Текст книги "Первый. Бывший. Единственный (СИ)"
Автор книги: Татия Суботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)
ГЛАВА 13
Дубравин
Дубравин осушил третью по счету бутылочку с водой, а его жажда все равно не утихала. Во рту было так противно, словно нагадили, голова раскалывалась, в глаза точно щедро сыпанули песком. Впрочем, состояние тела отлично отражало его внутреннее ощущение. Вполне соответствовало.
Видимо, именно поэтому никакие таблетки не притупляли последствий вчерашней пьянки.
А ведь вечер ничем не отличался от тех вечеров без Васи, на которые он сам себя обрек. Дубравин вернулся в особняк, даже поужинал и решил вновь загрузить себя работой. Документации, что нуждалась в тщательном изучении, хватало.
Просидеть до рассвета за экраном ноутбука было лучше, чем промаяться бессонницей в супружеской постели. Там Кешу сон почему-то совершенно отказывался встречать, как отрубило.
Не стоит говорить, что и раньше эта постель использовалась лишь для сна, но теперь Дубравин на ней мог только часами смотреть в потолок. И если днем от наваждения еще как-то получалось абстрагироваться, то ночью мысли переходили в наступление. Никуда от них спрятаться не получалось.
За такой атакой по пятам следовала тоска. Когда Кеша впервые поймал себя на том, что лежит на месте Василисы, зарывшись носом в ее подушку, он признал: любовь к жене никуда не делась. Даже после ее измены ничуть не притупилась.
Не вытравливалась Вася из него, не собиралась отпускать.
Порой Дубравин и сам уже не знал, стоит ли ее гнать из себя, как позорную заразу, или… нет?
Но постельное белье Кеша пока запретил менять, так у него оставалась хоть призрачная возможность близости с женой. Правда, подушка уже не пахла Василисой, но фантомные боли все равно остались.
Работа была позабыта, когда вместе с очередными папками Дубравин вдруг выудил из недр стола фотографию супруги… Он даже не помнил, как она там оказалась, но из рук выпустить не смог.
Вася улыбалась.
Она всегда только ему так солнечно улыбалась, что на душе сразу становилось теплее.
Теперь вот не только ему, как оказалось…
Дубравин разгромил собственный кабинет, а потом закрылся изнутри и напился на руинах собственной семейной жизни.
Утро встретило его похмельем.
Алкоголь никогда не умел решать проблемы, Кеша это прекрасно знал, и в этот раз чуда не свершилось. Зато ночь стерлась из памяти.
– Что опять? – недовольно отозвался Дубравин, приняв звонок от друга.
– Ты опаздываешь, – сказал Стас.
– У тебя горит?
Дубравин скучающе наблюдал за мелькавшими в окне видами, пытаясь избавиться от назойливого ощущения, что он не в офис мчится, а в никуда.
– У тебя горит, Кеша. Твой рейтинг опять понизился.
– К черту.
– Я тебя совсем не узнаю в последние дни. Такое ощущение, что этот пост мне нужен, а тебе вдруг стал без надобности, – возмутился Богомолов. – С таким настроем ты точно проиграешь.
– Я уже проиграл.
– Что? – не понял Стас. – Кто тебе такое сказал? Официальная статистика постоянно меняется, так что еще рано судить…
– Ты зачем звонишь? – нетерпеливо выдохнул Дубравин. – Если читать мне морали, то избавь от них, не нуждаюсь.
– Твоя пока еще жена пригрозила громким разводом. И если она захочет забить последний гвоздь в крышку твоего гроба, то вполне сможет это сделать. Ты понимаешь же, да?
– Ты встречался с Васей? – подался вперед он. – И как она?
– Я веду твои дела, конечно же, я с ней встречался, – фыркнул Богомолов. – И знаешь что? Никогда не думал, что Вася такая неуступчивая.
– Упрямая, да, – хмыкнул Дубравин, улыбнувшись.
– Похоже, мирным путем мы с ней не договоримся, Кеша. Предлагаю использовать другие методы воздействия.
– Какие еще методы?
– Разные.
– Стас, – нахмурился Дубравин. – Не темни.
– Одна справочка сможет избавить тебя от вороха проблем, Кеша.
– Что ты несешь? Какая справочка?
– О недееспособности твоей жены, – сказал Богомолов. – И ни с кем имущество делить не надо будет, и шумиха в прессе поднимется только в твою пользу. Мало кто способен на такой подвиг, как жизнь с душевнобольной супругой.
– Вася не сумасшедшая, – сказал Дубравин.
– Ты так уверен в этом? – насмешливо поинтересовался Стас. – Разве нормальная женщина, жена уважаемого человека, могла бы закатить в публичном месте такой концерт? Причем зная, как это может отразиться на карьере мужа?
Кеша поджал губы. Ему совершенно не нравилось то направление, куда зашел их разговор.
– Только если находилась не в себе, правда же? – продолжал гнуть свою линию Богомолов. – Вот справочка нам и поможет показать всю истинную правду народу. Пипл прекрасно хавает слезливые истории: он влюбился, а она оказалась неизлечимо больна. Он не смог ее бросить, тянул из последних сил, но в какой-то момент она окончательно сдалась под напором болезни, и ему пришлось ее отпустить. Ну? Гениальный же ход!
– Ты в своем уме?
– Погоди быковать, Кеша, – фыркнул мужчина. – Сначала выслушай.
– И слушать не хочу этот бред, – запальчиво выдал он. – Я бы еще понял такое предложение от какого-то головореза, но это говорит мне юрист.
– Вот именно, Дубравин, – не сдавался Стас. – И как юрист я настоятельно тебе рекомендую прислушаться ко мне и поступить…
– Как последний подонок.
– Не драматизируй. Тебе нужно выплыть. Если ты не хочешь потерять все, к чему так долго шел, то поступишь именно так, как нужно.
– Кому нужно?
– В первую очередь тебе, нет?
– Нет, – поджал губы Дубравин.
– Если ты беспокоишься о законности подобных действий и о том, что тебя могут прижучить за специфическую помощь жене, то вспомни, Кеша, в нашем мире не мораль правит, а деньги. Я все устрою наилучшим образом.
– Ты хоть сам слышишь, что мне предлагаешь?!
– Прекрасно слышу. Отчаянные времена требуют отчаянных мер.
– Сделать из собственной жены сумасшедшую? Это не отчаянная мера, Стас, это предательство.
– Ой, я тебя прошу! Засунь свою моральность знаешь куда? Иначе в этой сфере тебе не выжить. В первую очередь нужно действовать, защищая собственные интересы.
– Предлагаешь мне прогнуться под прогнившую систему?
– Либо ты, либо тебя, – выдал Богомолов. – Не думай, что твоя Василиса будет играть честно. У нее на руках все карты, чтобы потопить твою карьеру, Дубравин.
– Вася не станет в таком участвовать.
– А если она узнает о Матвее? Ты не думал об этом?
Дубравина бросило в холодный пот.
– Что ей помешает обнародовать эту информацию и прополоскать тебя по всем телеканалам?
– Василиса не из таких, она не способна на подлость.
– А путаться с другим мужиком при живом муже уже не подлость?
– Богомолов, – поджал губы Дубравин.
– Разве мало усилий мы приложили, чтобы скрыть эту пикантную ветвь твоей биографии – Матвея – от конкурентов и прессы?
– Я благодарен, что ты оформил его на себя и помогаешь мне, но…
– Ты хочешь рискнуть всем из-за бабы?
– Вася не баба, она моя жена, – сжал кулаки Дубравин.
– Почти бывшая. Ты сам попросил меня заняться этим делом и развести вас. Я действую исключительно в твоих интересах, помнишь? Или ты уже передумал?
Последний вопрос застал Иннокентия врасплох. На душе словно сотня кошек скреблась, и стоило хотя бы самому себе признать, что уверенности в правильности собственных действий у него теперь не было. Нужен ли этот развод? Кому нужен? И, что главное, зачем?
– Вот видишь? Я слишком хорошо тебя знаю, Кеша. Так что перестань включать девочку и дай мне заниматься тем, что я лучше всего умею, – разгребать твои проблемы. Я запускаю схему для вывода твоей жены из этого уравнения?
– Запускай, – сказал Дубравин. – Сделай все по высшему разряду.
– Правильное решение.
– Только знаешь что, Стас?
– Что?
– Вместо моей жены возьми эту справочку для себя, ты в ней как раз остро нуждаешься, – поджал губы он. – И подлечись хорошенько. Я прослежу.
– Вот как?
– А если я узнаю, что ты проворачиваешь что-то против Васи за моей спиной…
– Угрожаешь мне? – удивился Богомолов. – Мне? Твоему лучшему другу? Да что лучшему – единственному другу!
– Я все сказал, Стас. Не смей даже дыхнуть в сторону Василисы. Я попросил тебя заняться моим разводом, мирным разводом, на минуточку, а не вот этим сюром.
Богомолов молчал, а Дубравин вдруг едва на сиденье не подпрыгнул. Картинка за окном вдруг заставила его встрепенуться на ровном месте.
– Останови, – резко скомандовал он водителю.
– Иннокентий Петрович, здесь не разрешено парковаться.
– Немедленно, – не уступал Дубравин, и мужчине ничего не оставалось, как послушаться.
Кеша вышел из машины, вдохнул свежий холодный воздух и пошел обратно. Он и сам точно не понимал, что привлекло его в стае собак возле мусорных баков. Какое-то смутное узнавание не давало ему просто так проехать мимо.
– Все нормально? – спросил Богомолов, он до сих пор продолжать висеть на линии.
– Вполне, – сказал мужчина.
– Точно ничего не случилось?
«Дубравин, отзови своих псов: успокоить меня тебе не удастся», – как наяву прозвучал голос его жены.
– Я надеюсь, ты меня понял, Стас? – проигнорировал его вопрос Иннокентий.
– Предельно ясно, – ответил Богомолов.
– Никакой самодеятельности, – предупредил Дубравин, сжимая виски. Туман в голове прояснялся, начали всплывать какие-то обрывки разговора с женой.
Сейчас его сильнее всего беспокоило, что именно имела в виду Вася, если этот странный разговор между ними действительно состоялся. Кто его знает, на что еще способен одурманенный алкоголем разум?
– Как скажешь, – сухо выдал Стас. – Но если что, ты же знаешь, что всегда можешь ко мне обратиться? С любой просьбой.
– Знаю, – выдохнул он и завершил разговор, не став делиться странным требованием жены с другом.
Дубравин давно привык, что Стас, как его верная тень, постоянно при нем. Он доверял ему как себе, а сейчас…
Сейчас что-то изменилось.
* * *
Я не собиралась идти на поводу у Грабовского. Чисто из принципа.
Пусть даже он и скупил ассортимент половины цветочных магазинов города, но не меня, так точно.
Я относительно спокойно доработала этот суматошный день и вернулась на корпоративную квартиру с решительным настроем отдохнуть.
Слава проверил ее на безопасность, сейчас это была вынужденная мера, как объяснил мне по телефону Фридман, и я его отпустила.
А дальше…
Дальше все пошло не по плану.
Я не собиралась идти на поводу у Грабовского. Честно-честно!
Я же гордая, сильная, независимая и ужасно упрямая женщина. Почти что кремень в юбке, да. Меня какими-то цветочками не заманить, тем более что к ухаживаниям с размахом я уже привыкла: Дубравин никогда не скупился.
Только вот отчего-то я выбрала вечернее платье, самое роскошное из тех, что прихватила с собой, сделала прическу, макияж и спустилась на улицу. На полтора часа позже оговоренного времени.
У подъезда меня действительно ожидали машина – бронированный внедорожник, я на таких монстрах никогда еще не каталась, – и водитель. Стоило мне только показаться, как человек Грабовского поспешил мне навстречу и раскрыл зонт.
– Зима на пороге, а вот заморосило, – сказал мужчина в строгом деловом костюме. – Осторожнее, Василиса Дмитриевна, не замочите ноги.
– Почему вы решили, что я именно та, кто вам нужен? – удивилась я, принимая его помощь.
– Евгений Владимирович очень четок в своих указаниях, – улыбнулся он и открыл для меня дверцу машины. – Меня зовут Сергей, мне поручено сопроводить вас на место.
– Куда именно? – полюбопытствовала я, присаживаясь на заднее сиденье.
– Евгений Владимирович хотел бы сделать вам сюрприз, поэтому настоятельно просил не распространяться.
Я хмыкнула.
«Настоятельно просил» – неплохая формулировка, чтобы замаскировать жесткий приказ. Все же наверняка Грабовский далеко не мягкий и пушистый, как хотел показаться мне.
– Ладно, – согласилась я. – Надеюсь, сюрприз будет приятным.
Водитель ничего не сказал, лишь плавно тронулся с места. В салоне играла ненавязчивая тихая музыка, которая немного понижала градус моей нервозности. Хотя, когда через полчаса мы подъехали к высотке в центре города, ладошки у меня вспотели, словно у школьницы перед экзаменом.
Дверца с моей стороны открылась, и Грабовский подал мне руку, чтобы помочь выйти.
Признаться, я сильно удивилась, увидев его на улице.
– Добрый вечер, Прекрасная, – блеснул глазами Евгений. – Я рад, что вы решили составить мне компанию.
– Простите, что заставила вас ждать, – отчего-то смутилась я, хотя еще недавно вины за собой совершенно не ощущала.
– Ожидание такой женщины, как вы, можно приравнять к приятному томлению, так что не беспокойтесь, – улыбнулся Грабовский.
– Вы отлично научились делать комплименты.
– Верю, это не единственное, что я делаю отлично, – хмыкнул он. – Смею надеяться, вы захотите проверить мои слова в действии.
А меня почему-то в жар бросило от такого заявления. Отвечать я не стала, лишь губу прикусила.
Мы прошли через шикарный холл к стеклянному лифту. Мужчина нажал кнопку, кабинка плавно двинулась вверх. Подъем не занял много времени, но оно показалось мне бесконечным.
В тесном пространстве близость Грабовского особо остро ощущалась: запах его парфюма, пронзительный взгляд и тепло тела. Хотя мужчина продолжал сохранять вежливую дистанцию, но у меня складывалось впечатление, что между нами и сантиметра свободного не осталось.
Поэтому, когда после короткого сигнала дверцы лифта разъехались, я вздохнула с облегчением и поспешила выйти.
– Боитесь закрытого пространства? – спросил внимательный Грабовский, помогая мне снять пальто.
– Нет, просто здесь душно, – нашла оправдание собственной реакции я.
– Впредь я учту и такие моменты, чтобы вам было максимально комфортно в моем обществе.
– Будет и впредь? – выгнула брови я.
– Смею надеяться, – ответил он, обжигая меня своим темным как ночь взглядом. – Как и на то, что вам здесь понравится.
Грабовский привел меня в шикарный ресторан «Королевский», который вполне соответствовал своему названию. Он находился на последнем этаже высотки, и через прозрачный балочный потолок можно было наслаждаться видами звездного неба.
Нас провели к столику, где уже было накрыто на двоих и стоял роскошный букет алых роз. Евгений отодвинул мне стул, продемонстрировав замашки джентльмена.
– Что-то здесь сегодня подозрительно пусто, – прокомментировала я, оглядевшись по сторонам. Кроме обслуживающего персонала и музыкантов, больше никого не было. – Это такое непопулярное место или вы выкупили ресторан под ужин?
– Не хотел, чтобы нам кто-то помешал, – пожал плечами мужчина. – Разве вам неуютно в моей компании, Прекрасная?
– Мне неуютно от того размаха, который сопровождает вас.
– Я не привык жить вполсилы, – ответил Грабовский.
– Как и не привыкли отказывать себе в желаемом.
– Если вы намекаете на то, что я всегда добиваюсь целей, то могу вас разочаровать: и у меня случаются проигрыши. Но я хотя бы понимаю, что сделал все возможное для победы. Вина?
Этот мужчина будоражил меня, вызывал любопытство и отвлекал от насущных проблем. Нет, бабочки в животе, как при первой встрече с Дубравиным, у меня не запорхали, но рядом с Грабовским во мне пробуждалось что-то иное.
В его глазах горел неподдельный интерес, там я видела желанную женщину. Ту, которая способна кружить головы и разбивать сердца, ту, которая не боится перемен и уверена в каждом своем решении, даже если оно окажется ошибочным.
Я пока не понимала, как относиться к Евгению с его неожиданным, но очень своевременным предложением о помощи, но то, какой я себя чувствовала рядом с ним, мне уже нравилось. И это… тревожило.
ГЛАВА 14
– Советую вам попробовать устрицы, Василиса, – сказал Грабовский. – Здесь они просто божественны.
– Не сомневаюсь, – хмыкнула я. – Как и трюфеля, закуска из авокадо, да?
– Уже бывали здесь прежде?
– Не кажется ли вам, что блюда для нашего ужина несколько любопытной направленности? – склонила голову набок я. – Вы имеете какие-то особые планы на вечер или же просто любите природные афродизиаки?
– Вы меня раскусили, Прекрасная, – улыбнулся мужчина. – Я говорил, что покорен вами и собираюсь продолжить наше общение, но не сказал, что стану соблазнять вас всеми возможными мне способами.
– А вы станете?
– Не смогу устоять от такого соблазна, – гипнотизируя меня своим темным взглядом, пообещал он.
Я даже и не знала, что ответить на такое заявление, но внимание этого мужчины начинало мне нравиться. Не то чтобы я нацелилась на продолжение или готова была его позволить, но на фоне происходящей со мной катавасии вечер с Грабовским показался глотком свежего воздуха.
– И о чем же еще вы умолчали?
– Я предпочитаю действовать, а не болтать о собственных намерениях, – выдал Грабовский. – Закажите себе то, что придется по вкусу, если не нравится мой выбор. В следующий раз я попробую учесть ваши предпочтения, с которыми, к сожалению, еще не знаком.
Стоило мужчине только руку поднять, как официант подошел к нашему столику с готовностью обслужить по высшему разряду.
– Я всегда была безразлична к морским гадам, – улыбнулась я, когда сделала заказ. – Прошу простить, что не разделила ваших предпочтений.
– Вы согласились скрасить мой вечер, тем самым наполнив его смыслом, – заметил Евгений. – И я прежде всего хочу, чтобы вам все понравилось. Тогда у меня будет шанс на повторение нашего свидания.
– Так все же это свидание? – нотки кокетства, которые появились в моем голосе, вызвали во мне удивление, хорошо, что виду не подала.
– Свидание, – подтвердил Грабовский. – А если у вас остались сомнения на этот счет, то это доказывает лишь то, что кавалер из меня никудышный. Еще вина?
– Пока достаточно. – Я накрыла ладонью бокал. И пусть напиток был изумителен на вкус, но я предпочитала сохранять трезвую голову. Особенно в обществе малознакомого мужчины.
Случай с так называемым другом детства моего мужа позволил мне сделать правильные выводы. Повторений не хотелось.
– Как скажете, – не стал настаивать Евгений.
– Может быть, обсудим детали нашего будущего сотрудничества? Чтобы я могла четче понимать, состоится оно или нет.
Мужчина поморщился.
– Не находите, что кощунственно портить такой прекрасный вечер разговорами о работе?
– Но…
– Для этого у нас еще обязательно будет время, – успокоил меня Евгений. – Мы все обсудим, придем к компромиссу и оголим все подводные камни. Я даже буду настаивать, чтобы перед подписанием соглашения вы проконсультировались с толковым юристом.
– Заманчиво.
– А пока же давайте отложим работу на потом. Ее и так слишком много в моей жизни.
– О чем же вы тогда хотите поговорить? – даже немного растерялась я.
– О вас, Прекрасная, – уверенно заявил Грабовский. – А еще выпить на брудершафт и наконец перейти на «ты».
– Можем обойтись без старой традиции и просто откинуть условности.
– Я люблю традиции, – сказал он, потянувшись ко мне бокалом.
Мы переплели руки, выпили и…
– Поцелуй упустим, – накрыла его рот ладонью я.
Грабовский успел дотронуться губами до кончиков моих пальцев, отчего меня словно током прошило от макушки и до пяточек.
– На этот раз, – добавил он.
Я лишь покачала головой на такую самоуверенность и… отпустила себя.
Еда оказалась изумительной, компания приятной, а музыка ласкающей слух.
Вечер действительно удался на славу, я позволила себя расслабиться. Впервые за довольно длительное время.
Никогда не думала, что мне может быть настолько легко в компании другого мужчины. Все годы брака мой мир вращался вокруг Дубравина. Да, я работала, занималась собой, общалась с множеством людей, но все равно была зациклена лишь на муже, а сейчас…
Сейчас мне оказалось довольно комфортно ужинать с Грабовским, вести непринужденную беседу, смеяться и… чувствовать себя желанной. Как бы банально ни прозвучало, скажи я это вслух, но поведение Евгения по отношению ко мне поднимало самооценку.
И если из-за предательства мужа я всерьез усомнилась в собственной привлекательности, то Грабовский успешно доказывал мне обратное.
– Потанцуем? – предложил Евгений.
– С удовольствием, – согласилась я, принимая его руку.
Стоило нам выйти в центр зала, как музыканты заиграли танго.
Грабовский так умело вел меня под эти страстные ритмы, что я не смогла сдержать удивления.
– Увлекаешься бальными танцами?
– Занимался когда-то в детстве, потом бросил: не мое. Душа не требует, но тело помнит, – ответил он.
– У тебя хорошо получается, – признала очевидное я.
– С тобой мне точно не сравниться, Прекрасная.
Каждое его движение было выверенным, отточенным, сильным. Если я жила в танце как рыба в воде, отдаваясь музыке, то Грабовский больше напоминал течение, которое выбирало, куда плыть рыбке. У нас получился отличный тандем.
А самое главное, с меня мигом слетела вся накопившаяся усталость, сердце запело и душа встрепенулась, когда попала в родную ей стихию.
Мы еще несколько раз танцевали, разговаривали, наслаждались едой, музыкой и обществом друг друга. А потом к полуночи Грабовский отвез меня домой, почти как Золушку. Только вместо туфельки на прощание я оставила ему согласие на повторное свидание с открытой датой.
Поднимаясь в лифте, я даже не сосредоточилась на том, что улыбаюсь собственному отражению. Но стоило выйти на нужном этаже, как моя улыбка тут же увяла, а настроение стало стремительно портиться.
Возле моих дверей стоял Дубравин.
Я даже поначалу не поверила собственным глазам, настолько сюрреалистична была картина, что открылась передо мной.
Пока еще мой муж держал в руках роскошный букет пионовидных тюльпанов – где он только их нашел перед зимой – и выжидающе смотрел на меня. Розы Грабовского тут же стали весить тонну, оттягивать руки и всячески мне мешать, словно были сделаны из кислоты.
Я завела букет за спину, Дубравин проследил за моими руками взглядом, но продолжал молчать.
Напряжение между нами можно было резать ножом. И в подъезде резко тесно стало.
Я не успела придумать, что сказать мужу, как меня накрыло сладко-горькими воспоминаниями. Катализатором послужили тюльпаны.
Когда-то именно с таким нежным букетом Дубравин встречал меня после очередного концерта. Эти цветы меня покорили, как и их даритель. У нас быстро все закрутилось, я даже и очнуться не успела, как оказалась счастливо окольцована.
Счастливо ли?
Теперь уже я не могла ответить на этот вопрос.
– Нагулялась? – спросил Кеша, одним словом развеяв флер прошлого.
И только глухой не смог бы расслышать претензию, которая уже прозвучала в этом простом, казалось бы, вопросе.
– А что? – тут же вскинула подбородок я.
– Я уже думал, ночевать ты не появишься.
– Тебя не должно это беспокоить, – поджала губы я. – С недавних пор я могу ночевать там, где хочу, уже взрослая женщина.
– С каких таких пор? – мгновенно набычился Дубравин.
– Правда не понимаешь?
– Просветишь? – прищурился он.
– Твоя измена дала мне карт-бланш на ответные действия, – смело заявила я.
– Вася, – скривился мужчина, будто бы от зубной боли. – Ты опять?
– Проза жизни, Дубравин, – пожала я плечами. – Не нравится – не слушай. Но раз заварил эту кашу, то кушай – не обляпайся.
– Кажется, ты и сама не слишком-то верностью заморачивалась, – процедил Кеша.
Его слова ударили наотмашь, у меня даже голова дернулась, словно от пощечины, а на глаза набежали обидные слезы. Только вот я стиснула зубы и не поддалась на эту провокацию.
«Дубравин не станет свидетелем моей слабости», – твердо решила я.
– Моя измена только в твоей голове, впрочем, пожалуй, я уже готова воплотить эту фантазию в реальность – хотя бы ради того, чтобы понимать, в чем меня обвиняют, – на одном дыхании выпалила я. – А вот твоя, Дубравин, задокументирована, так что твои попытки обелиться выглядят еще паршивее, чем признай ты правду.
– В каком смысле? – даже растерялся мужчина.
– У меня есть видео, где ты доказываешь, что супружеская верность всего-то пустой звук, – сказала я и тут же прикусила язык.
В попытке уязвить Дубравина я напрочь забыла все просьбы Фридмана…
– Какое видео? – подался вперед Кеша. – Я хочу его увидеть.
– Увидишь, – пообещала я. – В свое время.
– Только не говори, что ты собираешься использовать его в суде? – не поверил Дубравин. – А может, даже сольешь в прессу?
– Посмотрим, – ушла от прямого ответа я.
– Неужели ты опустишься до такой грязи, Вася? – Мужчина выглядел искренне ошарашенным. А еще мне жутко не понравилось разочарование в его глазах.
– Я буду действовать ровно так, как ты меня вынудишь, Дубравин. Вторую щеку подставлять не собираюсь, теперь только око за око.
Кеша разжал руки, букет рассыпался у моих ног. Первым желанием у меня было броситься спасать эту живую прелесть, но потом…
Мой муж – разрушитель. Что ему тюльпаны, если и меня с легкостью сломал? Даже не заметил…
Поэтому я переступила через них так же просто, как он через меня.
– Наш развод – дело почти решенное. Ты сам стал инициатором, забыл? И как он будет проходить, тоже от тебя зависит, Дубравин, не забывай. Я отвечу взаимностью, если ты еще не понял.
– А ты и обрадовалась, да? – хмыкнул Кеша, проигнорировав мое предупреждение. – Уже празднуешь свободу?
«Да мне эта свобода поперек горла! – хотелось крикнуть мне. – Забери ее, только верни все обратно. Я даже согласна на иллюзию счастья…»
Но язык одеревенел, а гордость так затянула удила, что мне дышалось с трудом.
– Что ты здесь забыл? Мало нервы мне потрепал, еще захотелось? – отчего-то охрипла я. – Отойди, мне надо дверь открыть.
Я потеснила мужчину плечом, он неожиданно легко поддался, уступив мне дорогу. Руки у меня тряслись, поэтому никак не получалось попасть в замочную скважину.
– Жену, – просто ответил Дубравин, выбив из меня весь воздух.
– Почти бывшую, – поправила я, а сердце зашлось диким надрывным ритмом.
От близости Кеши у меня кружилась голова и ноги тряслись. Даже затылком я ощущала взгляд мужчины, он пробирал меня до мозга костей, пробуждал нелепые желания, которые нужно было забыть. Я должна была держаться на расстоянии, слишком больно оказалось даже просто стоять рядом, но вместо этого мне хотелось закрыть глаза и податься назад, чтобы опереться на Дубравина.
Он стоял за моей спиной и словно бы ожидал момента моей слабости. Чтобы… Чтобы что?
– Еще настоящую, – заметил Кеша и вдруг взял мою ладонь в свою, отчего я дернулась, и твердо направил ключ в замочную скважину.
Свободной рукой Дубравин отвел мои волосы и поцеловал в шею. Меня словно током прошило.
Через мгновение я влетела внутрь квартиры в поисках спасения, хотя уже знала, что от этого мужчины мне не будет спокойствия нигде: ни на этом свете, ни на том.
Сама виновата.
Он проник внутрь меня, как медленный яд, а я и рада была отравиться…
– Ты совсем очумел, Дубравин?! – взвизгнула я, теряя контроль над ситуацией. – Я тебя не приглашала. Пошел вон!
Конечно же, муж не послушался, еще и дверь на замок за собой закрыл, а потом повернулся ко мне.
– Хватит бегать. Нам нужно серьезно поговорить. – Его решительный, спокойный тон не дал мне обмануться, я чувствовала: Кеша так же близко подошел к грани, как и я.
А что скрывалось за той гранью, мне даже страшно было предположить.
Я клацнула ночником, но проблеск света не добавил мне сил.
– Уходи. Время разговоров прошло, я больше не хочу никаких разбирательств, – даже для меня уверенности в моем голосе совсем не слышалось.
Я всегда была слишком слаба и открыта именно для этого мужчины. И после его предательства, разбившего мне сердце, он все еще имел надо мной влияние.
– Ошибаешься, Вася, – упрямо мотнул головой Дубравин. – У нас много тем для разговора.
– Все они исчерпали себя. – Я боялась.
Боялась того, что услышу, если задам откровенные вопросы. Боялась разбирательств. Боялась той любви, что пылала во мне ярким пламенем и могла сжечь дотла.
– Пусть так, но поговорить нам все равно придется, – стоял на своем мужчина.
– В нашу последнюю встречу ты был иного мнения. – Перед глазами у меня до сих пор проносились кадры из гостиницы. – Что изменилось?
– Решил, что кто-то из нас должен быть взрослым.
Это был диалог слепого с глухим. Болезненный, тупиковый, продлевающий агонию.
– Не стоит жертв. Просто оставь меня в покое, – попросила я.
Но где там? Дубравин не собирался прислушиваться.
Он наступал, а я пятилась до тех пор, пока не стукнулась спиной об стену. Пути к бегству были перекрыты.
– И сначала я хочу знать: где ты была?
– Дубравин, ты правда ждешь от меня отчета? – нервно хохотнула я. – После всего, что случилось?
Он встал вплотную, я даже дыхание затаила. Слишком пьянила близость этого мужчины. В нашей истории все было слишком.
Если злость, то до красных мушек перед глазами. Если страсть, то без тормозов. И любовь… на разрыв аорты.
Я не сомневалась, и расставание нас не пожалеет, хоть бы что-то осталось после…
– Где ты была? – едва ли не по слогам повторил муж.
– В ресторане.
Дубравин чертыхнулся.
– С кем?
– Не твое дело, – продолжала держать оборону я.
– Ошибаешься, – выдохнул едва ли не в мои губы Кеша. – Мое.
– С каких это пор? – Меня сотрясала дрожь, и появилась она совершенно не от страха или злости.
А Дубравин словно бы специально прижимался теснее, он всегда умел тонко меня чувствовать.
– С тех самых, как впервые увидел тебя на сцене, – процедил все еще мой муж. – Так с кем ты была, Вася?
В его глазах горел дьявольский огонь, но и он не остановил меня от добровольного падения в эту бездну.
– С поклонником, – призналась я, отчего-то даже предвкушая реакцию мужчины.
Мне всегда нравилось его провоцировать, только раньше наши игры были безопаснее, а сейчас это больше походило на танцы по стеклу.
– Тем белобрысым типом из отеля?
Наши носы почти соприкасались. Кеша удерживал меня взглядом – злым, отчаянным, полным дикого коктейля чувств, что эхом отдавались во мне.
– Нет.
– Быстро же ты по рукам пошла, Вася…
Дубравин и рта закрыть не успел, как я влепила ему звонкую пощечину.
– Пошел вон! – толкнула его в грудь.
Легче, правда, было сдвинуть бетонную плиту, чем этого гада. Голова мужчины дернулась, на щеке стал проступать красный след от удара. Дубравин сжал зубы, отчего его губы побелели и превратились в одну узкую линию. В уголке рта проступила кровь…
Видимо, я поцарапала мужчину кольцом.
– Уходи. Я не хочу тебя видеть.
В глазах мужа блеснула такая ярость, что мне страх как захотелось слиться со стенкой.
– Только после того, как возьму свое, – заявил Дубравин и обрушился на меня диким поцелуем.
Он не ласкал, а жалил губами.
Кеша наказывал, утверждал свое право, открыто демонстрировал собственнические замашки и едва ли не рычал, как дикое животное. И это неожиданно отдавалось во мне острым удовольствием. Вместо возмущения или сопротивления я лишь захлебывалась в эмоциях, которые умело пробуждал во мне муж.
Наш поцелуй был противостоянием, страстным поединком с привкусом крови, гонкой без тормозов.
Я не уступала Кеше ни в чем. Смело встретила его натиск, кусала и зацеловывала в ответ. Волна удовольствия захлестнула меня с головой и отняла способность думать. Весь мир отошел на второй план, словно растворился, перестал существовать. Здесь и сейчас были только двое: мужчина и женщина, отчаявшиеся искатели наслаждения.
