Текст книги "Иди ты... в жёны (СИ)"

Автор книги: Тата Кит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Глава 19. Санька

Глава 19. Санька

Пришлось запихать полностью в рот оладью, чтобы не ляпнуть ничего лишнего.

Разнюхала она!

Тут и разнюхивать ничего не нужно – и так всё понятно. По этому причесанному видно, что ему стринги жмут.

– Хорош сопеть, Титов, – Авдеева толкнула меня в бок и забрала блюдо с оладьями. – Не один же тут, ну. Мужиков тоже нужно угостить.

Она понесла блюдо на улицу, но я успел перехватить пару оладий. Был бы хомяком, напихал бы за обе щеки. Но пришлось держать их в руках и стерпеть на себе осуждающий и слегка насмешливый взгляд Авдеевой.

– Запей хоть, – обронила она небрежно и вышла на улицу, где мужики уже собирались у стола.

Не все, конечно. Многие отказались – поскромничали. Кто-то дома уже поел, а кого-то ещё только ждут с обедом.

Я налил себе стакан горячего чая. Граненый, кстати. Думал, что они только в фильмах и музеях остались, но у Авдеевой их, походу, целый сервиз. Заберу себе парочку, вместе с Авдеевой, когда мы, наконец, свалим из этой деревни.

Вышел на крыльцо дома и увидел Авдееву в окружении местных мужиков. Все ей улыбались, шутили, просто общались, даже пытались помочь сервировать стол.

Я спокойно наблюдал за ними, дожевывая гордо украденные мной оладьи. В какой-то момент даже залюбовался Авдеевой, которая свободно общалась со всеми, дарила улыбки и, похоже, неплохо шутила, раз после её комментариев все собравшиеся дружно смеялись.

Идиллию нарушил непрошено появившийся сосед-женишок Никита. Уже и детей успел куда-то сбагрить.

Может, ему его обручальное кольцо в задницу вкрутить, чтобы он хотя бы так помнил, что женат?

Ещё и улыбается ей!...

Гнида поросячья! – как сказал бы один из местных мужиков.

Интересные у них, кстати, ругательства. По крайней мере, я много чего интересного для себя подчерпнул. В офис вернусь, обязательно что-нибудь опробую на сотрудниках.

– Саш, тебе особое приглашение нужно? Иди за стол, – я вздрогнул, не ожидав, что Авдеева обратиться ко мне по имени и столь милым тоном. Даже сначала не поверил, что она ко мне обращается.

Спустился с крыльца и подошёл к столу. Авдеева, сидящая на лавке у стола, чуть сдвинулась в сторону, освобождая мне место. Взглядом показала, куда мне нужно сесть.

Рефлекторно стиснул челюсти, увидев с другой стороны от Авдеевой Никиту. Получилось так, что для того, чтобы освободить место для меня, она ближе придвинулась к нему.

Не знаю, как муха меня сегодня укусила, но я демонстративно втиснулся между ними, оттесняя Авдееву подальше от, похоже, беспринципного женатика.

Нужно поговорить с его отцом. Может, мы вместе ему кольцо вкрутим…

Странно, что Авдеева никак не прокомментировала мою выходку. Даже взглядом.

После обеда почти все мужики разошлись по домам. Остались только те, кто не был занят домашними делами, поэтому с удовольствием помогали мне.

Я думал, батины рассказы о том, что они что-то там всей деревней делали – это просто сказки на ночь. Но, оказалось, они тут реально все отзывчивые. Я попросил о помощи только соседа Авдеевой – дядю Петю. А уж он, узнав фронт работ, каким-то образом собрал ещё с десяток мужиков.

И, что самое поражающее, делают они всё это бесплатно. Стоило мне только заикнуться об оплате, как мне напихали в шапку, послали куда подальше и спокойно продолжили делать работу.

Вечером, когда с основной работой было покончено, я зашёл в дом, где Авдеева сидела за кухонным столом, читала потрепанный томик Донцовой и расслабленно потягивала чай из белой кружки в желтый цветочек.

– Баня готова, – произнесла она, лишь мельком глянув на меня.

– Завтра в дом заведут воду, и я, наконец-то, просто помоюсь без попыток выжить в жаре среди кипятка.

– Какие мы нежные, – фыркнула иронично Авдеева.

– Это тебе, ведьме, привычно быть голой около кипящего котла. А я так не могу. У меня яйца подгорают.

– Так, может, пожалеешь себя да уедешь уже? Зачем тебе все эти тяготы и лишения?

– Как ты там сказала? – я чуть сощурился, вспоминая её слова. – «Я пойду нахер, а вы идите за мной и никуда не сворачивайте»? Так вот, Авдеева, я иду за тобой и не сворачиваю. И уедем мы отсюда только вместе. Это уже дело принципа.

– Трусы свои постирай, принципиальный. Я тебе не нанималась. Всю баню ими завалил.

– А в чём я их стирать должен? Воды в доме нет, стиралка не подключена.

– А «Фея» для тебя шутка какая-то?

Уже в бане я узнал, что белый куб, стоящий в предбаннике – это какая-то допотопная стиральная машинка, которая умеет только вертеть вещи в воде. Ни отжима, ни сушки. Ничего. Всё сам. И воду в неё вёдрами я должен тоже сам наливать. И вещи в тазу полоскать после неё тоже сам.

И всё это в жаре в триста градусов.

– А раньше женщины такой стиркой занимались каждое воскресенье, – вещала Авдеева с умным видом. – И стирали они на всю семью по три-четыре часа. Ещё и в дом бегали – параллельно готовили.

– Я… У меня нет сил даже, чтобы спорить с тобой, – сокрушенно выдохнул я.

– Ладно, – снисходительно улыбнулась она. – Береги силы, готовь рот. Жду тебя дома.

– Готовить рот? Для чего? – у меня даже подгорающая от печки задница сжалась, хотя речь шла про рот.

– Как зачем? Забыл про мою эротическую фантазию? У меня всё готово.

Глава 20. Любовь

Глава 20. Любовь

Титов вернулся из бани, едва шевеля ногами.

Если он устал от той работы, что проделал за день, подняв полдеревни мужиков, то баня окончательно его разморила.

В дом он заходил так, будто спал на ходу. А полотенце на бёдрах придерживал из последних сил.

– Я завтра же снесу этот филиал ада, – выдал он категорично и зачерпнул полный ковшик воды из ведра. Сама недавно принесла. Холодная вода, колодезная. Долго пил. Его глотки были слышны на всю кухню. Но, наконец, он отсосался от ковша, дал себе пару секунд на то, чтобы шумно отдышаться, и протяжно с наслаждением выдохнул. – Кайф!

Тяжело дыша, окинул любопытным взглядом стол, на котором его ждала скумбрия холодного копчения, горячая отварная картошечка, репчатый лук, нарезанный тонкими кольцами и маринованный с укропом, а ещё соленые корнишоны, ну, и, конечно же, хлеб – свежий.

Я ждала что-то типа восхищения моим стараниям, или хотя бы лёгкого удивленного посвистывания, но услышала:

– У рыбы поминки, что ли?

– Ещё слово и поминки будут у тебя. Садись за стол.

Я села первой, подождала, когда Титов сядет напротив, и с большим усилием подавила в себе желание шлепнуть его по башке каким-нибудь тапком.

Сел, гад, и смотрит на стол так, будто на него кто-то мусорку опрокинул.

– А самогонка будет? – ехидно вопросил Титов, всё ещё презрительно поглядывая на содержимое стола.

– Сам с ёлку, а ума с иголку. Какая самогонка? Это просто ужин. Ешь, – я махнула на стол и начала есть первая.

Взяла отрезанный кусочек рыбки руками, аккуратно разорвала пополам вдоль позвоночника и откусила сочное филе. Чуть соленое, в меру копченое. Самое то, что надо. Идеально.

Следом луковое колечко, затем горячую картошечку и свежий, чуть хрустящий хлеб. Всё без приборов. Руками.

Это прекрасно!

Я зажмурилась от удовольствия и начала немного приплясывать, наслаждаясь вкусом, который прямо сейчас ласкал каждый мой вкусовой сосочек.

– А вилки в вашем ресторане не дают?

Убийца кайфа.

Вздохнув, я открыла глаза и строго посмотрела на Титова, который ещё ни к чему не притронулся.

– Ешь руками. И молча.

– Понятно, – обронил он устало и, будто делает мне одолжение, начал есть. Четко повторил за мной, закидывая в рот всё в той же последовательности. Я замерла, наблюдая за тем, как Титов задумчиво, глядя куда-то в сторону, жевал. Вдруг он начал кивать, и амплитуда кивания нарастала. – Согласен. Это реально секс.

– Поздравляю с успешным и безболезненным лишением девственности, – хмыкнула я, вглядываясь в его лицо, чтобы понять, действительно ли ему понравилось.

– Только лука надо побольше. С ним прям очень хорошо.

– Это ты уже сам регулируй – чего тебе побольше, чего поменьше.

Титов вошёл во вкус и взял уже второй кусочек скумбрии. Потянулся к кружке с чаем, но остановился, начав искать что-то взглядом на столе.

– А салфетки есть? Руки обтереть.

– Конечно, – я потянулась к подоконнику и взяла с него рулон туалетной бумаги, которую поставила на стол поближе к гостю.

– Серьёзно? – не без брезгливости поинтересовался он.

– Лучшие салфетки. Самые дешевые и всегда под рукой. Отматывай сколько хочешь. Ни в чем себе не отказывай.

Калейдоскоп эмоций промелькнул на лице Титова. Буквально за пару секунд он прошёл все стадии принятия и, наконец, взял предложенный ему рулон.

– Если где-то нужно будет написать сочинение о том, как я провёл лето, эта хрень будет первая в списке, – буркнул он.

– В списке чего? Твоих психотравм? Разве первое место не у Лёньки?

– Он и это, – Титов поставил рулон на подоконник. Обтёр руки оторванным куском бумаги и отпил немного чая.

– Смотрю, аппетит уже пропал?

– Не дождёшься, – фыркнул он самоуверенно. – А ещё есть такая рыба?

– Нет. Много – вредно. Тем более на ночь.

– Согласен, – Титов придвинул к себе всю оставшуюся скумбрию, лук и хлеб. – Много – вредно, Любонька. Поэтому я, как мужчина, возьму весь удар на себя. Не благодари, – он хитро мне улыбнулся и даже не постеснялся подмигнуть, продолжая с аппетитом есть рыбу.

Я помыла руки и вернулась за стол, чтобы спокойно пить чай, наблюдая за человеком с хорошим аппетитом.

– Понять не могу, как Иван Сергеевич за все эти годы ни разу не привёз тебя в деревню? – задумчиво спросила я.

Титов дернул плечами, спешно прожевал, проглотил и ответил:

– Мама была против деревни. А папа просто не хотел с ней спорить. Или ему тупо было некогда – работа занимала слишком много времени. А у меня и без деревни хватало развлечений. Лето, знаешь ли, не только в деревне хорошее.

– Никто тебя и не пытается убедить в том, что лучше, чем в деревне, лета нет. Просто любопытно, как твой папа, как человек, который часто добрым словом вспоминает деревню, не привёз в неё ни разу своего сына? – Титов молча пожал плечами, а я продолжила. – Попав сюда, не жалеешь о том, что пропустил всё это в детстве?

– Нет, – с легкостью ответил он. – Что мне мешает кайфовать от этого сейчас? Не считая бани, конечно, – добавил с легкой улыбкой.

– Не знаю, – повела я плечами. – В детстве всё иначе воспринимается. Более сказочно, что ли. Сейчас мы видим только факты. Не придумываем, что крапива – наш враг, и нужно уничтожить её палкой…

– Ну, ни скажи! – воскликнул Саша возмущенно. – Пока яму у тебя за домом копал, пришлось не хило так подраться с крапивой. Лопатой, между прочим!

– Ну просто рыцарь! Мой герой! – обронила я с усмешкой.

– Блин! Это реально круто! – стал он нахваливать рыбу, от которой уже не осталось ничего, кроме костей и шкурки. – Точно больше нет? – с надеждой заглянул мне в глаза.

– Точно. Я не стала много брать. Была уверена, что ты будешь воротить нос от запаха и вида. А одна я много не съела бы. Так что больше нет.

– Раз романтический ужин подошёл к концу, то, может, тогда это? – он игриво пошевелил бровями. – Только ты, я и «Страсть» между нами, – кивнул на сорочку на мне.

– Умный какой! – хохотнула я. – Решил и рыбку съесть и на… кхм… меня посадить? Не получится, Санечка. Сегодня девственности мы лишаем только тебя. И только через рот.

– В смысле? – он удивленно вскинул брови, но тут же их нахмурил. – Хочешь сказать, что ты… девственница?

Я молча прикусила нижнюю губу, всерьёз размышляя о том, можно ли за три года воздержания снова считать себя девственницей.

Паутиной там точно всё поросло. Попотеть придётся. Но точно не Титову. К счастью, мы оказались с ним в деревне, а не на необитаемом острове, где кроме него мужчин больше не водится.

Глава 21. Любовь

Глава 21. Любовь

Вчера Титов пытал меня весь вечер, желая узнать, насколько я девственница. Он не отстал даже тогда, когда мы разошлись по разным комнатам спать – истошно кричал с дивана и мешал мне уснуть после долгого дня.

Но сегодня утро началось просто потрясающе.

Во-первых, Титова уже не было в доме, а, во-вторых, его гонял вдоль дороги Лёнька.

– Хорошо-то как! – выдохнула я счастливо, сладко потягиваясь после хорошего сна.

Прочесала волосы пальцами, ушла на кухню, где пока варился кофе, выпила стакан воды. С горячим кофе в любимой маленькой чашке вернулась к окну, надеясь увидеть Титова на каком-нибудь из деревьев у дома, но увидела то, от чего рука с кофе дрогнула, и на дерево я кое-кого хотела загнать уже сама.

Титов мило улыбался Аньке – соседке с параллельной улицы. А она смеялась, очевидно, реагируя на его плоские шуточки. Да так старалась, что иногда даже чуть-чуть теряла равновесие от того, как сильно запрокидывала голову, чтобы от души поржать.

А Титов и рад был стараться. Что-то там жестикулировал, мышцы демонстрировал, слегка за руку или талию её прихватывал, когда она покачивалась от смеха. Ещё и без футболки вышел с утра пораньше. Козёл. Анька там, наверное, слюной вот-вот подавится. И, судя по прутики в её тощей руке, именно она спасла Титова от Лёньки, отогнав пернатого.

Аккуратненькая, в платье в мелкий цветочек. Кудри с утра пораньше успела накрутить, укладочку сделать, пока я тут пальцами свой клочок волос причесывала.

Вся такая статуэточка.

Доска – два соска!

– Ты чего такая? Не в духе?

Я вздрогнула, испугавшись постороннего голоса под окном. Чуть кофе не расплескала.

Высунулась наполовину и посмотрела вниз.

– Ты что здесь делаешь? – хмуро спросила я у Никиты.

– Мама просила дойти до тебя. Ты ей, вроде, обещала седину закрасить.

– Точно, – кивнула я. Вздохнула и снова вернула внимание на сладкую парочку у моего палисадника.

Теперь и Титов решил меня заметить, косясь в нашу с Никитой сторону, пока Анька привлекала его внимание обратно к себе, касаясь кончиками пальцев плеча.

Так и хотелось, как в детстве, дерзко бросить ему: «Чо вылупился?!». Но приходилось сдерживать себя. Я же взрослая. Мне же не шестнадцать… блин!

– О чём задумалась? – поинтересовался Никита, о котором я благополучно успела забыть, и снова вздрогнула, испугавшись.

– Да вот, думаю, о суп-наборе. Нужно будет сходить сегодня, купить, – протянула я задумчиво и заставила себя перестать пялиться на Титова и Аньку. Оперлась локтями о подоконник и обратила всё своё внимание на Никиту, который так и мялся под окном. – А ты чего ждёшь-то?

– Так тебя, – дёрнул он плечами. – Мама сказала, без тебя не приходить. И, честно говоря, советую тебе поспешить. Она там психует. Я оплатил им с папой ресторан в честь годовщины их свадьбы. Она теперь нервничает, что ей не в чем пойти и, вообще, таких, как она, в ресторан не пускают.

– Почему? – я изумленно выгнула брови. – Твоя мама – потрясающая!

– Я ей тоже об этом говорю. Но ты же знаешь, что она всех и всего стесняется вечно.

– Угу. И поэтому ты, сыночка-корзиночка, решил подставить маменьку по-крупному и потащил в ресторан?

– Я как лучше хотел. Думал, ей будет приятно хотя бы раз в тридцать лет выбраться из деревни, – Никита чуть виновато помялся на месте.

– Ладно, пошли, – вздохнула я. – Сейчас только переоденусь. Подожди у крыльца пару минут. Проводишь. Я собаку вашу боюсь.

Выплеснула уже остывший кофе в траву под окном, напоследок мазнув по сладкой парочке, которая, похоже, расставаться не планировала.

Отошла от окна, задёрнула штору. Быстро переоделась в легкий летний костюм с шортами и, оставив чашку из-под кофе на кухне, вышла из дома, надев тапочки, стоящие у крыльца.

– А ты уезжать отсюда не собираешься? – поинтересовалась я у Никиты, пока мы вместе с ним шли в сторону калитки к дому его родителей.

Мне казалось, я буквально почувствовала на своей заднице и между лопаток чей-то взгляд.

Подумала, что Никита потерял нюх, и придётся его чинить пяткой, но он смотрел под ноги.

Обернулась и увидела Титова, который провожал нас совсем недружелюбным взглядом.

Даже приятно стало. Я и задницей не поленилась пару раз вильнуть, пока заходила в соседский двор через открытую для меня Никитой калитку.

– Сегодня вечером поеду. С малыми своими посижу, пока родители в ресторане, а потом домой.

– М, понятно, – без интереса протянула я.

Мы вошли в дом, где тётя Люда уже развернула домашнюю парикмахерскую, которая ждала только меня.

– Ох, Любаша, я уже всё приготовила, – с нескрываемым волнением в голосе произнесла женщина. Присела на стул напротив зеркала и накинула на плечи какую-то старую простыню, приготовившись к покраске. – Никитка наш как придумает что – хоть стой, хоть падай! Ну, какой мне ресторан, Любаш, с моим-то колхозным лицом? – её волнение уже попахивало тем, что он вот-вот начнёт плакать и, возможно, даже убежит в лес.

– Тёть Люда, вы прекрасны! Все эскортницы в том ресторане от зависти при виде вас сдохнут! – заявила я. – Клянусь! Сейчас мы вам прическу сделаем, макияж, платье… Да вас из ресторана какой-нибудь шейх украдёт!

– О! Сань, а ты чё тут? – донесся из кухни голос дяди Пети. – За своей пришёл?

– Да. За своей, – ответил тот, уже заходя в зал.

Окинув меня недобрым взглядом, Титов сел на диван, где уже сидел Никита. Вальяжно раскинул руки на спинку и закинул щиколотку одной ноги на колено другой.

Что поза, что взгляд говорили о том, что он пытается выдать себя хозяином положения.

Я закатила глаза, но не стала никак не комментировать поведение павлина, прижавшего к дивану свою жопу, но не сумевшего припрятать хвост.

– Ну, что, тёть Люда, приступаем? – спросила я, заглянув в глаза женщины через отражение в зеркале.

– А, давай! – она уверенно махнула рукой, которую тут же спрятала под простыню. – Перед смертью не надышишься.

Я смешала компоненты краски, надела одноразовые полиэтиленовые перчатки и всё это время чувствовала на себя взгляд Титова. Через отражение в зеркале тоже наблюдала за ним, а если быть точнее – за тем, как он пялился на мою задницу и иногда на Никиту.

Никита же вовсе залип в телефоне и не обращал ни на кого внимание. Судя по всему, с кем-то переписывался.

– Мальчики, ну вы хоть подружитесь. На кухню сходите, чай попейте. Я там булочек с повидлом с утра напекла, – предложила им тётя Люда.

По лицу Титова поняла, что предложение ему понравилось. Аппетит у него, конечно, завидный.

А вот Никита, лишь на секунду оторвавшийся от экрана мобильника, отрицательно качнул головой:

– Не, мам. Мы же только что из-за стола.

– А у меня уже есть своя булочка, – произнес Титов с интонацией альфа-пикапера. – Да, булочка моя?

Поймал мой взгляд в отражении зеркала и подмигнул, сально ухмыльнувшись.

– Ой, какой! – тётя Люда игриво хихикнула, пока я всеми силами старалась игнорировать любителя плоских стен с тонной штукатурки, который вдруг решил прикинуться любителем сдобы. – Повезло тебе, Любаша. Такой парень открытый, хороший, общительный…

Чем больше тётя Люда его хвалила, тем сильнее раздувалась грудь Титова от гордости за самого себя.

– Я ещё и красивый, – добавил он, нисколько не скромничая.

– Это да, Саша! – активно соглашалась с ним тётя Люда. – Вот, что есть, то есть. Ты, кстати, не подскажешь, как такие мышцы накачал? Может, моему Никитушке подскажешь? А то он рядом с тобой таким сухоньким кажется…

– Мам! – воскликнул Никита возмущенно, пока Титов был на грани лопнуть от самолюбования. – Нормальный я! Просто предпочитаю бег, а не железо в зале тягать.

– Зря. Можно отлично совмещать и то, и другое. А отговорки всегда найдутся, – будто невзначай обронил Титов, с нарочито скучающим видом разглядывая свои ногти.

– Каждому своё, – Никита не отрывал взгляд от телефона, но даже я почувствовала, как обстановочка на диване начала накаляться. – Я предпочитаю провести время со своими детьми и женой, а не с гантелями и гирями.

– А я – со своей булочкой, – он снова подмигнул моему отражению.

– А мог бы свою булочку на фитнес сводить. Потому что булочке не мешало бы стать менее пышной, – протянула я, докрашивая волосы соседки.

Я в этот момент все, находящиеся со мной в зале, хором начали убеждать меня в том, что с фигурой у меня всё отлично.

– Не вздумай, Любаша! Ты же самый сок! Так и должны выглядеть нормальные здоровые женщины! А эти анорексички… да кому они нужны?! Извращенцам только всяким, – возмущалась тётя Люда. – Не слушай никого!

– Ага. И не скушай, – иронично добавила я.

– Об этих тощих же даже не погреешь зимой. А зимы-то у нас долгие. Да и осень с весной теплом тоже не балуют. Так что, Любаша, даже не думай худеть.

– Я за этим прослежу, – поддакнул Титов.

– Но спортом можно заниматься просто ради здоровья. Не обязательно использовать его как инструмент для похудения.

Никиты всегда был такой душный или это с возрастом пришло?

– Ой, Никитка, не умничай! – тётя Люда махнула на него рукой, очень точно сократив количество слов, которые я хотела было мягко высказать Никите.

Титов самодовольно ухмылялся.

Пока мы ждали положенное время, после которого можно будет смыть с волос краску, Никита и Саша ещё несколько раз зацепились, завуалированно споря и разных пустяках.

Никита говорил, что в городе жить лучше, а Саша с ним не соглашался, уверяя, что лучше в деревне.

Они даже не смогли договориться о том, что включить по телевизору. В какой-то момент мне показалось, что они, не поделив пульт, подерутся. Я даже была на грани выгнать Титова, чтобы перестал строить из себя черт-те что.

Когда с покраской, макияжем и даже с выбором платья для ресторана было покончено, мы, наконец, смогли покинуть дом соседей.

Я планировала отчитать Титова у себя дома за закрытой дверью, но появился тот, кто сделал это гораздо лучше, чем смогла бы я.

Анатолий – соседский петух, который снова перелетел через забор, похоже, заново отрастив подрезанные недавно крылья.

Едва увидев Титова, он помчался в его сторону, крича что-то на своём петушином и взлетая в воздух.

Вот теперь-то улепетывающий Титов поджал свой павлиний хвост, вереща что-то на матерном.