Текст книги "Никуда не денешься (СИ)"
Автор книги: Татьяна Карат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Глава 25
Ожидая с горячим ужином в очередной вечер Глеба домой, я впервые увидела его без настроения. Сразу не увидела – почувствовала. Его шаги, выйдя из портала, были другими, быстрыми, я бы сказала даже резкими. Запах, разносившийся в воздухе, принадлежал ему, я не сомневалась, что прибыл Глеб и никто другой, но вот быстрые вдохи и даже недовольное сопение – ему совсем не свойственны. Он был чем-то очень недоволен, и едва уловимый скрежет зубами, когда он вошел в комнату, только подтвердили мою догадку. Лицо угрюмое, глаза сосредоточенно смотрят на меня.
Я напрягла память – где же я накосячила? Вывести Глеба из себя не каждый сможет. Я – профессионал в этом деле (в плане выводить кого-то из состояния душевного равновесия) и то с Глебом успехов больших не имею. Точнее никаких. Но кто-то все-таки сумел это сделать.
Я встретила его вопросительным взглядом – мужчина умный – ему большего и не нудно.
– Собирайся. Мы вечером приглашены на светское мероприятие.
Сказать, что я была удивлена – это ничего не сказать. Я была просто в шоке. И в самом прекрасном смысле этого слова. Все время сидела в доме, заперта как зверушка в клетке, и вот, наконец, меня выпустят в свет.
Я как маленький ребенок соскочила с барного стула, и подняв руки вверх, попрыгала на радостях несколько раз, громко повизгивая. Покрутилась вокруг своей оси, а когда опять развернулась к нему – очередной прыжок так и остался на стадии планирования.
– Что не так?
Мне как-то совсем с головы вылетело, что он пришел чем-то удрученный. Так это ближайшее мероприятие его не радует. Знаешь, милый, а мне все равно. Пусть тебя и не радует, а я вот просто в восторге. Кто не был бы в восторге, после стольких дней заключения?
– Ты еще не готова выходить в свет.
– Боишься, что опозорю?
– Не в этом дело. Наши женщины очень не просты.
– Удивил. Все женщины очень не просты. Да и после знакомства с Дорой я это поняла.
– Дора, и те женщины, которых ты там встретишь – можно сказать в разных весовых категориях.
Я вопросительно уставилась на него. Глеб, как всегда развернулся к окну и начал свой ознакомительный монолог. Не то, что меня это обижало, но как-то приличней, когда собеседник смотрит мне в глаза. И я не замедлила это сказать. Вернее только открыла рот, чтобы гневно выказать свое «фе», даже продумала, какой именно фразой я это скажу, но он развернулся раньше. Наверное, слишком долго думала.
– Сделай так еще раз.
Смотрю на него с широко раскрытыми глазами и жду следующих инструкций. Как сделать еще раз? Глаза на максимум распахнуты, брови вздернуты вверх. Да любой бы догадался, чего от него ждут, а мой Глеб решил поиграть в слабоумие.
– Как?
– Обратись ко мне телепатически.
– Что?
– Ты только что, попросила меня смотреть в глаза, когда с тобой разговариваю. Телепатически попросила.
– Я? Я так не умею.
Мое лепетание было больше похоже на слова глупого анекдота – «Кто коза? Где коза? Я коза?»
– Уже умеешь. Попробуй еще раз.
– Я же говорю, что не умею. Даже не знаю, как это получилось.
– Попробуй.
Я напряглась и послала его куда подальше – телепатически, конечно. Но реакции никакой. Не знаю, как это срабатывает.
– Пробуй.
– Уже! Не получается.
Что он заладил со своим – попробуй, попробуй! Не знаю я как это сделать и точка. Нужно перевести разговор на другую тему, пока он мне дырку в голове не проел своим – «попробуй, попробуй».
– Ты мне что-то хотел рассказать о ваших женщинах.
Глеб хитро прищурил глаза, но возмущаться моему не прозрачному намеку не стал.
– Наши женщины имеют определенную иерархию. Это зависит от семьи, в которой они родились.
– Тоже делите всех на богатых и бедных.
Я как-то даже разочаровалась в их обществе. С виду такие правильные и честные, а на самом деле всюду одно и то же – вес монеты превыше всего.
– Делим, но деньги здесь не причем. Мы делим людей по родословной. Так сказать по чистоте крови.
– В моем мире в древности тоже такое было – на кузинах женились – соблюдали чистоту крови. А потом все это вылилось во множества генетических заболеваний.
– Здесь все немножечко по-другому. Браки между родственниками запрещены, но при выборе жены любой уважающий себя человек будет присматриваться к ее родословной.
– Говоришь как о собаках.
– Просто называю вещи своими именами.
– Все равно это грубо.
– Но правдиво. Если ты прекратила возмущаться, готов досказать, почему все-таки затронул эту тему.
«Так уж и быть – слушаю ваше величество!» Моим мыслям пафоса было не занимать.
– У нас нет величеств – есть просто уважаемые люди.
Я в шоке оглянулась по сторонам. Как будто кто-то мог подслушать мои мысли и передать их Глебу. Мне эта ситуация все меньше и меньше нравиться.
– Опять выразительные глаза?
– Нет. Уже телепатия.
– Но как? Почему?
– Ты в эмоциях выплескиваешь мысли, а все остальное время прячешься как в ракушке и не даешь к себе достучаться.
Я его не слышала. Глеб что-то говорил, а я себя накручивала и все больше злилась. Что это за ерунда – сразу тело, потом сердце, а теперь вот и в голову решил забраться. Он мне хоть кусочек меня оставит? И что это за телепатия в одностороннем порядке? А как же я?
– А как же я? Почему у меня не получается твои мысли читать?
– Я же говорю – попробуй!
– Легко сказать попробуй! Это не сделать шаг и прыгнуть в пропасть или расправить руки и попытаться взлететь. Да, страшно, но хоть конкретно знаешь, что нужно сделать. А что здесь? Как пробовать?
– Просто расслабься, закрой глаза. Представь себя в моих объятиях, как будто я тебе что-то нежно шепчу на ушко. Я говорю, какая ты красивая, как сладко пахнет твоя кожа, какие нежные твои волосы на ощупь.
Он говорил все тише и тише. Я действительно закрыла глаза и попыталась сделать, так как сказал Глеб. Сначала все это сделала так сказать для «галочки», что бы потом с чистой совестью заявить, что у меня ничего не получается. Но потом что-то изменилось. Его слова звучали у самого уха, хоть Глеб и стоял на расстоянии нескольких метров. Я кожей ощущала его прикосновение к шее, его нежные поцелуи в волосы, поглаживание слегка шершавыми пальцами ключицы. Он был со мной – нет во мне. Я чувствовала его как себя – чувствовала волнение, страстное желание и что-то еще. Что-то трепетное, яркое. Какой-то огонек, что заставляет все тело рассыпаться искорками счастья. Это чувство было настолько сказочным и восхитительным – безумно не хотелось с ним расставаться.
– У тебя получилось.
– Что?
Меня вырвали со сна. Такое ощущение, что я только что видела самый прекрасный сон в моей жизни, и меня жестоко и бессовестно разбудили.
– У-у-у.
Разочарование было осязаемо.
– Ты смогла услышать мои мысли, даже больше, чем я бы того хотел.
Глеб опять говорил, отвернувшись ко мне спиной. Но мне казалось, это не было привычкой смотреть во время разговора в окно – он не хотел смотреть мне в глаза. То чудесное чувство, которое я в нем увидела – мне не желали его показывать.
Продолжение главы 25
Я вкусила запретный плод, подглядела в замочную скважину, но почему-то не чувствовала себя виноватой. Какое-то ощущение эйфории и полного довольства жизнью осталось. И пусть он оборвал связь, закрылся, но послевкусие было настолько велико, что я до сих пор ощущала мурашки, пробегающие по всему телу, как после бурного оргазма.
Молчание затягивалось. Тишина давила тисками, а напряжение можно было резать ножом. Я больше не собиралась это терпеть
– Глеб, что случилось?
Он молчал. И когда я уже не надеялась получить ответ на свой вопрос, все же ответил.
– Ты пробралась в меня на много глубже, чем я того хотел.
– И что с этого? Я тебе сделала больно?
– В какой-то степени.
– Как это? Почему мне не было больно, когда ты читал мои мысли?
Я последнее время как-то даже срослась со словами «как?» да «почему?». Как маленький несмышленыш, все спрашиваю и спрашиваю. Неприятное ощущение скажу я вам, когда ты ничего вообще не понимаешь. Смотрю на все большими глазами маленького ребенка, вот только рот не разеваю– иногда не разеваю.
– Это боль не физическая, и она никак не связана с телепатией.
Глеб не хотел объяснять причину. Он просто отгородился, спрятал свои чувства внутри и уже следующей фразой перевел разговор на другую тему. Мое любопытство здесь было неуместно. Я, наверное, впервые сдержала себя, не сказав уже привычного «как это?».
– Наташа, ты в эмоциях выплескиваешь свои мысли наружу – внутрь никого не пускаешь. Я слышу только то, что ты и так была готова мне сказать, но по какой-то причине сдержалась или просто не успела это выговорить вслух.
Глеб замолчал. Он по-прежнему смотрел в окно, и я не настаивала, чтобы он развернулся ко мне. Честно говоря, сейчас самой так было комфортнее.
– Попробуй немного открыться. Я не прошу впустить меня в себя, просто позволь себе меня слушать. Предстоящее мероприятие не будет сказочным, как ты себе представила. Это сборище высокопоставленных людей, которые хотят большего. Люди всегда хотят большего, чем уже имеют, а когда выше уже забраться просто некуда, пытаются всех остальных сбросить как можно ниже. Чтобы была как можно больше эта грань – грань, превозносящая их на несколько ступеней выше всех остальных. В этом мире простой наивной девочке выжить и сохранить свое достоинство очень сложно. А тебе нужно не просто выжить, ты должна занять определенное положение в этом обществе. Главенствующее положение.
– Как это?
Я снова не удержалась, чтобы не задать столь намозоливший мне уши вопрос.
Первая жена старшего стража занимает второе место в иерархической цепочке среди женщин, а поскольку правитель пока еще не сделал свой выбор, а его мать уже в преклонном возрасте, полномочия его будущей жены переходят к тебе.
Со всей этой фразы я услышала только первые два слова.
– Что значит первая жена? Ты хочешь еще раз жениться?
После этих слов Глеб развернулся и посмотрел на меня. В его зеленых глазах всего лишь на мгновение блеснуло непонимание. А после оно сменилось улыбкой.
Пелена ярости затмевала глаза, а в груди, будто кто-то воткнул нож и медленно его проворачивал – жгло огнем.
– Ты снова слышишь только то, что хочешь. Я тебе рассказываю правила – общие правила, существующие в этом мире. Не цепляйся за отдельные слова. У нас принято иметь несколько жен, но это не обязательное требование. Меня никто не заставит взять вторую жену.– Он помолчал какое-то время, и я даже успела вздохнуть с облегчением, а потом решил добавить – Если я сам не захочу.
После этих слов рванулась к нему с кулаками. Мои попытки хоть как-то навредить сопровождались громким раскатистым мужским смехом и моим усердным пыхтением. В итоге попытки остались только попытками, а после очередного поцелуя, во все части тела, к которым он только мог прикоснуться, я забыла, почему собственно собиралась ему навредить.
Стою, прижата к стене крепким мужским торсом, и все мысли с головы напрочь вылетели. Мы соприкасаемся лбами и смотрим друг на друга. Его губы, руки, запах, его крепкое тело и эта улыбка в глазах – это все что мне нужно для счастья. Чтобы всегда был рядом и смотрел на меня вот так – с каким-то внутренним удовольствием. В его взгляде видна примесь желания, улыбка, в которой кроется какая-то хитринка, что заметна в уголках прищура глаз. В его взгляде весь мой мир.
– Я не желаю идти на это мероприятие, и тебя отпускать на растерзание этих женщин не хочу, но выбора у нас нет. Отказывать правителю в знакомстве с моей женой, больше нет никакого разумного предлога. Ты должна научиться слушать меня телепатически. Многих правил и неписаных законов тебе не объяснить, а что-то может просто вылететь из головы. Но эти мелочи нужно знать, чтобы никто не смог тебя унизить или обидеть. Здесь нельзя схватить собеседницу за волосы и стукнуть несколько раз, показывая, как сильно ты на нее обижена. – Его губы растянулись в широкой улыбке.
Да за кого он меня принимает? Такое было только один раз и то еще в школе…
Ко мне только сейчас начал доходить смысл его фразы «я за тобой все время присматривал». Неужели он видел все мои промахи? Разбитые коленки, когда училась ездить на велосипеде, побеги из дому и ссоры с тетей, когда злилась на весь мир и несправедливую гибель родителей. Поцелуи с одноклассником в одиннадцатом классе тайком на переменах…
– Я буду твоим путеводителем, только откройся мне немножко, чтобы я мог подсказать в нужную минуту необходимую информацию.
Глеб больше не улыбался.
–Хорошо.
И я была тоже вполне серьезна. Еще не знаю, как это сделаю, но обязательно сделаю и точка.
Сборы заняли не так уж много времени. Через несколько минут Волесом были доставлены несколько коробок с моей одеждой и обувью. Я, не дожидаясь помощи Глеба, который спокойно доедал свой ужин, взяла объемные, но легкие предметы и понесла их в спальню. На туалетном столике стоял больной красный футляр. Скорее всего, украшение. Решила открыть его позже – когда оденусь.
Крутясь перед зеркалом в невесомом коралловом платье, пыталась рассмотреть себя со всех сторон. Оно окутывала мою фигуру как вторая кожа, но не выглядело вызывающим или слишком вульгарным. Все казалось прилично и даже в меру скромно. Вырез впереди не большой, полукруглый, слегка открывающий полушария груди. Рукава в три четверти, а спина соблазнительно открыта до талии, и не на сантиметр ниже – полуголые ягодицы не сверкали. Платье мягкими складками опускалось в пол. Удобные туфли в тон платью на высоченной шпильке оказались на удивление удобными и устойчивыми. Я даже прошлась с одного угла комнаты в другой для проверки. И знаете – не подвели.
С меня хватило одного раза броского макияжа, больше рисковать была не намерена. По словам Глеба, в этом обществе мне предстоит занять определенное положение, так что не стоит разрисовывать себя с былым усердием. Волосы решила распустить и слегка прикрыть открытую спину.
Согнулась над туалетным столиком перед раскрытой коробочкой с украшением. Я уже несколько минут на него смотрю, но так и не придумала, как же это одеть. Передо мной было что-то в виде ожерелья. Красновато-желтый метал блестел, переливаясь всеми оттенками этой цветовой гаммы. Все украшение было усыпано какими-то камнями. Я сразу подумала, что это рубины – темно красные камни в сверкающей огранке неизвестного мне метала на черной бархатной подстилке футляра, смотрелись просто великолепно. Но когда я прикоснулась к украшению, камни ожили. Ну не в прямом смысле – задергались и повыскакивали с украшения, просто слегка поменяли цвет – стали светлее.
Какое-то время любовалась этой красотой, но вопрос оставался открытым. Куда же его пристроить? Примеряла на грудь, как ожерелье – слишком длинно спускается к самому пупку. Попробовала приложить к талии в виде пояса. Но пояса не получилось – скорее дорогущий фартук, спускающийся до колен.
– Еще будут варианты?
Глеб стоял у стены и улыбался. Он облокотился спиной о стену, ноги перебросил одну на другую, а руки сложил на груди. Стильный темно синий костюм не мог скрыть совершенства его фигуры. Мой муж выглядел просто восхитительно. Слова «мой муж» больше не вызывали во мне неловкости или злости, они звучали так естественно и правильно, и разливались теплом во всем теле.
Я развернулась к нему в своем «фартуке» чувствуя при этом определенную тяжесть, и колебание звеньев метала. А может это кольчуга?
– Кольчуга?
Выдвинула я свою очередную догадку. Хоть уже и мерила украшение на грудь, и оно там смотрелось не очень, но может просто не знала истинного предназначения этой штуке?
– А-а.
Глеб покрутил головой в разные стороны и приподнял вверх левую бровь, намекая, что ждет моих очередных вариантов.
– Сдаюсь.
Приподняла шуточно руки вверх, так и оставаясь в специфическом фартуке.
Глеб подошел, отцепил на боку застежку и приподнял украшение, меняя его длинную и короткую часть местами. Мой «фартук» приятным холодком коснулся оголенной спины, полностью прикрывая ту часть, которую не прикрыло платье. Впереди оно выглядело как самое обычное ожерелье.
– Это что-то в виде обручального кольца по вашим традициям. Знак нашего союза. Его не носят каждый день, но на все светских мероприятиях ты должна быть в этом. Камни имеют способность поглощать и отображать любой цвет.
Глеб заканчивал свою речь у самого моего уха, касаясь губами волос. Я склонила голову в противоположную сторону, открывая ему больший доступ. Кожа покалывала в ожидании его поцелуев.
– Я так понимаю, волосы лучше приподнять.
– Правильно понимаешь.
Глеб коснулся языком ямочки у основания шеи и тут же прижался к этому месту страстным поцелуем.
Глава 26
Я вдохнула глубже несколько раз, вглядываясь в приветливые лица за стеклом кабинки. Вот сейчас я нервничала. От былой радости из-за предстоящего события не осталось ничего кроме трепета во всем теле – далеко не радостного, а нервного. Все, что успел рассказать Глеб, меня не воодушевило на знакомство со сливками местного общества. Но и отступать не собиралась, да и варианта такого не подразумевалось.
Рядом стоял муж, с непроницаемым лицом. Как бы и мне так отстраниться от всего и быть холодной непроницаемой статуей. Посмотрела на затененный участок прозрачной стенки кабины портала, отражающий не хуже зеркала – на меня смотрела эффектная самоуверенная молодая женщина. Внешне выглядела так же как все присутствующие здесь, но на самом деле от дрожи подгибались коленки.
Зал сверкал огнями. Потолок, я как не старалась – не смогла разглядеть за многочисленными светящимися матовым светом шарами. Честно говоря, с кабинки портала это было не совсем удобно сделать, не задрать же голову вверх и с разинутым ртом рассматривать все это великолепие.
Стены исчерканы разнообразными переплетениями сверкающих линий, которые двигаясь, создавали целое представление. Они плавно перетекали одна в другую, отображая движение танцующих пар, полет птиц и грациозные прыжки диких зверей.
– Глеб, это действительность, или очередная иллюзия?
– Действительность. – Он ответил как-то сухо, я бы сказала даже грустно. – Если иллюзию я мог контролировать, то здесь можно ожидать чего угодно.
– Даже нападения?
Я решила подшутить. Видя его грусть – желала хоть как-то взбодрить.
– Не физического. Но словестно, будь уверенна, нападать будет не одна из этих фурий.
Да, взбодрила, ничего не скажешь! Кто бы меня теперь после его слов взбодрил?
– Знаешь, ты меня сейчас совсем не воодушевил на знакомство с вашим обществом.
– Это было не воодушевление, а предупреждение. Будь осторожней.
Глеб наклонился ко мне, желая поцеловать. Я видела его взгляд устремленный на мои губы, этот огонь в глазах я прекрасно знала, и каждый раз ждала его поцелуев. И сейчас приоткрыла резко пересохшие горячие губы ему на встречу, но он в последнюю минуту отстранился. Я перехватила его взгляд направленный мне за спину. Там, за прозрачной стенкой кабинки многие из собравшихся всматривались в новоприбывших – в нас.
Нам пора.
Легкий шепот на ухо пробежался мурашками по спине. И зачем так накалять, если скорого продолжения не предвидится?
Глеб напоследок сжал сильнее мою ладонь, вселяя хоть немного уверенности, и отпустил, подталкивая к открывшейся дверце. Уши резануло какофонией звуков. Легкая нежная мелодия, разговоры гостей, в разных уголках огромного зала разносились громкие вопросы задаваемые гостям – скорее всего местные СМИ. Я бы не сказала, что все звучало слишком громко, но мой обострившийся слух, еще больше усилился от повышенной нервозности.
Красиво поставленный голос сообщил о нашем прибытии, делая акцент на словах «главный страж». Остальная половина гостей, присутствующих в зале, повернула свои головы в нашу сторону. Прочесть эмоции на лицах присутствующих было невозможно. Там сверкали улыбки – милые, добрые, только почему-то я не верила в их искренность. И если сразу все смотрели только на Глеба, то потом с такой же пристальностью стали рассматривать меня.
Никогда не думала, что так сложно быть в центре внимания. Я бы сказала не просто быть в центре внимания – быть в центре обозрения.
– Глеб, вы впервые вышли в свет с вашей молодой женой. Адаптировалась ли она в новом мире?
Я огляделась в поисках говорившей женщины, но вблизи никого не было. Вернее людей было много, но никого с микрофоном и камерой. Вопрос, как я предположила, задавала какая-то журналистка, и соответственно должна иметь все подобные приспособления.
– Вполне.
Глеб ответил, а я по-прежнему не видела женщину, задающую вопрос. Оглянулась на мужа и проследила его взгляд. На расстоянии приблизительно в метр на уровне головы Глеба завис полупрозрачный шар. Сам шар отдавал легким свечением и отображал миловидное женское лицо.
– А что вы скажете, Наташа? Что скажете о нашем обществе?
Шар опустился на уровень моих глаз, и милое женское личико улыбчиво уставилось на меня. Не знаю, сколько бы я так смотрела на это чудо техники, если бы не голос Глеба в моей голове: «Отвечай».
Его вмешательство было очень даже кстати, хоть и грубоватое.
– Еще не успела осмотреться.
– Да, да, конечно. Осматривайтесь. Было бы интересно узнать ваше мнение. Так сказать взгляд со стороны. Особенно в этот день.
Я так и не успела уточнить, что же в этом дне такого особенного. Глеб, бесцеремонно перебив наш разговор, грубо ответил за меня:
– Мы поделимся с вами своим мнением позже.
Настаивать на ответе и задавать провокационные вопросы, миловидный шар не стал, а может просто с Глебом никто не мог себе этого не позволить. Сфера опять поднялась на уровень головы Глеба и, пожелав хорошего время провождения, взлетел ввысь, устремляясь в другой конец зала. Не хотелось выглядеть полной дуррой в глазах окружающих, поэтому сдержала свое любопытство и не обратилась к Глебу со своим проевшимися вопросами – «что» да «как». Да и обидно было из-за его «отвечай».
Цели мероприятия не знала, даже не задавалась этим вопросом, и скорее всего это было большим моим упущением. С нашим прибытием многие переговаривающиеся между собой гости утихли, и заинтересованные взгляды уставились в нашу сторону.
Глеб шел по левую сторону от меня. Он не касаясь, и ничего не говоря, одними только взглядами направлял меня в нужную сторону. После той сферы с человеческим обличием, я так понимаю журналисты местного разлива, к нам больше никто не приставал с расспросами. Рядом стоящие люди кивали головами Глебу, в знак приветствия, меня же рассматривали с недоразумением.
Женщины, собираясь стайками, о чем-то не громко переговаривались с такими же милыми улыбками на лице. Мне чего-то не хватало. Было такое ощущение, что есть большое упущение в этом обществе – не хватает какого-то элемента и поэтому вся картина кажется не живой. Я всматривалась, вдумывалась и пыталась понять – чего же мне не хватает.
Эмоций. Да именно эмоций. Не было слышно ни смеха, ни разговоров на повышенных тонах. За визуальными улыбками не было никакого эмоционального подтекста.
Впереди виднелась сцена, на которой разыгрывался какой-то спектакль. Вокруг сцены располагались накрытые столики, вмещающие не более шестерых человек. Угощения пестрели всеми цветами радуги и изображали самые диковинные пейзажи. Подойдя ближе к столу, на который указал Глеб, я на какое-то время застыла. Передо мной открывался живописный оазис среди пустыни. Оазис занимал весь стол. Здесь не было блюд с едой – стол был одним большим блюдом. Деревья, кусты, озеро, фонтан, коричневая гора, с одной стороны поросшая мхом, а с другой по глянцевым камням стекали прозрачные ручейки водопада. Присмотревшись внимательно, увидела небольшие углубления на месте расположения каждого гостя. В общей картине это напоминало небольшие пересохшие углубления, где прежде была вода – то, что неумолимо отвоевывает пустыня у буйно цветущей природы оазиса.
От созерцания этого великолепия отвлек Глеб, отодвигающий мне стул. Он делал это более шумно, чем того требовали условия. Шум отвлек. Я оглянулась по сторонам – все замерли в ожидании. Сразу же стало как-то неловко. Чего они ждут? Я должна что-то сделать. Вновь спасительный взгляд на Глеба. И тут же подсказка в виде легкого кивка в сторону одной из стен, только что приобретающей прозрачную структуру.
Створки раздвижной двери плавно разъехались, впуская в помещение зала статного мужчину. Он был не на много ниже Глеба, и соответственно выше меня. На вид я бы ему дала не более тридцати пяти, но это только внешне. Учитывая их продолжительность, жизни ему вполне может быть больше ста. Светло русые волосы, высокие скулы и глубокие голубые глаза.
Он сразу же устремил свой взгляд на меня. На строгом лице заиграла приветливая улыбка, но, тем не менее, она не коснулась глаз. Я не могла понять его взгляда. Там был легкий интерес, хитрость и какая-то усталость не свойственная человеку в таком возрасте. Опять я с этим возрастом, кто его знает, сколько ему лет? Может, и жить уже порядком надоело.
Он не сводил с меня взгляда, и я до жути чувствовала себя неловко. Может и смотрит вовсе не на меня, а так в толпу, и каждому кажется, что этот взгляд предназначен только ему одному. Вот не знаю как кто, а я бы с радостью обошлась без этого пристального взгляда.
Он подходил все ближе сопровождаемый, как и Глеб несколько минут назад, уважительными кивками головы, направляясь к нашему столику. Уже на расстоянии нескольких метров правитель все же отвел взгляд от меня и посмотрел на Глеба.
– Рад приветствовать тебя главный страж на этом празднике в твою честь. И спешу поздравить с этим большим событием в жизни каждого мужчины.– Потом, чуть понизив голос, добавил – Приятно, что ты все же почтил нас своим присутствием.
– Тебе откажешь.
Глеб слегка улыбнулся, пытаясь смягчить свою фразу и выдать ее за шутку. Но улыбка глаз не коснулась, и никакой легкости в его словах я не слышала.
– Да, иногда приходиться настоять, коль ты из-за молодой жены спрятался от всего мира.
Они пытались говорить с легкостью, с напускным юмором, но в разговоре чувствовалось напряжение. Так говорят не давние друзья, а соперники.
Присмотрелась к правителю. Мужчина эффектный, аура власти и вседозволенности придавала ему еще больше помпезности. Окружающие реагировали на моего мужа, так же как и на правителя – с уважением и каким-то страхом в глазах. Больше этого самого страха я замечала во взглядах направленных в сторону Глеба. Для меня все было наоборот – Глеб был самым обычным мужчиной, безумно красивым, умным, но моим родным. Я не относилась к нему как к главному стражу, не трепетала в страхе от одного его имени. Может и трепетала, но совсем не от страха. Я его с самого начала воспринимала как самого обычного мужчину, не обремененного неограниченной властью и возможностями. Поэтому страж он или самый обычный тракторист для меня особой разницы не было. Не буду врать, приятно чувствовать всеобщее уважение, граничащее со страхом к своему мужчине, но на мое личное отношение к нему это никаким образом не повлияло.
С правителем знакомилась в другой обстановке, я его сразу восприняла как человека обладающего неограниченной властью и огромными возможностями. Пока он подходил, не сводя с меня взгляда, это чувство накапливалось все больше и больше. Чувство непонятного трепета и волнения, чувство страха. Сама себе не могу объяснить, чего боялась. Я видела в нем правителя, и скорее всего, именно это было причиной.
– Рад познакомиться с женщиной, которой все же удалось остепенить главного стража.
Из-за своих размышлений даже не заметила, когда он обратился ко мне. Несколько раз моргнула, собирая мысли в кучку, надеюсь, это не выглядело слишком глупо.
– Это уж как посмотреть.
Брови правителя взметнулись вверх. Это, скорее всего, был не немой вопрос, а самое что ни на есть «онемение от удивления». Удивление тем, что я ответила не смущенной улыбкой, а фразой состоящей из нескольких слов. Понимаю, что он многоуважаемая персона, и скорее всего не каждая женщина, а может и мужчина, решаются ему что-то ответить, но я не из робкого десятка. Вернее сказать я тоже нервничала, но мои «нервы» находили выход таким вот образом.
Брови правителя по-прежнему были приподняты, и я решил все же объяснить ход своих мыслей, а то еще чего доброго застынет с подобным выражением лица.
– Скорее главный страж остепенил меня. Я замуж как-то не особо стремилась.
– Еще не встречал женщин, которые могут не захотеть замуж, глядя на Глеба.
– Значит, в этом я уникальна.
– О, нет, думаю не только в этом.
Ничего не ответила, решила промолчать. Надо бы научиться успокаиваться другим образом, а не выбалтывать все, что в голову прейдет.
– Орис.
Он протянул мне руку к верху ладонью, в знак знакомства. И я уже готова была ответно подать свою, когда голос Глеба в моей голове, прогремел как гром среди ясного неба – «НЕ СМЕЙ!». Моя рука медленно сжалась в кулак и плавно вернулась в свое прежнее положение.
Правитель еще какое-то время стоял около меня с протянутой для пожатия рукой. Он смотрел выжидающе, а я чувствовала себя последней дрянью. Вам просто не передать, как неловко я себя чувствовала. Стоять среди огромного зала, где сотни пар любопытных глаз рассматривают тебя по миллиметру, а возможно в своих умных головах уже разлаживают по клеточке, изучая со всех сторон – это уже испытание. Отказывать же правителю в такой мизерной просьбе как знакомство, мне казалось верхом наглости и невоспитанности.
Орис все же отвернулся от меня, на последок одарив улыбкой. И что удивительно в ней я не заметила обиды, или немых обещаний всех мыслимых и немыслимых наказаний. Там блеснуло уважение.
– Глеб, будь добр, представь мне свою жену.
А Глеб молчал, с укором глядя на правителя. Напряжение росло. Я слышала, как нервно сглотнул мужчина стоящий несколько метров от нас, как переминаясь с ноги на ногу, зашуршали несколько женщин. Это была игра по непонятным мне правилам и единственное, что я могла сделать – молча смотреть. Чем я и занималась.
– Наташа, знакомься – наш правитель Орис.
Глеб даже не взглянул на меня, все это время, не отрывая взгляда, он смотрел на правителя. Я чувствовала его напряжение. Орис разорвал их зрительный контакт первым и опять протянул мне руку.
– Теперь можно поздороваться?
Не знаю, кого спрашивала, Глеба или Ориса, а может просто мысли вслух. Но правитель, стоявший напротив, с протянутой рукой, решил ответить.
– Теперь можно.
В его глазах сверкала улыбка.
– А что было до этого?
– Маленький тест на профпригодность.
Его неожиданное подмигивание, выбило почву у меня из-под ног, я в ответ улыбнулась на все тридцать два. Помнится, Волес говорил что-то по поводу представления женщины чужим мужчинам. О том, что только муж имеет право знакомить или нет свою жену с каким либо другим мужчиной.
