Текст книги "Абуджайская шаль"

Автор книги: Татьяна Любушкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– Вот так штука! – смущённый Дмитрий Степанович потёр ладонью потрёпанные бакенбарды, – ну да ничего! Повернём назад, да и вся недолга! Теперь уж, Генрих Карлович обещаю во всём вас слушаться!

Усталый и поникший управляющий стоял молча, не в силах произнести ни слова. В отличие от несколько легкомысленного Дмитрия Степановича он много был наслышан о беспредельном коварстве Летохиной пещеры и потому не на шутку испугался. Да и Перегудов притих, оглядываясь по сторонам и прикидывая, как бы им выбраться наружу.

Горько пожалели путники, что так опрометчиво вступили во владение загадочных Стражей! Да и где им было тягаться с ними в этих бескрайних лабиринтах, что они хотели разузнать, неудачливые и неумелые разведчики! Холодно и страшно было вокруг! Величественные и мрачные стены давили на одиноких путников со всех сторон, тёмное озеро бесшумно простиралось перед ними, его неровные очертания терялись во мраке исполинской пещеры, сверкая гладкой поверхностью, и не единый звук не нарушал безмолвие подземного обиталища.

Внезапно невдалеке прямо над неподвижной поверхностью озера мелькнул яркий свет, озарив на мгновение высокие стены каменного зала. В тот же миг подул такой сильный ветер, что друзья не в силах удержаться на ногах прижались к холодному камню, обеими руками вцепившись в его влажную шероховатую поверхность. Упавшие светильники с гулким стуком покатились по неровным ступенькам вниз и с шипеньем и бульканьем в один миг погрузились в бездонное озеро. Тьма окутала подземное царство…

Глава 15
Встреча в развалинах

Отец Никон сидел у открытого окошка в своей избёнке и, прищуривая от удовольствия жёлтые глазки пил горячий, обжигающий чай, временами черпая серебряной ложкой густой тёмно-коричневый мёд из большой деревянной плошки.

Напротив сидела его супруга. Полная противоположность щуплого и юркого священника, матушка Евдокия была женщиной крупной, дородной, с густыми чёрными волосами, едва тронутыми сединой, маленькими чёрными усиками над полной верхней губой и густым, раскатистым басом. Она снисходительно смотрела на своего супруга и временами отгоняла тяжёлой рукой настырных мух, норовивших сесть на плошку с мёдом.

– Я вот, Дуняша, что тебе толкую, – важно растягивая щёки и дуя с присвистом в горячее блюдце, выговаривал ей отец Никон, – живёшь ты со мною, ровно у Христа за пазухой! Сидишь вот, чай пьёшь, да не абы как впустую воду гоняешь, тут тебе и медок, и прянички с белой муки испечённые! Всё у Никона есть! Всё имеется! И вся семья, заметь, в достатке! Захотелось тебе, к примеру, давеча платок шёлковый, изволь! И ведь просто так, не в праздник там или ещё как по случаю, по простоте душевной, да по широте души моей, всё тебе бесценная моя супружница!

Расчувствовавшись, отец Никон капнул слезою прямо в блюдце.

– А от тебя всю свою жизнь я и крохи хлебной не спросил! Я ведь каков? Супруге своей, да детишкам, портки последние сниму, да отдам! Вот я каков! А мне от вас и надо-то самую малость – немного чуткости душевной!

При последних словах матушка Евдокия насторожилась. Бесстрастное лицо её посуровело, и через широкий лоб пролегли две продольные морщины.

Тут надобно сказать была у отца Никона неистребимая страсть. Страстишка эта завелась у него года два назад и была бы вовсе безобидна, кабы не одно обстоятельство.

Проезжали как-то через Полянку по реке Верхнереченские мужики, и случись у одного из них с собою гармонь. Покрытая серым перламутром, с маленькими серебряными кнопками и мехами золотистого цвета, была та гармонь чудо как хороша! Да и гармонист попался знатный. Высокий, голубоглазый красавец-парень такие переливы на той гармони заворачивал, что девки Полянские прямо при первых звуках чувства теряли!

Увидал тогда отец Никон гармонь, да и потерял всякий покой. Пристал к гармонисту: продай, да продай! Ну, парень не больно и противился, как отказать слуге божьему? Скоро сговорились, и драгоценная вещица перешла в руки отца Никона.

Однако при первых же попытках извлечь из гармоники звуки, стало очевидно, что злополучный священник не обладает ни слухом, ни голосом. Это заметили все без исключения, но только упрямый отец Никон отказывался признавать очевидное!

Обладая от природы громким, пронзительным голосом (что немаловажно для служителя церкви) отец Никон свято верил, что этого достаточно для исполнения песен, а всякий извлекаемый из бедной гармоники звук почитал равным божественной мелодии, издаваемой ангелами в раю, нимало не заботясь такими мелочами, как мотив или нотная грамота.

Нетрудно догадаться, что при таком понимании музыки его исполнение сопровождалось дикой какофонией звуков, выдержать которую удавалось не всякому. Потому заслышав пронзительное пение и стенания несчастной гармоники, вся округа в ужасе разбегалась, затыкая руками уши. Сам же отец Никон мог часами, закатив самозабвенно глаза, наслаждаться собственным исполнением.

Не выдержав долго этакой пытки, матушка Евдокия поставила супругу условие, заниматься музыцированием только в саду, поодаль от дома, да и то тогда, когда поблизости никого не имелось, а то де от его музыки у коров молоко киснет.

Отец Никон разобиделся и стал уходить в сад, но как всякому настоящему артисту, ему требовалась публика, и временами он изматывал домочадцев просьбой прослушать его очередное исполнение.

Вот почему услышав издалека начатую речь про чуткость и понимание, матушка Евдокия сурово сдвинула свои неженские брови. Вид её стал так неприступен и строг, что несчастный отец Никон заёрзал на лавке под её тяжёлым взглядом.

– Ну, чего уж ты, Евдокиюшка, право… ну не хочется тебе музыки послушать, так не ходи… Что же насильно искусству не обучишь, коли душа к высокому не лежит!

Но матушка Евдокия неожиданно смягчилась, глядя на поникшего супруга и усмехаясь, тяжело поднялась с лавки.

– Ну, так пойдём уж, коли так… послушаем музыку-то твою! Можно и послушать…

Обрадованный отец Никон суетливо вскочил с лавки и бросился открывать тяжёлую кованую крышку сундука, доставая своё сокровище.

Но не успел он и шагу ступить, как в открытое окно заглянула взлохмаченная чумазая мордочка маленького мальчика.

– Тятенька, гляньте-ка на двор! Там Костюшка с Полинкой коней барских привели! На них утром барин с управляющим в лес заехали в сторону Красных Горок, а теперича кони вернулись, а седоков-то и нет!

Взволнованный отец Никон бросился во двор. Там нетерпеливо переступая копытами, стояла барская кобылка Звёздочка и жеребец Зазнай, повзрослевший Звёздочкин сынок.

– Батюшки-святы! – всплеснула тучными руками за спиной отца Никона матушка Евдокия, – а где же вы милые мои, седоков-то своих растеряли?! Ох, отец Никон, неспроста кони-то одни вернулись, видно новая беда случилась в Полянке!

Дрожащими руками отец Никон принял поводья из рук своих детей.

– Ну-ка, ну-ка, цыц! Цыц, сказано! Раскудахталась! Мало ли чего произошло, а ты уж сразу и бога поминать! Нечего каркать раньше времени! Сиди вон, да за детьми приглядывай, а я пойду, коней отведу в усадьбу, да заодно и узнаю, что к чему…

Путаясь в полах длинной, чёрной рясы, отец Никон удерживая в руках поводья, едва поспевал за барскими лошадками, горделивой рысцой спешащих домой.

Возле самой усадьбы ему повстречался Николенька, задумчиво бредущий со стороны мельницы.

– Барин, Николай Дмитриевич! – окликнул его отец Никон, – не видали вы батюшку своего? Вернулся ли он?

– Право не знаю, – удивлённо вскинул брови Николенька, – я домой заходил лишь утром, а сейчас время к вечеру… уж не случилось ли чего? – встревожено добавил он, вглядываясь в расстроенное лицо отца Никона.

Но тот лишь отчаянно махнул рукой и крикнул подошедшему Сеньке:

– На-ка, лошадей прими! Да скажи, дома ли барин?

– Не возвращались, – солидно отвечал Сенька, беря в руки поводья, – как с утра с господином Мюллером уехать изволили, так по сию пору нет ни того, ни другого!

Волнение охватило Николеньку.

– А не на этих ли лошадях папенька с господином Мюллером на хутор отправились?

Сенька озадаченно оглядел лошадей.

– Эти и есть… сам лично запрягал Звёздочку для барина, а Ёра Семёнович, стало быть, Зазная…

Из окна высунулась Дарья Платоновна.

– Николя! А где же Дмитрий Степанович?

Николенька беспомощно пожал плечами и вместе с отцом Никоном поспешил в дом.

Через несколько минут всполошилась вся усадьба. Дарья Платоновна охала и хваталась за сердце, Николенька мерил стремительными шагами свободное пространство библиотеки, мучительно пытаясь сообразить, что же возможно предпринять в такой ситуации.

Отец Никон суетливо метался по комнатам, беспрестанно поглаживая по голове Настеньку и Володеньку, называя их бедными сиротками, чем запугал всех окончательно.

Вскоре прибежала встревоженная Анна, и волнение с новой силой охватило усадьбу.

Наконец Николенька решительно попросил тишины и объявил о своём намерении немедленно отправиться на поиски отца. Дарья Платоновна тотчас возразила ему, что в лес надобно отправить местных крестьян, лучше знающих окрестности, а самим дождаться, как разыщут они Дмитрия Степановича. На что Николенька резонно возразил, что местные жители ни за что не пойдут по своей воле к Стражам и потому на их помощь рассчитывать не приходится. Тогда Дарья Платоновна вызвалась идти самолично, отчаянно боясь отпускать на поиски младшего сына, но тут же была ехидно высмеяна отцом Никоном.

– Куда это вы, матушка, собрались? С вашими, позвольте сказать, телесами, в наших чащобах не пройти! Беспременно застрянете!

– Вот как? – холодно обронила Дарья Платоновна, – ну тогда вам, батюшка, прямая дорога в пещеры идти! Уж вам-то с вашей прыткостью да проворством, никакие дебри лесные не страшны!

Отец Никон понял, что сморозил страшную глупость, но отказаться было невозможно, ввиду отчаянного положения, и вопрос о том, кому идти на розыски пропавших, в одночасье был решён, хоть отец Никон в душе и ругал себя за несдержанность.

Вызвался, было, участвовать в поисках и Виктор, но на него так строго прицыкнул разом повзрослевший Николенька, что тот надулся и уж более своих услуг не предлагал.

Наскоро запрягли тарантас, усадили Сеньку за кучера и отправились на дальний хутор, прямиком к Красным горам.

Раздосадованная неделикатным замечанием отца Никона, Дарья Платоновна отправилась в библиотеку и долго придирчиво рассматривала себя в зеркало со всех сторон, приглушённо отпуская в адрес незадачливого священника нелестные эпитеты и временами сокрушённо вздыхая. Наконец она удовлетворилась осмотром и позвонила в колокольчик, подзывая горничную.

– Авдотья! А подай-ка мне белую шаль, ту, что мне Дмитрий Степанович из Оренбурга привёз! Что-то ночи стали холодны…

Закутавшись шалью с головы до ног, Дарья Платоновна наскоро нацепила на голову летнюю светлую шляпу с большими полями и осенённая новой мыслью, лихорадочно принялась обшаривать большой письменный стол. Она в нетерпении отбрасывала в сторону ненужные предметы, пока не собрала все, что сочла необходимым. Оглядев разложенные перед нею вещи, Дарья Платоновна изогнула губы в победной усмешке: то-то удивятся нерасторопные и недальновидные мужчины, когда она первая явится на хутор Слипов! А уж ехидный попик и вовсе будет сражён наповал! Но тут Дарья Платоновна вспомнила о пропавшем муже и тотчас устыдилась своих мыслей. Да что же это она, право! Ведь не затем ей к пещерам попасть следует, чтобы народ чудесами поразить! Дмитрия Степановича надобно выручать, да бедолагу управляющего, бог весть, в какую переделку без неё-то попали!

Дарья Платоновна привычным жестом втянула глубже воздух и нацепила на себя тесноватый в талии пояс-переместку. Разложила перед собою карту имения, и подслеповато щурясь, принялась тыкать пальцем в старинное полотно, разыскивая Красные Горы и отдалённый хутор. Подумав немного, Дарья Платоновна определилась с направлением и встала лицом к востоку. Сложнее было вычислить расстояние. Маленькие непонятные цифры сбоку и понизу карты ровно ничего не говорили озадаченной Дарье Платоновне, и она целиком решила положиться на интуицию. Однако, помня свой первый печальный опыт по перемещению и постыдное падение в Голубое озеро, Дарья Платоновна решила спервоначалу переместиться куда поближе, оглядеться на месте, прикинуть, что к чему и так мелкими шажками до места и добраться. Тише едешь, дальше будешь! – глубокомысленно проговорила Дарья Платоновна и приготовилась к прыжку.

В последнюю секунду взгляд её упал на тускло блеснувший холодным светом скипетр и не долго думая, Дарья Платоновна прихватила знак особого отличия Видящих с собой…

Знакомая сила в который раз вывернула её тело наизнанку, кожу опалило колющими, приятными огоньками, всего пару секунд прошло, как Дарья Платоновна оказалась в густом лесу. Самодовольно оглянувшись, она проверила, всё ли у неё в порядке: Шаль на плечах, шляпа, скипетр – всё на месте! Ей показалось, что в отдалении слышится стук копыт и негромкий разговор. Выглянув из-за деревьев, Дарья Платоновна и впрямь увидела силуэт проезжавшего тарантаса, но в наступивших сумерках не смогла разглядеть седоков. Тем не менее, боясь, как бы её не опередили, снова взялась за пояс и принялась загибать пальцы, отсчитывая мили, и вновь кинулась в неизведанное.

В ту же секунду весь правый бок её весьма дородного тела ожгло страшной болью и, не сдержавшись, Дарья Платоновна издала оглушительный вопль! Приоткрыв зажмуренные доселе глаза, она увидела, что сидит в огромной, дурно пахнущей яме, стены которой теряются в темноте. Над головою виднелся кусок вечернего неба с одной-единственной звёздочкой и обломками не то крыши, не то пола, которые она проломила при падении.

Да что же это за невезение такое, право! – с досадой думала Дарья Платоновна, громко охая и с трудом поднимаясь с места, – уж кажется, до чего верен был расчёт!

При этом в голову почтенной дамы закралась мысль, что второй прыжок она второпях совершила наобум, не удосужившись даже проверить направление! Но даже самой себе она ни за что не хотела признаваться в совершённой глупости. Главное пояс при мне, – думалось её, – уж куда ни будь да выберусь!

Однако сейчас она не спешила применить магические свойства необычного пояска.

Оглядевшись вокруг, Дарья Платоновна приметила узкую, полуразрушенную лесенку, ведущую вверх, и решила выбраться из заточения самостоятельно, а заодно и выяснить, куда это она провалилась?

Не торопясь, поднималась мадам Перегудова по лестнице почти в полной темноте, ощупывая дорогу руками. Тусклый свет, исходивший сверху, от отверстия в проломе, едва позволял разглядеть лестничные ступени, и бедная Дарья Платоновна всякий раз боялась оступиться.

Наконец руки её упёрлись в стену, и почтенная дама терпеливо разыскивала во мраке что-то похожее на дверь. Вскоре её поиски удались, и под рукой оказалась обычная дверная ручка. Потолкавшись взад и вперёд, Дарья Платоновна скорее почувствовала, чем увидела, как медленно и трудно отворилась небольшая, узкая дверка. При этом в сумрачной тиши раздался такой душераздирающий скрип, что Дарья Платоновна невольно схватилась за сердце.

Вынеся за дверь своё крупное тела, Дарья Платоновна подобрала края, упавшей с плеч шали, и остановилась в задумчивости, глядя по сторонам.

– Однако, однако… надо же, не припомню этого места! Куда же вы попали, уважаемая?

* * *

Не только старшие члены семейства Перегудовых отправились на помощь несчастному Дмитрию Степановичу и его верному помощнику!

Юный Виктор, донельзя огорчённый пренебрежительным к нему отношением со стороны дяди Николая, тоже отправился в путь. Но в отличие от Дарьи Платоновны и Николеньки, Виктор не пошёл к странным и загадочным Стражам, а решил обойти старые развалины, сгоревшей барской усадьбы.

Зная, со слов Фёдора, что виновником странных событий в Полянке является Данила, и, помня, где тот прячется, Виктор решил выследить злодея и отдать его в руки правосудия!

Уж, небось, и на деда Дмитрия напал этот негодяй! – с ожесточением думал мальчик, – эх, что же это я раньше не сказал, где он прячется! Ну да ведь тогда его и не искал никто…

Захватив с собой краюху хлеба и отсыпав в карман горсть сахару из бабкиных запасов (благо некому было за ними присмотреть!), Виктор вышел в дорогу.

Один мальчик ни за что не решился бы пойти в страшные развалины и потому он сразу же направился к своему лучшему другу-товарищу – Матвею.

Виктор застал друга, деловито ползающего вокруг неровных, неказистых грядок с уныло подрастающей капустой. Время от времени Матвей осторожно лил воду из стоявшей поодаль деревянной бадейки, на чахлые растеньица и после сосредоточенно тыкал палкой в землю, наблюдая, как быстро впитывается влага.

Завидев Виктора, он вскочил с колен, отряхивая с себя землю, и обрадовано заулыбался.

– Вот смотри-ка! Мать велела в каждую грядку вылить по пять бадеек воды, а я вылил только одну, однако, заметь, разлил по всей длине! Как думаешь, догадается? – с надеждой глядя на друга, спросил Матвей.

– О чём? – не понял вопроса Виктор и отбросил ногою в сторону пустую бадью.

– Ох, Мотька, занимаешься ты тут ерундой! Кругом люди пропадают, а ты тут со своей капустой! Да кому она нужна будет твоя капуста, если всех поубивают?!

Тут голос Виктора дрогнул и неожиданно для себя самого слёзы брызнули из глаз мальчика, и он заревел в голос, захлёбываясь и подвывая.

Ошеломлённый Матвей со страхом смотрел на товарища.

– Кого поубивают? Эй, эй, да погоди ты плакать! Расскажи толком, что случилось?!

– Дед пропал! – сквозь слёзы едва вымолвил Виктор, – утром Фёдор в себя пришёл, сказал, что его Данила – мельников сын, убить хотел, да и Макара, верно, он убил, больше некому! Дед искать его пошёл, к Слипунам отправился и тоже пропал! Кони сами домой пришли, а деда нет! А Данила в развалинах сидит – там его ловить надо!

– Постой-ка, встревожился Матвей, – ты говорил кому, что мы с тобой Данилу в развалинах видели?

– Нет, – утирая грязной ладонью слёзы, затряс головой Виктор.

– Вот это правильно! – облегчённо вздохнул рассудительный Матвей, – узнают, что мы в развалинах бывали – зашибут! А Данилу мы сами поймаем! И за деда не бойся! Чай не пропадёт…

Успокоенный Виктор с благодарностью слушал Матвея, шмыгая покрасневшим носом. Он уже стыдился своих недавних слёз и потому заговорил нарочито грубовато.

– Ну, так чего рассусоливать! Коли решили, так пойдём!

– Ребят надо кликнуть, – озабоченно почесал переносицу Матвей, – Андрейку и Кондрата. Вчетвером-то куда сподручнее!

Через несколько минут маленький отряд был собран и в сгущавшихся сумерках молча и осторожно пробирался по крутому склону к чернеющим на вершине холма грозным развалинам.

– Давно ли вы Данилку в развалинах видели? – первым нарушил молчание Кондрат.

– Намедни, – шёпотом отозвался Матвей, – мы с Витьшей тута проходили, а он, значит, в развалинах и сидит…

– Эх, Мотька, говорил я тебе – не лез бы ты в развалины! Нехорошо тут…

Кондрат неожиданно приостановился и зорко огляделся вокруг. Следом за ним остановились остальные.

– Что? – не выдержал гнетущего молчания Виктор.

– Да вроде ветром как подуло… – с сомнением произнёс Кондрат, вглядываясь в тёмную полосу дремучего леса чернеющего на востоке, – вот что, взлететь нам надо и сверху на развалины глянуть. Всё больше разглядим, чем по руинам в ночи шастать, да и безопаснее…

– А я? – пискнул взволнованно Виктор.

– Ты тоже. Одного не оставим. Андрейка, Мотька, берите его под руки и полетели!

Медленно поднялись они в воздух, слегка шевеля крыльями, и паря на волнах тёплого летнего ветерка. Молча широким кругом, раз за разом облетели сгоревшую усадьбу, но ни шевеления, ни огонька не заметили в чёрных мёртвых стенах. Наконец Кондрат дал знак спускаться и все четверо приземлились на край высокой кирпичной стены, заглядывая внутрь обгоревшего здания.

– Может и здесь Данила прячется, да только не найти нам его в ночи, – шёпотом сказал Андрейка, тяжело дыша после трудного полёта, – здесь кругом потайных закоулков полно. Да ещё подземелье… ежели он в подземелье ушёл – нипочём не найти!

– Это верно, – подтвердил Кондрат, – ежели сам не выйдет – так не найдём…

– Так может выманить его? – загорячился Виктор, – как лису из норы выкуривают!

– Подумать надо, – осадил Виктора Кондрат, – а не то выкурим… неизвестно что! Сам будешь не рад!

Так они сидели, переговариваясь вполголоса, внимательно глядя по сторонам, как среди звенящей вечерней тишины раздался такой треск и грохот, что Летава тотчас вспорхнули ввысь, словно птицы, встревоженные выстрелом охотника!

Виктор остался на высокой стене один, прижавшись к грубой поверхности и не смея поднять голову. Не успело стихнуть эхо, как нечеловеческий вопль потряс древние стены, он был так ужасен, что несчастный Виктор чуть было, не скатился со стены вниз, едва успев упереться ногами в широкую трещину.

Рядом приземлился Кондрат. Лицо его было напугано и бледно.

– Не бойся, Витьша, не бросим! – дрожащим голосом заговорил он, – уходить отсюда надо, пока целы, зря и пришли!..

Андрейка и Матвей осторожно сложили рядом свои крылья.

– Цепляйся за нас, Витьша! Ну, его, Данилу-то! Утром, ежели что вернёмся!

Виктор ухватил братьев руками за плечи и тут же с ужасом почувствовал, что его башмак прочно застрял в расщелине между камнями и нипочём не выходит наружу! Виктор дёрнул ногу и так и эдак, но ничего не помогало – он прочно застрял в ловушке!

– Ну, чего ты? – нетерпеливо прошептал Матвей.

– Не могу! – простонал Виктор, – нога!

Мальчики тщетно пытались высвободить несчастного пленника, когда снизу раздались жалобные, леденящие душу стоны.

– Это покойники! – трясясь от страха, едва выговорил Матвей, – верно говорят – они из подземелья по ночам выходят и в развалинах бродят, ищут, кто их усадьбу поджёг! Ох, Витьша, вылезь ты, ради Христа!

– Да не могу я! – чуть не плача повторил Виктор, ужом извиваясь на стене и пытаясь вытащить ногу.

– Ботинок развяжи, – посоветовал Кондрат, – опосля ногу из ботинка вынешь и вся недолга!

Виктор лихорадочно принялся расшнуровывать ботинок, но невыносимый, режущий душу скрежет, заставил всех вновь замереть в тревожном ожидании. Мальчики застыли, не смея шелохнуться.

Матвей показал глазами вниз:

– Дверь… – едва шевеля губами, проговорил он.

Тут и все остальные увидали, откуда исходит жуткий скрип!

Прямо под ними, в заросшей диким виноградом и крапивой стене отворилась маленькая узкая дверь. Охая и стеная, оттуда медленно выбралось неземное существо, окутанное белым покрывалом. Существо остановилось, чуть покачиваясь, и принялось бормотать что-то, плавно покачивая головой.

– Старая Барыня! – замирая от ужаса, прошептал Матвей, – ох, пропали мы!

– Замри, – зашипел на него Кондрат, – ну-ка, Витьша, где там твоя нога?

Он висел над Виктором в воздухе, слегка пошевеливая крыльями, и лихорадочно царапал кирпичную кладку, пытаясь высвободить застрявшего мальчика. Остальные, ухватив пленника за плечи, тащили его из расщелины, рискуя каждую секунду быть обнаруженными.

В это время, зловещая тень Старой Барыни, прекратив читать свои страшные заклинания, подняла голову, привлечённая шумом, раздававшимся со стены. К несчастью бедным мальчикам некуда было скрыться от её пронзительного взгляда! Слишком отчётливо виднелись крылатые силуэты на фоне вечернего звёздного неба!

Увидев перепуганных летунов, привидение издало гортанный крик и, взмахнув белым саваном, завертелось в диком танце, завывая и хохоча.

В следующую секунду, обезумевшие от ужаса Летава, взмыли в воздух, громко хлопая крыльями. Одновременно нога Виктора выскользнула из предательского ботинка, и лишённый всяческой опоры он рухнул вниз, прямо под ноги жуткого призрака! От удара Виктор на некоторое время лишился способности двигаться и теперь лишь безучастно смотрел, какая битва разыгрывалась перед ним.

Злобно размахивая руками, привидение с угрожающим шипением приближалось к неподвижно лежащему Виктору. Белый саван развевался по ветру, вместо лица сияло только светлое тусклое пятно, седые длинные волосы падали на плечи призрака. Когда до Виктора осталось сделать лишь шаг, перед Старой Барыней решительно встал дрожащий от ужаса, Матвей, с совершенно белым, лицом и горящими чёрными глазами:

– Прочь! – тонко закричал он, – убирайся прочь!

Привидение остановилось, вскинуло голову, лишённую лица и неожиданно совершенно отчётливо произнесло:

– Да помогите же мне снять эту шляпу, кто бы вы ни были!

Голос показался Виктору странно знакомым и пока Матвей помогал встать ему на ноги, он мучительно вглядывался в силуэт ночного пришельца. Рядом плечом к плечу встали Кондрат и Андрейка.

– Это не Старая Барыня, – вполголоса произнёс Кондрат, – это человек, смотрите! – и он указал пальцем на длинную тень, падавшую от дамы (по всей видимости, это была дама), освящённую яркой полной луной.

– Верно! – оживлённо подтвердил Матвей, от мертвецов тени не бывает!

Между тем, загадочная дама продолжала размахивать руками, делая странные, непонятные движения, пока не стало ясно, что её шляпа оказалась совершенно невероятным образом натянутой до самого подбородка!

Тотчас позабыв про страх, и зловредно хихикая, Матвей и Андрейка подошли к даме с двух сторон и разом сдёрнули с неё злополучную шляпу.

В тот же миг, изумлённый Виктор воскликнул, не веря своим глазам:

– Бабушка?!

Дарья Платоновна (уж конечно это была она!), растрёпанная, злая и донельзя напуганная всплеснула полными руками:

– Виктор, мальчик мой, да кто это с тобою?! Бесы?! Что это за место, господи помилуй?

После пережитого ужаса Виктору показалось, что никогда в жизни он не был так счастлив, и он тут же бросился к Дарье Платоновне в объятья, целуя её в морщинистые щёки.

– Бабушка, милая, это мои товарищи! Не пугайтесь их, они сами до смерти напуганы! Скажите лучше, как вы сюда попали?!

– Я попала, – невпопад подтвердила Дарья Платоновна, с огромным облегчением обнимая внука за худенькие плечи.

После она строго оглядела крылатую стаю и суровым тоном обратилась к разинувшему рот Матвею:

– Ты чей?

– Матвей Сорокин, – с трудом выговаривая слова, пробормотал тот, не сводя глаз с величественной, хотя немного помятой, Дарьи Платоновны.

– Вы? – ткнула она зажатым в руке металлическим скипетром, в сторону остальных участников неудавшейся экспедиции.

К ней лёгкими шагами подошёл Кондрат, бесстрашно, глядя Дарье Платоновне прямо в лицо:

– Позвольте представиться, – церемонно наклонился он, – мы жители Нуагурии, первые из рода повелителей Вон, с благословения вашей досточтимой родственницы нашедшие пристанище в здешних краях и ваши вернейшие подданные, – он помолчал немного, давая Дарье Платоновне время опомниться, – на родине меня зовут Аатона-Вон – наследный принц Верхней Нуагурии и островов Серебряной Подковы. Здесь мне дали имя Кондрат, сами понимаете, что моё настоящее имя в деревне будет звучать несколько станно…

Далее Кондрат указал рукой на Андрейку, в свою очередь молчаливо склонившего голову:

– Мой брат, второй принц – Калита-Вон и, – (тут вперёд выступил смущённый и раскрасневшийся Матвей) мой брат – Винити-Вон.

Три крылатых мальчика молча стояли перед остолбеневшей Дарьей Платоновной, впервые в жизни не нашедшейся, что сказать, да право и не доводилось ей знаться на короткой ноге с людьми (а уж тем более не людьми!) царской-то крови! В свою очередь, не менее ошеломлённый Виктор с подозрением поглядывал на своих товарищей, уж не смеются ли они над его старой бабкой, да и над ним, Виктором заодно?

Но Кондрат и Андрейка были совершенно серьёзны, держали себя горделиво и с большим достоинством, только лишь Матвей смущённо улыбался и поглаживал рукою свои блестящие чёрные крылья.

– Замечательно… – наконец пробормотала Дарья Платоновна, – но что же делают здесь царственные особы в столь позднее время?! – тут же спохватилась она и обратилась к Виктору, – отвечай!

– Мы Данилу искали, – неохотно признался Виктор.

– Отчего именно здесь?

– А где же? – простодушно удивился мальчик, – развалины – единственное место, куда никто не ходит, где ж Даниле и прятаться, как не здесь?

При этих словах Матвей чуть заметно, одобрительно кивнул.

– Так что же, это развалины и есть? – запоздало удивилась Дарья Платоновна.

Мальчики растерянно переглянулись.

– Ну да, – осторожно подтвердил Виктор, – а вы что же, бабушка, не знали, что в развалины пришли?!

– Да я как-то не заметила, – слукавила Дарья Платоновна, – шла себе, знаешь ли, дружочек, задумалась о бедном Дмитрии Степановиче, вот и забрела… о, господи! – всполошилась она, вспомнив о несчастном супруге – да как же мне теперь попасть к Красным Горам?! Вы меня совершенно запутали! – гневно заключила почтенная дама.

– Госпожа Видящая желает отправиться к пещерам? – галантно осведомился Кондрат, старательно не замечая растерянного вида Дарьи Платоновны.

– Исключительно желаю! – поджала губы Дарья Платоновна, – да только что с того?! Теперь я даже не могу определить, в какой стороне находятся эти горы!

Летава коротко переглянулись, и в следующую секунду Матвей почти вертикально взмыл в воздух, ввинчиваясь всем узеньким телом в звёздное ночное небо.

– Подождём, – пояснил Кондрат, – мой брат соберёт остальных Летава и возьмёт с собой Королевский Паланкин. Мы и отнесём вас к пещерам.

– Надеюсь это не опасно? – недоверчиво осведомилась Дарья Платоновна.

– Не думаю, – с улыбкой ответил Кондрат, – по крайней мере, не опаснее, чем поздним вечером одной бродить по развалинам, – и добавил, заметив, что Дарья Платоновна обидчиво поджала губы, – да вы не сомневайтесь, госпожа Видящая, доберётесь самым наилучшим образом. Старая Барыня часто ездила в Паланкине, особенно, когда посещала другие миры, а её храбрость, несомненно, меркнет перед вашей!

Дарья Платоновна подозрительно глянула на Кондрата, но мальчик смотрел так искренно, что она никак не могла определить, серьёзен он или подшучивает над своей барыней? Однако его слова возымели должное воздействие, и Дарья Платоновна живо представила себе, как спускается с неба на крылатой колеснице, гордо стоя в Королевском Паланкине (или сидя? Кстати, что такое этот Королевский Паланкин?) этого Дарья Платоновна решительно не знала, но сочла, что в любом случае эдакое появление будет поэффектнее Пояса-переместки! С этим Поясом-то ещё непонятно, в какую дыру угодить можно! Некоторое сомнение у Дарьи Платоновны вызывало нежелательное участие в таком опасном приключении её внука Виктора. Уж куда бы спокойнее было отвезти его домой, но на это совершенно не было времени! Поэтому Дарья Платоновна решила взять его с собой, рассудив, что уж с ней-то мальчик будет в полной безопасности! и на том вопрос был решён.