Текст книги "Прости меня луна (СИ)"
Автор книги: Татьяна Абалова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)
Глава 39
– Как я их всех ненавижу! – Стефания сидела на своей кровати и сжимала виски пальцами.
Постель промялась под тяжестью мужчины. Это Захер забрался на кровать, чтобы встать на колени за спиной женщины и размять ее напряженные плечи. Обычно ее отпускало. Накопившаяся ненависть уходила.
Без Стеф бахриман уже не мог дышать. Полная зависимость от ее желаний. Даже от вскользь брошенного взгляда, когда сердце обмирает от надежды – позволит целовать или опять прогонит?
Но нет, все впустую. Стефания давно к себе никого не подпускала. Ни его, ни недовольного Рейвена, который совсем недавно вновь побывал в Лабиринтах. И чего там выискивают?
Здесь, в Эрии, она уже полгода как играла новую роль – целомудренной и чистой помыслами невесты наследника короля. Если бы в памяти не оживали сцены близости, то Захер сам бы уже поверил в непорочную деву.
«Бахриман никогда не отдаст свою женщину другому», – билась в голове мысль, которую когда-то внушил дед. Отец погиб, напоровшись на ловушку, расставленную воинами Союза. Только за это следовало уничтожить короля Эдуарда, а тут Стеф выбрала его сына.
«Я должен убить!» – Захер почти свыкся с захватившей его идеей, только пока не мог определиться, кого он убьет: Эдуарда, Стефанию, Генриха или самого себя. Все надоело.
– Что на этот раз? – лениво спросил он, боясь показать, что даже простое прикосновение к ее коже возбуждает.
– Сначала ответь, ты выполнил то, что я приказала?
– Конечно.
– Промашки не будет? Солнце начала задавать слишком много вопросов. Что ни день, то капризы. Тоже мне, принцесса. Хорошо у девчонки ума хватает за мной по пятам не таскаться. Хотя, чего тебе рассказывать? Сам все видишь.
– Нет, милая Стеф, тебе нечего опасаться. Я сделал гораздо больше, чем ты попросила. В день свадьбы ты не останешься без защиты.
– Совсем нечего бояться? Ты уверен? Недавно я тоже так думала, тогда как сегодня…
– Ты про тот забавный случай, когда твои ароматные розы положили на лопатки одну из девиц?
– Это не какая-нибудь «одна из девиц». Я чувствовала, чувствовала, что она выжила! И не поверила своим глазам… – Стефания раздраженно смахнула с себя чужие руки. Захер обиженно поджал губы и опустился на кровать, продолжая скользить взглядом по фигуре обожаемой женщины. – И знаешь, что самое страшное? Она изменила цвет глаз и волос. А это значит, она пришла за мной!
– Не за тобой, а за Ветром.
– Но откуда, откуда Луна могла узнать, что Ветер и есть наследник?
– Ваши портреты. Они развешаны по всему городу.
– Ведь предупреждала Генриха, что это плохая затея! – Стефания поднялась и в раздражении принялась мерить шагами комнату. – Тебе не кажется, что и здесь вмешался Эдуард? Прямо вижу, как он отдает распоряжение: «А ну-ка! Проверим нашу красавицу! Вдруг кто-нибудь опознает и придет доложить?». Ну, ничего, он добьется, что я ему руки укорочу. Ублюдок, – она остановилась перед окном, за которым на ветру бились хвостатые эмблемы родовитых семейств. – Хорошо, что увалень Дак лентяй. Чует, что стоит поднять задницу, как путь в столицу станет последним.
Змей с серебристо-голубыми лентами резко нырнул вниз.
– Еще эта девка под ногами путается, где-то выдрала себе жениха. Вот скажи, почему так: их бьют, а они не бегут? Смерти не боятся?
– Успокойся, Стеф. Что одна девчонка может сделать против тебя? Разве Генрих обратил на нее внимание?
– Пока в нем живет Воин, он и не вспомнит.
– А почему ты тогда беспокоишься?
– Я до сих пор не знаю, где остальные двое…
– Ты о Змее и Лилии? Уж не их ли разыскивал в Лабиринтах Рейвен? Да? Я угадал? Но даже если они появятся в столице, им не достать тебя. Как ты не раз говорила, их должно быть четверо. А Лоза мертв. Видела бы ты сколько там было крови… Его крови…
– Вы меня уверяли, что и девка покойница, однако она, вон – жива и здорова. И явилась во дворец. Где вы с Рейвеном только болтались, когда должны были следить за псами?
– Зачем нам свои зады подставлять? Я-то в любом случае убежал бы, а вот твой любимый колдун навряд ли. Собаки, почуяв запах крови, могли расправиться и с ним.
– Ты представляешь, что было бы, если бы Луна добралась до Эдуарда?
– Но ты же у нас умная. Не зря придумала фокус с розами, которые безошибочно вырубят мага. И перестань грызть ногти. Не так все страшно. Всего лишь ее слово против твоего.
– Король и так сомневается во мне. Сегодняшняя проверка это наглядно показала. Я хожу по волоску. А тут Луна. Ты выяснил, где она остановилась?
– Когда бы я мог?
– Так иди сейчас.
– Успеется. До свадьбы еще неделя. Лучше расскажи, что за проверку устроил тебе Эдуард?
– Как же я тебя сейчас ненавижу! Никогда не сделаешь так, как я прошу!
– Разве? Дай руку.
– Зачем?
– Я помогу тебе успокоиться.
Стефания нехотя протянула руку. Если бы не сжигающая ее ненависть ко всему миру, она прогнала бы надоедливого бахримана прочь, а так… Его поцелуи действительно успокаивали.
– Они принесли во дворец чашу с Огнем истинной любви, – надув губы, произнесла Стефания. – Глупцы. Когда я зачерпнула горсть, пламя взметнулось ввысь и стало такого цвета, что у них рты пооткрывались. Алый – цвет истинной страсти.
– А Генрих?
– Ты же знаешь, что сейчас он Воин, который до безумия любит меня. Его яркое пламя тому подтверждение. У других оно едва тлело или оставалось холодно-синим. Среди всех пар единицы были влюблены друг в друга. У остальных лишь расчет. Несчастные людишки.
Бахриман фыркнул. Его мягкие губы оставляли на коже влажный след. Когда от кончиков пальцев Захер добрался до ямочки на плече, Стефания оттолкнула его.
– Все, довольно! Я успокоилась.
– Стеф, а что если Лоза все-таки жив, и через неделю они все четверо заявятся в храм? Что ты будешь делать? Ведь твои псы так и не вернулись, – Захер нарочно злил ее. Пока его магия укрощала раздражение, Стефания позволяла находиться рядом.
– Тогда минуты моей свободы сочтены, – она выдернула из волос заколку, и те тяжелым водопадом упали на спину. – Воин очнется, и я вновь окажусь в каком-нибудь подземелье с камнями во рту.
– Я не хочу тебя терять.
– Тогда иди и займись делом. Выясни, где остановился князь Вышегородский.
– Успеется.
– Р-р-р..
– Нет, правда, Стеф. Я вот одного не понимаю, почему ты все время говоришь: «Воин очнется», «Воин проснется», когда ты давно его разбудила. Еще там, на острове.
– То, что ты видишь, вовсе не Воин. Это всего лишь тень, гнездящаяся в слабом человеческом теле. Сейчас я для него нежное воспоминание о том времени, когда он был в меня влюблен.
– А когда Воин окончательно проснется, то возненавидит тебя?
– Да. Его согнет тяжесть моих проступков. Потому что когда-то, давным-давно, мы обещали друг другу разделить счастье и несчастье.
– Зачем ты его дразнишь?
– Я так развлекаюсь. Он все равно меня не убьет, так к чему церемониться? Если уж удалось вернуться, то почему бы не провести время с толком? Мне скучна жизнь добропорядочной клуши. Хочется стоять на самой вершине власти и сталкивать между собой людские массы. Ты когда-нибудь был на войне? Нет? Не допусти появления в храме четверки магов, и ты увидишь, как упоительны сражения. Это как шахматы, где ты играешь и за белых, и за черных. Ты, только ты один определяешь судьбу мира…
– Ты меня пугаешь…
– Ерунда. Видел бы ты меня, когда я наслала на людей полчища крыс, несущих смертельную болезнь. Тогда горели целые города, а людям негде было скрыться от красной чумы. Лишь пробуждение Воина остановило меня.
– И что?
– А ничего. Серебряный гроб и камни во рту.
– Опять эти камни! Зачем они? Какой от них прок?
– Он не хочет, чтобы я произнесла его настоящее имя, погубив тем и его, и себя. Он и в мыслях не может допустить, чтобы я умерла. А мое Воин ни за что не назовет, – Стеф устала ходить по кругу, упала на кровать, раскинув руки, и теперь Захер смотрел на нее сверху. – Я же говорю, он любит меня так сильно, что не может убить. Даже словом.
– А ты хотела бы избавиться от него? Я бы мог помочь.
– Я мечтаю, чтобы он никогда не проснулся, но убить? Нет. Ни за что. Жизнь потеряет смысл. Мне без него не жить. Как и ему без меня. «Навсегда вместе, навсегда вдвоем».
– Но имена? Откуда ты знаешь, что они несут смерть?
– Ты видел когда-нибудь краснокрылого бога Гаюрда? Он обитает в Лабиринтах.
– Не видел, но слышал, что он прозрачный, словно дымка.
– Разве это можно назвать жизнью? Гаюрд, Гаюрд… Сколько еще таких – то ли живых, то ли мертвых, бродит по свету? Люди не должны знать наши истинные имена. И мы с Воином когда-нибудь превратимся в бесплотные неприкаянные тени. Как и все боги. Везде и нигде. Вечность и одиночество. А ведь когда-то мы были простыми людьми и не боялись выкрикнуть свои имена. Как сейчас слышу его ласковый голос. Ми… Ох, чего это я? Чуть не проболталась! – Стеф в волнении села. – Это все поганое Зеркало желаний. Оно всегда что-то дает, но тут же что-то отнимает. Проклятое равновесие.
– А где Зеркало? Я бы тоже кое-чего пожелал.
– А, где-то в горах Тонг-Зитта. Но не надейся, что легко отыщешь его. Оно в объятиях подземной реки, которая то выкидывает Зеркало в одной из пещер, то вновь уносит под землю. По крайней мере, нам с Воином не удалось отыскать его.
– О, бездна! До меня только что дошло, почему тебя так беспокоят Змей и Лилия. Уж не ищут ли они то самое зеркало? Дракону, как жителю Лабиринтов, будет гораздо проще…
– Нет, милый, – Стефания потрепала бахримана по щеке, – не боюсь. Ведь ты не допустишь их появления в храме? И Лоза вроде бы как мертв?
– А все-таки?
– Ну, если невозможное случится, сделай одолжение, милый, убей детей Петра. Пусть это будет моим последним приветом эрийской семье.
– Больнее и не сделаешь, – бахриман закрыл глаза, чтобы не видеть ослепительную красоту женщины.
***
– Не пускай туда девочку, – прошептал Лоза, закрывая спиной дверь, ведущую в комнату на вершине башни, что являлась частью замка в Южной Лории.
Касатик испуганно подхватил Немиру на руки и побежал вниз по спиральной лестнице.
– Мы куда? – удивилась девочка.
– Э-э-э, нас бабушка Катарина зовет. Вроде как пирогов напекла.
– Я не хочу пироги, я хочу к маме…
– Ты Лозу любишь?
– Да, очень. Он мой будущий муж.
– Смешная, – улыбка, как судорога исказила лицо Касатика. – А ты разве не знаешь, что мужа нужно слушаться? Раз сказал к бабушке, значит, к бабушке…
– А зачем мы бежим? Дай руку, я отведу тебя в Лабиринты, – девочка дернула ногами, и мужчина опустил ее на ступеньку. Он не успел выдохнуть, как оказался в ярко освещенной комнате, где на самом деле пахло пирогами.
– Бабушка! Бабушка Кати! Познакомься, это мой новый друг Касатик!
Из соседней комнаты показалась пожилая женщина. Шерстяное платье и точно такой же, как у Немиры, передник.
Катарина настороженно воззрилась на улыбающегося незнакомца. Тот использовал самую обворожительную улыбку из своего арсенала. Рука старушки потянулась за скалкой.
– Я друг Лозы, – красавчик вытер враз вспотевшую ладонь о штаны и протянул хозяйке, которая после волшебных слов заметно расслабилась. Галантно поцеловав ее руку, весело произнес: – Ну, где тут кормят пирогами?
Он все еще сидел в Лабиринтах, хотя за окном царила глубокая ночь. Касатик с тревогой вслушивался в шорохи и голоса на улице.
– Да что случилось-то? – спросила шепотом Катарина. На ее коленях покоилась голова спящей девочки.
– Сам не знаю. Но чую, что-то нехорошее. Мы шли за ее мамкой, а тут Лоза, бледный как смерть, и дверь спиной подпирает. Сказал девочку туда не пускать.
Катарина широко распахнула глаза.
– Неужто?..
– Вот и я думаю…
* * *
Лоза вернулся в гостиницу с тремя пирожными на тарелочке.
– Что это? – удивилась Луна. Зверь было потянулся за вкусно пахнущим лакомством, но получил ощутимый удар по руке.
– Я думаю, они отравлены.
Перед глазами Лозы до сих пор стояла страшная картина: три женщины – одна молодая с длинной косой и одетая на тонг-зиттский манер и две старухи, явно из богатых, сидели за столом. Перед каждой из них стояло блюдце с початым пирожным. И все три были мертвы.
– О, боже! – царевна закрыла лицо руками.
– Немира все время рвалась проведать маму, а я не пускал. Говорил, после праздника сходим, – Лоза не отрываясь смотрел, как тает в жарко натопленной комнате нежный крем, как некрасиво оплывают искусственные цветы.
– Если бы отпустил, она тоже была бы мертва.
– Это Зло. Оно убирает свидетелей. Интересно, кто те две старухи?
– И почему сегодня? – и как прозрение, заставившее Луну содрогнуться: – Неужели все из-за меня? Вот беда! Зачем я пошла на это дурацкое шествие? Она узнала меня, а потому принялась действовать.
– Кто тебя узнал? – бахриман медленно повернул голову.
– Искра.
– Стефания – это наша Искра? Но они совсем не похожи, – все, включая князя Вышегородского, которого вытащили с чердака, спустились вниз и теперь стояли перед портретом наследника и его невесты.
– А если так? – Луна вытащила у Костюшки из кармана ставший серым платок (на чердаке было пыльно и князю пришлось смахивать с лица паутину) и закрыла им волосы королевской невесты.
– И точно, Искра! – Лоза даже сделал шаг назад, словно желал находиться подальше от страшной особы, погубившей всех, кто был рядом с ней в «Мятущихся душах».
– Вот откуда Зло знало всю нашу подноготную, – царевна опустила руку с платком, и невеста наследника вновь засияла необыкновенной красотой. – Искра вела записи в монастырской книге, я сама диктовала ей свое имя и придумывала вместе с ней новое.
– Цветы выращивала, дрянь.
– Она и сегодня не забыла о них. Я во время шествия потеряла сознание от одуряющего запаха роз.
– Хотя остальные прекрасно прошли всю арку, – напомнил о себе Константин.
– Это колдовство, – раздался голос, и из темноты гостиничной залы вынырнул Бертран. Все как по команде повернули головы в его сторону. За ним выросло еще несколько фигур, прячущих свои лица под просторными капюшонами. – Розы были изменены, чтобы те, кто обладает хоть крупицей магии, дальше арки не прошли.
– Познакомьтесь, это наш хороший знакомый Бертран, – князь Вышегородский представил его друзьям. – Он доверенное лицо короля Эрии.
– Я дружен с Эдуардом еще с тех пор, как он был наследником и жил со Свон в пограничном замке Дохо.
– Если вы работаете на короля, наверное, знаете и этих леди? – все обернулись на Лозу, который отошел к самому концу картинной галереи. На двойном портрете в полный рост были изображены две пожилые женщины.
– Да, это тетушки Эдуарда, родные сестры его матери – Их Высочества Шарлотта и Карлетта Лорийские.
– Они обе мертвы. Их я видел в башне вместе с принцессой Солнце.
Глава 40
– Кто отправился в Южную Лорию? – король Эдуард сидел за огромным столом. Перед ним лежал альманах с портретами царствующих особ. На рисунке три лорийские сестры были запечатлены еще молодыми: Карли, Шарло и Лизи. Младшая, мать Эдуарда, обладала особой красотой. Генрих унаследовал некоторые ее черты – выразительные глаза, прямой нос, высокий лоб, темные густые волосы.
Мало кто знал, что королева-мать не закончила свой жизненный путь в монастыре, куда якобы была сослана разгневанным супругом. Она стала жертвой собственной ненависти: желала смерти Свон, но сгорела в Адовом огне сама.
«И вновь Адов огонь. Он будто преследует меня. Сначала мать, потом монастырь, где чудом выжил Генрих, теперь башня в Лабиринтах, в которой едва не погибла неведомая внучка. Прошлое никак не отпускает».
– Поехать вызвался Алекс, но я отговорил его. Старость не лучшее время для путешествия на драконе. Отправили принца Александра, – Бертран по знаку короля опустился на противоположное кресло. «Тоже далеко не молод».
– Этот раскопает. Хватка отца, – Эдуард позволил себе улыбнуться, вспомнив брата – ныне короля Анадаута Уильяма. – Отдал распоряжение, чтобы тела доставили тайно? Ни к чему сейчас поднимать шум. Продолжаем как ни в чем ни бывало готовиться к свадьбе Генриха. Нам нужно выиграть время.
– Роуз с детьми перевезти назад в Северную Лорию?
– Нет. Пусть будут рядом. Переведите в отдельное крыло и усильте охрану. Чтобы не вызвать подозрение, удвойте охрану и у покоев Стефании. Объясните, что у королевства полно недругов, которые захотели бы сорвать свадьбу.
– Я думаю, это бесполезно. Как выяснилось, у Стефании есть собственный бахриман.
– А как же ее непорочность? – Эдуард поднял голову.
– Такая же ложь, как и все остальное.
– М-да… Бахримана следует уничтожить первым. Где сейчас Петр?
– Я понял, мой господин, – Бертран не опустил взгляда, лишь слегка качнул головой. – Петру и его сыновьям ничего не будет угрожать. Тем более он сейчас в Лабиринтах, у дочери.
– М-да, не знал, что познакомлюсь со старшей внучкой при таких обстоятельствах.
– Ничего, она выдержит. Насколько я знаю, мать не была с ней особо близка.
– Мать всегда остается матерью, – Эдуард закрыл альманах, последний раз мазнув взглядом по портрету юной Елизаветы Лорийской. – А вот Фаруха жалко. И Катарину. Я скучаю по ним.
– С вашего дозволения я отправил всю четверку в Окайро, – Бертран не дал королю расслабиться. Дела важнее грустных воспоминаний.
– Правильно. Нельзя, чтобы Стефания почувствовала, что они собрались вместе. Как Генрих?
С тех пор, как Эдуард приказал развесить не только в столице, но и в других городах Союза портреты своего сына и его невесты, новости, причем не самые приятные, сыпались одна за другой. Во дворец тайно прибыл Дак Шовеллер, потом прислала весточку монахиня Добря, а вчера и вовсе как гром среди ясного неба – нашли выжившую воспитанницу монастыря Луну. Тут – то и случилось главное потрясение – его сына Генриха захватил древний дух, поработивший не только тело, но и заставивший отключиться рассудок. Вот откуда потеря памяти и безумная любовь к существу без чести и принципов. Спасибо Свон, она первая почувствовала ложь и настояла на расследовании.
Да, пришлось поддержать официальную версию, что сына нашли в горах Дохо, и почти поверить в историю Стефании о выхаживании найденного в лесу Лунного царства незнакомца, который, о, чудо, оказался королевским сыном, но что случилось с ним на самом деле выяснилось лишь вчера, когда четверка избранных магов встретилась в гостинице «Бриллиант». Эдуард сам под видом охранника присутствовал на той встрече.
* * *
– Куница!
– Да, господин Бертран.
– Уборку в покоях леди Стефании еще не проводили?
– Нет, она с утра не выходила. Кого-то ждет. И это не Его Высочество принц Генрих. Он посылал за ней, но она сослалась на головную боль. Совсем недавно от него поступило распоряжение доставить его невесте корзину с лучшими цветами.
– Ее еще не принесли?
Стоящая у дверей девушка отрицательно мотнула головой. Одежда служанки делала шпионку короля невзрачной. Даже подойдя совсем близко, невозможно было заметить, что за серым платьем скрыта подтянутая фигура, способная сама по себе сделаться убийственным орудием. Недаром ее обучали по методике Шиншиллы – одной из лучших шпионок, когда-либо служивших на благо отечества.
– М-да, – совсем как Эдуард повторил Бертан. Он до сих пор помнил ее ясный взгляд, неброскую красоту, грациозность движений и грустную улыбку, когда влюбленный, увы, не в нее, Эдуард выкрикнул сразу после того, как они вместе уничтожили коварного мужа Свон: «Шиншилла! Купи себе платье! Твой принц женится!» Эх, знал бы он тогда, что может с женщиной сделать ревность. И сколько горя принести его семье! – Куница, у тебя есть любовник?
Девушка на мгновение замялась.
– Не грузись. Себя не предлагаю. Для дела нужно знать. Вдруг ты тайно в Генриха влюблена?
– Никак нет! – по-военному вытянулась «служанка». – Враги еще не прорвали мой бастион!
– Тьфу на тебя! – Бертран повернулся к шпионке-девственнице спиной и принялся по-стариковски ворчать: – И чего раскричалась? Не дай небеса моя жена услышит. Подумает еще невесть что. Я сам по бастионам давно уже не мастер.
Он прошлепал к огромному железному ящику, погремел ключами, крякнув, с трудом поднял крышку.
– Чего замерла? Помогай. Бери вон ту коробочку.
– Ух, тяжелая! Что в ней? Камни?
– Потому и позвал тебя, а не настоящую служанку. Та не донесет, уронит. А тут дело важное. Куда потянулась открывать? Смерти моей хочешь?
Куница поджала губы. Коробка хоть и была величиной с два кулака, весила словно ведро воды.
– Ты когда-нибудь видела ловушку для бахриманов? Нет? Ну да, молода еще. Их, считай, лет пятнадцать как уничтожили. У тебя в руках раритет.
– Уничтожили, когда Петр Пигеон в Лабиринты попал? Тогда не пятнадцать, а двенадцать лет.
– Умная, да? Сюда смотри. Видишь прорезь? Когда в комнату леди Стефании принесешь, на эту прорезь нажмешь. Убедись, что откинулась крышечка.
– А что там внутри?
– Магическая пирамидка. Ее конец серебром отливает. Вытаскивать из коробки не надо. Поставишь на стол и уйдешь.
– А вдруг догадается? Что тогда прикажете делать? Уничтожить противника?
– Ты лучше бастионы свои береги. Уничтожать она собралась.
Девушка смутилась. Это стало заметно по пятнам на ее лице. Но взгляд продолжала держать твердо.
– А для чего нам цветы? В корзину коробку засунешь, ими прикроешь. Делов-то. Сам бы пошел или Соболя вызвал. А чего вдруг побледнела? Ну-ка, выкладывай! Никак, наш красавчик покушается на твои бастионы?
– Мы держим оборону, – буркнула Куница.
– Так это ты ему полморды расквасила? Ну, молодца! Еще никому не удавалось уделать Соболя, а ты…
– Служу Отечеству!
– Все, Куница, иди. Больно голос у тебя громкий. Теперь в ушах звенит. Да смотри, коробку только в покоях леди Стефании открой. Не вздумай ранее. А то уничтожишь всех бахриманов в радиусе километра.
– А как же Его Величество Петр с сыновьями?
– Не твоя забота. Иди.
* * *
Стефания не находила себе места. Прошло три дня, как она отправила Захера в Южную Лорию, а от него ни слуху ни духу. Правда, для начала попросила наведаться в имение князя Вышегородского, поскольку Луна из гостиницы съехала и где теперь пребывала, оставалось неизвестным. А в замке у тетушек короля всего лишь нужно было прибрать за собой. И как ладно все складывалось – Шарлотта и Карлетта не помешают, как раз сейчас они тряслись в карете, миновав аж три королевства, и, конечно, понятия не имели, что творится в их замке.
«После свадьбы вообще ничего не будет иметь значения. Прищучу ублюдка Эдуарда, освобожу трон для Генриха. А уж он для меня расстарается. «Прощу все шалости». А Шарло и Карли сами виноваты. Я предлагала им дракона, а они высоты, видите ли, боятся. Наверно скоро объявятся. Про Дака, не дуры, промолчат. Сами оплошали. Надо будет к ним Рейвена приставить, чтобы развлекал да ухо востро держал».
По мнению Стеф, Захеру предстояла плевая работа: тела Солнца и ее дочери незаметно вынести, а лучше вовсе сбросить в овраг прямо из окон башни. Мутная вода кого хочешь спрячет. А если даже всплывут, кто докажет, что беглецы жили в замке? Мало ли какое отребье вокруг ошивается. И служанку, что тайно за ними присматривала, следовало бы упокоить, если она тоже на пирожные не польстилась, что было бы выгодным вариантом. Смерть – лучшее средство заткнуть любой рот.
Идея с пирожными пришла как-то сама. Что девчонка, что ее мать не были искушены тортами. У них в Лабиринтах все больше пирогами баловались. А тут крем, яркие цветочки. В королевской пекарне и не на такую красоту способны. Знали бы, для какого дела стараются. И подсыпанный яд вовсе не испортил внешнего вида, только шоколадная глазурь слегка потемнела. Но кто будет всматриваться? Тут один запах заставляет течь слюни.
– Ну почему же он задерживается?!
– Разрешите? Вам Его Высочество цветы прислать изволили.
– Поставь на стол. Да не на тот, дуреха. У камина. И чего ты там возишься?
– Цветы расправляю, – пискнула напуганная служанка. – Помялись слегонька.
– Слегонька… Дай я сама.
– Ой, я бутон нечаянно обломила, – служанка уронила на пол роскошную лилию. Затряслась от страха, попятилась от нахмурившейся невесты наследника и стукнулась головой о каминную доску. Качнулся трехрогий подсвечник. Неловкая девка вроде бы и кинулась удержать, но сделала еще хуже – выбила вон горящую свечу. Запахло паленой шерстью.
– Ох, мамочки! – завизжала служанка, хватая с кресла чадящее покрывало, и кинулась вон.
Раздосадованная Стефания вылетела следом. Ткнула кулаком в живот одному из стражников и прошипела:
– Больше никого не впускать! Не выполнишь, сама кнутом угощу. И девку ту дурную до смерти запорю. Надоели!
Пахло гарью, отчего пришлось открыть окно. Холодный воздух быстро проветрил комнату. Даже вернулось настроение.
– Куда он денется от меня?
«Никуда я не денусь», – мысленно произнес Захер и шагнул в открытый портал. Стоящая у окна Стефания и не заметила, как ярко вспыхнула магическая ловушка, превращая бахримана в пыль. Та, подхваченная сквозняком, понеслась по полу, забилась в ворсинки ковра и под мебель, что в изобилии украшала покои.
Присланная через час служанка тщательно вымела грязь и до скрипа отмыла полы.
Стефания, что в это время нехотя жевала гусиное мясо, сдобренное соусом из кислых ягод, так и не узнала, какие дурные вести нес ей несчастный мальчик, который так и не понял, что такое настоящая любовь женщины и матери.
* * *
– Рассказывай, – принц Александр – молодой отец трех детей и весьма миролюбивый человек, на этот раз был особо хмур.
– Ничегошеньки не знаю! – вертела головой испуганная Даурья – служанка, которой леди Стефания платила весьма щедро. И вовсе не для того, чтобы она распахивала рот. – Видеть не видела, слышать не слышала!
– Врет она, – дородная повариха прикладывала кухонное полотенце к покрасневшим глазам. Ей было жалко старых леди. Госпожа Карлетта так и вовсе была щедра, позволяла донашивать свои платья. Правда, были они все в пятнах и не очень приятно пахли, но у поварихи руки не отсохнут, если она как следует их выстирает, а после перекроит. Ткань-то хорошая, по два золотых за отрез. – Я сама видела, как она в башню еду таскала. Вы ее отца потрясите, он расскажет, на сколько караваев хлеба ему приходится тесто ставить. Вот и выйдет излишек, который вроде и испекли, а куда делся неизвестно.
– Только отца не трогайте! Он у меня хворый! – Даурья в мольбе сложила руки. – Все расскажу как на духу. Женщина эта появилась в башне неизвестно откуда. При ней еще маленькая девочка была. Хорошенькая такая, чернявая. Видать, папка у нее такой был, потому как сама Солнце, так ее леди Стефания называла, светловолосая.
– Ты не о том рассказываешь. Меня интересует, кто испек пирожные?
– Не я! Кем хочешь, ой, простите, кем хотите поклянусь. Хоть здоровьем моего отца. А это святое.
– А отец?
– Ой, что вы! Вот каравай испечь, да, а такую красоту не сможет. Да и продуктов у нас таких нет.
– Откуда же взялись пирожные?
– Не ведаю. Когда я пришла следом за леди Карлеттой и Шарлоттой, они уже на столе стояли.
– Значит, сестры знали, кто живет в башне?
– Нет, не знали, – повариха выступила вперед. – Это я им сказала. Я слышала, как это самое Солнце плачет. Вот и поделилась. Негоже молодой женщине с ребенком взаперти сидеть.
– Они пошли проведать ее?
– Агась! – Даурия перестала трястись. На самом деле, чего ей бояться? Не она господ на верную смерть послала, сама повариха отличилась. – Они как раз погонщика с драконом ждали, чтобы на свадьбу к Стефании отправиться. Боялись очень. Переживали. А тут такое дело, кого-то пожалеть надобно. А как на башню забрались и увидели пирожные, сразу за горячим чаем послали. И попросили конфеты захватить. Я их принести даже не успела. Они уже все мертвые были. И Солнца эта… И ведь откусили всего по одному кусочку!
В кабинет вошел невзрачный с виду человек и, наклонившись к самому уху принца Александра, что-то прошептал:
– Бахриман? Вы уверены?
– За стеной стоял. Камешек на кольце отреагировал. Он на их брата настроенный. А потом перестал светиться, значит, ушел. Может, и у вас тут побывал, кто знает?
– Вот он ответ! – взвизгнула повариха. – Бахриман и принес пирожные! Кто еще так незаметно подкрасться может?
Александр внимательно посмотрел на раскрасневшуюся женщину.
– Замок никому не покидать. Язык держать за зубами. Я оставлю охрану.
Обе женщины активно кивали головами. Хоть и красив был принц Александр и говорил, не повышая голос, а глазами сверкнул так, что внутри все похолодело. А если уж охрану оставляет, то, значит, беда рядом. Надо вести себя тихо, будто мыши.
– А как же леди Стефания? Вот горе-то какое!
– За леди Стефанию не беспокойтесь.
Вот и весь ответ.
