Текст книги "Роза из клана коршуна"

Автор книги: Татьяна Чернявская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

– Да. Это лучший проект. Не сомневайтесь. Могу поручиться. Десятилетия? Этот центр простоит века. Тысячелетия. На это есть гарантии. Пока. Увидимся в клубе.

Неожиданно из рамки, словно по волшебству появился мужчина в удивительном и, наверняка, очень неудобном костюме. Он появился так стремительно, что девочка не удержалась на ногах и чуть не упала. Маленькое белое нечто на колёсиках, напоминающее колченогую деревянную игрушку-собачку в доспехах, подскочило к ней и подставило свой бок для опоры. Каринаррия Корсач отшатнулась от странного создания и всё же села на пол.

– Ты? – удивился мужчина, сразу же переходя на более привычную речь и помогая Каринке подняться. – Не бойся Спотти, он весьма старенький у меня, почти не имитирует эмоции и без этой синтетической шерсти, зато ладит с моей дочкой. Сейчас это редкость...

У мужчины были ненормально белые зубы и странный нездоровый загар, хотя черты лица выдавали в нем жителя средних широт. Хозяин странной комнаты усадил девочку за стол, а сам снял верхний камзол, оставшись в рубашке и душащем скрутке из ленты.

– Я долго думал, какая ты будешь, – он растерянно потёр затылок, словно сам был смущён этой встречей. – Хорошо, что ты такая миленькая и маленькая. Дети чувствуют острее. Если бы ты появилась у меня дома... А тут даже лучше. Так смотри внимательно.... Ты уже читать пробовала?

– Да, – девочка не нашлась, что ответить на такой странный вопрос, – меня ещё в детстве учили.

– Да я не об этом. Не столь важно. Главное смотри сюда и запоминай.

Мужчина нажал на какой-то кружок на столешнице и прямо из воздуха выстроился прозрачный игрушечный домик со светящимися стенками и мебелью. Хотя это было тяжело назвать домиком. Скорее дворец или храм, очень запутанный, очень хитроумный и изумительный в своей сложности и монументальности. Множество комнат, обилие коридоров и зал, тупики и лабиринт, купальни и фонтаны – всё это поражало воображение и делало честь талантливому архитектору, оживившему в здании настоящего великана. Мужчина покопался в карманах, потом махнул на всё рукой и начал по-простому водить пальцем сквозь приветливо растворяющиеся стены. При этом он быстро и сбивчиво пояснял, где могут быть удобные места для тени и куда лучше не заходить никогда и ни под каким предлогом, а после доверительно и вкрадчиво показал странную нишу, где и будет Она. Девочка согласно кивала и даже старалась запоминать, но больше любовалась диковинным зрелищем.

– Знаешь, я сам очень хорошо читаю, большой опыт всё-таки, – сказал мужчина падая в кресло и растерянно перебирая пальцами по голове-коробке Спотти, когда показал все проходы и развеял призрачный домик, – и могу сказать тебе с полной уверенностью, что тебе, где бы ты сейчас не находилась, нужно поскорее уходить. Желательно не оглядываясь. По-моему охотник вот-вот сможет пробить освещённый круг братской могилы. Ты же знаешь, какой он своевольный. Мне пришлось даже кровь переливать в своё время, чтоб его со следа сбить. Так что не мешкай ни минуты, когда проснёшься. Расскажи о себе. Ты действительно из рода Коршуна? Или как по-вашему...Кшорсача?

– Э-э-э, – девочка была удивленна познаниями незнакомца, но не чувствовала в нём угрозы, напротив, какое-то понимание и родство, только ответить не успела, вода в забытом на столе бокале стала дрожать.

– Тебя уже зовут, – странный человек проследил её взгляд и слегка нахмурился. – Жаль. Это, кажется, что-то очень серьёзное.

– Думаю, да.

Стоило только это сказать, как глаза открылись сами собой. Каринаррия Корсач проснулась, она ни капли не отдохнула и, казалось, даже не смыкала глаз. Только в домике уже царила ночь, Лоран и Владомир мирно спали на своих местах, укрывшись походными одеялами. Её, словно в наказание за пререкания с невурлоком, опять положили на скамью, хоть и выделили в этот раз валик из одежды вместо подушки.

Что происходило с Кирхом, не сложно было догадаться. Каринка даже подозревала, что именно из-за него и был прерван такой важный сон. Мужчине снова стало хуже, он упрямо терпел, стиснув зубы, но едва справлялся с поднявшимся жаром. Невурлок настолько боялся потревожить спутников, что подавлял даже глухие, клокочущие в груди вдохи. А те упрямо рвались наружу, мучая несчастного. Вся влага в воздухе над ним, накалилась и стонала в унисон. Она-то и позвала к себе старую знакомую, моля о помощи и призывая к сочувствию. Воде хотелось помочь, ей было невмоготу следить за этими мучениями, ей требовалось исцеление беловолосого любой ценой. Девочке не понадобилось даже менять позы, она чувствовала то же, что и вода, поддалась её порыву и едва не слилась с болью Кирха.

"Что же мне делать? Тот человек говорил скорее уходить. Он не врал, и нам действительно угрожает опасность. Но как же мы можем покинуть дом, даже сейчас, когда мне лучше, если Кирх так болен. Он может не пережить этого перехода. В нём всё бурлит, он просто сгорает. Как же мне быть? Вода, она так сильна, она способна очищать себя и других, способна творить чудеса и помогать даже с самых тяжёлых случаях, она ведь повсюду. В листьях, воздухе, живом и неживом. Так что же ей стоит самой так организовать всё, чтоб выбить из тела человека хворь и заставить его работать как прежде. Она ведь смогла излечить меня тогда. Конечно, Кирха туманом развеять будет очень тяжело, но ведь можно в нём поменять ток воды, сменить её на свежую и полную жизни. Решено! Вода в нем может обновиться и сама за ночь, а мы завтра же поутру уйдём из этого дома!"

С рассветом четверо человек стояли возле кромки леса в нерешительности и пытались определить по карте своё местонахождение, только коварное чудодейственное средство упрямо вело их к одному и тому же изображению отвратительной рожи. В итоге, рыжеволосый хозяин платка выругался и запихал карту в карман.

– Ты как? Уверен, что сможешь идти, – очень внимательно поинтересовался мужчина с длинными белоснежными волосами у своего родича, то и дело норовя поддержать того за локоть, а лучше забрать у него часть поклажи.

Объект опеки действительно слегка шатался и отдавал нездоровой синевой. Отёкшее лицо, осунувшаяся осанка и тяжёлый взгляд запавших глаз выдавали в нём человека крайне измученного болезнью, но уверенно перевалившегося за борт опасной грани жизни и смерти.

– Ты представь, что тебе всё нутро рубанком изъездили, а после перемешали, – вкрадчиво пояснил мужчина, подавляя рвотные порывы.

Спор затягивался. Девочка с зелёными глазами и длинной косой стояла поодаль и со смешанными чувствами вглядывалась в линию восхода, где виднелся ящерице подобный домик и холм. За ним было что-то, она готова была поклясться, что её надежды и ожидания не бесплотны, что чудо свершиться. Она была уверенна на грани отчаянья, что всё не закончится так, что не всё ещё потерянно, а надо слегка подождать. Она ощущала это и, обязана была, как благородная дама, жаждать, но мимо воли опасалась оставаться здесь дольше. Поэтому её взгляд был полон надежды и тревоги. Рыжий потормошил её за плечо и позвал за остальными по выбранному пути, но девочка всячески пыталась задержаться. Она знала ещё чуть-чуть...

В лучах восходящего солнца на пригорке показалась знакомая фигура, кряжистая сутулая и пошатывающаяся. Её нельзя было ни с чем спутать, и гроллины предусмотрительно обступили охраняемую. Только исцарапанный, покрытый лохмотьями человек не выглядел кем-то, представляющим вред. Он был подавлен и жалок, он добрёл до группы путешественников и опустился на одно колено.

– Ты можешь простить меня? – тяжело поднял сине-зелёные глаза на девочку Люпин.

О том, что иногда бывает лучше без крова

Лес пленял и завораживал. С каждым метром, с каждым шагом, с каждым движеньем он преображался, стягивал, как змея, кожу и влезал в новую, словно играя с несчастными путниками. Холодные хлёсткие ветви голых деревьев, хватавшие за плечи и самоотверженно загораживающие проход, постепенно сменялись более одетыми и радостными. Они были значительно стыдливее не только тем, что вопреки осени, оделись в мясистые зелёные листья, но и своим поведением. Новые деревья уже не цеплялись за людей, не тряслись от каждого шага, а просто свешивали перед их носами свои подрагивающие ладошки. Было в них что-то заговорческое и одновременно безвольное, сломанное. Даже зверьё, пробегавшее мимо, (если такое и было) хранило гробовое молчание. Девочка так и представляла себе, как какой-нибудь мохнатый обитатель леса поправляет специальные тапки и старательно зажимает себе лапами рот, чтобы лишний раз не пискнуть. Лес оживал и оживлял чудесные декорации для самых захватывающих приключений храбрых искателей древних сокровищ. Только, казалось, стоит тебе качнуть головой и эти сокровища вырвутся из пальцев и исчезнут бесследно.

Иногда причины появления глубинных, живущих веками поверий раскрываются совершенно случайно, когда это поверье стремительно вплетается в жизнь. Так Каринаррия Корсач, пребывающая в уверенности, что настоящие дикие леса всегда имеют свою потаённую душу, полную чудес и загадок, а в глубине их скрываются таинственные духи, начав слышать шепотки из-под коры деревьев, неожиданно вспомнила, что в этих же гущах настоящих героев, как правило, подстерегают и настоящие монстры. От этой поистине шокирующей мысли Карину оторвал молодой офицер. Владомир заметно нервничал и предпочёл поддерживать за локоть охраняемую, хотя тропка слабо годилась для двоих и приходилось сжиматься плечами. Лоран, замыкающий процессию, недовольно поджимал губы, перебирал пальцами стрелы и почти шёл спиной вперёд из-за постоянных попыток уловить смену лесных личин. Второй невурлок на причуды леса и собрата внимания не обращал. После ускоренного непостижимым образом выздоровления мужчина мог концентрироваться только на сохранении самообладания и макушке проводника. Кому волнение не передалось вовсе, так это Люпину. Подгорный человек крался с завидным спокойствием и холоднокровием, хотя Каринка не видела причин для его возможного беспокойства. Ведь, будучи оборотнем, он бегал в этом лесу три дня и даже нашёл короткую дорогу к Императорскому тракту через какие-то развалины.

– Я буду проводником, – ворчал Владомир, отмахиваясь от очередной ветки. – Вы можете мне доверять. Я могу вас вывести. Куда ты будешь проводником? В болото или в вашу стаю? Может, сейчас тянешь нас на ритуальное съедение таким же мохнатым уродам. А эти дурни белобрысые только и рады стараться, чтоб от службы увильнуть. Да где это видано, чтоб до Дуботолки из Постава столько добирались! Ну, тебе чего в самой чаще мёдом намазано.

– Примолкни, – негромко обсадил командира Лоран, так и оставшийся в группе главным после оставления рыбацкого дома.

Каринаррия Корсач была как никогда согласна с невурлоком. Юноша только подогревал и без того напряжённую обстановку, ведь гроллины далеко не сразу приняли былого сослуживца и не без ругани позволили ему вести отряд к заветной дороге. Она тоже волновалась, но просто не могла поверить в то, что человек, так искренне раскаявшийся и благородно прощённый, будет намеренно путать своих великодушных друзей. Скорее всего, тропка действительно очень старая, и потому такая странная. "Как же должно быть тяжело Люпину слушать такие неоправданные укоры, когда его сердце и без того должно разрываться от вины и сожаления!" – думала девочка.

– Цветочек, ты выводи нас уже куда-нибудь, – не унимался молодой офицер. – Смотри, Кирх сейчас скопытится.

– Со мной всё в порядке, – по словам процедил обваренный невурлок, несмотря на углубившуюся зеленоватость бледной кожи, он уже выровнял шаг и расправил плечи.

– Пришли, – впервые за весь переход подал голос Люпин.

Подгорный человек отогнул особо мохнатую ветку. Сквозь заросли пробился игривый и радостный луч солнца, ещё диковатый и неуверенный он бросился в лицо путешественникам и тут же, смутившись, поблек. Открывшаяся картина завораживала. В обрамлении деревьев уютно дремала огромная, потрясающая сознание площадь. Повсюду яркими пятнами, разбрызганной краски цвели огромные диковинные цветы. Гибкие лозы взбирались на каменистые остовы разбитых куполов. Пронырливые травы и вьюнки выглядывали из выбитых окон. Тягучие ветки тугих растений нитками бус свисали с арок и раскачивали крупных бабочек. Подушки мхов и любопытные глаза тощих грибов покрывали землю и стены. Забытый людьми город был радушно принят лесом, как самая диковинная клумба. Руины древних, как сама Империя, построек разных эпох и совершенно несовместимых стилей уходили далеко вглубь странной поляны. Огромные даже для разрушенных строений каркасы выстраивались в улицы и чертили причудливые рисунки. Одни ложились стеной, другие, словно выпрыгивали из земли, третьи казались вырванными из других городов и щедрой рукой разбросанными в этом. Меж стен прыгал лёгкий ветерок с ароматом цветов, показавшийся девочке тленом.

– Как тебе эти развалины, Корсач, – Владомир фамильярно положил Каринке на плечо руку и заученно улыбнулся. – Здесь столько цветов. Девушкам нравятся цветы. Тебе какие больше приглянулись? Сорвать?

Может, если бы девочка слушала юношу, то возмутилась его развязности и такому отношению к благородной даме. Ведь он не являлся ни её родственником, ни другом, ни женихом, чтоб обнимать и предлагать цветы. Только конкретно сейчас ей было совсем не до него. Она ощутила, как где-то далеко растворился в земле круг и Охотник с удвоенной яростью рванулся наружу.

– Давайте пойдём отсюда, – пролепетала девочка, невольно прижимаясь к единственной опоре – командиру.

– Зачем? – смерил её убийственным взглядом Кирх, что-то недоброе было в его выражении лица и позе.

– Барышня? – заинтересовался поведением подопечной и Лоран.

– Какого рожна! Не ровён час стемнеет. Припасов нет, ещё ловить нужно. Все устали с этим переходом. Лагерь разбить нужно, а ты нас в лес волочёшь, где до следующего удобного места ещё идти и идти! – не выдержал подгорный человек, его можно было понять, мужчина долго старался, вёл сослуживцев к удобному месту для ночлега, а из-за капризов девчонки все труды могут пойти насмарку.

– Может, передохнём немного, – Каринка поняла, что вот-вот и начнёт краснеть под взглядами гроллинов, – и... ночевать не будем? Или там с самого краешка...

Поскольку вразумительных объяснений от девочки так и не добились, мужчины решили разбить ночлег прямо посреди руин, предусмотрительно отойдя подальше от леса. Каринка всей душой была против этой затеи, хоть и сама не могла толком объяснить, в чём заключается причина её неприязни к такому романтичному и располагающему к приключениям месту. Возможно, её смутила дикость и одновременно обжитость заброшенного города, словно здесь часто снуют люди и лишь сейчас притихли и попрятались. Возможно, излишняя яркость цветов казалась ей напускной в этом глухом лесу на фоне безликих серых стен. Может, её напугала странная вырванность целых участков из общей жизни, заглушенность одних и шум других. Только чувствовала себя девочка здесь откровенно неуютно. Она пыталась мысленно достраивать разрушенные дома, но получалось лишь хуже. Дикие одинокие здания были столь нелепы в своём сочетании, что ни один градостроитель не свёл бы их вместе под угрозой казни. Некоторые из них и вовсе казались вросшими в землю по шею, что немало смутило девочку и вызвало желание немедленно раскопать пленников.

Гроллинов же эти руины ничем особо не смущали и в какой-то мере, в том уголке души, где обитают детские чувства и чаянья, ещё радовали и приводили в забытый за годы взрослой жизни восторг. Слегка подавленным выглядел лишь Кирх, но это легко списывалось на плохое самочувствие. В целом лагерь разложили на удивление быстро, сказывалась приобретённая за последнее время сноровка. Найти сухие ветки оказалось сложно, зато с едой не пришлось долго мучиться. Силки расставлять умел даже Владомир, а следы мелких лапок мохнатых обитателей руин, так нагло вихляли по улочкам, что казалось, будто добыча сама гонится за своим охотником и норовит заскочить в ловушку. Так что на месте лагеря, что приютился возле древнего фонтана с оббитыми бортами, царило веселье и мир. Постепенно напряжение сошло даже с Лорана, и невурлок уже травил весёлые истории и мастерил из листьев подвесные лежаки. Где он собирался их растягивать, осталось загадкой, но выглядела конструкция замечательно. Люпин с восторгом перебирал свои драгоценные травки, сохранённые стараниями Кирха, и лишь удивлялся, обнаруживая размокшие корешки.

Только Каринке было не по себе. Девочка твёрдо решила, что эту ночь спать не будет, что бы не увещевал коварный голос, что бы ни говорил, она не станет терять бдительности. Ведь стоило им покинуть домик, как ощущение защищённости и уюта спало, а в только начавшую согреваться от почти дружеской атмосферы душу поползло холодное и забытое нечто, навеянное ужасными видениями прошлого. Оно ринулось так неожиданно и жадно, словно голодало или мучилось без общения с девочкой. Будто Владомир был для этого нечта столь скудной почвой, что оно в нетерпении переступало и капало слюной, видя в досягаемости лакомую добычу. Представился огромный слюнявый шакал, пытающийся докопаться до запрятанного куска мяса в голодный год. От увиденного Каринку пробрал озноб. Девочка запахнулась в чью-то куртку и постаралась не думать о несущемся по лесу охотнике.

– Госпожа Корсач? – учтиво склонился в лёгком поклоне Кирх, хотя он мог и просто нагнуться к сидящей девочке, только поклон с его стороны был бы куда любезнее.

Каринка вздрогнула и подняла глаза на мужчину. Золотые искры заката медленно, слишком медленно для осени, разбегались по макушкам деревьев и тонули где-то в дали заброшенного города, где мрак сплетал ободки первых колец сумерек. Умиротворенная дневная нега теплой накидкой волоклась к лесу, создавая атмосферу тихой радости и спокойствия. Стрекотание тонконогих насекомых сливалось чарующим пением, кружилось и завивалось дурманящим ритмом колыбельной диких земель. Даже развалины начинали лениво улыбаться под красотой этого чудесного вечера. Погружённая в свои раздумья и ощущения, девочка ранее не замечала всего этого очарования, теперь же гроллины вопросительно смотрели на неё.

– Прошу прощения? – юная Корсач заметно смутилась.

– Мы говорили, – невурлок хорошо владел собой и ничем не выдал огорчения невниманием охраняемой, – что сегодня выдался замечательный вечер и, пока окончательно не стемнело, было неплохо прогуляться по этому странному месту. Вы не желаете составить мне компанию?

Каринка свела глаза на предложенную бледную руку, после посмотрела на её пугающего обладателя и невольно попятилась. Кирх неумело выдавливал из себя улыбку, показавшуюся девочке очень зловещей. Лоран же, напротив, улыбался очень искренне, только многозначительно поправлял пояс на брюках, к которому были приторочены ножны для малого кинжала. Остальные гроллины только переглядывались с заговорческим видом. Невольно всплыли в памяти слова из подслушанного разговора, и юной Корсач показалось, что прогулка в компании заговорщика, разоблачившего шпиона, может закончиться для этого невольного шпиона весьма трагично. Девочка сразу поддалась испугу и даже протянула руку, но вовремя отдёрнула ладошку и, как всегда в минуты замешательства, спародировала матушкин тон:

– Я никуда не пойду с Вами.

Мужчина поджал губу и резко отстранился, едва не сбив с ног Люпина. Лоран тоже забеспокоился, только, как казалось Карине, он был слишком добрым и мягким, чтоб не предупредить её об опасности или предать родича, а потому состроил Кирху такую странную рожу и начал что-то спешно объяснять на пальцах.

– Чего ты мнёшься, Корсач? – Владомир хамски поднял девочку подмышки и насильно поставил рядом с собой. – Пошли, погуляем. Вечер отличный, даже альбинос не спорит. Мы все собрались полазить по этой рухляди, не оставлять же тебя здесь одну. Ещё в какую-нибудь дыру провалишься.

Возражений Карины больше никто не слушал, да девочка сразу и не нашлась, что возразить на такую бесцеремонность со стороны юноши. Молодой командир просто взял её под руку и поволок по одной из вроде бы улочек вдоль площади. Каринка только и успела, что заметить, как молча поднимаются со своих мест невурлоки и уходят в противоположную. Это немного успокоило её, но не избавило от желания отобрать у спутника меч и идти, прижимая к себе рукоятку с улыбающимся котом.

Вечер воистину оказался чарующим: лёгкая мягкая прохлада, сливающаяся с теплотой нагретых на солнце камней, относительно ровная тропка, влекущая в полный чудес таинственный голод, лёгкий беззаботный трёп нагловатого, но учтивого юноши. Каринаррия Корсач даже позволяла себе что-то рассеянно отвечать на его реплики и улыбаться. Ещё месяц назад сама возможность такой прогулке показалась бы замкнутой болезненной девочке совершенно невозможной и воистину желанной. Только после всего случившегося юная Корсач стала принимать такие подарки судьбы настороженно. И вот теперь ей то и дело казалось, что сотни лукавых невидимых глаз наблюдают за ними и десятки мягких неслышных лапок крадутся по пятам. Владомир только смеялся над её неловкими попытками выследить обитателей руин.

– Пойдём, глянем, что там? – юноша задорно кивнул в сторону большого странного дома невообразимой округлой формы. – Трусишь? Ладно. Я сбегаю, а ты тут посиди, постереги своих мохнатых соглядатаев.

Пререкаться Каринка не стала, ей это строение, хоть и казалось безопасным, не внушало желания прогуляться по крутым лестницам и пустым комнатам. Девочка с большей радостью присела на камень и засунула кисти рук в рукава. Ей было приятно наблюдать, как силуэт спутника немного неловко и опасливо крадётся по просторному залу первого этажа. Неожиданно острое чувство тревоги подкралось к ней и оглушительно сжало виски, словно хлестнув наотмашь по щеке. Каринка спешно скатилась с камня и укрылась за мохнатой от вездесущей зелени стеной. Она не слышала, но словно чувствовала, как тяжело и звучно ударяются о разбитые камни тяжёлые набойки сапог и шелестит о траву полог жёсткой ткани. От этого звука сердце девочки замерло в страхе. Идущий не был гроллином, вода сторонилась его и забито молчала, не желая ничего рассказывать своей подружке. Человек (Каринка очень надеялась, что это был именно он) был тяжёл, слегка медлителен. Он легко прихрамывал, но с трудом подавлял появляющуюся отдышку.

Карина видела из своего укрытия только тень, скользящую по земле, длинную и корявую. Неведомый ранее уголок души, полностью отданный детским мечтаниям и воспоминаньям об отце, повлёк её следом, заставил слиться со стеной и следовать за обладателем тени. Страх не позволял приблизиться достаточно близко, чтобы иметь возможность рассмотреть детали или убедиться в реальности крупной фигуры в бесформенном чёрном балахоне. От подкрадывающейся к горлу паники хотелось броситься наутёк, только ноги упрямо тащились следом, дрожали и норовили выдать. Незнакомец резко свернул с полюбившейся улицы за угол разрушенной каменной коробки. Лучшего способа словить незадачливого следопыта представить себе невозможно. Даже Каринка это понимала и посему долго колебалась, прижавшись плечами к шершавому камню и пытаясь сдержать в груди вырывающееся от волнение сердце. Это было ужасно глупо с её стороны, только никто из спутников не поверил бы в странного обитателя руин без весомых доказательств, её, скорее всего, снова подняли бы на смех или признали сумасшедшей. Поэтому девочка вздохнула поглубже и решительно нырнула в переулок за незнакомцем.

– Кого-то ищите? – запальчиво шепнул в ухо застигнутой врасплох девочке возбуждённый бегом Кирх.

Он столь неожиданно возник из провала в стене, увлекая охраняемую за собой в темноту, что Каринка не успела даже испугаться. Она только крепко вжалась в стену под весом невурлока и из последних сил подавляла подступившую икоту. Казалось, красные глаза гроллина светятся в темноте, от чего он становился ужасно похожим на вурлока.

– Вам же говорили, что опасно ходить одной, – его голос едва не дрожал от сдерживаемого гнева. – Я...

– Ты сейчас её раздавишь, – раздался из глубины здания насмешливый голос длинноволосого невурлока. – И кто тебя только учил так обходиться с хорошенькими девушками? Она сейчас снова перепугается.

Кирх растерянно убрал руку, и девочка невольно отскочила от сурового мужчины и, натолкнувшись на Лорана, тут же вжалась в своего заступника. Её икота порядком позабавила длинноволосого, он ласково погладил охраняемую по спине и, наверное, улыбнулся.

– Барышня, так опрометчиво бегать здесь в одиночестве. Вашего спутника съёли по дороге, или он переломал себе ноги окончательно? – Лоран говорил таким тоном, что догадаться, как должно воспринимать его вопрос, было крайне затруднительно.

– Что Вы тут делали? – в своей привычной манере хмуро и подчёркнуто отстранёно смерил обоих взглядом Кирх.

– Гуляла, – не зная, видят ли эти странные гроллины в темноте, Каринка предпочла улыбнуться невурлоку на всякий случай.

– Не верю, – вызывающе улыбнулся в ответ обваренный.

– Я Вам тоже...

Незнакомец, конечно же, растворился среди руин, и искать его не было больше смысла. Каринаррия Корсач упустила законную добычу и прекрасно понимала, что это ужаснейшая ошибка с её стороны. В лагерь они возвращались втроём.

А к наступлению ночи разразилась гроза. Первые удары длинных тяжёлых капель пришлись прямо по едва разгоревшемуся костру, напрочь сгубив его слабые потуги к пламенению. Холодные злые капли заставили путников на миг захлебнуться от неожиданности и растерянности. Несколько мгновений они просто приминали головы трав, нащупывали землю, а после опустились сплошным холодным водопадом, пробирая до самых костей. Несобранно хватая пожитки, маленький отряд спешно бросился под защиту зданий. Только по воле злого рока они то и дело оказывались слишком ветхими для возложенной на них миссии. Отсутствие крыши заменялось убогостью стен, внутренними провалами и подозрительными нагроможденьями. Ни одно из них не годилось для ночлега. Пришлось быстро запихивать всё по сумкам и бежать дальше по улице в более сохранившуюся часть города. Дождь набрасывался так яростно, что Каринке приходилось спасаться под курткой рослого Лорана, заодно и немного прикрываясь от воды.

– Тут, кажется, сухо, – силясь перекричать стихию, надрывал горло Вдаломир, держась за причудливый кусок металла, служащий сооружению дверью.

– Туда, быстро! – рявкнул Лоран, собирая разбежавшихся на проверку гроллинов.

Мужчины слаженно ринулись к желаемому убежищу, не обращая внимания на само здание, его предназначение и архитектуру. Только Каринка, резко остановилась, выискивая сквозь серую пелену смутно знакомые очертания, будоражащие странными предчувствиями. Скос крыши, прорези окон, фасад – всё было смутно знакомо. Если бы девочке дали ещё совсем немного времени, то она непременно вспомнила бы этого наполовину вросшего в землю гиганта, знала бы что делать с ним. Но, разумеется, никто не собирался ждать охраняемую. Лоран просто подхватил её за талию и поволок под навес.

Внутри оказалось темно, немного холодновато и сыро. Люпин принялся разжигать безнадёжно промокший факел, умудряясь не без помощи Кирха извлекать редкие искры.

– Давайте, не будем здесь оставаться, – жалобно попросила девочка, хоть и сама не верила в возможность согласия.

– Ты с дуба рухнула? – грубовато поинтересовался командир.

Видимо, Владомир выразил общее мнение, поскольку больше никто даже не обратил на охраняемую внимания.

Упрямый огонь нехотя появился на самодельном факеле Люпина. От света темнота трусливо расползлась, подставляя обозрению бесконечный зал с невесомыми кривобокими колоннами и битой, но от того не менее прекрасной каменной плиткой. Стены предпочли не показываться. Мокрые и злые гроллины, в свою очередь, не пожелали их искать, а, пройдя немного вглубь стали складывать подобие костра из спасённых веток, гамаков Лорана и разбитой мебели, широко представленной на полу. Да и рассматривать зал, хотелось только относительно сухой девочке. Остальные больше озаботились подготовкой лагеря и просушкой пожитков. Дождь злился не на шутку, свет костра расползался очень неохотно, а мужчины были не расположены к причудам подопечной.

Каринке ничего не оставалось, как только без аппетита съесть свою порцию травяной похлёбки (добыча оказалась утерянной во время бегства) и лечь в общую кучу, хоть ей это и чрезвычайно претило, зато согревало и давало надежду не заболеть после таких купаний. Рядом оказалась широкая спина Лорана и достаточно тёплый бок Владомира, это нисколько не компенсировало нехватку одеял. Только воинам, наверняка, приходилось спать и в более тяжёлых условиях. Поэтому мужчины даже не обращали внимания на такие неудобства. Люпин по старой привычке свернулся калачиком, спрятав руки в куртке и подложив под голову горячо любимый мешочек с травами. Его храп неприятно разносился эхом по залу, лишь изредка поддерживаемый глубокими переливами командира. Такие рулады были продуктом не столько длительных тренировок, сколько неудобной позы. Держал юноша свой меч на груди прямо в ножнах, вцепившись обеими руками, поэтому его голова на походной сумке постоянно запрокидывалась под самым невообразим углом. Каринка серьёзно полагала, что к завтрашнему утру шея у Владомира будет невыносимо болеть. Постанывал в очередном кошмаре Кирх, только девочка не видела его из-за спины Лорана. Белые волосы невурлока противно щекотали шею, вызывая волны возмущения.

Каринаррия Корсач твёрдо помнила данную себе клятву и старалась не заснуть, да и не могла этого сделать в такой обстановке. Она, в отличие от спутников, не стала доверять нежданному убежищу. Вспомнить здание ей так и не удалось, и от этого становилось только хуже. Девочка боялась ворочаться, чтоб не тревожить гроллинов, но так и не нашла относительно удобной позы. Лёжа на твёрдом и, на удивление, не слишком холодном полу и глядя в глубокий беспросветный потолок, ей не удавалось даже думать нормально, не то что спать. Не впадая в бред, Каринка не слышала ужасного голоса, но ощущала каждой клеточкой тела его угрозу и силу, его жажду. Поэтому обдумать, как девочка планировала ранее, своё отношение к спутникам, возможность спасения Императора от коварных заговорщиков, безрадостное будущее с ненавистным женихом, раскрытие тайны других рун никак не получалось. Вместо этого в голову лезли дурные предчувствия, воспоминания о родном доме и разрушенном Поставе из сна, странные угрозы и сбившееся дыхание спешащего охотника. Пришлось осторожно подняться, чтоб окончательно не зависнуть в дурных мыслях.