Текст книги "Никуда не денешься (СИ)"

Автор книги: Татьяна Карат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Глава 8

Я не знаю, почему он остановился. Даже не помню, когда он это сделал. Просто почувствовала, что в какое-то время стало легче дышать.

Сейчас он лежал рядом, прикрыв наши обнаженные тела одеялом. Он прижал меня носом к своей груди, а сам целовал волосы у меня на макушке. Сильные руки гладили меня по вздрагивающим в немых рыданиях плечам. И это успокаивало. Как не странно это звучит, но он был моим успокоением, хоть сам же и довел до этого состояния. Так в успокаивающих объятиях своего же обидчика я и уснула.

Сон постепенно покидал меня, но я никак не хотела выскальзывать из его нежных объятий. Снизу мягкие простыни, сбоку манящее тепло. Сколько себя помню, всегда ночью во сне сбрасываю одеяло, а под утро скручиваюсь клубочком, хоть как-то прячась от холода окружающей среды. И сейчас я жутко замерзла во все возможные места кроме правого бока и полоски на животе. Инстинктивно придвинулась ближе к этому источнику тепла, а потом и вовсе повернулась к нему спиной, прижимаясь как можно сильней. Как хорошо! Выискивая самое удобное положение, я поерзала несколько раз вниз вверх. И только я пристроилась лучшим образом, как этот самый источник тепла и удовольствия сам начал соваться. Лежал бы себе там тихонечко, а то ни как не могу уснуть от этого ерзания сзади.

И не насторожиться было сразу? Я же сквозь сон, начала понимать, что что-то не так, только после того, когда, как в анекдоте – простынь начала лезть в попу. Ну не совсем простынь и не совсем в попу, но явно, этого штыря в районе моей пятой точки раньше не было.

Я, по-прежнему, не открывая глаз, начала медленно отползать от этой теплой, но не совсем батареи. Далеко не отползла – теплая и большая ручища сгребла меня в полу объятии и за талию потащила обратно.

– Лежи тихонько. Дай выспаться.

– Судя по твоему состоянию, ты уже не спишь.

– Нечего было ерзать. И если не хочешь продолжения, лучше полежи спокойно несколько минут.

– Хорошо, полежу.

А чего и не полежать, если так красиво попросили, и притом объяснили возможные последствия непослушания.

Да и не голой же мне бежать. Если джинсы вчера и уцелели, то о блузке и говорить нечего. Я посмотрела на пол в поисках утерянного одеяла, хоть им прикроюсь. Но мои глаза, во время высматривания одеяла, натолкнулись на стул, с красиво разложенными женскими вещами. Ну не для моего же похитителя там красуются атласные кружевные стринги и лифчик.

Утро меня встретило рассеянными лучами света, исходящими со всех сторон. Шторы, прикрывающие, как бы окна, были лишь макетом – обманкой, создавали иллюзию окон как таковых. В реальности же окон здесь не было. Были стены из непонятного материала, при желании хозяина меняли свою структуру и возможности. Сейчас они больше напоминали матовые стекла, пропускающие извне рассеянный солнечный свет. Создавалась иллюзия, полного единения с природой. Вдали виднелись вишневые деревья с ветками, усыпанными распустившимися белыми цветами. Я даже запах их улавливала.

Все прекрасно, но природный зов, обычно требовавший уединения в это время суток, не дал мне долго наслаждаться этой красотой. А вот места для этого самого уединения я вчера так и не нашла. Одно радовало, смыкалка его была на высоте. Моя закушенная в нетерпении губа и несколько пританрцовываний на одном месте возымели сразу эффект. Он не спрашивал как наши мужики – «что случилось?», «с тобой все в порядке?», просто со словами «пойдем, покажу», провел меня к нужной двери. Хоть одна нормальная дверь в этом доме! И вот знаете, моей благодарности не было границ, так бы и расцеловала на радостях. Но природный зов на то он и зов, что требует немедленного отклика, поэтому решила свою благодарность оставить на потом.

Вот, неприятно, знаете, когда тебя у двери туалета встречает полуголый мужчина. Меня сейчас волновало не столько его обнаженное тело в одних штанах, столько то, что он, по-видимому, все это время стоял у этой самой двери и слушал. Я как-то сразу стала вспоминать, насколько громко я только что справлялась со своими нуждами. А предательский румянец опалил лицо, все-таки память плохая штука.

– Нам нужно поговорить

– О чем? Если ты ищешь пути вернуть меня обратно, то я обеими руками за.

– Нет. Я ищу пути удержать тебя здесь. И один из них тебе вчера не пришелся по вкусу.

У меня мороз по коже пошел от его упоминания о вчерашних событиях.

– А меня хотят вернуть?

Кто мог переживать за меня, и тем более что-то для этого предпринимать я не знала. Но большое спасибо этому благодетелю.

– Хотят, но ты особо не обольщайся. Назад тебя вряд ли вернут. Поскольку ты уже здесь, то вернуть тебя в твой мир можно в том случае, если от тебя откажутся все возможные кандидаты. И не только в мужья.

– А какие еще?

Вот, честное слово, иногда так туплю. Смотрю на него и не понимаю, и даже его наглая ухмылка мне ничего не говорит. И только когда он прошелся взглядом по всему моему телу, оценивая «достопримечательности», ко мне, наконец, дошло.

– Ты девушка красивая, и пока не открываешь рот, ни одного недостатка не видно. Так что желающих заполучить тебя в постель будет достаточно. Это если ты грешным делом подумала, что у тебя есть шанс вернуться в свой мир.

– Ты к чему это все ведешь?

– О твоем пребывании здесь стало известно главному хранителю и всему министерству. И один из министров, некий господин Варган, настаивает на том, что ты здесь пребываешь помимо своей воли. И поскольку наш брак еще не подтвержден, тебе могут предоставить выбор.

– Какой умный господин министр. А какой именно выбор мне предоставлен?

– Я же говорю, ни одного недостатка, пока не откроешь рот.

Я решила промолчать. Хоть и не часто, но мне в голову все же приходят мудрые решения.

– Сегодня прибудет комиссия из трех человек. Их задача проверить добровольно ли ты здесь находишься. И твоя задача убедить их в этом, если не хочешь, чтобы я сейчас же завершил то, что недоделал вчера.

– А если у меня не получится их убедить?

– Если им покажется, что ты здесь не по своей воле, тебе будет предоставлен выбор. Что-то в виде вашего новогоднего аукциона, но только выбирать будешь ты.

– Я не выберу никого?

– Тогда попадешь к тому, кто дороже за тебя заплатит.

И почему все возвращается к одному и тому же – меня обязательно должен кто-то купить?

– Только что я тебя поставил в известность событий, которые могут произойти. У тебя есть выбор – либо играешь достаточно убедительно роль по уши влюбленной в меня женщины, либо мы сейчас заканчиваем начатое вчера.

Я молчала.

– И даже не думай перед ними что-то выкинуть. У меня хватит силы узаконить наш брак прямо у них на глазах и никакая комиссия тебя не спасет. Ну, разве что, тебе нравятся зрители во время этого процесса.

Я не ответила ничего. Захотелось просто уйти от него и спрятаться. И я пошла, а он не останавливал. Даже не спросил, согласна ли я играть им для меня составленную роль.

Пустынный дом оживал. С кухни шли сногсшибательные ароматы. Вчера я эту часть дома даже толком не рассмотрела, и честно говоря, даже не помнила, где она находится. Но ароматы… Они меня сводили с ума, и тут уже не играла роли память – я шла на запах.

У плиты оказалась миниатюрная женщина лет тридцати с хвостиком. Слегка пухленькая, в добавок к небольшому росту это смотрелось забавно, но черты лица выдавали в ней истинную красавицу.

– О, ты уже проснулась. Рада познакомиться с девушкой, ради которой хозяин захотел по-новому обустроить свой дом.

– Здравствуйте.

И даже не знаю, что еще можно сказать совсем чужой мне женщине, которая столь радостно приветствуем меня здесь.

Они все такие обычные – люди как люди – без рогов, без копыт. И почему мы только пририсовываем им такое количество всего сверхъестественного? Вот если бы не видела того странного перехода и этого несуразного строения, можно было бы подумать, что просто оказалась в гостях у какого-то дальнего родственника .

А может, действительно, это был полет моей бурной фантазии, и я нахожусь в каких-то нескольких километрах от своего родного города?

Боже, крыша едет. И даже не знаю, чего больше боятся – того, что нахожусь в каком-то параллельном мире, или того, что в руках у какого-то маньяка. О господи, на улице ж весна – даже всесильный маньяк не смог бы поменять времена года.

– Ты чего застыла там в двери? Проходи, садись позавтракай.

– А вы уже ели?

– Да я дома всегда завтракаю – с мужем, доченькой. Здесь только ужин готовлю. Хозяин редко на обед возвращается. А завтракать он вообще никогда не садится.

Было слышно, как она с каким-то просто восхищением о нем говорит. И с ноткой грусти. Она ведь не такая старая, чтобы к нему относится как к сыну, а судя по голосу, так оно и было.

– Вот просил для тебя что-нибудь приготовить, так я и варганю. Ты что вообще любишь?

– То, что так замечательно пахнет.

– Вот знала, что тебе понравятся мои крендельки!

Я села за стол у окна. Вот не знаю как кому, а для меня что прозрачное, то и окно. Ну, какая ж это стена, скорее французские окна. Короче, пригрела я попу ровно на середине длиннющего обеденного стола – там, где шторки висели, те – которые в темное время суток, создавали видимость окон.

И как у них здесь так обустроено – стены просвещаются только наружные, внутренние же издают какое-то дневное свечение, но не просвечивают соседнюю комнату.

– Зола, сделай и мне чашечку кофе.

Я как в испуге оглянулась. Главное, только расслабилась, и опять он – будоражит мои чувства. Как у него так получается – одним только голосом, взглядом, да даже своим присутствием заставляет меня быть на взводе, чувствовать какое-то напряжение.

Он сел напротив меня. Я не хотела смотреть в его сторону, честное слово, не хотела, но голова сама поворачивалась, а глаза искали предлог, чтобы еще раз взглянуть. Вот когда злюсь, мне проще. Концентрируюсь на своей обиде и его пагубное влияние не так сильно. А сейчас, когда он такой милый, вежливый и добрый – хочется просто смотреть на него с разынутым ртом и наслаждаться.

Они о чем-то переговаривались с Золой, а я не вслушивалась в слова, я наслаждалась интонацией. Он говорил с ней, а смотрел на меня. Это было что-то сродни ласке – голос, взгляд – я готова была плавиться от всего этого, но вместо этого дрожала в нервном напряжении. Вот кому-то нравятся запахи, поцелуи, ласки, а меня голос. Может я еще не успела распробовать всего остального, но сейчас его голос, он сводил меня с ума.

Я окончательно отвернулась к окну. Под его пристальным взглядом мне кусок не лез в горло. И даже крендельки потеряли свой превосходный вкус.

Не люблю я этого. Не просто не люблю, я не терплю, когда у меня что-то выходит из-под контроля, тем более мое собственное тело и разум. А сейчас был именно тот случай. Я его чувствовала. Даже если закрою глаза и уши, я безошибочно буду знать здесь он или вышел. Не знаю, как это вообще объяснить. Он будоражил мою кровь. Все органы чувств настраивались на него, на его присутствие здесь, и я просто не могла ни на чем другом сосредоточиться.

Они с Золой разговаривали обо всем понемногу. Эти двое людей, прекрасно друг друга понимали и замечательно ладили. И я бы, наверное, почувствовала себя здесь лишней, если бы ни его взгляд, так явно прожигающий мне спину.

Завтрак давно был окончен. Зола ушла домой. Как она уходила я не видела, но ее в доме уже не наблюдала. Да и Готлиб куда-то смылся. Когда он уходил я не видела. Не было слышно ни звука отъезжающей машины, ни какого либо другого шума – ничего. Прям испарился, зайдя в одну из комнат. Он предупредил, что вынужден выполнять свои обязанности. Какие именно эти самые обязанности не уточнил, да и я не настаивала. Меньше знаешь – лучше спишь. А в моем случае – меньше знаешь, больше вероятности, что все же отпустит.

Глупость какая-то! Не верю я, что с какого-то перепугу вдруг резко могла ему понравится, и он захотел сделать меня своей женой. Я понимаю, что у них другие законы, менталитет, и все тому подобное, но еще не встречала ни одного мужчину, который бы с таким энтузиазмом и скоростью женился, на, совсем посторонней, девушке. Переспать – с радостью, а вот женится – ни за какие деньги.

А этот – поцеловал, пометил и сразу уволок. И не просто в другой город или страну – в другой мир. Ладно, пусть наши тогдашние зажимания за зданием универа, простым поцелуем не назовешь, но все же – не замуж же меня после этого брать? А еще была та засохшая полоска крови. Нужно уточнить у него, что же это все-таки такое?

Я подошла к зеркалу на стене – посмотреть, не осталось ли на шее следа. А он там был – маленький шрам, как после прививки на плече.

– О Боже! Что это!

– Не переживай ты так, потом объясню.

Я резко обвернулась. Но здесь никого не было. Огромная комната была пустой. А у меня создалось ощущение, что голос звучал за моей спиной. Оглянулась по сторонам. Ну не мог он быть здесь, а потом за какую-то секунду исчезнуть.

– Не ищи меня, я сейчас достаточно далеко.

– Как…

Единственное, что я могла сказать.

– Ты же разумная девушка, и уже поняла, что находишься в другом измерении. Так вот наш мир намного более развит, чем ваш. Не ищи здесь ни какой магии или чего-то сверхъестественного. Это всего лишь технологии.

– А с чего ты взял, что я буду искать здесь что-то сверхъестественное?

Я обращалась к нему и даже не знала куда смотреть. Осматривала потолок и стены в поисках каких-то камер, возможно огоньков, которые эти самые камеры выдадут, но ничего.

– В вашем мире, тому, что не в силах понять и объяснить, всегда приписывают что-то магическое. Или я ошибаюсь? Да не ищи ты камер – их нет.

– А как ты меня видишь?

Боже, дожилась, задаю вопросы как первоклассница – «почему птички летают, а почему солнышко светит?». Вопрос, может, был не совсем такой, но интонация похожа. И если он тоном отца начнет мне, как глупышке, это все рассказывать – я просто не выдержу.

– Не задавайся глупыми вопросами. Вижу и все.

Час от часу не легче – закрыл мне рот как слишком любопытному и надоедливому ребенку.

– Я хоть в каком-то месте могу уединиться.

– Не бойся, в туалете я за тобой не подсматриваю.

Хоть это радует. Я больше ему ничего не говорила. Обиделась? Может.

Ровная стена, на которую я смотрела – она же дверь – становилась постепенно прозрачной. Я ожидала увидеть Готлиба, но дверь открылась перед трема неизвестными мне людьми. Они спокойно вошли в комнату и улыбнулись мне.

Я не спорю, улыбка располагает к себе собеседника, но не тогда когда этот собеседник уже порядком заведен. А я была заведена, и на их улыбки только сильнее сжала челюсти. Что это за привычка врываться в дом не позвонив, не спросив разрешения войти?

– Я сейчас буду.

Это был голос Готлиба. Он прозвучал у самого моего уха, как шепот. И я была уверенна, что слышала его я одна.

– Здравствуй Наталья! Очень рады тебя видеть.

Говорила женщина, идущая с правой стороны этой троицы. Да глядя на эту женщину, начинаешь понимать, почему такие мужики как Готлиб, бросаются на первую попавшуюся девушку в виде меня. Это не женщина – это мужчина, я бы сказала в юбке, но она была в штанах. Черты лица правильные, и фигура очень даже ничего, хоть и была в строгом костюме. Но глаза. Их строгость, я бы сказала даже жесткость, не могла скрыть никакая улыбка. К такой с сюсюканьями не подойти. Поцелуи строго по графику, а секс как награда за хорошие поступки – это все, что светит ее будущему мужу.

От их присутствия радости никакой не ощутила, поэтому и врать не собиралась. Обошлась одним «здравствуйте».

– Глеб тебя, наверное, предупредил о нашем прибытии.

– Ка…

Мое – «какой Глеб?», так и не было досказано. Опять этот шепот у самого уха.

– Малышка, запомни – мое имя Глеб. Так меня зовут все. Истинное имя знаешь только ты. Его нельзя никому говорить.

Вот как черт из табакерки, честное слово!

Вопросительные взгляды здесь присутствующих заставили меня вернуться к нашему разговору.

– Конечно, предупредил.

Мужчина, находящийся посредине этой троицы, мне кого-то смутно напоминал. На вид ему было не больше сорока. Высокий, слегка щупловат, светло-русые волосы, одним словом самый обычный среднестатистический мужчина. Но голос у него почему-то был знаком.

– И ты знаешь, почему мы здесь?

– Знаю.

– Так каков же будет твой ответ? Добровольно ли ты здесь находишься, или может, хочешь быть совсем в другом месте? Может, сердцем к кому-то привязана, а тебя разлучили с этим человеком?

Где-то я уже видела этот взгляд. И эта улыбка в ожидании положительного ответа мне тоже знакома. Я отбросила попытку что-либо вспомнить и сосредоточилась на его словах.

Это вариант! Что если соврать, что безумно кого-то люблю и скучаю по нему, может домой вернут?

– А знаете, есть такой человек, и я очень хочу к нему вернуться.

Лицо мужчины засияло в улыбке. Такое ощущение, что он счастлив мне помочь. Его глаза даже как-то заискрились, как в предвкушении чего-то особенного.

У меня появилось стойкое ощущение, что я сболтнула лишнего. Вспомнился разговор моего благоверного с Готлибом на новогодней вечеринке. Они разговаривали как хорошо знакомые, нет, не друзья, может даже враги, но очень хорошо знакомые. Что-то мне подсказывало, что Никита и сам из этого мира. Тогда он еще что-то говорил о том, что будет жаловаться отцу. В голове вертелась уйма кусочков разговоров, каких-то зацепок, подсказок, но я не могла их собрать в одно целое.

– Здравствуй Варган. Чего же не предупредил меня, что будете так рано, я бы достойно встретил гостей.

Готлиб, или Глеб, как его все зовут, стоял у только что закрывшейся двери. Прозрачная стена медленно затенялась, приобретая текстуру каменной кладки. Его лицо, казалось таким же каменным. Темно зеленные глаза с прищуром смотрели на меня, обещая при этом все муки ада.

– Хотели пообщаться с твоей супругой с глазу на глаз. Ах да извини, она ведь еще не совсем твоя супруга. И, исходя из слов прекрасной девушки, вовсе не желает ею становиться.

– Я за нее заплатил.

– Ты ведь знаешь правила – тебе эти смешные деньги возместят. Либо тот, кого она выберет, либо аукцион начнется с этой суммы.

Глеб на это ничего не ответил, он медленно подходил ко мне. Его руки были в карманах, может кого-то и обманула бы эта видимая расслабленность, но не меня. Под тонкой рубашкой прорисовывались бугры его мышц на груди и руках, скулы напряжены, а в глазах сверкала жажда мести.

Я медленно отступала. Очень некстати вспомнилось его жуткое обещание узаконить брак здесь и немедленно, если я не выполню его просьбу. А я именно это и сделала. До этого он никогда не врал. Пусть это будет первый раз, пусть это будет первый раз!

Я уперлась спиной в стену, около которой стояла. Отступать больше не было куда, а он все приближался. Это одна я только вижу, как он на меня смотрит? Что же эти спасители, хреновы, ничего не делают?

Пульс стучал в голове барабанной дробью, дыхание участилось, губы пересохли. Это страх, это только страх. А влажность между ног всего лишь один из его признаков. Я о таком раньше не слышала, но скорее всего так оно и есть. По-другому просто быть не может. Я не могу его хотеть после всего, что он сделал, после вчерашнего.

– Она уже его жена.

Все оглянулись на молодого мужчину. Он был тем, кого из этих троих я еще не успела рассмотреть. В его руках была какая-то небольшая штучка, с помощью луча выдающая голограмму размером с экран компьютера.

Во всех этих красных и зеленых полосках я не разбиралась. Смутно помню уроки химии, но вот что-то напоминающее закрученную спираль хромосомы я там увидела. Они же все рассматривали это со знанием дела. На лице Глеба виднелась полуулыбка превосходства. Варган же почему-то злился.

– Но как это может быть? Она же непорочна!

Варган единственный не хотел верить в то, что они увидели на этой странной голограмме. Но его слова уже не имели никакого эффекта. Женщина подталкивала его в направлении выхода. Их троицу замыкал тот самый молодой мужчина.

– Извините, что усомнились в ваших словах.

В его голосе слышалась искренность, а во взгляде, брошенном на Глеба, я увидела восхищение. Интересно, чем мой похититель заслужил такое глубокое уважение?

Глеб только кивнул в ответ. И это почему-то обрадовало мужчину.

Дверь закрылась, приобретая свой привычный вид, а я так и стояла, прижавшись спиной к противоположной стене.

– Я так понимаю, девочка моя, тебе нравится меня злить? Тебя это возбуждает?

Глава 9

Он смотрел на меня с расстояния около семи метров, и я в четкости видела его глаза. Они были темно зеленные, я точно помню. Сейчас же почему-то отдавали желтизной и даже как-то подсвечивали, что ли. Зрачки казались продолговатыми.

А может мне это только кажется? У страха, как говорят, глаза велики. Да и как я могу четко видеть на таком расстоянии? Я моргнула несколько раз и еще раз присмотрелась – да нет, глаза как глаза.

А он подходил все ближе и ближе, мой персональный кат и соблазнитель. Как можно так сильно хотеть и боятся? Бороться с желанием побежать на встречу или еще больше вжаться в стену.

Расстояние между нами сокращалось с каждым его шагом. Я смотрела на него и не могла отвести взгляд. Губы в полуулыбке, одна бровь чуть приподнята, а в глазах хитрый блеск. Он всем своим видом бросал мне вызов –«рискнешь убегать или сдаешься без боя, на милость победителю?».

И я рискнула. Медленно, под стеночкой, передвигалась вправо, сокращая путь к двери. Он улыбался – одними глазами улыбался. Скорее всего, разгадал мой маневр, но все так же методично приближался.

Он на мгновение прикрыл глаза и вдохнул воздух. Я еще не видела, чтобы так дышали. Чуть запрокинута голова назад, ноздри слегка расширены – такое ощущение, что он улавливал какой-то аромат. Не просто улавливал – он им наслаждался.

Сейчас или никогда! И я побежала – мимо него, со скоростью, на которую только была способна. Короткий миг эйфории – я промчалась мимо, а он не поймал. Но миг был очень коротким – всего лишь мгновение и его руки обнимают мою талию, а грудь прижимается к спине. И мне уже не хочется убегать, я готова сдаться на милость победителю.

– Ты меня хочешь.

Он не спрашивал, а утверждал. Громко дышал мне в волосы и все сильнее прижимал к себе.

– Ты тоже.

Чего я хотела добиться этим утверждением? Оправдаться? Нет. Скорее всего, просто огрызнуться, и сообщить что не одна я такая насквозь порочная, и безумно жаждущая его. Он ведь тоже неспроста так сильно ко мне прижимается и упирается своей штукой мне в спину.

– А я и не спорю. Хочу, очень хочу. И ждать больше не намерен.

Он развернул меня к себе лицом, какое-то мгновение вглядывался в мои глаза, а потом зарылся пятерней в мои волосы и впился в губы страстным поцелуем. И я ответила. Я просто не могла не ответить, его губы поглощали мои с такой жаждой, что устоять против такого напора не смогла бы ни одна женщина. И я тоже не устояла. Все напряжение последнего часа вырвалось наружу, страстным порывом. Я рванула ворот его рубашки, отрывая несколько пуговиц, и зарылась пальцами в курчавые волосы на груди. Исследовала его плечи, грудь – стальные мышцы перекатывались под кожей. Провела ногтями по мощной шее и сама зарылась пальцами в его волосы. Шелковистые темные пряди ласкали мои пальцы.

Даже не помню когда была прижата к стене, такой грубой на вид и такой приятной при прикосновении. Он вжимался в меня всем телом, показывая степень своего возбуждения. Терся и надавливал, сминал грудь сквозь платье, тем самым вырывая стоны из моей груди. В какой-то момент он последовал моему примеру и рванул платье на груди, освобождая к ней доступ.

Прикосновения холодных пальцев к груди вызвали дрожь, нет, не от холода – от удовольствия. Я тонула в этих ощущениях. Он толкался возбужденной плотью в мои бедра, имитируя акт и разжигая меня еще больше. Сильные руки опустились на бедра, сжимая и гладя их. Сама не заметила, как закинула одну ногу на его бедро, открывая еще больший доступ его ласкам.

Он больше не ждал ни минуты – поднял меня под попу и понес. Куда? Я не знаю, да и какая разница, меня сейчас это не волновало. Хоть и в ад, главное чтобы он был рядом, чтобы не отпускал, чтобы не прекращал свои ласки.

Меня съедало нетерпение, пока он срывал с себя одежду, пока сбрасывал мое платье и лифчик, проводя нежно пальцем от пупка к груди. Он обвел им контуры моих сосков, а потом легонечко толкнул в грудь. И я полетела. Но не далеко, через мгновение опустилась спиной на постель.

Глеб опустился ко мне, нависая, опираясь одной рукой о постель, другая исследовала мое столь жаждущее его ласки место. Он рывком сорвал мои трусики.

Звук рвущейся ткани меня слегка остудил. Я попыталась отстраниться, вдохнуть глоток свежего воздуха и привести мысли в порядок. Да какие там мысли, хоть бы их подобие найти в этой ошалевшей голове. Оперлась руками о его грудь, создавая хоть какую-то дистанцию между нами.

Не знаю, чего хочу. Да, не нормально это – понимаю, но сделать ничего не могу. Тело хотело его, а я пыталась всеми силами бороться с этим желанием. Пыталась быть выше животных инстинктов. Где-то на подсознательном уровне понимала, что после этого, дороги назад не будет, а я так надеялась вернуться домой.

– Постой! Не нужно этого.

– Нужно, девочка моя. Мне это необходимо.

Мои руки были согнуты в локте, уже не создающие никакого пространства между нами. А он наклонился и говорил мне в волосы. Ну, зачем он так делает? Перед его голосом я просто не могу устоять. А это дыхание в шею? Что же он со мною творит?

– Ты же тоже хочешь меня. Не борись с этим. Отдайся чувствам.

Но я не могла. В памяти было слишком свежо вчерашнее воспоминание.

Я не знаю, может он почувствовал мой страх, или по какой-то другой причине, но через мгновение, он перевернул нас, и уже я восседала на нем.

– Мне больно. – Я стонала, даже не знаю от чего больше, от боли, наслаждения или нетерпения. Возмущалась и сама же на него насаживалась. Он меня больше не удерживал, не принуждал, я делала все сама.

Остановиться? Нет – это было сильнее меня. Кровь бурлила по венам, пульс отдавал колокольными ударами в висках, и я не могла ни о чем думать, только чувствовать. Чувствовать этого горячего мужчину подо мной, чувствовать жар в месте соприкосновения наших тел, чувствовать боль и вместе с тем безумное желание насадится на него до конца. Это как зуд – когда невозможно удержаться и не почесать, это как взгляд змеи для животных – знают, что гибель, но все равно идут на встречу. Это сильнее меня. Это закон природы – неподвластен уму и приказам.

– Давай, девочка, давай! Прими его в себя.

Он не надавливал, нет, только вилял бедрами, еще больше дразня. А я садилась на него, вгоняя ноготки в сильные плечи, кусая губы от боли и наслаждения вперемешку. Я стонала, рычала, рвалась к нему на встречу и тут же отступала.

– Ты очень большой. Я не могу. – Губы говорили одно, а тело продолжало попытки.

Его руки с груди опустились на бедра. Он их ласкал, гладил, подталкивал, а я отстранялась, удерживалась на грани между болью и наслаждением.

– Ты не оставляешь мне выбора, девочка моя.

Его толчок снизу и нажим на мои бедра сверху действительно не оставили мне больше выбора. Мой крик смешался с его рычанием и утих. Я была перевернута на спину, и он уже сверху нависал надо мной, так и не рассоединяя наших тел. Легкие всхлипы – не то боли не то наслаждения заглушены поцелуем.

Он дал мне время привыкнуть к себе. Немного – ровно столько, сколько могла выдержать я сама без движения. А оно мне было нужно, как утопающему глоток воздуха. Я сама начала ерзать под ним, требовать продолжения.

Один толчок – легкий, больше напоминающий виляние, или удар морской волны, потом второй – сильнее. Я уже не чувствовала боли, даже легкое жжение прошло, что-то неведомое досель заставляло рассыпаться искрами и стонать с каждым его последующим ударом все ярче и громче.

Много слышала разговоров о слове «оргазм». Только вот не знаю, когда он был. Маленькая смерть? Да я умирала с каждым его ударом, и думала – все конец – не могу больше. Но, нет – как оказалось – могу. Могу умирать долго – и томительно нежно и быстро феерически. Могу стонать до хрипоты, и раздирать в агонии наслаждения мужскую спину в кровь. Могу от страстного желания выгибаться дугой и просить «еще, еще!»

Глеб лежал на боку, опирая голову на согнутую в локте руку. Он разглядывал меня. Я же в неге, раскинув руки в стороны, лежала на спине. Честно говоря, лень было даже глаза открыть, не говоря о чем-либо другом. Его палец чертил дорожки по моему лицу – исследуя его.

– У тебя такой маленький ровненький носик, а губы пухлые и розовые как у куклы – никогда не видел такой естественной красоты.

Он наклонился и коснулся моих губ легким поцелуем. Впервые вижу, чтобы мужчина пел дифирамбы женскому лицу да еще такими словами. Обычно они замечают другие части женского тела, и выражаются как-то проще, что-то в виде: «у тебя классная попа» или « во, какие сиськи». Но, честно говоря, я с мужчинами такого типа впервые имею дело. Он был старше, опытней мудрее – он был другим. До этого я только со студентами общалась, которые больше болтали, чем было на самом деле.

– А сколько тебе лет?

У меня проснулся интерес. Я даже один глаз для этого не поленилась открыть.

– Не прилично об этом спрашивать.

– Это у женщин не прилично – у мужчин можно.

– Какие хитрые и продуманные у вас правила, не находишь!

– Давай колись, не увиливай!

Все, сон и лень, как рукой сняло. Я уже и сама на бочок перевернулась и, скопировав его положение, внимательно смотрела в глаза. Нужно следить, чтоб не соврал. Не знаю, как он врет, но, думаю, увижу сразу.

– Как по твоим меркам – много.

– И? Много это не цифра, а у меня математический состав ума – я цифры люблю.

– Девяносто три.

– Ого!

Я даже отшатнулась на мгновение. Нет, не в испуге – в неверии.

– А как так?

Да глубокомысленные у меня вопросы. А главное как правильно подобраны слова! Сама понимаю, что говорю, мягко говоря, не совсем правильно, но мне так проще, да и эмоции, сами понимаете. Главное – он меня понимает.

– Вот так!

У него ответы не лучше. Да еще приподнял одну бровь и прищелкнул языком для лучшего эффекта. И этот человек обладает колоссальным умом, а его мозг работает на 95%? «Не ве-рю, не ве-рю!», как говорил Станиславский. Но… проверять не буду.

Он моего пытливого взгляда долго не смог выдержать и все же раскололся:

– Как-то так уж случилось, что у нас продолжительность человеческой жизни немного больше.

– Немного?

– Ну ладно, на много больше. Или ты хочешь услышать ответ в развернутом виде, с упоминанием терминов и всех химико-биологических процессов, которые к этому привели?