Текст книги "Счастливый случай (СИ)"
Автор книги: Татьяна Кабзистая
Соавторы: Елена Щербиновская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)
Филипп обещал Ирине, что обязательно возьмет ее на спектакль вместе с мамой и братом, конечно же. Их танцевальный клуб «Аргентинская греза» готовит торжества по случаю приезда театра в Москву, и члены клуба хотят встретиться с артистами театра и пригласить их в свой клуб на милонгу. Ириша с жаром вызвалась помогать Филиппу во всем. Даже Макс, с удовольствием попробовавший в клубе под руководством хорошенькой танцовщицы танцевать танго, был покорен Филиппом. Натэлла, глядя, как весело и непринужденно ее дети общаются с Филиппом, радовалась как никогда. Поэтому сегодня она даже с удовольствием выслушивала шуточки своих подруг о ней и Филиппе. Да, он ей нравился, определенно, нравился. А, возможно, даже больше, чем нравился!
И вот сейчас свахи, стоя возле храма Христа Спасителя, с нескрываемым интересом предвкушали начало венчания.
Золотой купол храма величественно плыл в голубом небе Москвы, отражая ослепительное летнее солнце. Группы приглашенных гостей с букетами потянулись в прохладное нутро храма.
Когда на пороге возникла тоненькая фигурка Людмилы, по собравшимся пробежала волна восхищения. И немудрено – выглядевшая необыкновенно молодо Людмила была одета в свадебный костюм в стиле шестидесятых цвета слоновой кости. Перчатки, маленькая шляпка на голове – она чем-то неуловимо напоминала Жаклин Кеннеди.
– Как стильно! – восхитилась Галушка.
Красавец Денис рядом с невестой, которая едва доставала головой ему до плеча, выглядел мужественно. Идеально сшитый по нему костюм казался тесным могучему мускулистому телу байкера. Он был так счастлив и выглядел таким юным, что всем, кто знал его историю любви, трудно было сдержать слезы.
Александра Григорьевна в темно-синем платье с белым отложным воротником и нарядном шелковом платке с синими цветами одобрительно глядела на Дениса с Людмилой. Лишь она одна из множества народу, присутствующего на свадьбе, видела, как Богоматерь, легко ступая, подошла и постояла рядом с новобрачными, прежде чем растаять в дрожащем от жары летнем воздухе. Рядом с Александрой Григорьевной стояли под ручку друг с другом две медсестры – Саша и Марина. Саша еще сдерживалась, а Марина плакала, утирая слезы белоснежным платочком. Вместе они являли собой умилительную картину.
– Богородица, дева, радуйся... – беззвучно шептали губы Александры Григорьевны слова молитвы.
Слова священника, звучащие под сводами храма, горящие свечи, мерцающее золото икон настроили присутствующих на торжественный лад. Каково же было их удивление, когда по выходу из храма Христа Спасителя они увидели стоящих в почетном карауле байкеров на мотоциклах! Грозные могучие машины были украшены гирляндами цветов. К каждому сидению сзади были привязаны воздушные шары – красные, желтые, голубые, оранжевые – свечками стоящие в голубом воздухе. Над доставленном к храму новеньком мотоцикле Дениса – подарке его друзей-байкеров – развевался белый флаг с вышитой надписью «Дениска + Людик = любовь». Руль мотоцикла обвивала завязанная пышным бантом белая лента.
Такого сюрприза не ожидал никто!
Лева Низовой взмахнул рукой – и раздался оглушительный крик: «Поздравляем!»
Людмила только прошептала:
– Дениска, а ты не боишься сесть на мотоцикл?
– Людик, я могу бояться чего угодно на свете, но только не мотоцикла!
А Людмиле теперь ничего не было страшно. Она уже позавчера поняла, что ее встреча с Денисом не была случайной, что и венчание, и свадьба оправданы и полны великого смысла. И сейчас она хотела сказать об этом Денису, своему мужу, как ни странно звучит это еще непривычное для нее слово.
– Дениска, – быстро проговорила она, торопясь как можно скорей сообщить ему то, что уже два дня не давало ей покоя, – Дениска, я должна сказать тебе, то есть, хочу сказать тебе... В общем, Денис, у нас будет ребенок. Я беременна, Денис.
И заплакала. В который раз за этот день.
Денис на мгновение замер, глядя в лицо своей жены, потом сжал ее так в своих объятиях, что у нее перехватило дыхание, – и, отпустив, схватил ее за руку и потянул к мотоциклу. Ему хотелось остаться хоть ненадолго вдвоем с Людмилой. Он сел за руль мотоцикла, Людмила легко вспрыгнула на сидение сзади и, охватив его руками, с наслаждением прижалась к спине Дениса.
Железная лошадка зафыркала, волнующе задрожала всеми своими металлическими членами, заржала и умчалась вдаль с двумя седоками на спине.
Поднялась суматоха. Гости начали рассаживаться по машинам, чтобы двинуться в путь за молодоженами к месту проведения свадебного торжества.
Андрей, молоденький русоволосый приятель Дениса, подскочил раньше всех к розовой Барби-Сандре.
– Хочешь поехать со мной?
Клеопатра Аркадьевна взяла Сандру под руку и строго сказала:
– Ты поедешь с нами в машине, дорогая!
Сандра умоляюще сложила руки.
– Ну, Клеопатра Аркадьевна, дорогая!
– Нет, нет и нет! Не забывай, у тебя прическа, ты вся растреплешься!
– А вы мне потом, если что, поправите! Ну, пожалуйста, бабушка, дорогая!
Сандра была, есть и будет самой хитрой лисой на свете, всегда зная, как и что сказать, чтобы добиться своего! Клеопатра Аркадьевна, растроганная новым для себя обращением, конечно же, не могла отказать драгоценной маленькой внучке. Если бы она знала, что Сандру увозит Денискин «Сережка», у которого тот ночевал, убегая от назойливой опеки Клеопатры Аркадьевны. Она, вероятно, расценила бы это как очередную незаслуженную ею каверзу судьбы.
Сандра же, легко подхватив розовый шлейф платья, убежала с Андреем к его мотоциклу, и вот уже ее черноволосая головка виднеется из-за плеча байкера, похожего на юного викинга.
Счастливая и торжествующая Галушка восседала за спиной Михаила Гуртового, самого, с ее точки зрения, крутого байкера на свете. Михей, пока она усаживалась, ворчал, что пестрота ее платья делала ненужными все эти разноцветные шарики на мотоцикле.
– Эх, старый я дурак! Ведь мог бы сэкономить кучу бабок на шарах! – сокрушался он.
– Ну, почему же старый? – успокоила его добрая девушка Оля Галушко.
Гости постепенно рассаживались – кто по машинам, кто по мотоциклам. Александра Григорьевна, например, предпочла легковую машину, а Саша и Марина места за спинами байкеров.
Короче говоря, вскоре следом за новобрачными двинулся необычнейший свадебный кортеж. Гудели двигатели мотоциклов. Байкеры среди развевающихся ленточек, разноцветных шариков и цветов стремительно пронзали улицы Москвы, где ошалевшие от полуденной жары и шума моторов зеваки провожали их испуганно-восторженными взглядами.
Свадьбу должны были праздновать на берегу Москвы-реки. Гости прибывали на место и шли к раскинувшимся на зеленом берегу полотняным шатрам кремового цвета. На украшенной цветами эстраде музыканты играли джаз.
Сияющие Денис и Людмила встречали приглашенных, обнимались с ними, выслушивали поздравления и принимали подарки. Скоро рядом с ними образовалась пестрая гора из коробок с подарками. Молодожены выслушивали поздравления от свах, когда к ним приблизились Клеопатра Аркадьевна с Егором Ивановичем.
Раскрасневшаяся от духоты солнечного жаркого дня Клеопатра Аркадьевна, волнуясь, произнесла:
– Дорогие наши Людмила и Денис! Мы с папой поздравляем вас с днем вашей свадьбы. Желаем вам крепкого семейного счастья!
Она остановилась – дыхание ее перехватилось. Денис, тронутый тем, что мать, обращаясь к ним, первой назвала имя Людмилы, молчал.
– Спасибо вам, Клеопатра Аркадьевна! – с чувством заговорила Людмила. – Я так рада видеть вас в этот день. Знаете, часто говорят, что людям не хватает слов для выражения признательности. Так вот, сейчас я чувствую себя именно так – стою и думаю, какие бы мне найти слова, чтобы вы поняли – я искренне рада и счастлива видеть вас.
– Деточка моя, – растрогалась Клеопатра Аркадьевна, – я так хочу, чтобы все у вас с Денисом было хорошо. Поверьте мне, вы найдете во мне самую доброжелательную свекровь.
– Не сомневаюсь. Сандра от вас уже, по-моему, без ума!
– Ах, моя дорогая, без Сандры я, мне кажется, просто не выжила бы!
Допустив только такой мимолетный намек на размолвку с сыном, Клеопатра Аркадьевна повернулась к Егору Ивановичу:
– Гоша!
– Ах, да! – Егор Иванович засуетился, залез в нагрудный карман пиджака, вынул оттуда серебристую небольшую коробочку и протянул ее Денису и Людмиле. – Поздравляем! А это от нас с мамой.
– Что это? – подозрительно спросил Денис.
– Это ключи от вашей новой с Людмилой квартиры. Дом находится рядом с нашим. Вы будете жить с нами поблизости.
– Ой, как здорово! – Людмила обняла Егора Ивановича.
– Мы не можем принять ваш подарок, – отрезал Денис. – Я сам со временем заработаю нам на жилье. А пока нам достаточно квартиры Людика.
– Что ты говоришь, Денис? – огорчилась и удивилась Людмила.
Свахи недоуменно молчали.
– Денис, – рискнула вмешаться Натэлла, – по-моему, ты совершаешь ошибку.
– Я объясню, – Клеопатра Аркадьевна, если и делала что-то мастерски, так это умело держать удары судьбы. – Просто мой сын не может и не хочет простить меня за то, что я когда-то из самых лучших побуждений была против его брака с Людмилой. Ну, что ж, сынок, желаю тебе еще раз – от всей души – огромного семейного счастья и чтобы твои дети проявляли большую снисходительность к твоим слабостям.
Она повернулась, собираясь уйти. Денис, взглянув на разом погрустневшее лицо Людмилы, бросился к матери, обнял ее.
– Какой же я дурак! Прости меня, мама!
И все они, Людмила, Егор Иванович, Денис и Клеопатра Аркадьевна, закружились в объятьях друг друга. Довольные свахи, видя наконец-то наступившее великое примирение семьи, почли за благо скромно удалиться.
– И эта удивительная история началась в нашем агентстве, – с гордостью произнесла Дарья.
– Я вообще не понимаю, как находят друг друга люди, не обращавшиеся к нам! – заявила Верочка.
– Да, уж если что и украшает нас, так это ... – привычно начала Натэлла.
– Скромность! – хором прокричали свахи и дружно рассмеялись.
Они танцующей походкой направились к круглым нарядным столикам, расставленным среди зеленой травы, а над ними неутомимым стражем висело высоко в бледном полинявшем от жары небе июльское солнце.
ЭПИЛОГ
Есть нечто в человеке,
чего не знает и сам дух
человеческий,
пребывающий в нем.
Блаженный Августин
– Какие счастливые Денис и Людмила! Ты заметил, Филипп, когда смотришь на счастливых людей – хочется плакать. Почему?
– От зависти.
– Да ну тебя! Я серьезно, – Натэлла приподняла голову с подушки и посмотрела на Филиппа. Смуглое родное лицо темнело в постели рядом с ней.
– Ну, не знаю. Счастье ведь быстротечно. Становится жалко, что оно пройдет.
– Да, это так. Грустно об этом думать. Мне сейчас очень хорошо, а что будет потом?
– Потом, Ната, будет еще лучше.
– А еще потом?
– А еще потом – будет гораздо лучше.
– Это правда?
– Не знаю. Никто не может знать будущего. Но думать о нем нужно именно так – все будет хорошо.
Натэлла поцеловала Филиппа. Ей и вправду было с ним легко и спокойно. Хотя Филипп – человек характера энергичного, но он надежен и верен, как скала, и Натэлла рядом с ним охватывает чувство блаженного покоя. Он моложе ее? Но это сделалось уже каким-то поветрием – Людмила, Дарья, а теперь вот и она сама, влюблялись в мужчин, гораздо моложе их. И чем закончился ее брак с Валерием, который был старше?
Стоя на кухне холостяцкой квартиры Филиппа, Натэлла представляла, как завтра они с Филиппом и детьми поедут на все выходные на дачу, и целыми днями будут гулять по лесу, купаться, загорать – и никаких забот! Видит Бог – она это заслужила после всех неприятностей, свалившихся на брачное агентство «Свахи» этим летом. Ну, вот, задумалась – и кофе убежал! Что за разиня! Вот и попила кофе! Ворча и ругаясь сама на себя, Натэлла вытирала плиту.
Филипп, войдя, остановился в дверях и с улыбкой наблюдал за ее возней.
– Мне очень нравится моя кухня, когда ты на ней хозяйничаешь.
– Особенно, если я при этом пачкаю все вокруг!
Филипп сел за стол со стеклянной столешницей и стал вертеть в руках фарфоровую солонку в виде собачки с желтыми ушками и хвостом.
– Ната, давай поженимся и заведем такую собаку. Я буду выгуливать ее, а ты будешь пачкать все вокруг на кухне.
– Ты хочешь завести собаку?
– Если выбирать, я предпочел бы на тебе жениться. Кстати, тебе как главному административному лицу брачного агентства приятно осознавать, что благодаря вам состоится еще один счастливый брак.
– Филипп, такими вещами не шутят!
– А я и не шучу. Посмотри!
Он протянул Натэлле собачку. На ее фарфоровом торчащем вверх ушке висело колечко. Тонкое золотое кольцо с розеткой из бриллиантов. Натэлла изумленно раскрыла глаза.
– Обожаю сюрпризы! Но как ты узнал размер?
Филипп усмехнулся.
– Это-то как раз было проще всего. Но скажи мне главное – ты наденешь его? Ната, я тебя очень-очень люблю и прошу тебя выйти за меня замуж! Пусть теперь на нас все смотрят и плачут, сами не зная, отчего.
Натэлла подошла к нему и ласково взлохматила его волосы.
– Ты просто настоящий ребенок, Филька! Так легко и беззаботно говоришь о серьезнейших вещах.
– Ната, ты меня любишь? – серьезно смотрел на нее снизу вверх Филипп.
Натэлла задумалась, хотя задумываться у нее причин не было – она и так знала ответ на этот вопрос.
– Люблю, Фил.
– Ната, и я люблю тебя, и хочу жениться на тебе и быть рядом с тобой всегда. Я люблю твоих детей, и у нас будут наши дети. Обязательно.
Его слова музыкой звучали в ушах Натэллы. Филипп встал, обнял ее и прижал к груди, баюкая ее в своих объятьях. Натэлла думала, что она могла бы стоять вот так, рядом с Филиппом, всю жизнь, ощущая его запах, слушая биение сердца. В этот момент она будто прорастала в него, и ясен ей становился даже ток крови по его венам.
Спустя полчаса, выплыв из одурманившего их облака чувств, Филипп попросил:
– Подумай, прежде чем дать мне ответ!
Натэлла, любуясь игрой света в камнях ее нового кольца, счастливо улыбнулась:
– Я подумаю...
Совсем другие чувства обуревали в этот момент Лидию. Она-то всегда считала, что человек с течением времени должен взрослеть, становиться умнее, мудрее, что ли! А оказывается, судя по ней самой, процесс этот нельзя было рассматривать столь однозначно. Время вряд ли линейно, осенило Лидию. Оно движется по какой-то лишь ему ведомой траектории, и вот теперь, свернув в сторону, вновь привезло ее в детство. И она совершает нелепые смешные поступки – так маленькая девочка умоляет других детей в песочнице принять ее в игру и сует им за это драгоценные фантики. Только не отталкивайте меня, любите меня – кричит ее отчаявшееся существо.
Ах, как глупо было даже предполагать, что присутствие Форли облегчит ей жизнь. Она лишь ухудшила ситуацию, приблизив его к себе.
Да, она страдала, не вылезала из постели, ела все подряд, но ее страдание можно было счесть благородным. Она умирала от любви. Звучит, по крайней мере, с достоинством. Есть, правда, в этих словах унизительная истина – умираешь, потому что тебя не любят, а не от переизбытка устремленных на тебя любовных чувств. И все же такое положение гораздо предпочтительнее того, в котором она оказалась по собственной милости.
Вместо «она умирала от любви» – «она купила себе жиголо». Здорово! Прогресс налицо! Она не уважает саму себя, могут ли ее уважать другие? Ответ один – нет, нет, и еще раз нет.
Вот только сегодня ночью она видела сон. Будто идет это она по лесу (лес – символ расставания в любом соннике, привычно отщелкало в голове), а лес – заросший темный, и даже во сне Лидия чувствовала его одуряющий влажно-грибной запах. Во сне ее не покидало чувство тревоги – и вдруг она как-то сразу поняла, что тревога эта связана с ее дочерью: она потеряла ее здесь, в лесу.
И такой ужас охватил Лидию, так страшно похолодели ее руки, что она проснулась, вздрогнув, как при падении. Долго лежала она в темноте, по инерции не переставая бояться, хотя уже давно сообразила, что это всего лишь сон.
И стоило ей закрыть глаза, как сразу на нее навалился другой сон – «Лесные ужасы -2». Но лес в этом ее втором сне оказался светлым березово-белым, весь в пятнах солнечного света. И шла она по нему в умиротворенной безмятежности пока не полетела, оступившись, в черную гулкую пустоту. Проснулась она уже с криком. Сердце колотилось как безумное, все еще переживая внезапное падение.
Решив не рисковать с третьим сном, Лидия выползла из постели и поплелась на кухню – пить кофе, сидеть, думать, принимать решение. Рядом с ней сразу нарисовалась Дуська. Собаку пошатывало, глаза у нее слипались, но такой уж у Дуськи был характер – умру от недосыпа, но узнаю, что это ты собралась делать на кухне без меня! А когда Лидия сварила кофе, налила его в чашечку и уютно уселась на диванчике, Дуська, уже окончательно проснувшаяся, стала глядеть на Лидию умоляющим взглядом профессионального нищего, выпрашивая себе что-нибудь вкусненького.
Пришлось Лидии опять вставать, доставать остатки вафельного шоколадного торта, за который Дуська могла бы продать собственную мать, если бы нашелся покупатель. Съев кусочек торта, Дуська заснула на диванчике, привалившись теплым боком к Лидии, готовая в любой момент, когда хозяйке заблагорассудится, последовать за ней в кровать.
Наконец-то, Лидия получила возможность думать. Покосившись на Дуську, Лидия попыталась осмыслить свои сны. Это удалось ей удивительно легко, во-первых, потому, что Лидия с детства обожала сонники и знала значения многих символов наизусть, а во-вторых, ей и безо всяких сонников было ясно, в чем причина ее тревоги. Она купила себе услуги мужчины, каких спокойных и радужных снов можно ожидать в подобной ситуации.
Лес во сне (к тому же дважды – судьба повторяла ей урок, как нерадивой школьнице!), несомненно, призывал ее разорвать всяческие отношения с Форли, что она и решила сделать, чтобы не загреметь в черную страшную яму.
Сколько раз она замечала – стоит только принять правильное решение, даже очень тяжелое для тебя, но звучащее в резонанс с твоей совестью, как тут же на душе становится необычайно легко.
Эта мысль была последней перед тем, как провалиться в счастливый безмятежный сон о детстве и маме. В ногах у Лидии мирно посапывала Дуська. Собаке, переваривающей в животе вкуснейший в мире торт, снилось, как Лидия чешет ей за ухом.
Ничего не подозревающий о ночных кошмарах Лидии, Евгений Форли спешил рано утром к ней в дом. Да, это не оговорка, он именно спешил, потому что хотел ее видеть. Ее любовь к нему, ее мягкость, чувство юмора, манера одеваться и особая, только ей присущая, интонация фраз покорили адвоката. Он впервые в жизни по-настоящему отдохнул. Не в шумном ресторане, не в холостяцкой компании на курорте (что, собственно говоря, означало те же рестораны), а в размеренной поездке по старинным русским городам. С экскурсиями! Времяпрепровождение, которое он со стороны всегда презирал. А с Лидией он быстро втянулся и полюбил особую тишину музеев, мимолетную дружбу со случайными попутчиками, калейдоскоп впечатлений и новых сведений обо всем, что тебя окружает.
И если Лидия после поездки с Форли ужаснулась и решила порвать с ним, то он после той же поездки стал восхищаться ей и радовался аварии, так страшно и грубо соединившей их.
Поэтому Форли неприятно кольнуло, когда Лидия, открыв ему дверь, предложила ему войти, холодно сказав:
– Добро пожаловать, господин Форли!
И не обратила ни малейшего внимания на букетик полевых цветов, который Форли по пути к Лидии купил у бабки возле метро. А когда Форли протянул его ей, лишь коротко кивнула, спросив рассеянно:
– Это мне? Спасибо.
Какая-то мысль владела ей, и вскоре ему стало ясно, какая именно.
– Господин Форли, я вынуждена признать, что вела себя крайне глупо.
Тут Лидии пришлось перевести дух. Решение, принятое ночью, обычно начинает бледнеть при свете дня. Она старалась не смотреть на Форли, но когда он находился рядом, она все равно ощущала его внутренним зрением: перед ней насмешливо щурились умные глаза под иронично поднятыми бровями.
– Можно мне попросить кофе? – воспользовавшись паузой, сказал Форли.
А это труднее, чем я думала, – Лидия, кивнув, скрылась на кухне. Пока она готовила кофе, мысли хаотично вспыхивали и гасли: почему он пришел так рано, мы же не договаривались? Зачем принес цветы? Вжился в роль «мужчины, приносящего букеты»? Ну, конечно, она же платит, можно и цветочки принести, ублажить хозяйку. Вот и сейчас он не стал ждать ее в комнате, а прошел следом за ней на кухню. В ожидании следующих приказаний, не иначе.
А Форли наслаждался всегдашним уютом ее кухни. Обитые деревом стены, колокольчики, висящие на ручках шкафов. Когда Лидия, как грациозная кошка мягко ступая по оранжевым плиткам пола, открывала дверцы, слышался короткий чистый перезвон. Она двигалась по кухне под звенящую музыку. Под пение колокольчиков перед ним появилась дымящаяся чашечка ароматного кофе. Как жалко человека, которому никогда не подносила кофе любящая женщина!
А Лидия злилась. Не на Форли – причем здесь он! – на себя. Она, а не он придумала весь этот бездарный сценарий несбыточных отношений. И теперь она, а не он ищет слова, но не может их найти. Зачем она тянет? Чего ждет? Если уж решилась – бултых в воду с головой! Стоять по колено в воде, боясь войти в нее, – гораздо хуже: только замерзнешь, а купаться-то все равно пойдешь. Итак, ныряем!
– Хочу обрадовать вас, господин адвокат. Вам не придется отдавать мне долг. Я вам его прощаю.
– Но почему?
Вот так всегда и происходит в его неудавшейся жизни. Если судьба посылает ему шанс, то тут же и отнимает его, заставив пожалеть о том, что шанс этот все-таки был.
Стоило ему оценить истинную красоту и прелесть Лидии, как она решает расстаться с ним. Снова и снова приходится ему ощущать себя маленьким никому не нужным мальчиком.
В кухню заглянула Дуська. Обычно, когда кто-то приходил, Дуська отсиживалась в комнате, но сегодня она почему-то решила изменить своей привычке.
– Дусик! – обрадовалась Лидия возможности хоть на время прервать неприятный и мучительный разговор.
Но собака не обратила на нее никакого внимания, будто не она тут целыми днями холит и лелеет капризный шерстяной комок. Неблагодарная Дуська уселась возле Форли, с любопытством его разглядывая. Евгений наклонился и погладил Дуську.
– Красавица! – сказал он с такими нежными и ласковыми интонациями, что у Лидии защемило сердце.
Форли поднял лениво обвисшую в его руках собачку. Лидия про себя, возмущенно – даже и не думает сопротивляться! Все равно, это ничего не меняет, думала она, наблюдая за тем, как Форли гладит сидящую у него на коленях собаку, как будто Дуська пыталась заставить ее пересмотреть принятое решение.
– Сегодня ночью я окончательно поняла, что совершила страшную глупость. Мне не следовало ставить такое возмутительное условие.
Лидия сидела за столом, опустив голову. Нахмурив брови, она водила пальцем по вязаной скатерти, разглаживая желтый завиток узора. Она боялась поднять на Форли глаза. Боялась увидеть его, щемяще-любимого, с Дуськой на коленях, – и передумать. Ей так хотелось подойти к нему, обнять и пропасть в нем, что голова кружилась, и руки начинали дрожать. Черт! Хватит быть сентиментальной идиоткой! Если я сейчас же с ним не расстанусь – я буду презирать себя всю оставшуюся жизнь, мучась каждую минуту!
– Лида, – медленно и осторожно заговорил Форли, как будто боялся кого-то спугнуть, – я принес твой любимый фильм. Помнишь, ты рассказывала?
Лида с недоумением смотрела на Форли. О чем он говорит? Какой фильм? Ну, вот, он сбил ее с нужной мысли!
– Эх, ты! А еще с таким жаром говорила! Ах, Трюффо! Ах, Фанни Ардан! – оживленно продолжал Форли. – Я достал для тебя «Соседку» Франсуа Трюффо с Жераром Депардье и Фанни Ардан! Твой любимый фильм! Вспомнила?
Он просил, он заклинал ее остановиться. Остановиться, подумать. Но Лидия уже не могла не нырнуть в холодные воды принятого вчера решения. Оно застилало ей глаза и мешало понять, что ночные кошмары остались в прошлом, а впереди у нее новая жизнь. Чувствуя, что опять она делает что-то не то, Лидия всячески сопротивлялась. Ей казалось, что она проявит малодушие, если не откажется от Форли раз и навсегда.
И поэтому злой гений, вселившийся в нее прошлой ночью, проговорил:
– Фильм? Ах, да, фильм!.. Послушай, Форли, я уже сказала, что совершила ошибку. Сейчас пришло время ее исправить. Деньги ты мне не должен – можешь считать, что ты их полностью отработал. Боюсь, это было тяжело для тебя, но деньги, как известно, даром никто не платит.
Форли встал, опустил на пол Дуську. Та недовольно заворчала. Он повернулся и пошел из этой волшебной кухни, похожей на деревянную музыкальную шкатулку, в холод и мрак солнечного дня. Последние слова Лидии полетели уже в его спину, подталкивая и выталкивая его из ее жизни.
– Я желаю вам всего хорошего, господин Форли, но не желаю больше вас видеть!
У двери он ненадолго приостановился, вынул из кармана с таким трудом и удовольствием добытую для нее кассету и положил ее на полку в прихожей рядом с телефоном и кожаной сумочкой Лидии.
Дверь захлопнулась, оборвав нить, привязывавшую ее к жизни. Стало так оглушительно пусто, будто из квартиры разом вынесли всю мебель. Я справлюсь, я справлюсь, шептала Лидия помертвевшими губами, но когда она вышла в прихожую и увидела оставленную Форли кассету, мгновенно поняла – не справлюсь!
Форли, наверное, с полчаса брел по улицам как слепой, пока до него не дошла простая до примитивности мысль. Она зазвучала у него в голове как навязчивый припев глупой попсовой песенки, типа «все в твоих руках, ты знаешь, все в твоих руках, ля-ля-ля» и далее по тексту. С чего это он взял, что принимать решение в данной ситуации может только один человек? А я? А как же я, малыш? Я же лучше собаки? – неожиданно всплыло детское воспоминание, развеселившее его.
Круто развернувшись, он пошел, переходя на быстрый шаг, и вот уже побежал – туда, к ней, обратно! Скорее, скорее – скупая по пути цветы: розы, ромашки, пионы – по лестнице через две, три ступени, и с размаху – яростные звонки в дверь!
Фигура Лидии, застывшая в дверном проеме, – и Форли с охапкой цветов напротив. Он жадно вглядывался в ее лицо – заплаканное, хорошо! Она, увидев над цветами любимые клоунски вздернутые брови, всхлипнула, сразу все поняв, и с наслаждением кинулась к нему навстречу. Цветы падали к их ногам, лаяла возмущенная беспорядком Дуська, а они стояли, обнявшись, счастливые, что наконец-то, нашли друг друга.
Натэлла танцующей походкой приближалась к дверям с табличкой, золотыми буквами сообщавшей, что здесь находится брачное агентство «Свахи». Какое удовольствие приходить сюда снова и снова. Недавние неприятности остались в прошлом, дома с детьми все в порядке, личная жизнь развивалась по такому блестящему сценарию, что Натэлла, всегда приходившая на работу раньше других, сегодня опаздывала. Утром они долго не могли расстаться с Филиппом, и теперь она с улыбкой вспоминала их прощание до вечера.
Впереди нее к агентству подходила женщина ее возраста – пышнотелая блондинка в вишневом брючном костюме. Вот она остановилась, оглянулась и спросила Натэллу:
– Вы тоже идете на прием?
– Я здесь работаю, – ответила Натэлла, вглядываясь в тревожное лицо будущей клиентки.
– У меня такая сложная ситуация, – заволновалась блондинка.
– Все будет хорошо, не беспокойтесь, – мягко приободрила ее Натэлла. – Сейчас мы войдем, сядем, выпьем кофе, вы мне все расскажете – и мы вместе придумаем, как вам помочь. Договорились?
– Договорились, – улыбнулась, немного успокоившись, женщина.
Вместе они вошли под гостеприимный кров небольшого, но очень уютного особнячка. Брачное агентство «Свахи» продолжило свою профессиональную деятельность.
2
