выходу. Да и пылающее лицо хотелось просто спрятать.

Мы стояли в этой самой колбе, а может в такой же, но другой, а за стеклом сверкали огни, виднелись извивающиеся под музыку тела. Шок от одного события менялся другим.

– Что это?

Перед нами разъехались в разные стороны дверцы прозрачной колбы, ну ладно – портала. Руб как-то даже обиделся, когда я назвала их средство передвижения колбой. И вот если бы это обижало Глеба, я с вредности, продолжила бы эту штуку называть колбой, но Руба обижать мне не хотелось.

– Ты хотела на дискотеку – танцуй!

– Но…

А чего возмущаюсь – сама же напросилась, и, не дожидаясь его, шагнула в зал, окунаясь в привычный для меня мир. Хотя с «привычным» я слегка перегнула, а может даже совсем не слегка. Обычную вечеринку, где мы отрывались с подружками, с этим было не сравнить.

Это больше напоминало не дискотеку, а стрип клуб или какую-то закрытую вечеринку. Одежда девушек была достаточно смелой, как и моя, в принципе. Среди танцующих я видела только девушек. Все присутствующие мужчины сидели рядом со сценой за столиками. А это была действительно сцена, а не простой танцпол. Возвышенная площадь, достаточно больших размеров, подняться на которую нужно было по нескольким ступеням. В центре сцены был расположен шест, на котором девушки по очереди, вертелись, кто как мог. Это были не движения профессиональных стриптизерш – так любительницы. Без лишней скромности говоря – я умею лучше. И даже зачесалось в одном месте показать настолько лучше. Но вовремя вспомнив, что я без трусиков решила воздержаться.