Текст книги "Первый. Бывший. Единственный (СИ)"
Автор книги: Татия Суботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)
«И жили они долго и счастливо» оказалось не про меня. Это было особенно горько.
За собственной драмой я даже не заметила, как машину занесло. Я потеряла управление и… врезалась в дерево.
Удар и темнота стали необходимой точкой во всем случившемся.
ГЛАВА 17
Дубравин
– Ты взял другого юриста? – ворвался Богомолов в его кабинет.
– И тебе доброго утра, Стас, – сказал Дубравин, не отрывая взгляда от монитора ноутбука. Работы накопилось много, за делами и о личных проблемах было некогда думать. Впрочем, даже эта техника отвлечения давала сбои: Вася не выходила из его мыслей. – Где пожар?
– Я узнал, что для подготовки развода ты вдруг поменял юристов. Зачем?
– Я должен держать перед тобой отчет? – Иннокентий бросил заинтересованный взгляд на друга.
– Ты мне больше не доверяешь? – изменился в лице Богомолов.
Это был интересный вопрос, ответ на который Дубравин раньше дал бы, не задумываясь, а теперь… Слова Васи крепко засели у него в голове, посеяли зерно сомнений, которое упало на благодатную почву и дало всходы.
Вместо того чтобы поделиться с другом своими соображениями, как делал всегда, он скрывал промежуточные результаты частного расследования. Детектив нарыл интересные факты…
Вася не бросалась словами, она подала заявление в полицию. Когда Дубравин смотрел видео, где его жену едва не сбила машина, у него, казалось, сердце перестало биться.
Нарушителя пока не удалось найти, но Иннокентий не собирался сдаваться, он хотел достать этого смертника даже из-под земли. Чтобы туда же и упокоить.
– А есть причины?
– Нет, – поджал губы Богомолов.
– Ну раз нет, то и вопрос твой не имеет смысла. Не так ли?
– Что с тобой происходит? – нахмурился Стас.
– Света, сделай нам кофе, – вызвал секретаря Дубравин, а потом повернулся к другу. – И что со мной происходит? Я не имею права поручить другому юристу заниматься моим разводом?
– Нет, но…
– У тебя слишком много забот с предвыборной кампанией, Стас. Не стоит отвлекаться, – сказал Иннокентий. – Да и, насколько я помню, семейное право – не твой конек. Не так ли?
По совету Васи Дубравин теперь активно шерстил собственное окружение. Тихо и ответственно параноил. Даже Стаса, лучшего друга детства, почти что брата, стал держать на расстоянии.
Не то чтобы он подозревал Богомолова в каких-то махинациях за его спиной, но чрезмерное рвение друга «защитить» его интересы любыми способами Дубравина напрягало.
К тому же он больше не собирался разводиться. Совместно проведенная ночь с женой доказала, что они более чем подходят друг другу. Вася была его, точно ее создали именно под него. А от своего не отказываются.
Дубравин приказал юристу всячески оттягивать процесс. Он был уверен, что сможет убедить жену дать их браку еще один шанс. А пока он решил предоставить Васе немного времени, чтобы она притупила бдительность и спрятала колючки.
Сам же спешил разобраться с недругами, которые так лихо пытались подгадить его семье. Ему не давало покоя видео покушения на жену и то, которое она ему не показала, с якобы доказательствами измены.
– Я просто хочу тебе помочь, как друг, – поджал губы Богомолов.
– Я ценю, – кивнул Дубравин. Секретарь принесла кофе. – Угощайся.
– Нет, много дел, – отказался Стас и ушел, как-то слишком резко хлопнув за собой дверью.
Иннокентий пожал плечами и вернулся к работе. Правда, через полчаса его вновь отвлекли.
– Я занят, Инга, – ответил он Загорской. – И просил тебя мне не звонить без существенных на то причин.
– У меня они есть, Дубравин.
– Что случилось?
– Я не могу успокоить Матвея, кажется, он требует тебя.
– Кажется? – усмехнулся мужчина.
Не так давно Инга пожаловалась, что здоровье сына ухудшилось. После обследования Дубравин принял решение отправить Матвея с няней в пансионат за городом. Свежий воздух мальчишке пошел бы только на пользу.
Загорская работала, брать отпуск отказалась, поэтому сошлись на том, что она будет навещать сына так же, как и Дубравин.
– Ты же знаешь, что Матвея часто очень сложно понять, – сказала Загорская. – Он не умеет выражать собственные желания.
– Он аутист, Инга, но не идиот. Это разные вещи. Ты просто не можешь найти к нему подход.
– Если ты такой умный, то приезжай и сам найди, – вспылила Инга. – Боюсь, что истерика за истерикой не способствуют его здоровью.
Дубравин зажал двумя пальцами переносицу.
– Хорошо. Я буду.
В течение часа Иннокентий был на месте и сразу убедился в том, что Загорская не соврала.
Он застал очередную истерику Матвея. Обычно мальчик был спокойным, сам в себе, но если не получал того, что хотел… становился настоящим всадником апокалипсиса. К тому же периодические «скандалы» Матвея из-за особенностей его психики стали уже привычным явлением.
Но такую бурю эмоций от сына Кеша наблюдал в первый раз.
Мальчик сидел на полу, раскачиваясь и заткнув уши руками, да кричал на высоких нотах до хрипоты.
– Ди! Ди! – иногда проскакивало в этих воплях.
– Что за «ди»? – спросил он Татьяну – няню сына.
В моменты истерики речь Матвея менялась до неузнаваемости, почти исчезала. Оставалось полагаться лишь на интуицию и фантазию, чтобы понять, чего он хочет.
– Понятия не имею, – едва ли не плакала женщина.
Кеша сбросил пиджак на диван и осторожно, словно к дикому зверьку, приблизился к сыну.
– Матвей, – тихим голосом начал мужчина. – Скажи папе, что случилось?
– Ди! – запустил книжкой вместо ответа он.
– И чего же он хочет, Дубравин? – ядовито поинтересовалась Загорская, наблюдая за всеми безуспешными попытками мужчины успокоить сына. – Где твои воспитательские способности?
– Уйди, Инга! – рявкнул Иннокентий, а Матвей вдруг всхлипнул да затих.
– Ди… – повторил мальчик, и Дубравина осенило.
Он схватил сына на руки, чем сразу только усилил его истерику, и метнулся в ванную комнату.
Мужчина постелил мягкое полотенце и ссадил Матвея на него, дальше плотно закрыл дверь и замер в полутьме.
Дубравин консультировался со специалистами: такие скандалы у аутистов часто случались вследствие сенсорной перегрузки. Они могли привести к настоящему нервному срыву.
Дома у Матвея было свое «безопасное место». Специально оборудованная ниша в книжном шкафу, куда сын любил прятаться. В пансионате такого не имелось, и Дубравин решил попробовать воссоздать нечто подобное.
Буквально сразу истерика у сына прекратилась.
Поначалу еще слышались горькие всхлипы, но и они вскоре исчезли.
Мужчина даже задышал спокойнее.
Когда с Матвеем случалось подобное, это существенно выбивало Дубравина из колеи. И пусть он прочитал едва ли не тонну спецлитературы, чтобы быть ближе к особенному сыну, но на практике все оказалось намного сложнее, чем в книгах.
Дубравин прислонился к стене и затих. В чем-то он даже понимал Матвея: в темноте и тишине думалось намного легче. Ничего не отвлекало.
Правда, он-то как раз бежал от собственных мыслей, а так это совершенно не получалось сделать…
Через какое-то время они вернулись обратно в комнату. Сын деловито уселся на пол, высыпал вокруг себя цветные маркеры, раскрыл альбом для рисования и опять выпал из реальности.
– Что здесь произошло? – обратился Дубравин к его няне.
– Я-а…
– Не просто так же Матвей устроил истерику?
– Ой, я тебя прошу, Дубравин, – фыркнула Инга. – Что ты за расследования развел из-за сущего пустяка? Бывай ты чаще с сыном, и знал бы, что истерика – его второе имя.
– Я не тебя спрашиваю, – сказал мужчина. – Нина?
– Я не знаю, я всего-то вышла, чтобы обговорить с поваром сегодняшнее меню для мальчика, – пустилась в объяснения няня. – Матюшенька!
Пока они отвлеклись на разговор, он выбрал полем для рисования пол и собственную одежду.
– Здесь рисовать нельзя, – принялась наставлять мальчика женщина. – У тебя есть для этого альбом.
– Почему? – серьезно посмотрел на нее Матвей.
– Что почему? – не поняла Нина.
– Почему нельзя, если красиво?
– Действительно, – хмыкнул Дубравин. – И почему?
– Потому что так не принято, – сказала как отрезала Инга. – Нужно соблюдать правила, это поможет тебе не так сильно выделяться среди нормальных. Хотя… вряд ли с тобой это сработает.
Матвей нахмурился, будто бы прекрасно понял все, что она сказала.
– Сомневаюсь, что нормальность определяется соблюдением правил, – подметил Дубравин.
– Пойдем переоденемся в чистенькое? – ласково предложила мальчику Нина, и тот, к удивлению отца, не стал противиться женщине.
– Откуда у него синяки? – спросил мужчина Ингу, внимательно наблюдая за сыном.
– Откуда у ребенка синяки? Ты серьезно? – хмыкнула Загорская. – Проснись, Дубравин. Дети часто падают и ударяются, на то они и дети.
Такое объяснение его не устроило. Кешу никак не отпускало вот это отчаянное «ди – уйди» сына к матери…
– Если я узнаю, что ты ему как-то вредишь, Инга… – в голосе мужчины явно слышалась сталь.
– Монстром решил меня выставить? – вскинулась Загорская. – Он вообще-то мой сын. Не забыл?
– Учти, последствия тебе не понравятся.
– И что ты сделаешь? – сложила руки на груди блондинка. – Удовлетвори мое любопытство, Дубравин. Официально ты ему никто. Или ты уже готов признать сына? Нет?
– Не шути со мной, Инга, – процедил мужчина. – Поверь, ты не хочешь меня разозлить.
Видимо, во взгляде Дубравина было что-то такое, отчего Загорская отшатнулась.
– Прости, я что-то… – пошла на попятный она. – Разнервничалась. Когда сыну плохо, то мне тоже. Ты же понимаешь? Я же мать.
Мужчина хмыкнул, но комментировать это громкое заявление никак не стал. Вскоре они собрались с Матвеем на прогулку. Инга попыталась напроситься с ними, но Дубравин отказался.
– Я не буду мешать, – заметила Загорская.
– У нас чисто мужская компания, – развел руками Дубравин.
Правда, это Ингу не остановило. Через полчаса она присоединилась к ним в парке.
– Не рычи, – предугадала его реакцию блондинка. – Нам нужно поговорить.
– Это не подождет?
– Ты меня избегаешь, поэтому нет, – выдала она.
– И чего ты хочешь?
– Хочу обсудить будущее Матвея.
Мужчина тяжело вздохнул, настроившись на долгий и зубодробительный разговор, но его не случилось. Здесь каким-то дьявольским образом оказалась Вася. И начался персональный ад Дубравина.
Он так привык бояться, что жена узнает о существовании Матвея, что, когда это на самом деле произошло, растерял все ориентиры. Будто бы земля ушла из-под ног и небо осело на плечи.
В конце концов Дубравину пришлось отпустить Васю, чтобы не сделать еще больнее. Даже просто находиться сейчас с ним рядом супруге было невыносимо. Ненависть в ее глазах была ослепляюща, а ведь он так привык к другому чувству, что там отражалось…
– Что за история с сообщением? – тайфуном ворвался Дубравин в номер.
– Каким сообщением? – захлопала ресницами Загорская.
– Я пойду покормлю Матюшу, – тут же ретировалась Нина с его сыном.
– Которое ты послала моей жене.
– Я ничего не посылала, – попыталась сыграть дурочку Инга.
Дубравин ей не поверил.
– Не ври мне. Зачем ты заманила сюда мою жену?
– Триста лет она нужна мне, – фыркнула Загорская. – Кем ты себя возомнил, Дубравин? Сказала же, не посылала, значит…
Любая другая уже вняла бы явному предупреждению, что сквозило в голосе мужчины, напряжению, которое читалось в каждой его черте. Только Инга продолжила упрямо настаивать на своем. Это ее и подвело.
Иннокентий и сам не понял, как оказался рядом с блондинкой, схватил ее за шею и пригвоздил в жестком захвате к стене. Словно бабочку к стеклу пришпилил.
– Отпусти, – захрипела Загорская, выпучив глаза.
– У тебя есть выбор: либо рассказываешь сейчас мне правду, либо я придушу тебя прямо здесь.
– Я. Говорю. Правду, – выдавила из себя Инга. – Отпусти.
Дубравин хорошенько ее встряхнул, отчего девушка клацнула зубами.
– Неправильный ответ, – процедил он. – Попробуешь еще раз?
– Ты. С. Ума. Сошел? – задыхалась Загорская.
Мужчина не стал опровергать ее версию. Грань, к которой он преступно близко подошел, уже маячила чернотой перед глазами.
– Ты отправила сообщение моей жене? – буравил тяжелым взглядом он девушку.
– Я. Я! – не выдержала та. – Задушишь же!
Он немного ослабил хватку, Инга со стремительно синеющим лицом оказалась еще тем зрелищем. Сесть за убийство этой мерзавки в планы Дубравина совсем не вписывалось.
– Зачем? – склонил голову набок он. Загорская опять взяла паузу, то ли слова подбирала, то ли играла ему на нервах, пришлось в который раз обозначить серьезность своих намерений. – Ну!
– Потому что она должна была узнать правду! – вскрикнула блондинка.
– Правду? – не понял мужчина.
– Насчет нас, Кеша. Мне надоело скрывать наши отношения, – трагично заявила Инга.
– Нельзя скрывать то, чего нет. Так ты специально подстроила, чтобы и я приехал, и Вася?
– Сам ты этот узел никогда бы не разрубил, вот я и решила помочь.
– Помочь? Так вот, значит, как это называется, да? – вскипел Дубравин.
– Василиса – умная женщина. Теперь, увидев, как тебе, мне и Матвею хорошо вместе, она даст тебе развод и перестанет удерживать.
От таких перспектив мужчину прошибло холодным потом.
Василиса – умная женщина, этого не отнять. Как и ее гордости.
Сына она ему не простит…
Он отогнал от себя эти мысли так же резко, как делал это тысячи раз до этого. Вася его жена. Его женщина. Дубравин знал, что стал причиной ее душевной боли, но он продолжал упрямо верить, что они смогут это преодолеть.
Он оступился, Вася ему назло с тем белобрысым в отеле… Квиты же?
– Дубравин! – Инга стала колотить его по груди, и он опомнился, что слишком сильно сжал руку.
Мужчина отшатнулся, отпустил Загорскую и отошел от нее. От греха подальше.
Комната погрузилась в напряженную тишину.
– Так будет лучше, Кеша, неужели ты не понимаешь? – вдруг заговорила Инга.
Любая другая уже сбежала бы от него, теряя тапки, а несостоявшаяся любовница продолжала лезть на рожон. Словно бы ей нечего было терять или она не верила, что Дубравин способен был причинить ей вред. А у него руки чесались и красная пелена перед глазами стояла.
– Тебе лучше?
– Тебе, Кеша, – ласково проворковала Загорская. – Мне, Матвею… Ты о нем вообще подумал?
– Побольше твоего.
– Ему нужна полноценная семья, – вкрадчиво начала Инга.
– Тебе не стоит развивать эту мысль, если не хочешь лишиться того, что уже имеешь, – резко ответил Дубравин.
– Я тебя люблю, Кеша… – завела старую песню Загорская.
– Кончай дурить, Инга. У тебя в жизни только две любви: ты и деньги.
– Тебе не надоело меня отталкивать? – предприняла попытку кокетства она. – Сам же знаешь, что мы подходим друг другу. У нас сын, мы всегда будем связаны. А помнишь, как нам было хорошо?
– Не помню. И никогда этого не скрывал. То, что ты там себе надумала, для меня было глупой ошибкой.
– Можем повторить, ты только подпусти меня ближе…
Инга тронула его за плечо, попыталась приластиться кошечкой. Дубравин грубо схватил ее за запястье.
– Лучше я гадюку в постель приглашу, чем тебя.
– Больно! – взвизгнула Загорская.
– Не лезь в мою жизнь, – процедил мужчина, разжав хватку. – Иначе я сделаю тебе еще больнее.
Он бросился к выходу из номера. Здесь ему больше нечего было делать.
– Ты еще не знаешь, кого обижаешь, Дубравин! – вызверилась Инга, потирая запястье. – Я так просто этого не оставлю!
– Ты мне угрожаешь? – обернулся он.
– Я тебя люблю! – всплеснула руками блондинка. В ее голосе теперь слышались неприкрытые истерические нотки.
– Идиотка, – сплюнул Дубравин.
– Сумасшедший! – донеслось ему вслед.
Загорская была недалека от истины. Именно так он себя и чувствовал.
На улице пошел дождь, поднялся хлесткий холодный ветер, а у Дубравина земля под ногами горела. Или, скорее, подгорало совершенно в другом месте. И пожар этот могла потушить только одна женщина. Но вряд ли у нее осталось для такого желание после всего, что произошло…
Дубравин отправился в погоню. Его водитель выжимал педаль газа на полную, насколько это было безопасно в такую погоду, но на трассе в город машины Васи не оказалось.
И в корпоративной квартире жены тоже не было. Сколько Кеша ни стучал, а лишь добился недовольства соседей.
На звонки Вася не отвечала. Дубравин звонил с нескольких номеров, догадываясь, что его был занесен в черный список. К ночи жена так и не вернулась, тогда он по-настоящему испугался…
ГЛАВА 18
Очнулась я с тяжелой головой и болью в сердце.
По ощущениям, долго в отключке не пробыла, но уверенности ни в чем не осталось. Если уж муж меня столько лет обманывал, то и себе доверять не стоило.
Руки-ноги были целы. Я глянула в зеркало заднего вида и скривилась: на лбу виднелась страшная ссадина, волосы растрепались и торчали во все стороны, взгляд был бешеный – красавица!
Я выключила мотор и на трясущихся ногах выбралась наружу.
Машина поцеловалась с деревом, на бампере виднелась существенная вмятина.
«Хорошо, что жива осталась, – пронеслось у меня в голове. – Хорошо ли?»
Я отмахнулась от таких глупых мыслей и едва на ногах удержалась.
На улице стремительно темнело. Дождь прекратился, а еще существенно похолодало. Брал мороз. Дорога уже заледенела. Продолжать нестись вперед, наплевав на безопасность, было сравнимо с путешествием в один конец.
И пусть судьба опять дала мне оплеуху, но размениваться собственной жизнью я не собиралась. Больше нет.
Сопоставив риски и возможности, я вернулась в машину за телефоном. Мне нужна была помощь, поэтому я набрала человека, которому доверяла.
– Алло? – быстро откликнулась Марго. – Вась?
С подругой мы в последние две недели почти не виделись. У каждой были свои проблемы, но связь не теряли. И в критический момент я, не задумываясь, позвонила именно ей, а не кому-то другому.
– Вась? Ты меня слышишь? Алло!
– Маргось, я такая дура-а-а, – всхлипнула я и разразилась рыданиями, а ведь совсем не собиралась плакать. – И зачем я ему поверила? Развел, как обыкновенную идиотку…
– Ты толком объяснить можешь, что случилось-то?
– Не могу, – зажмурилась я, прикусив губу. – Дубравин…
– Умер? Заболел?
Я истерически хихикнула.
– Да лучше бы умер, скот такой! – вдруг сорвалась на крик я. – Сообщение от него пришло странное, с приглашением за город. А я, дура, вдруг сорвалась с места и примчалась. Не знаю, что мной двигало. Еще и водителя оставила, а я за рулем как обезьяна с гранатой.
– Ну?
– Что ну? Приехала я в этот пансионат за городом, а там он с ней, – впилась ногтями в ладони я. Боль немного отрезвила. И бездна отчаяния из-за предательства мужа перестала скалить пасть.
– Вась?
– Любовницу мой Кеша здесь выгуливает, оказывается. И сын у него есть…
– Как сын? – опешила Марго.
– Вот так. Красивый такой мальчик, лет пяти…
Он у меня до сих пор стоял перед глазами.
– Так, может, это не его сын, Вась. Если ребенок просто рядом, то мужик же автоматически не становится его отцом, – попыталась найти оправдания Дубравину подруга.
Я покачала головой, отгоняя от себя даже слабую надежду на ошибку. Не было ее, не было. Я же видела глаза мужа, там плескалась такая вина и… стыд, что все оказалось понятно.
– Он вылитый Кеша, Маргось. Один в один, словно копия в миниатюре, – призналась я. – Поверить не могу… Мы так долго пытались, а у него, оказывается, уже есть сын. И почему именно я бракованная? Не зря он к другой под юбку залез, да?
– Даже не смей так думать, не то что говорить, поняла? – вызверилась Марго. – Что это за синдром жертвы такой, а, Вась? Никогда бы не подумала, что ты чужую вину на собственные плечи перекладывать начнешь.
И я о таком даже подумать не могла. Раньше. Сейчас же глупо было размахивать кулаками, когда самое страшно уже случилось.
– От хорошей женщины мужик не загуляет…
– Мне вот даже неинтересно, где ты такого махрового бреда понахваталась, – фыркнула подруга. – Мужик изменяет, потому что может. Если есть желание, то никакая жена ему не станет помехой, будь она даже трижды идеальной. Это ясно?
– Наверное, это из-за того, что я родить ему не смогла, – продолжила гнуть свою линию я. – Но ведь пыталась… Господи, Ритка, как же я пыталась! И к врачам, и к бабкам-знахаркам ходила – где только спасения не искала. Правильное питание, витамины, лечение за границей, специальные тренировки, подсчет благоприятных дней цикла… И все равно моя утроба выталкивает из себя плод, не принимает, ты не представляешь… Я ведь ненавидеть себя за это уже начала и завидовать лютой завистью тем, кто смог родить!
– Ох, Вася…
– Получается, пока у меня выкидыш за выкидышем был, у Кеши уже сын на стороне имелся? Пока я по врачам моталась, он другую семью завел и обхаживал? Пять лет водил меня за нос… А может, больше?
– Может, и не его это сын, может, и не пять ему…
Я рассмеялась и сама испугалась этого жуткого звука, что воспроизвела.
– Хорошо Кеша за мой счет развлекся. Они с ней, наверное, долго потешались над моими попытками забеременеть. Но больше унижать себя я не дам.
– Мне очень жаль…
– Ты сможешь меня забрать? – перебила я подругу, от жалости становилось только хуже.
– Диктуй адрес, – с готовностью откликнулась она.
– Я тебе координаты сброшу, не знаю, что за адрес, лес кругом.
– Какой лес? – насторожилась Марго.
Я осмотрелась.
– Хвойный, наверное. Елки, ели, сосны – не знаю, я не разбираюсь в иголках.
– Вась!
– Да я как увидела эту картину маслом, так едва не сдохла на месте, – тяжело вздохнула я. – Разборки с Кешей ничего не прояснили, он, мне кажется, даже не понял причин моей бурной реакции. Расплевались мы с ним, а там я в машину заскочила и…
– И? – поторопила она.
– И помчала куда глаза глядят… Дорогу я не разбирала, только выжимала педаль газа до упора. Сколько так ехала? А черт его знает, но потом машину занесло, и скорость я снизила. Конкретно так струхнула, представляешь? Едва в штаны не наложила.
– С тобой все в порядке?
– Не разбилась. В дерево врезалась, машину помяла и шишак себе заработала. Только вот руки у меня трясутся, и обратно вырулить к городу я не смогу. Приедешь за мной?
– Уже еду, – тут же заверила меня подруга. – Только координаты сбрось поскорее и никуда не лезь, слышишь, Вась? Все хорошо будет, веришь?
Я ответила не сразу.
– Ну да, – хмыкнула я. – Будет. Когда-то. С кем-то.
– С тобой, Вась. С тобой все будет хорошо. Ты только держись там и не глупи, – приказала Марго.
В это «хорошо» мне совершенно не верилось.
– Не буду. Я уже все глупости натворила, когда разрешила себе поверить, что Кеш… Дубравин любить меня может, что все у нас с ним будет как у нормальных людей. – Я громко выдохнула. – Только нормальные люди на две семьи не живут.
– Я скоро буду, Вась.
– Спасибо тебе, подруга, – всхлипнула я и сбросила вызов прежде, чем опять расплакаться.
Ждать в машине я побоялась. В голову то и дело лезли картинки из фильмов, где показывали эффектные взрывы. Поэтому я вышагивала на опушке леса, мерзла и едва ли не танцевала, только бы не превратиться в сосульку.
Автомобиль показался на дороге где-то через полчаса. Я успела обрадоваться еще до того, как поняла, что это… не Марго.
Я выбежала на дорогу и замахала руками.
– Стой! Я здесь! – завопила я и едва не навернулась на льду.
Каким-то чудом удалось сохранить равновесие и не шмякнуться.
– Вот добавить синяков к остальному «добру» мне сейчас только и не хватало… – я хмыкнула себе под нос и замерла в свете фар, словно косуля перед охотником.
Машина остановилась, а меня вдруг страх оглушил.
Подруга на таком бронированном монстре отродясь не ездила.
«Если это не Марго, то кто?» – прошило меня острой мыслью.
Мое сердце ухнуло и скатилось в живот. Или куда-то ниже, гораздо ниже. Прислушиваться к ощущениям времени не было.
Словно в замедленной съемке я следила за тем, как передние дверцы внедорожника открылись и… из авто вышел мужчина.
Ночь, лес кругом, и я, почти замерзшая жертва случайного маньяка, сама под нос ему прыгнула!
Нет, не быть мне Василисой Премудрой. Точно не мое амплуа.
Впору оказалось сверкать пятками, улепетывая из последних сил, но ноги у меня приросли к асфальту. Предатели!
Сердце выскакивало из груди, точно оглашенное, ни вдохнуть, ни выдохнуть не получалось: сперло дыхание. Я могла лишь следить, как ко мне резким шагом приближался незнакомец, и судорожно искать пути для отхода. Желательно не в мир иной, а в безопасное место.
– Заблудилась, снегурка? – выдал незнакомец, едва подошел ко мне.
Из-за слепящего света фар я видела фигуру, но лицо рассмотрела только сейчас. И оно мне не понравилось!
Ни его лысина, ни борода, как у дровосека, ни взгляд. Особенно взгляд.
У меня язык примерз к нёбу.
Рожа была явно бандитской. На фоне грозящих мне неприятностей даже предательство Дубравина поблекло.
– Тепло ли тебе, девица? – насмешливо протянул мужчина, явно издеваясь надо мной. – Тепло ли тебе, красавица?
– Ой, тепло, голубчик Морозушко! – брякнула я, отчего бугай захохотал.
– Ты смотри, сказочки, значит, читаешь?
Я потихоньку стала пятиться.
– Ты куда это?
– Да так… Надо мне…
– Что, даже погреться не согласишься? – подмигнул он.
– Не соглашусь, – вздернула подбородок я.
– Ты просто не понимаешь, от чего отказываешься, – выдал незнакомец.
Я обладала очень бурной фантазией, которая мне в красках расписала возможное будущее. Поэтому недопониманий того, что может случиться, у меня не осталось. Криминальные сводки умеют произвести неизгладимое впечатление.
– Езжайте своей дорогой, а меня оставьте в покое, – смело заявила я, но нужного эффекта не добилась.
– Пойдем, посинела ведь вся, – сказал бородач и схватил меня за руку.
– А-а-а! – завопила я.
Незнакомец резко отшатнулся, поскользнулся, но на ногах все же удержался.
– Не трогайте меня, я кричать буду!
– Вообще-то сначала предупреждают, а потом уже глотку, как банши, рвут, – поморщился незнакомец.
– Предупреждаю, оставьте меня в покое. – Я уже тряслась вся: то ли от холода, то ли от страха, но решительность дать отпор не растеряла.
– Что там, Костя? – послышалось от машины.
Вот тут-то меня настоящий ужас пронял. Если от одного мужика еще как-то можно – чудесным образом, не иначе – сбежать, то как справиться с двумя?
– Да дура какая-то попалась! – ответил бугай напротив меня. – Сейчас разберусь и поедем.
– Не надо разбираться, просто уезжайте.
– А потом в церкви свечки ставить за твой упокой? Мне лишних грехов на душу не надо, своих хватает, – буркнул мужчина и опять схватил меня за руку. – Пойдем, красавица. И не ори, мой хозяин – человек серьезный, истеричек на дух не переносит.
У меня горло перехватило, какой там орать! Но вот инстинкты сработали как надо. Раз уж убежать не получилось, я согнула ногу в колене и…
– Ах ты ж… – простонал мужчина, падая на четвереньки.
Не промазала!
– Василиса? – послышалось совсем рядом.
– Женя? Это ты? – выдохнула я, присматриваясь. – Зачем же так пугать?!
– Наверное, затем же, зачем калечить моего водителя? – улыбнулся Грабовский. – Костя, ты как?
– Зверею, – выдохнул бородатый. – Только не говорите, что это ваша знакомая, Евгений Владимирович.
– Не скажу.
– Карма должна ее настигнуть, за причинение тяжких телесных добропорядочным гражданам.
– Придется заткнуть собственную карму, Костя, и проглотить, – хмыкнул Евгений. – Считай, что у Василисы неприкосновенность.
У меня от облегчения ноги подогнулись.
– Вася?! – ринулся ко мне Грабовский, сразу же растеряв всю веселость.
В одну минуту земля стремительно приближалась ко мне, но встретиться нам не дал Женя. Мужчина подхватил меня на руки, словно пушинку, и пошел к машине.
– Поставь, я сама, – вяло трепыхнулась я. Чисто из-за упрямства и приличия для.
Ведь редкая женщина не любила покататься за счет мужчины, желательно на его шее.
– Видел я, как ты сама только что, – фыркнул Грабовский. – Поэтому учись принимать помощь, милая.
Ласковое обращение даже кошке приятно, и я дергаться перестала. Не потому, что решила послушаться Женю, просто устала.
– По горбу этой помощью лучше бы дал, – пробурчал Костя, выпрямившись. – Нет чтобы верному человеку руку протянуть, так он чудовище с острыми коленками таскает.
Грабовский выгнул брови.
– Ты что-то сказал? – обернулся через плечо к водителю он.
И такой красноречивый взгляд бросил на мужчину, что я икнула.
– Ничего, шеф, – тут же ответил пострадавший. – Вам послышалось.
– Смотри, чтобы после моих слуховых галлюцинаций тебя не настигли зрительные.
– Понял, не дурак, – кивнул Костя. – Дверцу придержать?
– Ты видишь у меня третью руку?
– Зная, какие они длинные, я бы не удивился, что у вас в загашнике где-то третья все же припрятана, шеф, – хмыкнул он.
– Ох, договоришься, Костя, – покачал головой Грабовский. – И родственные связи не помогут.
– Так разве ж я злоупотребляю?
Бородач не выглядел испуганным, но комментарии в мою сторону больше не отпускал, ограничился лишь недовольными взглядами. Видимо, мои острые коленки оставили после себя настолько неизгладимый след на мужском самолюбии, что Косте поперек горла вставала забота о хозяйке этих коленок. Даже если эту заботу проявлял кто-то рядом.
Впрочем, меня это сейчас совершенно не заботило. Едва я попала в теплый салон, как меня стало клонить ко сну. Тело налилось тяжестью, голова звенела, и даже дрожь, которая прошивала меня от кончиков пальцев ног до макушки, не перебивала сонливого состояния.
– И куда же ты вляпалась, Василиса? – спросил Грабовский, устраиваясь на заднем сиденье рядом со мной.
– Почему сразу вляпалась? – зыркнула на него я.
– Только не говори, что у тебя просто увлечение такое – тормозить машины на загородной трассе посреди леса, – поджал губы Евгений. – А ведь ничего, как говорится, не предвещало. На вид казалась добропорядочной интересной женщиной без странных наклонностей.
– Они сейчас просто стали хитрее и лучше маскируются, шеф, – выдал Костя.
Меня обдало жаром. Я подергала ручку, но она мне не поддалась. Двери были заблокированы.
– Длинный язык еще никого до добра не доводил, Костя, – заметил Грабовский. – Не заставляй меня учить тебя жизни.
– Воспитанием нужно заниматься до трех лет, сейчас уже поздно. Старую собаку легче пристрелить, чем научить новым трюкам.
– Ты сам это сказал, – пожал плечами Евгений.
– Выпусти меня. Немедленно! – скомандовала я ему, прерывая их странный диалог.
– Не горячись, – тронул меня за плечо Грабовский. – Прости. Это была глупая шутка, я не хотел тебя обидеть. Расскажешь, что случилось?
Я опустила глаза, не зная, с чего именно начать.
– Костя, включи свет, будь добр.
– Доброта меня когда-нибудь погубит, – вздохнул водитель, но сделал так, как просили.
Грабовский взял меня за подбородок и заставил посмотреть на него.
– О, – протянул он. – Какая красота.
– Спасибо, – поджала губы я. – Старалась.
– Костя, глянь-ка, что там с машиной, а мы с ее хозяйкой пока побеседуем. – Едва за водителем захлопнулась дверца, как Грабовский потребовал: – Сколько пальцев?
