Текст книги "Грустная дама червей"
Автор книги: Татьяна Бочарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)
27
Вскоре после праздников состоялся первый концерт Государственной классической капеллы с полностью обновленной программой. Карина и Олег завершали первое отделение своим дуэтом.
По случаю сольного выступления Карина впервые надела бархатное платье, купленное в тот памятный день, с которого круто изменилась вся ее жизнь.
Она стояла на сцене зала филармонии в ярких лучах прожектора, слушала аплодисменты и не могла до конца поверить, что они адресованы ей.
Какая-то девчушка с огромным бантом в черных как смоль волосах преподнесла ей букет ярко-алых гвоздик. Их было пятнадцать, на твердых, бледно-зеленых ножках, с зубчатыми лепестками, упакованных в блестящий, перевязанный лентами целлофан.
Карине и Олегу не давали уйти со сцены, и они играли снова и снова: Баха, Моцарта, Шумана – все, что успели выучить за два месяца ежедневных репетиций.
В антракте к Карине подскочила Любаша, распаренная, благоухающая своими резкими духами, сгребла ее в охапку и смачно расцеловала в обе щеки.
– Умница, девочка! – Она тесно прижала Карину к своему роскошному бюсту. – Никогда не слышала, чтобы женщина так играла. Аж мороз по коже продрал. – Бульдозер зябко повела пышными плечами. – Классный номер для гастролей, я Сереже так и сказала. Верно, Сергей Михалыч?
Михалыч скромно стоял за ее спиной, словно не он, а она была главным дирижером и художественным руководителем капеллы.
– Мы обязательно сыграем на гастролях. – заверил Олег Любашу, стараясь вытащить Карину из геркулесовых объятий. – Для того и учили все это.
– Ишь ты красавец наш, – хоричка хлопнула его по плечу своей пудовой ладонью и подмигнула Карине, – нашел наконец пианистку себе под стать. А то никто ему угодить не мог: Ритку он до истерики доводил в одночасье, Сашка еще был, клавесинист, с тем у них чуть не до драк доходило. А с тобой, гляжу, играет – и ничего. Стало быть, характер у тебя будь здоров. – Бульдозер помолчала, что-то прикидывая в уме, и затем пробормотала с сожалением: – Жену б ему такую, а не девочку сопливую, как Аленка, – ту он затюкал вконец.
От неожиданности Карина уронила цветы. Она успела заметить, как на скулах у Олега вспыхнули два бордовых пятна. В то же мгновение он нагнулся и стал поднимать букет.
– Будет тебе, Люба, – вполголоса проговорил Михалыч, дергая хоричку за рукав, – думай, что плетешь.
– Да ладно вам, – Любаша как ни в чем не бывало пожала плечами. – Извиняйте, если что не так. Олежка, не злись, это я к слову молвила. Ты же знаешь, я Лелечку люблю, просто обожаю, и ничего такого в виду не имела, ни-ни! – Она хитро прищурилась, чмокнула Карину в последний раз и отошла.
Та взяла из рук Олега гвоздики и внезапно ощутила на себе чей-то пристальный, тяжелый взгляд. Она обернулась – у двери в артистическую стоял Вадим.
– Поздравляю. – Он протянул ей огромную плитку белого шоколада: – На, подкрепись. Здорово силы восстанавливает.
– Спасибо, – сдержанно поблагодарила Карина и заглянула в полуоткрытую дверь в поисках Лели. Той давно уже пора было появиться – Карина не сомневалась, что первой поздравить их прибежит именно она. Однако Лели видно не было.
– Жену свою не жди, – словно прочитав Каринины мысли, сообщил Вадим Олегу. – Я ее еще в начале вашего выступления посадил в такси и отправил домой. Она задыхалась от духоты, народу полный зал.
– А, – рассеянно протянул Олег, – ну молодец.
– Я-то молодец, – сухо проговорил Вадим, – а вот ты не знаю куда смотришь. Ей не по концертам сейчас ходить надо, а во дворе гулять.
– А я тут при чем? – искренне удивился Олег. – У меня есть на это время? Вон Каринка с ней гуляет каждый вечер.
– Ясно. – Вадим снова бросил на Карину моментальный, пронизывающий взгляд, тот самый, который пять минут назад заставил ее обернуться. – Ладно, пойду готовиться, у меня во втором отделении соло.
28
Вернувшись поздним вечером, они застали Лелю стоящей у настежь распахнутого окна. Накинув на плечи пуховый платок, она жадно хватала раскрытым ртом морозный, январский воздух.
– Ты с ума сошла. – Карина обхватила ее за плечи, оттащила от окна, с грохотом захлопнула створку. – Получишь воспаление легких!
– Ничего я не получу, – спокойно возразила Леля. – Дышать нечем, вот тут точно давит что-то, – ткнула она пальцем под ребра.
– Рановато, – решила Карина, – только шестой месяц идет. Давит, когда уже скоро рожать.
– Ерунда, – возразила Леля, – у матери с братишкой одышка была с трех месяцев.
– Нет, – твердо произнесла Карина, – так не пойдет. Завтра идем к врачу. Я с ней лично поговорю, а то ты ходишь туда невесть зачем.
– Почему – невесть зачем? – проворчала Леля, держась за поясницу. – Я взвешиваюсь там и еще давление измеряю.
– Этого мало. – Карина была не на шутку обеспокоена.
Пройди она сама через нее девять месяцев беременности и ролы, возможно, Лелино самочувствие не столь бы ее волновало, казалось бы более естественным, обычным. Но поскольку своего опыта в таких делах Карина не имела, приходилось довольствоваться Веркиным.
Верка же носила Егорку тяжело, несколько раз лежала в больнице и там навидалась всяких ужасов и патологий, о которых охотно и с удовольствием поведала подруге.
Леля вот уже два месяца ходила в консультацию одна, и Карина почувствовала, что просто обязана проконтролировать очередной ее визит к врачу. В самом деле, что с нее взять – девчонка, ей самой еще в куклы играть.
Этой же ночью у них с Олегом состоялся неприятный разговор.
– Так больше не может продолжаться, – заявила Карина, едва открыв ему дверь.
– Как – так?
– Вот так. Тебе наплевать на нее, ты весь в работе, предвкушаешь удачные гастроли. Хорошо, ты решил уйти, когда родится ребенок, но ведь, для того чтобы он родился, твоя жена должна быть как минимум здорова.
Олег смотрел на Карину чуть исподлобья, скрестив руки на груди.
– Может, ты все-таки разрешишь мне сначала войти? Или мы будем обсуждать эти вопросы на лестнице?
– Входи. – Карина широко распахнула дверь и отошла в сторону, давая ему дорогу.
– Спасибо. – В его голосе прозвучала издевка. – Вы что, сговорились сегодня все? Любаша, Вадик, теперь ты? Что вы от меня хотите? Я же не врач-гинеколог, а скрипач. Надо, дам денег на хорошего специалиста, а большего, прости, не могу.
Карина безнадежно махнула рукой Она ясно видела, что Олег говорит правду: женские проблемы были ему настолько чужды и непонятны, что при всем желании он не мог бы в них вникнуть. Что же касалось мук совести, то, вероятно, Олег их испытывал, но упорно стремился скрыть это от Карины, бравировал своей черствостью, изображая этакого супермена, которому все нипочем.
– Ты хоть бы сделал вид, что переживаешь, – со вздохом проговорила она. – Для приличия.
– Я переживаю, – очень серьезно сказал Олег и взял Карину за руку, – но вовсе не раскаиваюсь.
– То есть тебе нисколько не жаль Лелю?
– Послушай… – Его лицо стало холодным. газа прищурились. Так бывало всегда, когда он злился. – А тот, который… ну твой прежний, похожий на меня… он что, жалел тебя? Жалел, я спрашиваю?
Карина растерянно молчала, не зная, что ответить.
– Ии хрена он тебя не жалел, прополоскал мозги и умотал, когда захотел. Скажешь, ты не хотела от него родить? Давай говори правду. – Олег смотрел прямо ей в глаза, прямым, безжалостным взглядом, точно нарочно желая причинить боль, ранить как можно сильней. – Ну давай, не молчи!
– Хотела, – тихо произнесла Карина.
– Сколько вы прожили вместе – год, два?
– Два с половиной.
– И что, ты ни разу не была беременна от него?
– Перестань, замолчи!
– Не перестану. Ты сама завела этот разговор, зная, что он пустой. Теперь слушай, я хочу, чтобы ты поняла меня. Поняла, что мною движет. Ты, конечно. была беременна, я вижу по твоим глазам.
Но это обстоятельство не удержало твоего приятеля возле тебя, так?
Карина проглотила слезы, стараясь высвободить свою руку из Олеговой ладони.
– Так, – немного мягче ответил тот сам себе. – Он твоими проблемами заниматься и не думал.
– Он ничего не знал, – прошептала Карина, вытирая глаза.
– Не хотел знать. Это большая разница. Но он ни в чем не виноват, понимаешь? Он не виноват в том, что ты так его любила, это была лишь твоя беда, твоя! Точно так же, как я не виноват, что мы с тобой любим друг друга, а Лелька – меня. Каждый должен отвечать лишь за самого себя, оставаться рядом с кем-то из жалости – худшее из преступлений? Я в этом убежден.
– Ты говоришь как эгоист.
– Я и есть эгоист. И ты эгоистка, моя милая, ты впустила меня в свою квартиру, время за полночь, ты отлично знаешь, зачем я пришел и что мы будем делать. Так к чему лить крокодиловы слезы? Пожирать несчастную жертву и самому же ее оплакивать? Право, не стоит. – Олег крепко обхватил Карину за талию и прошептал ей в самое ухо: – Брось, в мире все компенсируется. У тебя украли, ты украла – об этом даже в песне поется, помнишь фильм «С легким паром»?
– «Та, у которой я украден, в отместку тоже станет красть», – машинально произнесла Карина, теснее прижимаясь к его груди.
– Вот-вот. Именно. И знаешь, время идет, пойдем в комнату.
29
День спустя Карина все же отвела Лелю к врачу.
В консультации было полным-полно народу, все стулья и банкетки были заняты, у регистратуры стоял внушительный хвост.
Карина отыскала единственное свободное место на диванчике у окна, посадила туда Лелю, а сама отправилась за талончиком. Когда она наконец дошла до заветного окошечка, взяла нужные бумажки и вернулась в зал, Леля оживленно болтала с молоденькой рыжеволосой девушкой. Голову той украшали крутые кудряшки, свободный сарафан в крупную коричневую клетку скрывал круглый, выпирающий живот.
– Знакомьтесь, – увидев подходящую Карину, радостно выпалила Леля. – Это Нелли. У нее уже девятый месяц пошел. Неллечка, а это Карина.
– Очень приятно, – рыжая Нелли приветливо улыбнулась, – Леля мне столько про вас успела рассказать. Просто обзавидуешься, какие бывают соседи, мне б таких.
Карина почувствовала знакомый ком в горле, но. вспомнив слова Олега о крокодиловых слезах, сдержала себя. В самом деле, что толку в ее бесконечных терзаниях, если все равно все останется так. как есть.
– Когда твоя очередь? – спросила она у Лели.
– Очень не скоро, – ответила за ту Нелли. – Наша участковая на больничном, а вместо нее принимает какой-то козел. Каждые два часа бегает чай пить. Глядите, что творится, – она указала на переполненный холл.
– Это никуда не годится, – возмутилась Карина. – Разве можно в вашем положении сидеть больше получаса на жестком!
– Придется, – покорно сказала Леля. – Тут все в одинаковом положении, – кивнула она насидевших рядом женщин. Все были с животами.
Карина прислонилась спиной к стене и принялась гипнотизировать табличку с надписью «войдите», висевшую над дверью кабинета.
Через пару минут буквы вспыхнули оранжевым светом. Стоявшая возле самой двери женщина с бледным и угрюмым лицом поспешно шагнула в кабинет. В то же мгновение оттуда в коридор вышла другая дама, помоложе, на ходу застегивая толстую вязаную кофту.
Прошло четверть часа. Надпись при входе больше не загоралась. Леля и Нелли вполголоса обсуждали достоинства искусственных смесей различных фирм. Карина начинала нервничать все больше.
Она насчитала впереди Лели восемь человек, умножила их на пятнадцать минут и получила два часа. Два часа Леле сидеть на неудобной кушетке, у которой нет даже спинки, в непроветриваемом холле, среди различных незримых вирусов и инфекций.
«Если через минуту эта тетка не появится в коридоре, зайду к врачу. Объясню ему, что надо работать побыстрее», – подумала Карина, и в этот момент дверь распахнулась, выпуская пациентку. Тут же следом за ней размашистой походкой вышел высокий, плотный доктор, с лысым черепом и окладистой бородой. Равнодушно оглядел гудящий, словно улей, холл и направился в глубь коридора.
– Ты глянь, – устаю проговорила Нелли, – снова выскочил. Так мы и до завтра на прием не попадем.
– Безобразие! – подтвердила измученная блондинка, сидящая с противоположного края банкетки. – Надо сказать главврачу.
– Он и есть главврач, – подала голос полная, розовощекая брюнетка, развалившаяся в кресле, – что хочет, то и творит.
– Обалдели совсем. Совесть потеряли. – возмущались женщины, но в голосах их слышалась обреченность, готовность сидеть сколько заставят.
Карина решительно оторвалась от стены.
– Сейчас он вернется, – громко пообещала она. Вокруг одобрительно закивали.
Карина прошла по коридору до двери с надписью «Ординаторская». Оттуда раздавались веселые голоса и визгливый женский смех. Она, не колеблясь, заглянула внутрь.
Здоровяк доктор сидел у небольшого, покрытого чистенькой скатеркой столика и с хрустом грыз сухарь, то и дело обмакивая его в стакан. Вокруг него расположились две молодые, сдобные сестрички в коротких халатиках и шапочках, кокетливо сдвинутых на лоб. Обе взахлеб хохотали над тем, что говорил им бородатый.
Увидев Карину, одна из сестер немедленно вскочила:
– Женщина, сюда посторонним нельзя Выйдите сейчас же.
– Вы видели, сколько народа на приеме? – спросила Карина, обращаясь к бородачу.
– Видел. – Тот спокойно окунул сухарь в чай. – И что дальше?
– Женщина! – верещала медсестра. – Покиньте помещение!
– Там же беременные. Они сидят по три часа, а вы чаи гоняете. Это им нужно питаться по шесть раз в день, а вам необязательно.
– Откуда вы знаете, что мне обязательно, а что нет? – обиделся главврач. – Вы побудьте на моем месте, примите пятьдесят человек за день, посмотрим, что тогда запоете.
– Не мешайте доктору отдыхать, – гнула свое пышечка в халате.
– Если вы немедленно не продолжите прием, мы напишем на вас жалобу в министерство, – пообещала рассерженная вконец Карина.
– Пишите, – бородатый пожал плечами, – думаете, там смогут вам помочь? Уволить меня, например? У нас из консультации за последние полгода ушло четыре врача. Осталось еще четыре. А микрорайон, сами знаете, о-го-го какой большой. Каждый специалист на вес золота, нас беречь надо, охранять как вымирающий вид! – Он игриво подмигнул сестре, и та с готовностью захихикала, поправляя шапочку на обесцвеченных волосах.
Карине стало понятно, что устрашить этого любителя чая с сухарями не удастся, – он чувствовал себя вольготно в этой уютной комнатке, с цветами на шкафу и подоконниках, в обществе медсестричек.
– Ладно, – она безнадежно махнула рукой, – насчет вымирающего вида все ясно. А вот как быть с совестью? Если бы ваша жена или дочь, ожидающие ребенка, просидели бы в духоте три-четыре часа, вы бы так же острили?
– А вот этого не надо. – Главврач нахмурился и отложил недоеденный сухарь. – Не стоит на личности переходить. – Он вынул из лежащей на столе пачки салфеток одну, аккуратно промокнул ею мокрые, красные губы и встал во весь свой внушительный рост. – Ну что вы стоите над душой как цербер? Иду я, иду. Покиньте служебное помещение.
Он с досадой отодвинул стул и направился к раковине.
Карина вернулась в холл, где воздух уже стал настолько спертым, что можно было топор вешать. Некоторые из пациенток дремали, другие обмахивались импровизированными веерами, сооруженными из газет и носовых платков.
– Сейчас придет, – обнадежила их Карина. Очередь оживилась, послышался приглушенный говорок, кто-то громко чихнул.
Из коридора появился врач, отпер дверь кабинета, и тут же осветилась надпись наверху. Теперь дело двигалось гораздо быстрее прежнего. Через сорок минут в вестибюле стало свободней, и Карина смогла сесть.
Вскоре на прием зашла Нелли, а затем настал черед Лели. Игнорируя ее протесты, Карина решительно переступила порог кабинета.
– Снова вы? – Врач оторвался от записей, глянул на нее устало и неприязненно. – Что на этот раз? Я и так больных как семечки щелкаю, быстрее не могу.
– И не надо. Я вместе с ней. – Карина подтолкнула Лелю вперед.
– Что значит – вместе? – возмущенно проговорил мужчина. – Она что, несовершеннолетняя? Вы ей кто, мать, сестра?
– Я просто хочу узнать подробней о ее состоянии.
– Нормальное у нее состояние, – начал заводиться бородач. – Фамилия!
– Ляшко.
– Вот ее карта, – он ткнул в лежащие перед ним бумажки. – Тут написано, что все в норме, патологий нет. Покиньте кабинет, я не буду при вас вести прием.
– Но…
– Не буду! – рявкнул врач, утратив начисто благодушие, которое проявлял во время чаепития с персоналом.
– Кариша, ты иди. – зашептала Леля. – Иди, не волнуйся. Я сама у него все спрошу, не маленькая.
– Хорошо, – сдалась Карина. – Только вы осмотрите ее как следует, она плохо себя чувствует, задыхается.
– Не учите меня моей профессии, – обиженно осадил врач.
Карина закрыла дверь и уселась обратно на лавочку. Народу в холле оставалось совсем немного. От нечего делать Карина принялась изучать настенные плакаты, повествующие о вреде абортов.
Не прошло и пяти минут, как дверь кабинета распахнулась – и оттуда появилась Леля с бумажкой в руках.
– На ультразвук направили, – пояснила она Карине.
Вдвоем они поднялись на второй этаж, где располагался ультразвуковой кабинет. Молодая утомленная докторша ничего не сказала, увидев вошедшую вслед за Лелей Карину, кивком указала той на стул в углу и коротко обратилась к Леле:
– Раздевайтесь.
Леля стянула брюки и длинный свитер и улеглась на кушетку. Врачиха включила монитор, выдавила из тюбика вазелин на выпуклый Лелин живот и стала медленно водить по нему датчиком, одновременно делая пометки на листе бумаги.
– Не видно кто? – поинтересовалась Леля, с любопытством косясь на экран.
– Кажется, мальчик, – равнодушно проговорила докторша и изменила положение датчика, – а может, и девочка.
На секунду лицо ее напряглось, она внимательней пригляделась к пятнистому изображению на мониторе, затем снова стала писать.
– Все, – врачиха шелк пула клавишей, экран погас. – Можете одеваться. Отнесете это врачу. – Она протянула Карине листок.
Та глянула в нею, но не смогла разобрать ни одного слова – сплошные каракули, перемежающиеся цифрами.
Они вышли в коридор.
– Пусть он прочтет тебе, что она здесь накатала, – строго сказала Карина Леле.
– Хорошо, – согласилась та.
На этот раз она провела в кабинете довольно много времени. Карина уже хотела наплевать на очередь и зайти, но тут наконец Леля показалась в дверях.
– Ну что, как? – набросилась на нее Карина.
– Погоди. – Леля выглядела несколько растерянной и какой-то заторможенной. – Не тормоши. Тут он мне столько назначений выписал. как бы не потерять. – Она потрясла кипой рецептурных бланков.
– А что, что-нибудь не так? – испугалась Карина.
– Да нет. – Леля пожала плечами и принялась аккуратно и сосредоточенно укладывать рецепты в сумочку, так, будто это было главным делом в ее жизни.
– Точно нет? – Карина попыталась заглянуть ей в лицо. – Ты ничего от меня не скрываешь?
Леля молча закончила свое занятие. Затем подняла па Карину глаза и улыбнулась:
– Да точно, точно. Зачем мне врать? Просто надо пить витамины, железо, аскорутин, еще какую то дрянь, всего не упомнишь.
– Но с ребенком все в порядке?
– Ага. Знаешь, чего я сейчас хочу больше всего? – Леля по-детски мечтательно наморщила курносый носик. – Мороженого. Крем-брюле или «Ленинградское». Жизнь отдам за кусочек.
– Какая же ты дуреха, – покачала головой Карина, чувствуя, как отступает от сердца тревога, терзавшая ее последние дни. Слава тебе, Господи, с Лелей ничего страшного не происходит. Олег был прав, а она, Карина, просто истеричка, которую муки совести довели до психоза. – Пойдем, – Карина взяла Лелю под руку, – купим тебе мороженое. Только, чур, будешь есть дома и по маленьким кусочкам. А не то еще ангину подхватишь.
30
Сознание того, что Леля здорова и с ней все в порядке, придало Карине спокойствия и уверенности. Она немного расслабилась, перестала днем и ночью терзаться виной, полностью отдалась своим чувствам, наслаждаясь отношениями с Олегом.
Изменившись внутренне, избавившись от комплексов, преследовавших ее с юности, Карина и внешне преобразилась до неузнаваемости. С лица исчезло выражение грусти и уныния, глаза заблестели, плечи сами собой развернулись, походка стала легкой и пружинистой.
Па улице на нее стали оборачиваться незнакомые мужчины, как это бывало давным-давно, во времена студенчества. Карина ловила на себе их восхищенные взгляды и не могла сдержать счастливой улыбки.
Тягостные воспоминания о годах, когда она была так одинока, так подавлена и унижена, когда рядом находились случайные, чужие люди, почти полностью изгладились из ее памяти.
Иногда, после особенно удачных концертов, возвращаясь в артистическую с лицом, горящим от возбуждения и усталости, Карина пыталась представить себе, как всего два месяца назад сидела в крохотном классе музыкалки, терпеливо и обреченно дожидаясь окончания урока с Эвелиной Малютиной, и не могла.
Ей казалось, что это было с кем-то другим, не с ней. Школьные старушки-педагоги, директор, завуч, приветливая и болтливая вахтерша, больше всего на свете обожавшая посплетничать, – все они вспоминались как бы сквозь туман, будто Карина не общалась с ними уже десять лет.
Словно в другой жизни были концерты, педсоветы, экзамены, горячие споры при обсуждении учеников. И все-таки когда-то эта жизнь существовала и была её жизнью.
Об этом Карину заставила вспомнить неожиданная встреча с Марией Максимовной Бурцевой, произошедшая при весьма пикантных обстоятельствах.
Им с Олегом стало катастрофически не хватать ночей, вернее, того малого их промежутка, которым они располагали для своих встреч урывками. Длительные репетиции, во время которых они были рядом, но не могли даже прикоснуться друг к другу, распаляли обоих настолько, что по дороге домой, в машине, их покидало терпение и сдержанность.
Как-то, в очередной раз почувствовав, что до дому им не доехать, Олег остановил «восьмерку» в соседнем квартале, в пустынном закутке между двумя магазинами. Шел девятый час, оба магазина были закрыты.
По сравнению с ночными свиданиями, отравленными вечным страхом того, что за стеной проснется Леля, любовь на откинутом сиденье автомобиля воспринималась Кариной как благо. На улице было совершенно темно и безлюдно, крошечный дворик неподалеку едва освещали два тусклых фонаря.
Теплый, натопленный машинный салон казался уютным и безопасным. Утолив голод друг подругу; Карина и Олег полулежали обнявшись, тихонько бол гая о всякой ерунде. Возвращаться домой не хотелось: гарантии, что им удастся встретиться сегодня еще раз, не было никакой. Леля могла не заснуть в течение всей ночи – такое случалось, и не раз.
Их идиллию внезапно нарушил громкий стук в окно.
– Эй, кто там! – взывал возмущенный женский голос. – Откройте!
Карина дернулась было, чтобы подняться, но Олег удержал ее:
– Не обращай внимания.
– Ио что ей нужно? – недоуменно спросила Карина.
– Мало ли сумасшедших бродит по улицам. Поорет и исчезнет.
Стук, однако, не прекращался.
Карина встревожилась, что безумная тетка повредит стекло. Она осторожно отвела руки Олега, выпрямилась и нажала на кнопку стеклоподъемника.
– Не вздумайте оставить машину здесь на всю ночь! – захлебываясь, застрекотал голос ей в лицо. – Тут утром мусор вывозят, грузовик не сможет проехать!
– Да хорошо, хорошо, – с досадой произнесла Карина, намереваясь вновь поднять стекло, и застыла с вытянутой рукой: прямо перед ее носом стояла Бурцева, в своей каракулевой шубе и высокой папахе, и взирала на нее округлившимися глазами. – Здравствуйте, – машинально произнесла Карина и кивнула, повинуясь многолетней привычке здороваться при виде начальства.
– К-карина Петровна? – заикаясь, выдавила Бурцева, косясь внутрь салона. В следующее мгновение она резко развернулась и засеменила в сторону двора.
– Вы что, знакомы? – удивленно спросил Олег, приподнявшись и глядя в окно на удаляющуюся, безупречно прямую спину завуча.
– Да, – умирая от смеха, проговорила Карина. – Да. Это завуч моей музыкальной школы. По-видимому, она живет здесь, в этом дворе.
– Суровая гражданка. – Олег поднял стекло и вновь увлек Карину па сиденье.
– Еще какая. – Она продолжала тихонько смеяться. – Знаешь, как она всех строила? Только попробуй вякни.
– Забудь, – коротко сказал Олег. – Не было этого – и все. Ни твоей музыкалки, ни этой стервы в каракуле. Да и тебя тоже не было. – Он улыбнулся, пристально вглядываясь в ее лицо, и уточнил: – Той, которая кисла и норовила саму себя загнать в угол.
– А ты? – спросила Карина. – Ты был?
– Я? – Он секунду раздумывал, затем с уверенностью произнес: – Я был. Правда, может быть, слегка другим.
– Каким?
– Черт его знает. – Олег пожал плечами. – Иногда мне кажется… что ты меня заразила своей рефлексией, вечными сомнениями, переживаниями за всех обиженных… словом, чепухой. Нет-нет в газоне твои мысли мелькают. – Он говорил нарочито небрежно, с усмешкой, но Карина видела. что глаза у него серьезные и даже грустные.
Он явно не шутил и не подтрунивал над ней, как часто любил делать. Видимо, эта тема волновала его, и волновала давно, но, в силу упрямства и заносчивости, Олег не желал обсуждать ее с Кариной.
Только что сказанное вырвалось у него невольно, под воздействием момента, и язвительным тоном Олег пытался убедить и Карину, и, главное. себя в том. что это действительно полная чепуха.
– Что ж, я рада, что благодаря мне ты теперь не такой циник и рационалист, как прежде, – проговорила она, интуитивно чувствуя, что должна подладиться под его тон, помочь ему обратить их беседу в шутку.
– Не радуйся, – моментально отпарировал Олег, и Карина поняла, что не ошиблась, он ждал от нее именно этого. – Это пройдет. Меня изменить невозможно.
– Ладно, – сказала она ласково. – Нет так нет. Однако поздним вечером, оставшись одна в своей квартире, Карина в мыслях неотступно возвращалась к их разговору.
Интересно, что имел в виду Олег, упомянув о сомнениях и переживаниях? Неужели Лелю, свое отношение к ней? Не может больше оставаться равнодушным, тяготится предательством?
Карине захотелось поговорить с ним начистоту, без обиняков, без колкостей и ехидства, направляющих разговор совершенно в иное русло. Выяснить, так ли уж в действительности он равнодушен к Деле, способен ли расстаться с той легко и просто, безболезненно для себя отсечь все. что связывало их за прожитые вместе годы.
Она ждала Олега до половины четвертого утра, но в ту ночь он не пришел.
И когда назавтра они встретились, чтобы ехать в капеллу, лицо его снова было абсолютно спокойным и бесстрастным, и Карине показалось, что вчерашнее лишь плод ее фантазии.
