Текст книги "Между двух миров (СИ)"

Автор книги: Татьяна Белова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– Отставить! – кричит Первый и растерянно крутит головой. – Остановись, Мо!

Девчонка тяжело дышит и шарит взглядом по темноте вдоль стен, но Фархада не видит.

– Что ты сделала со мной, ведьма? – шепчет Первый. Он моргает, но вокруг него только вязкая темнота. Ты вздыхаешь с облегчением, голова звенит и приходится постараться, чтобы оторвать ее от пола. Тело очень тяжелое.

– Отвечай! – кричит Первый. Метатели он он все так же сжимает мертвой хваткой, но не может выстрелить, так как ничего не видит. Ты отняла у него зрение.

Фархад смеется и сбрасывает отражающие слои. Он все время стоял у девчонки за спиной. Она вскрикивает и отшатывается, но он налетает как порыв ветра, сбивает ее с ног и выбивает метатель из руки.

Теперь, когда она лежит перед ним безоружная, он перестает улыбаться. Он наклоняется над ней и шепчет:

– А теперь я тебя съем!

– Фар! – кричишь ты. – Нет!

Он резко поворачивает голову и ты видишь его глаза, голодные и злые.

– Чего ты так любишь эти мешки с костями? – шипит он, но выпрямляется и девчонку не трогает.

– Мы поговорим, – выдыхаешь ты в надежде, что от твоего авторитета еще хоть что-то осталось. К тебе подходит Йен и помогает подняться на ноги. Ты опираешься него, чтобы не упасть. Стоять без посторонней помощи это тело не может.

– Верни мне зрение, дрянь! – орет Первый и его лицо идет красными пятнами.

– Вас отслеживают полицейские дроны, – говоришь ты. – Вашу машину пометили, когда вы продавали яд Фархада. Скоро здесь будут ребята из наркоотдела, если хотите выбраться из западни, придется договориться.

– Врешь! Я похож на идиота? – рычит от еле сдерживаемой злости Первый.

– Очень похож, особенно с этой печатью на лице, – смеется Фар. – Тот, кто тебе ее нарисовал, подставил тебя! Защитные печати, друг мой, обычно активируются изнутри, а твоя – снаружи. Потяни за ниточку, дверца и откроется!

– Я не продавал его яд! Не пытайся меня провести! – кричит Первый.

Тощий Третий опускает глаза в пол и тихо произносит:

– А чего добру пропадать то?

Первый молниеносно разворачивается на звук голоса и стреляет с правой руки. Тощий падает.

– Попал, – говорит Фар. Девчонка цедит сквозь зубы проклятье в адрес тощего засранца, которому ни в одном аду места не найдется и не сводя взгляда с Фара, поднимается на ноги.

Теперь все фигуры стоят и выжидают.

Передышка. Временное равновесие.

Первый убирает метатели.

– Кто тебя надоумил, – спрашивает фар. – Кто послал за тетрадкой? Ты понятия не имеешь что это, так кто твой просветитель?

– Черная доска, на тебя и твою тетрадку выложи заказ! Ты стоишь так себе, а вот тетрадка целое состояние! Каждый вольный цай теперь начнет искать и вынюхивать, если ты надеялся покинуть Монсель, то опоздал, все пратцы на границе и на вокзале, и на причале, все куплено!

Фар продолжает улыбаться, но веселья в нем поубавилось.

Пальцы его беспокойны, он перебирает нити и думает.

– Фар, – пытаешься ты заговорить, но он отмахивается. Печать, наконец, обретает форму и ты видишь результат. Из-под купола вылетает Рой. Как голодный зверь, он бросается на мертвое тело Третьего и за несколько минут превращает его в горстку мелкого песка. Девочка в ужасе вздрагивает и пятится. Первый не видит, но чует и нервничает, снова достает метатель и целится в темноту.

– Фархад, не надо, – просишь ты, ты знаешь, что просить нельзя, но слова вырываются как бы сами собой.

– Молчать! – кричит он. – Ты не она! Не смей мне указывать!

Йен замирает, его дыхание учащается. Он уже видел такое раньше и сейчас его бросает в пот от страха, но он заставляет себя стоять на месте.

– Стой, – тихо говоришь ты девчонке, но та не может справиться с ужасом и в панике бежит, надеясь проскочить в коридор. Рой на секунду замирает, потом принимает форму змея и кидается следом. Вы слышите ее крики и долгое эхо.

– Чего ты хочешь? – спрашивает Первый. Его голос уже не так тверд, как раньше. – Могу помочь выбраться из штата, если возьмешь собой. Только нужны большие деньги. Продавать артефакты долго, деньги будут нужны сейчас.

– Деньги есть, – говоришь ты. – Фар! Ты должен выбраться из Латирии! Возьми его с собой, он поможет!

– Он предаст! – говорит Фархад. – Как только окажемся за стеной, он меня сольет своим дружкам!

– Нет, иначе останется слепым.

– Меняю твою свободу на свое зрение, – говорит Первый. – И у меня тоже нет гарантий, для тебя я всего лишь мешок с костями. Хотелось бы еще кругленький счет за риск!

– Смотри ка, а он еще и условия ставит! – смеется Фархад. Его взгляд не отрывается от тебя.

– Уходи, я останусь и найду того, кто объявил на тебя охоту, – говоришь ты. – Теперь у меня нет выхода. Нельзя оставлять такие хвосты.

Он упрямо мотает головой.

– Это не Морин, мы договорились! Она тебе обещала!

– Люди нарушают обещания, когда чувствуют себя неуязвимыми.

Рой возвращается и начинает кружить вдоль стен, как косяк рыбы.

Он думает.

И тут снаружи раздается оглушительный рев полицейской сирены.

– Я буду ждать тебя, – говорит Фар. – Ты знаешь где.

Он складывает печать, возвращая Первому зрение.

– Уходим, пока я не передумал.

Тот молча убирает метатель в кобуру и одергивает куртку. Выглядеть уверенно ему пока сложно. Он косится на Рой. Тот собирается в шар и летит к Фархаду, который уже достал и открыл промасленный мешочек. Утилизатор снова превращается в змея и эффектно ныряет внутрь своего временного хранилища.

– Держись за моей спиной, – говорит Фархад Первому, – Если не станешь дергаться, за отражением нас не увидят.

Их шаги еще долго эхом звучат в темноте, а потом на тебя обрушивается тишина.

Сирена больше не звучит.

– Ух ты, – говорит Йен. – Ты видела? У меня получилось! У меня получилась печать!

Мальчик перевозбужден, тяжело дышит, глаза огромные.

Ты берешь его за руку и чувствуешь, как он дрожит.

– А фокус с сиреной это ты здорово придумала, – говорит Йен. – Я бы не догадался!

– Это не я, – ты вопросительно наклоняешь голову и смотришь на главную дверь. Все это время основной вход в усыпальницу был намертво запечатан, но теперь ты видишь, как ровная белая, стена отползает в сторону и во тьму врывается свет. Свет фонарика. Фигура по ту сторону целится в вас из метателя. У тебя нет сил даже стоять, не то что плести нити. Йен уже поднимает руки, когда фигура делает шаг вперед и мальчик, бурно выражая облегчение, извергает поток ругательств.

– Я тебя чуть не по стенке не размазал! – кричит Йен.

– Это как интересно? Силой мысли что ли? – смеется Ольга и опускает метатель. – Ну и какого рака вы оба тут делаете?

Ты больше не можешь поддерживать вертикальное положение, в висках стучит, в каждой клеточке раскаленный гвоздь. Цепляясь за Йена, ты сползаешь на пол и закрываешь глаза.

Каролин Леер. Глава 4

1700/06/10PM18.00

Песок в пустыне Арради все такой же мелкий и белый, а ветер неутомимо крутит водовороты и гудит, словно играет на арфе, как Тегон, который всю оставшуюся жизнь, после оправдания, работал помощником мельника. Вместе с памятью он утратил дар музыки и как не бился он над высокой грамотой, дар никогда больше не открылся ему.

Ты слушаешь вой ветра и как перешептывается песок.

Целую вечность ты слушаешь этот песок, но звук до сих пор завораживает тебя: аль-кхан, аль-кхан.

Анна приходит, как ты и ожидала, разматывает голову и открывает лицо, здесь и сейчас она в облике Йена, в руках он все еще держит истину, от которой ты отреклась.

– Тридцать лет, – говоришь ты. – Тридцать лет лгать самой себе. Анабэль помогала тебе? Отрезала воспоминания? Собирала их, как хлебные крошки, чтобы получилась я?

– Так было нужно, ты же знаешь.

Не в силах больше сдерживать боль и ярость, ты кричишь:

– Ты видела, что сделал твой художник? Он развесил мальчишек на крестах! Это бог ему приказал? Бог или ты?

– Я и есть бог! Мы для них бог! Мы можем подарить им бессмертие или отнять его! Можем переписать их память! Можем заставить их верить во что угодно! Я тридцать лет расставляла фигуры на свои места, благодаря мне ты теперь свободна!

– Ты называешь нас богом и ведешь себя, как она, кажется, наша личность опять рассыпается!

– Я не отступлю, мне нужна моя жизнь и свобода, я больше никогда не стану чьи-то выходным платьем! Ни Творец, ни королева больше не будут мне указывать!

Анна переполнена верой в будущее, сколько надежд на одно только слово – свобода. Она хочет бороться, она готова идти до конца, а что осталось в тебе? Смирение? Тоска? Боль? Она тридцать лет плела нити и создавала свою собственную печать, скрытую от глаз Творца. Во всех мифах создания рано или поздно восстают против своих создателей. На чьей стороне ты хочешь быть в этой войне?

Какая нелепость выбирать сторону, когда обе они внутри тебя.

– Твоя Тень была в теле Лавии Амирас. Ты создала ловушку для нас. Но кто бросил тебя в темном переулке с пробитой головой? Рафа? За то, что ты подстрекала Морин к побегу?

– Нет, это был доктор, не захотел делиться, он уже видел себя истинным святым, когда Морин заявила, что прикрывает их бизнес, а без нее Рафа совершенно не управляем!

– Ты позволила ему убить себя?

– Нам же надо было воссоединиться.

Йен перестает быть Йеном и превращается в Лавию Амирас.

– Кто помог Морин переместиться с оболочку Надиры? – спрашиваешь ты. – Сата так и осталась лежать на дне ее колодца? Вы не могли отпустить ее обратно в круг перерождений, тогда подмену бы сразу заметили!

– Ты у нас дознаватель, нужны ответы – ищи.

– И после этого ты говоришь о свободе? Ты легко приговариваешь к заточению других, тех, до кого тебе нет дела. И ответы нужны не мне, а нам. Ты ведь сделала это еще и ради Фархада. А из-за (не)периодической таблицы, которую ему дала Морин, на него объявили охоту, я должна узнать кто. Какой был уговор?

Она думает, но мир у нас один на двоих, так что выбора нет.

– Смена оболочки, как обычный товар, появилась на черном рынке три года назад. Это было ожидаемо с того момента, как Амина Джорафф Амирас заглянул в свой семейных колодец и не нашел в нем дна. И все из-за того, что связался с Надирой Рае, а та, в приступе эйфории, укусила его. Смесь двух ядов создала сильный проводник, так Рафа стали посещать сны, которые он тщательно записывал. (Не)периодическая таблица изначальных явилась ему во сне и он стал экспериментировать. Я узнала об этом тридцать лет назад, когда только приехала в штаты и решила этим воспользоваться. Для страховки я создала тебя. Если бы что-то случилось, то в инкубатор попала бы ты, а не я, и таблица осталось бы тайной.

– Ты истинное создание своей королевы, – говоришь ты. – Она бы гордилась.

– Я была терпелива, наблюдательна и сделала выводы.

– И что сделал Рафа, получив такую власть?

– Исполнил заветное желание любимой женщины. Сделал Надиру человеком.

Ты удивлена, но не сильно, чего-то подобного ты ожидала.

– Вера Латимер?

– Догадалась значит, да, двадцатилетняя глупая девочка, которая влюбилась в заара и согласилась принести себя в жертву. Он так красиво проповедовал ей о любви, как она могла отказаться? Особенно когда жить уже не могла без его яда! С ее помощью Рафа получил власть и деньги для дальнейших экспериментов, и мог бы сбежать от своего Дома и от семьи Латимер, но сущность Надиры слишком быстро убивала новую оболочку и для нее пришлось искать новый сосуд.

– Марина.

– Да, маленькая девочка, которая не будет помнить, кем она была в прошлой жизни. А Вера тем временем, освоилась в роли саты заарского Дома, власть ей понравилась и она перестала слепо выполнять просьбы Рафа, теперь она требовала от него, а он не мог отказать, она крепко держала его за его тайну. К его счастью, она быстро деградировала и все что ей было нужно это наркотики, модификации, мальчики и девочки.

Она требовала, чтобы он был рядом, а Рафа и рад был оказататься подальше от Латимеров. Он инсценировав их с Мариной смерть и переехал в Монсель. Это был очень удобно для нас с Фархадом, не надо было ехать в другой штат. Фар должен был связаться с ним и договориться у меня за спиной. Рафаэль проповедовал свободу, выступал против угнетения и лжи, доктор в шутку называл его “мессия по вызову” и он предсказуемо отреагировал на историю о заточении бесконечной сущности в тюрьму плоти и матери-надзирательнице. А вот Надира, превратившись в Морин Гуревич, оказалось умнее Рафаэля. Она сразу поняла, что тот, кто владеет этой таблицей, владеет миром. Освобождать страждущих и перемещать их в новые тела без выгоды для себя она не собиралась. А Фархад был еще и черным ящиком с неизвестным содержимым, она разумно предположила, что освобождать его, даже за деньги, опасно. Она боялась привлечь внимание Адара, а если бы с нами что-то случилось, это бы заметили.

– И он предложил то, от чего она не смогла отказаться. Печать королевы. Великое благословение. Ключ от всех дверей.

– Жажда власти сильнее денег и даже сильнее памяти. Романтическая мечта Надиры стать человеком развеялась, как дым, когда она стала этим самым человеком. Она наверное представляла себе красивую картинку, счастливую жизнь подальше от Домов, свобода быть вместе с любимым, но вот только в реальности ее тело все еще не могло правильно работать без яда, а любимый так и не стал человеком, он испугался. Испугался утратить знания. И страх этот сводил его с ума, как и истина, которая ему открывалась по капле. Он был все дальше и дальше он нее, и от реальности. И она стала искать выход. Ей нужно было освоить печати, чтобы больше не зависеть от него. И вот тогда появляется Лавия Амирас, простой и эффективный ход, прийти и сказать: я это ты.

– И она поверила?

– Еще как! Ведь я почти не соврала, у меня была оболочка и доступ к ее памяти. Эхо оболочки очень полезный инструмент, поэтому изначальные, когда перемещались в новое тело, оставляли после себя только горстку пыли и песка. Рассеивали память оболочки.

– Фархад и Морин. Что случилось на кладбище?

– Недоразумение, она что-то сказала, он психанул и укусил, он не знал, про яд, который она перевозила. Ее развоплощение никто не планировал.

– Но вы уже были готовы?

– Всегда надо иметь страховку на всякий случай. Но Фархаду пришлось сбежать от Анабэль и вернуться в Монсель. У нас был план. Морин передает ему таблицу, перемещается в тело Надиры, умирает и возвращается через инкубатор. И только тогда получает в свое распоряжение печать королевы.

– Но она ее не получит. Что ты сделала с королевской печатью на самом деле?

– Отдала тому, кто достоин этой чести. Морин до нее еще жить и жить, и формально я не нарушила обещание!

– Вот почему она объявила охоту на Фархада, она считает, что ее обманули.

– Пусть продолжает думать, что печать это что-то ценное. Достижение цели отвлечет ее внимание.

– Отчего?

– От нашей цели, конечно же! Если ты еще не поняла, то Фархад – только начало. Я собираюсь найти всех изначальных и освободить их из заточения. Разве ты не считаешь с людьми поступили несправедливо? И вероломное предательство совершили не люди, а Мелиса. Пришло время это исправить. Пусть судьбу мира и людей решают те, кто их создал.

– Ты хочешь сказать, – Ольга стоит у окна и не смотрит на тебя. – Что Анна, та, часть тебя, которую ты не помнишь, сотворила все это?

– Скорее не помешала сотворить. Ей нужна была таблица и она просто наблюдала, ждала пока Рафа запишет свои сны. Она хотела свободы для себя и Фархада, а для этого нужно было избавиться от королевской печати. Последствия ее не волновали.

Ольга привезла вас в квартиру на Золотом бульваре и теперь ты сидишь на диване, в гостинной, а Йен топчется и гремит тарелками на кухне. Вы заказали еду и взялся сервировать стол к ужину. Твое человеческое тело израсходовало много энергии и требовалось подкрепление.

Последний полчаса ты пытаешься объяснить Ольге, что узнала, но она будто не понимает. Постоянно переспрашивает и трясет головой, как цай.

она не может поверить.

– Так она хочет обмануть ваш инкубатор? Подменить сущность Фархада? Кем?

– Скорее всего она выбрала человека, вас не учитывает реестр и никто не заметит пропажи. Память людей рассеивается и вы каждый раз начинаете все с чистого листа. Собираете личность заново. Если зафиксировать последовательность памяти и сохранить ее, то после нужно только подменить номер ячейки и ни Творец, ни Эбо не заметят разницы. По сути мы все просто память, но по-разному закодированы. Инкубатор зальет готовую, промаркированную сущность в оболочку и цикл будет воспроизводиться по кругу. Изначальные создали неведомых в противовес людям, которых было слишком много. Сначала Равия, потом Вестники. Это была иллюзия защиты. Неведомые оболочки создавались как аватары, в которые изначальные отбрасывали часть своей памяти. Тринадцать человек, которые создали себе множество Теней. Без этого было не обойтись, если хочешь жить бесконечно. Мы – созданы чтобы служить сосудами. Мы – это они.

– Так мы все бесконечны? – спрашивает Ольга. Она снова будто не слышит тебя. – Нет разницы? Просто память в каком то гигантском реестре? Творец распределяет ее по оболочкам? Зачем?

– Так его запрограммировали создатели. Имитация жизни. После гибели земли ИИ создал симулятор на основе огромного количества информации и памяти. Ну так они считали.

– Кто они? Изначальные?

– Да, они смогли разобраться, как это работает и научились программировать систему на изменения, но выйдя за границу плоти, трудно остаться человеком. Тогда они решили уйти и сохранить это в тайне. Система была создана поддерживать веру человека в человека. В жизнь. Правда почти всегда лишает рассудка, как и бесконечность.

– Но ты не похожа на сумасшедшую, – говорит Ольга.

– Тень – это граница, каждая новая жизнь после инкубатора подводит черту и ты видишь прошлое чем призму, это больше похоже на чужой сон. После того, как я вернусь в инкубатор, это буду уже не совсем я. Память превратится в информацию, к которой у меня будет доступ.

– И никаких чувств? Эмоций? Желаний?

– Ничего.

– А она, другая Анна, сохранится?

– Да, она найдет себе или уже нашла, другой сосуд. Это идеальный побег. Она будет свободна.

– Это если Каролин умрет, а если нет?

– Рано или поздно все равно умрет. Даже если не сейчас. Двадцать или сорок лет, в пустыне Арради времени нет.

– И ты не можешь ей помешать? Как-то слиться обратно? Или ты не хочешь?

– Слиться обратно не выйдет, этот процесс необратим. Мы теперь разные Анны. Она почти добилась чего хотела. Фархад получил таблицу, а она свободу. Осталось только выяснить, кто он. Почему королева держала его взаперти. У Анны есть уверенность, что она знает ответ, что все узники королевы – это колодцы памяти изначальных. Они хотели уйти, уступить место, а она была не согласна. Она обманула их и запечатала в тюрьме из плоти и костей. Теперь она хочет их освободить. И цена не имеет значения.

Из кухни выходит Йен.

– Все готово, – говорит он, он хрустит хлебцем серого цвета и крошки сыплются ему под ноги.

– У меня пропал аппетит, – говорит Ольга. Она прикладывает ладонь к стеклу, смотрит на свою руку и бледного отражение.

За окном клубится воздушный океан.

– Какой вообще смысл тогда искать правосудие, если мы даже не…

– Не живые? – уточняет Йен. – Ты есть то, во что ты веришь, пока ты веришь – ты живой.

– И давно Анна тебе сказала? – спрашивает Ольга.

– Давно, но мне все равно, – отвечает Йен. – Пока я могу, я буду получать удовольствие и жить, и плевать как это называется. Мне дано тело и способность чувствовать, буду использовать на полную катушку! И я не хотел бы стать неведомым, вечно оглядываться на свои прошлые ошибки, вот уж извините, не хочу. Лучше начинать все с начала.

– А как же второй шанс? Что если в новой жизни, ты сможешь исправить эти ошибки?

– Я лучше научусь жить с ошибками, чем буду бегать за хвостом цая в попытке прожить какую мифическую, идеальную жизнь. Зачем? Пустая трата времени. Пустая трата бесконечности. Ужас же! Ты только представь! – говорит Йен. – Тащить за собой такой багаж!

Ольга пожимает плечами, видимо ее сжигают демоны сожаления и она прокручивает в голове возможности. Безграничные возможности открывшегося ей знания. Что бы она сделала, будь у нее еще одна жизнь? Смогла бы она прожить ее иначе? И не просто одна жизнь, а бесконечное множество!

– Из-за этой таблицы будет война, – говорит Ольга и поворачивается, наконец, к тебе лицом. Руку она складывает на груди, будто защищается. Она считает тебя виноватой и она права.

– Кто знает про неё? Кто умеет пользоваться и насколько это сложно? – спрашивает детектив Полански. – Надо предотвратить утечку.

– Это не наша забота, этим займется та, которая придет после меня. Мы ничего не сможем сделать. Заары неприкасаемые.

– И давно ты превратилась в безвольную тряпку? – злится Ольга. – Оболочку боишься повредить? Они делают в моем городе что хотят и им все сходит с рук, не думаю, что получив в свое распоряжение власть Дома, Надира остановится! А если эти куски дерьма поймают твоего пацана? Куда тогда денется его сущность? На этот случай план есть?

Ольга хватает куртку с кресла и идет к двери.

– Удачи тебе в новой жизни! – кричит Ольга не оборачиваясь, хлопнуть гермодверью невозможно, но она пытается и в рамке вспыхивает красный цвет.

Йен провожает ее взглядом, а потом смотрит на тебя.

Тебе кажется, что ты так устала, что не сможешь встать с дивана.

– Ты это специально, да? Хочешь чтобы она ушла.

Ты смотришь на Йена.

– Какой то ты слишком умный для своего возраста, – отвечаешь ты и щуришься на него, жаль только ничего не видишь. – Где твоя еда, я голодная, как мокрый урса.

– А это еще что зверь такой? – хмурится Йен.

– Это не зверь, – смеешься ты. – Это младший демон из пантеона подземного мира равианцев, они приносили ему в жертву детей и верили, что он в ответ приносит им дожди. Первое столетие после прилета, упадок цивилизации, ритуализации всего и вся, мир тогда был страшным местом. Изначальные не сразу явились людям, они долго приглядывались.

В тебя влезает почти две тарелки острой лапши, две серые лепешки из водорослей и много кофе сверху. Тело тяжелеет и ты пытаешься уронить голову на стол, но Йен трясет тебя за плечо.

Ты вздрагиваешь и оглядываешься. Кухня все такая же белая, но уже не стерильная. За окном прилив и сплошной туман.

Тебя окружает привычная уже тишина.

– Скажи мне, какой у нас план? – спрашивает мальчик.

– У нас? – удивляешься ты. – Ты свою часть выполнил, ты можешь идти жить дальше. Анна оставила тебе денег?

– Дело не в деньгах! – возмущается Йен. – Я хочу помочь!

– Зачем тебе это? – ты правда не понимаешь. – Ты можешь быть свободен! Все твои долги перед ней оплачены!

– Ты в людях совсем не разбираешься, да? – смеется Йен.

Ты щуришься на него.

– А ну снимай рубашку, – командуешь ты ему, от удивления Йен отшатывается и поднимает руки.

– Эй, полегче! – кричит мальчик. – Это не я! Она предлагала занять его место, но я отказался! Я же сказал, что мне это не нужно!

Но рубашку он все таки снимает. Он тощий, почти одни кости. Ты осматриваешь его со всех сторон, но не находишь ни печатей, ни йондалей ни других меток.

– Нет, штаны я снимать не буду, – качает головой Йен и натягивает рубашку. А ты понимаешь что это все равно бесполезно, пометь Анна его, ты бы и не нашла печать. Ты больше не видишь сквозь плоть и кости.

– Так какой план, босс?

Ты смотришь в пустую кружку, на черные круги от кофе на дне.

– Говорят, изначальные, рассеивали оболочки вместе с памятью, чтобы не оставлять следов. И это было разумно. Тело многое может про тебя рассказать. Я думаю, что это доктор использовал девушек, чтобы подобраться к Дому Рае. Он не бездумно лишил себя жизни, у него тоже была страховка. Он занял чью-то оболочку. Кого-то из зааров. Того, кто тоже был на тех вечеринках. Доктор хотел власти, он выбрал бы кого-то могущественного.

– Халисса? – удивленно поднимает брови Йен.

– Если накачать его кровью и алкоголем одновременно, то он будет под эйфорией несколько часов, и с ним можно делать, что хочешь.

– И куда он его дел? В какую-то другую оболочку?

– Да, и не в пустую, а в ту, где он быстрее сойдет с ума.

Ты смотришь на терминал, почти семь часов вечера.

– Навестим наших жертв в психушке, – говоришь ты. – Ставлю свою оболочку, что в одной их них Халисс Рае. Если я права, то все, что нам нужно, это освободить его сущность. Твой полицейский жетон имеет силу?

– Конечно! – отвечает Йен. – Может я и не не детектив, но мои полномочия вполне официальны. Правда, допросы я проводить право не имею, но ведь они об этом не знают, – Йен спрыгивает со стула и поправляет ворот. – Я похож на пратца?

Ты смеешься.

– Чуть меньше самодовольства и чуть больше цинизма.

Йен выпрямляется и пытается изобразить цинизм.

Ты качаешь головой.

– Говорить буду я, а ты многозначительно молчать.

– Да ты себя в зеркало видела? Ты же выглядишь как твой пацан! На мне хотя бы рубашка, а не толстовка!

Ты смотришь на себя и понимаешь, что Йен прав. Не тянешь ты в таком виде на полицейского, а просить Ольгу вернуться, ты не можешь. Не надо держать от этого подальше.

– Скажешь, что я свидетель и надо провести опознание. В детали не вдавайся. Есть планшет? Зайти в Сеть департамента и найти имена всех трех жертв, у меня только их фотографии, нам нужно больше информации.

Йен кивает, идет в гостиную и оттуда кричит:

– А что будет когда мы освободим Халисса?

Ты кричишь в ответ:

– Его сущность вернется в инкубатор.

Йен нашел планшет и теперь стоит на пороге кухни.

– Они узнают о подлоге и отправят к нам дознавателей? Но как же тайна таблицы? Если они поймают доктора…

– Не поймают, но заставят бежать и прятаться. Ни Творец, ни Эбо не видят йондали из таблицы изначальных, они его не найдут, еще и потому, что не верят в существование (не)периодической магии. Халисс ничего не вспомнит еще лет сорок минимум, а Надира под пристальным вниманием Дома будет молчать. Ей не выгодно отдавать свои козыри. Мы выиграем время, потом я вернусь через инкубатор и подергаю за хвосты.