Текст книги "Между двух миров (СИ)"

Автор книги: Татьяна Белова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Джейн Доу. Глава 2

Изменения сохранены.

1700/06/08 Понедельник

Его зовут Гед Даари Винус, он маор и принадлежит к энергетической касте шаа-ди. Маоры чуют и видят только изменчивость маори, но слышат ша-я и шаа-су. Осмэ – слух, особенность восприятия фонетического кода у его расы, физиологическая реакция на сочетание звуков, эволюционная особенность, закрепившаяся в первых поколениях. Из-за неумения чувствовать печати, они научились слышать их.

Ты смотришь на него. В огромных руках Гедды чашка с чаем выглядит нелепо, как изъятая из детского сервиза, но еще нелепее очки с круглыми стеклами. Зрение у него идеальное, ты в этом уверена, но еще идеальнее обоняние, которое вместе со слухом заменяет ему недостаточность видимых спектров. Он очень большой и краснокожий, раскаленный, как лава, но может показаться плюшевым и неуклюжим, правда считать его безобидным было бы большой ошибкой, скорее всего последней ошибкой в чьей-то жизни. Гедда служит семье Рае около трех сотен лет, но еще дольше он служил суатрэ, палачу Ее Величества. Его долг очень глубок, так глубок, что никакие праведные дела его не освободят.

Вы отошли подальше от клуба, нашли тихое место под ярко освещенной крышей и теперь, сидя в удобном кресле, ты кутаешься в его огромную куртку, а он пьет чай.

– Госпожа распорядительница была на удивление немногословна, когда предложила мне отпуск за ее счет, – говорит Гедда, отставляет чашку, достает из кармана стопку фотографий и кладет на стол. Методы кауров не меняются. – Я посчитал, как мы давно не виделись и решил тебя навестить. Триста лет – приличный срок, но я не ожидал, что твои вкусы так изменились – гайоли? Не жмет?

Гедда всматривается в тебя через стекла очков, всем своим видом он выражает насмешливое недоверие, и иногда бросает взгляд на ручной терминал. Терминал выглядит игрушечным на его огромном запястье.

Значит, его попросил вмешаться не Дом Рае, а Анабэль. Анабэль, которая знает, что твоя сущность не вернулась в инкубатор и потому ищет тебя среди живых. С чего бы Распорядительнице Дома Смирения игнорировать правила, первое из которых равно для всех домов – не демонстрируй, что заинтересован.

– Но самое вкусное Бэль оставила на десерт. Видео из больницы, где тебя разнесло аж на восемь квадратов! Чистильщики замучились собирать! По показаниям детектива Полански, вы осматривали тело, а потом ты поднялась в палату к Фархаду…

– Почему он был в больнице? – с беспокойством спрашиваешь ты.

– На него напали, похоже люди.

– Где он сейчас?

– Он у Анабэль, она забрала его на нашу сторону, у него сотрясение и потеря памяти, но доктор Меррато сказал, что его оболочка вне опасности.

– Ты уже связался с Ткачами в Ратхи? У тебя есть контрольная точка?

Гедда смотрит на ручной терминал и качает головой.

Ты смотришь на его идеально гладкий череп и хочешь прикоснуться, а еще спросить, зачем он сбрил густую, рыжую шевелюру.

– Сигнал не прошел, нет ни времени развоплощения, ни архитектуры источника энергии, Эбо моргнул, а тебя уже нет. Магия какая-то! – говорит Гедда. – Сам бы сводку не читал, не поверил бы! Да и в тебя трудно поверить, хоть ты и сидишь прямо передо мной. Система, кстати, не распознает тебя как сущность, а видит только импульс королевской печати. Что происходит?

– Я потеряла примерно цикл из сохранений, как ситтар по улью прошелся. Только это не магия, это называется – контролируемые перемещения. В академических кругах Адара это считается мифом, потому что выходит из их периодического поля зрения. Система тоже мыслит по учебнику, ее так запрограммировали.

– Я успел забыть, что ты из этих, – смеется Гедда, – которым везде мерещатся изначальные! Так по мнению твоего внутреннего профессионального параноика и фанатика круглой земли, тебя развоплотили с помощью (не)периодической таблицы и переместили в тело гайоли с его почти нулевой проницаемостью? И кто же на такое способен?

Твой ответ краток и очевиден:

– Я или скорее она, ну если у нас тут не завелся еще кто-то из изначальных! Ты фотографии смотрел? Печати видел? Систему спрашивал?

– Не определяет, – отвечает Гедда и задумчиво трет рыжую шерсть на подбородке, местами он уже вытер ее до ламинированного блеска. – И для протокола – это ничего не значит, состава преступления нет. На нашей стороне нет запроса на дознание, а девушки – проблема департамента полиции штата Монсель.

– Это значит, что печати из (не)периодической таблицы и потому система их не видит!

Гедда скептически фыркает.

– Можно я скажу? В Доме саты давно не соблюдают традиций, плевать хотели на иерархию чистоты, и ладно суатрэ, но они будто не верят в законы Творца и Конфигураций. А сама Надира превратилась в карикатурный персонаж на страницах газет – модификации, наркотики, оргии. Этот ком всего то и надо, что слегка подтолкнуть. Не удивлюсь, если тот же Халисс Рае давно мечтает отлучить ее от власти. А кауры распустили щупальца и хотят занять территорию на этом поле и потому втянули тебя в эту игру! А дело с избиением, просто попытка привлечь к заарам еще больше внимания! Мистификация! Деготь и перья! Попахивает херувимами!

– Спасибо, что высказался, но мои корни глубже твоих, Гедда, и про печати изначальных я знаю больше тебя, ты забываешь, одна из них сейчас на моей груди. И я уверена, вторая – превратила оболочку варлака – ратхи в пыль!

– Я не смею оспаривать глубину твоих корней, отта, – огромный вард опускает глаза, как провинившийся щенок. – Но это ты научила меня, что иногда за истиной не нужно нырять в черную глубину вод, чаще всего она на поверхности, там же, где образовалась жизнь – под лучами солнца. Ты меня учила – мотив и возможность. Ты знаешь ответ, он просто тебе не нравится.

– Фархад всего лишь инструмент! Оружие против меня!

Гедда кивает, но ты видишь, что он не согласен.

– Никто кроме него не смог бы оказаться так близко. Я проверил записи, в палату никто не входил, ни склеек, ни помех нет, камеры ты явно остановила сама. Подумай, Фархад знал про твою одержимость изначальными, и у него была возможность и мотив.

Ты хочешь спорить, но сил нет. Что если Гедда прав, а ты просто не хочешь посмотреть истине в глаза? Если все это никак не связано с королевой и изначальными, а ты просто одержима страхом? Если пытаться быть объективной, то стоит обратить внимание на потерю памяти Фархада, печати обычно оставляют следы и на жертве, и на преступнике. При таком мощном выбросе энергии иначе и быть не может.

– Вот поэтому я не понимаю эту политику воздержания от телесных наказаний, – говорит Гедда. – Творец накажет, говорят они, но при этом вводят мораторий на отлучение от плоти!

– А тебе бы все только наказывать! Все еще ходишь на лекции Альберта Риссона? – спрашиваешь ты, внутри шевелится чувство, похожее на ностальгию. Тоска, по ушедшим временам. По временам, которые можно вернуть в любой момент, сесть и пересмотреть заново, потому что в мире бесконечной сущности Творца и Конфигураций, все записывается в инсайт. А если тебе заглянуть в инсайт Фархада? Бюрократия превратит поиск истины в кошмар, но зато ты будешь знать.

– Я давно защитился! А немед Риис теперь работает на корпус Дознавателей, – Гедда делает глоток чая. – Давай поговорим про твою новую оболочку, выглядит плохо. Где ты ее взяла?

Гедда продолжает говорить насмешливо, это раздражает, но ты пока терпишь.

– Джейн Доу, возможно, четвертая жертва избиения, я нашла печать внутри ее оболочки. Теперь она в моей груди. Нанесена печать ювелирно, поверх искусственной опухоли, какой-то терпеливый садовод ее сначала долго выращивал. Я такого никогда не видела. Печать эта, возможно, предназначалась Халиссу Рае.

– Сложно как то, странный способ развоплощения.

– А речь о развоплощении и не идёт, речь идет о памяти. Кто-то не хочет, чтобы у Халисса была следующая жизнь. Эти печати прижигают корни, память после такого даже молитвой Творцу не соберёшь!

– Хорошо, раз ты настаиваешь, – тяжело вздыхает Гедда. – Дано – изначальные печати, в которые верит только первая глашатая Королевы, ведь существуют они только в памяти ее бездонного колодца. Печати эти вдруг появляются в мире, где на сто тысяч человеческого населения приходится один неведомый, и то, этот неведомый, скорее всего в магию не верит. Что в таком случае говорит статистика? А здравый смысл?

– Бывшая глашатая.

– Где ты видела бывших глашатаев королевы?

– Каждый день в зеркале вижу.

Гедда снимает очки, бросает их на стол, откидывается на спинку кресла и скрещивает руки на груди, кресло под ним стонет.

Он начинает терять терпение.

А веру похоже давно потерял.

– И мы снова упираемся в мотив. В чем смысл? Как ты это все связываешь между собой? Кому нужно уничтожать память Халисса? Или Надиры? Опустим твой статус бывшей глашатай, но кто осмелился бы напасть на консула гвардии Ее Величества? А вот у Фархада, как мы оба знаем, есть причины превратить тебя в горстку пыли, у кого-то еще они есть? Может ты нарушила закон и это суатрэ – говорит Гедда, – наша истина из Эпохи Каддаров? Даже если допустить такую мысль… разве она может обратиться против тебя? Против нее. Ты сама то суатрэ, кстати, хоть раз видела?

– Не видела, нет ни одной ссылки или отголоска внутри колодца, словно она и правда миф, – говоришь ты. – Но знание Творца превыше памяти. И сейчас это не важно, даже будь суатрэ здесь, дознание – наша ответственность. Мы задаем вопросы и ищем ответы. У нас есть четыре жертвы, девушки, все связаны с Халиссом Рае, – вычленяешь ты факты из массы допущений. – Нет, три девушки связаны с Халиссом, а четвертая вероятно связана, ее личность пока не могут установить. Есть печати, природа которых неизвестна. Есть бывшая глашатая королевы, одна штука, чью оболочку развоплотили, а сущность переместили в тело гайоли без ее ведома. Сноска: официальная наука возможность такого перемещения яростно отрицает и называет магией.

– Ну что ж, с глашатай мы считай поговорили, теперь надо с Халиссом поговорить, – почти с облегчением вздыхает Гедда.

– Хочу использовать эту оболочку! Вдруг ее кто узнает? – говоришь ты. – Поможешь с приглашением на бал?

– А королевскую печать ты куда спрячешь? Ересью несет за версту… Я ее за три квартала учуял. И заары учуют.

– У консула королевы есть право конгрегации, на него и буду ссылаться. Это мое право по закону.

– Все еще бросаем тени на ветер? Что мешает тебе войти через парадный вход? Вернись обратно в инкубатор! Я правда не смею оспаривать глубину твоих корней, но ты кажется не понимаешь, что мир изменился! В то, что глашатая способна менять оболочки, по щелчку печати, верят только фанатики! Даже отъявленные каноники уже перестали делать на этом акцент в своих проповедях! Я тебя слышу и верю, что ты это ты, но я и набат Сато Рау слышу! И знаю, что суатрэ это не миф! В тебя скорее поверят гайоли, чем неведомые, для нынешнего поколения корней, даже твое воплощение – сказка, рассказанная на ночь. Анна Индира Ксарави, Первая глашатая королевы Адара – это книга на самой глубокой полке, только там твое имя еще пишут с большой буквы. Подумай и вернись домой, получишь новенькую, с биркой, оболочку и традиция снова будет на твоей стороне! Все двери откроются и ты сможешь поговорить с кем захочешь! Я могу стать вместилищем для твоей сущности, если беспокоишься о конфиденциальности, то есть третья поправка о защите информации.

Ты смеешься. Мелисса впала бы в ярость, узнай она, что превратилась в пустую, как кокон суузы, традицию. Для этого потребовалось всего-то пять сотен лет, до обидного мало, если не знать, как широко растеклась грибница кауров. Слепые матери всегда рады освободить сущность от ненужных воспоминаний.

Гедда прав, не стоит тебе бросать тень на ветер. Может глухота теперь встроена в конфигурацию оболочек? Новомодный конструкт, который искажает смысл входящей информации. И обычно, чем больше настаиваешь, тем меньше верят.

Жить с истиной всегда было одиноко. Один на один с миром, которого нет. Твой колодец глубок и ты помнишь вероятность, которая не сбылась.

Конец Эпохи Каддаров, столетие спустя после Третьей волны. Изначальные не просто договорились уйти, они собирались уступить место, уступить его людям. Они все подготовили, Сеятели в океанах, атмосферные станции, все это было создано для людей и если бы не предательство Вестников, Алькаан достался бы людям. Но украденная ветвь Древа Изначального стала причиной войны и это изменило все. Тогда Адар был цветущим и зеленым, вокруг него было построены две атмосферные станции, и воздух этот был предназначен для людей, которых тогда в Белом городе проживало значительно больше, чем Неведомых, но об этом в учебниках по истории не найдешь и строчки. Вероломство, предательство, Исход. Об изгнании гайоли из Адара написаны тысячи книг, а о том, что Белый город на тот момент фактически принадлежал людям, ни слова. Тысяча шестьсот лет назад, тогда она и выбрала тебя, чтобы посадить на свой трон, а сама согласилась с выбором большинства, согласилась выйти за Предел плоти с остальными Изначальными, но через год вернулась и забрала у тебя все – и город, и жизнь. Мелисса презирала гайоли, их слабости, страхи и невозможность выйти за рамки плоти, презирала саму человечность, она никогда не позволила бы людям наследовать мир, мир, которые они построили. Первое, что она сделала, когда вернулась, это снесла обе атмосферные станции на континенте и выгнала людей в Низину. Все последующие сотни лет она только и делала, что создавала ограничения для развития человечества. Всю новую историю гайоли оставались угнетенными. Чтобы держать их под контролем, королева сначала создала им религию, сотарианство, где кровавая троица навязывала людям веру в искупление, а когда это не сработало, она создала в Дерентии Орден Хранителей. Если бы не железный занавес Единого, то она и до Латирии бы добралась. Но тогда звездная еще, колония, варилась в собственном соку и ничем вокруг не интересовалась.

Именно об этом бьет набат разбитого сердца, изначального сердца Сата Рау, что стоит в самом центре Адара. О потере мира. Где-то на другой ветви Великого Древа существует та самая вероятность, где неведомые всего лишь миф, страшные существа из ночных кошмаров.

Ты даже можешь представить, как побелеет красная кожа Гедды, если ты все это скажешь вслух. Может он даже молитву какую вспомнит, просительно-смиренную, о прощении.

Гедда шумно выдыхает и подпирает голову огромными ладонями.

– Допустим, – пытается размышлять он. – Печати и правда не обычные и существует некий заговор, если так, то у тебя очень короткий список подозреваемых, десять Изначальных, она, суатрэ и ты сама. Ты умеешь пользоваться (не)периодической таблицей?

Он и правда не в силах поверить, это слышно в его голосе. Истина скатывается с него, как вода с птичьих перьев.

Ты оставляешь его вопрос без ответа. Ты устала говорить, тебе не хватает воздуха и кружится голова, а когда ты на мгновение закрываешь глаза, то остаешься в кромешной темноте. Темнота живет там, где должны быть энергетические потоки эо. Ты ничего не слышишь, ни Творца, ни сущности внутри оболочек. На месте памяти все так же зияет рана. Ты смотришь, как мимо проезжают машины, на фасадах напротив горят вывески, смеются проходящие мимо парочки. Все они просто плоские тени, ни одной искры, только речь извергается бурным потоком, речь, которая на удивление поверхностна и не отражает даже половины происходящего внутри. Человек придумал слова, чтобы объяснить все, но сам человек все равно остался необъяснимым. Люди разогревают воздух вокруг себя, у них громкая мимика и они очень подвижны, даже суетливы, они постоянно куда-то торопятся. Они научили свои тела лгать и изворачиваться. Они превратили ложь в искусство. Создали маски и с горячим упоением играют роли. Все время пытаются быть кем-то другим.

– Мне нужен сон, – говоришь ты, собираешь фотографии со стола и убираешь в карман. Надо еще раз изучить их позже, когда голова прояснится. – А моей оболочке нужна регенерационная камера и срочно, а иначе я испущу сущность прямо за этим столом.

– Я бы не стал пользоваться услугами местных клиник, – говорит Гедда и жестом зовет официантку, чтоб расплатиться. – Я свяжусь с Анабэль, Слепые матери о тебе позаботятся.

– Нет, – отвечаешь ты. Подходит официантка. Гедда хочет расплатиться картой, но ты жестом запрещаешь ему и достаешь наличку из кармана. Ты оставляешь большие чаевые, хотя Гедда выпил всего три чашки чая. Девушка благодарно кивает, но ты не рассчитываешь, что вы останетесь незамеченными. Огромный, рыжий вард, это не тот, кого можно не запомнить.

Вы выходите на улицу.

– Если ты хочешь быть незаметной, то тебе стоит перейти на другую сторону улицы, – говорит Гедда. – И почему ты не доверяешь каурам?

– Вспомни о моей паранойи, – отвечаешь ты. – Мне нужны деньги и крыша над головой. Нашу квартиру уже освободили?

– Да, школа святого Михаила настоятельно требовала освободить.

– Куда вы увезли вещи?

– В камеры хранения на Пеймент-стрит, у меня ключ с собой, – говорит Гедда и лезет в карман. – А еще Бэль отдала мне ключи от дома на Золотом бульваре, может останешься сегодня там, там безопасно, но для электронного замка понадобятся документы.

– У меня есть идентификационная карточка моей соседки по палате, надеюсь в ближайшие сутки ее не хватятся. Зовут Каролин Леер. Я была бы благодарна, если бы ты помог сымитировать у нее небольшую мозговую активность, чтобы ее не отключили от аппаратов.

– Если ее мозг умер, то врачей это не обманет, но я сделаю, – соглашается Гедда и протягивает тебе связку ключей.

– Это не для врачей, а для родственников, – говоришь ты.

– Что еще я могу сделать, Анна?

– Нужна встреча с Халиссом, и чтобы ты присмотрел пока за Домом Рае. И не распространяйся обо мне.

– Хорошо, – щурится Гедда и чешет бороду. – Еще кое-что, про избитых девушек, почему ты думаешь, что девушки были предназначены именно Халиссу? Я знаю его уже не первое воплощение, так вот они не в его вкусе.

– Думаешь, целью может быть кто-то другой? Кто, например?

– Странно слышать этот вопрос от тебя, клан саты принадлежит к корням Святой Матери, Вивы Парио, и имеет право гнездоваться. У Надиры три гнезда, три приближенных круга, а это почти сотня зааров. Если ты говоришь, что используя (не)периодическую таблицу, можно запросто перемещаться между оболочками, то целью может быть кто угодно. Тогда искать надо уже не ипостась, а память, вот только как ее искать?

И все таки он хороший Дознаватель.

Мысль, высказанная Геддой, очень встревожила тебя. Искать память…

Ты очень устала, мысли путаются, ты осматриваешь горящие вывески на фасадах Гейт-стрит в поисках подходящей, что-нибудь со словами “восстановление” или “терапия”, но находишь только салон “Спящая красавица”

– Иди, поспи, твоей оболочке это нужно, – говорит Гедда, проследив за твоим взглядом. – Я заплачу, а завтра сделаю тебе счет на имя Каролин Леер.

Джейн Доу. Глава 3

В доме на Золотом бульваре ты оказываешься только через четыре часа. Автоматический портье сканирует идентификационную карту и пропускает внутрь. Вместо дверей гермостворки. Дом стерилен, ты чувствуешь химический запах очистителя, озон и повышенный уровень кислорода. Ты находишь датчик и меняешь состав атмосферы.

Свет автоматически становится ярче. Ты оглядываешься.

Сразу от дверей начинается огромная гостиная с панорамным окном во всю стену. За окном потрясающий вид на воздушный океан и мост Голден Гейт. Место для хранения, которое в старом мире назвали бы прихожей, встроено в стену между кухней и гостиной, дверь приходит в движение когда проводишь рукой вдоль сенсора. Полки, ящики, скамейка и зеркало. Не по образу и подобию, думаешь ты, но люди никогда не перестанут смотреть на свое отражение. Кто-то вечно будет любоваться, кто-то искать изъяны. Человек создал себе новые оболочки, но суть не сильно изменилась.

Восстановительные процедуры и сон определенно хорошо сказались как на твоем самочувствие, так и на внешнем виде, разгладились морщины и складки, исчезли синяки под глазами, глаза заблестели, волосы стали гладкие, исчез серый цвет, теперь они отливали золотом. Оболочка выглядела лет на двадцать, хотя Джейн Доу по твоим ощущениям точно было хорошо за сорок. Связана ли она с теми девушками из эскорта? Имеет ли она отношение к дому Рае? Ответов все еще нет.

Ты достаешь из карманов стопку фотографий, ключи и документы на чужое имя. Потом раздеваешься и скидываешь куртку, толстовку и джинсы сразу в корзину для мусора.

В шкафу висят несколько гостевых комплектов, герметично упакованные в пленку. Внутри шелковая аюба, туника и штаны-камалы. В своей естественной среде кауры предпочитают находится в стерильных условиях и выдают гостям новую одежду. Ты переодеваешься, берешь фотографии и идешь в гостинную. На часах пять утра. У тебя еще два часа, прежде чем ты сможешь поймать детектива Полански на ее рабочем месте. Ты садишься в кресло, оно услужливо подстраивается под форму твоего тела. Терминал для выхода в Сеть встроен в столешницу, проектор отбрасывает данные на белую стену над декоративным камином. Календарь говорит тебе, что сегодня понедельник. Ты выставляешь даты и запускаешь поиск: “Халисс Рае” “Надира Рае” “Нападение на зааров в штате Монсель” “Смерть консультанта в Мемориал Сарджент”

Через полчаса голова начинает болеть от обилия лишней информации и горячих заголовков местной прессы. Если верить журналистам, то яд теперь превращает людей в зомби, те ходят и кусают всех подряд, а потом умирают в страшных муках. Очевидно, что Служба безопасности и Департамент полиции не выдали журналистам никакой конкретной информации, не было ни пресс-конференций, ни официальных заявлений и потому газетчики принялись сочинять кто во что горазд. Единственно полезное, что ты находишь в этой горе мусора, это множество свидетельств того, что накануне Надиру Рае вызвали на допрос следователи новообразованного Отдела внутренней экспертизы, но так как журналисты не понимали, за что именно отвечает этот отдел, то почти все их догадки выглядели нелепо, кроме одной.

В субботнем выпуске, Воцлав Редич, из Монсель Ньюс, в обзоре за неделю на свой свой страх и риск, высказался по поводу финансирования нового отдела и намекнул на связь между дотациями, поступающими в Комиссию по безопасности и деньгами семьи Рае, если он был прав, то это означало, что новый отдел был буквально куплен с потрохами. Автор осмелился утверждать, что отдел экспертизы был создан исключительно с целью (не)расследования инцидента с избитыми проститутками. Про тебя в сводках ни единого слова, хотя прошло уже больше трех дней с тех пор, как ты официально мертва. Был консультант и нет консультанта.

Не зря за информационную безопасность отвечают кауры.

Ты встаешь и идешь в кухню искать кофе, но к твоему сожалению там только чай. В холодильнике фрукты и мороженое, а также несколько упаковок готовой еды, тоже гостевой. Тебе нужно есть и ты достаешь крайний контейнер, тебе все равно что есть. С вкусовыми рецепторами в первые дни после перемещения невозможно договориться, даже молиться бесполезно. В столе ты находишь каисовые тарелки и приборы. Все одноразовое.

От неожиданного звонка терминала ты вздрагиваешь, откладываешь еду и медленно выходишь в коридор. На экране, встроенном в гермодверь, высвечивается оповещение. Сканер пишет, что это лицензированная доставка. Парень по ту сторону мнется и нетерпеливо посматривает в Око камеры. Автоматический портье у его ног горит зеленым, значит, проверку он прошел. Ты открываешь дверь.

– Доброе утро! Каролин Леер? Свен и свен, мы доставляем все, что нужно в любое время! – улыбается тебе мальчик.

Ты киваешь, приглашаешь курьера войти и идешь в прихожую искать документы. Все это занимает пять минут, мальчик сканирует идентификационные номер, передает посылку и, улыбаясь, удаляется. То, что снаружи выглядит как коробка, обклеенная темной пленкой, внутри оказывается каисовым футляром. Судя по рыжей шерсти, оставшейся внутри, на клейкой стороне пленки, посылку прислал Гедда. Внутри ручной терминал “Форум”, новая модель, она только недавно появилась в Адаре и до Латирии еще не добралась, и ключи от машины с номером парковочного места. На клочке бумаги записан адрес и номер ячейки хранения, куда увезли твои вещи. Ваши вещи.

Ты фиксируешь терминал на руке и проверяешь доступные сервисы.

У тебя есть счет, как в латти, так и в кесо, но основные сбережения переведены в ценные бумаги, которые не так сильно зависят от курса на воду и дамарит. Ты могла бы уехать куда угодно прямо сейчас, надо только избавиться от этой оболочки и найти что-нибудь попрактичнее… Кого-нибудь, поправляешь ты себя. Кого-нибудь, потому как любую оболочку, заполняет чья то сущность, а чистую можно найти только в Зале Ратхи, где тела готовят к погребению, точнее, к переработке.

Бежать некуда, напоминаешь ты себе. Некуда, потому что она внутри, а не снаружи, а от себя не убежишь. Ты идешь на кухню и без аппетита поглощаешь свой завтрак. Следующий пункт в твоем списке – кофе. Теперь есть машина и деньги, ты решаешь доехать до ближайшей кофейни, а потом пройтись по золотым, круглосуточным даршопам.

В семь утра ты уже на парковке Департамента полиции.

Ты осматриваешься, но старого ориона Ольги на парковке не видишь, как нет здесь и машины, на которой тебя возил Йен. Ты поднимаешься на лифте в холл, где за огромной стойкой сидит охранник в форме. Рядом стоят четыре терминала для регистрации. Охранник даже взгляда не поднимает, выдает на автомате:

– Нажмите на экране стрелочку в левом нижнем углу, появится список специалистов и уполномоченных лиц, к которым вы можете записаться. Сегодня прием с четырех до семи. Если вас интересует экскурсия…

– Нет, меня интересует детектив Ольга Полански, – останавливаешь ты поток автоматизированной речи. – Вы можете сообщить ей, что у меня для нее есть информация.

Ты кладешь на стойку документ на имя Каролин Леер, но охранник качает головой и даже не смотрит.

– Не могу помочь, мэм, официально детектив Полански в отпуске. Может вам подойдет какой-то другой детектив или офицер?

– Нет, спасибо! – отвечаешь ты, убираешь карточку и идешь обратно к лифту на парковку.

Путь до дома Ольги от здания департамента занимает не пятнадцать минут, а почти сорок, так как утро и вся Осевая до самого Михайловского парка стоит. Добравшись до Старого квартала и свернув под холм, ты оставляешь машину и дальше идешь пешком, тебе остается надееться, что Ольга дома. Поднимаясь на седьмой этаж пешком, ты понимаешь как далеко твоя новая оболочка от хорошей физической формы, несмотря на все ночные процедуры.

Детектив Полански отрывает дверь с метателем в руке.

На ней майка и шорты. Темные короткие волосы мокрые и зализаны назад.

Ты смотришь на ее костяшки, но на них нет свежих ран.

– Я почти час поддерживала в твоем избитом теле жизнь, пока приехала скорая, а ты продолжаешь участвовать в этих бессмысленных боях? Ради чего? – спрашиваешь ты. – Ну точно ведь не ради денег.

На ее лице, слишком свежим для того, кто провел ночь в клубе и пил, отражается сначала непонимание, а потом удивление.

– Как там мой подарок, в новолуние не чешется? – спрашиваешь ты.

– Анна? – недоверчиво спрашивает Ольга.

– Не хочешь впустить меня?

– Вот же …твою биометрию! – говорит Ольга, окидывает тебя взглядом с ног до головы и распахивает дверь. – Судя по яркому цвету, это Рателли? А костюмчика попроще в твоем новом гардероде на нашлось? Вам там что, доплачивают за перерождение?

– Я просто люблю синий, – отвечаешь ты и перешагиваешь порог.

Ольга все еще была в больнице, когда раздался сигнал тревоги и сразу же бросилась на пятый этаж, где находилось закрытое отделение. Первое, что она обнаружила, когда выбралась из лифта, это аварийное освещение и трех человек без сознания в коридоре на полу. Две медсестры и один охранник. Судя по их позам, во время инцидента они стояли рядом и разговаривала. Никто не успел понять, что случилось. Потом, собирая разрозненные показания, Ольга сделала вывод, что это было похоже на ударную волну.

На месте преступления она была первой.

Дверь выламывать не пришлось, она лежала в коридоре, искореженная, как флюгер после урагана. Дверная коробка покосилась, а стены вокруг пошли трещинами. В воздухе висела пыль и пепел. Ольге пришлось закрывать лицо полой куртки, чтобы войти в палату, и она не сразу увидела Фархада, который лежал у противоположной стены, куда его отбросило после взрыва. Правая рука его была вывернута под неестественным углом. Ольга бросилась к нему, оставляя следы на матах. Маты были усыпаны слоем пыли и белого песка. Ольга убедилась, что Фархад дышит и кинулась обратно в коридор, искать врачей. Через семь минут прибыла бригада спасателей, а следом за ними скорая, но они лишь беспомощно стояли в стороне, ни у кого из них не было навыков оказания первой помощи заару. Коридоры забили люди в костюмах химзащиты, Ольгу почти силой вывели с отделения, а потом еще четыре часа держали в карантине. Почти сразу после того, как ее отпустили, пришел ответ от судебного секретаря, что ордеров на допрос девочек из службы эскорта, не будет. Ольга разозлилась и поехала в офис их конторы без ордера, там она отследила до дома одну из отбившихся от стада овец и вторглась к ней домой. Девочка перепугалась и начала кричать, соседи вызвали полицию. Ольга понимала, что это поражение, кондиционирование было назначено на следующей день и другого шанса поговорить с возможными свидетелями уже не представится. Твой кабинет освободили к следующему утру. Даже без официального заявления всем было очевидно, что от тебя осталась горстка пепла. Ольга напилась и не вышла на работу. В отпуск ее отправили насильно, под угрозой увольнения.

– Пойдем, я тебе кое-что покажу, – говорит Ольга и встает.

Все это время вы сидите на ее кухне с черно-белым кафелем, как в больнице, на кухне кроме холодильника, двух табуреток, одного стола и подоконника с плиткой ничего нет. Ты тоже встаешь и вы идете к комнату. Там односпальная кровать, пульт терминала и ровная белая стена. В другом углу висит на цепях боксерская груша и лежат маты. На подоконнике свалено все, чему не нашлось места, в том числе книги. Ты видишь знакомую обложку “Между двух миров” и свое имя на корешке. Ты пыталась написать учебник, а вышло что-то совсем другое. Ольга достает из недр свалки ручной терминал. Твой терминал, и бросает его тебе. Ты ловишь.

– Нашла его в палате, – говорит Ольга. – И не удержалась. Так и знала, что они все прикроют. Скандал в прессе никому не нужен, особенно Сенату, который с таким трудом пропихнул новый законопроект о безопасности. Без этого к нам не поедут туристы, а туризм – деньги. А еще заары это деньги, они пропихивают через Палату дополнительное финансирование городских проектов. От них зависит медицина, производство, энергетика, все проходит через Дом Рае. Вот что называется неприкасаемые! Они свалили из Адара, где им за каждый чих отчитываться надо, а здесь делают что хотят! Скоро мы даже подтереться без их разрешения не сможем! Вот и скажи мне, где тут место истине? Гайоли для вас что – скот?