Текст книги "Роза из клана коршуна"

Автор книги: Татьяна Чернявская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

Девушка, изнывая от поднимающейся жары в своём плаще, разместилась поближе к окну и настояла на том, чтобы рядом с ней ехал Ерош. И телохранители, и простые воины были против такого самоуправства и хотели если не оставить маленького паршивца прямо здесь в лесу, то подключить к общественно полезной работе по кухне или уходу за лошадьми. Но Каринаррия распорядилась (по-другому тон, которым прозвучала просьба о присутствии двоюродного брата, нельзя было расценить) по-своему, и юный Чертакдич выполнял сразу две роли: запыхавшись и перегружая непривычный к таким объёмам знаний мозг, пытался молча расшифровывать древний язык по своему неуверенному знанию древних рун и одновременно служил подушкой для совершенно расслабившейся после сытного завтрака и бессонной ночи девушки. От болтовни вездесущего голоса, что пропустил ночную встречу по неизвестным причинам и теперь пытался наверстать упущенное, она просто отмахнулась. Каринку перехватили за руку и для надёжности ещё придерживали какое-то время.

Как ни парадоксально, но жара проявила прекрасное действие на сон, и Каринаррия не ощущала ни тряски кареты, ни душащего ворота платья, ни душного, обволакивающего дыхания солнцепёка, ни посторонних шумов от объявленного привала. Ею был напрочь проигнорирован обед, поскольку разбудить ведунью не удалось даже Владомиру, после чего девушке просто оставили полюбившуюся рубашку Ероша, в которую она влепилась ручками, а сам Чертакдич пошёл есть к остальным в одних штанах. Каринаррия Корсач наконец спала без снов и пыталась просто насладиться минутами покоя. Неожиданно её внимание привлекла суета где-то в маленьком и очень уютном уголке сознания. Девушка с лёгким удивлением прислушалась к себе и ощутила, как тяжело и вальяжно стекается под густыми потоками завивающего воздуха, как медленно холодеет и звенит в нетерпении.

Каринка резко поднялась и открыла глаза без капли былой сонливости, заставив телохранителей вздрогнуть. Ту, что Нлуй называл Феррбеной, нервно передёрнуло, словно из милой поздравительной коробки, преподнесённой ко дню совершеннолетия, на неё выпрыгнула большая пучеглазая жаба. Правду, практически в тот же момент лицо внучки советника вурлоков приобрело обычное выражение, но одного мига Каринке хватило, чтобы окончательно удостовериться в тщетности надежд на эту особу при опасности для жизни. Второй телохранитель спешно отбросил за себя стопку меток и принял сурово-сосредоточенное выражение лица. С той же сноровкой Ерош сел на оставшиеся, напрочь сминая задом веер расклада и прикрывая стопкой листов сокровищницу и выбитые костяшки. Каринаррия впрочем их трудов не оценила.

– Каринари, я здесь... – залепетал застигнутый врасплох за недостойными несовершеннолетних азартными играми Ерош начал спешно копаться в стопке записей, обличая себя ещё больше, но втайне надеясь, что двоюродная сестра не донесёт о его времяпрепровождении в походе главе рода.

– Прошу прощения, Ларс, – Каринка слегка улыбнулась, чем вызвала особые подозрения у присутствующих. – У Вас хорошее здоровье?

– Вполне, – мужчина отвечал осторожно, явно опасаясь, что ему предложат поучаствовать в каком-либо сомнительном ритуале.

– Вам не сложно будет уступить своё место в карете другому человеку?

– Я не имею на это права.

Каринаррия тяжело вздохнула, но спорить с телохранителем не стала, памятуя, что он по совместительству ещё и Наследник, а значит, не слишком привык подчиняться или выслушивать возражения. Вместо этого девушка опасно свесилась через окно в дверце кареты и попросила ближайшего гроллина пригласить сюда предводителя вурлоков. Рокирх явился поразительно быстро, словно действительно ожидал этого приглашения, специально отираясь возле кареты, или, что более правдоподобно, но менее приятно просто ехал поблизости.

Места было немного, поэтому Рокирх благоразумно оттеснил в сторону достаточно худосочного Ероша и присел напротив Ларсареца, чем немало удивил девушку. Ей до сего появления казалось, что для того, чтобы перебраться из седла в карету, необходимо сначала остановиться, а не напрямую из стремян заходить, отдавая при этом дань уважения присутствующим дамам лёгким полупоклоном. Наследник тоже оценил ловкость конкурента, хоть и не пришёл в восторг подобно присутствующим представительницам прекрасного пола. Если Каринка ещё просто мысленно восхитилась, не позволяя себе лишних эмоций, то Феррбена едва не рассыпалась в комплиментах, что было крайне неуместно. Ерош же вообще забыл, как нужно дышать и так и остался немного неловкой статуей между сестрой и Рокирхом. Основная неловкость заключалась в том, что с лёгкого движения вурлока все метки оказались под пареньком, а места для манёвров не осталось совсем.

– Вы хотели поговорить со мной? – вкрадчиво поинтересовался Рокирх.

Каринаррия не могла видеть его лица, которое, скорее всего, оставалось бесстрастным, но почувствовала предательские взволнованные нотки в голосе. Мужчина будто странным образом радовался и при этом страшился, что девушка заденет тему приворотных зелий. Эта неловкость и совершенно не присущая ему неуверенность почти умилили девушку, однако не изменили общего отношения.

– Нет, – лаконично ответила Каринка, вызвав недоумение во всех кроме адресата, Ерош едва не окаменел от подобного заявления.

– В таком случае, зачем Вам понадобилось моё присутствие здесь? – интонации в голосе наследника вурлоков изменились, но так тонко, что уловить их могли разве что самые прожженные политиканы.

– Ваше присутствие здесь необходимо не мне, а Вам, чтобы не пришлось прервать график в связи с необходимостью длительного лечения, если за последние три года состояние Вашего здоровья разительно не изменилось.

Последнее заявление настолько возмутило красивую вурлачку, что женщина, не сдержав эмоций, издала из себя совершенно непереводимый звук, напоминающий утку, крайне удивлённую собственным удушением. Ерош не удержался и всё-таки сел всем весом на кучку меток, что придало его лицу вид глубочайшей печали, а всей ситуации трагизма. Рокирх не оценил речи девушки и собрался было опять вернуться в стремя. Только девушка вскинула ручку, демонстрируя три пальца, один из которых покрывала кривая неумелая повязка. Вурлок остановился и соблаговолил повернуть к ней голову. Каринка сама не до конца понимала, что делает, но точно не желала вдаваться в длительные объяснения перед малоприятной личностью предводителя вурлоков. Она медленно согнула один палец, другой,... третий из-за повязки сгибаться отказался. Присутствующие заинтересованно, хотя никто, кроме Ларсареца, это не проявил, уставились на попытки сгибания неподатливой конечности. Палец на уступки идти не собирался. Каринке сделалось обидно за собственный организм до глубины души, но вся торжественность момента сошла на нет. Рокирх громко выдохнул и взялся за ручку дверцы. В этот миг над головой пронзительно грохнуло и с абсолютно безоблачного неба сплошной стеной полился холодный осенний дождь, затемняя небеса медленно чернеющим, набрякающим пятном спустившейся из неоткуда тучи. Рокирх всё также бесстрастно закрыл дверь и сел на своё место, не желая выдавать удивления.

– А-а-а! – завопил сунувшийся было в окно Владомир, он не обладал грацией вурлоков, но для своего шкурного интереса готов был и не на такие жертвы. – Корсач, чё ты творишь?

Венценосные особы проявили поразительное единодушие, что намекало на таинственные узы голубых кровей, воспеваемые в легендах; они синхронно, как отражении друг друга, вскинули руки и без особых церемоний выпихнули претендента на лишнее место в карете под проливной дождь. Воины снаружи шумно пытались прикрыться плащами, перестроиться и занять свободное место в повозках. Животные испуганно ржали и отказывались работать в аномальных погодных условиях.

– С Вами всё в порядке, Ваша светлость? – заглянул в карету уже промокший до нитки Нлуй и жадно обшарил пространство в поисках свободного места, по выражению его лица Каринка поняла, что лишней посчитали именно её с Ерошем.

– Да. – сухо и раздражённо ответил высокопоставленный вурлок, которого очевидно совершенно достала подобная повышенная забота советника. -Займитесь укреплением повозки с продовольствием. Проконтролируйте, чтобы все воины получили заговорённые накидки, а не только мои соплеменики, и ...

Рокирх перевёл свой цепкий взгляд на застывшего в неудобной позе парня, заставив того побледнеть.

– ...закройте штору, чтобы не дуло: ребёнка просквозит.

Нлуй и Ерош обиделись и отвернулись. Советник, впрочем, не забыл закрыть за собой дверцу, а парень полез вытаскивать из образовавшейся горы хлама свою изуродованную жизнью рубашку.

– Погода что, с ума сошла? – вполголоса поинтересовался он у самого себя, пытаясь пристроиться поудобнее.

– Скорее всего, – подтвердила его опасения Каринка и вопреки нормам приличия подтянула к подбородку коленки, стараясь закутаться как можно компактнее: дождь постепенно редел, обращаясь крупными снежинками.

Лёгкий снежок, вызывавший лишь удивлённые возгласы и восхищённые вздохи (летел он по совершенно невообразимой траектории и ложился на землю белыми легчайшими сталагмитами), быстро сменился яростной метелью с воем и сумасшедшими порывами ветра. Каринка могла разобрать лишь жалостливое ржание лошадей и пронзительный скрип не готового к зимнему сезону средства передвижения. Стенки поминутно вздрагивали под ударами плотных снежных комьев. Вырванные вместе с удерживающими прутьями занавеси бесцветными тряпками покрывали попавшего под удар Чертакдича. Единая белая масса, пробившаяся в проёмы залепляла лицо. Посвисты урагана сменялись длинным зловещим шипением неизвестных и полных злобы духов, пленённых разгулом стихии. Их стоны и вопли изредка заглушались хриплыми от ужаса словами молитвы, доносящимися откуда-то со дна кареты, куда рухнул приставший паренёк при первом же ударе метели, да так и остался заснеженным, бормочущим ковриком. Невнятным и оттого более торжественным и надёжным мольбам неожиданно уверовавшего выходца из семейства отъявленных атеистов, значительно тише и оттого менее хрипло вторил Наследник, лишившийся надежды выбраться наружу и успокоить мечущихся по всей дороге лошадей. Рокирх при всей своей верности долгу и самоотверженности выйти даже не пытался: Феррбена повисла на нём неподъёмным грузом, защищая не слишком простудоустойчивого правителя от порывов ветра и заодно крайне гармонично растекаясь по его телу в совершенно непристойной позе. Вурлок скрипел зубами, едва удерживая обоих от падения на истово молящегося подростка. Каринку ничего не удерживало, поэтому девушка так остервенело вжалась в свой достаточно сухой угол, что о наличии там живого человека могла свидетельствовать только редкая икота, исходящая от бесформенного комка ткани.

Ураган длился не более часа, томительного, изматывающего, растягивающегося бессмысленной и сумасшедшей вечностью. За это время Наследник перестал молиться, пытаться спасать оставшихся снаружи и просто развалившись на своём сидении закрыл глаза и принялся ждать лучших времён. Ерош, перебрав в памяти все известные молитвы и дойдя до заговоров от прыщей, принялся из последних сил горланить какие-то народные песни, распространённые во втором кольце Браграна. Ему заложенным носом аккомпанировал Рокирх, пытаясь высвободившейся рукой поддерживать в воздухе узкую полоску пламени, растапливающую снежные заносы. Феррбена в концерте не участвовала, продолжая самоотверженно защищать правителя и по большей части крутясь под руками. Притихшая и словно досрочно скончавшаяся, Каринаррия занимала себя безусловно менее показательными, но более сложными вещами. Разорванная и мечущаяся тысячью осколками она носилась в потоках обезумевшего ветра, стараясь впитать его ярость от вмешательств в законы природы. В его воплях было отчаянье и гнев на крохкие слюдяные дорожки, поглотившие в пасти провала небытия далёкие западные горы, где он обитал в эту пору года. Девушка искренне кричала вместе с ним траурные плачи по почившим навеки каменным гигантам, лишь изредка прерывая свои вопли, чтобы как можно тише обогнуть повозку или сбившихся гурьбой лошадей.

Выплакав своё и удовлетворив последнюю волю грозных гор, ветер растаял вместе с любезными сердцу друзьями, не уйдя в небытие, а закрепившись в памяти юной девушки. Вслед за гибелью западного ветра постепенно прекратился снег, давая пленённой влаге возможность отдохнуть от бешенного танца с умирающим. Трусливое и жестокосердное солнце выглянуло на небосвод, только когда последние тучи растворились незатейливыми и безликими облаками, и тут же принялось растапливать беспорядочные снежные наносы. Подснежниками из которых поднимались измученные пошатывающиеся фигуры обессиливших в конец людей, неупокоенными душами брели они сквозь кашистую массу грязно-белого цвета по направлению к единственной устоявшей в естественном положении императорской карете. Из кареты не слишком бодро, но вполне устойчиво выполз бледный мальчик и начал энергично размахивать руками, бессмысленно и беззвучно раскрывая рот. Приближающиеся к карете люди предусмотрительно замерли, но сил, на извлечение оружия уже ни у кого не было. Паренёк продолжал своё действо, пока из кареты не высунулась широкая белая рука и не тюкнула его по голове, заставляя испуганно сесть на шаткие ступени.

– Подойти ко мне! – рявкнул грозный бас и из дверей показался вполне себе целый и практически здоровый вурлок в сухой одежде и серовато-синей маске от проступивших чёрных разводов, что быстро растворялись лёгкой паутиной. – Найти своих последних соседей по строю! Раненых доставить к карете! Успокоить животных! Собрать провизию! Расчистить поляну! Командира долинников ко мне!

Всем сразу же стало легче от жестокого, но такого надёжного и привычного командного тона. В нём чувствовалась уверенность, что со всем можно справиться, всё преодолеть и ничего катастрофического не произошло. Рождённая и возросшая с ударами метели злоба под действием прямых и точных приказов находила конструктивное русло и давала дополнительные силы. Командир гроллинов так и не объявился, простые же солдаты довольствовались одним зато вменяемым начальством и развили бурную деятельность по спасению пожитков. Раненых оказалось не так уж и много: жители суровых берегов Волчанки были приучены и не к таким бурям и умудрялись реагировать достаточно оперативно, собирая перепуганных лошадей и запихивая менее привычных к холодам жителей пустыни под перевёрнутые повозки. Из сильных потерь обнаружилось несколько переломов, лёгкое сотрясение мозга и слабое обморожение у одного очень храброго вурлока, спасшего императорскую карету. Мужчина переломал оглобли и буквально унёсся в бурю на перепуганных лошадях, а после отлёживался вместе с ними у самой кромки не успевшего замёрзнуть озерца. Было также несколько пропавших, но Рокирх после долгих и малоприятных манипуляций, вызывавших на его лице невиданные ранее гримасы боли, чётко указал, в каком из сугробов на расстоянии четырёхсот шагов можно откопать двух вурлоков и незаменимого повара с флягой спирта.

В организовавшейся бурной деятельности о Каринаррии вспомнили не сразу, точнее о ней не вспомнил никто, слишком занятый своим важным в условиях природных катаклизмов делом. Измученную девушку обнаружил усатый гроллин с обветренным лицом и большой уродливнй раной на челюсти от удара о борт поварского котла. Мужчина хотел обнаружить какое-нибудь дополнительное одеяло, чтобы подложить под раненых до розжига костров, а нашёл молоденькую девушку с большими от ужаса глазами.

– Что перепугалась, ведьмочка? – по-отечески погладил её по голове добродушный усач и, бережно подняв на руки, вынес к остальным временно непригодным к работе. – Посиди-ка тут и не теряйся больше.

– Если рану не обработать начнётся заражение, – тихо склонила на бок миленькую головку девушка и протянула холодные ладошки к лицу гроллина. – Не бойтесь, я постараюсь немного помочь вам, но может быть больно.

Мужчина усмехнулся и не стал ссаживать на землю лёгкую ношу, ожидая, пока резко посерьезневшая девушка не наиграется в свои выдумки и не успокоится окончательно. Каринка сразу почувствовала, что вместе с землёй и талым снегом под кожу попала зараза, столь неприятная крови этого человека и быстро, растекающаяся по организму. Стоило коснуться краёв раны, как пальцы ощутили привычное покалывание от отклика крови. Горячая, она была сильна и очень взбудоражена пережитой нагрузкой, поэтому Карине осталось лишь направить её на то, чтобы быстрее вытолкнуть из себя противные элементы и побыстрее стянуть открытые участки защитной коркой. Не сразу, но влага послушалась, позволив подруге даже присобрать кусочки кожи в готовый и почти аккуратный шрамик. Девушка мысленно поблагодарила помощницу и слегка улыбнулась своему первому добровольному пациенту. Следившие за происходящим раненые (из-за боли и холода всё равно им заниматься было больше не чем) так и остались с вытянутыми от удивления лицами. Даже вурлоки, знавшие на практике, что такое излечивающая магия и, наверняка, уже начавшие поправлять сломанные кости, были поражены случившимся. Ещё совсем недавно широковатая с порванными краями и уже остановившейся кровью рана неожиданно дрогнула кожей, брызнула на ладони девушки желтоватой дрянью и, собравшись краями, быстро покрылась слоем корки. Гроллин при этом лишь слегка покачнулся от нахлынувшей и тут же отступившей слабости.

– Ух, – только и смог проговорить мужчина, ощупывая след Каринкиного лечения.

– Надеюсь, Вам не было слишком больно? – осторожно поинтересовалась девушка. – Просто инфекция распространилась очень глубоко...

Договорить Карине не дали, Владомир появился на горизонте и с места начал предъявлять претензии, приняв разгул стихий за проявление крайне изощрённой мести его совершенно не скромной персоне. Усатый гроллин не стал миндальничать с наглым юношей, отрывисто поблагодарил ведьму за помощь и, сграбастав его, просто отволок в сторону, пристроив к общественно полезной работе по успокоению лошадей. В этот миг обделённая мужским вниманием девушка неожиданно понята, что такое настоящая популярность. Только представители сильного пола не слишком интересовались её достаточно скромными внешними данными, значительно больше временно выбывших из активной военной деятельности мужчин интересовали её лекарские способности. Притом большую заинтересованность проявляли вурлоки, просто засыпавшие её различными коварными вопросами и предложениями вроде: "Если я сейчас палец себе отрублю, прирастить сможешь? А хронические заболевания лечишь? А если на скорость..."

Каринаррия Корсач попеременно меняла цвет с синевато-белого на пунцовый, но силой воли заставила взять себя в руки и приняться помогать пострадавшим, несмотря на совершенно непочтительные двусмысленные замечания, деловые предложения и корявые комплименты со стороны вояк. С костями у неё ничего не удалось, зато обморожение собственного спасителя сошло за четверть часа, оставив лишь массу неприятных ощущений излечиваемому и значительно расширив словарный запас походных ругательств у несчастной целительницы. Несчастный выздоравливающий так кричал и матерился, что к ним несколько раз подбегал взволнованный Нлуй, считавший, что его соплеменника пытают. Тяжелее всего пришлось с сотрясением: мужчину постоянно рвало и то и дело клонило к потере сознания; сама Каринка успела основательно продрогнуть, а постоянно прибегающий с какими-то несуразными идеями колдун нервировал пациентов до бешенства. Значительно позже, когда была расчищена внушительная площадка и разбит временный лагерь на время починки транспортных средств и лечения пострадавших лошадей по методу детей белого песка, оказалось, что колдун страдал зазря и был трижды едва ли не бит потому, что Рокирх лично отправил его избыток энергии к больным, чтоб не мешался под руками. Поэтому колдуну за время установки лагеря щедро доставалось сразу с обеих сторон, пока мужчина не решил удалиться в целебную медитацию, сильно смахивающую на здоровый сон возле тёплого бока спокойной кобылки, где и был мстительно прикопан окончательно потерявшим голос Ерошем.

Холод и пережитые невзгоды, как и отсутствие второго руководства, существенно сплотили скромный мужской коллектив, значительно перемешав на этот раз белые и тёмные головы в группках ожидающих ужина людей. Слышался смех и беззлобная ругань воинов, упоённых обсуждением битвы со стихией и сражений на других более приятных и героических фронтах. Разносился лязг оружия, что спешно пытались спасти от приближающейся жадной ржавчины. Нервно всхрапывали едва успокоившиеся животные, недоверчиво косясь на мёрзлую, но умилительно свежую молодую травку. Благословенно булькал горячий бульон из погибшей во время бурана старой лосихи, наполнял своими ароматами уютную компактную проталину. Строгий график спасительной для всей Империи миссии был бездарно и бесповоротно загублен ко всеобщему облегчению.

Каринаррия Корсач за свои самоотверженное невмешательство в благоустройство лагеря была удостоена великой чести сидеть на куске сломанного дерева возле костра, греться и не мельтешить перед глазами у серьёзных взрослых мужчин, которые пытались определить их местонахождение и разработать дальнейший маршрут. До девушки могли доноситься лишь слабые отголоски неизвестным и совершенно волшебным образом заглушенных голосов из большой подсвеченной внутренними огоньками палатки. На импровизированном Великом совете, помимо повелителя вурлоков и его практически вездесущего советника Нлуя, присутствовали Владомир со своей видавшей виды, но временами очень полезной картой, бывший дюженник Императорских гроллинов – грузный степенный мужчина с сёрьёзными чёрными глазами, что оказался самым старшим по званию из оставшихся людей Долины – , какой-то очень опытный и благонадёжный вурлок с косой до поясницы, открывающей срезанное до половины ухо, и телохранитель молодой ведьмы, что так удивительно лечила раненых и была грубо отогнана со своими экспериментами от лошадей. Лишившись на время начальников, простые вояки предпочитали странную девушку лишний раз не тревожить и лишь изредка отпускали осторожно восторженные комментарии относительно её выдержки и способностей, когда наталкивались взглядом на дочку легендарного генерала. Воспользовавшись затишьем, Каринка пыталась разобраться в размытых каракулях, оставшихся от дивной ночной песни Наследия Чибиса, и невообразимых жестикуляциях взволнованного Ероша. Паренёк размахивал руками, пытался изображать тайные смыслы лицом, но только вызывал волны дружного здорового хохота у вояк и, окончательно оскорбившись такими реакциями на свои попытки ведения личного разговора с двоюродной сестрой, сложил руки на груди в знак непочтения к окружающему невежеству. Каринка заботливо погладила по голове немого пророка и предложила ему заняться поиском нерукотворных рун в пределах заговорённых вурлоками колышков, взамен на обещание, научить ими пользоваться.

Информации собиралось возмутительно мало, и девушка, по большому счёту, очень слабо представляла, что с ней можно сделать и как набор несвязных срифмованных фраз сможет помочь в сложившейся ситуации. Признавать ночное видение вполне ожидаемым бредом как-то совершенно не хотелось, тем более что в некоторые из строф казались Каринке смутно знакомыми, будто она ранее их читала. Основная сложность заключалась в том, что за свои семнадцать лет Каринаррия перечитала такое количество книг, свитков, баллад, мозаик и фресок, что определить принадлежность знакомых фраз совершенно не выходило. Она даже на мгновение почти пожалела о своём уровне начитанности, но сразу же отмела такие недостойные мысли.

"Нужно просто собрать то, что сохранилось, выделить общий смысл и уже по нему искать нужные воспоминания... Какая же ужасная каша у меня в голове от всех этих путешествий! Просто уму не постижимо, всё было так упорядочено и спокойно, до встречи с этим треклятым ведуном!! Я теперь даже простой книги не смогу вспомнить, что если дальше память ухудшится и я окончательно отупею... Нет! Решительно нет! Мне нужно завязывать с самоедством и попытаться думать головой. Если Ерош прав и это руна "парение", то речь идёт о каких-то летающих сущностях, что ищут несуществующий цветок на кромке восходящего солнца. Хм, красивый оборот, это очень смахивает на героическую сагу, обычно эти авторы любят растекаться мыслью на несколько листов, чтобы подвести человека к нужным эмоциям. Дальше следуют упоминания смерти – значит найти несчастному точно не удастся, – Каринка мелочно ухмыльнулась собственному цинизму, но тут же осеклась, испугавшись, что нахваталась от названного братца ужасных манер. – Ну, не нашёл... зато трагические ноты очень импонируют сегодняшнему вечеру и делают более значимым дальнейшее содержание. "...родится смерть неся..." – ужас какой! Ну почему тут так размыто? Это очень важно, произойдёт рождение этого чего-то при обнаружении цветка или при его не обнаружении и как будет собственно происходить принесение смерти. О-о-о-о! Ну как же удивительно несправедливо! Мне было в кое-то веке нормальное откровение, а не мрачное карканье, а от него осталась лишь кучка неосмысленных рун и море разноцветных клякс на любой вкус! Так, не паниковать, сидеть и переводить, если больше ничего не умеешь! Какой же у Ероша небрежный почерк... Это "точка" может означать "начало", "конец", "переход", "центр", "мир", "смерть" ... если она пишется с двойным павершием, то это имя нарицательное или название некой высшей сущности. Итак, её появление предвещает разрушение остального, которое судя по ближайшему наречию не единомоментно, а имеет конкретную длительность. За время этой длительности должно что-то произойти, что-то испорченное следом от сапога Кирха. Происходит, что-то очень не хорошее, иначе не будет союзного символа "каль", означающего столкновение само разрушающихся противодействующих субстанций. Бр-р-р, даже не по себе от таких аллегорий, может, и хорошо, что с поисками накладка вышла. Здесь какая-то каменная тварь, а потом два листа промокших насквозь и пометка, что всё хранится в "Книге". Книга также пишется с отдельной..."

– Госпожа, – прохрипел над самым ухом подрагивающий и неприятно заискивающих охрипший голос. – Пожалуйста. Ну, пожалуйста, поёдёмте со мной. Господин будет очень рад мной, господин будет давать мне...

Каринаррии Корсач неимоверных усилий стоило не выразить отвращения перед внезапным просителем. Бедный несчастный мужчина, ещё почти юноша с неуверенной светлой порослью над растрескавшимися от холода губами и синеватой кожей был астеничен, но не хлипок. Он принадлежал к числу тех мужчин, что до седых волос выглядят долговязыми хилыми подростками, пока резко не обзаводятся неуместным округлым брюшком беременной женщины и тяжёлыми обвисшими щеками, даже если могут гнуть руками подковы и в одиночку переносить экипированную лошадь. Девушка очень учтиво сложила на коленях маленькие ручки и постаралась придать лицу подобающее выражение, чтобы никто не заметил, как сильно она боится сидящего в ногах.

Его звали Грэллем и ему откровенно не везло. Каринка не знала его жизни, но могла прекрасно додумать недостающие фрагменты в самом драматичном ключе и про погибших родителей вместе со сгоревшим наследством, и про несчастную любовь, и про какую-нибудь злостную придворную интригу, заставившую молодого ещё вояку попасть в это путешествие в компании сумасшедшего ведуна (практика показывала, что все ведуны в определённой мере сумасшедшы). Грэлль мог быть замечательным братом, прекрасным сыном, выдающимся воином и образцовым отцом, но... стихия рассудила по своему – и возвращённый изощрённым вурлачьим искусством с тёмной стороны остался верен своей хрупкой человеческой оболочке с её жизненными процессами, а хрупкий разум человека поспешил убраться куда-то с последними порывами злого ветра. Поэтому на миловидную девушку снизу вверх сейчас смотрели абсолютно пустые бесцветные глаза с угрожающе чёрными провалами незахламлённого излишками души нутра. В них не было даже их господина – Тварителя, в них не было ничего, кроме угодничества.

"Наверное, его самым заветным желанием на момент обращения было выслужиться перед начальством ради повышения... – печально подумала Каринка, глядя на жалкое бессмысленное создание, в которое обратился выздоровевший тадо. – Почему же Кирх тогда совершенно не такой? Хоть в его глазах та же могильная пустота, но поведение, речь – всё в нём говорит если не о душе, то о разуме..."

– Великий господин давно желает тебя, Госпожа, – продолжал хныкать раб, стараясь перехватить краюшек грязного рукава своей вожделенной и такой недоступной добычи, к которой было страшно прикоснуться. – Он зовёт тебя. Пойдём со мной, ты откроешь Врата и впустишь Великого господина. Великий господин меня похвалит. Ты пойдёшь со мной?

– Пойдёт, пойдёт, куда она денется, – грубо отшвырнул обращённого Владомир, усаживаясь рядом с девушкой и вытирая об штанину руку, измазанную в соплях просителя. – Совсем обнаглели, гниды! Уже к ведунам на равных подкатывают! Распоясались тадо совсем, места своего не знают...

– Ты своего не знаешь! – гневно и очень внушительно крикнул подбежавший к сестре Ерош, но поскольку лишился голоса, услышала его только Каринка.

За ужином наследный Чертакдич усиленно хмурился и всеми силами пытался оттеснить от двоюродной сестры рыжего мага, который не только не обращал внимания на праведный гнев онемевшего родственника, но и умудрялся отпускать фамильярные шутки в адрес своей названной сестры. Привыкшая за три года общения, Корсач практически не обращала внимания на полное отсутствие манер у развеселившегося Владомира, изредка удостаивая собеседника очень вежливым кивком или односложным ответом в наиболее подобающих местах его тирады. Это не слишком напоминало великосветскую беседу, зато не требовало напрягать лишний раз мозг в поисках тайных смыслов или закамуфлированных интриг. Бывший офицер отличался от других аристократических особ исключительной прямотой своих предрассудков и домыслов, доводящей до белого каления любого, кто имен несчастье с ней столкнуться в замкнутом пространстве. Наследник, видимо, в колдуне не видел особой опасности для вверенной его заботам девушки и посему не слишком беспокоился, лишь изредка не слишком радостно посматривая на долговязого мужчину яркой внешности. По здравому рассуждению Ларсарец мог согласится с ярым любителем громких молитв, только сейчас был слишком занят для здравых рассуждений. Совещание заняло большую часть его размышлений, оставив несколько уголков для прочих более приятных и совершенно не связанных со спасением мира мыслей. Мысли блуждали на его заросшем лице столь явно, что временами Второе лицо Империи было весьма не притягательным и оставляло надежду лишь на вменяемость Первого.