Текст книги "Счастливый случай (СИ)"
Автор книги: Татьяна Кабзистая
Соавторы: Елена Щербиновская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
Тем не менее, Людмила вступила под своды кафе с твердым намерением всего лишь быстренько выяснить у Дениса механизм произошедшего и тут же уйти.
Итак, они вошли. Сели за столик у окна. Подошел официант.
– Что вам заказать? – Денис наклонился к ней.
– Все равно. Ну, пусть это будет кофе!
Денис повернулся к официанту:
– Два ваших фирменных салата, две бутылки «Перрье» и два кофе.
Людмила, скрепя сердце, промолчала. Не скандалить же прилюдно. А ковбой хорошо держится, раскованно. Впрочем, ей до этого нет ровно никакого дела.
Стоило только официанту отойти, как Денис, опередив ее гневный вопрос, заговорил первым:
– Людмила, я сейчас все вам объясню, только, пожалуйста, не перебивайте меня, я вас очень прошу!
Людмила молчала. Денис, справедливо расценив ее молчание как согласие, продолжил. Надо сказать, ему это было нелегко.
– Ваш телефон я, действительно, взял в брачном агентстве. Именно «взял», а не получил. Признаюсь, мне его никто не давал.
– Я все равно сама бы узнала это. Стоило мне только позвонить.
– Да, конечно, я понимаю.
– Теперь следующий вопрос – зачем?
– А разве это не очевидно?
– Для меня нет.
– Хорошо. Я увидел в «компе» вашу фотографию.
– И?..
– Это все.
– И вы считаете, это все объясняет?
– Я считаю, это все объясняет.
Еще и улыбается, подлец!
– Вы знаете, сколько мне лет?
Официант, бесшумно подкравшись, принес заказ. Люди за соседними столиками переговаривались, склонившись друг к другу.
– Обязательно попробуйте этот салат, он очень вкусный.
– Спасибо за заботу о моем желудке.
– Я забочусь о вашем настроении. После салата оно у вас улучшится.
Честно говоря, настроение у Людмилы уже улучшилось. И пусть хоть одна женщина в мире попробует сказать, что ей не поднимут настроение ухаживания молодого красивого мужчины. Нет, не было и не будет таковых.
И потом – Людмилу приятно удивляло то, что Денис не разговаривал на «птичьем» языке.
– Откуда у вас такая правильная литературная речь? – не удержавшись, спросила она.
– Да я учусь на филфаке в универе.
Оба они дружно рассмеялись.
– Знаете, Денис, вы очень приятный и умный молодой человек. И я соврала бы, если сказала, что мне неприятен ваш, ну, назовем его, интерес ко мне. Но все же ключевое слово в том, что я сказала, – молодой.
– Опять вы о возрасте. Можете мне не верить, но мне абсолютно безразлично, сколько вам лет. Я знаю, что у вас есть достаточно взрослая дочь. Ну и что? Какое отношение эти факты – возраст, наличие детей – имеют к тому, что как только я увидел вашу фотографию, я сразу понял: вы – моя судьба!
– Денис, это несерьезно! Вы еще так молоды!
– Господи! Теперь я, видимо, часто буду слышать эту фразу. Могу только повторить: какое отношение, чей бы то ни было, возраст имеет к моим чувствам? Ромео было четырнадцать лет.
– А Джульетте – тринадцать.
– Он любил бы ее, даже если бы она была старше его. Он полюбил ее, потому что она была Джульеттой, а не потому что ей было тринадцать.
Покинула кафе парочка за соседним столиком. Их место занял солидный пожилой господин в полосатой рубашке. Ушел и он. Люди приходили и уходили, а они все сидели и разговаривали.
Тверская уже сияла рекламами, как огненная река под фиолетовым московским небом, когда они вышли из кафе.
Денис провожал Людмилу домой. Они брели пешком через суетливый, вечно спешащий, будоражащий кровь город. Москва приветливо махала им зеленой листвой, расстилая им под ноги еще теплый от дневного солнца асфальт улиц. Москва покровительствует влюбленным – в ней там много переулков, по которым можно кружить и кружить под неумолчный столичный гул. А сколько развлечений для глаз – тут возникла пестрая афиша, там зажглась яркая реклама доселе невиданного напитка, а навстречу то и дело попадаются оригинально одетые люди! Рассматривать прохожих в центре Москвы – особое удовольствие. Поколесив по нему с полчаса, ты можешь считать, что побывал на показе высокой моды. В общем, после прогулки по столице в глазах рябит, а на душе – радостное возбуждение от прелестей московской жизни.
Когда они расстались у подъезда дома, где жила Людмила, Денис уже точно знал – Лия Черина бледной копией будет напоминать ему самую прекрасную женщину в мире – Людмилу Замятину.
Засыпая, Людмила слышала голос, повторявший ей снова и снова: «Какое отношение может иметь возраст к чьим бы то ни было чувствам?»
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Только агенты по страхованию жизни совершенно
точно могут сказать, что вас ожидает.
Неизвестный автор
Вы знаете, что больше всего сплачивает людей? Что делает их одной командой, вдохновляет на общий труд во имя благих целей?
Конечно же, ритуальное совместное поглощение пищи! Посидели вместе за общим столом, насладились едой и интересной беседой – и снова вперед к трудовым подвигом.
В брачном агентстве «Свахи» стихийно и мощно возникла традиция собираться по утрам в буфете у Марь Иванны лакомиться пирожками перед началом рабочего дня. И неважно, что вкусы у всех были разными – кто-то предпочитал румяные пирожки с капустой из сдобного дрожжевого теста, а кто-то крошечные круассаны с шоколадом, главное, встретившись за совместным завтраком и обсудив текущие дела, «Свахи» заряжались энергией на целый день.
Нынешним утром за круглым столиком собрались Натэлла, Зиночка, Верочка и Тема. Оранжевые занавески на окнах раздувал пока еще свежий ветерок – солнце только просыпалось и разминало лучи, перед тем как залить Москву горячей душной волной.
На буфетной стойке у Марь Иванны стояла ваза с пионами – три огромных цвета топленого молока лохматых шара с проглядывающей бордовой сердцевиной. Сладкий аромат цветов плыл в воздухе.
Пионы принесла сегодня Марь Ивана. До этого буфетную стойку украшали низкие букетики ландышей. И Михей, входя в буфет, каждый раз начинал напевать:
– Ландыши, ландыши, светлого мая привет!..
А потом, грозно сдвинув брови, начинал приставать к Марь Иванне:
– А известно ли вам, любезнейшая Марь Ивана, что вы нарушаете закон, срывая растения, занесенные в Красную книгу?
Все вокруг, и сам Михей в частности, хорошо знали, что все цветы в буфет Марь Ивана приносит со своего участка, и ландыши-то эти не лесные, а садовые, ни чем, впрочем, друг от друга не отличающиеся.
Но Михею нравилось, что Марь Ивана каждый раз начинала волноваться и в тысячный раз объяснять прикольщику Михею происхождение букетов. И каждый раз наслаждался он смятением ее чистой души.
«Ты, Михей, натуральный садист», – утверждала Галушка, а тот лишь довольно ухмылялся и уносил в свой кабинет один из букетиков, нисколько не смущаясь их наличием в пресловутой Красной книге. Политический двурушник, что тут говорить!
Сегодня Михей в буфете еще не появлялся, и потому тихо и чинно было в нем.
Разговор, как всегда, начался с обсуждения погоды. Какой прогноз на день сегодняшний, да что нас ожидает завтра, да какую погоду обещают до конца недели. Москвичи, вообще, трепетно относятся к погоде. Они всегда готовы обсуждать ее с трепетом и подробно, и никогда не бывают ею довольны. Только что жаловались на холода, и вот наступила жара – и опять жалобы: жарко! Да вы же только что замерзали, отогрейтесь сначала! Нет, с первого же дня лета им то слишком мало солнца, то слишком много, то дожди опять все залили.
А уж последние дни, когда солнце палило вовсю, все обстонались из-за жары.
Вот и сейчас Марь Иванна рассказывала, как всю ночь не могла заснуть, ворочаясь в раскаленной постели.
– Надо ставить кондиционер, – важно произнес Тема, уминая уже четвертый пирожок с яблоками.
– Ну, не знаю, – с сомнением протянула Марь Иванна. – Вон, говорят, Лепеховы поставили этот самый кондиционер, а потом всей семьей от ангины лечились. Я мокрую простыню на открытое окно вешаю. Но этим летом такая жара – ничего не помогает!
– Да, Марь Иванна, вам не помешает отдохнуть – у вас круги под глазами. Идите-ка вы лучше домой, да и отоспитесь хорошенько, – в разговор вступила Натэлла.
Хозяйка, как иногда любовно называли свахи Натэллу, мучного старалась избегать. Но утренняя булочка с изюмом и корицей у Марь Иванны была делом святым и неизменным. Уж лучше отказать себе в плотном ужине.
– Натэлла, детонька, да не усну я днем, у меня такой привычки с детства нет, – запротестовала Марь Иванна.
Но, правду сказать, душа и гордость буфета, всегда оживленная и словоохотливая Марь Иванна выглядела сегодня не ахти. Под глазами на побледневшем лице, действительно, пролегли темные круги, и ноги она переставляла еле-еле.
– Ну, не отоспитесь, так отлежитесь, Марь Иванна, – продолжала уговаривать ее Натэлла. – Себя-то надо и поберечь.
– Марь Иванна, главное в этой жизни – здоровье, учтите, – поддержал фотограф Натэллу.
Теперь он переключился на пирожки с вишней.
– Ну, я посмотрю, – начала сдаваться Марь Иванна. – Если где-то в середине дня мне не станет легче, тогда я, может, действительно, пойду домой.
– Договорились, Марь Иванна. И помните, вам вовсе не обязательно ждать середины дня. Можете уйти, когда захотите.
– Нет, ну вы мне скажите, когда же эта жара прекратится. Вот я помню...
Разговор опять закружился вокруг прогноза погоды.
У Натэллы зазвонил мобильник. Она стала отвечать Дарье – та звонила предупредить, что задерживается.
В дверях буфетной полыхнуло бирюзовым светом – и к столику, за которым свахи рассчитывали просидеть еще по крайней мере минут пятнадцать (еще не все было сказано о коварных свойствах природы), подлетела Галушка.
Выглядела она, как всегда просто потрясающе: бирюзовое короткое платьице украшало заманчивое декольте, гламурно прикрытое невероятно красивыми многослойными бусами из стекляруса, жемчуга и войлока. Надо ли говорить, что в прическе Галушке появились три-четыре бирюзовые пряди!
Девушка находилась в страшном волнении. Казалось, даже бусы на ее груди пришли в ужас и тревожно звенели.
– Натэлла! Девочки! – только и смогла выговорить она.
– Да что случилось-то?
– Да говори же ты, Господи!
Но Галушка, задохнувшись, лишь мотала головой.
– Ты словно привидение встретила. Галушка! Да не томи же ты душу! В чем дело?
Ольга замахала руками.
– Пойдемте срочно! Все за мной! Сейчас сами увидите!
И бросилась бежать. Свахи, поскакав с мест, устремились наверх. Тема, зацепившись ногой за стул, чуть не упал – и через секунду буфет опустел.
Только за стойкой по-прежнему неизменно стояла крепенькая фигура Марь Иванны, да остался лежать на столике забытый Натэллой в спешке сотовый телефон.
Утренний ветерок стих. Солнце грозно и мощно вступало в свои права.
Марь Иванна тяжело вздохнула. Может, и в самом деле придется уйти домой!
В кабинете Галушки свахи сгрудились перед монитором компьютера. Было страшно тесно (к ним присоединился еще и Михей, который и один-то стоил нескольких!), но никто этого не замечал.
Все внимание их приковала горячая новость, обнаруженная Галушкой в Интернете. Коротенькая заметка бомбой в сорок мегатонн разорвалась в их агентстве. В нескольких скупых строчках сообщалось, что известный бизнесмен Семен Батаков взят под стражу и находится под следствием до выяснения обстоятельств предъявляемого ему обвинения.
Все замерли.
Чувствительная Зиночка тихо плакала.
– И что же нам теперь делать? – прозвучал никому конкретно не адресованный вопрос. Натэлла просто выдохнула его, едва оправившись от шока.
– Самое поганое, Натэлла, – отозвался Михей, – что мы в этой ситуации бессильны.
– А мы можем у кого-нибудь что-нибудь узнать?
– Можно попытаться через Форли. Вряд ли он, конечно, скажет нам что-то новое – вон, они пишут, следствие само еще будет что-то там выяснять, – но попытаться можно, – повторил Михей.
– Я никогда не поверю, что наш Семен... – начала Галушка.
– Да и никто не поверит, Оля, – подхватила Верочка.
Еще бы! Все они так хорошо знали Семена и Машу Батаковых, первую сосватанную ими пару. Пару, ставшую оберегом агентства. Об этом не говорилось вслух, но каждому казалось – будет хорошо Семену и Маше, значит, все удачно сложится и у брачного агентства.
И теперь предчувствие каких-то неясных, но грозных неприятностей искрило в кабинете Ольги Галушко.
– Нет, но вы представляете, каково сейчас Маше? – ужаснулась Зиночка.
Все в ответ скорбно промолчали.
– Друзья мои, давайте не будем раньше времени никого хоронить! – разрядил обстановку Михей. – Давайте, действительно, хотя бы позвоним!
– Я сейчас! – встрепенулась Натэлла и полезла в сумку. – А где же мой сотовый? Никто не видел моего сотового? Ну, что это за наказание такое! И как раз тогда, когда он позарез необходим!
– Да не нервничай ты, ищи спокойно. Сейчас он найдется, – уговаривал Михей. – Знаю я эти женские сумки. В них слона можно потерять.
– Нет, все просто как назло! – Натэлла вывалила на стол содержимое сумки.
На нее сильно подействовало известие о Семене – свахи никогда не видели, чтобы Натэлла так нервничала.
Натэлла порывисто перебирала сгрудившиеся на столе предметы – косметичка, кошелек, записная книжка, начатая упаковка «Дирола»... Нет, нету!
– Натэлла! А ты не оставила его в буфете? – осенило Верочку. – Ты же там по телефону говорила.
– Точно! Ну и дура же я! Совсем из головы вылетело! Подождите, я сейчас!
И Натэлла выбежала из комнаты.
А Марь Иванне, когда свахи побежали наверх, стало совсем худо: участилось сердцебиение и закружилась голова.
Она налила себе стакан воды и только приготовилась выпить, как зазвонил мобильный телефон, забытый Натэллой.
Марь Иванна, поставив стакан, поспешила к нему.
Слава богу, ей удалось справиться с кнопками на чужом аппарате.
– Алло!
– ...
– Нет, это Марь Иванна, буфетчица.
– ...
– А, Лидуша, это ты? Да Натэлла телефон свой здесь у меня забыла!
– ...
– Ах, вот как! Хорошо.
– ...
– Передам, непременно передам! Не беспокойся, Лидуша, отдыхай там за всех нас. Всего тебе доброго! А я, Лидуша, что-то плохо себя чувствую.
Марь Иванна хотела рассказать Лидии о плохо проведенной бессонной ночи, о внезапно возникшей головной боли, но не успела.
Эта самая головная боль накрыла бедную Марь Иванну мучительной волной, в глазах опять потемнело, но мгла, уже однажды застилавшая глаза буфетчицы, на сей раз не схлынула – и Марь Иванна тяжело рухнула рядом со столиком.
В руке она продолжала сжимать сотовый телефон Натэллы, и роковым образом нажала кнопки так, что уже нельзя было определить, с какого номера был принят звонок.
Натэлла, вбежавшая в буфет, застала там удручающую картину. Марь Иванна без сознания лежала на полу.
Да что за день такой сегодня выдался! Если сейчас рухнет крыша их особняка, она уже не удивится!
Натэлла схватила Марь Иванну за руку. Пульс есть! Заметила свой телефон, и, быстро схватив, набрала номер.
– Алло! «Скорая»? Приезжайте скорей! Женщина – пятьдесят два года – потеряла сознание! Наш адрес...
Молоденький врач «Скорой помощи», отвечая на вопросы собравшихся свах, деловито сообщил:
– Вероятней всего, у нее гипертонический криз. Что вы хотите, жара страшная. У нас таких вызовов немеряно. Сейчас отвезем в больницу, там диагноз уточнят.
– Спасибо, доктор, – благодарила Натэлла.
Она, смущаясь, протянула доктору деньги. Тот, нисколько не смущаясь, взял.
– Всего доброго!
Суета, вызванная обмороком Марь Иванны и приездом «Скорой», улеглась. Свахи опять застыли, не зная, что предпринять. Позвонили Форли – его телефон был отключен. И опять застыли. Ну до работы ли им было! Какая уж тут работа!
Михей грустно проговорил:
– Жалко Марь Иванну! Хорошая тетка, хотя и браконьерка – ландыши истребляет!
Шутку никто не поддержал. Сил не было.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
И вечный бой!
Покой нам только снится.
Александр Блок, русский поэт
Следующие два часа не принесли известий о Семене. Зато, дозвонившись в больницу, куда отвезли Марь Иванну, свахи узнали, что больная Мария Ивановна Куликова в сознание пришла, необходимая врачебная помощь ей оказана и состояние ее в настоящий момент удовлетворительное. Ну, хоть какие-то положительные новости!
Хорошо было и то, что в то богатое несчастьями утро клиенты валом не валили, – не было у свах ну никакого настроя на работу.
Пришла только дама бальзаковского возраста, произнесла, закатив глаза и прижав к мощному бюсту руку с наманикюренными пальчиками:
– Я, знаете ли, никогда не страдала от недостатка мужского внимания, в том смысле, что меня всегда окружал целый рой, ну просто целый рой, изысканнейших мужчин. Но я обратилась в ваше агентство, так как считаю, что чем больше выбор, тем больше возможностей. Пусть в борьбе за мою руку победит сильнейший, не правда ли?
Натэлла кивала, чувствуя, как у нее от Цецилии Карловны (так звали докучную клиентку) разбаливается голова.
Наконец, Цецилию Карловну занесли в компьютерную базу данных. Без энтузиазма – не до того было.
К тому же, подобные клиенты вряд ли могли стать друзьями свах.
И снова потянулось тревожное затишье. Натэлла опять перезвонила Форли, и опять безрезультатно – недоступен. А с другой стороны, ну дозвонилась бы она, и что с того? Чем мог бы помочь неуловимый адвокат? Набирала его номер так уж, лишь бы заняться хоть чем-нибудь. И опять все застыли в оцепенении.
Единственным человеком, развившим бурную деятельность, оказалась Зиночка. Она для начала (просто, видимо, для разминки) быстренько сбегала в киоск печати и скупила массу сегодняшних газет, из которых свахи не узнали ничего нового, после чего Зинаида приняла решение прибегнуть к помощи высших сил. Исключительно белых высших сил.
Дело в том, что Зиночка свято верила в астрологические предсказания. Она уже давно наизусть знала, к какому знаку Зодиака принадлежит тот или иной служащий брачного агентства «Свахи».
В начале каждой недели Зиночка обязательно оповещала каждого о предстоящих тому трудностях, несчастьях и удачах в ближайшие семь дней. Сулила и того, и другого, и третьего полной мерой.
За стабильную подачу сведений из небесной канцелярии Михей прозвал Зиночку «ангелом-политинформатором».
И теперь Зиночка ждала от звезд объяснения случившимся событиям, тайно надеясь получить доброе предзнаменование (типа у вас сейчас все фигово, зато завтра тучи рассеются, и всем будет счастье).
С другой стороны, откуда еще можно ждать обнадеживающего знака – уж не от неподкупных ли судебных властей? Ах, оставьте, разве можно быть таким наивным!
– Семен по знаку Водолей, – объясняла Зиночка. – Вот, смотрите, что написано.
«Проблемы очень вероятны в понедельник и вторник. Постарайтесь выполнять все свои обещания и , – тут Зиночка строго посмотрела на застывшие лица свах, – будьте очень внимательны при подписании любых бумаг – ошибки могут дорого обойтись в самом прямом смысле».
Тут Зиночка торжествующе посмотрела на насмешника Михея.
Михей, урожденный Стрелец, только с возмущением сопел, выслушивая всю эту, с его точки зрения, галиматью. Но скрепился и ни слова не произносил – зачем расстраивать девчушку, и без того тошно.
– Удивительно! – прошептала Верочка, изумленными глазами глядя на зарумянившуюся от своего триумфа Зинаиду.
– Удивительно, когда не знаешь, когда не хочешь верить в очевидное! Звезды указуют нам путь.
– Ладно, Зиночка, не отвлекайся. Там дальше еще что-нибудь есть, или это все?
– Есть. Где это? Ах, да, вот! «Во второй половине недели ожидается немало споров. Тем не менее общение окажется достаточно полезным».
– Значит, нам достаточно просто сложить ручки и ждать второй половины недели. Здорово! – притворно восхитился Михей.
Но Зиночка на провокацию не поддалась и с достоинством объяснила:
– Астрологический прогноз дает человеку общую картину событий. Так сказать, тенденцию. И нужно учитывать это в своих поступках, чтобы избежать злой судьбы.
Голос Зиночки даже дрожал от охвативших ее чувств.
– Зиночка, ты говоришь, как настоящий ученый! – восхитилась Верочка.
– Ой, да я столько книжек прочитала!
Натэлла в пол-уха слушала болтовню девушек. Если они нашли себе занятие, отвлекающее их от сегодняшних событий – тем лучше для них.
Но, оказывается, мера несчастий, отпущенная на этот злополучный день, не исчерпалась.
Еще одно пренеприятнейшее известие предстояло пережить свахам.
Принес его, как водится, очередной телефонный звонок.
– Это Маша Батакова звонит из Берлина, – прикрыв ладонью трубку, трагически сообщила окружающим Натэлла.
Из дальнейшего разговора с Машей выяснилось следующее. Во-первых, об аресте мужа ей неизвестно. Натэлла, конечно же, не спрашивала Машу, Маша, а ты случайно не знаешь, за что арестовали твоего горячо любимого мужа! Просто Маша щебетала так безмятежно, что сразу стало ясно – бог Машку пока бережет.
Во-вторых, Маша почему-то никак не могла дозвониться до Семена и просила свах узнать, где находится Семен и почему он ей до сих пор не звонит. Только-то! Да это мы живо! Не дословно, но по смыслу примерно так промычала ей в ответ Натэлла. А что еще прикажете говорить беременной женщине накануне родов?
И, наконец, в-третьих.
Семену нужно срочно оплатить какой-то счет в берлинской клинике, где сейчас находится Маша. Так уж пусть свахи, когда найдут Семена, скажут ему об этом, а то счет в десять тысяч долларов следует оплатить как можно скорее.
А так все хорошо, все просто отлично: здоровью Маши и ее ребенка ничего не угрожает. А какие наряды и подарки она купила своим ненаглядным свахам! Вот приедет – они просто ахнут! Она их всех любит и целует.
Они ее тоже, пискнула в ответ Натэлла.
– Ребята, нам необходимо срочно найти деньги и выслать их Маше в Берлин. У Семена, действительно, серьезные неприятности.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Люди рождены, чтобы помогать друг другу,
как рука помогает руке, нога ноге и
верхняя челюсть – нижней.
Марк Аврелий, римский император из династии Антонинов,
философ
Натэлла в последнее время часто вспоминала своего школьного учителя литературы. То, как он любил рассказывать о соответствии в романе описаний природы и внутреннего состояния души героев произведений. Например, если кто-то в романе очень уж расстроится – ветер засвищет на страницах, а то даже и целая буря разразиться может. Молодцы писатели – люди с гипертрофированно развитым воображением.
В жизни все иначе. Не обращает природа ни малейшего внимания на переживания людей. Нет ей до них никакого дела.
Поэтому Натэлла, женщина начитанная и уроки литературы в школе обожавшая, в очередной раз удивилась, когда, в тревоге выйдя за порог дома, встретила на улице сияющее начало дня.
Куда логичней было бы, если бы ей в лицо ударил штормовой порыв ветра, а сизые тучи покрывали бы низкое суровое небо.
И к тяжести у нее на душе добавилось глухое раздражение против сил природы, живущих с ней параллельной жизнью и нисколько ей не сочувствующих.
А может быть, баловней судьбы, которых приветствовали утренние лучи летнего безмятежного солнца, было в Москве гораздо больше, чем мрачных неудачников, и под них подстроилась столичная погода.
Натэллу же в последнее время московский зной раздражал. Радовало одно – она могла носить легкие летние наряды, которые прошлым холодным летом в Москве не понадобились. Вот и сейчас она надела раскованный наряд – блузку из вискозного крепа с заложенным в складки передом и летящую многоярусную юбку. Все это было в зеленой гамме, а вокруг талии Натэлла повязала шелковый желтый шарф.
Ко всем прочим неудобствам, доставляемым им, добавилось и то, что ее дочь Иришка почти совсем переставала, есть, ссылаясь на жару.
Натэлла и так голову сломала, пытаясь накормить дочь, отказавшуюся от мяса, а тут еще и это. Она готовила Ирине грибы и рыбу как основное блюдо, чередуя их. Кроме того, девочка очень любила овощи, особенно свежие огурцы, и поедала их с сыром и хлебом с отрубями. В ее рацион входили также молочные продукты – молоко, творог.
Но с наступлением жары Иришка ела каждый день все меньше и меньше.
Натэлла мучилась, глядя на нее – худенькая, в чем только душа держится!
Сегодня за завтраком Натэлла с Максом ели яичницу с ветчиной и пили сладкий кофе со сливками и круассанами. Иришка же поковырялась в тарелке с мюслями, залитыми обезжиренным кефиром, съела в итоге ложки четыре неаппетитно выглядевшей массы, и запила их чашечкой черного кофе.
Затем сказала, что объелась, вспорхнула из-за стола и отправилась в Академию живописи. Там она должна была встретиться с такими же абитуриентками: они собирались вместе готовиться к экзаменам.
И Натэлла, шагая по раскаленной Москве, думала не о работе, а о своей худышке (уже ребра торчат!). Как она проживет день на нескольких ложках кефира с мюслями? Взять с собой бутерброды с сыром она отказалась – они на жаре становятся противными, заявила она матери. Натэлла предложила ей ее любимые огурцы с хлебом – не хочу ничего таскать с собой лишнего.
Конечно, Иришка сегодня взяла с собой тяжелый этюдник, но пара огурчиков погоды все равно не сделали бы.
Оставалось надеяться лишь на то, что Ириша купит себе на обед чего-нибудь. Но надежда эта казалась Натэлле весьма призрачной – наверняка, это окажутся шоколад, чипсы и много-много выпитой газировки. Обед, что и говорить, достойный растущего организма.
Вечером уставшая дочурка скажет, что на ночь есть вредно.
– Так ты же не ешь днем! – возмущалась Натэлла.
– Я ела в Макдональде. Филе-о-фиш и клубничный коктейль.
Слава Богу, она хотя бы съела рыбы, радовалась Натэлла, вообще к Макдональду относившаяся скептически.
Но уж пусть лучше ест в Макдональде, чем совсем не ест.
– Ты должна съесть хотя бы тарелку супа. Смотри, я приготовила тебе вкусный супчик. Он очень легкий – из цветной капусты с луком, морковью и зеленью.
И хорошо, если удавалось уговорить упрямицу съесть хоть чуть-чуть, ведь помимо вегетарианства у Ирины возник еще один пункт – она считала себя слишком толстой и пыталась ограничивать себя даже в той ограниченной пищи, которую себе позволяла.
Натэлла страдала от этого безмерно.
– Ты себя просто угробишь! Нельзя же так много трудиться, как ты, и при этом так мало есть.
– Я ем, – неизменно следовал ответ на все аргументы Натэллы.
– Да, ты отправляешь себе в рот мизерное количество пищи. Но этого явно недостаточно для такой взрослой девицы, как ты. Что я говорю – этого недостаточно даже для пятилетнего малыша!
– Пятилетний малыш растет, а я уже нет.
– Кто тебе сказал такую чушь? Ты постоянно растешь и развиваешься.
– Ага, сейчас я опять услышу про растущий организм.
– Ирина, если тебе не нравится что-то слушать, это не значит, что тебе говорят неправду!
– Но я же ем!
Опять этот надоевший Натэлле аргумент! Так, надо взять себя в руки, мысленно сосчитать до десяти, чтобы не закричать, – и пошли дальше!
– Я уже говорила тебе, что ты ешь мало. Это, во-первых. И ты, кроме того, ешь не ту пищу, какую надо. Если ты отказалась от мяса, надо есть больше рыбы, больше есть супа. И даже есть на ночь, если не поела днем.
– Ты хочешь, чтобы я стала похожа на бочку.
– Я хочу, чтобы ты не болела. А ты будешь болеть, если будешь продолжать так питаться. Кстати, стать похожей на бочку тебе не грозит.
– Ага. Ты только посмотри, какие у меня толстые ноги.
Ирина решила года два назад, что она толстая. Так мог решить только один человек в мире – она одна.
Невысокая стройная девочка со светлыми легкими волосами и глазами, как говорила бабушка Торико, «цвета незабудок», была не просто худой. Она была очень худой.
Но девочке не нравились ее ноги, а вернее, слегка утолщенные (опять-таки, на ее взгляд!) лодыжки. Но такова уж была конституция ее тела.
Но Ирина не хотела считаться с природой и не слушала ничьих объяснений. Она будет меньше есть, похудеет, похудеют и ее ноги – и все будет отлично.
В борьбе с ее заблуждением Натэлла, бабушка Торико, дедушка Давид, а также все приглашаемые к разговору знакомые и друзья исчерпали все аргументы, пытаясь отговорить Ирину от ее бессмысленной борьбы за идеальную фигуру. Не в характере девочки было отступать от намеченной цели. А каково было родной матери и бабушке наблюдать за изнурительной схваткой их тростиночки с мифическим лишним весом!
– Тебе совершенно необходимы витамины и микроэлементы! – убеждала Натэлла свою упрямую дочь.
– Ты прекрасно знаешь, что я принимаю витамины, – спокойно отвечала Иришка.
– Да, в таблетках. А они должны поступать в организм...
– В растущий организм? – насмешливо щурилась Ирина.
– Очень смешно! Да, представь себе, в растущий организм вместе с пищей. Тогда они приносят пользу. Я сама читала, у Брэгга, кажется, что витамины из аптеки почти не усваиваются. Надо стремиться получать их вместе с пищей.
– По-твоему, я должна жевать с утра до вечера.
– Нет, но есть-то ты, все-таки, должна!
– Я ем.
Все, разговор окончен. Программа «За стеклом» на дому: когда Натэлла говорила с дочерью, ей казалось, вот-вот она найдет какое-то слово, какой-то последний аргумент – и убедит свою неразумную дочь. Но ее слова как будто ударялись о стекло, стоявшее между ней и дочерью. А Ирина, наверное, тоже чувствовала это стекло, когда разговаривала с матерью.
Никогда Натэлла не считала, что имеет право вмешиваться в личную жизнь своих детей. Напротив, она была очень демократичной матерью. Кроме того, Натэлла сама ратовала за стройную фигуру и борьбу с лишним весом, но именно с лишним. А в данном случае речь шла о здоровье Ирины. Натэлла боялась, что за время своих экспериментов с едой и фигурой Ирина наживет кучу болячек. А что делать с этим – не знала.
Даже ее постоянная палочка-выручалочка Дарья оказалась бессильна – Ирина никого не желала слушать.
– Такие настроения у молодой девицы как судьба – их надо пережить, – сделала вывод Дарья.
Натэлла считала во всем виноватыми гламурные журналы и телевизионную рекламу – это они насаждали всем единый стандартный образ, на который и стремилась быть похожей Ирина.
Девочка не понимала, что самое ценное в человеке его индивидуальность и непохожесть на других людей. Красивая худенькая девочка находилась в плену чьих-то надуманных образов, осложняя жизнь себе и окружающим.
