Текст книги "Роза из клана коршуна"

Автор книги: Татьяна Чернявская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)

Каринаррию Корсач под конвоем из трёх императорских гроллинов препроводили в отдельный шатёр, если не более роскошный, то безусловно более приспособленный для длительной и малоприятной работы молодой девушки. В том, что работа предстоит длительная и малоприятная, сомнений не оставалось, когда перед ведуньей смутно знакомый ещё по аудиенции с Императором вурлок разложил длинный список из имён претендентов. Лицо назначенного помощника не выражало ничего, но в глазах читалась затаённая мстительная радость. Девушка постаралась успокоиться и привести в порядок бешено мечущиеся мысли, которые почему-то были направлены в большей степени на необычную жару, что прокрадывалась в её новый кабинет душной и вязкой истомой; тяжелый тени смертельной усталости под глазами Рокирха, отчаянно желавших повидать настоящих вурлоков родственников и начинающие жать туфли. Ей стоило бы думать о предстоящем испытании для себя и беловолосых воинов, отсутствии докучливого шёпота в голове или на худой конец о предстоящем заговоре, в который её мимо воли втянули ужасные обстоятельства. Однако попытки направить собственные переживания в приличествующее ситуации русло не увенчались успехом, Каринаррия тяжело вздохнула, оглянулась на собственных охранников, сильно сомневаясь, что им удастся защитить даже себя от разбушевавшегося ведуна, и взяла в руку маленькое перо.

– Вропоей Орешник! – рявкнул сидящий рядом вурлок так, что девушке едва не заложило уши.

Так началась маленькая персональная пытка, по изощрённости превосходящая весь возможный арсенал императорских тюремщиков. Один за другим в душный шатёр входили вурлоки, разные и одинаковые одновременно, длинноволосые испещрённые шрамами профессионалы и совсем юные коротко стриженные мальчишки, строгие отточенные в боях воины и простые нескладные мирные труженики. Они все были разными, но при этом ужасающе одинаковыми. Все имели достаточно высокий рост и слегка удлинённое телосложение, что одновременно казалось более изящным и более мощным, нежели у простых жителей Долины. Все обладали меловой кожей, не поддающейся на ласки столь щедрого в этом году солнца даже тоненьким налётом загара, которая делала их подобными на статуи или посмертные восковые слепки самих себя. У всех были бесцветные волосы иногда прямые и жёсткие, как конская грива, иногда мягкие и волнистые, подчас даже пушистые, но неизменно белые до досадной снежности. И, что самое неприятное, глаза каждого из вошедших отражали всполохи огня своей ужасной краснотой, словно внутри их находилось бушующее пламя или бурлила чужая кровь. Каждый из них был и одновременно не был похож на отвратительного тадо из пустыни, что жестоко расправился в десять лет назад с Аверасом Корсачем. Поскольку единственный вурлок, который действительно практически не отличался от её детских кошмаров, сидел сейчас в шатре, и доедал свой обед, или расхаживал по лагерю с проверкой, или занимался с картами, или делал ещё что-то из обязанностей предводителя.

Первое время содрогающаяся от отупляющего страха девушка совершенно не знала, что делась с свалившимися на её несчастную головку обязательствами, и представить не могла, как определить в человеке задатки к вольному и невольному содействию мерзкому голосу. Сам голос упрямо молчал, толи не желал выдавать своих верных прислужников, толи сам побаивался такого количества заклятых врагов, жаждущих поквитаться за уничтоженную страну. Без коварных науськиваний справляться было тяжело, казалось единственным выходом было обвинять каждого и ждать, пока истинный ведун набросится на заслуженную жертву, потеряв контроль, но странное чувство подсказывало, что за подобные обвинения наброситься на неё может и обычный служака и собственный гроллин, стоявший немного позади.

Во многом из-за подобных опасений первый вурлок и простоял перед ней около получаса, пока не был отпущен, а возле его имени в списке не появился знак вопроса. Подобные вопросы появлялись ещё трижды, и лишь после Каринка с горечью для себя вынуждена была констатировать, что сохранять приличествующее и необходимое для собственного комфорта расстояние не получится без вреда для всего задания. Девушке приходилось каждый раз подниматься из-за стола, пододвигать разного размера коробки, притащенные специально по её просьбе расторопным гроллином, и, взобравшись на них, пристально всматриваться в кровавые глаза представителей пугающего народа, пока пред ней не появлялся маленький чёрный отголосок услышанных некогда речей Тварителя, как называли этот голос сами вурлоки, или столь же незначительные, но уже приоткрытые дверцы для его двери. Не подверженные заражению и не слышавшие посулов обычно сильно пугались, хоть и старались держаться мужественного. Сама же девушка, представив своё незатейливое личико с выпученными и покрасневшими от напряжения глазами, посчитала зрелище забавным, а не пугающим. Ну, вурлокам было виднее. "Может, у них разный цвет глаз – дурная примета" – подумала Каринка после очередного не слишком смелого проверяемого.

Желающие и не слишком пройти испытание своего молодого предводителя иссякли только к вечеру, когда розоватая вялая, но упоительно прохладная дымка начала растекаться по молодому подлеску, заставляя навесы захлопываться диковинными цветами. Внутри зажигались яркие разноцветные огни, где алые и золотистые от лучин и костерков, где синие и зелёные от колдовства своих беловолосых хозяев. Они сплетались сияющей цепью диких светлячков и высвечивали медленно погружающийся в темноту лагерь, чарующей волшебной дымкой, которая приводила в трепет лишь императорских гроллинов, но оставляла непочтительно равнодушной обитателей лагеря и уставшую, едва не умирающую от измождения девушку.

– Как же снаружи замечательно! – издевательски бодрым тоном заметил молодой гроллин из Каринкиной охраны, что вопреки всякому уставу улизнул из шатра, как только почтенный вурлок, откланявшись, скрылся с исписанным свитком в поисках Рокирха. – Вы бы вышли, провертелись. Жара спала, так что сейчас самое время подышать действительно свежим воздухом.

Каринаррия пластом лежала на столе, уткнувшись лицом в сложенные, измазанные зелёными чернилами руки и лишь по звукам догадывалась, как два других охранника послушались мудрого совета и отправились на отдых. Подстрекатель, отдохнувший и довольный жизнью, бросил шлем на один из ящиков и удивительно беззвучно для своей должности поставил на стол тарелку с холодным мясом и кружочками овощей.

– О, благодарю, – немного растерянно отозвалась девушка, тяжело отрываясь от своего рабочего места и поправляя растрепавшиеся волосы.

– Красноглазые про Вас совсем забыли, – беззлобно, но с нотками предвзятости, свойственной многим жителям Долины перед другими народами, отозвался мужчина, – так что я стащил кое-что из походной кухни.

Девушка была настолько измотана за целый день импровизированных смотрин, что едва находила в себе силы, чтобы слабо, но достаточно дружелюбно улыбнуться предусмотрительному охраннику, не переходя при этом на кощунственное для благородной дамы панибратство. Голова отчаянно болела и грозила в любой момент рассыпаться сотней разнокалиберных красных глаз, что, по глубочайшему Каринкиному убеждению, будут преследовать её в ночных кошмарах до конца жизни. Голоду же решительно не было никакого дела до душевных терзаний девушки и Карине пришлось заставить себя перевести внимание с собственных спутанных мыслей на поздний ужин.

– Надеюсь съедобное, – неожиданно для себя самой вслух заметила она, поддевая кончиком острого металлического штырька розоватый ломоть полупрозрачного и едва не сырого мяса, хотя собиралась просто подумать о степени его готовности к употреблению. Вдруг гроллин, воруя на чужих просторах, умудрился не ту миску подчистить.

– Не беспокойтесь, не человечина.

Судя по тону мужчины, утреннее показательное изъятие новоприобретённой столичной ведьмы успело отложить не самый благостный отпечаток на образ как самой девушки, сделав её последней трусихой, так и на весь беловолосый народ, обличив их едва ль не во всех грехах человеческих. Каринаррия без особого аппетита отправила в рот скользкий и от того ещё более подозрительный кусок сладковатого и волокнистого нечто. Вкус был не самым ужасным, но после вынужденного голодания и рабочего измора только безукоризненное воспитание и сдержанность не позволили девушке распрощаться даже с такой пищей. Карина постаралась в дальнейшем просто не смотреть на тарелку и упрямо рассматривала гроллина. Только взгляд напрочь отказывался фокусироваться на охраннике, расплываясь вокруг него невообразимым смазанным пятном и подавая мелкой рябью также полог шатра и утоптанную землю. И чем больше она пыталась, тем сильнее начинало рябить.

"Замечательно, – подумала девушка, снова утыкаясь в тарелку. – Больше всего для счастья мне нахватало ослепнуть и волочься по городу с большим увеличительным стеклом, как та хранительница пансионской библиотеки. С другой стороны, меня в таком случае больше не будут привлекать к работам, но и кормить, увы, никто не станет..."

От столь безрадостных мыслей её оторвало трое вурлоков из неподверженных тадо, ввалившихся в шатер со всеми возможными извинениями и увещеваниями, на какие способны были взволнованные и немного испуганные мальчишки. Двое волокли Каринины немалые пожитки в купе с длинноворсным ковром и подушками, при этом даже излишне не напрягаясь, словно перетаскивали корзины с пухом. Третий нёс на широком подносе несколько закрытых блюд и дымящийся кувшин с настоем, прикрытый по-походному незатейливой кружкой. Пареньки одновременно и побаивались своего недавнего ревизора, и желали выглядеть наиболее бравыми и по-хозяйски раскрепощёнными. В итоге получалось весьма забавно и немного неуклюже.

– Вот, – третий, видимо, самый старший, поставил к украденной тарелке свой поднос и украдкой сделал защитный знак от враждебных чар. – Гхурто Рокирх приносит свои извинения, что не может предоставить на эту ночь более подходящих апартаментов для госпожи из клана Коршуна, и выражает надежду, что Вы сможете обустроиться здесь.

Паренёк мысленно сверился с заготовленным текстом, наверняка, написанным на отдельном листке и сейчас прожигающем своей поражающей сложностью и вычурностью карман, довольно кивнул самому себе и лишь потом отошёл от стола.

– Мы вещи Ваши тут оставим, – пролепетал его собрат, что при проверке, кажется, шёл в первом десятке и всё время теребил манжету рубахи от волнения.

– Если что – зовите, – бросили ещё совсем мальчишки напоследок и с заметным облегчением поспешили скрыться из шатра, искренне надеясь, что "если что" никогда не наступит.

Каринаррия прислушалась к собственному организму и, удостоверившись, что сегодня вряд ли способна к столь сложным операциям как приём и переваривание пищи, широким жестом предложила последнему из своих охранников присоединиться. Гроллин всё ещё расплывающийся и раздваивающийся перед глазами с почти детским любопытством принялся обшаривать особые кушанья, пробуя понемногу от каждого и особенно налегая на рассыпчатые сласти. Сама же девушка ограничилась кружкой настоя, что к чести мастерам-вурлокам, действительно снимал усталость и головные боли. Она даже подумала, не пожалеть ли ей о столь невременной щедрости, поскольку десерта за несколько минут стараниями мужчины почти не осталось.

– А мне вот интересно, – прожевав как следует, начал гроллин, без всякого приглашения усаживаясь на раскатанный ковёр и покручивая в руках палочку, – Вы только вурлоков взглядом проверять умеете, или ещё что-нибудь можете, как ведьма.

Каринаррии в данный момент совершенно не хотелось грубить единственному собеседнику, столь внимательному на свой гроллинский лад к её тяготам, но ещё больше не хотелось тратить такой полезный и ставший почти вкусным настой для развлечения не в меру любопытного вояки. Тем не менее, девушка устало помассировала виски и оперлась на стол:

– Что у Вас в руках?

– Ну, прут, я думаю, – уставился на свою находку мужчина, словно палочка могла обратиться змеёй или жабой.

– Этот прут повторяет по форме древнюю руну "свет, льющийся с небес и раскрывающий истину", сожмите её покрепче...

Гроллин послушно сжал. Раздался треск разрываемого замка.

Каринаррия от неожиданности едва не уронила кружку с горячим настоем, поперхнувшись благоразумно подавленным криком. На ковре, вытянув уставшие ноги, сидел Ларсарэц собственной персоной и ошарашено переводил удивлённый взгляд с одной руки, покрытой трухой от благополучно рассыпавшейся руны, на другую, с которой на грубой шнуровке свисала растрескавшаяся глиняная пластинка-маска. Будущий Император и надежда Долины медленно и как-то зачарованно пощупал свой резко выровнявшийся, уменьшившийся нос и соизволил выразить собственные эмоции по поводу странного возвращения истинного облика в таком цветастом выражении, что распоследний гроллин-охальник изошёлся бы от зависти. От таких выражений Каринка обомлела ещё сильнее:

– О, теперь я вижу чётко...

– Вот плут, – немного пришёл в себя застигнутый врасплох Наследник престола и с лёгкой извиняющейся улыбкой продемонстрировал ведьме разбитый амулет. – Мои гроллины это у того рыжего колдуна отобрали, когда он к папе на бал пытался проникнуть под личиной барона Раммиша...как-то там. Забавнее всего было, когда он этому же борону и доказывал, что тот самозванец. И самое удивительное, что ему почти удалось...

– Зачем Вы это сделали? – отступившая было усталость медленно сменялась глубоким и непреодолимым бессилием перед жестокостью судьбы.

– Я ведь уже говорил, что хочу поближе познакомиться с последней ведьмой, – Наследник с поистине Императорский выдержкой изображал полнейшую невозмутимость, поскольку сама Карина не стала б предполагать, что он действительно столь легкомысленнен.

– Вы понимаете, что вопрос не относился к пребыванию в моём шатре или общению с моей скромной персоной. Вы можете не отвечать, но, в таком случае, я не буду уверенна в возможности содействия с моей стороны.

Найвысочайшая персона в Империи, расцениваемая некоторыми (особенно отцами молоденьких дочерей из дворянских родов) подчас даже выше Императора, ловко поднялась на ноги и вплотную подошла к настороженной ведьме, нависая над ней всем своим величием.

– Ладно, – зашептал Наследник. – Этот ... вурлок, что-то задумал. Понятия не имею, что твориться в его голове, но хитёр кровожадный стервец не в меру. У нас сейчас лёгкий кризис в связи со всеми этими монстрами и погодными аномалиями и власть начинает шататься. А он организовал этот совместный поход за каким-то древним артефактом из седых легенд, что си непременно спасёт всех от свалившихся напастей. Понимаешь, к чему дело движется?

– Какая же роль в этом отведена сему маскараду? – Каринаррии совсем не хотелось показывать, что она уже три года как в курсе заговора.

– Это? – серьёзный и немного угрожающий тон мужчины вмиг исчез, словно всех обличений конкурента и в помине не было. – Придворные становятся слишком осторожными, когда нет запасных вариантов. Папа бы ни за что не позволил мне отправиться в этот поход, так как других детей у него нет, а, в случае чего, оставлять престол на растерзание не хочет. Я же считаю, что для поднятия статуса этого мероприятия Наследник просто необходим, да интересно же отправиться в настоящий, полный опасностей поход ужасными вурлоками, колдунами и артефактами.

Каринаррия Корсач не без удовольствия и злорадства вспомнила себя перед знаменательным походом и отметила наличие определённого сходства в полном энтузиазма взгляде и преисполненных героизма суждениях. Однако разубеждать Наследника не стала, поскольку не считала себя достаточно сведущей в дворцовых интригах и вопросах внутренней политики государства, чтобы указывать, где предпочтительнее пребывать единственному сыну Императора. Впрочем, вся эта затея с подложными обликами ей крайне не понравилась, в первую очередь из-за того, что способности предводителя вурлоков в магических искусствах не давали повода усомниться в своей блистательности, а значит подложный гроллин скорее всего был уже раскрыт. Вероятно, эти домыслы проступили на её лице особенно отчётливо, потому что Наследник задорно подмигнул ведьме:

– Главное отъехать подальше, а там уже без разницы.

Несмотря на то, что девушка не склонна была разделять его оптимизм, она со всем патриотическим смирением согласилась сохранить эту тайну. Поскольку выбора у неё особого не было, да и тайна грозила рассыпаться без обманного амулета при первом же утреннем построении гроллинов. Наследник таких мелочей, казалось, не замечал либо имел в запасе ещё парочку подобных вещиц на все случаи жизни, чем неприятно напоминал Владомира.

Вечер плавно перетекал к ночь, скользя бархатистой кромкой своего плаща по нагретой солнцем земле и щедро рассыпая на небе редкие и какие-то блёкло-ленивые звёзды. Сон украдкой семенил за ним, выбрав себе первую жертву в лице уставшей от сумбурного дня Корсач. Но его коварным планам не суждено было сбыться, поскольку Наследник, обретший в таинственной ведьме не только нового соратника, но и прекрасную слушательницу не спешил уходить и продолжал беседовать о делах уже менее государственных. Ларсарец, соблаговоливший разрешить называть его просто Ларсем при посторонних, обладал хорошо поставленным голосом и замечательными способностями к светским беседам, что не могло не радовать, скучавшую по хорошим собеседникам девушку, хотя радость могла прейти лишь значительно позже, после хорошего сна.

Придя к некоторому соглашению относительно современных поэтов и правил построения стихотворных троп, они едва напрочь не разругались из-за пород охотничьих собак. И Каринка могла с определённой гордостью отметить, что лучше разбирается в наречиях подгорного народа, дислокации войск в болотистой местности и древнем законодательстве, несмотря на то, что уступает Наследнику в осведомлённости касательно правил еды тремя приборами и выездки жеребцов. Если бы Лактасса Корсач не погибла при захвате Постава, то скончалась бы прямо здесь на месте от восторга и радости за дочь, беседующую с сыном самого Императора.

– Даже не предполагал, что ведьмы в нашей Империи настолько начитанные, – Ларсарец с уже понятным и ожидаемым изяществом в который раз запустил руку в миску с давно потерянными сладостями. – Если бы я знал, насколько приятная особа бросится нам помогать, то непременно попросил бы этого монстра напасть на Брайта раньше.

Кариниррия привычно улыбнулась, но пропустила завуалированный комплимент мимо ушей, будучи больше заинтересованной подозрительным шумом из принесённого ей сундука, раздававшимся с момента разоблачения Наследника. Подозрения в её головке рождались самые разнообразные от очередной шутки вездесущего Владомира, до тайных шпионов вурлоков и даже пленённого сумеречника с огромными клыками, поджидающего ночи для нападения. И хотя не один из вариантов её не радовал и уж тем более не сулил мирного разрешения (Владомир весть о Наследнике так просто не упустит), девушка почти бесшумно подкралась к собственным пожиткам и резко распахнула крышку сундука.

– Охотник на мою голову, – в ужасе прошептала Каринка, без чувств падая рядом с распахнутым скарбом, благо ковёр и подушки прекрасно смягчили удар.

Лишь по прошествии десяти минут совместными усилиями обескураженного Наследника и всё еще бледного и покашливающего от лёгкого удушья Ероша Каринаррию удалось привести в сознание, хотя, уводимая звуками коварного голоса, она упорно сопротивлялась всем своим естеством.

– Какой же ты балбес, – тихо проговорила девушка, открыв глаза и увидев осунувшееся лицо двоюродного брата и всё ещё мокрые от жары волосы. – Хотя бы дырок нарезал побольше, чтобы проветривалось...

– Времени не было, – впервые за всё их знакомство улыбнулся паренёк, лишний раз подтверждая, что поразительная живучесть Корсачей далеко не легенда приграничных гроллинов.

Чертакдич был бледен, как недавно выкопанный труп, и уже успел покрыться подозрительными красно-синими пятнами, которые поразительным образом сделали его грубоватое подростковое лицо суровым и до абсурдности серьёзным. Вид, конечно, портили густо покрасневшие уши и драная по вороту рубаха, но это было издержкой многочасовой маскировки. В остальном же парень совсем не походил на изуродованный труп, как был принят вначале и двоюродной сестрой, и удивлённым донельзя Наследником.

– Ты руной изнутри закрылся? – почти умилённо проворковала Каринка, повисая на худенькой, но уже очень волевой шее двоюродного брата, что, конечно же, было крайне неприемлемо для благородной дамы. – Как умудрился только? Они же нерукотворными должны быть...

– Там при отливе метал стёкся неудачно, когда дед ангину подхватил, – голос Ероша начал слегка подрагивать и приобрёл непривычные мягкие нотки тётушки Энали. – Мне же приказали тебе вещи собрать. Каринари, ты не злишься на меня?

Пришедшая в себя практически полностью, девушка лишь слегка улыбнулась и выпустила из объятий недальновидного искателя приключений. Она не могла ни злиться на Ероша, ни винить его за попытку побега из отчего дома ради поиска своего собственного, независящего ни от каких семейных предубеждений пути в жизни, полного опасностей приключений и непремённо подвигов. Потому что молодому и отважному юноше, обладающему завидной силой воли и решительностью, его жизненный путь без подвигов не может представляться никаким образом. И хотя глаза двоюродного брата были незатейливого золотисто-карего цвета, в них читалось упорство Авераса Корсача, лучшего генерала Императора Ивижеца. Перед ней, согнувшись в три погибели, сидел не грозный и хищный лесной кот, но уже вполне подросший и начинающий матереть котёнок.

– Так это тоже колдун?! – с неподдельной детской искренностью образовался Наследник, помогая девушке подняться с земли и пристально осматривая необычную находку. – Это просто уму непостижимо! Месяц назад я ни за что бы не поверил, что в детских сказках про магию и чародеев есть хоть доля истины. А теперь оказывается, что в Империи всё это время были их целые кланы!

– Вы не совсем правы, – поспешила сбавить восторг любителя магических побасёнок Карина. – Не кланы, а два рода. И колдовством промышлял только один из них. Корсачи, насколько я знаю, предпочитали не афишировать свои дарования и способности, а посему и не слишком цеплялись за тайные знания и умения. Ерош, ты, наверное, очень проголодался?

Паренёк сначала, по-видимому, хотел отнекиваться и в высшей степени благородно оставить ужин сестре, только бессонная ночь за подготовкой побега и не менее прекрасный день в добровольном заточении уменьшили степень его благородства до прожиточного минимума. Будучи от природы и воспитания замкнутым и хмурым, Ерош ел молча, и ничем не выдавал своих планов и замыслов, только очень благоразумно кивал на замечания и фразы более словоохотливого Ларсареца, и бросал косые взгляды на двоюродную сестру. Девушка вяло разводила руками: выгнать Наследника из шатра, как, впрочем, и напомнить о нормах приличия она по тем же самым нормам не могла. Сам же мужчина, преисполненный сил и вдохновлённый знакомством со столь странным семейством идти спать к другим гроллинам не спешил.

– Как Вы предполагаете теперь оставаться неузнанным? – не по-детски серьёзно поинтересовался Ерош, голосом и пластикой принимая роль защитника и покровителя сестры, что было слегка забавно.

– Ну-у, – Ларсарец задумчиво запустил пальцы в растрёпанные волосы и тяжело выдохнул: – Я на всякий случай не брился последних дней пять. Может, совсем бороду отрастить и не узнают...

"Определённо, с ума сошла не только погода" – грустно подумала Карринариия, глядя на столь безрассудных представителей рода человеческого.

О том, что каждая тайна когда-нибудь раскрывается

... большими тяжёлыми воланами сминалась обожжённая земля, подворачиваясь и трусливо избегая встречи с надвигающимся. Чёрные скривлённые скелеты некогда цветущего леса прорывали подвернутый дёрн и нашпиговывали его изнутри мёртвым частоколом. С треском разбегались молнии по земной тверди. На обломке скалы, отплюнутым краем, сидел тощий старик в изветшалых до плесени лохмотьях. Его бурая кожа, от старости обратившаяся подобием дубовой коры, была покрыта слоем сажи и пепла. Он опирался на длинный отполированный сук с бусинами и хрипло пел перед надвигающейся неизбежностью. «То твоя вина!» – злобно и отчаянно крикнул он в небесную пустоту грозовым тучам. Вода оскорблёно хлестнула по обломку холодной струёй...

Каринаррия Корсач распахнула глаза и порывисто поднялась, не желая иметь ничего общего с липким кошмаром. Лицо уродливого старика продолжало стоять перед глазами призрачной дымкой, но постепенно становилось легче. Лагерь медленно просыпался, заражаясь вялым рассветным гулом и словно нехотя вливаясь в свою размеренную жизнь. Слышались неразборчивые голоса людей, славивших своих чужих богов на собственном едва понятном языке, или поздравлявших друг друга с прекрасным утром, или просто разговаривающих. Понять, что конкретнее творилось за тяжелыми полотнищами шатра, Каринка не могла, поскольку наречие вурлоков ей давалось с большим трудом. Девушка потёрла лицо руками и дала себе какое-то время свыкнуться с мыслью, что она в странном лагере и что вокруг вполне безопасно на первый взгляд, несмотря на внушительное количество как ведунов так и потенциальных тадо в округе. Это давалось тяжело, но мерзопакостный голос не спешил желать "отвратительного дня" и это внушало определённые надежды.

Рабочий стол вместе с остатками вчерашнего ужина был отодвинут подальше вместе с сундуком и коробками, а по центру, вздыбив местами выцветший ворс, раскинулся причудливый ковёр, который оказался на удивление мягким и удобным для сна. Карина легла обратно и сладко потянулась, всматриваясь в замысловатый рисунок неизвестных узоров полога. Изгибы и линии свивались в цветы и символы, закручиваясь чародейским орнаментом, и создавалось полное ощущение, что стилизованные человечки с мечами и копьями скачут вокруг древнего чудовища. Рядом, сопя, как самый древний монстр, спал Ерош, подтянув коленки к подбородку и соорудив из кучи подушек вокруг себя настоящую нору. Спал сладко и крепко, как могут спать люди только в самый благодатный период детства, пока коварные мирские проблемы не затянут нежную мечтательную душу в пучины всепоглощающего быта.

"Не скоро же ты снова так выспишься, если встал на путь одиночки", – с горечью подумала девушка, рассматривая двоюродного брата. Сам факт ночёвки юноши в шатре малознакомой представительницы противоположного пола, по сути, был возмутителен, но Каринаррия в походных условиях делала для своего безукоризненного воспитания определённые послабления.

– Привет, сестрёнка, – рявкнул с наскока Владомир, даже не утруждая себя имитацией стука или предупреждением девушки, та едва успела подскочить на ноги и запахнуть в ковёр юного беглеца, чьё присутствие не вызвало бы ни у кого восторга. – Жутко выглядишь. По тебе словно взвод гроллинов пробежался.

– Что-то случилось... – попыталась было перевести словоизлияния мужчины в конструктивное русло Каринка, попутно разбирая спутавшиеся волосы.

– Ну и навела ты страху среди облезлых своими проверками. Теперь тебя боятся едва ли меньше, чем конца света. Чем это ты только так сподобилась? О, жратеньки! – самозваный маг был верен своей фамильярной манере общения с названной сестрой и поэтому без особого спроса принялся шарить по посуде в поисках съестных остатков. Владомир скривился на остывшую мясную подливу, отправил в рот ком зеленоватой каши и с сожалением констатировал полное отсутствие спасительного настоя: – И как ты только умудрилась столько слопать? Вроде тощая, а ешь за двоих здоровых мужиков. Одни убытки от таких. А, я же чего заходил? Собирайся давай: через полчаса выдвигаемся.

– Куда? – упавшим голосом спросила девушка, подозревая, что ни одно замечательное утро не может до конца называться замечательным, если в нем появляется наглое лицо самовлюблённого Айиашта.

Маг поправил пятернёй вечно растрёпанные и давно нестриженые вихры, приосанился, привычно одёрнул рубашку с противным перестуком амулетов и с каким-то уже совсем садистским восторгом констатировал:

– На смертельный бой с ужасными монстрами подземного мира за право обладать древнейшим артефактом, что единственный сможет спасти Империю от страхолюдного Зла!

"Всё, он спятил, – точно определила юная Корсач, глядя на столь самодовольный вид Владомира, поскольку романтичных или героических грёз приписать бывшему офицеру ей никак не удавалось. – Теперь начнёт размахивать мечём и попытается принести меня в жертву, вопя, что он Читающий, а остальные – блохи на его священной кобыле. Лишь бы снова ведьмачить не взялся. Если сейчас станет тадо вызывать, то мне долго не продержаться. Может его чем-нибудь сразу по голове стукнуть, чтобы не мучился и меня не позорил. Он достаточно высокий, нужно либо подпрыгивать, либо его на землю свалить..."

Но её кровожадным замыслам не суждено было воплотиться в жизнь, поскольку, завершив свою пламенную речь будущий сокрушитель монстров и посрамитель Зла забрал-таки со стола подливку и ушёл. На вопрос Каринаррии, причём ко всему этому походу она, мужчина громко и неразборчиво из-за набитого рта засмеялся и даже не удосужил себя возвращением в шатёр.

Оставшись в полном недоумении, девушка сперва не поверила словам мага и приняла его речь за какое-то преувеличение. Вдруг они просто отправятся к какому-либо знакомому Рокирха, чтобы тоже проверить его и забрать важный документ. Даже при таком раскладе её участие в предприятии не было столь необходимым, ведь привезти знакомого в лагерь было бы значительно безопаснее и для него, и для доставляемой вещи. Тем не менее, Карина была из породы тех удобных в общении людей, что предпочитают без лишних препирательств исполнять поручения и просьбы, тем более в ситуации полного бессилия перед навалившимися обстоятельствами. Поэтому девушка наскоро разбудила двоюродного брата, привела волосы в порядок и поправила измятое за ночь платье. Всё же гроллины и вурлоки были не тем обществом, перед которым необходимо преставать в полном сиянии и блеске, что как-то её оправдывало за уставший вид и потерявшее форму платье.

Шатёр Каринаррия Корсач покинула минута в минуту с назначенным временем, хотя и сомневалась в необходимости подобной спешки. Ей до последнего казалось, что идея похода – один большой розыгрыш и Владомир просто выманивал её наружу из желания посмеяться с её страха перед вурлоками. Однако реальность оказалась значительно страшнее. Вокруг в спешности, но без излишней суматохи сновали вооружённые воины, собирая мешки с продуктами и сворачивая шатры. Выверенными движениями убирались опорные столбы и сворачивались полотнища материи. Стоило девушке покинуть свой навес, как его тут же без лишних расспросов принялись разбирать двое вурлоков и усатый гроллин. Казалось, лагерь охвачен военным духом и сейчас снимается в ускоренном темпе, чтобы армия могла быть переброшена на линию фронта. Женщины без вдовьих воплей и причитаний складывали мужьям скарбы со спокойным и немного гордым выражением лица, будто действительно собирались отправить суженых на смертный бой, но с достойной компенсацией в виде величайшего почёта. Детвора не шалила, а всячески помогала родительницам, подавая вещи, бегая по поручениям и сохраняя приличествующую моменту тишину. Девушка была настолько поражена увиденным, что мимо воли поверила и в великое Зло, которое собрался добивать Владомир, и в древних монстров из каких-то катакомб, и в конец света, поскольку даже на время осады Постава такой бурной деятельности и сплочённости ей не доводилось наблюдать.