Текст книги "Грустная дама червей"

Автор книги: Татьяна Бочарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

– Засохни по-хорошему, – мрачно проговорила Леля, угрожающе разворачивая живот в сторону шутника. – Обойдешься без чекушки. Да и пироги тоже надо заслужить.

– Я заслужу, – пообещал парень, глядя на Лелю честными, светло-карими глазами.

– Посмотрим. – Она, по-утиному переваливаясь, вышла из палаты.

39

Карина и Леля расстались у подъезда дома. Леля пошла по магазинам, а Карина медленно, тяжело ступая, поднялась на пятый этаж. Отомкнула дверь, свалила на пол у порога пакет с Олеговым фраком и курткой, пристально глянула в зеркало.

Левая половина лица от самого глаза до губы распухла и посинела. На волосах запеклась кровь, нос сильно увеличился в размерах.

«Красавица», – Карина мрачно усмехнулась и стала стаскивать загубленный свитер.

Ей хотелось залезть в горячую ванну, но она не рискнула сделать это – голова кружилась, слегка подташнивало. Карина ограничилась теплым душем.

Потом она надела толстый байковый халат, напилась валерьянки, легла и тут же уснула.

Днем пришла Леля. Она притащила две здоровенные сумки, при взгляде на которые Карина пришла в ужас.

– Ты несла такую тяжесть? Это же безумие!

– Перестань, – отмахнулась Леля, – мне вовсе не тяжело. Тебе получше?

– Нормально. Правда, придется взять больничный на несколько дней – я таким своим видом всех певцов распугаю.

– При чем тут вид? – возмутилась Леля. – Тебе просто нужно отлежаться. Наверняка у тебя есть сотрясение, хотя бы легкое.

– Врач сказал, что нет.

– Он мог и ошибиться. Ладно, ты отдыхай, я пойду поставлю тесто.

Леля ушла.

Карина почувствовала, что лежать больше не может, несмотря на головокружение и слабость. Она встала, замочила в тазу рукав Олегова фрака, а в другом – свой свитер целиком. Потом позвонила Михалычу – сообщить, что случилось.

Тот сначала потерял дар речи, а после принялся причитать, как по покойнику.

– Кошмар, да и только! Как теперь быть с Хабаровском? Ведь вы не поедете?

– Разумеется. – Карина грустно улыбнулась.

– Черт бы побрал этого Герку, – в отчаянии произнес Михалыч. – Принесла его нелегкая со своим дерьмовым клубом! Если бы только я мог знать!

– Сергей Михайлович, кто же мог такое предвидеть? – попыталась утешить его Карина. – По-началу-то все было хорошо. А то, что нам встретились отморозки, это же чистая случайность.

Она решила не посвящать дирижера в подробности стычки с питерцем и его соратниками по бизнесу – в конце концов, какая теперь разница, случайно они напали на Карину или нет. Все самое худшее уже произошло.

– Где Олежка лежит? – Михалыч сокрушенно вздохнул. – Вечером съезжу навешу его.

– Он спит все время, ему колют обезболиваю, шее.

– Все равно.

Он записал адрес больницы и попрощался, пожелав Карине побыстрее прийти в себя и выйти на работу.

Время до вечера тянулось медленно. Карина едва дождалась того момента, котла наступило половина шестого и в дверь позвонила Леля.

– Ну едем? – Она была уже полностью готова, у её ног стояла объемистая сумка с продуктами. – Или, может, мне одной сгонять?

– Нет, поехали имеете.

Олег по-прежнему спал – недавно ему сделали новый укол. Его соседи по палате играли о карты, вполголоса переговариваясь между собой.

Карина усадила Лелю на стул, а сама деликатно вышла, оставив ее наедине со спящим Олегом. Устроилась на лавочке в коридоре, от нечего делать наблюдая, как клеится к молоденькой медсестре на посту нагловатый парень с забинтованной рукой:

– Девушка, а девушка, хотите, угадаю, как вас зовут?

Сестричка отрывала от записей хорошенькое, свежее личико, хмурила выщипанные в ниточку брови, пытаясь казаться строгой и независимой.

– Отстаньте, я работаю.

– Давайте все-таки угадаю, – настаивал парень. – Вы Таня.

– А вот и нет, – девчонка смешно морщила курносый носик, – и не лезьте со своей чепухой.

– Значит, Света.

– Нет.

– Оля?

– Ничего подобного. – Она уже весело хихикала, забросив дела.

Забинтованный ей явно нравился, вернее, нравилось его внимание.

Парень мотнул головой, вытер здоровой рукой воображаемый пот со лба, талантливо и забавно играя усталость.

– Девушка, вы, простите за нескромный вопрос, русская?

– Русская, какая ж еще? – обиделась сестра.

– Что ж у вас за имя такое? – Забинтованный страдальчески воздел глаза к потолку.

– Марина, – не выдержав, сдалась медсестричка. – Эх вы, – добавила она со снисходительной улыбкой, – а хвастались!

– Мариночка, я же не телепат, – оправдывался парень. – Вы когда дежурство кончаете?

– А что?

– Да просто. Я бы вас чайком угостил, с пряниками.

– Какой шустрый! – засмеялась Марина.

Из палаты показалась Леля. Лицо у нее было заплаканным. Карина поспешно встала ей навстречу.

– Он проснулся?

Леля отрицательно качнула головой:

– Нет, спит. Температура тридцать девять и три. Я померила, там градусник на тумбочке лежит.

– Так и должно быть, доктор говорил, – успокоила ее Карина, хотя ее тоже терзала тревога.

Что, если температура не обычное явление, сопутствующее серьезному перелому? Вдруг это признак развивающегося осложнения?

– Завтра утром нужно будет побеседовать с лечащим врачом, – сказала она, стараясь взять себя в руки. – а сейчас что толку реветь? Ты хочешь еще побыть здесь или поедем домой?

– Поехали, – Леля тяжело вздохнула и всхлипнула. – Я фрукты положила в холодильник, а пироги пришлось отдать этим… картежникам. Начинка мясная, долго они не пролежат, а Олежка ничего сегодня есть не будет. Зря только старалась.

У выхода из отделения девушки нос к носу столкнулись с Михалычем. Он шел сгорбившись и тоже волочил внушительный пакет с провизией. Карину и Лелю дирижер не заметил.

– Сергей Михалыч, – окликнула его Карина.

– А, вы здесь? – Он поглядел на ее лицо и всплеснул руками. – Ужас, что они с тобой сделали, изверги! Их хоть посадят?

– Не знаю, – честно призналась Карина, – во всяком случае, как мне обещали, дело заведут. Следователь должен будет позвонить.

– Ни черта им не будет, вот увидите, – с видом знатока произнесла Леля. – Откупятся, бандюки проклятые.

– Не откупятся! – Михалыч яростно сверкнул глазами, плечи его распрямились, ноздри раздулись. – Людям руки ломать! Я лично встречусь с этим следователем и Герарду скажу, пусть примет меры, чтобы эти мерзавцы сели на полную катушку. Тот мужик влиятельный, в два счета устроит им нары и небо в клеточку. – Он перевел дух, снова согнулся, стал маленьким, слабым и безобидным. – Ладно, девочки, я зайду к Олежке. Что он там?

– Спит, – сухо проговорила Леля, – и лучше его не беспокоить.

– Да я на минутку, – суетливо возразил Михалыч, – гляну на него, вот передачу оставлю.

– Ну только на минутку, – согласилась Леля.

Они вышли на улицу.

– Старый пень. – Леля сплюнула себе пол ноги. – Думаешь, чего он приперся?

– Как чего? – удивилась Карина. – Навестить. Он же переживает страшно, Олег – его правая рука. – Она поморщилась от случайно сказавшегося каламбура.

– Вот именно, правая рука, – повторила ничего не заметившая Леля. – Он его еще разбудит сейчас.

– Ты что? Зачем?

– Начнет пытать, когда тот сможет снова играть. Ты его плохо знаешь, а я предостаточно. Думаешь, этот Михалыч такой чудак, мухи не обидит, воды не замутит? Как бы не так. В прошлом году Олежка воспалением легких болел, так тот чуть не ежедневно домой к нам прибегал, еще на старую квартиру, которую мы снимали. У них концерты какие-то важные были, он все подбивал Олега, чтобы тот потеплее оделся да пришел бы играть, – дескать, без концертмейстера никуда.

– И он пошел?

– На два первых концерта я его не пустила, вцепилась намертво, только что на пороге не легла. А на третий, самый главный, – пошел. Наорал на меня и уехал. – Леля вздохнула, остановилась и обеими руками осторожно погладила живот. – Пихается малыш-то. – Она улыбнулась впервые за сегодняшний день. – Слава богу, тогда все обошлось. Но воспаление легких – это же не открытый перелом руки, которой нужно играть, да еще не в Москве, а в Хабаровске.

Карина согласно кивнула. В глубине души она считала, что Леля волнуется напрасно: о какой поездке может идти речь? Кость будет срастаться минимум месяц, а до гастролей осталось три недели с хвостиком. Да и не сможет Михалыч ни о чем сейчас говорить с Олегом, тот его все равно не услышит.

Она думала о завтрашнем дне. Завтра Олегу должно стать хоть немного легче, завтра можно будет увидеться с врачами, выяснить все как следует, обстоятельно, а не впопыхах.

Завтра, может быть, чуть-чуть потускнеют, сотрутся из памяти страшные подробности сегодняшнего происшествия.

Карина шагнула с тротуара на мостовую и решительным жестом подняла руку, останавливая машину.

40

Олег пришел в себя к вечеру следующего дня. Температура немного спала, хотя и не снизилась до нормы. Рука по-прежнему сильно болела, но он мог какое-то время обходиться без наркотических инъекций.

Карина побеседовала с лечащим врачом, и тот успокоил се, заверив, что все идет так, как нужно, и через неделю-полторы Олега, возможно, выпишут из больницы.

Это было во вторник. Утром в четверг, распахнув дверь палаты, Карина и Леля застали Олега совсем бодрым: он полулежал в постели, а рядом с его кроватью на стульях удобно устроились остряк Паша с загипсованной ногой и дюжий мужик с травмой головы – его звали Николаем. На пододеяльнике лежала засаленная колода карт. Все трос увлеченно резались в преферане и жевали Левины пироги.

– О! Девчонки пришли, – обрадовался Паша, первым заметив изумленных девушек, застывших на пороге палаты. – Садитесь, побалакаем.

– Я тебе побалакаю! – накинулась на него Леля. – А ну кыш на свое место! Человек только-только в сознание пришел, а вы уже тут как тут.

– Суровая у тебя жинка, Олег, – Паша хитро улыбнулся, послушно поднялся со стула и запрыгал на одной ноге к своей кровати, – но хозяйка знатная. Пирожки – объеденье.

Николай продолжал сидеть рядом с Олегом, слегка отодвинув стул в сторону.

– Лель, ты не злись. – Олег смешал колоду, положил ее на тумбочку. – Что тут еще делать-то?

– Отдыхать, – сурово отрезала Леля, присаживаясь на освободившийся стул. – Тебе покой нужен.

– Покой покойнику будет в самый раз, – миролюбиво усмехнулся Николай, – а твой муж – парень крепкий. Он уже сегодня вставал, завтра, глядишь, и бегать начнет. Так что ты, милая, не сердись на нас, гут скука смертная, надо ж время убить как-то.

Карина так и стояла в дверях, наблюдая за происходящим с улыбкой. Она уже не боялась, что мужики заложат её Леле: конечно, они в первый же лень поняли все про их отношения с Олегом, но теперь, подружившись с ним, из мужской солидарности будут молчать.

– А вы что же как бедная родственница? – обратился к Карине Паша. – Проходите, присаживайтесь.

– Благодарю за приглашение, – насмешливо сказала она, зашла в палату и встала возле Лели.

Николай глянул на ее лицо и сочувственно вздохнул:

– Здорово вас отделали. Вот не повезло – за просто так досталось.

– Не совсем за просто так, – возразила Карина.

Она все эти дни ждала момента, чтобы объясниться с Олегом относительно того, почему мордастый и обкуренный напали на нее. В любой момент в больницу мог прийти следователь, которому надлежало говорить все как есть, полную правду.

Неизвестно, удастся ли ей побыть с Олегом наедине, скорей всего нет. Значит, нужно во всем признаться как можно быстрее, и Паша с Николаем в этом не помеха.

– Что это ты говоришь? – удивилась Леля. – Можно подумать, ты заслужила, чтобы тебе кулаком двинули подину.

– Конечно, не заслужила, – согласилась Карина. – Но эти двое привязались ко мне не случайно.

– Нет? – Олег лаже привстал на кровати.

– Помнишь тогда, в зале, ты уходил канифолить смычок, а когда вернулся, спросил, не испугалась ли я чего-нибудь?

– Ну.

– Я действительно тогда испугалась. За соседним столиком сидел человек, с которым я была знакома. Очень недолго, этим летом. Мы вместе отдыхали в пансионате. Он… ну, одним словом, ухаживал за мной. Я вначале пошла ему навстречу, а потом решила, что он мне не подходит.

– Бывает, – с пониманием произнес Паша.

– Этот тип угрожал тебе? – догадался Олег.

– Что-то вроде того. Он был сильно пьян, и я подумала, что это просто болтовня. Но, как видно, ошиблась. Он подговорил своих приятелей или, может быть, заплатил им – не знаю. Вот так все и вышло.

– Н-да, – покачал головой Николай, – повезло вам, что вы не одна играли этот концерт в клубе, а то бы эти пареньки вам показали. У меня, между прочим, с дочкой похожий случай вышел. Ей шестнадцать осенью сровнялось. Познакомилась с парнем, того Сашкой звать. Симпатичный парень, здоровый такой, боксом занимается. Ну там любовь-морковь, мы с женой свистнуть не успели, они уже у подъезда стоят целуются.

Погуляли, значит, месяц, другой, а потом смотрю, моя Маруська сама не свои ходит. Телефон звонит, она в ванную прячется, перед тем как из дому выйти – в окно глядит.

Ну я и спросил напрямик: что, мол, такое, к чему зги фокусы? Маня в рев. «Папа, – говорит, – так и так, полюбила я Сергея, мы с ним на курсах английского познакомились, а Сашку больше не люблю». Ну не любишь, и Бог с тобой, сердцу ведь не прикажешь. «Скажи только правду Сашке своему, – говорю ей, – не морочь парню голову». «Говорила, – отвечает, – он слушать ничего не хочет. Убью, говорит, и дело с концом».

Я, грешным делом, не очень поверил Сашкиным угрозам. Думаю, дело молодое, горячее, чего сдуру не ляпнешь, когда от тебя девчонка уходит. А через неделю возвращается наша Маруська домой во-от с таким фингалом под глазом. Жена в истерику: кто да что?

А дочка отвечает, что встретил её Сашка в темном месте итак приложил, что мало не показалось. Так вот, – Николай усмехнулся, – пришлось разбираться мне с этим Отелло. Вот досталось маленько, – дотронулся он осторожно до повязки на голове. – Но и этот хмырь теперь не будет сердечные дела с помощью кулаков утрясать.

– Молодец, Колян, – похвалил Паша, – заступился за ребенка. У нас тут, почитай, вся палата одни герои. Колька за дочь пострадал, Олежка за коллегу.

– А ты за кого? – поинтересовалась Лели, сменившая гнев на милость.

– Я за себя, – с неохотой признался Пашка. – Выпил лишку и за руль сел. Машина всмятку, сам чудом цел остался, только ногу раздробил. Теперь вот загораю здесь, едрена вошь.

– А еще чекушку просил, – укорила Леля, впрочем не без сочувствия в голосе.

Один Олег молчал, погруженный в свои мысли. Карина забеспокоилась: вдруг, после того что она рассказала, он будет презирать ее, чего доброго, еще пожалеет, что, защищая ее, пожертвовал своей рукой?

Она несмело глянула на него из-за Лениной спины. Он поймал ее взгляд, улыбнулся едва заметно. У Карины отлегло от сердца.

– Слушайте, я вот что думаю, – проговорил Олег, обращаясь к ней и Леле одновременно, – машина пятые сутки на платной стоянке торчит, возле клуба. Надо бы ее отогнать, а то это дело влетит в копеечку.

– Я им покажу копеечку! – рассердилась Леля. – Тебя там чуть не убили, так еще и за парковку платить! Фигушки им.

– Верно, – с готовностью подхватил Паша, явно симпатизирующий Леле, – они еще и штраф должны заплатит!» – за то, что пускают в свое заведение всяких уголовников.

– Штраф не штраф, – усмехнулся Олег, – а забрать машину надо. Карин, я Вадику позвоню, ты с ним встреться, подвези ему ключи, документы – они у меня в куртке остались, в кармане. Пусть отгонит тачку. Сделаешь, чтобы Лельке не мотаться?

– Конечно, – кивнула Карина.

Встречаться с Вадимом ей хотелось меньше всего, но она была готова сделать для спокойствия Олега все что угодно.

Они посидели в палате еще минут сорок, мирно беседуя о том о сем. Затем Карина заметила, что Деля начала вертеться на стуле, тщетно пытаясь найти удобное положение для тела.

– Пора, – тихонько проговорила она, наклонившись к самому Лелиному уху, – тебе нельзя столько сидеть.

Та упрямо замотала головой, но тут на помощь Карине пришел Олег:

– Верно, идите домой. Как приедете, звякните мне на сотовый – я к этому времени постараюсь связаться с Вадимом.

– Ладно. – Леля с трудом перегнулась через свой живот и поцеловала Олега. – Ты только обещай мне, что будешь лежать спокойно. Обещаешь?

– Да, да. – Олег досадливо поморщился, как всегда, когда Леля становилась особенно настырной. – Иди уже, все.

Паша, внимательно наблюдавший за этой сиеной со своей кровати, проговорил завистливо и осуждающе:

– Еще и недоволен! Меня бы так навещали, как его, – я б до потолка прыгал от радости! А то лежишь тут, лежишь – и ни одной собаке не нужен. – Он горестно вздохнул и тоном заговорщика произнес: – Ты, Лелечка, плюнь на своего мужа, приходи ко мне – я тебя, ей-богу, не буду прогонять. Сиди хоть весь день, мне только в кайф.

Николай весело захохотал.

Леля смерила обоих свирепым взглядом и зашагала к дверям. Карина последовала за ней.

41

Как только они оказались дома, Карина, как и обещала, позвонила Олегу по мобильному.

– Порядок, – сказал тот, – возьми все, о чем я говорил, – ключи, документы и подъезжай к клубу. Вадик уже выехал, будет там ждать. Прости что гоняю тебя без передышки, но позже у него дела.

– Ничего, – успокоила его Карина. – Как ты?

– Нормально. А ты?

– Тоже ничего. Соскучилась.

– И я. Скорей бы домой, надоело лежать здесь до чертиков.

– Нет уж, лежи сколько надо, – поспешно возразила Карина, вспомнив Лелин рассказ о том, как Олег сыграл концерт с воспалением легких. – Лежи, – твердо повторила она.

– Слушаюсь, – проговорил Олег насмешливо. – Ладно, пока. Потом позвонишь еще раз, как все получилось.

Карина повесила трубку, задумчиво глянула в окно, залитое солнечным светом.

Сегодня пятое марта.

До срока, поставленного ей самой себе, осталось три недели. Сейчас, в эти мгновения, Карине не верилось, что она сумеет выполнить то, что задумала.

Уехать отсюда, прервать их с Олегом отношения, перестать видеться, общаться – и все это после того, как он из-за нее повредил руку, после того, как повторял ее имя в бреду, пытаясь признаться в любви?

Разве возможно такое? Почему она так уверилась в том, что он обязательно бросит ее? Только благодаря пророчеству Русудан?

Но вдруг Олег прав – и та просто обыкновенная шарлатанка, вымогающая плату за свои услуги?

Тогда получается, что Карина по собственной глупости, из суеверия рушит свое счастье, предает близкого, любимого человека, хочет бросить его в самый тяжелый для него момент: когда он едва-едва оправится от травмы, когда вынужден будет много трудиться, чтобы реабилитировать руку, получить возможность играть как прежде.

Карину раздирали противоречивые чувства, но побыть наедине с собой и спокойно все взвесить она не могла – нужно было ехать на встречу с Валимом.

Она вздохнула и отправилась к Леле за ключами и документами на машину.

Вадима Карина увидела еще издалека: он прохаживался взад-вперед около стоянки. Внутри у нее сразу все напряглось – последнее время их взаимная неприязнь усилилась настолько, что на работе она старалась любой ценой избегать общения с ним.

Однако Карина постаралась взять себя в руки и даже изобразила на лице подобие улыбки.

– Привет, – поздоровалась она, подходя. – Давно ждешь?

– Минут десять. Ничего страшного. – Вадим бросил на нее быстрый взгляд и тут же отвел глаза. – Я заплатил за два дня, а остальное они простят. Давай ключи.

– Вот, – Карина протянула брелок.

Вадим молча взял его у нее из рук и быстро зашагал к Олеговой «восьмерке», сиротливо стоящей чуть поодаль от других машин.

Пискнула сигнализация. Он открыл дверцу, залез на водительское сиденье. Карина наблюдала за ним, не двигаясь с места. Внезапно она вспомнила про документы.

– Эй! – Карина подбежала к автомобилю, вынула из сумочки паспорт на «восьмерку», сунула его Вадиму.

– Да ладно, – гот махнул рукой, – можно и без этого.

– А вдруг остановят?

– Ну хорошо. – Он спрятал паспорт за пазуху, включил зажигание и сумрачно уставился на Карину. – Чего стоишь? Садись.

– Нет-нет, – поспешно проговорила та. – Поезжай один. Я сейчас не домой.

Эго было неправдой. На самом деле она собиралась дойти до ближайшего метро и вернуться домой общественным транспортом, лишь бы избавиться от необходимости сорок минут сидеть рядом с Вадимом бок о бок.

– А куда? – бесцеремонно поинтересовался тот.

– Не все ли тебе равно? – Карина пожала плечами. Не хватало еще, чтобы он устраивал ей допрос.

– Я могу подвезти тебя куда надо. – Вадим по-прежнему смотрел в сторону.

– Спасибо. – Карина заколебалась.

В конце концов, чего она все время боится? Кто такой ей этот Вадим – судья, перед которым она должна держать ответ? С какой стати ей тащиться пешком через всю Москву, если рядом фырчит уже прогретая машина?

– Ладно, поехали. – Она решительно обошла «восьмерку» и села с противоположной стороны.

Вадим захлопнул дверцу и нажал на газ.

Какое-то время они ехали молча. Вадим крутил руль, неотрывно глядя в лобовое стекло, Карина, откинувшись на мягкую спинку и прикрыв глаза, снова в который раз вспоминала в уме встречу с Русудан.

Первым нарушил молчание Вадим:

– Как это произошло?

– Что? – Она открыла глаза, выпрямилась на сиденье.

– Все это. Почему вдруг на тебя напали?

– Откуда я знаю? – резко сказала Карина. – Напали – и все.

Она твердо решила не посвящать Вадима в подробности относительно происшествия в клубе.

– Понятно, – протянул он многозначительно. – И наш герой, значит, заслонил тебя своим телом?

В голосе у Вадима слышалось столько откровенного презрения, что Карина не выдержала.

– Ты считаешь, что сейчас подходящий момент для того, чтобы язвить? – возмущенно произнесла она. – Кажется, ты всегда утверждал, что Олег – твой лучший друг.

– Я и не отказываюсь от этого.

– Странный тон, когда разговор идет о друге, не правда ли?

– Не вижу ничего странного. – Вадим неторопливым жестом достал сигареты. – Разве он у нас не герой? Он же тебя спас, как я понимаю.

– Да, спас, – с вызовом ответила Карина, – а что, по-твоему, не должен был?

– Он вообще не должен был… – резко произнес Вадим и, не закончив фразы, замолчал. Чиркнул зажигалкой, закурил.

Карина замерла на месте. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, глаза в глаза, не мигая и не двигаясь.

Значит, все-таки он знает! Знает все! Почему тогда до сих пор ничего не рассказал Леле? Или… рассказал? Вот чертовщина!

– Ну договаривай, – слегка задыхаясь, тихо попросила Карина. – Что Олег не должен был делать? Что?!

– Перестань, – грубо оборвал ее Вадим. – Прекрати. Кула тебя везти по твоим делам?

– Никуда. Я передумала.

– Значит, едем прямо домой. – Он резко крутанул руль, перестраиваясь в левый ряд.

Карина искоса глядела на его правильный, но чуть-чуть тяжеловатый профиль и думала о том, что он изменился со времени их первой встречи. Тогда Вадим показался ей рубахой-парнем, веселым, беззлобным и недалеким, который к тому же был явно не прочь за ней приударить.

Теперь же рядом сидел угрюмый и опасный человек, с мрачным, злым лицом и непроницаемым взглядом темных глаз.

Когда машина въехала во двор, Карина вздохнула с облегчением.

Вадим припарковал автомобиль у бровки:

– Все. Дело сделано. Вылезай.

Он дождался, пока Карина выйдет из машины, включил сигнализацию и вернул ей ключи и паспорт.

Она молча взяла их, спрятала в сумку, спросила: – Ты куда сейчас?

– По делам, – коротко ответил Вадим, – вечером постараюсь добраться до больницы.

Карина кивнула.

– Мумие купи, – глядя себе под ноги, проговорил он.

– Какое мумие? – не поняла она.

– Обыкновенное. В аптеке. Синяки здорово рассасывает. – Вадим резко повернулся и зашагал от Карины к автобусной остановке.