Текст книги "Счастливый случай (СИ)"
Автор книги: Татьяна Кабзистая
Соавторы: Елена Щербиновская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
Девушка перепугалась и побежала в кабинет Дарьи. Но у психолога на приеме был очередной клиент, и тогда Верочка решила призвать на помощь Михея. Все-таки, он мужчина, а они более четко принимают решения, нежели женщины, а кроме того, он врач – это сейчас может пригодиться. К тому же Михей веселый шумный человек, и всегда поднимает всем настроение своими шутками.
– Говоришь, она не в себе и дверь не открывает?
Верочка быстро закивала.
– Ну, пойдем, поглядим. Да не трясись ты так, ей-богу!
Лидия сразу открыла дверь на громкий стук Михея.
– Да?
Михей кинул свирепый взгляд на Верочку:
– Да мы, это, хотели узнать, как ты? Ну, в смысле, как сходила? Все в порядке?
А сам уже прекрасно разглядел,– какой уж тут порядок! Эх, да что ж за мужики такие пошли! Не оценить Лидию! Кроме всего прочего, Михей чувствовал себя задетым, как профессионал: женщина, вышедшая из его рук, должна была сражать противоположный пол наповал!
Лидия отступила в глубь комнаты, приглашая их войти, а сама, идя к столу, через плечо бросила:
– Я – очень плохо.
– А что такое, Лидуша? – с тревогой спросила Верочка.
– Если не хочешь, не отвечай, – испуганно замахал руками Михей.
– Да вы садитесь! – попросила Лидия. – Я пью кофе. Хотите?
– Да! – хором ответили визитеры и переглянулись.
– Да не смотрите вы на меня так испуганно, – сказала Лидия. – Ничего страшного не произошло. Просто я пережила приключение типа «уж лучше б я сломала ногу». Кстати, кофе у меня закончился.
– Не нужно нам никакого кофе!
Михей сделал паузу и предложил:
– А может, давай, я сбегаю, у меня в шкафчике немного коньячку оставалось. Я принесу, лады?
– Михей, ты сегодня для меня, как добрая фея! Верочка, а ты будешь?
– Конечно, Лидуша, я с удовольствием! – закивала Верочка, никогда в своей жизни не пившая ничего крепче сухого красного вина.
– Я мигом!
Через минут двадцать раскрасневшаяся Верочка воскликнула:
– Лида, я бы так не смогла! Ты сидишь с нами, болтаешь, как ни в чем не бывало, а я чувствую, тебе же плохо!
– А Верунчик права, Лид! Может, ты выругаешься покрепче или разобьешь чего-нибудь? А хочешь, дай мне в морду! Типа отомсти мужикам за всех женщин.
– Еще чего! Давайте я лучше из окна выброшусь, если вас на экстрим потянуло.
– Нет, из окна мы бросаться не будем! Это не наш путь.
– Ой, Лидуша, что это такое ты говоришь. Даже слушать жутко!
– Ну, а ругаться и драться – это не мой путь!
– Хорошо. Не хочешь драться – не надо! Но ты хотя бы поговори об этом – тебе же легче станет!.. А хорошо я сказал, прямо, как настоящий психолог – хочешь поговорить об этом?
– Да уж, Дарья отдыхает!
– А ты не смейся над старым папашей Михеем Фрейдом! Я еще тебе пригожусь.
– Вот уж в чем я нисколько не сомневаюсь!
– Девчонки, давайте еще по одной?
– Я – за! А Верочке лучше больше не наливать.
– Нет, Лидуша, я еще хочу! Мне понравилось!
– Ну, вот что ты наделал, Михей? Споил Верочку.
– Ой, золотые вы мои! Как же я вас всех люблю, – умилялся Михей, снова наполняя стопки.
Пузатые прозрачные стопки он принес вместе с бутылкой – запасливый, отзывчивый и надежный как скала Михей. Лида пила, но алкоголь совершенно не брал ее, хотя боль в груди затихала. Завтра она вернется, но это будет только завтра.
– Я знаю, что мы сделаем, – торжественно начал Михей, опрокинув еще одну стопку. – Я познакомлю тебя со своими друзьями байкерами. Выбирай любого. Вот такие мужики!
Михей вскинул кверху большой палец.
– Да у нас тут брачное агентство, Михей, ты, что, забыл? Мы же работаем в брач-ном а-гент-стве!
– Да, Лида права, тебе больше наливать не будем.
– Нет, Лидуш, точно – надо занести твои данные в наш компьютер. От женихов отбоя не будет.
– Не нужны мне никакие женихи! Мне вообще никто не нужен! И сама я никому не нужна!
Лидия закрыла лицо ладонями и зарыдала.
– Слава Богу! – пробасил Михей и, вылив в стопку остатки коньяка, залпом выпил.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Дружба немыслима без искренности.
Зигмунд Фрейд
Людмила шагала по вечерней Москве. Жаркое солнце, готовясь закатиться до утра, изо всех сил старалось нагреть воздух так, чтобы москвичи всю ночь чувствовали его незримое присутствие. Ночь не принесет людям желанного облегчения от дневного зноя. Они будут ворочаться в душной постели, просыпаться и ходить на кухню – пить холодную воду, возвращаться в спальню, снова засыпать и видеть кошмарные сны. Ночную прохладу этой ночью сможет обеспечить лишь кондиционер, но не у всех он есть.
У Людмилы он был, и она торопилась домой, спеша убраться с раскаленных улиц города. Струйка пота сбежала у нее между лопатками вниз. Людмила шла и предвкушала ванну с ромашкой и детектив на ночь. Сегодня купленный новый роман Виктории Платовой приятно тяжелил ее сумку.
Впервые за долгое время Людмила (спасибо брачному агентству!) находилась в мире сама с собой. Сейчас она придет домой, обнимет дочь и скажет ей, как же она ее любит. У них все будет хорошо. Ведь они есть друг у друга, все остальное – достижимо.
– Милка! – услышала она радостный возглас – и вот уже ее душила в объятьях Анна Вольская.
Их объятия не означали то, что подруги давно не виделись, – и виделись, и созванивались она достаточно регулярно. Обнимались они просто потому, что всегда были страшно рады лицезреть друг друга.
Когда-то они вместе учились в институте, жили в общаге в одной комнате. Боевая задорная Анка и верная ей до гроба Милка. Первые два курса они практически не расставались – вместе бегали на концерты классической музыки, в театры, музеи (провинциалки, они жадно впитывали все, что могла дать Москва, и чего не могли получить в своих Задрипупинсках!), вместе тусовались в разных компашках, вместе смеялись и горевали.
А на третьем курсе Милка влюбилась. По уши. До самозабвения. У Анки к этому времени за плечами было около сотни романов и около тысячи влюбленностей, она порывалась давать подруге советы, но Милка видела и слышала только одного человека на свете – Милоша, гордого красавца-венгра с иссиня-черными глазами и волосами и самыми жаркими в мире губами.
Для нее перестал тогда существовать весь мир. Вернее, он сузился до размеров Венгрии, страны, подарившей миру Милоша.
Мила с восторгом изучала мадьярский язык, научилась виртуозно готовить огненно-красный гуляш, и покупала в магазинах все, что имело отношение к Венгрии, а значит, и к ее возлюбленному. Кстати, привычка выбирать в магазине из аналогичных продуктов и вещей те, что изготовлены в Венгрии, сохранилась у нее до сих пор. Надо ли говорить, что она всегда, например, использовала только венгерский зеленый горошек.
Так продолжалось целый год, потом Милош спешно уехал. Правда, он обещал писать, и действительно, Людмила получила от него одну открытку. Сколько писем она отослала в Венгрию, не поддается подсчету. Через месяц выяснилось, что Милка беременна. И тут она дрогнула – позволила Анке отвести себя на аборт. До сих пор Людмила не понимала, как и почему это произошло. Память милостиво сохранила для нее из этого периода жизни только обрывки каких-то фраз и размытые очертания чьих-то лиц.
Когда через три года, уже будучи год замужем, она пришла к врачу, тот, посмотрев на нее усталым взглядом, произнес ей приговор:
– Милая моя (перекличка с ее именем прозвучала насмешкой), у вас загиб матки. Я удивляюсь, как вы вообще смогли забеременеть тогда. А уж своим первым (и последним, обреченно подумала Людмила) абортом вы обрекли себя на бесплодие окончательно.
Нельзя сказать, что Людмила опустила руки. Нет, она мужественно боролась, проходя с каждым разом все более мучительные процедуры, но все оказалось бесполезно.
Через год она развелась – теперь у Толика двое детей, мальчик и девочка, и он счастлив. Поэтому, когда она узнала, что в соседней с ее родной деревне какая-то, как выражались аборигены, гулящая девка родила девочку, оставила ее на родителей, а те уже старые, им ее не поднять, – она срочно рванула туда и после долгих мытарств по придирчивым комиссиям привезла в Москву трехлетнюю дочь Александру.
Анка никогда не теряла подругу из виду. Прежней близости не вернешь, да и времени у вечно занятой Анны Вольской ни на что не хватало, хотя энергия по-прежнему била из нее через край. Она уже четвертый раз была замужем, а согласитесь, близко познакомиться, сойтись, наладить отношения, испортить отношения с такой кучей народа требует как душевных, так и временных затрат. Впрочем, Анна Вольская с успехом справилась бы и с большим объемом работ.
Четыре года назад Анна стала директором пансионата под Москвой. Уютный коттеджный поселок возник на месте реконструированного пионерского лагеря в шестидесяти километрах от МКАД.
Вначале, когда Анна со своими партнерами по бизнесу только приступили к строительству пансионата и продавали квартиры в бывшем лагере, он представлял собой жалкое зрелище – старые пятиэтажные корпуса в строительных лесах, внутри – голые бетонные стены, своим унылым серым цветом способные отпугнуть даже привидения.
Но люди, как известно, не боятся ничего на свете и страшней любых привидений, а потому квартиры потихоньку скупали. И тот, кто это сделал раньше других, не прогадали – цены на жилье еще не были задраны.
Теперь же престижнейший пансионат «Райский уголок» полностью соответствовал своему названию: чистый воздух, большая, ухоженная общая территория с полной инфраструктурой и комфортабельными «городскими» квартирами внутри, из окон которых открывался потрясающий вид на Москву-реку, заливные луга, леса.
Люди, купившие здесь жилье, были избавлены от проблем со строительством настоящей дачи. Выходила двойная экономия – и средств, и нервов.
То, что к загородной квартире не прилагался участок, никого не расстраивало. У тех, кто выбрал такой вариант дачной жизни, начисто отсутствовал «инстинкт собственника», желание почувствовать под ногами свою землю.
Посадить же любимое дерево под своими окнами на красивом газоне мог каждый. Многие жильцы разбивали вокруг домов клумбы.
Стоимость аренды за четыре года фантастически выросла, и владельцы пансионата огребали большие бабки, сдавая квартиры отдыхающим.
В загородном жилье «дачникам» нравилось все: солидные соседи, наличие серьезной охраны, большая зеленая территория возле домов (не говоря уж о настоящем лесе вокруг), песчаный пляж на Москве-реке.
Очень устраивало отдыхающих и то, что по соседству расположился развлекательный комплекс с рестораном и большой игровой площадкой – есть где поужинать, а детям поиграть со сверстниками.
Единственное «но» – удаленность поселка от Москвы – при наличии машины превращалось в его достоинство.
В общем, действительно, настоящий рай для классических урбанистов.
Но из-за занятости времени видеться у подруг почти не было.
У Анки – работа, любовные романы, дети (тоже двое, как у Толика, но две девочки, обожавшие свою реактивную мамашу), дом и опять работа, работа, работа.
Людмила же либо находилась в поездке с очередной группой экскурсантов, либо, в короткие передышки между турами, занималась дочерью и домашними делами.
– Милка, ну как удачно, что я тебя встретила! – радовалась Вольская. – Это дело надо отметить. Пойдем, посидим где-нибудь!
Мила с удовольствием смотрела на подругу – та всегда выглядела нарядной даже в строгом костюме. А сейчас, в плиссированной юбке из белого шифона длиной до колена, позволяющей показать красивые ноги, и в блузке из креп-сатина с вырезом «Кармен», открывающим плечи, она выглядела просто потрясающе. Обута она была в открытые босоножки на высоченной шпильке.
Высокие каблуки Анна обожала всегда. Как она ухитрялась водить машину в такой обуви, оставалось для Людмилы загадкой. Белый наряд Анны дополняли пышный бант из черного в белый горошек шифона и большие серьги-кольца. «Я на ее месте все-таки надела бы обувь, закрывающую пальцы, например, туфельки-балетки», – привычно про себя подумала Людмила.
Критиковать Анну вслух ей даже в голову не приходило. Жить-то, все-таки, хочется, усмехнулась она своим мыслям.
Анна, весело болтая, увлекла Людмилу в лабиринты московских улочек. Как они любили гулять по ним когда-то, любуясь и восхищаясь старинными особняками.
Как-то они весь вечер бродили вокруг дома Пашкова возле Красной площади – невозможно было уйти от такой красоты.
Дом этот завораживал, как прекрасный роман. Его стройное тело горделиво и величаво царило над Москвой. Он смотрелся выше любой высотки, и казалось, ни где в мире не может быть здания лучше.
Людмила выросла, повзрослела, объездила множество стран, но все равно сохранила детское восхищение этим домом, и ее сердце каждый раз замирало, когда она видела вдали его силуэт.
А тогда они с Анной сидела на скамейке во дворе дома Пашкова, возле небольшого здания домашней церкви, и мечтали, как бы они жили тут хозяйками.
Слуги подавали бы им кофе в постель, горничные помогали одеваться, в карете ездили бы в ложу в Большой театр, а самое главное – ходили по этим чудным галереям и часами простаивали бы на огромном балконе, любуясь волшебницей Москвой.
А потом чуть ли не в слезах ковыляли на Шаболовку, ночевать в общаге. Блаженное старое время!
Как только они приземлились за столиком, Вольская назаказывала целую кучу всяких вкусностей – поесть она всегда любила, а легкая полнота нисколько ее не портила.
– Как поживает твоя наследная принцесса?
Анна отправила в рот ананасно-клубничного торта со взбитыми сливками и выжидательно уставилась на Людмилу.
Та невольно поморщилась. Анна всегда недолюбливала Сандру, упрекая ее в потребительском отношении к матери.
– Более-менее.
– Не скрывай ничего, дитя мое, от своей лучшей подруги.
– Почему ты считаешь, что мне есть что скрывать?
– Ну, прекрасно зная твою дочурку...
– Мы замечательно ладим с Сандрой!
– «Ладим» – не совсем удачное слово для определения отношений между матерью и дочкой.
– Слушай, Анка, кончай свой кавалерийский наскок!
– А что нам светские беседы вести, что ли? Ах, какой сегодня замечательный день! Ах, какие закаты и восходы! А на самом деле я сегодня от жары чуть не сдохла!
– Давай поговорим с тобой о твоей работе, о детях...
– Именно о детях я и хотела поговорить.
– Я имела в виду твоих детей.
– С моими детьми все в порядке, – произнесла Анна, сделав акцент на слове «моими».
– Анка, ну честное слово, ты просто не выносима! Тебе никто никогда не говорил, что иногда ты похожа на танк?
– Говорил. Мой второй муж. Где-то он теперь? Интересно, зажила ли у него голова после того разговора?
– Хорошо, сдаюсь. Пока ты не перешла к пыткам, чистосердечно признаюсь – все не так гладко, как бы мне хотелось. Но у меня появилась надежда. Я...
– «Не так гладко» – и это ты называешь чистосердечным признанием? Милка, я тебя сейчас задушу!
– Торт доешь сначала. В тюрьме тебе такого не подадут.
– Да, в самом деле, вкусно. Давай закажем шампанского.
– Давай!
Людмила никогда не обижалась на Анку. Она прекрасно знала, что та всей душой переживает за нее и готова броситься за нее в бой на кого угодно. Правда, военные действия хороши отнюдь не в любой ситуации, к тому же Анка часто видела врага не там, где нужно, но главное – порыв! Всегда искренний и всегда бесполезный. Как русский бунт, бессмысленный и беспощадный.
Людмила заметила, как сидевший за соседним столиком мужчина с интересом начал поглядывать на раскрасневшуюся Анку.
Еще бы, эффектная темпераментная Вольская сразу же привлекала к себе внимание мужчин, где бы не появлялась.
– Ты же знаешь, Сандра очень ранимый ребенок.
– Не смеши меня. Это она сама ранит всех вокруг. К тому же называть пятнадцатилетнего подростка ребенком...
– Ребенок, подросток – какая разница!
– Объясняю. Скажи, ты все еще встречаешься с Геной?
Людмила промолчала.
– Так. Значит, его она тоже выжила. Хорош ребеночек!
– Но ведь это, действительно, типичная детская ревность. Просто классический случай – мама, нам с тобой так классно, зачем нам кто-то еще!
– Это ты просто классическая дура! Она, как вампир, вцепилась в тебя, потом упорхнет замуж, а ты останешься у разбитого корыта!
– Вольская! Тебе бы романы писать! В одной коротенькой фразе столько образов – тут тебе и вампиры, и золотая рыбка. Прямо сказки всех времен и народов!
– Я бы могла – времени не хватает. Но сейчас не об этом.
– Согласна, не об этом. Ты мне слова не даешь сказать, а я предприняла кое-какие шаги. Кстати, по верному пути, дорогая моя!
– Интересно, интересно.
И Людмила подробно рассказала Вольской о своем сегодняшнем визите в брачное агентство «Свахи».
Анна задумалась.
– Ну, не знаю.
– Конечно, не ты же это придумала!
– Дело не в этом. Опираясь на свой обширнейший опыт в этом вопросе, авторитетно заявляю – не в мужчине проблема. Ты неправильно воспитала дочь. Ее тебе надо исправлять. А мужчину ты всегда сможешь себе найти и безо всякого там брачного, ети его, агентства.
– Вольская, уши прочисти! Я же тебе что говорю – психолог с ней будет работать. Специалист, настоящий профессионал.
– Ну, ладно, убедила. Думаю, в любом случае хуже от этого не будет. Только, знаешь, что – приезжай-ка ты ко мне в пансионат отдохнуть. Пока этот самый настоящий профессионал будет, как ты выражаешься, с ней работать. Ты сейчас, пока свободна, поживи на природе, обдумай все как следует, расслабься.
Там у нас такая красота – умереть можно!
– Ага, вот это звучит особенно заманчиво!
– Нет, кроме шуток. Проведешь у меня дня три – и как будто на другой планете побываешь. Знаешь, какой я убойный слоган для рекламного проспекта придумала? «Сбеги из ада цивилизации в еще не тронутый ею райский уголок!» Круто?
– Умереть можно!
– Смейся, смейся.
– А не длинновато для слогана?
– В самый раз.
Короче говоря, когда подруги прощались, у Людмилы в кармашке ее сумки лежала визитка Анны Вольской с подробнейшим адресом «Райского уголка», написанным напористым директором пансионата собственноручно.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Игра случая бывает иногда необъяснима.
Блаватская, русский философ-мистик
– Здорово, Михей!
– Здорово, брат, здорово! Рад тебя видеть. Какими судьбами? Вряд ли ты пришел к нам выбрать какую-нибудь телку. Молодой ты еще, у тебя таких проблем не может быть по определению.
– Да нет, я просто мимо проезжал. Дай, думаю, загляну на огонек к Михею.
– Ну, проходи.
Дениска, байкер, а потому и приятель Михея, шагнул в кабинет, и там сразу стало тесно.
Оба они были друг другу под стать – высокие, с крупными руками и ногами, широкоплечие. Только лицо малость грузноватого Михея украшала буйная растительность, юный же байкер зарос умеренно, и даже как бы модно.
Красная с синими черепами бандана украшала его дерзко вскинутую голову. Остальной прикид – кожаный жилет, надетый на голый торс, художественно рваные джинсы и башмаки на немыслимо толстых подошвах – уже давно и привычно воспринимались окружающей средой как специфическая униформа байкеров.
Ну, одевается эта самая молодежь на мотоциклах, как не поймешь кто – вольно им! А в ночное казино ходят люди во фраках – и что с того?
Москву, вообще, трудно удивить. Всякого повидала она на своем веку, и вычурного, и скромного до аскетизма.
А молодых людей, получивших не так давно иностранное именование тинэйджеров, ничто так не привлекает, как возможность выделиться из толпы.
И ради столь высокой и заманчивой цели носят они в страшную жару черную кожаную одежду, обливаясь потом. Прокалывают уши, нос, брови, языки, пупки и вообще все, прости, Господи, что взбредет в их охваченные жаждой минутной славы головы. Покрывают себя с ног до головы многочисленными татуировками, какие зекам и не снились.
Воистину они заслуживают памятника за свои страдания во имя идеи быть не похожими на всех, во имя стремления выделиться из толпы. И пусть никогда не осуществится их призрачная мечта, ибо любой выпендреж сразу подхватывает все стадо молодняка, и сами они ходят самыми многочисленными толпами, все равно каждый мученик достоин памятника.
Только представьте себе напротив скульптурного монумента маршалу Жукову гранитную фигуру простого нашего российского тинэйджера с петушиным гребнем на голове, в полуспущенных штанах, сплошь покрытого татуировками, и сережками во всех местах, которые только возможно проколоть.
Но нет, к сожалению, такого памятника. Куда только смотрят власти столицы? Ау, Церетели, хватит спать! Есть работка!
К слову сказать, приятель Михея давно вышел из нежного возраста, не так давно достигнув двадцати четырех лет, и тусовался он с байкерами из страстной любви к могучим и быстрым машинам, с которыми ты сливаешься в одно живое существо, – кентавр нашего стремительного века.
Одевался он так, потому что именно так было принято в данной среде, и у него не были проколоты даже уши. Татуировка, правда, была, куда же без нее.
Она стоила его маме двух дней слез и изображала собой раздувшуюся змею с красными глазками. Красиво, что и говорить!
Поскольку Денис, мальчик из приличной семьи, обучался в Московском университете, куда поступил сам, без помощи родителей и репетиторов, Михею было о чем с ним поговорить, что он с удовольствием и делал, когда приезжал на байкеровские сходки.
Сегодня Денис заскочил к Михею, чтобы пригласить того на концерт своей любимой рок-звезды Лии Чериной.
Та недавно выпустила новый альбом под названием «А пошли вы все к черту!» и должна была представлять его на сцене культурного центра «Меридиан».
Реклама концерта обещала настоящий перфоманс. В концертном зале должны были установить огромный проекционный экран, на котором зрители смогли бы лицезреть видеовоплощения новых композиций своего кумира, в то время как сама Черина будет посылать к черту зрителей со сцены.
Впрочем, только новыми песнями дело не ограничится. Черина, верная своей публике, споет и свои прошлые хиты.
Друзья по оружию, вернее, по транспорту, договорились встретиться без четверти семь у входа в «Меридиан» и мирно трепались, обсуждая достоинства новых моделей мотоциклов, выпущенных «Мицубиси».
– Слушай, видать, ваша контора в полном шоколаде. Особняк в центре – это совсем не хило.
– Все по заслугам, друг мой, все по заслугам.
– А что, многих окольцевали?
– Да на наш век хватит.
– А тебе здесь не стремно? Все-таки, наверно, одни тетки вокруг?
– Тетки, тетки. Пойдем, я тебя с одной из них познакомлю. Работает у нас с компьютерной базой данных.
– А вашу базу данных посмотреть можно?
– Тебе-то зачем?
– Ну, просто, для расширения кругозора. Интересно же, какой тут у вас контингент. Тебе жалко, что ли?
– Ну, если Галушка будет не против...
– Галушка?
– Ну, пошли, пошли!
Когда оба байкера в ответ на задорно выкрикнутое Ольгой «Врывайтесь!» вошли в кабинет, Денис, естественно, остолбенел.
Сегодня Галушка по случаю жаркого лета блистала в разноцветных лохмотьях, оставлявших открытым плоский животик девушки, конечно же, с проколотым пупком.
Взрыв ее волос на голове был окрашен в те же цвета, что и, ну, скажем так, платье. То есть одни пряди были розовыми, другие синими, а третьи и вовсе зелеными.
– Поди, всю ночь не спала, каждый волосок красила! – не утерпел Михей. – Лишь бы насолить всему роду человеческому. Как тебя только в метро пускают!
– А я на такси приехала.
– Вот, значит, почему оно до сих пор работает, и ни один состав с рельсов не сошел! Непонятно только, как слепой человек смог вести машину.
– А парнишка рядом с тобой, что, немой?
– Скажи еще, тебе неясно, почему он не может вымолвить ни слова! Провокаторша!
– Мясник!
– Я тебя тоже люблю!
Денис растерянно переводил взгляд Галушки на Михея и обратно.
– Ребята, вы оба классные! – наконец вымолвил он.
– Познакомьтесь. Это Денис. Мы с ним вместе гоняем, как безумные. А это Галушка, или Оля, кому как нравится.
– Мадемуазель, я счастлив знакомству с вами.
– А я всегда рада общаться с любым человеком, если он не Михей.
– Ну, все, обмен любезностями состоялся. Давайте быстренько переходите на «ты», -
скомандовал Михей. – Денис?
– Я не против. Слушай, Галушка, ты не хочешь пойти сегодня с нами на концерт Лии Чериной?
– С ума сошел? Да там же никто на сцену смотреть не будет. Сорвешь культурное мероприятие! – в притворном ужасе завопил Михей. Идея Дениса его страшно обрадовала.
– А вот и проверим! – засмеялась Ольга.
– Денис к тебе подлизывается. Ему хочется нашу базу данных посмотреть.
– Так ты все-таки кто? Клиент или закуска?
– Оль, человеку просто интересно взглянуть, чем мы здесь занимаемся.
– Чем занимаемся! А что, так не понятно? Нашу базу данных клиентов нельзя показывать посторонним.
– Галушка, да он свой! Ты ведь свой, Дениска?
Денис с готовностью закивал, мол, свой он, чего уж там.
– Ну, я не знаю... – засомневалась Галушка.
– Ну, давай, открывай, пока никто не пришел, – торопил Михей, подталкивая ее к компьютеру.
– Ладно. Только ради Дениса! – строго произнесла Галушка, и ее быстрые пальцы забегали по клавиатуре.
Строго говоря, их действия являлись грубым нарушением закона. Но, как известно, русский человек и закон всегда существовали порознь, жили каждый по себе, и первый узнавал о наличии законов на нарах в тюремной камере.
Закон в сознании россиянина ассоциируется только с наказанием, и создают их, как он считает, только для того, чтобы ограничить его собственную свободу и разумную инициативу.
С легким сердцем преступает он закон, ни на минуту не задумываясь о том, что заплеванный и попираемый закон, будь он разумным из разумных, не сможет защитить и его самого.
Итак, наша преступная троица с интересом рассматривала фотографии и резюме клиентов, легкомысленнейшим образом нарушая запрет на вмешательство в частную жизнь таких же, как они, граждан.
Вдруг Денис, до той поры весело шутивший, резко дернулся и застыл, глядя на экран компьютера.
– Ты что, Денис? – удивленно спросил Михей.
Мускулы на лице Дениса напряглись.
– Это вот так выглядит любовь с первого взгляда? – поинтересовалась заинтригованная Галушка.
– Вы почему мне ничего не сказали? – с трудом выговорил юноша.
Михей с Ольгой испуганно переглянулись.
– Денис, ты меня пугаешь. У тебя, часом, не припадок? Очнись, дурик!
– Откуда у вас здесь фотография Лии Чериной? Она была здесь? Когда она снова сюда придет?
Денис от волнения чуть не плакал.
– Да, брат, потряс ты меня, – покачал головой Михей.
– Ай, руку-то пусти! – крикнула Галушка.
Денис и не заметил, когда успел схватить Ольгу за руку. Даже не извинившись, он отпустил ее и опять уставился в компьютер.
– Но ведь это же она!
– Михей, ты понял, в чем фишка? Он, что, больной?
– Да он просто фанат Лии Чериной и думает, что ей делать больше нечего, как ездить по брачным агентствам, распивать чаи и свои фотографии в базы данных скидывать. Типа, люди добрые, помогите, может, и меня, несчастную, кто-нибудь полюбит. Ты читать умеешь, студент? Где Лия Черина, а где Людмила Гранина.
– Черт! У меня просто в глазах потемнело! Даже какая-то бредовая идея в голове мелькнула, что она для агентства взяла псевдоним! Ты сам разве не видишь, до чего похожа?
– А в самом деле – одно лицо. Посмотри, Михей! – разволновалась Галушка. – То-то она показалась мне знакомой!
– Дайте мне ее телефон! – неожиданно потребовал Денис.
– Ну, брат, ты и вправду бредишь! Зачем тебе ее телефон?
Не объяснять же им, что он, Денис Коршунов, двадцати четырех лет от роду, студент филологического факультета МГУ, холост, не женат, страстный поклонник «Биттлз», сам играющий в рок-группе на бас-гитаре, давно (около полутора лет) и бесповоротно, а главное, тайно, влюблен в рок-певицу Лию Черину. То, что она женщина его мечты, он понял на ее концерте.
По сцене металась хрупкая тоненькая фигурка, на угловатом личике сияли прозрачные глаза, от ее хриплого завораживающего голоса бесновался зал, а Денис, стиснув ладони, мечтал унести ее отсюда.
Он посадил бы ее к себе за спину на мотоцикл, а она крепко и нежно обняла бы его. И его через одежду прожигало бы прикосновение ее щеки, доверчиво прижавшейся к его спине.
Они бы умчались далеко-далеко ото всех, где на опушке леса стоял бы деревянный дом, их дом. Они вместе гуляли бы по берегу реки, и она, смеясь, брызгала бы в него водой.
Потом они, усталые, вернулись бы домой и пили чай с медом и лимоном, и она называла бы его Дениской-сосиской. А потом опустилась бы бархатная ночь, и при одной только мысли об этом сердце у него в груди разбухало, переставало биться, и он умирал, возносясь к облакам.
Разве можно об этом рассказать! «Просто фанат Лии Чериной», – мысленно передразнил он Михея. Он должен увидеть эту женщину!
– Об этом и речи быть не может, – строго проговорила Галушка (подражает Натэлле, явно, сообразил Михей). – Михей, он, что, больной?
– По мне так фанаты все больные, – в раздумье протянул Михей. – Извини, брат, конечно.
– Вы еще меня в сексуальные маньяки запишите. Типа ходят тут всякие, а потом клиенток задушенных на помойках находят!
– Во-во! А меня потом с работы уволят.
– Все, ребята! Шутки в сторону. Денис, тебе зачем нужен телефон этой самой Людмилы Замятиной? – Михей испытующе смотрел на Дениса.
– Тот молчал.
– Так, – продолжил Михей, – суду все ясно. А ты подумал, брат, что у многоуважаемой госпожи Замятиной есть дочь, практически твоя ровесница, и самой ей, между прочим, уже давно не восемнадцать?
– Михей, мне это фиолетово.
– Извините, что перебиваю, – вставила Галушка. – Может, меня никто и не слышал, так я повторю. Я сказала – читайте по губам, если плохо слышите, – никому никакого телефона я ни в коем случае не дам. И не толкайте меня на должностное преступление.
Михей и Денис переглянулись.
– Старик, она, в принципе права, – вздохнув, Михей подвел итог разговора. – Брось, забудь. Забавное совпадение – ничего больше!
В дверь просунулась голова Зиночки.
– Оля, тебя Натэлла Давидовна просила позвать. Говорит, срочно. Захвати папку по Розе Марковне, пожалуйста.
– Одну минуту!
Разноцветный вихрь взметнулся из-за стола, переместился к шкафчику в углу. Хлопнула дверца – и вот уже фейерверком сверкнул в дверях .
