Текст книги "Прости меня луна (СИ)"
Автор книги: Татьяна Абалова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)
Глава 27
Стефания вышла на крыльцо в сопровождении своих собак. Ни к чему брать их на поводки, если намереваешься прогуляться. Оглянувшись на окна, за которыми еще спали старухи, улыбнулась. Все идет, как задумано.
Неторопливым шагом направилась в сторону реки. Утренний ветер приятно обдувал лицо.
Облокотившись на перила моста, Стефания завороженно смотрела на воду. Вода, огонь и осознание собственной силы – все то, что ее увлекало, а в нужные моменты и успокаивало. Собаки изваяниями застыли рядом.
– Бегать!
Послушные командам хозяйки псы понеслись на перегонки. Порой даже ей казалось, что они живые. Но нет. Собак она умертвила заранее, готовя тела для подселения в них человеческих душ. Она же обещала Стреле, Ворону и Осоке вечную жизнь? Выполнила. Душа Стрелы ушла последней, как только все побежали смотреть на труп Ворона, а уж потом хватились ее смерти или нет, было не важно. Адов огонь стер все следы.
Упокоила несмышленышей и привязала к себе навечно. Правда, стоит ей умереть, как отродья сгинут следом. Но она-то не умрет никогда. Заснет на какой-то срок и только. Хорошо, что всегда отыскивается любопытный человек, тревожащий ее сон. А после дело за малым – подыскать новое тело и пуститься во все тяжкие.
В этот раз не повезло. В яму спустились мужчины и лишь одна женщина, но и та на сносях. Пришлось перебираться в неразумное дитя. Этим она подарила ему благо, иначе не выжил бы. Хотела чуть позже подыскать более взрослое тело, но выбор оказался невелик, поэтому, поразмыслив, смирилась. И из крестьянской дочери можно сделать первую красавицу – умения и магии хватит. А пока она все силы пустила на то, чтобы оказаться в достойной семье. Сначала перебралась к зажиточному старосте, потом к сестрам Багуш-Пальским, а уж затем остановилась на Лорийских девах. Имя, состояние, достойное будущее.
Все в ее жизни сложилось бы как нельзя лучше, если бы впереди не маячила перспектива встретиться с мужем. Вечным мужем, который только и ждет своего часа, чтобы проснуться и схватиться с ней не на жизнь, а на смерть. Боги они такие. Верные данному слову. «Рядом в радости и горе, в счастье и несчастье». Только вот роль горя и несчастья который век исправно исполняет та, чье имя нынешним жителям мира и не произнести. Ну и хорошо. Потому как стоит его кому-то узнать, и божественные игры закончатся. Вранье, что боги бессмертны. Потому-то Воин и набивал ей рот камнями, чтобы она в ярости не выкрикнула его или свое имя, положив конец всему.
А так – он выспался, она выспалась, и игра началась заново.
Стефания громко рассмеялась. Собаки, услышав, повернули головы, перестав тормошить дохлую рыбу, найденную на берегу.
Как же ловко в этот раз она избавилась от Воина!
Сама же подсказала воспитанникам, где его найти, а потом просто захлопнула мышеловку.
Сгинули все четверо. А остальных теперь и опасаться не стоит. Что они сделают без божественной силы Спящего вечность? А к нему теперь не подобраться: Адов огонь неустанно будет ждать новую жертву. Стоит только разворошить камни монастыря, он вспыхнет с новой силой.
Спасибо Рейвену, который даже не подозревает, что она подглядывала за ним через хрустальный шар и поняла, как он готовит Адов огонь. Нехитрое изобретение людей плюс немного магии, и пожирающее пламя оставит за собой лишь пепел.
– За мной!
Псы, облизываясь на ходу, побежали следом.
За последние годы деревня у замка Шовеллер разрослась, превратившись в поселок с трактирами и постоялыми дворами – в один из них и зашла девушка с тремя собаками.
– Куда? – хозяин отложил стакан, который натирал полотенцем. – Ты бы еще корову привела!
Стефания едва повернула голову, а хозяин уже осел за прилавком, почувствовав накатившую вдруг дурноту. Схватившись за сердце, посеревшими губами позвал служанку. Та всполошилась, побежала за хозяйской женой. Теперь им обоим стало не до собак, которые послушно поднялись следом за гостьей на второй этаж.
Безошибочно определив нужную дверь, псы пропусти Стефанию и улеглись у порога.
На кровати лежал нагой мужчина.
Гостья не удержалась и расплылась в улыбке. Ничто не напоминало в нем того старика, каким Рейвен был всего пять лет назад. Монахиня, желая подкупить, сослужила добрую службу, снабдив дряхлого мага Семежизнью, которая повернула его время вспять.
«Сколько ему сейчас? Лет двадцать пять? Надо бы подсказать, чтобы больше не глотал снадобье, иначе сделается младше меня».
Пальцы Стефании проворно расстегивали пуговицы на платье. Скинув его к ногам, перешагнула легкую ткань. Отвлекшись всего на минуту, чтобы стянуть через голову нижнюю рубаху, она пропустила мгновение, когда маг проснулся.
– Я соскучился, – похлопал он изящной рукой по простыне.
Разглядывая мужчину, Стефания ощутила прилив зависти. Почему же в той чертовой яме ей не досталось такое же совершенное тело? Она упорно работала над возвращением божественно красоты, но деревенские корни случайных родителей – Зденки и Корхеля, вытравить никак не удавалось.
– От тебя пахнет чужим мужчиной, – оторвавшись от подрагивающего в такт сердцебиению соска, Рейвен поднял глаза на Стефанию, та лениво улыбнулась и потрепала любовника по голове.
– Не отвлекайся.
– Кому на этот раз ты подарила свою девственность? – сарказм, замешанный на ревности, заставил Стефанию удрученно выдохнуть и приподняться на локтях. Теперь она оказалась выше Рейвена. Его влажные губы в ожидании ответа приоткрылись.
– Ты был первым, запомни это навсегда. И пожалуйста, не фантазируй, что за тобой последовала череда мужчин. Я ценю свое тело. Ты и граф Шовеллер, на этом пока все.
– Пока? – Рейвен поднялся на колени, и теперь он смотрел сверху. Светлые волосы любовницы растрепались, а в глазах тлел огонь неутоленного желания, но маг, точно издеваясь, тянул время. Его даже не заинтересовало имя нового претендента на ее тело. Мужчину огорчило лишь то, что Стефания не собиралась останавливаться. – Ты сказала пока? Кого еще ты ждешь в своей кровати?
– А об этом мне расскажешь ты. Но не сейчас. Сейчас я хочу совсем иного.
Она кошкой скользнула к магу.
И как ей всегда удается уложить его на лопатки и оседлать словно жеребца, даже если он не желал того?
А наездница из Стефании славная. Страстная, неугомонная, изобретательная. Густые волосы плетью о тысячи хвостов бьют по упругой попе, спина прогибается, позволяя мужчине видеть грудь, к которой так и тянутся руки.
Еще один переворот – и он уже сверху. Будто издыхающий от похмелья пьяница губами дорывается до дразнящих его сосков, слизывает жемчужины испарины, скопившиеся во впадине между полушариями груди, руками мнет влажную кожу бедер, вжимаясь, вбиваясь, ввинчиваясь.
– Ах!!!
– Не спи! – она требовательна. Она восхитительно требовательна. Никогда еще у Рейвена не было столь неистовой любовницы. Благо Семежизнь вернула не только молодость, но и молодецкий напор. Опыт, помноженный на вновь обретенную силу, делают из него достойного соперника всем тем, кто еще у Стефании будет. Как бы ни был хорош Дак Шовеллер, она не получит от него всего того, что дает ей он, Рейвен.
– Ах!!!
– Не спи! – теперь тормошит он, ставя любовницу на колени и оглаживая в предвкушении крутые бедра. Намотав волосы на кулак, заставляет выгнуться, застонать. Наваливаясь всем телом, целует шею, а потом прикусывает кожу плеча, будто волк, обуздавший волчицу. Под ним повизгивают, подаются навстречу…
– Ах!!!
Короткий сон, сплетенные тела любовников расслаблены. Ветер распахнул створку окна, и прошелся легкой волной по влажной коже, заставляя проснуться и натянуть на себя одеяло.
– Ну, рассказывай, – Стефания шлепнула Рейвена по совершенной заднице. – Что ты узнал в Лабиринтах?
Он расслабленно улыбнулся и, зевнув, произнес:
– Король Соргос недавно женился, и его супруга ждет ребенка. Все гадают, чем одарит бог Гайюрд долгожданного наследника. Конечно, мечтают об утраченных крыльях.
– Пустое знание. Я не за тем тебя посылала в Лабиринты. Ты нашел Змея и Лилию?
– Нет, никаких следов. Никто не видел и не слышал, – заметив, как нахмурилась любовница, колдун поспешил ее отвлечь. – Но я узнал кое-что о Петре Пигеон. Ведь это он следующий кандидат на твою девственность? Он? Да ну! – Рейвен поднялся на локте. – Я ляпнул просто так, а угодил в самую точку. Фу, Стеф, Петр женат и у него двое сыновей. Лучше уж Эдуард… Хотя и он староват.
Пальцы девушки поползли вверх по животу мага, оставляя под ногтями кровавые борозды. От боли Рейвен зашипел, но руку любовницы не убрал.
– Ты забываешься, колдун, – произнесла она, раздосадованная тем, что тот легко ее раскусил. – И не тебе решать, через кого я приду к власти. А дети… Что ж дети могут попасть в беду, которую не переживет их мать. И я первая приду утешать Петра.
– А как же Дак? – голос Рейвена был сипл, поскольку твердые пальчики Стефании добрались до шеи и сжали кадык.
– Дак лишь проводник, который откроет двери всех дворцов, – увидев страх в глазах мага, Стефания удовлетворенно улыбнулась. Соскользнув с ложа, она подобрала с пола платье. Неторопливо просунула руки в рукава, и прежде чем нырнуть в горловину, произнесла: – Кто впустит в семью одинокую красивую женщину? Совсем другое дело, если она невеста графа Шовеллер. Никаких подозрений, лишь радушие и теплый прием. Одевайся, Рей. Пришла пора поговорить серьезно.
Рейвен спустил с кровати длинные ноги, сдернул со спинки стула рубашку и сноровисто накинул на себя. Поморщился, когда ткань задела саднящие раны, оставленные острыми ногтями.
Она ждала его за столом. Наблюдала, как маг натягивал штаны, собирал пшеничные волосы под черную ленту. Его голубые глаза были темны от обиды. Таким он ей нравился больше. Сосредоточенный, обдумывающий каждое слово, готовое сорваться с языка.
Рей подобрал с пола нижнюю рубашку, которую она специально «забыла» надеть, и поспешно сунул под подушку. Пусть. Это его трофей.
Стефания знала, что он коллекционирует ее одежду: чулки, корсет с черными лентами, кружевные панталоны, теперь вот рубашка. У каждого мужчины своя слабость. В минуты одиночества Рейвену будет приятно зарыться лицом в вещь, пахнущую ею. О прочих его шалостях Стефания старалась не думать. Не из-за брезгливости, нет. Боялась распалиться и вновь вернуться в постель. Сейчас важнее выведать то, что может пригодиться при восхождении к власти.
– У Петра есть незаконнорожденная дочь, – Рейвен сел с другой стороны стола. По привычке закинул ногу на ногу, плавным движением уставшего хищника дотянулся из графина с водой и, не утруждая себя условностями, обошелся без стакана. Струйки воды текли по шее, где алели пятна, оставленные ее «ласками», и мочили рубашку, которая и без того утратила свежесть. Стефания молчала, только взгляд ее сделался жестким. – Судя по тому, что я узнал, он не подозревает о наличии этого ребенка.
– У бахримана есть дочь? Это точно? И кто ее мать?
История заточения принцессы Солнце, рассказанная в трактире «Рыдающий ящер», не сразу заинтересовала Рейвена. Ну, жила такая девка, которая взяла на себя слишком много, а потому поплатилась – ее наказали боги, и что с того? Но когда ее упомянули как любовницу нынешнего короля Северной Лории Петра Пигеон, колдун насторожился. Заказав новый кувшин вина, он незаметно всыпал в него щепотку порошка, развязывающего язык.
– Никто тебе не скажет правды, – подтянув к себе очередную кружку с доброй порцией вина, зычно рыгнул бывший дракон по имени Шерш, – но девчонка, которую воспитывает старик Фарух, вылитая Петр. Ага. Кровь бахримана в ней только несведущим дуракам не видна. А я сведущий, – он поднес палец к губам. – Только ш-ш-ш-ш!
Рейвен, затаив дыхание, слушал о заговоре драконов, мечтавших свергнуть с престола Лолибон Великую и вернуть его настоящей наследнице – принцессе Солнце.
– Я следил тогда за принцессой. Ходил за ней тенью, чтобы никто не обидел. Ага. Служба, значит, такая. А однажды вечером девка наткнулась на вусмерть пьяного любовника королевы и повела себя как-то странно. Вместо того, чтобы перешагнуть через лежащего на крыльце пьяницу или пнуть, как бывалоча, поволокла к себе в комнату. Она как раз на втором этаже «Пьяного дракона» номер снимала. Ага. Я подкрался тихо и прислушался к тому, что происходит за дверью. Ты не думай, что я любитель горяченького. Говорю же, служба у меня была такая. Защищать в случае чего. Попробовал бы только Петр сделать ей больно, вмиг голову с плеч снес бы. Ага. А они, оказывается, сладили. Стоны там разные послышались. Ахи и охи. Я, чтобы убедиться, что никто принцессу не душит, в щелочку маленько посмотрел. Ага. Не. Не душили ее.
Шумно опорожнив кружку, Шерш вытер губы рукавом и поднял на собеседника мутные глаза. Помотал перед носом у Рейвена пальцем.
– Никто точно не знает, кто отец девчонки. Только я… Ик!
Шерш подпер небритую щеку кулаком, мечтательно посмотрел в потолок.
– Красивая девка была. В теле. Космы во, до самого зада. И зад хорош! Ик!
– А дальше?
– Видать, как раз после той ночи пузо у Солнца расти начало. Потом, стало быть, исчезла на год. Говорят, в пятом лабиринте отсиживалась. А как свергли Лолибон, во дворце вдруг объявилась чернявая девочка, и никто ее с светловолосой матерью не связывал. Ага. А ежели в обратную сторону отсчитать, то как раз ее возраст выходит. Да.
– С чего же ты взял, что какой-то ребенок в королевском дворце и есть дочь принцессы? Мало ли какие сиротки у господ приживаются? – Рейвен живо вспомнил историю Свон, малюткой подброшенной в замок графа Шовеллер.
– Все так! – согласился Шерш, заглядывая на дно кружки. – Поначалу и в самом деле никто на нее внимания не обращал, пока старик Фарух не принялся таскаться с ней в башню к Солнцу. С чего бы то? Зачем чужого ребенка приводить к живущей в неволе женщине? Какая ей от этого радость? Я точно говорю, ейная это дочь. Ейная и Петра. Ага.
– Сколько сейчас лет сиротке?
Шерш зашевелил губами, уставившись в потолок.
– Выходит, что шесть, – увидев, что Рейвен бросил на стол несколько монет, Шерш скривил лицо. – Как, уже уходишь? Ведь так хорошо сидим!
– Поздно уже. Да и скучно мне болтовню твою пустую слушать, – колдун не хотел, чтобы, протрезвев, Шерш призадумался, кому и что наговорил. А если вспомнит, что его беседу назвали пустой болтовней, на этом и успокоится.
– А если я тебе еще кое-что интересное расскажу? – старый дракон прищурил глаз.
– Куплю тебе еще кувшин вина, – Рейвен махнул рукой, и от стойки к их столу поспешила служанка, давно не спускающая глаз с местного выпивохи и красивого незнакомца. В последние годы незнакомцы все чаще и чаще заглядывали в четвертый лабиринт, но больше по торговой части – горючие камни оживили и без того нескучную жизнь тонг-зиттцев.
– Ну, что ты там еще припас? – дождавшись, когда услужливая «барышня» перестанет застилать взор пышной грудью, едва не вываливающейся из платья, Рейвен ткнул носком сапога ногу задремавшего собеседника.
– А? Что? – Шерш тряхнул отяжелевшей головой. Увидев перед носом наполненную до краев кружку, сделал пару глотков. – Так про что это я? А! Вспомнил! Тут совсем недавно я познакомился с одним бахриманом. Ага. Али-вей тоже за горючими камнями наведывается, а на обратную дорогу обязательно кого-нибудь из проводников нанимает, чтобы, значит, из лабиринтов вывели. Как раз в последний его приезд я свободным оказался, так что вызвался караван с товаром сопровождать. Дорога до девятого лабиринта неблизкая, времени для разговоров полно, вот и ляпнул я Али-вею, что знаю девочку-бахриманку. Так он меня на смех поднял. Ага. Говорит, что отродясь у бахриманов не бывало дочерей. Только сыновья. Поскольку ни один из них не допустит, чтобы такая на свет появилась. Мол, среди них из уст в уста передается пророчество, что им всем конец придет, если объявится женщина-бахриман. Тут я смекнул, что могу беду на девчушку навести, и сразу на попятный пошел. Мол, для красного словца прибавил, соврал, значит, чтобы интереснее беседу сделать. Кажись, Али-вей поверил. Вот и думаю теперь, как же так: растет у нас под боком девчонка, которая когда-нибудь станет самой настоящей бахриманшей. А вдруг не только всем супостатам из Сулейха конец придет, но и нам, кто гадюку на груди пригрел? А?
– Забудь! Все пустое! – произнес Рейвен и незаметно капнул в кувшин с вином забвень-травы, что всегда при нем хранилась. Как колдуну без заговоренных зелий?
Глава 28
– И что? Забыл? – Стефания, дослушав рассказ любовника, сощурила глаза. Какая карта оказалась в ее руках! А если умело ее разыграть, можно одним махом достичь самой вершины власти.
– Конечно. Все забыл. И меня, и даже имя свое, – Рейвен покачивал задником домашней туфли. Даже она на его ноге смотрелась изящно. Маг знал толк в дорогих вещах. – Тайны должны оставаться тайнами. На обратном пути я заглянул в Сулейх. Насилу отыскал старого бахримана, который согласился рассказать об их пророчестве. Так вот он подтвердил, что его собратья вынуждены были убивать дочерей, поскольку не желали попадать в еще более сильную зависимость, которая грозила вылиться в полное подчинение женщине.
– Мужчины боялись потерять власть, поэтому их дочери были обречены, – сделала правильные выводы Стефания. – Как мне все это знакомо…
Рейвен поправил рубашку, прилипшую к кровавой борозде. Девушка подняла глаза на его лицо. Если бы она могла любить, только сейчас влюбилась бы в Рейвена намертво. Высокий лоб, точеные скулы, прямой нос, красивая линия капризных губ, светлые волосы, шелком стелящиеся по плечам. Умен, да и даром не обижен.
Он заметил ее изучающий взгляд, улыбнулся. И улыбка эта вновь разожгла пламень желания.
Стефания платье не снимала. Рвала.
«Пошлю служанку в модную лавку за новым», – последняя мысль, что мелькнула в голове девушки перед тем, как ее умело поцеловали.
* * *
Дождавшись, когда из соседней лавки принесут одежду, похожую на испорченную, Стефания неторопливо, даже как-то рассеянно, оделась. Рейвен больше мешал застегивать пуговицы, чем помогал, но его гостья оставалась равнодушна что к ласковым прикосновениям, что к нарочитой вседозволенности. Лишь когда перешел все грани, она за волосы оттащила мужскую голову от своего плеча, на котором алела печать крепкого поцелуя.
– Что же ты липнешь, словно кровосос, – без особого беспокойства в голосе произнесла Стефания, мельком взглянув на свое отражение в мутном зеркале. Она пресытилась, и ее мысли были уже далеко. Небрежно собрала волосы на затылке, заколола принесенными из той же лавки шпильками. Направляясь к двери, провела кончиками пальцев по шее, на которой после мимолетного прикосновения не осталось и следа от жарких поцелуев.
«Вот так же походя она, наверное, возвращает свою девственность», – колдун стиснул зубы. И ведь не желал ломать игру любовницы, но мелкий засранец, сидящий в нем, тыкал в желудок вилкой и призывал оставить на ее теле памятный знак, который непременно приметил бы более удачливый соперник. Хоть так, но омрачить минуту чужого постельного ликования. А все потому, что не он, сильный маг и опытный любовник, по которому когда-то сходили с ума женщины королевского двора, а увалень Дак Шовеллер будет числиться в ее женихах. Его так запросто не отошлют с опасным поручением вытащить на свет очередную тайну эрийской семьи.
«И что теперь? Опять отправит в Дохо и Окайро? Или на этот раз в Северную Лорию, чтобы выведать что-нибудь эдакое о Петре? Ох, и глубоко копает, глубоко! Как бы саму не завалило!»
– Найди мне бахримана, – Стефания, открыв дверь, обернулась. Собаки быстро поднялись, готовясь следовать за хозяйкой. – И пожалуйста, постарайся, чтобы он был молод.
– Зачем тебе?
– Нужно в Тонг-Зитте кое-кого навестить.
– А на драконе?
– Полмесяца в пути? Только дорога бахримана не займет много времени.
– Но ты же знаешь, что, вступив на путь бахримана, привяжешь его к себе навсегда, – из-за накатившегося раздражения Рейвен не мог попасть в рукав рубашки. В конце концов он смял ее и зашвырнул под кровать. Сдернул простыню и завернулся по самую шею. Нагота вдруг сделалась стыдной. – Переспав с мужчиной из Сулейха ради того, чтобы он водил тебя порталами, а это, Стеф, непременное условие, иначе никак, ты сделаешь его своим рабом.
– Пусть. Такой мужчина – весьма полезная в жизни вещь.
Дверь хлопнула.
Колдун вдруг ясно ощутил, что и он для Стефании всего лишь вещь.
«Рано или поздно бахриман захочет освободиться. Он убьет тебя, Стеф».
* * *
– Мне кажется, я схожу с ума, – Петр стоял у окна и смотрел на зеленую лужайку, где в окружении нянек резвились его сыновья-погодки. Роуз сидела чуть в стороне, куталась в шаль, и время от времени отрывала взгляд от книги. У Петра защемило сердце. Что будет с ней, если признаки надвигающегося безумия подтвердятся? Не сослужил ли он всем им плохую службу, выпросив у краснокрылого бога покоя в семейной жизни, который не свойственен бахриманам?
Да, волнение за любимую женщину никуда не делось, но ушли зависимость и корежащая боль, чувство, что его испивают до дна, капля по капле лишая магии. Он действительно все эти годы был счастлив, как и обещал Гаюрд. А что теперь? Безумие как расплата?
– Что случилось, милый? – Свон подошла сзади, обняла, прижалась щекой к спине. Присутствие приемного сына ее успокаивало, на время унимало тоску по Генриху. Но стоило Петру и Роуз с малышами вернуться в Северную Лорию, как печаль наваливалась с новой силой. Да и с Эдуардом как-то разладилось.
Смерть сына они переживали порознь. Супруг все время находился в разъездах, объясняя свое отсутствие государственной необходимостью, а Свон чувствовала, что он просто не может смотреть ей в глаза, считая себя виноватым. Оставил Генриха одного, хотя знал, что надвигается нечто ужасное. «Наш сын возмужал и может принимать самостоятельные решения». Будущий наследник. Гордость отца. А ему-то всего двадцать один. Было. И останется навсегда. Совсем мальчишка.
Она вызывала мужа на откровенный разговор, увещевала, плакала, даже молила, он соглашался, что зря корит себя, а наутро все равно уезжал.
– Мерещится всякое, мама… – Петр развернулся, заключил Свон в объятия, погладил по рано поседевшей голове. Пшеничные пряди густо переплетались с посеревшими. Голубые некогда глаза от слез будто выцвели. – Не хотел говорить, но ты должна знать, что со мной происходит. Если вдруг… Если вдруг я сделаюсь безумцем…
Ее непроизвольное движение рук, вцепившихся в его одежду, заставило пожалеть о произнесенном. Матери и так горя хватает.
Она застыла в ожидании пояснения, глаза наполнились страхом.
– Я вижу ребенка, которого нет. Девочку, одетую по тонг-зиттским обычаям. Черноволосую, лет пяти-шести. Она подглядывает за мной из-за занавески или вдруг появляется у изножья кровати. А то прячется в тени коридора. Но стоит подойти ближе, как она тут же исчезает, словно призрак…
Свон взяла себя в руки. Не стоит показывать, что ей страшно.
– А ты не пробовал с ней заговорить?
– Она не отвечает. Роуз как-то вошла следом в спальню… – Петр обернулся на окно, за которым послышался детский плачь. Упал младший сын.
– И что?
– Она решила, что я заболел и разговариваю сам с собой. Понимаешь, эта странная девочка показывается только мне. И никогда, никогда, когда в комнате кто-то третий. Я боюсь, мама…
– Мой сын, мой добрый, мой сильный сын, – Свон провела рукой по скуле Петра, тот откликнулся, прижав ладонь к губам, – ничего не бойся. Когда-нибудь мы вернемся к прежней жизни, я верю. Мы слишком измотаны нашими несчастьями. Смерть Генриха… – она силой воли остановила рвущийся всхлип. – И даже не думай, что ты безумен. Я не знаю человека более смышленого, более рассудительного, чем ты. Девочка всего лишь призрак, одно из тех явлений, которое как появляется неизвестно откуда, так и исчезает непонятно куда. Ты уедешь, а фантом останется здесь, с нами. Они всегда привязаны к одному месту.
– Но она не призрак, мама. И я видел ее в нашем замке в Северной Лории. И в Дохо, куда ездил, чтобы встретиться с Гри. Девочка всюду следует за мной. Стоит и смотрит с немым укором. Я с ума сойду от этого взгляда.
Приемный сын опустился на колени, прижался лбом к животу Свон.
– Мама, я в ней вижу себя. Она… она, будто моя дочь…
– Ну перестань, милый. Откуда взяться дочери?
– Из Лабиринтов, – Петр поднял больные глаза. – Шесть лет назад я жил в Лабиринтах.
– У… У тебя там кто-то был?
Петр неуверенно кивнул.
Свон опустилась на пол рядом с сыном. Ее глаза наполнились слезами. Прижала кулак ко рту, не давая вырваться словам, которые тут же произнес сам Петр:
– Мама… Это единственное разумное объяснение, почему девочка появляется и исчезает.
– Она идет дорогой бахриманов…
– Да.
– Кто ее мать? – больно задавать такие вопросы. Очень больно, но она должна знать. И как теперь быть с Роуз? Молчать или открыться дочери? Оба варианта так себе….
– Принцесса драконов Солнце. Я так думаю… – увидев, как гневно блеснули глаза Свон, исправился, – я почти уверен. Навряд ли я не заметил бы, если бы Лолибон родила.
– Ох! – Свон уткнулась лицом в ладони. Она понимала, что трудно оставаться праведником при королевском дворе тысячи лабиринтов, где беспутство и насилие чуть ли не воспевались, но Шиншилла… Эрийская шпионка, ставшая правительницей. Любовница мужа, а потом и сына. Бывшая… Уже почти шесть лет как мертвая.
– Ты не думай, – Петр наклонился, коснулся губами волос матери, – я не был так испорчен. Я… я не сдавался…
Свон вспомнила шрамы на спине сына. Еще большие шрамы Шиншилла оставила в ее душе.
– Но однажды я… был пьян, – на смуглом лице мужчины появился болезненный румянец. – И… – слова давались ему мучительно, – я соблазнил девушку. Ее звали Солнце. Но на утро ничего не вспомнил. Она обиделась и ушла. Я увидел ее только через год…
– Она родила, но скрыла…
– Я не знал. Я и сейчас сомневаюсь, но…
– …иного объяснения нет.
– А! Вот вы где! – в комнату ворвались мальчики в сопровождении Роуз.
Дети кинулись к бабушке, та торопливо вытерла слезы. На немой вопрос дочери быстро нашла ответ:
– Мы тут немножко поговорили, вспомнили былое, Генриха…
Петр, прежде чем подняться с пола, потрепал смеющихся мальчишек по голове.
– Мне нужно уехать, – произнес он делано бодрым голосом. – Ненадолго. По неотложным делам.
Свон нахмурила брови, но Роуз не заметила ее беспокойства, повисла на шее у мужа.
– Опять в Дохо? – контрабандисты все чаще нарушали границу с Белым Безмолвием, что грозило осложнением с правящей четой ледяных драконов. – К папе?
– А кто у нас тут такой чумазый! – Свон увела детей, давая их родителям попрощаться. Она ни на минуту не сомневалась, что Петр собирается в Лабиринты. Только там он мог найти ответы на все вопросы.
* * *
– Я так счастлива! – румянец удовольствия разливался по лицу Стефании. Она смотрела на помолвочное кольцо, которое в присутствии тетушек и матери надел ей на палец смущающийся жених.
Шарло прижала надушенный платочек к глазам.
Карли то ли всхлипнула, то ли всхрапнула. Скорее всего, второе, поскольку сначала она как-то очумело уставилась на сестру, потом перевела взгляд на Дака. И лишь после того, как ей сунули кольцо под нос, засмеялась, заставив тело ходить ходуном.
Графиня Алель хлопала в ладоши.
Псы под окнами выли.
– Ну, ты нашел бахримана? – Рейвен сидел в отведенной Стефании комнате за бюро и без стеснения читал не ему принадлежащие бумаги. Хлопнула горбатая крышка, закрывая ящички, в которых он еще не успел порыться, и, если бы колдун не оказался расторопен, наверняка раздробила бы ему пальцы.
– Стеф, ты бы сначала закрыла дверь, – он лениво поднялся со стула и буквально перетек на небольшой, обшитый карлукским атласом, диванчик. Перекинул ногу на ногу и полюбовался на длинный нос модного нынче башмака.
Щелчок пальцами, и дверь, за которой застыли готовые кинуться на непрошенного гостя собаки, захлопнулась.
– Ты нашел бахримана? – голос Стефании был требователен. Казалось, чуть промедли Рейвен с ответом, и с ним самим разделаются тем же щелчком пальцев.
– Он здесь.
Девушка хищно крутанулась на каблуках.
– Захер! – позвал колдун, и когда из ниоткуда выступил черноволосый юноша, Стефания громко рассмеялась.
– Что? – улыбаясь, поднял на нее глаза Рейвен.
– Да так, ничего. Имя замечательное.
Она пошла вокруг напрягшегося юноши, чей взор сверкал гневом.
– Ух ты какой… Захер… Словно необузданный жеребец!
Бахриман резко повернувшись, схватил Стефанию за горло.
– Что ты хочешь, женщ-щ-щина?
– Дорогу бахриманов, – несмотря на то, что ее горло сжимали цепкие пальцы, в глазах Стеф светился вызов.
– Что ты дашь в ответ, женщина? – Захер прищурился. Усы только пробивались над его верхней губой, что сейчас, когда он побагровел от напряжения, стало особенно заметно. Капелька пота предательски поползла по лбу и, быстро преодолев путь, повисла на кончике носа.
– Богатство и власть, – на сей раз голос Стефании был серьезен.
Волшебные слова, важные для каждого бахримана, были произнесены, но Захер не сдался, продолжал удерживать женщину за горло.
– У, какой ненасытный мальчик, – пропела она. Вышло хрипло, но всякий знает, когда твою шею сжимают тиски, трудно выводить рулады. Пальцы бахримана стали еще жестче. – А ты чего хочешь, муж-щ-щина?
– Свободу Сулейху!
– Договорились, – в подтверждение слов девушка хлопнула ресницами.
– Договорились, – повторил бахриман и отпустил горло.
– Скрепим союз кровью? – она не стала ждать, схватила Захера за руку и повела к кровати. – Шалава, – произнес Рейвен и, поднявшись, отдернул занавеску. Забрался на подоконник и, распахнув окно, спрыгнул в сад. И долго бежал в ночи.
Колдуна гнали три неугомонных пса.
– Тонг-Зитт, пожалуйста, – простонала Стефания, придавленная телом бахримана. – Мне нужно вернуться до утра.
